Текст книги "Уроки правильной ориентации (СИ)"
Автор книги: Александра Ермакова
Соавторы: Ксюша Левина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Карл у Клары украл кораллы
Репетиции превращаются в Ад, и чем ближе чёртов праздник, тем сильнее понимаю, что меня ожидает полный провал. Сашу просто штормит при виде меня.
Он бросается из крайности в крайность. То срывает рабочий процесс, то наоборот работает так, что я полумёртвая выползаю из зала. То игнорирует меня, то изводит придирками и условиями. Но самое кошмарное – то и дело намекает, не сменить ли мне партнёра на того же Пашу? И только тот факт, что Паша занят, а до конца репетиций и самого конкурса – считанные дни, останавливает от позорной смены партнёра.
Все ждали нас!
Звёздную пару… Веру и Сашу. Наш танец из дурацкого фильма! Наше дефиле из «Бриолина»!
Мои фото в костюме Сэнди висели по всему универу, и на заднем плане лучезарно улыбался Аполлонов во все тридцать два. Соцсети во всю расхваливали нас, как «фаворитов», а я ныла каждый вечер от боли в ногах и разочарования в душе.
Я всё ещё реагировала на прикосновения предателя. И всё ещё вздрагивала от каждой СМСки, в ожидании увидеть знакомого отправителя.
– Сергей Анатольевич, – зову я, отвлекаясь от воспоминаний о вчерашней репетиции и вклиниваясь между настырными первокурсниками, атакующими преподавателя стишками.
В кабинете ажиотаж: все носятся с костюмами к этюду для «СтудОсени», репетируют, снимают себя на телефоны и смотрят, в попытке оценить мастерство.
– Ась? – гаркает в ответ Сергей Анатольевич.
– Стих!
– Хорош! – немногословно отзывается мой бог и критик, а я облегчённо киваю. – Только давай без соплей, – а вот это уже подозрительно. Бог тычет в меня пальцем, намекая, что ещё не договорил и для истерики не время. – Ты его даже не репетировала и… мы тебя подали в номинацию не авторскую. Ну? Что скажешь?
Вздыхаю с ещё большим облегчением чем раньше.
Нет, безусловно номинация авторского стиха круче, но читать это не хотелось. Свою оду боли, разочарованию и сексу в кладовке со сцены говорить дело последнее. Тем более, если Аполлонов решит прийти и послушать.
С другой стороны доказать Сергею Анатольевичу, что я могу себя проявить – было важно. Так сказать и рыбку съесть и. ну я только пошлую версию поговорки знаю.
Я получила что хотела! А ведь это висело на душе дополнительным бременем.
– Супер! Спасибо! Тогда всё по плану? Ахмадулина? Я там придумала кое что.
И я совершенно спокойная начинаю тараторить про свой номер, а Сергей Анатольевич кивает, такой весь довольный и счастливый.
Одной бедой меньше, но вот неизменная моя блондинистая себя ждать не заставляет.
Голова Аполлонова появляется из гардероба – он был под лестницей.
Снова воспользовался тайной дверью. Знаю, потому что переодевалась пять минут назад. Либо Саша гордый владелец мантии-невидимки и подглядывал, либо сидел на «нашем» месте.
Ничего не могу с собой поделать, мысленно рисую сцену, как бы «случайно» туда спустилась и наткнулась на него. И мы бы не удержались, предавшись страсти. Только вот тут же в памяти все танцы с бубном, что он устроил из наших отношений, со всеми своими переодеваниями и. нет! Кому-то пора прозреть и.
И этот человек я!
Смотрю на Сашу, всклокоченного, в до боли знакомой в толстовке, даже чувствую его запах, и понимаю: меня обижает не то, что он лгал, а то. что обижается на меня в ответ!
Он тоже несёт за многое ответственность.
Он позволил этой лжи множиться! Он давно про всё знал и водил меня за нос.
Хочу броситься на выход, но он идёт в том же направлении, потому меняю маршрут, и стоит двери за его спиной захлопнуться – ныряю в гардероб.
Открываю потайную дверь, как могу прикрываю за собой вход костюмами и смываюсь от чужих глаз в коридор.
Воспоминания душат. Влюблена. По-прежнему. Не слабо. Нешуточно.
Я заболела этим придурком, как гриппом в тяжёлой форме, и даже врачи уже опускают руки, подключая меня к ИВЛ «на всякий пожарный».
Сумку и кофту стягиваю по дороге – мне душно, и со всех ног бросаюсь под лестницу, чтобы там спрятаться.
Мне чудится запах его парфюма. Он прятал его под дешёвыми одеколонами, и весьма успешно.
Мне чудится его силуэт в темноте. Я так и не поняла, кого он мне напоминает.
Мне чудится его тепло.
Но нет, это только древняя батарея, которая радостно вошла в строй с первыми заморозками, излучает свои десять процентов тепла, от задуманных производителем.
Брожу по грязному помещению и пинаю всё подряд, а в кармане разрывается телефон, от сообщений в чате. Там ажиотаж со дня маминой поездки к Павлу. Обо мне успешно забыли, зато Па-ашенька на языках у каждой. Просто не затыкаются целыми днями. А Ника не перестаёт твердить, что и сын его прекрасен, хоть с утра и не обменялся с ней телефонами.
Забираюсь с ногами на старую парту, сажусь, прислонившись к грязной стене. Пофиг на свитер, пыль в волосах и остальное… последняя пара. Завтра примерка, генеральный прогон и много сна. Послезавтра «Мистер и Мисс». Послепослезавтра «СтудОсень». Я не готова толком ни к тому, ни к тому, хоть все считают иначе, и.
Вж-ж…
Вж-ж…
Телефон уже доконал! Достаю его и с ненавистью отключаю связь вообще. Блаженно выдыхаю – ужжание нагнетало, будто где-то упорно трудился мини-двигатель, вращающий мой неостановимый мир, призванный вскружить хозяйке голову и просто её несчастную вырубить.
Тишина блаженно успокаивает и.
Вж-ж…
Вж-ж…
С подозрением смотрю на телефон, лежащий рядом, но он молчит и не отсвечивает. Вообще! И даже разблокировка доказывает, что сообщений там нет и быть не может.
Вж-ж…
Вж-ж…
К звуку вибрации добавляется громкий топот. Кто – то мчится к лестнице, под которой я сижу, и подчиняясь шестому чувству, вскакиваю с парты и начинаю прислушиваться.
Что-то жужжит и это “что-то” я должна найти раньше, чем это сделает тот кто спешит. сюда?..
Вж-ж…
Вж-ж…
Наклоняюсь и… вот оно! Светится телефон, маленький по сравнению с современными, что-то вроде «Нокии Экспресс Мьюзик». Он загорается и на экране мелькают баннеры сообщений из какого-то чата. Тянусь к телефону и ещё до того, как на первой ступеньке лестницы замирает шокированный Саша, вижу, что это «Дамские Угоды».
Он смотрит на меня, даже не моргает. А я с полуулыбкой победительницы слежу, как моя маман строчит про «Пашеньку».
– Ну привет, подруженька моя, – ехидно пропеваю я, протягивая телефон Саше. – Ты тут обронила, кажется.
А ты его прости. Прости и отпусти!
Гроза настигает меня в. столовой. Успеваю добежать до дверей, когда Саша ловит меня за плечо, но вырываюсь и всё-таки попадаю «в люди». Это и была моя цель – толпа, которая не даст скандалу разрастись.
В забегаловке как раз разгар последней перемены для большинства студентов, те у кого ещё есть планы после занятий – обедают, преподаватели болтают перед тем, как окунуться в мир вечерников, дипломники тусуются в уголке.
Супер!
Аполлонов не посмеет.
Но он посмел.
– Что? – зачем-то спрашивает он, достаточно громко, чтобы на нас обернулись.
Это провокационный вопрос, чтобы я отреагировала. Это его «что» – даже не имеет смысла, просто брошенное в пустоту, зависает и я замираю.
– Что? – медленно к нему поворачиваюсь, смотря в упор.
Не делай этого. Тебе с ним ещё «Мистер и Мисс» покорять… Не делай этого!
Рука сама тянется к ближайшему столику, на котором был кем-то не к месту забыт поднос.
Оружие из дешевого красного пластика с эмблемой «Кока-Колы» летит прямиком в голову «Клары Коралловой», вот прямо в макушечку, и если бы “она” не пригнулась, достигло бы цели.
– Ненавижу! – мой визг делает ситуацию окончательно скандальной.
На нас откровенно пялятся. Радостно и в предвкушении ещё более грандиозного спектакля.
Это ты? Меня?
Он делает два быстрых шага вперед и вырывает поднос из моих рук.
– Дикая, психованная дура! Да за такими как ты глаз да глаз!
– Ты всё ПОДСТРОИЛ!
Я с лёгким сердцем расстаюсь с подносом, но вместо него хватаю подставку для салфеток из такого же материала. Судя по глухому стуку – граната попадает в цель, но из-за снежно-салфеточного урагана, не могу понять насколько меткой оказалась.
– Ты! Клара! Кораллова!
– А ты… – он умолкает, потому что вынужден «танцевать» от дроби из солонки и перечницы. На этом месте начинает нервничать кассирша.
– Да что ж это…
Но договорить не успевает. Саша ловко хватает меня за талию, подняв повыше и подальше от столиков.
– Неужели так обидно, когда обманывают? – удерживая в объятиях, уточняет с сарказмом. – А я-то и не знал!!
– Да что ты? Ну вот тебе инсайдерская информация! – вырываюсь как могу, но тщетно.
– Чёртова лицемерка!
– Чёртов двуличный придурок!
– Я двуличный? – распахивает в безмерном удивлении глаза Саша. – Это не ты ли та нетолерантная особа, возомнившая себя богом правильной ориентации и решившая преподать мне урок??
Я не отвечаю. Бессмысленно что-то говорить, он всё слышал раньше. Что я могу поделать? Разве что взять прямо с прилавка стакан кефира и замахнуться на святое.
– Чтоб ты понимал, – я медленно лью кефир прямо на величественную макушку. Он комьями стекает по белобрысым завитушкам. за уши, на лицо. Пахнет кислятиной и запах «Аполлонов Лимитед» перестаёт меня тревожить.
Только капкан рук по-прежнему не размыкается.
– Пусти! – хнычу, извиваясь, как змея.
Нас никто так и не остановил, и теперь мне кажется, что тишина гробовая.
По сторонам не смотрю, чтобы ненароком не сгореть со стыда, и вместо этого пихаю по бокам и коленям своего мучителя, пока тот не сдаётся.
– Что мне нужно понимать? – спрашивает он, медленно вытирая кефир с лица.
– Что я тебя простила и отпустила. Иди-ка своей дорогой… Хочешь – к Валиковой, хочешь – к Антошке. Да хоть к кому, мне – ровно. И на конкурс, если что, тоже ровно, – чеканю я и пока Великий сопит как паровоз, выхожу из забегаловки, а потом быстро – быстро бегу на выход, чтобы мигом вызвать поймать.
Задыхаюсь уже в машине, но волю слезам даю только дома – долго плачу в ванной.
Никакой пощады!
На примерке мальчиков нет, а девчонки по большей части выглядят как сонные мухи. Мы не болтаем, просто забираем платья для дефиле. Оно внеплановое, от свадебного салона-спонсора, и наша задача просто походить в нарядах по залу, пока ведущий зачитывает насколько мы благодарны за поддержку «Белой Лилии» и как прекрасны конкурсантки.
Мне достаётся самая пышная юбка в истории человечества, этот чёртов Царь-Колокол необъятен и жесток ко мне, но по росту больше никому не подходит.
– Пойдёшь первой, – хмурится Олежка.
Ему тоже не нравится внеплановый выход, но делать нечего. Спонсоры же! Отдел «фандрайзинга-или-как-его-там» работал же.
Мне убирают назад волосы и цепляют диадемку. Без причёски выглядит немного странно, но представительница «Белой Лилии», а мы подозреваем, что она же хозяйка салона, она же кассир – восхищённо кудахчет.
– Ага, – безучастно киваю.
На конкурс стало настолько пофиг, что ничего уже не удивляет.
– Так, переодевайтесь и на прогон! – Олежка хлопает в ладоши, будто мы его послушные овечки.
– А как мы доберёмся-я? – хнычет кто-то из девчонок, а мне сиренево, потому что пялюсь на себя в белом.
Я никогда не примеряла подобных нарядов, но мне нравится как выгляжу. Пусть юбка убого-огромная, пусть лицо не светится счастьем, но мне так хочется ещё немного побыть “разодетой”.
Просто стоять и смотреть на себя.
Теперь я понимаю девочек в дорогих вызывающих шмотках. Такой вид делает тебя неуязвимой. Ну кто назовёт Королеву Веру лицемеркой? Кто обвинит в измене? Она же. королева!
Ещё с утра мама выдала мне ключи от машины, чтобы можно было быстренько объехать все запланированные места, но извозчиком становиться не хочется, потому даже не слушаю ответ Олежки.
Покорно жду, пока развяжут шнуровку корсета, выдыхаю и плетусь переодеваться в одежду для репетиции.
Прямо в образе Сэнди, только с высоким хвостом вместо кудрей, иду в машину и ещё минут пять туплю в лобовое с запущенным двигателем, а потом бьюсь лбом о руль.
Скоро встречу Аполлонова… ну или он не придёт.
Я его ненавижу. ненавижу… ненавижу.
Проговариваю это на каждый стук, но толку ноль. Голова ватная и мысли противоречивые.
Еду к кафе в котором нам предстоит выяснять кто же станет заветными «Мисс и Мистер», там уже всё заполонили организаторы. Вешают шары, настраивают музыку, и. топчутся танцоры.
Наши партнёры не в костюмах – в обычной форме. И Саша среди них, но чувство, что что-то пойдёт не так – всё ещё сильно.
Я первая, видимо остальные едут на автобусе, потому ухожу за сцену и сажусь на ступеньки в самой тени. Чат «Дамские угоды» был нещадно удалён, а все его обитательницы отправлены во временный игнор. Мама страдала от нерешительности рвать ли с Пашей, Ника планировала как охмурить Игната, а Роня пребывала в параллельной вселенной «Я и Историк» уже так долго, что все надежды её оттуда достать так и оставались надеждами.
Потому открываю тетрис и рублюсь в него двадцать минут с остервенением продавливая экран.
– Девочки! В пары! – Олежка кричит, ещё не успев войти, и я плетусь к «Великому Вампиру», который смотрит на меня нервно, будто даже немного с сожалением.
Мы встаём за сцену, потому что как и планировалось замыкаем шествие. Звучит музыка из «Алладина» и первая пара выплывает в зал. Лизонька виляет пышными бёдрами, а её партнёр трясёт плечами, притворяясь не то арабом, не то цыганом.
– Я хотел извиниться, – тихо бормочет Саша, а я вскидываю подбородок.
– Не стоит.
– Стоит, – настаивает Великий.
– Как хочешь, – шагаю от него прочь, а потом и вовсе перехожу в другую кулису.
Нам нужно появиться с разных сторон и я безжалостно удаляюсь первой.
Белль с Чудовищем сменяют Джек и Роза. Потом идут Траволта и Турман. Эти двое танцуют плохо, но очень комично. Как раз перед выходом Зукко и Сэнди, должны идти аж четыре человека исполняющие «Танго Роксаны». И эти ребята могли бы закрывать представление, если бы не скромная хореография.
– ДЭННИ ЗУККО И-и-и-и-и ВЕРА ИЛЬИНА-А-А-А! – объявляет ведущий, начинает играть трек, и я выхожу вперёд.
Ника и Роня поспевают кое-как. Разыгрывают роли подруг Сэнди, подсказывают что мне делать, как положено, но к моменту когда я оборачиваюсь, моего «Дэнни» – нет.
– Стоп!
Олежка выбегает на центр зала и кричит на окружающих, а я обиженно отступаю.
Ушёл.
Ушёл…
Ну что на него надеяться?!
И я сбегаю следом, так быстро как могу. Даже крик Олежки не останавливает.
Ну и ладно, я и не надеялась! Всё это было предсказуемо!
Запираюсь в машине, точно за мной была погоня, и тут же выруливаю на дорогу, даже не убедившись, что никто не несётся навстречу. Будь на моём пути какой-нибудь счастливчик, я бы устроила маменьке неслабое приключение со страховкой. Если бы выжила, конечно.
Хочу домой. На неделю – не меньше.
Но остановившись у подъезда, так и остаюсь в машине, даже толком не припарковавшись и перегородив выезд.
Аполлонов стоит у своей машины, скрестив руки на груди и пинает носком кроссовки камни. А я не хочу выходить, хочу сорваться и уехать.
Но он идёт ко мне сам, и я не успеваю заблокировать дверь.
– Ты меня достала, – первое, что я слышу.
Глушу мотор, вырубаю фары, отстёгиваюсь – именно в таком порядке. И только потом вспоминаю, что стоило бы закрыть окошко, не по погоде приоткрытое.
Пока вожусь с ключами, Саша внимательно следит за каждым движением, а я убеждаю себя, что нужно уже собраться с силами и выйти.
Выйти…
Но не могу. Потому к сожалению остаюсь в машине, а Саша садится на корточки и смотрит на меня снизу вверх, и прячась от него утыкаюсь лбом в руль.
– Вера? – его голос мягкий, тихий и слабый. Не хочу его таким слышать.
– Почему ты не уйдёшь? Зачем ты тут? – бормочу я, но упорно смотрю на погасшую стрелку тахометра. – Хочешь моих извинений в ответ? Мне не жалко! Просто… это всё переходит границы. Если я тебе не нужна – уходи. Если хочешь меня мариновать и мучать – не надо.
Он издаёт глухой стон и меняет позу, но я сдерживаюсь, не смотрю. Его реакция вызывает желание поддаться и потянуться, но есть вероятность что все эти чувства односторонние. Что его мягкость только следствие какой-то не связанной со мной лично, внутренней борьбы.
– Может поговорим? Не могу больше…
– Не хочу говорить. Я пойму, если ты завтра не придёшь, – мой голос холодный, а внутри всё горит, как от острого перца.
Саша не отвечает. Встаёт, и уходит.
А я жду, когда заведётся мотор его машины, и только потом поднимаю голову.
И мне больно смотреть, как загораются стоп-сигналы его машины, но нет. он просто притормозил перед кочкой. И завернул в сторону дороги.
Сладкий ’’Бриолин”
– Ты – королева! – кивает мама.
– Ты – богиня! – кивает мама.
– Ты – победишь! – кивает мама.
Отрицательно качаю головой, и ищу взглядом Аполлонова, но его нет. Я и не жду.
– Привет, ты Вера? – к нам подбегает высокий подтянутый парнишка, и я со стоном выдыхаю. Его волосы зачёсаны назад, набриолиненные, кожанка.
Аполлонов не придёт…
Меня переодели в наряд Сэнди – этот выход первый. Потом будут платья. Ещё я должна сказать красивую речь, разумеется, уже в свадебном наряде, чтобы усилить эффект. Это названо «Этап от спонсора» и мы все зачитываем эссе на тему «Мой будущий муж», якобы нежную историю-обращение к будущему благоверному.
Девочки пришли в ужас от идеи настрочить что – то за два дня, а я просто выпила с мамой бутылочку «Рислинга», и набросала текст от которого мы обе потом рыдали.
– Да. я Вера, – устало протягиваю руку своему новому партнёру, а он хищно улыбается и резко тянет меня на себя.
– А я. Дэнни Зукко! – Вижу в его глазах шальной блеск. Подозрительно шальной. Лицо парня до отвращения холёное, а пахнет он. маслом?
– Э-э-э. я тебя знаю, – мама тянет меня к себе. – Ты из женского клуба «Зорро»!
– Мама! – таращусь на неё, выкинувшей такое, а она жмёт плечами.
– Что? Я пенсионерка! – будто это что-то объясняет. – Ты чего мою дочь лапаешь? – теперь с наездом к парню. «Дэнни» откашливается и хочет продолжить, но я не даю:
– Так! Ты – стриптизёр?
– Танцовщик, – он играет бровями, падает передо мной на колени в фирменном движении, и тянет лапы, но я уворачиваюсь.
– Стоять! Я поняла, молодец. Репетировать не будем, проваливай! – я отворачиваюсь, заканчивая разговор.
Мама одними губами шепчет: «Ка-апец».
Танцор уходит, а я нервно тереблю край куртки.
Ах так?!
Аполлонов выкрутился, и я уверена даже, что этот «порно-Зукко» справится без репетиций, но на душе всё-равно паршиво.
Фанфары, на фоне проектор выдаёт футаж, зритель ревёт.
Только что показали наши видеовизитки и моему стихотворению аплодировали долго и отчаянно, а теперь я стою, жду Нику с Роней и понимаю, что уже потеряла уверенность в себе.
Девчонки прибегают из раздевалки, уже переодетые в моих «ретро-подружек», на них розовые куртки, а волосы завиты как и мои.
– Всё ок? – Ника растягивается, будто собралась танцевать, хоть это и не так.
– Ага… Аполлонов себя самозаменил, – киваю на «порно-Зукко», который скалится на каких-то первокурсниц.
– М-м. хорош. А репетиции? – воодушевляется Роня, а мне рыдать хочется. Это она опытный танцор, а я – чёртова марионетка в руках Саши, которая ни с кем другим не будет хороша.
Даже Паша не впечатлял после Великого, а теперь от прикосновений стриптизёра хочется просто сбежать.
Ну какой там танец? Даже если он длится минутку?
Ведущий объявляет дефиле, и все начинают паниковать, а мама смывается в зал, чтобы снимать истории в «инсту». «Порно-Зукко» подмигивает, и идёт в противоположную кулису, а я слежу за привычной чередой героев.
«Алладин»…
Чудовище и Бэлль…
Джек и Роза…
Траволта и Турман… Танго…
Когда начинается моя музыка, я просто не могу пошевелиться, и в итоге меня чуть ли не выталкивают на сцену.
Я просто не могу представить, что лоснящееся белозубое чудище коснётся меня так, как это делал Саша. Деликатные прикосновения Великого были прекрасны, я за ними следовала даже спустя три часа тренировки, а теперь не могу расслабиться и позорно отыгрываю сцену, как деревянная кукла.
«Порно-Зукко» идёт на таран! Он совершенно не по сценарию тянет меня за собой и насильно заставляет танцевать. Еле вытерпев окончание нашего фрагмента, делаю три шага в сторону и встаю в финальную позу.
Он ужасен! И на моём теле будто остались следы его маслянистых рук.
Но… я понимаю, что даже не могу никого ненавидеть.
Проблема не в стриптизёре. Проблема во мне! Я даже не попыталась, и как только стихают жидкие аплодисменты, жалею, что была чёртовым бревном.
– Вера, это что?? – Ника упирает руки в бока, а Роне, кажется, нужен нашатырь.
– Капец. ты стрессанула? Новый партнёр? Что не так?? – Роня носится вокруг, как курочка.
– Нет. нет, – бормочу. – Нет. Просто так вышло, пофиг. Главное участие.
И наваливается на плечи ужасная тяжесть. Девочки – побеждали, они были счастливы в этот день, а я даже не ощущаю себя претенденткой на корону. Я тут самое слабое звено.
Которое к тому же ничего не хочет.
Меня тянут вперёд, перекрашивают, переодевают, причёсывают и коронуют. Теперь я настоящая принцесса в белом, и Олежка бежит ко мне, и молотит что – то, а я его не слышу.
– Я пошла? – бормочу, а меня останавливают.
– Что? – я иду, а меня хватают за руки.
– Тебя местами поменяли. Ты – последняя! – говорит кто-то.
– Окей.
Бесстрастно оседаю.
Не боясь помять платье, как есть сажусь на стул и просто сижу… жду.
Пью воду, то и дело промакиваю ярко накрашенные губы.
Мне кажется, что всё это жутко пустое.
Конкурс? Ок..
Меня пихают, что пора готовиться, что пора что – то делать, но не могу вспомнить где листочек, а когда его протягивают, слова разбегаются и кажутся совсем глупыми.
– Вера?
– Идти?
– Идти.
Я встаю и иду к сцене, и когда поднимаюсь, все затихают. Они ждут моего провала, а я просто надеюсь, что сейчас смотрюсь по-королевски со своими чёрными кудрями и в этом шикарном белом платье.
А королевы не бывают глупыми. Верно?
Подхожу с микрофону и выдыхаю. Я умею говорить, у меня красивый поставленный голос и это мой талант. Но мне трудно забыть, что я собираюсь толкать речь не тому, на кого откликается моё сердце.
– Мой будущий муж… – произношу я, голос дрожит и это ужасно. Закрываю глаза, молчу и отключаюсь от шушуканья. Зал жужжит, зал недоволен. – Он.
Открываю на секунду глаза, но лучше не становится, потому возвращаюсь в свои мысли, где представляю свой чёртов идеальный мир.
– Я тебя не ищу, – голос спокойный, я понижаю его, чтобы не быть истеричной. – Ты придёшь и скажешь, что я твоя, и я тебе нужна. Я не усомнюсь ни на секунду, потому что прочитаю это в твоём взгляде. Бесконечную любовь и заботу, которую не смогу не принять. Я тебя не полюблю, я буду обожать тебя. Ты станешь моим другом. Лучшим другом. Напарником. Ты не решишь, что это банально. И примешь меня вот такой ужасной. Не толерантной, узколобой, заучкой, психованной, неромантичной, пассивной, хитрой, интригующей, совершающей глупости. Я хочу, чтобы ты понял, что я не всегда права, и это знаю. Знаю, и ничего не могу поделать, но я буду тебя обожать. Буду тебя любить. И буду видеть только тебя. Насквозь видеть, будь ты в какой угодно одежде и каком угодно виде. Но я тебя не ищу. Ты придёшь и сам скажешь, что я тебя нашла. Жду. Торопись.
Зал вежливо хлопает в ладоши, а я понимаю, что меня не слушали. Почти точно уверена, что и не пытались.
Но самой мне речь нравилась, и я ужасно хотела, чтобы хоть кто – то ещё проникся.
Кто-то
