Текст книги "Другая Грань. Часть 2. Дети Вейтары (СИ)"
Автор книги: Алексей Шепелев
Соавторы: Макс Люгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)
Стражник отворил дверь и привычно привалился к косяку. Некоторое время молча наблюдал за ребятами, пока ему на глаза не попался Ринк.
– Эй, парень, что это у тебя на лбу?
– Ссадина, господин стражник.
– Я вижу, что не гриб вырос. Откуда?
– Да попросил Шустрёнка мне наплечник кинуть, – не моргнув глазом, соврал подросток, для пущей убедительности подняв над головой объект своего труда. – Он кинул, а я не поймал.
– Шустрёнок, значит, виноват? – с угрозой в голосе произнёс Нелиссе.
– Он-то тут при чём? Я же не поймал, – возразил Ринк.
– В следующий раз – лови. А то так без глаза можно остаться, а я отвечай? Кнута вам за это, а не кувшин крика. Уже отлить нельзя отойти – обязательно что-то случается.
– В следующий раз я буду внимательнее, господин стражник, – горячо заверил Ринк.
Серёжка исподлобья бросил на Ринка быстрый взгляд. Как понимать то, что подросток не стал сваливать на новичка вину? Было ли это отказом от враждебных действий или только затишьем перед новыми нападениями.
Но Ринк на Серёжку не смотрел. Казалось, для него во всём мире существует только наплечник, который он ожесточённо оттирал грязной тряпкой. Мальчишка вздохнул и тоже погрузился в работу. Нечего ломать голову над тем, что непонятно. Будущее покажет.
Будущее себя долго ждать не заставило, хотя сначала вроде бы ничто неприятностей не предвещало. Вернулся Вен, отругал Ринка за неловкость и повёл ребят на обед.
Серёжка, вынужденный откликаться на прозвище Шустрёнок: влипать во вторую историю за какой-то неполный час у него просто не было сил, после драки паренёк чувствовал себя уставшим и опустошенным, узнал, где и как живут ученики-гладиаторы. Последние ворота направо из дальнего проулка вели во внутренний дворик, отличный от ранее виденных Серёжкой тем, что в нём в землю было вбито с десяток кольев. На паре из них обитали дальние родственники Страшилы Мудрого, остальные стояли необжитыми, но, судя по многочисленным зазубринам, тоже регулярно подвергались атакам. Во двор, кроме ворот из проулка, выходили многочисленные окна-бойницы и пять дверей, над каждой из которых был прибит небольшой деревянный щит, окрашенный каждый раз в новый цвет: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный и синий. Над шестой дверью, находившийся рядом с выходом в проулок, щита не было, но и необходимости в нём не ощущалось: крепкий запах нечистот ясно указывал, что за этой дверью скрывается сортир. Недалеко от ворот стояла небольшая тележка с закопчённым котлом, в очередь к которой выстроилась целая толпа ребят, в зелёных и оранжевых набедренных повязках. Повар, судя по металлическому ошейнику – такой же раб, как и гладиаторы, разливал из котла по мискам суп.
Непривычными были тишина и порядок. Никто не шумел, не толкался, не лез вперёд без очереди. Получив миску, ломоть хлеба и ложку, подростки торопливо шагали в двери своей комнаты, есть полагалось внутри.
Синие пристроились вслед за оранжевыми, наставник которых, плешивый коротышка с обрезанным левым ухом, тут же принялся что-то тихо, но горячо объяснять Вену. Кривой внимательно слушал, не забывая время от времени бросать единственным глазом испытующие взгляды на своих подопечных. Те хлопот не доставляли: дисциплинированно построились в шеренгу и терпеливо ждали, пока до них дойдёт очередь. Серёжку как-то незаметно и мягко оттёрли в самый конец, он особо и не возражал. Котёл вместителен, мисок и хлеба много, так что голодным остаться паренёк не рисковал. Очередь двигалась быстро, и через несколько минут, сжимая в руках деревянную миску с аппетитно пахнущим густым гороховым супом, мальчишка спешил к двери под синим щитом.
Только тут, во дворе, Серёжка понял, как он проголодался. Последний раз мальчишка ел утром, второпях, да и состоял весь завтрак из ломтя хлеба и куска холодного отварного мяса. На еде для кандидатов в гладиаторы Меро не экономил, но в это утро голова наёмника была слишком занята другими проблемами.
Но уж теперь-то паренёк должен был основательно подкрепиться. Предвкушая грядущий обед, он вошёл внутрь. За дверью оказалась большая комната или, даже, скорее маленький зал. С правой стороны на полу в три ряда лежали накрытые какими-то куцыми одеялами матрасы, слева стоял длинный стол, вокруг которого на табуретах сидели ребята и успевший как-то незаметно переместиться со двора в комнату Вен. Ожесточённо стучали ложки. Стражник не обедал вместе с ребятами, но восседал во главе стола, задумчиво барабаня пальцами по столешнице.
Место для Серёжки нашлось на дальнем конце, между Данни и Мороном. Ребята встретили новичка мирно, даже подвинулись, чтобы ему было удобнее сесть. Но едва мальчишка успел проглотить несколько ложек, как сидевший справа Данни неловко задел его локтем. От неожиданности Серёжка выпустил из пальцев ложку, она с глухим стуком упала на пол. Чтобы её подобрать, пришлось нагибаться. А когда мальчишка распрямился, в миске уже плавал плевок. Кто из соседей харкнул, Серёжка заметить не успел.
Обидно было до слёз. Голодный желудок требовал пищи, суп забивал ноздри соблазнительным ароматом, несколько проглоченных ложек только раздразнили аппетит. Но брать что-то из миски с плевком… Мальчишка видел, что сидящие за столом то и дело бросают на него быстрые взгляды, чтобы не пропустить момента и насладиться унижением строптивого новичка.
"Нет уж, такого удовольствия я им не доставлю. Лучше поголодать!" – решил Серёжка. Подумать было легче, чем сделать. Мальчишка буквально истекал слюной. К тому моменту, как Вен скомандовал закончить обед, Серёжка точно знал, что видом и запахом горохового супа с мясом человека можно мучить не хуже, чем какими-нибудь другими пытками. Оставалось только надеяться, что ужин в гладиаторской школе не хуже обеда. А уж на то, что испортить его порцию больше никому безнаказанно не удастся, он теперь мог поспорить. Умные люди ошибок не повторяют, а Серёжка считал себя умным.
То, что новичок возвращает почти нетронутый обед, Вен не заметил или предпочёл не заметить. Раб-повар не заметить полную миску не мог, но никак на происходящее не отреагировал. Его обязанностью было раздавать еду, а не следить за тем, сыты ученики или голодны. Для этого доктора есть, с них и спрос, а у него и своих забот хватает.
На дальнем конце двора, у кольев Серёжка подметил ребят в красных набедренных повязках, и среди них – Малуду. Юные гладиаторы разбирали деревянные мечи и щиты, должно быть, собирались повоевать с кольями и чучелами. Синих же Вен снова повёл на чистку доспехов.
Серёжка, хоть и не испытывал никаких добрых чувств к устроившим ему форменную травлю ребятам, всё же почувствовал себя оскорблённым несправедливостью. Почему одним упражнение с оружием, а другим – только его чистка? Или ланиста решил засунуть слишком маленького ученика в самую худшую группу, которой и оружия-то даже не доверяют. Даже учебного.
Но, после того как все доспехи были отчищены, Вен перевёл ребят в другое помещение в том же высоком здании, где оказалось оборудованным что-то вроде примитивной «качалки». Тренажеров, разумеется, в помещении не было, зато имелось множество самых разных гантелей. По тому, как уверенно синие разбирали себе инвентарь, было видно, что здесь они не в первый раз.
Серёжка тоже нацелился подобрать себе гантели, но не успел: Вен подозвал мальчишку к себе. Молча ощупал мускулы на руках и ногах, а потом неожиданно позвал:
– Биньниг, иди сюда.
Подошедший парнишка, наверное, был самым худым из синих, не считая Серёжки, конечно, но рослым и длинноруким.
– Покажи-ка, новичку разминочные упражнения.
– Да, господин доктор.
Биньниг показывал, Серёжка повторял, а Вен внимательно смотрел на происходящее. Остальным ребятам, наверное, тоже было любопытно. Занимаясь с гантелями, они так и норовили повернуться в сторону новичка.
Разминочный комплекс у гладиаторов оказался довольно сильно похожим на спортивный. Точно так же сверху вниз одна за другой разогревались мышцы. Одноглазый пару раз прикрикнул на Серёжку, чтобы гнулся сильнее. Мальчик хотел было из упрямства схалтурить, но потом решил, что будет неправильно и, наоборот, стал стараться изо всех сил.
Когда разминка окончилась, Вен приказал мальчишке прогнуться назад. Серёжка изогнулся, на всякий случай закинув руки: первым делом на занятиях самбо в ребят вбивали необходимость страховки.
– Неплохо, – пробормотал стражник. – А в мостик можешь стать?
– Могу, – с натугой выдавил мальчишка.
– Давай.
Вообще-то гимнастикой Серёжка специально не занимался. И времени свободного не было и не тянуло. Но вставать в мостик умел. Ничего особо сложного в этом не было, главное, не завалиться назад.
– А теперь разогнись и встань на ноги.
Это было гораздо труднее – для таких трюков необходим накачанный пресс. Раньше Серёжка никогда не пробовал, естественно, что с первого раза у него ничего не получилось, он просто грохнулся на спину. Вен помолчал, потирая подбородок. Затем совершенно неожиданно потребовал.
– А ну-ка попробуй сесть на шпагат.
"У них тут гладиаторская школа или балетное училище?" – с негодованием подумал мальчишка. Разумеется, в секции самбо ребятам приходилось тренировать гибкость и растяжку, но до шпагатов Серёжке было очень далеко. Всё-таки самбо – вовсе не новомодное каратэ.
Только выбирать не приходилось. Приходилось подчиняться. По лицу Вена было видно, что шпагатами он явно недоволен. Но, как ни в чём ни бывало, стражник дал мальчишке следующее задание:
– Ложись на живот. А теперь постарайся достать ногами затылка.
Снова у Серёжки ничего не получилось, но теперь стало даже интересно. В самом деле, зачем наставник испытывает его так, будто готовит не в гладиаторы, а в акробаты?
– Руками возьми себя за лодыжки и помогай, тяни.
Но даже и таким способом мальчишка не смог дотянуться до макушки, хотя и чувствовал, что до успеха оставалось совсем немного.
– Значит так, – подвёл Вен итог просмотра. – Для силовых упражнений берешь только самые лёгкие гантели. Тебе сейчас нужно не мышцы накачивать, а гибкость развивать. Всё равно, пока не вырастешь, нужной силы в руках не будет. Тебе, похоже, и дюжины вёсен не исполнилось.
– Давно исполнилось, – Серёжка соврал чисто из чувства противоречия.
Надзиратель отрицательно покачал головой.
– Не заметно. Хотя, это неважно. В любом случае, пока что будешь больше времени уделять тренировке гибкости, а не силы. Биньниг, сделай вместе с ним полный комплекс упражнений. Ты знаешь как.
– Да, господин доктор.
Серёжка подавил в себе желание поинтересоваться, почему подростки называли надсмотрщика «доктором». Любопытство было сильно, но обида за «дружескую» встречу – намного сильнее. Да и время для расспросов было неподходящее: надо было работать. Ребята сели на пол друг напротив друга, разведя ноги, и взявшись за руки. Края деревянных подошв сандалий Биньнига упёрлись в Серёжкины щиколотки. Подросток медленно отклонялся назад, тяня партнёра на себя и заставляя гнуться вперёд. Почти сразу возникла тянущая боль в пояснице, в паху и в коленках. Но Биньниг отогнулся назад не так уж и сильно, остановился. Серёжка понял, что теперь его очередь тянуть на себя. Так они качались из стороны в сторону, словно медленный метроном, постепенно нагибаясь всё ниже и ниже.
– Господин доктор, – позвал кто-то из ребят в дальнем углу "качалки".
Вен направился на зов. В глазах Биньнига появился злой азарт. Он продолжал откланяться всё дальше и дальше, тяня Серёжку вперёд. Одновременно он начал раздвигать ноги, заставляя Серёжку делать то же самое. Тянущая боль превратилась в острую. Мальчишка попытался вырвать руки, но подросток крепко обхватил его запястья и не позволил освободиться. А потом противно улыбнулся, давая понять, что с удовольствием наблюдает за трепыханиями жертвы. Серёжка закусил губу, чтобы не закричать. На лбу выступил холодный пот. Изо всех сил мальчишка сопротивлялся, но силы были не равны. Если бы подросток захотел, он мог бы даже лечь на спину, не выпуская рук Серёжки. Но юный гладиатор понимал, что за явное превышение нагрузки ему достанется от Вена, особенно, если новичок получит увечье. И, подтянув мальчишку ещё немножко, он, наконец, расслабился и позволил тому выпрямиться.
Но едва Серёжка перевёл дух, как Биньниг снова стал заваливаться на спину. Надсмотрщик всё ещё был занят в глубине комнаты, и можно было не сомневаться, что на этот раз подросток снова постарается добиться от мальчишки крика боли. На этот раз он отклонился ещё сильнее и какое-то время завис, не давая новичку разогнуться. Гладиатор видел, что новичку приходится трудно: тот покраснел и тяжело дышал, раздувая ноздри и не открывая рта, чтобы не выпустить наружу рвущийся из горла крик. И всё же крика Биньниг так и не дождался. Дольше держать малыша в напряжении, а уж тем более прогибать ещё сильнее, было слишком опасно. И во второй раз подросток был вынужден уступить.
Перед глазами у Серёжки плавали радужные круги. Он не успел заметить, как рядом оказался Вен. Голос надсмотрщика донёсся как будто из-за стены.
– Достаточно. Передохните минутку.
Да уж, передышка была очень кстати. Связки болели так, как никогда в жизни. "Неужели порвал?" – подумали с испугом Серёжка. Дома порванная связка – это больница, операция, наркоз, чтобы больно не было. А здесь? До наркоза в этом мире точно не додумались, если и режут – то по живому. Или дубинкой по голове – чтобы сразу сознание потерял. А может – и вообще не режут, оставайся тогда на всю жизнь калекой с порванной связкой.
– Так, Шустрёнок, ну-ка: ноги вместе, обхвати руками щиколотки и тянись вперёд.
Легко Вену говорить: "Ноги вместе". Серёжка был совсем не уверен, что ноги его послушаются, но… Послушались как миленькие. Значит, связки целы. Вот и хорошо. Кстати, и болит не так уж и сильно. Можно сказать – боль почти совсем прошла.
– Тянись, тянись. Биньниг, сядь ему на плечи.
Только этого урода ещё не хватало. И Вену этому не тренером в гладиаторской школе работать, а городским палачом. Хотя, по сравнению с тем, что было на предыдущем упражнении, происходящее сейчас можно было назвать отдыхом. Вся нагрузка теперь падала на связки поясницы и коленей, а не на пах, и переносить это было гораздо легче.
Потом было ещё несколько упражнений на растяжку, после чего доктор, наконец, допустил ребят и до гантелей. Затем Вен отвёл ребят в соседнюю комнату, где, к огромному удивлению Серёжки, оказались массажные столы и большой бассейн с горячей водой. Оказывается, рабов-гладиаторов не только гоняли по полной программе, но и серьёзно следили за их здоровьем. После массажа и ванны, мальчишка почувствовал, что боль в натруженных связках и мышцах почти ушла.
Ожидая нового подвоха, Серёжка выбрался из бассейна первым, но в тот день его больше не доставали. Ни во время ужина, на который всем досталось по полной миске каши с большим куском мяса, так что мальчишка смог, наконец, утолить голод, ни после ужина, когда ребята разлеглись по своим матрасам и, накрывшись плащами, которые Серёжка днём по неопытности принял за одеяла, мирно отходили ко сну. Мальчишка долго старался не дать себе заснуть, опасаясь ночного нападения, но, похоже, после «качалки» к нему утратили всякий интерес. С полчаса героически поборовшись со сном, Серёжка не выдержал и крепко заснул. Последней мыслью было: "А как там дела у Шипучки?"
У Шипучки дела обстояли намного лучше. Нечкам в гладиаторской школе Ксантия был выделен внутренний дворик напротив торцевой стены высокого здания. Так же утыканный кольями с чучелами, он отличался от дворика младших воспитанников, пожалуй, только картинками над дверями. На одной из них был весьма условно изображен огр, на другой – минотавр, на третьей – ящер, стоящий на задних лапах и сжимающий трезубец в передних. Две других двери были закрыты на висячие замки, а на балках темнели пятна, обозначающие место, где раньше висели щиты-указатели.
Не успел ещё Шипучка толком осмотреть своё новое место жительство, как Тхор громко позвал.
– Луунк! Я новичка привёл. Бараклов братишка.
Из двери под знаком минотавра вышел всамоделишний минотавр: здоровенный детина ростом чуть повыше Шипучки, даже если не считать украшенных искусной резьбой громадных рогов, с иссиня-чёрной шерстью на голове и большим мягким белым носом. Из одежды на минотавре имелись только короткие шерстяные штаны, едва доходившие до середины могучих волосатых бёдер, да сандалии-шлёпки с деревянной подошвой, зато запястье правой руки украшал широкий бронзовый браслет, такой же, как у Тхора, а носу, по минотаврской моде, Луунк носил большое золотое кольцо.
Человекобык бесцеремонно осмотрел Шипучку с головы до ног, шумно поскрёб пальцами заросшую чёрным курчавым волосом грудь и поинтересовался:
– Как звать?
Сауриал ответил шипением и свистом. Минотавр скривился, сделав движение руками, словно собираясь заткнуть уши. Шипучку это не удивило: из известных ему существ самым развитым слухом были одарены эльфы и минотавры, поэтому им сложнее всего было перенести используемые сауриалами для общения высокие тона.
– Немой он, – пояснил Тхор. – Всё понимает, а сказать не может.
– Не может? Посмотрим. Баракл!
На этот зов во двор вышел ещё один нечка, на сей раз из той двери, над которой висело изображение ящеров. В первое мгновение Шипучке показалось, что он видит перед собой другого планхеда, но через мгновение он понял свою ошибку. На сауриала гладиатор походил не больше, чем дуб на клён.
Одного роста с Шипучкой, он казался, наверное, вдвое больше за счёт могучего телосложения. Если размерами хвоста и задних ног сауриал не уступал местному жителю, то выше пояса конкуренцию выдержать было невозможно. Широкая грудная клетка и мускулистые верхние конечности свидетельствовали об исполинской силе Баракла, длинные пальцы оканчивались острыми когтями. Шеи у аборигена, можно сказать, совсем не было. Голова торчала прямо из туловища параллельно земле, словно ящер сутулился. Одежды Баракл не носил, лишь правую лапу украшал бронзовый браслет – такой же, как и у остальных гладиаторов-нечек.
– Узнаешь родича? – поинтересовался минотавр.
Ящер медленно осмотрел Шипучку, словно ощупывая глазами.
– В наших землях такие не живут.
– Говорят, он немой. И всё же попробуй поговорить с ним, – продолжал Луунк.
Баракл издал низкое шипение, в котором Шипучке послышались знакомые звуки. Ну, конечно, это был Великий Драконий. Правда, гладиатор ужасающе фальшивил, но сауриал сумел понять, про что его спрашивали.
– Говоришь?
– Говорю.
Минотавр снова скривился от шипения из свиста.
– Чего ты так визжишь?
– Иначе не умею.
– Кто ты?
– Быстрый Ветер из рода Озёрных, племени Высокого Хвоща. Иные же расы называют меня Шипучкой или Шипуном.
– Я могу говорить с ним, – перешел на местный язык Баракл.
– Отлично. Только пусть он говорит, когда меня нет рядом. Слушать его писк – просто наказание какое-то. Объясни ему всё и возьми к себе в казарму, – подвёл итог Луунк.
– Идём, – обратился Баракл к Шипучке на языке ящеров, направляясь к двери под знаком ящера.
За дверью оказалась большая просторная комната, почти пустая, если не считать расстеленных на полу матрасов. Задняя стена комнаты была сложена из крупных камней, боковые и передняя – деревянные. Кроме двери, в передней стене было прорублено несколько окошек для освещения и проветривания комнаты, таких маленьких и узких, что, пожалуй, в них не смогла бы протиснуться мускулистая лапа Баракла. Дальше локтя – совершенно точно бы не пролезла.
Впрочем, внимание сауриала сразу переключилось на обитателей комнаты. Семеро разлегшихся на матрасах ящеров явно не были родственниками Баракла: рядом с ним они казались маленькими и слабыми. Но только рядом с Бараклом. Если же вместо гладиатора-нечки сравнить их с обычным человеком, то ни ростом, ни мускулатурой ящеры ему ничуть бы не уступили, а, пожалуй, и превзошли бы. Никакой одежды на гладиаторах не было, но у каждого на шее висело ожерелье из когтей и клыков внушительных размеров, что придавало им более внушительный вид. Шипучка решил, что это их охотничьи трофеи: и в племени Высокого Хвоща многие охотники делали себе украшения из побежденных в бою противников. Сам Шипучка такими вещами не увлекался: всё-таки, он слишком большую часть своей жизни провёл среди людей и усвоил себе человеческие взгляды на многие стороны жизни, а люди считали подобные украшения проявлениями варварства.
– Твоё место, – Баракл указал на один из матрасов. – Здесь будешь спать. Тебе понятно?
– Это понятно. Мне непонятно другое: почему я здесь?
Младшие ящеры отреагировали на эту фразу особенным шипением, означавшим крайнюю степень веселости.
– Потому что тебя продали, олух, – лаконично пояснил Баракл.
– Продали? Но продать можно только вещи, а я – не вещь.
– Ты – вещь, – жестко ответил большой ящер. – Ты раб, а значит – полная собственность хозяина. Ты принадлежишь ему и будешь делать то, что хозяин пожелает. Ты понял?
Шипучка отрицательно замотал головой и настолько утратил контроль над собой, что в комнате явственно запахло свежеиспечённым хлебом. С тех пор, как его выбросило в этот мир, сауриал убеждал себя, что стал жертвой трагической ошибки. Люди его не поняли, а он не сумел им доходчиво объяснить, что же произошло на самом деле. Не так то легко объясниться, не владея речью, тем более, если с тобой не очень-то расположены общаться.
Шипучка считал, что находится в положении вроде как военнопленного. Он слабо разбирался в том, как проходят войны у людей: племена сауриалов как-то ухитрялись выяснять отношения с соседями без крупномасштабных военных действий, но знал, что пленных могут перегонять на большие расстояния, отправлять на принудительные работы и всё такое прочее. Но чтобы объявить своей полной собственностью разумное живое существо – такого сауриал не мог себе представить и в самом страшном сне. Как можно полностью лишать свободы тех, у кого есть свои чувства и свои мысли? Хоть что-то, хоть какая-то возможность поступать по-своему, а не по приказу должна оставаться.
Слова гладиатора разбили последнюю, пусть и призрачную, надежду.
– Но-но, вот только вонять тут не надо, троглодит-переросток, – поморщился Баракл, сердито раздувая большие ноздри.
– Прости, – способность сауриалов подтверждать свои эмоции запахами за пределами своего племени понимания и поддержки не находила. Прожив долгое время среди людей и представителей других народов, Шипучка уже давно научился контролировать выделение запахов, но от негодования просто забыл об этой своей особенности.
– Прощу, если дальше будешь держать себя в лапах. Тут и так не слишком хорошо пахнет, дополнительная вонь нам совершенно ни к чему.
На взгляд Шипучке пахло в гладиаторской школе вполне пристойно, но спорить на эту тему он, конечно же, не собирался. Сейчас ему нужны были ответы на гораздо более важные вопросы.
– Но объясни, Баракл, что люди хотят от меня? Я не понимаю.
– Чего тут не понять, дикарь. Ты хорошо сражаешься, Тхор в этом разбирается.
– Я – воин, – гордо ответил планхед.
– Вот видишь… Теперь ты будешь сражаться ради развлечения жителей этого города.
– Воины не сражаются ради развлечений. Может, ты имел ввиду показательные тренировки?
Шипучка знал, что у людей есть слабость к разного рода соревнованиям. Кажется, это называлось у них «турниры». Соберётся куча народу, и целый день выясняют, кто самый сильный, кто лучше всех владеет мечом, а кто – стреляет из лука. Лучшего из лучших награждали и окружали большим почётом.
Развалившиеся на матрасах лизиды ответили дружным весёлым шипением. Развеселился и Баракл. А потом, оскалившись, пояснил:
– Нет, дружок, никаких тебе тренировок. Здесь всё взаправду. Ты будешь сражаться с воинами из других школ. Насмерть.
– Сражаться насмерть? – Шипучка готов был предположить, что он сошёл с ума. Или не верить ни единому шипу Баракла. Его ответы, хоть и объясняли всё, что произошло с сауриалом в этом мире, но были настолько за гранью добра и зла, что не укладывались в голове. – Но зачем? Они не сделали мне ничего плохого. И я им тоже ничего не сделал.
Гладиатор снова оскалился.
– Кого это интересует, дикарь? Люди хотят видеть бой. Хотят видеть кровь и смерть. Они платят за это деньги – значит, хозяева школы должны предоставить им зрелище. И ты будешь этим зрелищем, хочешь ты этого или нет.
– Глупости, – сауриал едва сдержался от того, чтобы окатить собеседника новой волной запахов. – Если я не хочу убивать, я не стану этого делать. И никто не сможет меня заставить.
– Ты сам глупец. Никто не станет тратить силы на то, чтобы тебя заставлять. Не хочешь убивать – не надо. Тебя просто выпустят в другом отделении программы, там, где со зверями и нечками сражаются люди. Только эти сражения происходят совсем по-другому: люди всегда побеждают.
– Почему?
– Потому что люди – любимые дети богов и им предназначено быть господами для низших существ. А разве может господин в чём-то уступить своему рабу?
– Там, где я жил, люди были равными среди равных. А боги… У каждого народа есть свои божества, а у каждого божества – свои любимые дети.
– И кому из богов служишь ты? – Шипучка почувствовал какое-то неуловимое изменение в голосе собеседника и понял, что от его ответа сейчас зависит очень многое. Одна беда: сауриал не знал правильного ответа на заданный вопрос. Точнее, того ответа, которого желал услышать от него Баракл. А раз так, то приходилось отвечать правду и надеяться, что честный ответ не повлечёт за собой лишних проблем и неприятностей.
– Я не могу назвать себя верным слугой какого-нибудь бога, но моему племени и мне покровительствует Хисс.
– Никогда не слышал о таком боге, – подозрительно прошипел Баракл.
– Я пришел сюда издалека.
– И где же живёт твой народ?
– Ты не знаешь этих мест, – уклончиво ответил сауриал.
– Назови – и увидим. Может быть, я знаю больше, чем ты думаешь.
– Я не покушаюсь на твою мудрость, Баракл, но вряд ли ты слышал о Ройкарии.
Могучий ящер на несколько мгновений задумался.
– Мне кажется, на этом континенте нет земли с таким названием. Если, конечно, тебе знакомо понятие "континент".
Сауриал не удержался от ехидного присвиста.
– Хоть ты и назвал меня «дикарём», но, что такое «континент», я знаю. И ты совершенно прав: на этом континенте Ройкарии и вправду нет. Она гораздо дальше. Дальше, чем себе можно вообразить.
– И где же? – в шипении Баракла явственно слышалось недоверие.
– За гранью этого мира. Здесь я чужой.
Признание произвело эффект упавшего камня. Младшие ящеры, вскочив с матрасов, возбуждённо зашипели на разные голоса, перебивая друг друга, так что понять их было решительно невозможно.
– Тихо! – Баракл издал пронзительное шипение, и все остальные мгновенно умолкли. Гладиатор снова повернулся к сауриалу.
– Если это правда, то ты сильно прогневал своего Хисса, Быстрый Ветер из рода Озёрных.
– Это правда, а Хисс тут не при чём. Наш маг открыл портал в этот мир – и вот я здесь.
– Да уж, почтительность к богам явно не является твоей сильной стороной. Впрочем, сейчас это не важно. Кто бы ты ни был и откуда ты не пришёл, но теперь тебе предстоит жить по тем правилам, которые установлены в этих краях, или умереть. Выбор невелик.
– Я не хочу умирать, Баракл, но и не боюсь смерти. Рано или поздно, но умирать всё равно придётся.
– Это всё замечательно звучит, но мы не на проповеди и не на собрании племени, а от того, как ты себя поведёшь, зависит слишком многое. Если ты хочешь красиво умереть – честно скажи об этом прямо сейчас. Если же будешь выживать…
– Выживать, убивая беззащитных, которые не сделали ничего плохого? – перебил Шипучка.
– Беззащитных? У них будет оружие, с которым, надо сказать, они умеют обращаться. И будет желание проткнуть тебя этим оружием. Ты будешь защищаться? Или позволишь им насладиться видом своей крови?
Прямой вопрос требовал прямого ответа.
– Я буду защищать свою жизнь.
– Вот так бы сразу, – довольно прошипел Баракл. – Проще надо быть. А то развёл тут обсуждение всяких глупостей.
– Для меня это не глупости, – возмутился Шипучка.
Гладиатор демонстративно пропустил его шипение мимо ушей.
– Слушай меня. Главный в школе – ланиста Луций. Здесь он управляет всем. До нас он снисходит редко. Обычно, его волю нам объявляет доктор Край Ло, именно он назначен командовать гладиаторами – не людьми. Скоро ты его увидишь: он непременно придёт сюда в обед. Постарайся его не злить, хотя это не так просто.
– Почему?
– Он дурак, – лаконично пояснил Баракл. – Быка следует опасаться спереди, лошадь – сзади, а дурака – со всех сторон и в любое время. Правда, у тебя есть огромное преимущество: для человека ты нем, а значит, не сможешь сказать ничего лишнего. Но кроме слов существуют и другие способы вызвать гнев Край Ло. Да упасёт тебя от этого твой Хисс.
– На это не стоит надеяться. Если он не упас меня от попадания в этот мир и вашу школу, то с чего ему помогать мне теперь?
– Кто из смертных понимает волю богов?
– Это всё замечательно, но мы не на проповеди, – поддел собеседника сауриал. Гладиатор отозвался одобрительным шипением.
– Молодец. Умнеешь на глазах. Ничего, немного попривыкнешь и будешь всё понимать как надо. Значит, про Край Ло ты всё понял. Теперь дальше. Гладиаторы-люди живут в отдельных дворах, мы с ними не общаемся. Да и ни к чему это. Они с гонором, мол, хоть и рабы, а всё же люди, высшие существа. Их дело, кем они там себя считают, всё равно нам с ними в одном болоте не греться.
– А детёныши?
– Что – детёныши? – не понял Баракл.
– Зачем здесь человеческие детёныши?
– Когда ты только успел их углядеть? Да, есть тут и детёныши. Их тут обучают на гладиаторов.
– Меня сюда продали вместе с человеческим детёнышем.
– Странно. Обычно купцы так не поступают.
– Он хороший…
– Тебе повезло, – равнодушно заметил Баракл. – Хорошие люди встречаются очень редко. Впрочем, говорят, что среди детёнышей – чаще… Но, хватит о всякой ерунде, уже скоро привезут обед. Слушай дальше. Мы, не люди, живём в этом дворе. Ты можешь выйти отсюда только с доктором Край Ло или со стражником.
– А ты?
Гладиатор указал на свой браслет.
– Я имею право по делам выходить за пределы двора – до решётки. Кроме того, я старший среди гладиаторов-ящеров, и ты должен меня слушаться.
– А ещё кого я слушаться должен?
– Всех людей, кроме рабов. И Луунка, он самый старший среди не людей. Тхор старший только над ограми и не имеет права тебе приказывать, но я бы советовал очень серьёзно относиться к его словам. Он мудр и знает, что говорит.
– Ну, а как быть с рабами-людьми?
– С гладиаторами – будет лучше, если ты не будешь попадаться им на пути. Среди них хватает тех, кто может полезть с тобой в драку или ещё чего. Если ответишь – виноват будешь ты. Так что, лучше всего спасаться бегством.
