Текст книги "Другая Грань. Часть 2. Дети Вейтары (СИ)"
Автор книги: Алексей Шепелев
Соавторы: Макс Люгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)
– Довольно! – воскликнул ланиста, поднимаясь из-за стола.
Бой моментально прекратился.
– Отдайте мечи.
Нелюди протянули оружие стражникам и обменялись уважительными взглядами. Каждый из них выполнил приказ и показал то, на что способен. Способности каждого заслуживали уважения.
– Убедительно, – довольным голосом произнёс Луций. – Так ты хотел за него три сотни золотых?
Меро задумчиво почесал переносицу.
– Три больших сотни. Ты сам видишь и понимаешь, благородный Луций, что Шипучка стоит больше. Но раз уж я сам назвал эту цену, то пусть так и будет. Не пристало наёмнику не быть хозяином своего слова.
– Мудро, – ланиста поднялся. – Я покупаю твоего ящера за три сотни ауреусов. Марке подготовит до завтрашнего обеда деньги и необходимые документы. Это тебя устроит?
– Вполне.
Луций подошел к перилам веранды.
– Тхор, этот ящер будет новым гладиатором. Отведи его на двор нечек.
– Да, мой господин! – огр, прижав руку к сердцу, низко поклонился, а потом коротко бросил недавнему сопернику: – Иди за мной.
Сауриал повернулся одиноко стоящему в углу дворика пареньку, напоследок прошипел что-то ободряющее и потопал вслед за зеленокожим проводником в дальние ворота прочь со двора. Вслед за ними двинулся Клюнс и двое стражников. Ещё двое остались присматривать за мальчишками.
– Ну, а что может твой малыш? – поинтересовался Луций, снова опускаясь на стул и провожая взглядом удаляющегося в сопровождении Тхора и стражников Шипучку.
– Здесь представления не обещаю. Волчонок немного умеет драться без оружия и немного – с палкой. Пожалуй, всё.
– Маловато, – разочаровано протянул ланиста. – Хотя, немного – понятие растяжимое.
– Но даже за пределами Толиники известно, что в школе Ксантия из детей воспитывают воинов-гладиаторов.
– Дети детям рознь…
– В Альдабре мне чуть не пришлось платить за него штраф: он там побил в невольничьем бараке каких-то мальчишек, постарше себя. Четверых или пятерых, уж не помню.
– Хорошо, очень хорошо, – одобрительно кивнул моррит. – Ещё что-нибудь?
– Увы, это всё. Но и цена невелика: две с половиной дюжины ауреусов.
– И вправду, не очень много. Что так?
– Я и на ящере неплохо заработал.
Ланиста потянулся за патерой, но обнаружил, что чаша пуста.
– Атрэ, бездельник. Живо вина!
Перепуганный подросток торопливо принялся разливать в патеры господ вино, тут же разбавляя его водой. Луций терпеливо ждал, пока раб наполнит все четыре чаши, лишь после этого отхлебнул, закушал изюмом и продолжил беседу.
– Значит, две с половиной дюжины? Что скажешь, Марке?
– Мальчик маленький, очень маленький, – торопливо забормотал получивший слово казначей. – Ему рано в гладиаторы, совсем рано.
– Подумаешь – маленький. Зато крепкий. Ты ведь заметил, благородный Луций, что…
– Заметил, – прервал наёмника ланиста. – Милостью богов, глазами я пока что не ослабел. Вижу, что парень – далеко не задохлик, даром, что у него все рёбра наружу. И всё равно – маловат. Не потянет. Куда мне его девать?
– А мне куда? Наёмнику слуги не нужны.
– Подари брату.
– С позволения благородного Луция, мне больше чем достаточно забот со своими детьми.
Ну, да, пока Меро проводил время в дальних странах, жена принесла Лорру двойню, и теперь братец вынужден был кормить четыре голодных рта. Не считая пятого рта дражайшей женушки, так же отсутствием аппетита не страдавшей.
– Я ж тебе его не усыновить предлагаю…
– В таком возрасте от раба больше проблем чем пользы, – не уступал Лорр.
– Ну, раз брат не берёт, то продай ещё кому-нибудь.
– Кому он нужен? В бордель разве что? Говорят, на худеньких и большеглазых неплохой спрос.
Луций досадливо сплюнул. Хотя за легионерами и ходила устойчивая репутация людей, способных тешить плоть со всем, что движется, но на самом деле большинство воинов относились к извращенцам с глубочайшим презрением.
– Так в борделе он долго не протянет, – продолжал размышление вслух наёмник. – Прирежет себя, точно говорю.
– Чего так уверен? – подначил брата Лорр.
– Гордый, – пояснил Меро и, отхлебнув из патеры, добавил. – И хорошо, если только себя. А то ещё и посетителя какого прирежет.
– Вот уж кого не жалко, – хмыкнул ланиста.
– Не скажи, благородный Луций. По мальчикам-то в Толе больше старшие граждане ходят. А то и…
Наёмник выразительно поднял взгляд наверх. Моррит только вздохнул: и вправду, влечением к детям в первую очередь были знамениты как раз его соплеменники. Очень немногие, но среди местных жителей таких было ещё меньше. В общем, определенное предубеждение сложилось давно и прочно, и было для Луция крайне обидным.
– Как, говоришь, его зовут?
– Сергей. Но я называю Волчонком – дикий.
– Дикий, значит? – Ланиста призывно махнул рукой. – Эй, Сергей, иди сюда. Живо! – И, понизив голос, добавил. – Сейчас посмотрим, какой он у тебя дикий.
– Смотри, не жалко, – пожал плечами Меро.
Мальчишка выполнил приказ быстро, но без спешки и суеты. Луций ещё раз окинул его с головы до ног внимательным взглядом. Да, для своего возраста парень был крепким и хорошо развитым, но возраст уж больно нежный. Природу не обманешь, кости ещё хрупкие, а мышцы – не развившиеся. И никакая гимнастика тут ничего не исправит. Только время.
– Знаешь, что такое гладиаторская школа?
– Знаю… господин…
На имперском мальчик говорил правильно, только медленно, с трудом подбирая слова.
– Господин ланиста, – наставительно поправил Луций.
Парнишка бросил быстрый взгляд на Меро, тот одобрительно кивнул.
– Ты хочешь заниматься в школе? Или хочешь быть домашним рабом?
– Разве от моего желания что-то зависит… господин ланиста?
– Нет, но я хочу его знать.
– Мне всё равно… господин ланиста, – не задумываясь, ответил мальчишка.
– Всё равно? – Луций ушам своим не поверил. Такого ему ещё ни разу за свою жизнь слышать не доводилось.
– Да… господин ланиста. Мне всё равно.
– Хм…
Луций был сбит с толку.
– А как ты думаешь, можешь ли ты вообще стать гладиатором? Это тяжелый труд.
– Думаю, что смогу… господин ланиста.
Луций уже понял, что небольшие паузы перед обращением вызваны вовсе не плохим знанием языка. Мальчишка явно дерзил, но дерзил умно: нормальный хозяин скорее простит небольшую заминку, чем станет специально из-за неё наказывать раба. Только вот парень, похоже, не догадывался, что, когда раб провинится по серьезному, то хозяин вспомнит ему и эти заминки.
– Видишь этих ребят? – моррит кивнул на мявшихся в углу двора подростков в красных набедренниках. Не дожидаясь ответа, он продолжал: – Это ученики первого года. Им приходится трудно. Тебе будет ещё труднее – ты младше. Не боишься?
Паренёк отрицательно покачал головой.
– Не боюсь… господин ланиста.
– Почему не боишься?
Впервые в глазах мальчишки промелькнуло живое чувство – удивление.
– Не знаю… Просто – не боюсь.
– Смелый, значит?
В ответ мальчишка только плечами передёрнул, мол, понимайте, как хотите.
– А ты можешь справится с кем-нибудь из них? Оружие на твой выбор, или – без оружия.
Серёжка уже давно понял, что и его тоже будут пробовать на умение драться, и, пока Шипучка сражался, а господа вели переговоры, внимательно присматривался к трём мальчишкам в красных набёдренных повязках, которых слуга привёл вместе с зеленокожим воином. Все трое на вид были старше его года на два, сильные и крепкие. Наверняка их тут гоняли от зари и до зари. Из оружия Серёжка кое-как научился владеть палкой, но, даже после уроков Меро и трюков Шипучки, вряд ли мог долго продержаться против юных гладиаторов. Аршу, они, наверное, уступили бы, но Арш сам старше их настолько же, насколько они старше Серёжки.
А вот в борьбе можно было и победить, если сразу взять на приём. Ребята наверняка не воспринимают его, как достойного противника, значит, осторожничать не станут, сразу попрут напролом.
– Лучше без оружия… господин ланиста.
– У тебя что, слова в горле застревают, что ли? – недовольно нахмурился моррит. – Эй, Малуда! А ну-ка, покажи, на что ты способен. Вольная борьба с этим парнем. Я поставлю на тебя квадрант.
– Приму ставку, – быстро отреагировал Меро.
Малудой оказался маленький крепыш – самый низкий из приведённых во двор мальчишек.
– Господин ланиста, как можно бороться с этим комаром? Я же ему все кости переломаю.
Серёжка всем своим видом изобразил обреченную покорность. Ничего против задиристого Малуды он не имел, и на похвальбу ничуть не обиделся. Но и проигрывать противнику не собирался: хватит уж мотаться по разным городам и странам, надо оседать на одном месте, чтобы Балису Валдисовичу и его друзьям было легче его найти и выручить. Раз для этого надо побороть Малуду, значит, надо побороть Малуду. Или, по крайней мере, почётно проиграть, но об этом мальчишка думать не хотел: он твёрдо знал, что тот, кто изначально считает приемлемым поражение – обязательно проиграет. Настраиваться всегда надо на победу и только на победу.
– Можешь ломать кости – я разрешаю, – ухмыльнулся ланиста и подтолкнул Серёжку с веранды на дворик. Подошедший Малуда смерил противника презрительным взглядом.
– Щас я тебя разделаю, цыплёнок.
Серёжка опять ничего не ответил, по опыту уличных стычек зная, что в такой ситуации молчание злит нападающего больше, чем любой ответ.
– Начали! – скомандовал Луций.
Как Серёжка и предполагал, противник тут же бросился на него, пытаясь обхватить руками за корпус. Отработанным движением мальчишка ушёл вправо, левой рукой перехватил за запястье правую руку Малуды, а правой подхватил её за предплечье и дёрнул подростка ещё сильнее вперёд, одновременно выставляя на пути его движения правую ногу. Самая простая, но эффективная в таких случаях передняя подножка.
Не успев понять, что произошло, гладиатор, нелепо взмахнув обутыми в сандалии ногами, грохнулся на пыльную землю дворика и даже проехался по ней немного вперёд. А Серёжка только развернулся к нему лицом и остался стоять на месте, ожидая продолжения.
– Ну, всё, цыплёнок, убью, – воскликнул Малуда, вскакивая на ноги. Ума у него оказалось меньше, чем силы. Он снова бросился в атаку, чтобы обхватить маленького противника, но Серёжка на сей раз не стал уклоняться в сторону. Схватив Малуду за предплечья, мальчишка повалился назад, на спину, увлекая гладиатора за собой. Падая, Серёжка выбросил вперёд правую ногу, упираясь босой стопой в живот Малуды. А, коснувшись спиной земли, он резко разогнул ногу в колене, перекидывая противника дальше, за голову. Подросток тяжело упал спиной на землю, а Серёжка тут же вскочил на ноги, готовый продолжать борьбу.
Малуда тоже вскочил и бросился вперёд, уже без слов, пригнув голову, словно забодать хотел. Серёжка понял, что парень утратил контроль за происходящим и его действиями руководит не разум, а инстинкт. Поэтому мальчишка не стал ничего менять в тактике, а просто повторил бросок с упором стопы в живот. И получилось всё настолько легко, что Серёжка даже удивился: как же так, вроде противник и постарше года на два, и занимается в гладиаторской школе, а простой второразрядник, при том, что и второй-то разряд у Серёжки был, естественно, не взрослый, а юношеский, по самбо, ни разу не выигрывавший ни одного турнира (лучший результат – второе место на первенстве района), валяет его как хочет. Неправильно это.
Но, правильно или не правильно, а Малуда снова грохнулся спиной на землю и на этот раз ушибся капитально, так, что встал не сразу, а, встав, в атаку не кинулся.
– Достаточно, – бросил с веранды Луций. – Пасе, уведи этих нерадивых учеников, позор нашей школы.
Стражник вытолкнул подростков за центральные ворота, туда же, откуда их и привели.
– Ну, что ты, господин, – довольно умело польстил Меро. – Здесь нет позора твоей школе. Не твои рабы плохи, а те, которых ты сегодня купил – хороши. Это хорошая сделка и за неё стоит выпить.
Он потянулся за патерой, которую Атрэ предусмотрительно наполнил вином, пока шёл поединок.
Луций тоже отхлебнул из чаши с довольно кислым выражением лица, на счастливого человека он явно не походил.
– Мал больно. Хорош, но мал. Было бы ему хоть на весну побольше…
– Дык, можно одну весну его как слугу использовать, – предложил Лорр. – Пусть на кухне котлы чистит или продукты с рынка таскает.
– Очень, очень, плохая мысль, – зачастил Марке. – Слуг здесь и без этого мальчишки хватает. Господин Ксантий будет очень, очень недоволен. А учеников у нас недобор. В каждой группе есть свободное место. А то и два.
Луций хмыкнул.
– А самая сильная у первогодков сейчас «синяя»… Ладно, Марке, выплати за этого малыша две с половиной дюжины. Попробуем, как он себя проявит в «синей» группе до ближайших нон, а там видно будет. Нелиссе!
– Да, мой господин, – откликнулся последний оставшийся во дворе стражник.
– Отведи этого…
Пауза затянулась. Ланиста просто забыл незнакомое имя нового раба, а Меро не сообразил, с чем связана заминка. Устав себя утруждать, Луций со свойственной хозяевам бесцеремонностью заменил имя кличкой.
– Отведи этого Шустрёнка к Вену. Скажи, что это его новый воспитанник.
– Слушаюсь, господин, – склонил голову Нелиссе, а затем, взяв Серёжку за плечо, подтолкнул к воротам, через которые раньше ушли Шипучка, зелёный великан и мальчишки в красных набедренных повязках.
За воротами оказался небольшой переулок, шириной каких-то три метра, а то и меньше. С одной стороны его ограничивала внешняя стена дворовой постройки, тянущаяся вперёд намного больше, чем можно было предположить изнутри двора, с другой – та самая высокая стена, привлёкшая внимание мальчишки ещё на подходе к гладиаторской школе.
– Направо! – приказал Нелиссе.
Серёжка послушно свернул направо, но успел заметить, что слева переулок заканчивался воротами, несомненно, ведущими на ту самую улицу, по которой Меро привёл его и Шипучку в школу. Ворота были не только закрыты, но и тщательно заперты на два металлических засова и ещё на здоровенный крючок. С другой стороны, стражи у ворот не стояли. Стражник стоял, точнее – сидел на низеньком табурете в глубине проулка. На коленях у него лежало какое-то оружие – издалека не разобрать.
Запомнив возможный путь к свободе, Серёжка продолжал внимательно осматриваться по сторонам. Было видно, что впереди переулок заканчивается тупиком, а в стенах по обеим сторонам имеются многочисленные двери. В левой, высокой стене кроме дверей попадались ещё и небольшие окна, но очень высоко, метрах в трёх над землёй. Нелиссе остановился у второй двери именно в этой стене.
– Сюда.
В первый раз Серёжке в этом мире встретилась хорошо смазанная дверь, отворившаяся без малейшего скрипа. В комнате со скошенным: у входа высоким, у дальней стены – намного ниже, потолком царил полумрак. Пахло чем-то очень приятным. Вдоль дальних стен стояли стеллажи, заполненные тканями. Женщина в тёмных одеждах, что-то перекладывавшая с полки на полку, повернулась на звук их шагов.
– Чего надобно?
– Одеть новичка, Тантана, – конвоир слегка подтолкнул Серёжку вперёд, в центр комнаты, сам оставаясь у двери.
– Этого что ли? – в голосе женщины послышалось лёгкое презрение.
– Ты видишь тут другого? – усмехнулся Нелиссе.
– С ума сойти. Господин Луций берёт в обучение таких сопляков?
Серёжке едва сдержался, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь колкость. Да что они все заладили: "сопляк, малыш, худышка". Во-первых, лично ему эта школа нафиг не сдалась. Его бы воля – только бы его тут и видели. А, во-вторых, не сопляка Полуду или как там его звали, Серёжка только что победил по всем статьям. И всё же дерзить женщине не стоило: наверняка, безнаказанным это не останется, а толку никакого. "Промолчишь – за умного сойдёшь", – говорила про такие случаи мама.
– Твоё-то какое дело, кого берёт в обучение господин Луций? Или поучить его хочешь? – ядовито поинтересовался конвоир.
– Да куда уж мне, – махнула рукой женщина. – Только, пусть уж меня предупредят, когда господин решит брать ползунков, чтобы я для них пелёнок закупить успела. Каким он будет-то?
– Синим.
Тантана перешла к соседнему стеллажу, что-то неразборчиво пробормотала, вытащила какой-то кусок тёмной матери и кинула его Серёжке:
– Держи.
Мальчишка поймал тряпку, недоумённо посмотрел на неё и спросил:
– А что мне с ней делать?
– Снимай своё барахло и надевай это, дурья башка, – ответил Нелиссе.
Серёжка только носом шмыгнул. Можно было упереться и устроить скандал, который, несомненно, окончится каким-нибудь наказанием. В первые дни своего рабства мальчишка, скорее всего, так бы и поступил. Он не игрушка, не кукла, которую хозяева могут переодевать во что угодно по своему желанию. Терпеть такое отношение казалось унизительным.
Но теперь, познав рабство не через чтение книжек, а на собственной шкуре, Серёжка немного изменил взгляды. Сейчас протестовать он был готов только по серьёзному поводу. Одежда же никак на такой повод не тянула. Шорты, конечно, жаль, как никак, последняя память о доме, но всю жизнь в них тоже не проходишь. Рано или поздно придётся их менять, так чего же из этого трагедию делать? Вот только бы ещё знать, как «это» одевают.
Пока тётка рылась в белье, Серёжка быстро переоделся, повязав полученную одежду вокруг талии, наподобие того, как в пионерском лагере ребята иногда повязывали полотенца, когда ходили на пруд купаться. Едва он успел это сделать, как откуда-то из недр стеллажей хозяйка комнаты вытащила пару сандалий и протянула мальчишке.
– Вот, держи. Меньше всё равно нету.
Сандалии были не совсем обычные: с крепкой деревянной подошвой, без застёжки, зато паутина кожаных ремней охватывала ногу чуть ли не до середины голени. Серёжка сразу вспомнил, что на такие сандалии предлагал ему в Плоштском бараке играть Рик, вот только название обуви никак не вспоминалось. Разумеется, обувка оказалась ему велика, подошва так и норовила выскользнуть из-под ступни. Женщина нахмурилась.
– Нету меньше, – огорчённо повторила она.
– А и ничего страшного, – усмехнулся Нелиссе. – Пока так походит, а там придумает, как ремни подтянуть.
И обращаясь уже к Серёжке, коротко бросил:
– Пошли.
Они вышли обратно в проулок, конвоир слегка подтолкнул мальчишку налево, туда, где на табурете сидел караульный. Серёжка, незаметно для стражников, продолжал внимательно осматривать дорогу: на предмет возможности побега. Но пока что пути для бегства не вырисовывалась: стены одна другой выше, да и гладкие слишком, так просто не влезешь, даже если скинуть эти деревянные сандалии, двери повсюду закрыты и ведут непонятно куда. Да ещё и этот часовой. Поравнявшись с ним, Серёжка увидел, что на коленях тот держит готовый к выстрелу самый настоящий арбалет. Мальчишка знал, что перезаряжается такое оружие довольно долго, но попробуй, разминись с первой стрелой в тесноте переулка.
К тому же, от поста за стену уходил длинный шнур. Парнишка мог поспорить, что если сильно за него дёрнуть: где-то рядом зазвенит колокол или прозвучит ещё какой-нибудь сигнал тревоги. Часовой сидел возле раскрытых ворот, за которыми виднелся внутренний дворик, один в один как тот, где ланиста испытывал новичков. Наверное, из этого дворика по сигналу тревоги в переулок и выскочат стражники.
А ещё, Серёжка готов был поспорить, что и часовой непременно пошутит по поводу его худобы или маленького возраста. Жаль, спорить было не с кем.
– Нелиссе, это что за дохлятина с тобой? Обед для дракона своим ходом топает? – голос у стражника был какой-то дребезжащий, противный, да и сам он своим видом симпатии не вызывал. Худой, весь сморщенный, неопрятный, с всклокоченными редкими волосами. "Вот бы его фотографию – да в учебник: такие рабов охраняли", – мстительно подумал Серёжка.
– Всем нужно спросить, – досадливо отмахнулся конвоир. Видимо, у него со сморщенным были далеко не дружеские отношения. – Разуй глаза и посмотри на его повязку. Ученик он.
– Да такого на арене не рассмотришь.
– Кому надо, тот рассмотрит. Закрой за нами, – довольно грубо прервал разговор Нелиссе.
– Известное дело, – пробормотал в пространство сморщенный, поднимаясь с табурета.
В левой стене оказалась решетчатая металлическая калитка, закрывавшая выход из ещё одного проулка. Со стороны поста калитка закрывалась на два засова, устроенных так, что с противоположной стороны рукой их было не достать. А вот перелезть через решётку для Серёжки было легче легкого, даже в хлюпающих сандалиях. Только вот какой смысл перелезать, если за решеткой стоит стражник с арбалетом?
Второй переулок оказался намного короче и вывел их в третий, расположенный параллельно первому и похожий на него как две капли воды. Только заканчивался он глухими тупиками с обеих сторон. Здесь они снова свернули налево, и мальчишка сообразил, что они обходят здание с высокими стенами, видимо, самое главное в этой гладиаторской школе.
"Интересно, а что такое в нём находится? В самой середине, за комнатой со скошенным потолком", – подумал Серёжка, но предположений построить не успел. Нелиссе растворил очередную дверь, снова в левой стене, и подтолкнул мальчишку внутрь.
Комната размером и наклоном потолка была похожа на ту, в которой Серёжка переодевался. Но вместо стеллажей уныло темнели голые каменные стены. На полу расселось с десяток мальчишек на вид лет тринадцати-четырнадцати, усердно натирающих ветошью металлические части доспехов. Кто-то драил шлем, кто-то нагрудник, кто-то что-то ещё. Начищенные предметы были сложены на середине комнаты небольшой кучкой. Соседнюю кучку, чуть больших размеров, образовали те предметы, до которых у ребят ещё не дошли руки. А рядом с кучами на табурете восседал стражник, приглядывавший за этой ордой. Мальчишке сразу бросилась в глаза заткнутая за широкий кожаный пояс плётка.
– Вен, вот тебе новичок, – с усмешкой в голосе сообщил Нелиссе.
– Чего? – повернулся надзиратель.
У Серёжки по лопаткам невольно побежали мурашки: левая половина лица Вена была обезображена страшным шрамом. До Наромарта, конечно, человеку было далеко, ему достался "всего лишь" удар мечом. Но и "такая мелочь" обезобразила надзирателя до жути: широкая белая полоса перечёркивала лоб, и особенно левую щёку. Левая бровь была разделена на две части, правый угол рта вздёрнут вверх, словно Вен постоянно гримасничал, а левый глаз навеки закрылся. Да уж, вполне подходящая внешность для злодея. "Бармалея бы ему в кино играть", – подумалось Серёжке.
– Новичок тебе, говорю. Ланиста сказал – к синим. К тебе значит.
– Этот? – изумился Вен.
– Этот, этот.
– Сам Луций сказал?
– Сам Луций. Кстати, он как раз тебя зовёт. А за ребятами я послежу.
Кривой что-то недовольно хрюкнул себе под нос, склонился над кучкой нечищеных предметов.
– Держи.
Он протянул Серёжке пару покрытых чеканкой щитков для защиты голеней, напомнивших мальчишке подстаканники в поезде Москва-Куйбышев.
– Натереть так, чтобы ни пятнышка. Понял?
Серёжка машинально кивнул. Вен неожиданно вцепился пятернёй в лохматые волосы мальчика и дёрнул так сильно, что на глаза невольно навернули слёзы.
– Что, язык проглотил? Отвечай: "Понял, господин!"
– По-онял, – от резкой боли парнишка немного растягивал гласные. Шипяще выдохнув, закончил: – Господин.
Надсмотрщик отпустил волосы.
– Смотри у меня. Чуть что – живо плетей отведаешь. Как звать?
Прежде чем мальчишка успел раскрыть рот, ответил Нелиссе.
– Ланиста сказал – Шустрёнок.
– Сергей… господин.
Раздосадованный на себя за то, что не выдержал боли от рывка за волосы, Серёжка сделал эту паузу нарочно, чтобы доказать, что он не боится. Доказать прежде всего себе. А то получалось, что раз за разом уступая, откладывая сопротивление на потом, он незаметно для себя превратился в обыкновенного покорного раба. Фиг им!
Но Вен вызова словно не заметил, лишь махнул рукой.
– Забудь. Раз ланиста сказал – Шустрёнок, значит здесь ты для всех Шустрёнок, а не Сергей. Ринк, поделись с ним тряпкой.
– Да, господин доктор, – откликнулся сидящий рядом белобрысый худощавый паренёк, ожесточённо оттиравший похожий на совок наплечник. С треском разодрав ветошь, протянул кусок Серёжке: – Держи.
– Спасибо, – Серёжка присел рядом.
– Работайте. Пока не дочистите всё – никакого обеда. Я иду к ланисте, господин Нелиссе присмотрит за вами.
Серёжка почему-то вообразил себе, что Вен ещё и хромой, но надсмотрщик вышел из комнаты лёгким упругим шагом, словно ему было двадцать лет, хотя на вид, по мнению Серёжки, можно было дать и все пятьдесят.
Машинально оттирая поножи, Серёжка обдумывал, что делать дальше. Переименование в Шустрёнка ставило его перед сложным выбором: или признать новое имя, очередной раз позволив поступить с собой, как с вещью, или сопротивляться. Во втором случае можно было не сомневаться, что ему крепко достанется. Убить, конечно не убьют, не для того покупали, но, наверное, плетей всыплют так, что мало не покажется, не даром этот кривой сразу о плетях заговорил. Главное, держаться и стоять на своём: моё имя – Сергей. Тогда в конце концов отстанут. Должны отстать…
– Мелкота, сидите смирно. Чтобы никто ничего… – неожиданно произнёс подпиравший дверной косяк Нелиссе.
– Кувшин пива, господин стражник, – почтительным до издевательства голосом ответил высокий подросток с приметной родинкой на правой щеке, начищавший шлем, украшенный сверху фигуркой рыбы.
– Животик лопнет, – хмуро бросил воин.
– Один кувшин пива на всех, господин Нелиссе, – подросток обвёл рукой ребят, которые, словно по команде бросили ветошь и внимательно смотрели на охранника.
– Накажи вас Фи. Ладно, будет вам кувшин крика.
– Мы немы как рыбы и тихи, как змеи, господин стражник, – заверил подросток.
Нелиссе довольно хмыкнул и прикрыл снаружи дверь.
– Пойдёт с кем-нибудь быстренько в зуж перекинется, – помыслил вслух кто-то из ребят. – Вен от ланисты быстро не вернётся.
Подросток, что вёл переговоры со стражником, со шлемом в руках подошёл к Серёжке.
– Давай, Шустрёнок, живо шлем очисти.
"Меня зовут Сергей!" – хотел, было, произнести мальчишка, но слова застряли в горле. Тут уже спорить приходилось не об имени.
– В честь какого праздника?
Подросток изумлённо посмотрел на сидящего перед ним мальчугана.
– Я – Лаус. Я старший у синих, понял? Моё слово – закон. Сказал – чисти, значит, берёшь и чистишь… недомерок.
– Твой шлем – ты и чисти. У меня уже есть работа, – упрямо ответил Серёжка.
Лаус противно улыбнулся.
– Малыш не понимает.
И вдруг резко, неожиданно пнул Серёжку ногой.
Точнее, он думал, что неожиданно. Серёжка-то как раз чего-то именно такого и ожидал. Уклоняясь от удара, он завалился на левый бок, а правой ногой что есть силы вдарил «старшему» по щиколотке опорной ноги. Тот, не ожидавший сопротивления, плюхнулся на пятую точку.
Никто не засмеялся. Один за другим ребята медленно поднимались с пола, не отводя взгляда с новичка. Ничего хорошего для себя в этих взглядах Серёжка не прочитал. Он тоже вскочил на ноги, намереваясь защищаться, хотя понимал, что шансов у него нет. Это не Рик со своими товарищами из плоштских бараков, способные только малышей грабить. Этих ребят учили на гладиаторов, а значит, драться они умеют. И каждый из них старше Серёжки минимум на год, а то и на два. На что в такой ситуации можно рассчитывать? Но ведь не сдаваться же ему, в самом деле.
– Что, все на одного? – спросил мальчишка срывающимся голосом. – Всей кучей бить будете?
Лаус улыбнулся всё той же противной улыбкой.
– Бить? Кто тебя бить собирается? Тино, ты?
– Не… – ухмыльнулся белобрысый крепыш, зашедший справа.
– Наверное, ты, Данни?
– Что ты, Лаус. Как можно? – деланно возмутился худощавый парнишка с медными волосами, стоявший слева.
– А, тогда это, конечно, Кау.
– Да ни в жизнь, – раздалось из-за левого плеча.
Серёжка затравленно поворачивался на каждый голос, а его новый соученики, похоже, только этого и ждали. Когда он развернулся на слова рыжего Кау, Тино резко прыгнул на мальчишку и сбил его с ног. Серёжка попытался скинуть с себя подростка, но тот был слишком тяжёл. Не удалось даже перевернуться на спину: остальные ребята пришли на помощь своему товарищу, схватив дерзкого новичка кто за плечи, кто за руки, кто за ноги. Серёжка вился ужом, пытаясь выскользнуть из их хватки, но ребята держали его крепко.
– Поднимаем.
Словно большую куклу его подняли и поставили перед Лаусом. Тино и Кау заломили ему за спину руки, а кто-то присев за спиной, крепко сжал лодыжки.
– Ну что, мелочь, понял, чего ты стоишь? Будешь ещё спорить?
Серёжка молчал.
– Он теперь будет хорошим и послушным, – ухмыльнулся кудрявый смуглый парнишка.
– Точно, Морон. Он всё понял, сейчас он возьмёт этот шлем и будет его чистить. Верно?
– Ага, только шнурки поглажу, – буркнул Серёжка.
– Чего? – удивился Лаус. И не только он, удивился и тот, кто держал Серёжкины ноги. Удивился и ослабил хватку, и так не очень крепкую: видно, неудобно было ему скорчившись сидеть и держать щиколотки. А Серёжка с отчаянной решимостью ударил ногой Лауса прямо между ног. По меркам мальчишек из Днестровска – поступок недостойный. Но, по тем же меркам нападать вдесятером на одного, да ещё и младшего – ещё более недостойный поступок. Тут уж один имеет полное право забыть о неписаных законах честной драки, это уже бой без правил.
Серёжкина нога выскользнула из расслабленных пальцев державшего его мальчишки и… Не смотря на то, что Серёжка рванулся вперёд всем телом, до своего обидчика он не достал. Не хватило каких-то несчастных пары сантиметров, а может даже и одного… Не хватило бы, будь на Серёжке обувь по размеру. Но слишком большая сандалия на слишком длинных ремешках, сослужила своему хозяину добрую службу: она-то достигла цели. С шипением выпустив воздух сквозь сжатые зубы, Лаус согнулся от боли, схватившись руками за пораженное место.
Всё произошло так быстро и неожиданно, что его товарищи не успели ничего сообразить. Серёжка успел лягнуть ногой назад и тоже удачно: услышал короткий вскрик и стук упавшего тела. В тот же миг Тино и Кау навалились на него, ещё сильнее выворачивая руки. Боль в плечах заставила мальчишку согнуться до земли.
– Нелиссе идёт! – донёсся от двери громкий шепот.
Державшие Серёжку руки мгновенно разжались. Подростки торопливо рассаживались по своим местам и моментально погружались в работу. Даже Лаус, превозмогая боль, занялся злополучным шлемом. Принялся за наплечник и Ринк, не обращая внимания на кровоточащую ссадину на лбу: именно ему достался второй Серёжкин удар.
Серёжка тоже взялся за свою работу. Жаловаться на ребят Нелиссе он не собирался. Хоть они и не соблюдали неписаного кодекса мальчишеской чести, но сам он не собирался от него отказываться без крайней необходимости. Когда он ударил Лауса, такая необходимость была, а сейчас без ябедничества можно было обойтись… Во всяком случае, можно было попробовать обойтись.
