Текст книги "Вне рамок приличия: Друг моего сына (СИ)"

Автор книги: Александра Ермакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 37

ЛИЗА

На следующий день состоялась долгожданная церемония.

Свадьба была красивая и идеально организованная.

Жека и без того лучился небесным светом, а теперь – светил солнцем при максимальном приближении. И его счастье – накрывало всё и всех, кто был рядом.

А то, как смотрел на Маришку, без всяких сомнений кричало, что сын сделает всё, чтобы любимая не знала горя. Чтобы она всегда была с ним! И это меня наполняло гордостью:

«Наш сын вырос, Андрюш! И он вырос достойным человеком! Благодарным и любящим сыном! Характерным и упёртым спортсменом. Не сомневаюсь, он будет замечательным мужем и отличным отцом. Спасибо тебе за это чудо!».

Без слёз радости не обошлось.

Герман хмурился, мне шуршал, чтобы взяла себя в руки, но этому бесчувственному чурбану не понять простых человеческих чувств и тем более родственных, добрых, не завистливых.

Это было моё счастье, моя радость. Жаль, что даже в такой день он не находил в себе сил порадоваться за кого-то другого и быть мне понимающим, участливым мужем.

Программа была рассчитана на основную церемонию и свадебное празднование в доме, но уже без официальности. Поэтому после первой части началась свадьба по-русски и молодежно, хоть и по заграничным стандартам – без общего большого стола, зато на новый лад.

Молодожены и их свидетели занимали главный, центральный стол. На небольшом удалении – не дальше протянутой руки – шли другие столы. По одну сторону от молодожёнов – родители жениха, по другую – невесты! Дальше – как цветы на аккуратной клумбе – по зале были разбросаны небольшие столы гостей, рассаженных по возрасту и интересам.

Меня, словно нарочно меня посадили между Германом и Русланом. Благо между свидетелем и мной было спасительное расстояние. Но всё равно нервничала сильнее обычного. Герман тоже лютовал взглядом, зубами скрипел, хотя на людях не скандалил и даже улыбки выдавливал. Вот и сидела как на иголках, ожидая взрыва с одной из сторон. Но Руслан молодец, не разу ни жестом, ни взглядом в нашу сторону не выдал напряжения, неудовольствия. Он виртуозно отыгрывал друга жениха, участвуя во всех конкурсах, куда его совали и много дурачился, вынуждая улыбаться и расслабляться.

И благодаря ему за весь ловила себя на мысли, что несмотря на лёгкий стиль поведения, он повзрослел для отношений… что он переболел местью к отцу.

И видимо, переболел мной…

Но последнее оказалась такой же искусно отыгранной ролью, как и его показное веселье. Не знаю с чего вдруг ведущий нас всех родственников, молодожёнов и свидетелей, решил в танце соединить – мол, теперь семья дна!

Ладно бы родители только, как бы сдружить, но свидетели тут причём?

В общем нас ожидала какая-то танцевальная игра, и пары тусовались между собой – то мужчины переходили, то женщины.

Руслан покружился с матерью Марину. Свидетельница, – а это была подруга Руси, – угодила в руки Германа. Я с Жекой. Марина с отцом… В танце менялись партнёрами, пока не случилось непредотвратимого сближения с Русланом. Это как гром, молния и извержение вулкана. Зря, убеждая себя, что тоже переболела им – ни черта подобного. Меня даже повело от волнения, словно шарахнуться прочь собиралась, но опозориться не дал Руслан. Ловко к себе прижал, не переступая черту, даже взглядом не выдал, что заметил моего волнения.

Только чуть крепче объятия сжал. Управлял умело, непринуждённо – так уверенно и легко, что я не танцевала, а парила… с ним.

Это был Рай. Заветная минутка сказочного счастья – когда всё мирское отступило: наши разногласия, семейный конфликт и остались лишь мы вдвоем – он и я!

Крохотный островок безграничного счастья, где мы свободны! Где мы вместе! Где не боимся и свободно дышим друг другом, наслаждаемся магией близости, не нарушая рамок приличия.

– Верни мне мою жену, – нарушил эйфорию недовольный голос Громова. Я так утонула в океане своих фантазий, что не заметила очередной смены партнёров – и как финальный аккорд, все танцующие оказались в своих парах.

Я выдавливала улыбку, но внутри случился надлом.

После танца и моего отравления Русланом, я вновь потеряла вкус к жизни. И как часто случалось в подобной ситуации – вкусив запретного и лакомого, потом сложно о нём не думать.

Но Руслан даже в такой момент не выказал ко мне интереса – он вообще пропал из поля зрения на время. Вместе со своей подружкой. От мысли, чем они могли заниматься – стало трудно дышать и связно думать.

Впервые накрыла такая слепая ревность, что я запоздало очнулась от кровожадных, недостойных мыслей, снимая в пальцах нож.

Боже! Клиника!

Я… и расправа с соперницей?!

Мне нужно лечение!

Мне опять и срочно нужна дистанция! Иначе натворю дел…

Но мужественно взяла себя в руки, и не омрачила итальянскими разборками чудесную свадьбу. А когда основная часть завершилась и гости остались на вечеринку-попойку, я сказалась уставшей. Да и Антону было пора спать, поэтому с чистой совестью пошла его укладывать, хотя няня у нас была ответственная и не гулящая. Вместо праздника осталась в бунгало, предпочитая чтение веселью.

* * *

Герман в комнату зашел, с явным настроением грязно домогаться. Я притворилась спящей, но его это не остановило – всё же полез с поцелуями и лапаньями, а меня аж перекосило от отвращения.

Не виновата я, что нутро ощерилось против очередного насилия:

– Прошу, – оттолкнула его. – Прошу, – чуть ли не хныча, но тихо, чтобы не разбудить Антошу, которому место сегодня устроила на раскладном кресле, возле нашей с Громовым постели.

– Как меня задолбала твоя фригидность! Если бы знал, что ты такое бревно, сто раз подумал, а нужна ли ты мне…

– Я предупреждала, что секс для меня не главное…

– Лживая шлюха, – он не первый раз кидался таким выражением. Но только выпив и только наедине, в красочных эпитетах припоминая былое – видимо, по пьяни не контролировал язык, вот его и заносило.

– Ты всё обо мне знал до свадьбы, – устало покачала головой.

– Вот именно! С Русланом-то бойко резвилась! – плеваться друг в друга ядом в очередной раз не было ни сил, ни желания, но Громов словно этого желал. А ведь знал – ссора ни к чему хорошему не приведёт препирательство. Как обычно, каждый останется при своём.

– Так я не мешаю тебе найти «бойкую»… по твоему темпераменту женщину. Буду только за! – развела руками.

– Да, пора тебя менять на молодую и благодарную, – скатился с постели Герман. Зло глазами комнатку обшарил, его взгляд остановился на Антоне и так опасно сверкнул, что я испуганно вскочила следом и загородила собой спящего сына:

– Не смей!

Громов рыкнул что-то нечленораздельное, надел брюки, схватил рубашку и, как есть, вышел из комнаты.

Дверь затворилась с глухим грохотом – я выдохнула с облегчением и вернулась в постель.

Правда, уснуть так и не смогла. На душе было очень неспокойно: из-за германа, из-за Руслана, из-за моей неправоты и толскожества.

Одеваться по-праздничному было лень, поэтому поверх легкой, коротенькой ночнушки накинула плащ, который прихватила на случай дождя.

Антошку перенесла к няне, которую разместили в нашем бунгало, но в соседней комнате, разделённой с нашей стенкой.

– Посмотрите за ним, пожалуйста, – вручила как самое важное, что есть моей жизни. Огладила Тошу по голове, чмокнула в лобик.

– Конечно, – кивнула Валентина, нежно прижав к себе моего сынишку.

Благо оправдываться не пришлось – Валентина была понятливой женщиной и о проблемах в нашей семье подозревала.

Кутаясь в плащ, я выскользнула на улицу. Свежий воздух приятно обласкал кожу… Мне сразу полегчало.

Секунду помялась на площадке перед бунгало, размышляя, где искать Громова. Скорее всего он пошёл на поминки приключений, а они как всегда – в толпе.

В таком виде совершенно не хотела светиться перед гуляющей молодежью, а празднование во всю продолжалось в главном доме, и самые громкие крики раздавались со стороны бассейна. Судя по голосам и смеху, молодые отрывались на полную.

Я словно нищенка под окнами богатеев, встала на цыпочки и заглянула в окно, хоть глазком увидеть, что у них происходило.

Так и есть! Герман был среди них. Со стаканом бокалом янтарной жидкости… в компании девушки Руслана, и ещё какой-то итальянской пары.

На миг зависла, не веря глазам – то, как он оценивающе смотрел на подругу Руслана, как она ему без скромности отвечала улыбками…

БОЖЕ! Как же всё это противно – его аморальность и грязь уже убивали!

Девушка красивая – чего не отнять. Правда смутило то, что она чем-то напоминала меня. Это даже Жека заметил. Тёмноволосая, кареглазая, полногубая…

Вроде многие бы подошли под такое описание, но сходство подруги Руслана со мной прослеживалось невооружённым глазом. Она была разве что моложе, худее… Волосы богаче и более ухоженные, Макияжа чуть больше…

Хм, наверное, Громов присматривал себе новую жену. И где её искать, ка кане в постели сына?

Усмехнулась бы, если бы не было так тошно и мерзко.

Плевать!

Нравится Русе и Герману трахать подружек по очереди – их дело! Лишь бы меня больше не трогали!

Домой не хотелось и здесь оставаться не было желания – я задумчиво побрела, куда глаза глядят – и это оказался пляж…

Тёмное, волнующееся полотно моря. Прохладные порывы ветра, холодный и влажный песок. Я сняла сандалии и шла, наслаждаясь приятным ощущениям в теле и успокоению в душе. Когда освежилась настолько, что по коже стали носиться мурашки, повернула домой, но уже на тропинке к особняку дорогу преградил Руслан:

– Гулять по пляжу ночью и в таком виде опасно. Тебе ли не знать?

– Маньяки? – вскинула брови, не зная куда делать волнение.



Глава 38

ЛИЗА

– Простудишься… – он выглядел расслабленным и спокойным – руки в карманах смолян брюк, белая рубаха по обычаю с расстёгнутыми верхними пуговицами.

– Тогда я, пожалуй, домой пойду, – было обогнула его, прекрасно осознавая, что мы столкнулись не случайно, а я была не в том состоянии, чтобы продолжать войну.

И Руслан шагнул, преграждая мне путь.

Молча, демонстративно, просто смотря мне в глаза Вроде бы место много – отступи, убеги, но я, словно зажатая в тесном углу, от тесноты и внезапной духоты, судорожно выдохнула.

Так и застыли – не ругаясь, не пытаясь разойтись – пожирали друг друга взглядом, ведя молчаливый спор.

Руслан был так хорош собой, что у меня слов колючих не находилось его послать лесом. Просто любовалась им… изучала, запоминала… чтобы на «потом» хватило.

Молчание затягивалось, наши голодные взгляды искрили.

Руслан больше не скрывался – жадно скользил глазами по моему лицу, нагло опускаясь всё ниже и ниже… до распахнутого выреза плаща. Разгорающийся между нами пожар пригвождал к месту. Меня потряхивало только от взгляда парня… как когда-то… Нутро пульсировало, отзываясь на вольности парня: не фригидная! Нет! Я от счастья едва в сознании оставалась.

Жива! Я жива!

А то уже за пару лет жизни с Германом засомневалась в умении чувствовать и желать.

Но нет, я жива!

Руслан одним взглядом это доказывал.

Видимо, прав Громов, я извращенка! И только на молодого Руслана реагировала! На его нежные ласки даже на расстоянии! Да так зависла в нашей молчаливой игре, что запоздало ощутила его прикосновение вживую…

Руслан огладил мою щёку шершавой, горячей ладонью, а я вместо взбрыкнуть, оттолкнуть… приластилась, растворяясь в нашей близости.

Глаза в глаза… Непростительно близко друг к другу.

Слишком близко.

Слишком волнительно.

Слишком желанно.

Слишком трепетно…

Всё со знаком слишком!

Напряжение разрасталось. Притяжение обострялось. Накал достигал эпохального размера. Сомнения растворялись. Предрассудки ускользали. Сила воли и убеждений – треснули на куски. И мир рухнул с грохотом и ослепляющим звездопадом.

Не знаю, кто на кого набросился первым, но столкнули в голодном поцелуе так, что аж зубами скрежатнули.

Нас лихорадило одинаково, и одичали одинаково сильно – потому мало на поцелуй походило. Не то сражались, не то вгрызались… со стонами, рычаниями, сопением и урчанием.

Хватались друг за друга, мяли, тискали, на грани содрать одежду прямо здесь.

Но от безрассудства Руслан спас – он сильнее и выше был, потому я утонула в его алчных объятиях. Отравилась его вкусом: родным, любимым наркотиком от которого рассудок теряла и себя забывала.

Уж не знаю, чтобы натворили, если бы не раздались громкие голоса: запально смеющиеся и приближающиеся. Это нас отрезвило – мы с Русланом точно ошпаренные друг от друга отскочили. Жадно дышали, таращась во все глаза.

Молодые ещё не показались, но явно шли к морю, и это спасло от позорного момента, и я воспользовавшись шансом сбежать, припустила домой, теряя сандалии.

В бунгало долго не могла прийти в себя.

Ходила по комнате, собираясь мыслями и размышляя, что делать. Поворочалась в постели, но когда муж так и не вернулся, набралась сил и решила его вернуть.

Молодежь уже не гуляла, было сравнительно тихо и я тенью через дверь кухни скользнула в дом, чтобы не нарваться случайно на кого-нибудь в гостиной. Но уже на кухне столкнулась со своим личным кошмаром.

Руслан словно меня и поджидал, преграждая дверной проём.

– Дай пройти, – нагло заявила, сделав попытку протиснуться между ним и дверным косяком, но парень уверенно покачал головой:

– Тебе лучше его не искать, – догадался по чью душу я здесь, но заявил таким тоном, будто умудрённый опытом мужчина неразумной девчонке наставления давал.

– Руслан, твой отец – пожилой человек. Ему нельзя много гулять и много пить.

– Уверена?

– Да! Это может его убить!

– Мне кажется в нём энергии не занимать, – брякнул сухо Руслан.

– Не смешно, – категорично отрезала я.

– Разве похоже, чтобы я смеялся? – вскинул брови Рус. – Я с тобой всегда был предельно честен, эмоционален, озабочен и невменяем.

– Зачем ты это говоришь, – зло шикнула.

– Затем, что только слово – и я его убью, Лиз.

– Не смей! – замотала головой, до похолодевшего нутра испугавшись за дурака. – Чего не хватало из-за него себе жизнь испортить!

– Разве это жизнь…

– Конечно! Ты свободный, успешный, красивый… У тебя жизнь впереди!

– А у тебя?

– Не пытайся меня вывести на признание и услышать то, что желаешь. Нет, Русь, я… тобой переболела, и теперь я жена твоего отца!

– Что-то на пляже я бы так не сказал.

Я как загнанная лошадь всхрапнула, не зная, что ему на это сказать.

– Вы плохая лгунья, Елизавета Сергеевна. Вы до сих пор меня хотите, – его голос скатился до интимной частоты от которой у меня волосы шевелились и нутро яростно пульсировать начинало. – И течет по-прежнему, – шепнул нагло ко мне склонившись. – Полагаю, потому личная жизнь и не складывается! – его самоуверенности не было предела. – Не стоит у тебя на моего батю!

– Пфф!!!

От его наглого заявления только этот звук смогла издать.

– Что такое? – хмыкнул без смеха Рус. – Скажешь, всё у вас отлично? Секс на высшем уровне? Оргазмы как со мной? Звёзды считаешь…

– Да пошел ты! – разорилась не на шутку. – Делать мне нечего, с тобой обсуждать свою половую жизнь!.. – меня уже трясло от злости и… возбуждения.

– А почему нет? – продолжал паясничать Руслан, подпирая дверной проём и не давая пройти: – Могу проконсультировать. Я эксперт по твоим эрогенным зонам.

Затрещина прозвучала как выстрел. Руслан лишь на миг сбился с речи, глаза угрожающе полыхнули:

– Правда глаза колет?

Я только яростно сопела, служимая руки в кулаки, ибо зуд так и не прошёл. Мне дико хотелось подправить его красивое личико и стереть с него кривую ухмылку.

– А я рад, что у вас никак. Ведь это значит, что ты по-прежнему моя, Лиза…

– А ну пусти! – сделала решительную попытку мимо пройти, но Руслан продолжал отыгрывать барана на узкой тропке:

– Говорю же, не надо тебе туда идти, – сурово отрезал.

– Где он? – И ведь понимала, от чего меня хотел уберечь Руслан, но упрямо протаранила его плечом.

– подсобка для прислуги… На первом этаже… по коридору, – дослушивала уже на тихом бегу, таясь в тени зала. Так и есть – Громов трахал девушку… я даже не удивилась, когда ей оказалась подружка Руслана.

– Громов, постыдился бы, – устало обронила, прежде чем спешно покинуть комнатку.

Дом покидала, как и пришла, но с дико бьющимся сердцем. Руслан дорогу больше не преграждал, но поравнявшись с ним, ткнула пальцем ему в грудь:

– Это ведь ты подстроил? – не собиралась мямлить и реветь. Не тот мужчина мне боль причинял. Но подлость Руси разгадала: – Знал, что старый кобель среагирует на мою молодую копию.

– Да, но я не хотел, чтобы ты видала, – без укора и ровной отозвался Руся, – поэтому я тебя предупреждал…

– Но ты знал, что я не менее упрямая, и пойду до конца! – отрезала напоследок и торопливо прочь пошла, уже слыша за спиной голоса: Руслана, Германа и женщины, причитающей на английском с переходами на итальянски.

Боже! Какая грязь! Эта семейка не исправимая на подлости и нечистоты! Зато итальянка со своими страстями им вполне подходила – очень органично вписывалась в семью Громов/Ахметдинов.

ЛИЗА

В бунгало ворвалась, словно за мной черти гнались.

Хотя… почему "словно"?

Один точно был – Герман.

Нецензурно орал, глупо полагал, что я остановлюсь, и буду с ним выяснять отношения на потеху случайным зевакам. И вообще, совершенно не хотелось ругаться.

Да, застать мужа с другой – не самое приятное в жизни, но в не в моей! И не в моём положении: насильно замужем, в браке с нелюбимым… подумаешь – не велика беда!

Я немного волновалась за его самочувствие, а когда убедилась жив/здоров/жеребец ещё тот – просто вернулась домой.

Спать! С чистой душой и совестью – личною не опустилась до его уровня!

И очень надеялась, что пока Громов, чуть ли не теряя штаны за мной скачет, охладиться на свежем воздухе. Протрезвеет, одумается…

Но нет! Ворвался следом и сразу с криком, словно не он, а я трахалась на стороне:

– И что? Будешь жизни учить? Только посмей…

– Чшш, – зашипела, умоляя его снизить громкость. – Не забывай, мы в гостях. Антоша с няней за стенкой…

– И что? – взмахнул руками Громов. – Я что, не могу с женой поговорить???

– Можешь, но тише и лучше завтра, когда проспишься, – примирительно шепнула, снимая плащ.

И желательно отдельно от меня! – но это уже мысленно и к сожалению не особо на это надеясь.

– Ты мне рот затыкаешь? – не унимался Герман. – Или истерику закатить собираешься?

– Я? – опешила заявлению, – отступила от грозно шагнувшего ко мне мужа. – Не собиралась.

– Ты так говоришь, будто тебе плевать, что у нас не клеятся отношения!

– Так, – тихо констатировала очевидное, – и нам нечего клеить! – в который раз напомнила горькую реалию.

– До сих пор по сыну моему млеешь… – покивал зло Громов, в желчи его голоса ни капли сомнения.

– Господи, – устало пробормотала, продолжая отступать, – Ты о чём, Герман? Ты изменяешь, – попыталась достучаться до его разума, – а меня виновной выставляешь? Не я только что трахалась с подружкой Руслана. Ты!

– Не смей меня обвинять во всех смерти грехах! Ты виновата! ТЫ! Была бы отзывчивой, я бы не гулял!



Глава 39

ЛИЗА

– А чего ты ждал, насильно женив меня на себе? Ты не трогаешь мою душу. Мне плевать на твои желания. Меня даже не колышет как ты себя чувствуешь. Мы не живём – существуем, и у меня нет желания это исправлять, – процедила сквозь зубы. Предельно тихо, но чётко, чтобы мразь ни слова не пропустила. – А теперь, прошу, ложись спать, – взмолилась, а в голове набатом колотило: Я ПОТЕРЯЛА бдительность… для защиты под рукой ничего нет, а зверь опасен, злобен и готов рвать и метать!

– Я знаю, когда мне ложиться и с кем! – ярился Громов. – Но ты, бл*, мне секс выдаешь нормировано и с таким видом, будто одолжение, с*а, делаешь, позволяя прикоснуться! – его трясло от ярости и желания меня пристыдить, высказав в очередной раз наболевшее. И в этой ситуации самым приятным было лишь то, что мой посыл он улавливал точно и предельно ясно. Это радовало… хоть и пугало!

– Порой думаю, что лучше бы тебя грохнул, – покраснел от бешенства Герман. На меня напирал. Я уже видела, что загнана в угол. И даже отбиваться нечем, и если Громов бросится!

– А ему, наверное, давала всегда и как он пожелает? – сам себя накручивал муж, будто не хватало жара и он масла в огонь подливал. А гнева в нём булькало сполна.

– Хватит о нём! – примирительно покачала головой, стараясь свести конфликт на нет. – Разве я не доказала, что верная жена? Разве не посещаю с тобой нужные и важные мероприятия? Разве на людях мы не счастливая семья? Герман, прошу, успокойся! Я тебе ни разу не изменила…

– НЕТ! Но до свадьбы ты…

– Это глупо, Громов, – тихо обронила. – Припоминать, что было до нас! Ещё Андрея мне вменив как грех.

– Но ты не сделала главного! Ты мне не родила сына! – впервые за время нашего брака и рождения Антоши, Герман озвучил то, что недосказанным висело между нами.

Он не спрашивал! Я не считала необходимым оправдываться.

Да и не делала я теста на отцовство. Чисто интуитивно… по ощущениям ориентировала, что Антоша – сын Руслана!

И мне этого хватало для счастья!

– Я этого не знаю, – лукавила отчасти.

– Лжешь, – шагнул ко мне с рыком Громов. Я испуганно шарахнулась, размазываясь по стене, но он схватил меня за волосы и безжалостно дёрнул в сторону, вытаскивая из угла. Да так больно, что я глухо взвыла, судорожно цепляясь в его руку, пленившую меня за гриву. Из глаз против воли брызнули слёзы. Чтобы не завыть в голос, прикусила губу, глотая слёзы боли.

А Громов уже смакуя радость, что опять смог меня заловить, ещё и ладонью наотмашь по лицу отхлестал:

– Шлюха, дрянь, – вошёл в кураж. – Ещё жизни меня будешь учить, бл*ща, – плевался грязными ругательствами, обрушивая град ударов и продолжая тягать за волосы.

Я уже ослепла и оглохла от боли и звона, не отбивалась – вцепилась руками в его одну, крепко держащую меня, а когда он меня бросил на постель, лишь секунду свободы урвала отдышаться. Потом сдавленно крякнула, когда Герман на меня сверху завалился. Грубо животом и лицом уткнул в одеяло, чтобы не орала в голос, а свободной рукой по мне шарился. Подол ночнушки задрал, трусики махом сорвал, оголяя для себя мой зад.

И тогда я взвыла от ужаса и злости.

Забрыкалась, что было мочи, усложняя ему насилие и скуля от безысходности. Громов всё равно сильнее и выгодной позиции. Рычал, матерился, сквозь зубы, обещая мне жестокий секс и много боли.

И когда я ощутила боль от сухого проникновения, в комнате раздался посторонний звук: грохот двери, торопливые, тяжёлые шаги:

– Ну ты и мразь, – как спасение громыхнул голос Руслана.

РУСЛАН

Я ворвался.

Не мог больше стоять на улице и слушать разборки.

И без того долго молчал – долгие годы наблюдал за этим извергом, насилующим мать, почти три года жил на расстоянии, в красках представляя, что терпела Лиза…

Но если мать продолжала его любить несмотря ни на что, запрещая мне вмешиваться, – защищая его и ругая меня, – то слушать, как тварь терроризировала мою любимую женщину… было выше моих сил.

И плевать на данное обещание. Плевать, что она его жена!!! Плевать, что я ей никто! Плевать, что он её муж! Никому не позволю обижать мою ЛИЗУ!

И ворвался, едва не опоздав:

– И ублюдка твоего со света сживу, – рычал Герман, со спущенными штанами, лежа на Лизе и качаясь в текст злым словам. Лиза хрипела, шипела в постель, нелепо сопротивляясь ярости мужа.

Вот тогда у меня перещёлкнуло в башке.

Случилось помутнение рассудка и я – бросился к ним. Смутно помню что творил, как грозил, но последнее слизало с глаз пелену бешенства – бледное лицо отца, опешившего от моего вторжения. Дико вытаращенные светлые глаза… А потом, чёрт его понять, что случилось. Я размахнулся, чтобы ударить.

Не собирался его жалеть!

Я реально пришёл его убить.

Был готов!

И в черепушке пульсировала жажда очистить мир от этой мрази, но кулак мимо просвистел, прорезая пустоту и только вскользь зацепив макушку Германа. Батя сильно побледнев, обрушился на пол как мешок с картофелем.

Захрипел. Губы посинели.

Громов конвульсивно задёргался в припадке.

– Пусти, пусти, – меня оттолкнула Лиза, к нему бросаясь. Шарилась по нему руками: в глаза заглядывала, пульс щупала: – Быстро! Что стоишь?! – рявкнула на меня: – Скорую вызывай!!!

Я словно ото сна очнулся.

Как от затрещины бросился прочь, но на пороге обернулся – Лиза усердно массировала сердечную мышцу отца.

Громова госпитализировали в больницу, диагностировав сердечный приступ. Отец умер через сутки, так и не приходя в сознание.

Вот так свадьбу лучшего друга омрачила смерть отчима.

Лиза держалась от меня на расстоянии и на любое предложение – категорично отказывалась от помощи.

Я злился, досадовал, искренне не понимал, в чём опять провинился… Но поговорить наедине толком не удавалось.

Чуть нас с ней позже полиция завалила вопросами, но к тому времени я уже связался с адвокатом семьи и представителем отца в России. На общем совете в закрытом чате онлайн было решено не выносить на общий суд подробности его смерти: тиранию и домашнее насилие.

Отец умер через сутки, так и не приходя в сознание, и от очередного приступа. Для всех он умер от сердечного недостаточности.

Вот так свадьбу лучшего друга омрачила смерть отчима. Лиза держалась на расстоянии и на любое предложение – категорично отказывалась от помощи.

– Ты не виновата в его смерти, – надоело видеть как она чахла с каждым днём. – Несмотря на его паскудство ты пыталась его спасти.

– Видимо недостаточно, – обронила Лиза. – Прости, нам пора, – она отвернулась к Жене, держащему на руках Антона.

– Ты не можешь вот так… – я слов не находил.

Чёрт! Я места себе не находил эти дни.

Крутился рядом с ней, не зная, как ещё помочь, успокоить, о себе напомнить. Хотя бы просто – что я рядом и готов поддержать:

– Могу и должна. Мне нужно его похоронить.

– Мам, – Жека рядом топтался, – мы с Маришкой поговорили – отменим…

– Ни в коем случае! – отрезала решительно Лиза. – У вас своя жизнь. Громов к ней не имел никакого отношения. Так что не смей заморачиваться смертью других! Тем более Германа. Просто живи, – Лиза, как всегда, нежно обняла сына и поцеловала в щеку: – Ты обязан быть счастливым. Не омрачай семейную жизнь моими проблемами. Я тебя люблю.

– И я тебя, – Женька как телёнок прижался к хрупкой маме. – Но на похороны мы прилетим. Оттуда сразу по своим делам, – буркнул ей в висок. Это правильно, иначе пресса нас сожрёт…

– Хорошо, – кивнула на прощание Лиза. Меня даже не обняла. Какое там?! Даже взглядом прощальным не одарила. С гордо выпрямленной спиной, преступила разделительную посадочную черту аэропорта и скрылась в кармане вместе с няней и Антоном.

– Почему ты не сказал, что Тоша мой сын? – мы ещё смотрели с Жекой вслед ушедшей Лизы.

– Почему был должен? – хмуро покосился друг. – Ты не проявлял интереса к её жизни. Ни разу толком не взглянул на фотки, которые я тебе совал с таким упорством. А потом я умыл руки – это ведь не мои разборки. Тем более ты просил, чтобы я не говорил тебе о них… Я прислушиваюсь к просьбам друзей. Ну и… – Жека помялся, волосы на затылке взъерошив, – если она этого не сделала, значит считала, что так нужно. Не мне лезть со своим мнением. Я тебе не враг… И если по чести, жалел – узнай ты, что у тебя копия гуляет мелкая в России… чтобы ты сделал?

– Вернулся и продолжил за неё бороться, – под нос буркнул я, с горечью понимая, чтобы наворотил, если бы сложилась ситуация по-другому.

– Ты и сейчас чуть дело не сорвал, – хмыкнул Женька. – Повезло, что этот подонок скопытился до избиения, а так бы на тебя мокруху повесили…

– Так я и собирался его убить, – подтверждая опасения обоих, задумчиво кивнул я, но уже мыслями в будущем.

– Ты же понимаешь, что я её не отпущу? – мы шли к машине, в тягучем молчании – каждый в себе и о своём.

Женя кивнул:

– Я бы не понял, останься ты здесь. – Дел незавершённых полно. У тебя отец умер… Похороны на носу. Сын без отца… Да и моя мать счастья достойна.

– А она ещё та гордячка и «я сама», – пробурчал я, ещё путаясь в мыслях.

– В этом её очарование, – согласно покивал приятель. – Всегда знал, что моя мама из тех, кого нужно хватать и не отпускать. Только не косясь больше, это чревато…

– Тогда, пожелай мне удачи.

– Мда, бро, тяжко тебе придётся, – хмыкнул дружески Жека и по плечу ободряющим жестом хлопнул. – Но она того стоит…

– Знаю…

– Русь… – протянул Женька, когда я свернул на главную дорогу с парковки аэропорта.

– А? – покосился я на приятеля.

– Только посмей её ещё хоть раз обидеть, – обронил Жека без тени улыбки, – я тебя грохну.

– Не дождёшься…

В Россию летели разными рейсами. Я – следующим. Домой добрался быстро – благо знакомых было хоть отбавляй!

