Текст книги "Ловец ласточек (СИ)"

Автор книги: Александра Рябова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Пойду перекурю.

Шуршание прекратилось. Петер встал и зашагал к двери, шаря по карманам пиджака в поисках пачки. Кир вдруг зашевелился и приподнял голову.

– Передумал бросать? – спросил он с едва слышимым разочарованием.

Петер дрогнул и обернулся, уже с сигаретой в губах.

– Это первая за три дня, – сказал он в свою защиту и скрылся за дверью.

– Перенервничал, похоже. – Кир выпрямил спину и потянулся, а потом в три глотка выпил половину своего кофе. – Он парень чувствительный, поэтому будь с ним поделикатней.

Тогда я смогла наконец рассмотреть его лицо. Совсем ещё юное, как у старшеклассника. Карие глаза прищурены, взгляд их рассеян. Тёмные волосы растрепались, на лбу отпечатались складки рукавов.

Кир подпёр голову ладонью.

– У тебя, должно быть, много вопросов. А ты ничего не спрашиваешь, – произнёс он скучающим тоном, как будто я вовсе не была ему интересна.

– Просто не знаю, с чего начать.

– Да неважно. – Кир зевнул и снова лёг на стол. – Выбирай любое и спрашивай.

– Хорошо, – пробормотала я и ненадолго задумалась. – Как давно вы с Петером здесь работаете?

– Под твои вопросы только засыпать, конечно, – беззлобно сказал он, и эти слова одновременно смутили меня и задели. – Я где-то месяца четыре, а Петер почти год.

– И почему Мария назвала вас бездельниками?

– Потому что наши способности бесполезны и у нас нет заказов. Ещё и устойчивость к магии никому больше не нужна. С утечками прекрасно справляются спасатели. Вот мы и сидим тут без дела целыми днями.

– Не скажи, Кир, – вклинился в разговор вернувшийся Петер. – Иногда нас вызывают, если ситуация сложная.

– Ага, раз в полгода.

– Ну да, нечасто, но ведь случается.

Кир вздохнул.

– Вот поэтому никто и не хочет работать агентстве. Способности странников слишком специфичные, и что-то действительно полезное встречается редко. Зачем, спрашивается, просиживать здесь штаны, когда перед тобой целый мир, в котором можно беспрепятственно заниматься всем, чем пожелаешь? Путешествуй, знакомься с новыми людьми, ищи себя…

– Но вы сидите здесь и скучаете, – сорвалось у меня с языка.

Повисла пауза. Петер замер у двери. Кир невозмутимо откинулся на спинку стула.

– Знаешь, не всем по душе путешествовать и заводить знакомства.

– К тому же, всё это, по большей части, сплошная нервотрёпка, – с облегчением добавил Петер, подходя к столу.

В чём-то они были правы. Или, точнее, в чём-то мы оказались похожи. Ведь для меня даже просто прийти в агентство уже было большим достижением.

– Можете рассказать, какие у вас способности? – осторожно спросила я.

– Боюсь, мы тебя ничем не удивим. – Петер опустился на стул и отвёл со лба влажные волосы. На его лице поблёскивали капельки дождя. – Я могу становиться невидимым, но в повседневной жизни от этого никакой пользы.

– Ого, – протянула я, не найдя слов для ответа. – А-а… а можешь показать?

– Что? – Петер вдруг занервничал. – Хочешь посмотреть? Да тут ничего особенного…

– Ладно тебе, Петер, ты же любишь исчезать, – присоединился Кир. – Почти каждый день исчезаешь, неужели сложно продемонстрировать?

Петер лишь недовольно цокнул. В то же время невидимая дымка начала окутывать его тело, будто стирая кусочек за кусочком.

– Пошёл бы ты, Кир, – буркнул он и полностью растворился в воздухе.

– И так постоянно. Стоит мне сказать что-нибудь эдакое – и пожалуйста. А я, как идиот, разговариваю сам с собой.

– Не слушай его дурацкие шутки, Марта, – отозвался Петер, и невидимая дымка мгновенно рассеялась.

– Очень впечатляющая способность, – улыбнулась я и повернулась к Киру. – А ты что умеешь?

– Ничего.

– В смысле?

– Ну, вот так. Нет у меня способности.

– Но… Значит, у тебя нет источника магии?

– Источник как раз есть. Способности нет.

– Я не понимаю.

Несколько секунд Кир молча смотрел на меня, а потом спросил:

– Когда-нибудь держала в руках магию?

Я мотнула головой, недоумевая, к чему он клонит.

– Подставь ладони.

Я приподняла их над столом и сложила в форме чаши. Кир протянул руку, и с кончиков его пальцев закапала прозрачная жидкость. Вязкая, с тусклыми бликами, она была едва заметна глазу, но ощутимо грела и покалывала кожу.

– Это и есть магия?

– В чистом виде.

– А это не опасно? Куда её теперь девать?

Кир обвёл кухню задумчивым взглядом.

– Можно зарядить фонарик, – предложил Петер.

Покопавшись в ящике минуты две, Кир устало выдохнул и плюхнулся на пол.

– Ты уверен, что он здесь?

Комод в гостиной был набит хламом под завязку. Голова моя заполнилась раздражающим шумом при виде столь большого количества вещей, о предназначении которых можно было только гадать. При этом я уже была напряжена до предела, боясь проронить хоть каплю магии из своих ненадёжных ладоней.

– Должен быть. Может, в другом ящике? Не помню, куда его закинул.

– Тогда ищи сам.

Кир прислонился к дивану и недовольно наблюдал за Петером, открывающим и закрывающим ящики.

– Нашёл!

Фонарик выглядел до того обычно, что я даже расстроилась. Хотя объяснить себе, почему ждала чего-то из ряда вон, не могла. Петер извлёк тёмно-красный гранатовый аккумулятор, придирчиво осмотрел его и положил мне в ладони. Всего за несколько секунд магия впиталась в аккумулятор без остатка.

– И надолго этого хватит?

– Зависит от усилителя, – ответил Кир. – Мы его даже на десятую часть не зарядили. Часов двадцать, думаю, не больше.

Только мне захотелось включить фонарик, как из прихожей раздался весёлый звонкий голос:

– Я пришла! Ух, ну и погодка сегодня. А чего вы свет не зажгли? Сидите тут в темноте.

Хлопнула дверь, звякнули ключи. Я собиралась выглянуть из гостиной, но Петер жестом остановил меня и приложил палец к губам.

– Кир! Свари кофе!

– Неохота! – крикнул он в ответ, так и не поднявшись с пола.

– Предлагаешь мне пить растворимый? Я, вообще-то, с работы и очень устала.

Однако голос у неё был совсем не уставшим.

– Ладно, – сдался Кир и тяжело встал на ноги.

– Чем вы там занимаетесь?

Быстрое цоканье каблуков приблизилось к гостиной и резко остановилось. На долгое мгновение все оцепенели.

– К нам сегодня новенькая устроилась, – произнёс Петер, подавив нервный смешок, и опустил ладонь мне на плечо. – Марта, знакомься, это Франтишка.

Она замерла на пороге, не сводя с меня глаз. Невысокая, в приталенном платье с широкой юбкой и узком пиджачке. Длинные карамельно-каштановые волосы, вьющиеся на концах крупными кольцами. Круглое, почти детское лицо, веснушки на румяных щеках. Она словно сошла с открытки.

– Не может быть, – слетел шёпот с её губ. – Ещё одна странница в агентстве?

Вдруг она вся пришла в движение, подбежала ко мне и взволнованно взяла за руки.

– Боже, я так рада! Ты не представляешь, как мне не хватало женской компании. Мы же можем стать подругами, ты не против? Неужели Владыка услышал мои молитвы? – Она отпустила меня и принялась обмахивать раскрасневшееся лицо. – Ах, боже мой, боже мой! Сегодня просто какой-то праздник! Если б знала, купила бы сладостей. Нет, нам обязательно нужно это отметить!

– Что-то не припомню, чтобы мы отмечали приход меня или Кира, – вставил Петер, но Франтишка его проигнорировала.

– Я очень, очень рада познакомиться с тобой, Марта!

– Взаимно, – пролепетала я, задавленная волной её эмоций.

– Что ж, идём на кухню. Кир уже должен был сварить кофе.

Франтишка принесла два пакета продуктов, наполнила холодильник и занялась ужином, хотя ещё не было и пяти часов. Полная энергии, она волчком крутилась по кухне и как заведённая рассказывала о себе.

– У меня магия голоса, как я люблю её называть. Пением я могу успокоить, снять боль или усыпить. Обычно мне говорят, что с такой способностью только в больнице и работать, но как будто это так просто. Мне, знаешь, приходилось провожать людей в последний путь, и, ох, это ужасно тяжело! Я с этим предпочитаю сталкиваться как можно реже, но иногда, конечно, деваться некуда. И всё же я извернулась и нашла себе приятную работу, где и способность моя кстати. Знаешь, где? В детском садике. Ах, дети такие замечательные! Просто проводить с ними время – уже огромное удовольствие. Я там помогаю воспитательнице: укладываю спать беспокойных ребятишек, унимаю плачущих, ещё медсестре ассистирую. Не работа, а сказка, как по мне.

– Меня бы такая сказка в первый же день с ума свела, – ужаснулся Петер.

– Не преувеличивай. С детьми же так легко! И они все меня очень любят, – широко улыбнулась Франтишка. – Марта, а у тебя что за способность?

– Да-а, насчёт этого… Понимаете…

И я рассказала им о своей амнезии, оставив за скобками забытые имя и личность. Не то чтобы я не хотела этим делиться, наоборот, болезненно в этом нуждалась, но тогда мне бы не хватило ни смелости, ни душевных сил. Да и спешить было ни к чему.

– М-м-м, в самом деле, очень странно, – сказала Франтишка и сняла сковороду с плиты. – Могу, кстати, сводить тебя в церковь. Всё равно со мной больше никто не ходит.

– Удивительно, что и ты это дело не забросила, – заметил Кир.

– О чём ты? Между прочим, все мы должны быть благодарны Владыке за то, что он привёл нас в этот замечательный мир. Регулярные молитвы – меньшее, что мы можем.

– Сомневаюсь, что Владыка действительно слушает эти молитвы, – сказал Петер, расставляя на столе тарелки.

– Да как у тебя язык повернулся! Для Владыки мы всё равно что родные дети. Разве может он вот так нас бросить?

Петер пожал плечами:

– Мои молитвы он перестал слышать уже очень давно.

Франтишка виновато отвела взгляд и закусила губу.

– Ну эту вашу религию, – бросил Кир. – Давайте лучше ужинать.

Мы принялись за еду. Марию звать не стали. Напряжение спало, но ещё несколько минут никто не говорил ни слова. Решившись, я похвалила готовку Франтишки, и разговор вернулся в спокойное, повседневное русло. Однако за чаем снова наступила тишина, будто бы все выдохлись.

– Знаете, я подумала, может, если вы расскажете о том, что происходило до вашего перехода и как вы готовились, это поможет мне вспомнить?

Я надеялась завязать непринуждённую беседу, но сделала только хуже. Все вдруг помрачнели и опустили глаза.

Первой приободрилась Франтишка.

– Маричка ведь знает о твоей амнезии? Как непредусмотрительно с её стороны было не объяснить тебе такое важное правило. – Она прочистила горло. – Среди странников запрещено обсуждать прошлое. Всё, что было с нами до перехода – табу. Мы оставили это в прошлом и забыли. Ну, или хотя бы стараемся забыть. Так что тебе, Марта, очень повезло потерять память.

– Фани, ты перегибаешь, – одёрнул Кир. – Потеря памяти – это серьёзно. Можешь себе представить, как Марте тяжело ориентироваться в мире, о котором она, в отличие от нас, ничего не знает?

Франтишка не ответила, лишь скрестила руки на груди.

– Если тебе интересна подготовка, то в ней не было ничего особенного, – обратился Кир уже ко мне. – Мы слышали голос, который постепенно рассказывал, как устроен этот мир и что нас в нём ждёт. Что-то вроде лекций, только у тебя в голове.

– А этот голос просто… появлялся однажды?

– Ну, как бы, – он почесал в затылке, – сначала нужно было пожелать попасть сюда…

– Достаточно, Кир, – оборвал Петер. – Хватит уже об этом. Табу нарушать нехорошо. Остановимся здесь, ладно? Марта, тебе же этого достаточно? Извини, но мы правда не можем рассказать больше. Такие уж правила.

Он улыбался, но, как и раньше, ритмично раскручивал чашку в беспокойных руках.

– Да, простите…

– Что ж, пора браться за уборку! – весело воскликнула Франтишка и вскочила на ноги.

– Я в этом не участвую, – сразу же отмахнулся Кир.

– А от тебя мне помощи и не надо. Как и от Петера. Давайте собирайтесь и езжайте домой, нечего тут маячить.

– Понял, принял.

Кир отдал честь, и всего через пару минут они с Петером ушли.

– Видала, какие послушные? – усмехнулась Франтишка, стягивая волосы в узел. – Жаль, что не всегда. Поможешь мне?

Оставив на меня посуду, она вымыла кухонный пол. Потом мы прибрались в гостиной и, наконец, в прихожей. Франтишка работала с завидной лёгкостью – моё же тело, судя по ощущениям, давно отвыкло от подобных нагрузок. Смешных, если подумать, и оттого собственная слабость разочаровывала вдвойне.

– Фух! – Франтишка вытерла лоб и довольно оглядела прихожую. – Вот и закончили.

– Часто ты так убираешься?

– Раз в неделю. А в конце месяца у нас генеральная уборка.

– Не проще ли нанять кого-нибудь?

– Зачем? – она посмотрела на меня с недоумением. – Я отлично справляюсь! Да и мне это только в радость. Снимает стресс, знаешь? Кстати, ты ведь домой? Могу тебя подбросить.

– Не нужно, меня заберут.

– Так это ж тебе сколько ждать, пока за тобой приедут! Давай подброшу, мне несложно. К тому же, – Франтишка радостно заулыбалась, – я хочу ещё поболтать.

Она отчиталась перед Марией, которая так больше и не спустилась со второго этажа; я тем временем позвонила Юлиану. Дождь кончился. Мы вышли на улицу. Влажный воздух сладко пах скошенной накануне травой. Я не могла надышаться им, не могла во всех деталях запечатлеть этот момент в памяти, чтобы потом снова и снова к нему возвращаться. Время утекало, утягивая то единственное мгновение за собой, но горький осадок ничуть не портил прекрасного чувства. Нет, он лишь добавлял ему ценность.

– Марта! Чего ты там зависла? Садись скорее!

Автомобиль Франтишки был ярко-жёлтым, компактным и со скруглёнными углами. Идеальное продолжение её самой.

– Ах, вот и закончился ещё один продуктивный день, – сказала она, выезжая на проспект.

– По меркам Тьярны, вечер только начинается, разве нет?

– У кого как. Я встаю рано, дома сразу спать завалюсь. А ты быстро подсуетилась, купила себе квартиру. Я несколько месяцев жила в общаге, прежде чем переехать.

– Нет-нет, я ничего не покупала. Я живу у друга.

– Друга? – Франтишка подозрительно прищурилась.

– Просто друга.

– Конечно-конечно, я ни на что и не намекаю, не подумай.

– Он мне помогает. С амнезией приходится тяжело.

– Понимаю. И как тебе Тьярна? Нравится? Я от неё просто в восторге.

– Да, тут хорошо. – Я бросила взгляд на вымытые дождём улицы. В окнах домов зажигался свет, и мне становилось тепло на душе. – Слушай, а в Тьярне много странников?

Франтишка задумалась.

– Человек пятьдесят где-то, точно не скажу.

– И они совсем не собираются вместе? Мне казалось, это было бы естественно. Мы ведь все пришли из одного мира, все мы… близки в каком-то смысле.

– Так или иначе странники сбиваются в группы. Собираться прям всем-всем вместе было бы чересчур. Хотя это, конечно, смотря что ты подразумеваешь под «собираться». Да, нет такого места, куда странники бы стекались. Хотя раньше было, знаешь? Континентальный Совет сколько-то там лет назад озаботился и учредил организацию, через которую странники предоставляли людям свои услуги. В городах пооткрывали офисы и обязали странников там работать. В те времена вся вот эта магическая инфраструктура только развивалась, а наши способности ценили куда больше, потому что технологии были не ахти. В общем, мы действительно были нужны, вот короли эту организацию и придумали. А потом – технологический прогресс, передовые научные открытия – и всё, люди прекрасно справляются с опасной магией без нас, и способности наши, ну, большая часть, уже не впечатляют на фоне всяких телефонов и телевизоров. Организацию и прикрыли за ненадобностью, офисы отдали на другие нужды, а странники стали болтаться без дела. Спасибо хоть деньгами нас продолжают обеспечивать. Так вот тусовка и загнулась. Кто знает, может быть, тогда отношения между странниками были совсем не такие, как сейчас. И это ещё надо иметь в виду, что странников с каждым годом прибывает всё больше. А так и не скажешь, правда? Впечатление такое, будто нас раз-два и обчёлся. Я сама, кроме ребят из агентства, почти никого не знаю. Ах да, насчёт агентства! Его Маричка открыла, естественно, уже сильно после того, как госпрограмму свернули. И о нём все в Тьярне знают, только оно всё равно никому не сдалось.

– Это не потому, что в агентстве сотрудников мало? С таким скромным набором способностей неудивительно, что клиентов нет. Предложить нечего.

– Проблема в том, что и работать к нам никто не идёт. Какой бы полезной способность ни была, её нужно сначала разрекламировать, а это время. И удержать нового сотрудника можно только непрофильными заказами, которых нет. Были ребята: приходят к нам все такие воодушевлённые, а через неделю увольняются, потому что им скучно. Ещё я слышала, что некоторых Маричка не принимала, представляешь? А вообще, очень немногие странники хотят помогать простым людям своими «силами». Это грустно, но это так. Лучше бы всех заставляли работать, как раньше.

Автомобиль остановился.

– Ну, вот и приехали! Рада была провести с тобой время. Надеюсь, ты задержишься у нас дольше, чем на неделю.

Франтишка помахала мне на прощание, автомобиль тронулся с места и уже скоро скрылся за поворотом.

– Как в агентстве? Осталась довольна?

Юлиан сидел на диване с книгой. Спокойный и в хорошем настроении, каким я привыкла его видеть.

– Пока сложно сказать.

– А что коллектив? С другими странниками тебе, должно быть, проще общаться.

Я неопределённо повела плечами и села рядом.

– Они странные.

Юлиан засмеялся:

– Само собой. На то вы и странники.

– Я имею в виду, с ними как будто что-то не так.

– Ну, ты ведь тоже не совсем в порядке, – заметил Юлиан и тут же опомнился: – Прости, ляпнул не подумав.

– Ничего. На правду не обижаются, – ответила я, хотя в груди что-то уязвлённо сжалось.

– Спросила про Приглашение?

Осознание пронзило меня, точно стрела. Тело бросило в жар.

– Забыла.

– И ладно. Спросишь в другой раз.

Если другой раз случится, подумалось мне. Однако сердцем я уже чувствовала странную тягу к агентству, желала вернуться туда, пусть и понимала, что вполне могу найти себе лучшее применение, что, возможно, мне не стоит связываться с теми сомнительными людьми. Но это стремление, смешанное с тоской… я не в силах была противостоять ему.

И прошло ещё очень много времени, прежде чем я разглядела в своей душе, что искала и что обрела.

Слишком много, чтобы пытаться что-либо исправить.

Звон колокола

Мария всегда вела себя так, будто ничего не происходило. Отстранённая, холодная, пугающе невозмутимая, в безупречно-белой блузке и строгой юбке, она только и делала, что работала. Реклама, общение с клиентами, финансовые вопросы – всё ложилось на её плечи, однако, казалось, ничуть их не отягощало. Мария управлялась с делами агентства легко, словно занимала пост директора уже лет десять, и это поражало. Пусть выглядела она максимум на тридцать, психологически ей было все пятьдесят, если не больше.

Во сколько бы я ни пришла в агентство, Мария уже была там, неизменно в своём кабинете, и продолжала работать после того, как все расходились по домам.

– А ты не знала? – удивилась Франтишка, когда я поделилась этим наблюдением. – Маричка живёт здесь. Видела всегда закрытую дверь на втором этаже? Там её спальня.

Я невольно посмотрела на потолок. Мы сидели на кухне, и из кабинета над нами не доносилось ни звука.

– Но организовывать агентство в своём доме… Зачем?

– Спроси Маричку. Она, может, и ответит, вот только ты всё равно ничего не поймёшь.

Разговор плавно перетёк в другое русло.

– Хорошо, наверное, иметь собственное жильё, – протянул Кир и многозначительно глянул на нас с Франтишкой.

– Ох, это точно, – кивнула она. – Хотя и в общаге было по-своему неплохо. Ну, типа романтика, тусуешься с другими странниками.

– Ага, если не сидишь безвылазно в комнате, – обратился Кир уже к Петеру.

– Не вижу проблемы, – отмахнулся тот.

– Точно, общага – это ведь тоже место сбора странников. Фани, почему ты раньше её не упомянула? – изумилась я.

– Ну, знаешь. Я думала, ты, как и все остальные, жила там хоть сколько-то. И вообще, это не лучшее место для знакомств, особенно если ты там не проживаешь. Всё-таки в общаге люди отдыхают. Да и потом, съезжают оттуда быстро, за малым исключением.

– А что, условия не очень?

– Да нет, вполне приличные, – ответил Кир, лениво помешивая кофе. – Комнаты просторные, с кухней, в коридорах чисто, и не шумит никто. Но хочется чего-то побольше, чем одна комната. Вот ты, Марта, в двухэтажной квартире живёшь?

– Угу.

– Она ведь большая, да?

– Совсем нет.

– Не скромничай, наверняка там много места.

– Нет же, она правда маленькая. Спальня под крышей, гостиная и крошечная кухня. И ремонт уже лет сто не делали.

Кир смотрел с недоумением.

– И чего тогда ты там живёшь?

Из-за Юлиана, и я прекрасно это знала. Он продолжал помогать мне и поддерживать меня, и без него свою жизнь здесь, в Тьярне, в этом мире, я представляла с трудом. Ещё пара месяцев, и денег на моём счёте было бы достаточно, чтобы мы могли перебраться в квартиру гораздо комфортнее. Однако подобная мысль ни разу не посещала меня. Было ли мне некомфортно в доме Юлиана? Отнюдь. Конечно, я не привыкла к протекающим трубам, вечным сквознякам и трескающейся штукатурке, и прежде мне не приходилось ютиться то на узкой кровати, то на табурете за кухонным столиком. Но Юлиан теперь ночевал в гостиной на промятом жёстком диване и не жаловался, хотя мог бы выселить меня в общежитие или заставить платить. И скромная спальня в мансарде, и кухня, едва вмещавшая двоих, были наполнены тем уютом, которого мне отчаянно недоставало. В этот дом хотелось возвращаться.

– Ты просто не понимаешь, Кир, – встряла Франтишка. – Это всё любовь. С милым рай и в шалаше.

– Причём здесь любовь? – вспыхнула я. – Говорила же, Юлиан просто мой друг.

– А мне кажется, ты просто боишься самой себе признаться.

– Вовсе нет. – Я почувствовала, как краснеют щёки, и поспешила сменить тему. – И вообще, если хочешь, почему не переедешь?

– Я бы с радостью, но… – Кир кивнул в сторону Петера.

– Жить и без того тяжело. Переезда я уж точно не выдержу, – отрезал он, всем своим видом показывая, что больше к этому разговору возвращаться не стоит.

Возникшие вопросы я решила оставить при себе.

Вечером того же дня, когда мы уже собирались расходиться, в дверь позвонили. Мы застыли в ожидании второго звонка, которого не последовало, и я вдруг поймала себя на мысли, что вообще-то нахожусь в агентстве, а не дома, и здесь не бывает непрошеных гостей. Я вопросительно посмотрела на Франтишку.

– Заказчиков мы сегодня не ждём, – ответила она. – А для нового клиента поздновато.

– Так-то у нас не установлены часы работы, – заметил Кир. – И Мария всегда на месте.

Она как раз спустилась со второго этажа и заглянула в кухню.

– Почему никто всё ещё не открыл дверь? Если мне не изменяет память, вы являетесь сотрудниками моего агентства, а в моём агентстве клиент – это высший приоритет. Ваша халатность скажется на вашей зарплате, имейте в виду.

Я устыдилась, но остальные, похоже, проигнорировали выговор.

Мария открыла дверь, и до наших ушей донеслось тявканье. Мы высыпали в прихожую. На пороге агентства стояла картонная коробка, а внутри неё, рядом с жухлым деревцем в горшке, сидел щенок. Дворняжка, полностью белый с единственным чёрным пятном вокруг левого глаза. Мы молча смотрели на него, пребывая в не меньшей растерянности, чем он сам.

– А с каких пор мы стали собачьим приютом? – нарушил молчание Кир, и щенок снова затявкал.

– Может, это чья-то шутка? – предположила Франтишка. – Или кто-то поленился отдавать щенка в настоящий приют и решил скинуть его на нас. Но мы же не можем его оставить. Столько грязи в доме будет, да и следить некому за ним. Я же права, Маричка? Мы совсем никак не можем его оставить.

– Тут что-то… – Нагнувшись к коробке, я вытащила конверт. – Письмо, похоже.

Оно было написано корявым детским почерком. Я зачитала вслух:

– Уважаемые странники, мне очень нужна ваша помощь. Я подобрал на улице щенка, но родители не разрешили его оставить. Они сказали отдать его в приют. Я слышал о приютах страшные истории. Щенку там будет плохо. Пожалуйста, найдите ему новый дом. У вас обязательно получится, потому что вы сильные и можете всё. Извините, у меня нет для вас денег, но есть лимонное дерево. Родители хотели его выкинуть. Пожалуйста, возьмите его себе.

Петер тяжело вздохнул.

– Ясно, ребёнок. От них только проблем и жди.

– Ты что! – возмутилась Франтишка. – Не слушал письмо? У малыша такое доброе сердце! Он желает щеночку только лучшее и даже о деревце позаботился.

– Да ты посмотри на него. Если ребёнок такое сотворил с растением, страшно представить, что стало бы с собакой.

Франтишка пропустила этот комментарий мимо ушей.

– Получается, отдать щенка в приют мы тоже не можем? Что будем делать?

Все смолкли. Последнее слово было за Марией. Она присела на корточки и, бережно взяв щенка под грудь, вынула из коробки, всмотрелась в его печальную мордочку.

– Он не может жить в агентстве, – сказала Мария и повернулась к нам. В глазах её на мгновение мелькнуло что-то, отдалённо напоминавшее радость. – И клиент попросил не отдавать щенка в приют. Значит, мы найдём ему хозяина. У меня уже есть кое-кто на примете. – Она передала щенка в руки Франтишке. – Покормите его. И пристройте куда-нибудь этот веник. – Мария кивнула на лимонное дерево и удалилась в свой кабинет.

Щенку налили молока, и он с аппетитом лакал его, разбрызгивая по полу гостиной. Франтишка и Кир увлечённо наблюдали за ним с дивана. Петер поставил горшок с деревом возле телевизора.

– Не лучше ли сразу от него избавиться? – спросил он. – И так уже полумёртвое.

По какой-то причине к дереву я испытывала большую жалость, чем к щенку. Оно было таким же юным, и от вида его тонких веточек, едва покрытых листьями, сердце моё сжималось.

– Попробуем реанимировать. Всё-таки клиент попросил его оставить.

Земля в горше была совсем сухой. Я набрала в стакан воды из-под крана.

– Хочу, чтобы он вырос, – сказала я, поливая дерево, и отчего-то не смогла сдержать улыбку.

– Он? – Петер стоял у двери, ведущей на задний двор, и скептически следил за каждым моим движением.

– Подумала, может, дать ему имя. – Будучи озвученной, эта мысль казалась очень глупой.

Петер обвёл взглядом сначала меня, потом дерево.

– Дашь, если выживет.

Минут двадцать спустя в дверь снова позвонили. На этот раз Франтишка побежала открывать. Я услышала клацанье дверной ручки, но вместо приветствий за ним последовало несколько секунд тишины.

– А, это ты, Берти, – произнесла Франтишка с таким презрением, в какое сложно было поверить.

– Просил же не коверкать моё имя, – с нескрываемым недовольством ответил глухой низкий голос.

– Разве я что-то коверкала? По-моему, это дружеское обращение.

Их перепалку прервала Мария, спустившаяся встретить гостя.

– Здравствуй, Бертран. Ты быстро.

В гостиную вошёл высокий молодой человек в чёрном костюме. Смуглая кожа, тёмные глаза, заправленные за уши густые волосы. Он держался сурово, и боязно было издать хоть звук в его присутствии. Однако когда мы встретились взглядами, он лишь кивнул, как бы откладывая наше знакомство на потом.

Не тратя времени на разговоры, Бертран подошёл к щенку и опустился на одно колено. Удивительно, с какой теплотой он смотрел на это беззащитное существо, выглядевшее совсем крошечным на его фоне. Чуть улыбнувшись, Бертран потрепал щенка по голове.

– Вы с ним чем-то похожи, – сказал Кир.

Тогда я и обратила внимание на это странное совпадение: белый щенок с одиноким чёрным пятном на морде и черноволосый Бертран с единственной белой прядью на правом виске.

– Что думаешь? – спросила Мария.

– Взять его себе я не могу, – мотнул головой Бертран. – Но знаю человека, который может.

– Как я и предполагала. Тебя подбросить?

– Не стоит. Возьму такси.

И вот так, со щенком под мышкой, Бертран ушёл. Золотая дверь захлопнулась, и внутри не осталось ни намёка на то, что человек в чёрном когда-либо был здесь.

– Он не сотрудник агентства?

– Нет. Просто знакомый, – ответила Мария, и как бы она ни пыталась скрыть правду своим обычным холодным тоном, я почувствовала, что за её словами стояло нечто гораздо большее.

В субботу Юлиан ездил со своими учениками на экскурсию и вернулся домой к обеду. Оставшись в выходной одна, я привычно провела утро на диване перед телевизором.

– Ничего не случилось в моё отсутствие? – полушутливо спросил Юлиан и прошёл в кухню. Я проследовала за ним.

– Мария звонила. Интересовалась, не я ли поливала вчера лимонное дерево.

– С чего бы?

– Вот и я гадаю. Юлиан, что это?

На кухонном столе лежала аппликация из засушенных цветов и листьев. В центре был изображён улыбающийся кудрявый человечек, а над ним вырезанными из бумаги буквами было сложено: «Любимому учителю в День Рождения!»

– Ах, это, – Юлиан отвлёкся от готовки, – дети подарили сегодня.

– Так у тебя день рождения? И ты мне не сказал?

– Не подумал, что это важно.

– Конечно, важно. Это же твой день рождения! – Я почему-то испытывала почти детский восторг. – Раз у меня есть собственные деньги… Что ты хочешь в подарок?

– Брось, – махнул Юлиан рукой. – Мы не так давно знакомы, чтобы ты делала мне подарки.

– Но ты же мне так помогаешь. Я перед тобой в долгу.

Он лишь смущённо улыбнулся.

– Сколько тебе исполнилось?

– Тридцать четыре.

– Уже так много?

– Разве?

– Мне кажется, да, для человека, который до сих пор живёт один.

Я сказала не подумав, и Юлиана мои слова, похоже, задели.

– Вообще-то, уже не один. – Он многозначительно посмотрел на меня. – И с чего это вдруг ты решила проиграть в мою маму, а? Я, знаешь ли, тоже так могу. Сколько ещё ты будешь дома безвылазно сидеть? Только по делам и выходишь.

– Прости, я не хотела. – Юлиан попал прямо в точку.

– То-то же. Конечно, ты нашла работу и познакомилась с другими странниками, но надо бы общаться с кем-то и в нерабочее время.

Я обречённо выдохнула. В агентстве всё время нерабочее, неужели это не считается?

– И правда, как моя мама. Кстати, завтра мы с Фани идём в церковь.

– Ну, вот, какое-никакое общение. Пусть событие и специфическое.

Что-то заскребло на душе. Смутное чувство одиночества. И хотя головой я понимала, что чувство это совершенно нечестное, прогнать его не удавалось.

– Ты чего загрустила? – Тёплая ладонь тронула меня за плечо. – Я расстроил тебя своими шутками? Напомнил что-то неприятное?

На лице невольно появилась улыбка. Разве в праве я была чувствовать одиночество, когда Юлиан так искренне меня поддерживал?

– Нет. Вовсе нет.

Площадь застыла, оглашённая звоном колокола.

Пронзённый звуком воздух дрогнул. Но едва лишь волна ослабла, отступила, как всё снова пришло в движение. Следующий удар, так же гулко отдающийся в груди, казалось, не слышал уже никто, кроме меня.

Колоколов было два. Голоса их никогда не звучали вместе, они сменяли друг друга, но при этом были неразрывно связаны, как взмахи качелей. Громкий звон первого медленно затихал, точно таял, и в то мгновение, когда он должен был смолкнуть, оглушительно бил второй и цикл начинался заново. Под эту тревожную колокольную песню люди стягивались в церковь.