Текст книги "Другая Грань. Часть 2. Дети Вейтары (СИ)"
Автор книги: Алексей Шепелев
Соавторы: Макс Люгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)
А вот удовольствия от выпитой воды мальчишка не скрывал. Внутри у него буквально всё спеклось, и теперь простая вода приносила больше удовольствия, чем когда-то компот или "Пепси-кола".
– А ты молодец, Шустрёнок, – уважительно протянул Ринк. – Три часа выдержал.
Серёжка криво усмехнулся. Эти три часа показались ему целой вечностью. Особенно – последний.
– Морон в прошлую додекаду на третий час сознание потерял. Правда, он в обед стоял, утром-то полегче. Но, всё равно…
– А его тоже так ставили? – удивился Серёжка.
– Луций многих в струнку ставит. Особенно – младшую группу. После такого наказания быстрее в себя приходишь, чем после сильной порки. А ланиста очень не любит, когда ученики пропускают занятия.
– И когда же мне идти на занятия? – поинтересовался мальчишка.
– Когда врач скажет.
– У вас тут и врач есть? – вот уж о чём Серёжка никогда бы не подумал.
– Ещё какой! – гладиатор и не пытался скрыть гордости. – Господин Мика один из лучших врачей в городе. У него почти все главы братств лечатся. И богатые купцы. И эшевены.
– Тогда чего ж он на рабов время тратит?
– Так ведь мы не просто рабы. Мы – ученики лучшей гладиаторской школы Толы и соседних провинций. К тому же старый хозяин распорядился щедро платить за лечение гладиаторов, и ланиста выполняет его приказ, сколько бы не визжал казначей…
Дальше рассказать Ринк не успел: в казарму вернулись синие. Первым, естественно, вошел Лаус.
– Ого, – усмехнулся вожак, глядя на беседующих ребят, – мы-то думали, что наш малёк помирает, а он, похоже, в полном порядке.
Серёжка передёрнул плечами.
– Не жалуюсь.
– Ты вообще не жалуешься, это мы заметили.
– А чего жаловаться? От этого разве будет легче?
– Не будет, – Лаус присел рядом с мальчишкой. – Слышь, Шустрёнок, а ты, оказывается, парень ничего.
– Ага, – с серьезным видом кивнул Серёжка, – сойду с горчинкой.
– С горчинкой? – разумеется, рассказов Юрия Нагибина Лаус не читал.
– Конечно. Сам же говорил, «синим» позор, что сопляка к ним зачислили.
– Дык, кто ж знал, какой ты на самом деле. Ты это… теперь забудь, чтобы уходить из "синих".
Мальчишка ехидно улыбнулся.
– Ещё одну тёмную устроите, чтобы убедить?
– Теперь тебя никто из наших пальцем не тронет. Ты стал свой, понимаешь? Мы теперь одна команда. Каждый за всех, все за каждого.
– И что, вы теперь ради меня готовы отказаться от того, чтобы быть первыми?
Лаус хмыкнул.
– Ещё чего. Мы будем первыми, вместе с тобой. Согласен?
Серёжка из-под чёлки посмотрел сначала на Лауса, потом на насторожено стоящих за его спиной ребят, улыбнулся и кивнул:
– Согласен.
Глава 11
В которой морское путешествие оканчивается
И в воздухе сверкнули два ножа,
Два ножа.
Пираты затаили все дыханье:
Все знали, что дерутся два вождя,
Ой, ли!
Два мастера по делу фехтованья.
Народное творчество
Бой на ножах, которому обучают элитные воинские подразделения, совершенно не похож на поножовщину из приключенческих фильмов. Того, чему учат офицеров и солдат, в кино не показывают. И слава богу, что не показывают! Потому что в умелых руках боевой нож – страшное оружие.
Руки капитана морской пехоты Сергея Лысака с ТОФа были умелыми. А ещё у Серёги были длинные ноги. И тоже умелые. Балис едва успевал блокировать сыпавшиеся на него со всех сторон удары или уворачиваться от них. Впрочем, он ещё и находил время для того, чтобы наносить свои удары, справляться с которыми противнику тоже было непросто. Финальный поединок длился уже вторую минуту, очень много для такого боя, особенно если учесть, что ему предшествовали ещё несколько спаррингов. И черноморец и дальневосточник прилично устали и прекрасно понимали, что первая ошибка будет решающей, но уступать никто не собирался.
Ошибся всё-таки Лысак. Размашистый удар получился чуть длиннее, чем нужно, Сергей не сумел справиться с инерцией тела и деревянный муляж ножа в правой руке Балиса наискось чиркнул но животу противника. Конечно, Лысак успел и повернуться и отпрянуть назад. В боевой обстановке, разумеется, живот бы ему такой удар не вспорол, но мышцы бы разрезал здорово.
– Всё! – моментально скомандовал инструктор. – Закончили. Гаяускас победил.
Тяжело дыша, соперники замерли напротив друг друга, а потом устало побрели к скамейке, где сидели остальные участники двухнедельных сборов.
– Только выглядит всё это паршиво. Гаяускас победитель, а ножом размахался, будто на него в кейптаунском порту четырнадцать французских моряков навалилось.
Кто-то из сидящих на лавке рассмеялся. Балис остановился, медленно повернулся к инструктору и, чуть растягивая слова, произнёс:
– Не понял, товарищ капитан второго ранга…
Он не намеренно утрировал литовскую медлительность и не подражал артисту Волонтиру. Нет, капитан Гаяускас действительно был сбит с толку таким заявлением инструктора. Песню про то, как в кейптаунском порту с какао на борту «Жанетта» поправляла такелаж Балис выучил ещё во втором классе, только какое отношение это имело к происходящему?
– Вижу, что не понял, – усмехнулся, кивнув, кавторанг. – Садитесь капитан. Ваши товарищи тоже ни черта не поняли. Иначе бы не ржали тут, как жеребцы на ипподроме. Старший лейтенант Бедарев, Вас это в первую очередь касается. Гаяускас-то с четырнадцатью французами справится, а вот Вас и десять зарежут.
Молодой старлей, прибывший в Видяево из Кронштадта, густо покраснел. На взгляд Балиса, кавторанг со сравнениями перебрал. Четырнадцать моряков – это четырнадцать моряков. Хотя, конечно, если моряки не военные, да ещё и напившиеся до того состояния, когда ноги держать отказываются, то можно справиться и с четырнадцатью.
– Но, товарищи офицеры, всё, что вы тут показывали, хорошо для физических упражнений на свежем воздухе. А у нас сегодня по графику, если кто забыл, подводная подготовка.
Да уж забудешь тут. Командировочные уже голову себе сломали, какого хрена преподаватель подводной подготовки капитан второго ранга Кирилл Степанович Мазуров вместо бассейна с утра потащил их в спортзал и устроил этот мини-турнир. На подводку выделено всего два дня, столько же было отдельно отдано на рукопашный бой, который офицеры честно отработали ещё в начале сборов.
– И под водой вы так, товарищи офицеры, ножами не помашите. Если кому-то из вас доведется плавать, – инструктор особо выделил голосом последнее слово, которое у боевых пловцов означало совсем не то, что у нормальных людей. Плавать – это значит выполнять задания, включающие в себя подводный контакт с боевыми пловцами враждебной стороны. – Так вот, если доведется плавать, и против вас окажутся не любители, а профессионалы, то с такой подготовкой вас убьют настолько быстро, что не успеете сказать «мама». Ну, а после окончания этих курсов профессионал вас, конечно, скорее всего, всё равно убьёт. Но!
Мазуров поднял вверх указательный палец, призывая слушателей к особому вниманию.
– Убьёт от вас не сразу, а провозится с вами, надеюсь, не меньше, чем целую минутку. Этого может оказаться достаточным, чтобы кто-то успел на помощь. Кроме того, если профессионал будет слишком самоуверен, то у вас будет шанс его за это наказать. Один шанс, второго он вам не даст. Поэтому, хлебалом не щёлкайте, убивайте сразу. Или они, или вы. Впрочем, этому учить вас не нужно, вижу, что вы – офицеры, а не депутаты в мундирах.
А сейчас перерыв двадцать минут, потом – отрабатываем линейную технику ножевого боя. После обеда – то же самое, но уже в бассейне, в гидрокостюмах. Всё ясно?
– Так точно, – прозвучали в ответ нестройные голоса.
– Тогда – все свободны.
Но стоило только офицерам подняться со скамеек и расслабленно потянуться к раздевалке за куревом, как инструктор, неожиданно произнёс.
– Да, ещё одно, раз уж мы затронули тему. Имейте ввиду, что «в порт Кейптауне решает браунинг». Поэтому, если имеете возможность справиться с боевым пловцом не через поединок на ножах, а другим способом, то не пренебрегайте ею. И пусть совесть вас потом не беспокоит.
Военный совет устроили на баке, согнав оттуда дежуривших матросов. От пассажиров Балис привёл с собой Мирона и Йеми. Очень хотелось взять ещё и Наромарта, но кагманец отсоветовал: хоть опасность и была нешуточной, но предрассудки могли оказаться у моряков сильнее страха за свою жизнь. Провоцировать конфликт в такой ситуации, конечно, было бы глупо до невозможности. Гаяускас чувствовал себя очень неловко, когда объяснял все эти тонкости эльфу, но Наромарт воспринял новость совершенно спокойно, не позволил даже Балису толком извиниться.
– Такой здесь мир, что теперь говорить. Я послежу за пиратами с палубы, пока вы совещаетесь.
Кроме капитана и трёх пассажиров в совещании принял участие помощник Бастена с совершенно непроизносимой фамилией Керкховен. Впрочем, выговаривать её нужды не было: помощник всё время молчал. Говорил только капитан.
– Первую битву мы выиграли вчистую. Сейчас уже слишком темно, чтобы эти мерзавцы предприняли ещё одну атаку. Нет, до рассвета они в бой не сунутся, это точно.
– Это хорошо, – кивнул Мирон.
– Очень хорошо, почтенный. Но, всё же, опасность пока что не миновала. Пиратское судно закрывает нам выход из лагуны. Проскочить мимо мы не сможем – ни ночью, ни днём. Думаю, завтра к утру они осмелеют и попытаются ещё раз атаковать.
– Снова будут вытравливать якорь?
Капитан покачал головой.
– Не думаю. Тротто не из тех, кто падает в одну и ту же яму второй раз. Полагаю, что он решится подойти к нам на вёслах и взять на абордаж.
Керкховен согласно кивнул.
– Людей у него больше. Намного больше. Если дело дойдёт до рукопашной, то нам придётся очень туго.
– Значит, нужно сделать так, чтобы до рукопашной не дошло, – логично заметил Мирон.
– Это было бы прекрасно. Только вот, как это сделать?
Нижниченко деликатно промолчал.
– Надо было попробовать перестрелить якорный канат, пока светло было бы, – задумчиво проговорил Балис. – Снесло бы их к…
Подходящему эквивалента крепкому русскому выражению в местном языке не нашлось. "Оно и к лучшему", – подумал Гаяускас. – "Нечего как чуть что, сразу ругаться".
– Плохая идея, – ответил капитан. – В этом случае Тротто, конечно, пошел бы на абордаж.
– А если это сделать сейчас?
– Ну, ночью, в бой пираты, конечно, не полезут. Слишком темно, лун не видно из-за туч. Мотаться по лагуне в поисках нашего корабля им себе дороже: быстрее налетят на мель или на скалу. Только вот как отсюда ты в темноте разглядишь их якорный канат, ольмарец?
– Никак. Но зачем в него стрелять, когда можно просто перерезать?
– Тротто не дурак. Наверняка сейчас выставлена усиленная вахта, вооруженная арбалетами. Как только они услышат, что к кораблю кто-то подплывает…
– А разве нельзя подплыть так, чтобы не услышали?
– У меня в экипаже матросы, а не водолазы.
Морпех понимал, что слово «водолаз» в устах капитана Бастена имеет несколько иное значение, чем на Земле в конце двадцатого века. До тех пор, когда здесь узнают технологии, без которых нельзя изготовить водолазный костюм Августа Зибе, пройдёт еще не одна сотня лет, а все более ранние конструкции больше годны для исполнения смертных приговоров, чем для работы под водой. И всё же принцип остаётся тот же: водолаз – тот, кто умеет себя вести под водой.
– Кроме экипажа, в твоём распоряжении ещё и пассажиры, капитан.
Оба моряка изумлённо уставились на Балиса. Йеми тоже.
– Ты хочешь сказать, что ты – водолаз? – изумился Бастен.
– Ну, не корабельный же плотник, за которого ты меня сначала принял, – усмехнулся Гаяускас.
– Дела-а! – удивлённо покачал головой толиец. – Если так, то, конечно, перерезать канат – самое лучшее решение.
– Только наверняка у них есть запасной якорь. И незаметно плавать вокруг, пока они его не бросят, мне будет довольно трудно.
– И что ты предлагаешь?
– Как думаешь, усиленная вахта, о которой ты говорил, – это сколько человек?
Бастен задумался.
– Не больше полудюжины.
Молчаливый Керкховен кивком подтвердил своё согласие.
– Но не считай пиратов дураками, – предостерёг морпеха капитан. – Это только в портовых байках они сейчас сядут в кружок у бочонка пива и будут пить до рассвета. На самом деле, они разобьются на две или три группы и будут очень внимательно нести дозор. Если добыча ускользнёт, Тротто их не помилует.
– Я и не думаю, что они пьянствуют, – усмехнулся Балис.
– Шесть человек, которые находятся в разных частях корабля незаметно убить невозможно, – не очень уверенно заявил Бастен. – Они поднимут тревогу.
– Пусть поднимают. Главное, успеть привести в негодность запасной якорь, а там я просто прыгну в воду и уплыву.
– Ты сильно рискуешь…
– Мы все сейчас рискуем. И, если дело дойдёт до рукопашной схватки на палубе твоего судна, почтенный, то шансов выжить у меня будет, пожалуй, поменьше, чем во время ночного визита на пиратский корабль.
Бастен задумчиво потёр подбородок.
– Наверное, не мне тебя учить, ольмарец. Вижу, ты знаешь, что делаешь. Чем мы тебе можем помочь?
– Где у пиратов лежит запасной якорь?
Помощник капитана издал горловой звук, словно подавился пивом. Йеми посмотрел на спутника изумлёнными глазами: при глубоких познаниях в морском деле не знать такой очевидной вещи казалось просто невозможным. А вот на лице Бастена не дрогнул ни один мускул.
– Малый якорь у них на корме, как и у нас. Кроме того, может быть ещё и запасной, где угодно… Хоть в трюме. Но это тебя пусть не беспокоит: пока его подготовят, корабль сильно снесёт. А вот малый якорь пираты, конечно, кинут сразу, как только обнаружат, что судно дрейфует.
– Трап у тебя есть?
Раз было слово, то должен быть и обозначаемый им предмет.
– Как не быть.
– Тогда – крепите. Через полчаса я буду готов.
Сообщение капитана Гаяускаса о том, что он намерен нанести визит на пиратский корабль, пассажиры встретили довольно сдержанно. Больше всех поддалась эмоциям впечатлительная Рия. Горло у ящерки заходило ходуном – верный признак волнения.
– Но ведь это очень опасно, они же могут тебя убить.
– В бою всегда могут убить.
– Это непросто бой, – возбуждённо продолжала ящерица. – Ты будешь один, а их много.
– Победу даёт не число, а умение.
Балис, подавляя раздражение, отделывался трафаретными фразами. Причитания Рии только мешали, но ведь не скажешь, чтобы заткнулась – бедняга и так всего боится, а после грубого окрика и вовсе способна впасть в ступор.
Помощь пришла откуда не ждали: рассудительно и по-взрослому высказалась Анна-Селена.
– Рия, Балис – воин, а значит, знает, что делает. Нам лучше ему не мешать. Пойдём-ка, постоим на палубе, не будем мешать ему готовиться к бою. Если только старшие не против.
– Мы за, – воспользовался ситуацией Мирон. – Действительно, погуляйте-ка немного.
– Жень, пошли с нами, – предложила Анна-Селена. – Всё равно мы тут сейчас лишние.
Маленький вампир нахмурился. Попробовал бы кто из взрослых выставить его с этого совещания, подросток, несомненно, высказал бы ему много чего интересного. Но ругаться с девчонкой… Особенно, если девчонка младше тебя на несколько лет…
Дома Женька таких пигалиц просто не замечал, мало ли их по дворам в дочки-матери играют или в классики прыгают. Здесь, конечно, всё было по-другому. Мальчишка признавал в девчонке полноправного товарища по несчастью, но это же не повод, чтобы она указывала ему, что он должен делать. Только вот, как возразить Анне-Селене, он сходу не нашелся. Конечно, можно гордо заявить, мол, "я не лишний". Только вот если девчонка спросит: "Чем ты можешь помочь?". Что отвечать-то?
Насупившись, подросток поднялся с места и молча вышел из каюты.
– Я, пожалуй, тоже на палубе побуду, – вставая, сообщил благородный сет. Остальные промолчали.
И только когда дверь за ним закрылась, Мирон произнёс:
– Тактичный человек Олус. Понимает, когда нужно оставить нас одних. Только, похоже, в этот раз он ошибся: ничего тайного у нас в запасе не осталось.
– У меня – так точно ничего, – Балис возился с ремешками ножен, которые нужно было укрепить на голенях. Кроме универсального ножа морпех хотел взять с собой ещё и кортик. На всякий случай. Всегда лучше, когда у тебя есть запасное оружие, к тому же ещё и волшебное.
– У меня – тоже. Саша?
– Откуда, – с огорчением в голосе ответил подросток.
– Йеми?
– Возьми мои кинжалы, Балис. Они лучше, ты знаешь.
Гаяускас скосил взгляд на эльфа, но по лицу Наромарта невозможно было понять, какие он в тот момент испытывал чувства.
– Спасибо, Йеми, но ты сам знаешь, что лучше то оружие, к которому привык. К тому же этот кинжал, – морпех вынул кортик, – у меня тоже не простой.
Кагманец кивнул.
– А источник света тебе пригодится? – поинтересовался Наромарт.
– Было бы не плохо. Из-за туч темень, хоть глаза выколи, а уж под водой и того хуже. Вот только возиться с ним мне будет некогда, руки для другого понадобятся.
– Не нужно будет возиться. Я наложу чары на клинок твоего кинжала. Пока он в ножнах – света не будет видно. Достанешь – засветится.
– Серьезно? Это было бы очень кстати.
Да, если всё так и будет, то придётся признать за магией свои преимущества перед технологиями конца двадцатого века.
– Только имей ввиду, эффект заклятья длится не слишком долго. Я наложу его перед тем, как ты выйдешь из каюты.
– Хорошо, только я уже почти готов.
Действительно, ему оставалось только снять одежду и закрепить на голенях ножны с оружием. Справа – «универсала», слева – кортик. Хоть он и волшебный, а всё же в бою универсальный нож сподручнее.
– Ну что, где твои чары?
– Достань кинжал из ножен.
Саркастически хмыкнув, морпех выполнил просьбу эльфа. Тот сделал короткое движение рукой – и клинок вспыхнул неярким оранжевым цветом.
– Неплохо. Не обожгёт?
– Не беспокойся.
Любопытство взяло верх, отставной капитан опасливо прикоснулся пальцем к клинку, ощутил привычный холодок стали. Нет, всё-таки есть от магии польза.
Балис убрал клинок обратно в ножны, и свет пропал, будто его и не было. Наромарт сделал всё как обещал, не то, что земные "маги".
– А перстень тебе лучше не снимать, – посоветовал эльф.
Гаяускас на мгновение задумался.
– Неудобно. Да и прищемить палец можно. Лучше, пусть полежит здесь.
– Как знаешь…
Пассажиры вышли на палубу. Кроме ранее покинувших каюту, там стояли капитан, Керкховен и двое матросов. Ещё по два вахтенных маячили на юте и на баке. Разумеется, Бастен не собирался позволить всей команде глазеть на водолаза. Конечно, такое увидишь не часто, но дисциплина есть дисциплина.
– Удачи, ольмарец. Помоги тебе серый капитан Руи.
– Удача не помешает. А что до серого капитана… лишь бы не мешал.
Бастен неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал. Серый капитан пользовался среди моряков огромным почтением, и отзыв водолаза смахивал на богохульство. С другой стороны, кумир матросов и капитанов не очень походил на нынешних богов Вейтары и не требовал от своих почитателей ритуальных восхвалений. В общем, пусть ольмарец свои отношения с Руи улаживает сам, Бастен им не жрец и не посредник.
– Слышь, Бинокль, возвращайся быстрее, – тщательно скрывая волнение в голосе, на русском произнёс Мирон.
Уже перелезший через фальшборт, Гаяускас усмехнулся.
– Не переживай, Павлиныч! У Флота не бывает проблем, у Флота бывают только боевые задачи. Выполним, не впервой!
И он подмигнул с надеждой глядящим на него спутникам.
Сашка серьёзно кивнул в ответ. Так уходили в разведку или в рейд шкуровцы: без лишних эмоций, без страха и без напускной бравады. Так когда-то уходил в разведку и он сам. Жаль, что сейчас он ни чем не может помочь Балису Валдисовичу.
Питра Аббьятю раздевался прямо на палубе.
У уроженца Кервины за годы, проведённые среди пиратов, выработался целый ритуал. Сначала он расстелил плащ, затем сбросил на него рубаху. Поставил рядом кожаные башмаки. А потом, оставшись в одних широких полотняных штанах, присел на уголок плаща, скрестив ноги, закрыл глаза и погрузился в свои думы.
Может, Аббьятю молился Келю, Ирлу или какому иному богу. Может, просто вспоминал что-то приятное. Кто знает. Волшебников на судне Тротто никогда не водилось, псиоников – тем паче. А вот водолаз имелся, причём, хороший водолаз. И та добыча, которые пираты за эти годы заполучили благодаря его искусству, заставляла закрывать глаза на его небольшие странности. Подумаешь, сидит с закрытыми и глазами и отрешенным видом. Может, оно так надо?
Зрелище, правда, не из тех, что доставляют удовольствие. Ничего героического во внешности Аббьятю не было: уже немолодой лысоватый мужик, с сильно поседевшими на висках, плечах и груди волосами, длинным унылым лицом и глубоко запавшими глазницами. Ни ростом, ни телосложением водолаз богатыря не напоминал. Разве что длинный косой шрам через правый бок говорил о том, что его жизнь протекала далеко не мирно и спокойно. Оно конечно, шрамы мужчину украшают, но не одними же шрамами.
Очнувшись от транса, Питра поднялся на ноги. Слышно было, как щелкнули колени.
– Пора, пожалуй.
– Главное, постарайся прирезать этого проклятого мага, покарай его Кель, – на всякий случай напомнил капитан.
– Как получится, – угрюмо ответил водолаз. Он потянулся, по жилистому телу снова пробежал сухой хруст.
– Помоги тебе Кель и серый капитан Руи, – с чувством произнёс Тротто.
– Лучше пожелай удачи. А что до серого капитана… лишь бы не мешал.
Кто-кто из стоящих позади капитанов пиратов негромко заржал. Серый капитан, говорят, парень свой, он поймёт.
Аббьятю проверил, надёжно ли закреплены на кожаном поясе ножны, свободно ли выходит из них тесак, повертел оружие в руке.
– Может, возьмёшь мой кинжал? – предложил Тротто. – Он лучше, ты знаешь.
– Спасибо, капитан, но ты сам знаешь, что лучше то оружие, к которому привык, – серьёзно ответил водолаз. – К тому же этот тесак у меня тоже не простой.
Пиратский капитан кивнул. Тесак водолаза был выкован из чёрной бронзы и служил своему хозяину верой и правдой уже не первый год.
Питра, наконец, закончил проверку снаряжения и перелез через фальшборт, где уже давно был закреплен верёвочный трап.
– Слышь, нырец, возвращайся целым, – напутствовал приятеля на дорогу один из вахтенных матросов, плававших с Тротто боги помнят с каких времён.
Водолаз подмигнул в ответ.
– Не переживай, Даф, я обязательно вернусь. Ты слишком часто проигрываешь мне свою порцию жженого вина, чтобы я отказался от такого удовольствия.
И голова Аббьятю скрылась за фальшбортом. Несколько секунд спустя тихий всплеск сказал пиратом о том, что их друг скрылся под водой. Тротто и двое вахтенных подошли к борту. Насколько можно было видеть в темноте, на поверхности воды не было видно никаких следов.
– Как же он в такой темнотище видит? – с удивлением и восхищением в голосе поинтересовался молодой матрос, тот самый, что посмеялся над фамильярным отзывом водолаза о покровителе моряков и боге плутней.
– А чего ему не видеть? Зря что ли у него волшебное ожерелье на шее висит? – усмехнулся в бороду Даф.
Старый пират ошибался. Волшебная цепь тут была не при чём. Питра отлично видел в темноте с самого рождения, не иначе, как в предках у парня был кто-то из нечек. Правда, сам Аббьятю выяснить причину своего таланта не слишком стремился и никому про него не рассказывал: отцы-инквизиторы в Кервине, как и в других местах, были гораздо больше известны крутым нравом и жестокими расправами, чем мудростью и справедливостью. Искать правду вышло бы себе дороже.
Отец Питры, Дариа Аббьятю, служил портовым водолазом в Энгуэ, главном кервинском порту, а значит, мальчишке на роду было написано тоже стать водолазом. Он им и стал, только когда парню исполнилось уже девятнадцать вёсен по морритскому счёту, в судьбе вдруг произошел крутой поворот. Невдалеке от Энгуэ затонула имперская трирема с очень важным грузом. Наместник распорядился выслать на поиски спасательное судно и, ради скорейшего успеха, не поскупился на волшебные предметы, облегчающие труд ныряльщиков: ожерелье, позволявшее дышать под водой и кольцо, дававшее свободу движения. Питра отдал бы всё, что у него было, чтобы заполучить такое снаряжение в свою собственность, но об этом нечего было и мечтать: на корабле хватало людей, следящих за тем, чтобы ничего из имперского имущества не прилипло к грязным рукам младших граждан.
Так и расстался бы Аббьятю с магическими талисманами, если бы не прошло совершенно невероятное событие: на спасательное судно напал пиратский корабль. Молодой и дерзкий корсар Тротто презрел опасность и посмел грабить во Внутреннем море. Смельчаку досталась жирная добыча: во внутренних водах Империи купцы чувствовали себя в полной безопасности, набивали корабли дорогими грузами и не брали на борт охрану. Спасателей Тротто повстречал уже на обратном пути, когда, отягощенный награбленным, его корабль держал курс к Сальгарскому проливу. Попытайся они уйти, пираты не стали бы их преследовать. Но спасатели занимались своей работой, не обращая никакого внимания на приближающееся судно, а Тротто был не из тех, кто не берёт добычу, которая сама даётся в руки. Спасательное судно было взято на абордаж. Во время короткой, но кровавой схватки, Питра принял решение, определившее его дальнейшую судьбу: ударом кинжала в спину убил мага-надзирателя, а после боя предложил пиратскому капитану свои услуги водолаза.
Тротто, разумеется, не отказался. Правда, при первом же удобном случае проверил, является ли новый член его экипажа тем человеком, за которого себя выдаёт. Аббьятю успешно выдержал испытание, и в дальнейшем проблем у него не возникало. Водолазов на свете ещё меньше, чем магов, и, раз уж так повезло, то своего пираты охраняли, как зеницу ока. Во время самых жарких схваток Питру старались оставить позади, чтобы, не приведи боги, его не ранили или, того хуже, не убили. При этом добычу он получал, как полноправный участник боя. Никто из команды не роптал: ведь когда приходил черёд вступать в дело ныряльщику, то под воду уходил только он один.
Ожерелье и кольцо сразу перешли в полную собственности Аббьятю. Никто из пиратов не знал, как ими пользоваться, объяснять же водолаз, разумеется, никому ничего не стал. Без опытного человека ценность этих предметов сводилась лишь к цене ювелирной работы. Конечно, золотое ожерелье, украшенное дюжиной крупных сапфиров стоило громадных денег, да и серебряное колечко с адуляром тоже было недешевым, но за пару месяцев с помощью Питру пираты награбили больше. Считать деньги Тротто умел, а команду держал на крепком поводке. В своём капитане и в своих боевых товарищах Аббьятю был абсолютно уверен, а потому старался не за страх, а за совесть.
И всё же, даже при самом большом старании от ошибок человек не гарантирован. Заметив корпус вражеского судна, водолаз устремился к поверхности. Бесшумно плавать отец научил маленького Питру ещё раньше, чем тому исполнилась дюжина вёсен. Сейчас Аббьятю намеревался оплыть купеческий корабль по кругу, внимательно осмотреться, а заодно и выгнать из лёгких воду. Магия – магией, а прейти в одно мгновение с дыхания водой на дыхание воздухом ожерелье не позволяло. Для этого требовалось время, а, если сразу лезть на палубу и одновременно отплёвываться, то вахтенные матросы наверняка заметят лазутчика и поднимут тревогу.
Да, пиратский водолаз Питра Аббьятю всё делал правильно. Но то, что в тени борта по трапу в воду спускается человек, кервинец заметил только когда вынырнул на поверхность.
Балис уже до пояса погрузился в воду и как раз собирался отпустить трап, когда в нескольких метрах от него вынырнул пловец. Никем, кроме как пиратом этот человек быть не мог. Получалось, что одна и та же мысль посетила одновременно обе враждующие стороны.
Оппонент сориентировался почти мгновенно, снова уйдя под воду. Нырнул и Балис, одновременно выхватывая из ножен на голени кортик. Вода вокруг осветилась совершенно мистическим оранжево-зелёным цветом, но морпеху было не до любования красотой. Всё внимание Гаяускаса сосредоточилось на противнике, который, к счастью, был отлично виден: немолодой мужик в потрёпанных штанах, с тускло блестящим ожерельем на шее, и что гораздо важнее, тесаком в правой руке.
Пиратский ныряльщик уверенно шел на сближение, желание схватится было обоюдным. Балис рассчитывал на то, что получит преимущество за счёт большей длины рук, но пират оказался нечеловечески проворен. С точки зрения земного боевого пловца двадцатого века враг сделал явную глупость: на широком размахе горизонтально полоснул ножом, целясь в горло Гаяускаса. В своём мире Балис бы успел, наверное, дважды всадить нож в противника, прежде чем возникла реальная угроза. Здесь же ему не хватило времени даже поднять левую руку, чтобы прикрыть грудь и горло. А ведь должен был сделать это автоматически, вот что значит: год без тренировок. Отклониться от удара морпех тоже не успел. Смог лишь сделать отчаянный рывок вверх, в результате удар пришелся по левому плечу.
Аббьятю сразу понял, что спустившийся с торгового судна верзила в странном набедреннике не возомнивший о себе невесть что бахвал и не потерявший голову от ужаса безумец, а настоящий водолаз. Каким уж ветром его занесло на этот корабль, одним богам ведомо, но случилось так, как случилось. Так даже интереснее. Свет с клинка чужого кинжала немного уравнивал шансы, но всё равно враг был обречен: опытным глазом Питра сразу подметил естественную замедленность его движений. Вода есть вода.
Отразить удар, верзила, разумеется, не успел. Но реакция у него оказалось просто великолепная, он всё-таки умудрился рвануться вверх, вместо шеи клинок располосовал руку и скользнул по груди. Вода тут же помутнела от хлынувшей крови. Аббьятю замахнулся для нового удара. Он ждал, что раздираемый болью человек попытается крикнуть, в открытый рот хлынет вода и враг, захлёбываясь, корчась от боли, будет беспомощно биться, пока смерть не положит конец его мученьям.
Но случилось совсем иначе. Вражеский водолаз не потерял контроля над собой, не хлебнул воды. Вместо этого он сделал выпад, пытаясь ударить Питру в грудь. Атака была настолько неожиданной, что кервинец никак не успевал её парировать. Он смог лишь отклониться назад, но у врага были слишком длинные руки.
Клинок вошел пирату в грудь по самую рукоять, свет моментально исчез, словно кто-то погасил электролампу. Балис дёрнул кортик назад – и снова стало светло. Морпех был готов отразить атаку врага, но нужды в этом не было. Обмякшее тело пирата медленно опускалось вниз. Ныряльщик был мёртв.
Задыхающийся, раздираемый болью и истекающий кровью, Гаяускас вынырнул на поверхность. Несколькими гребками добрался до трапа. Левая рука, хоть и болела, но работала.
– Ольмарец, это ты? – донёсся сверху тревожный шепот капитана.
