Текст книги "Мечтай осторожнее"

Автор книги: Александра Поттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 44

Если бы только шляпка. Понадобилось гораздо больше.

– Вспышки?

– Есть.

– Штативы?

– Есть.

– Два «Хассельблада», один «Никон», отражатель, шестьдесят кассет пленки, три объектива…

– Есть, есть, есть, есть… м-м… есть.

Утро. Мы в Шиллингэмском аббатстве в Оксфордшире. Одно из фамильных владений герцога и герцогини, аббатство находится посреди живописнейшей деревушки, какие только на открытках и увидишь: прудик с утками, увитые дикими розами коттеджи, жители щеголяют в охотничьих резиновых сапогах и ветровках с шиком, достойным членов королевской семьи.

– Это все? – Брайан поднимает глаза от фотоаппаратуры, разложенной на посыпанной гравием подъездной дорожке.

На минуту крепко задумываюсь.

– Погоди-ка, вот что надо бы не забыть… – Порывшись в недрах фургончика, извлекаю большую банку вазелина. – Для объектива.

– Спасибо, что предупредила, – хихикает Брайан, опуская банку в карман.

– И еще…

– Электрический вентилятор? А это еще зачем?

– Сначала она требовала аппарат для создания ветра, как у киношников, – объясняю я, сматывая шнур. – Но я ее убедила, что того же эффекта можно добиться с помощью портативного вентилятора.

– Мы тут видеоклип снимаем, что ли?

– У нее и спроси, – предлагаю я, вручая ему вентилятор. Что-то мне подсказывает: сегодняшний день мы все надолго запомним.

После того телефонного звонка мы с Брайаном уже успели о многом поговорить. Он знает об инфаркте Лайонела, о том, что Виктор Максфилд оказался дядей Гейба, и о моем отказе от «Санди геральд». Мой начальник остался верен себе: выслушал, поддержал, заверил, что я потрясающий фотограф, и без колебаний предложил мне должность ассистента фотографа в фирме «Вместе навсегда».

– Это само собой разумеется, но ты не торопись, все хорошенько обдумай, – продолжает он ту же тему, с экспонометром в руках расхаживая перед входом в аббатство взад-вперед.

– Спасибо, Брайан, для меня это очень важно, – с благодарностью откликаюсь я, сидя на одном из ящиков с аппаратурой.

В круговерти последних событий я пока не успела принять решения относительно дальнейшей карьеры. Распрощавшись с мечтой о «Санди геральд», я фактически осталась ни с чем, и, хотя с Брайаном приятно работать, оба мы понимаем, что мне пора двигаться дальше.

Только вот куда?

– Да не за что, не за что. – Брайан промокает лоб бумажным платочком. – По правде говоря, Хизер, после этой чертовой церемонии нам обоим понадобится отдых. – Брайан возится с галстуком, пытаясь ослабить воротник, от крахмала жесткий, как ошейник. Свой верный фланелевый костюм ему пришлось сменить на фрак и цилиндр, и он все утро места себе не находит. – Бедняга женишок, вот что я скажу, – ворчит он себе под нос, шагая к фургону и рассматривая свое отражение в зеркале заднего вида.

– Кстати, о женишке… – начинаю я и осекаюсь. – Это мой бывший парень.

Брайан в недоумении.

– Помнишь Дэниэла? – цежу я с трудом – горло перехватило. Дьявольщина, именно этого я и боялась.

У Брайана отвисла челюсть, – точнее, отвисла бы, если бы позволил стоящий колом воротник.

– Святые угодники! Она еще спрашивает, помню ли я! Ты ж вся исстрадалась… – Брайан смотрит на меня во все глаза. – Ты знала об этом и все равно предложила помощь… – Голос у него дрожит и срывается, он вот-вот пустит слезу. – Хизер, я в жизни не встречался с таким великодушием! – И Брайан бросается меня обнимать.

– Прекрати, не то разревусь, – бормочу я, уткнувшись ему в плечо. – А рыдать на свадьбе, знаешь ли, не моя привилегия.

Шмыгая носом от избытка чувств, он смеется.

– Спасибо, Хизер.

– Всегда рада. – И добавляю, указав на разложенное по земле оборудование: – Надо поторапливаться, у нас еще целая свадьба впереди!

Следующие десять минут мы заняты подготовкой. Укрепить лампы над алтарем, примостить отражатель у кафедры, установить по треноге с обоих концов прохода. Только когда Брайан выскакивает наружу «за шнурами» – то есть по-быстрому перекурить, – я улучаю момент, чтобы осмотреться.

Здесь так красиво, что дух захватывает. Одни только размеры зала вселяют благоговейный восторг. Задрав голову, я обхожу помещение. Сквозь витражи на окнах струится солнечный свет, и на гладком каменном полу играют радужные блики.

И цветы. Тысячи, десятки тысяч цветов. Гигантские пышные гирлянды обвивают скамьи и колонны, замысловато переплетаются под потолком. На мой взгляд, с цветами малость переусердствовали. Главное ведь не количество, а качество, так? А чем дольше я гляжу на окружающее изобилие, тем сильнее оно мне кажется вопиющей безвкусицей. Цветочная ярмарка в Челси, а не свадьба, честное слово.

Ладно, кого я обманываю? Никакой безвкусицы, напротив, здесь волшебно красиво. Довольно притворяться. Пора признать это прямо и честно, хочу я того или нет. Здесь, в этом самом месте, Дэниэл, мужчина, с которым я прожила три года, сегодня вступит в брак.

Только не со мной.

Привычка загадывать желания дает о себе знать. Вот бы… Нет, Хизер, тебе это ни к чему.

Скрипит дверь. В проеме возникает мужской силуэт, но, по мере того как человек приближается, я понимаю, что это не Брайан.

Это Дэниэл.

Он как будто похудел, и в уголках глаз добавилось морщинок, но у меня все равно, как раньше, внутри все переворачивается. Он подходит ближе, мы смотрим друг на друга. Сердце бухает так громко, что и Дэниэлу наверняка слышно. Случайно наткнуться на своего бывшего парня – это одно. Но увидеть в церкви в день его венчания? Можете себе представить.

– Привет, Дэниэл, – ровным голосом говорю я, намеренная сохранять спокойствие, чего бы мне это ни стоило.

Он снимает цилиндр и кривовато улыбается.

– Ну надо же, и ты здесь! – Однако за бойкой небрежностью явно кроется смущение, и наблюдать это непривычно.

Я молчу, потому что понятия не имею, о чем говорить в такой ситуации. Пусть сам придумывает.

– Восхитительно выглядишь.

Идиотизм, сама знаю, но мне приятно это слышать.

– Спасибо, – бросаю равнодушно.

– Ты как-то изменилась. Что-то сделала с волосами?

– Да нет, – пожимаю плечами, а так хочется заорать: «Само собой, сделала, а ты думал! Я с каждым квадратным сантиметром своего тела что-то да сделала! Вскочила сегодня в шесть утра и три часа готовилась к выходу. Даже специально купила новый кремовый брючный костюм, одолжила у Розмари шляпу от Филипа Трейси и напялила розовые атласные туфельки, хотя трут так, что сдохнуть можно!»

Понятно, он никогда об этом не узнает.

– Так это была твоя идея? – Побоку комплименты, надо задать вопрос, терзавший меня последние несколько недель. – Это ты предложил заказать съемку нам с Брайаном?

– Ты ведь лучший свадебный фотограф, которого я знаю.

Он еще и шутит!

– Дэниэл, я единственный свадебный фотограф, которого ты знаешь, – сухо замечаю я.

– Я подумал, вам это будет выгодно, вот и подкинул Шарлотте идею… – Он смотрит на меня исподлобья, ища моего взгляда, и на долю секунды, уверена, в его глазах загорается сожаление. Даже больше, чем на долю секунды. – Я рад тебя видеть, Хизер, честно. Я по тебе скучал.

Ничего себе. Огорошил.

После нашего с ним расставания я тысячу раз представляла себе эту сцену. Как он скажет мне, что я отлично выгляжу, как признается, что скучал… Но теперь, слыша все это, понимаю: то была просто ностальгия, не имеющая никакого отношения к реальности. А реальность такова, что мне все равно. Мне плевать, что Дэниэл соскучился, плевать, что он женится на другой.

Мне не плевать только на Гейба.

Наконец-то я это признала. И тут же все мысли и чувства, так долго томившиеся под прессом, вырываются на свободу. Благодарность – за то, что Гейб защищал меня от Розмари во время семейного ужина, страх – когда я решила, что он утонул, уныние – после нашей ссоры и его исчезновения. Вспоминаю сотни мимолетных взглядов, улыбок и пауз в разговорах, вспоминаю моменты, когда мне казалось, что вот-вот произойдет нечто важное, но я не воспринимала это всерьез.

– Прости меня за все, что случилось. Я свалял дурака…

Прихожу в себя. Дэниэл даже не заметил, что меня здесь не было.

– Ты еще сердишься?

Я спокойна. После нашего разрыва только ярость и помогла мне выжить, но теперь, заглянув внутрь себя, не нахожу и крупицы прежнего негодования. Злость вся вышла, а я и не заметила.

– Нет, – мотаю я головой, – не сержусь.

– Кстати, я получил твою эсэмэску.

– Ох, это… – Щеки у меня вспыхивают. – Я тогда напилась.

– Правда?

Он как будто разочарован?

– Даже не помню, что написала. Глупость какую-нибудь?

Секунду он внимательно смотрит на меня, потом качает головой:

– Нет, ничего особенного.

– Ну ладно, мне надо заканчивать с подготовкой… – прерываю я затянувшуюся паузу.

– Вообще-то планы изменились…

– То есть как?!

– Шарлотта передумала насчет церемонии…

Впервые вижу, чтобы Дэниэл нервничал.

– Она передумала насчет традиционного венчания. Мы решили обменяться кольцами в лесу на том берегу реки.

Жду объяснений. Молча.

– Это будет языческий обряд.

– Языческий обряд? – повторяю, выпучив глаза, будто у него вдруг выросла вторая голова. – На твоей свадьбе?

Он весь напрягается.

– А что такого? Почему бы и нет?

– Дэниэл, для тебя любой отход от традиций – нож острый! Ты даже ромашковый чай не пьешь.

– Потому что вкус дерьмовый.

– Не в этом дело.

Его первый порыв – возразить, но через секунду он устало опускает плечи, словно признавая поражение.

– Ты права. Меня это бесит.

У меня точно пелена с глаз спадает, и Дэниэл предстает в совершенно ином свете. Когда-то этот мужчина был для меня непререкаемым авторитетом. Он был так уверен в себе, так любил все держать под контролем, что порой казалось, он слишком много о себе воображает. А сейчас он выглядит таким жалким, таким… затюканным…

– Шарлотта привыкла добиваться своего.

– Я заметила.

– Она всегда точно знает, чего хочет.

– А если она чего-то хочет, она должна это получить. – Ей-богу, я очень стараюсь удержаться от сарказма, но не выходит.

– Дэ-э-эниэл! Дэ-э-эниэл! – Голос разносится по аббатству полицейской сиреной.

Оба как по команде вздрогнув, оборачиваемся. По проходу несется торнадо из белой тафты. Леди Шарлотта.

– Черт, – стонет Дэниэл. – В чем дело, зайка? – сюсюкает он с натужной улыбкой.

Зайка? Из уст человека, который якобы презирает публичные нежности? Который ни в какую не соглашался держать меня за руку – даже когда я щиколотку растянула?

На скулах у этого человека ходят желваки.

– У Элтона Джо-она ларингит, он не сможет петь на ба-анкете, шампанское «Кристалл» до сих пор не присла-али, а новая грудь мне больше не нра-а-авится! – Игнорируя меня, Шарлотта выпячивает бюст, обиженно надув губки: – Она меня полни-ит!

– Ничего подобного, рыбка. – Он сглатывает. – А тебе разве можно ко мне выходить? Я думал, когда жених видит невесту до свадьбы, это дурная примета.

– Да в жопу суеверия, Дэнни! У нас кри-изис! – С истерическим воплем невеста опрометью кидается в соседнее помещение.

На нас с Дэниэлом, словно пыль после взрыва, опускается тишина.

– Я должен идти, – наконец произносит он.

Киваю, и несколько мгновений мы просто стоим друг перед другом. Потом я чмокаю его в щеку и шепчу:

– До свиданья, Дэниэл.

– До свиданья, Хизер.

В его улыбке я читаю тоску, хоть и пытаюсь убедить себя в обратном. Он исчезает в дверях, я смотрю ему вслед. С жалостью. Да, он разбил мне сердце. Но жизнь с леди Шарлоттой – слишком суровое наказание даже за такую провинность. Брайан курит, привалившись спиной к фургону «Вместе навсегда», но, едва заслышав мои шаги по гравию, тушит сигарету.

– Как все прошло? – спрашивает он осторожно.

Опираюсь на стенку фургона рядом с ним и надвигаю на лицо шляпу – солнце печет вовсю. После секундного раздумья киваю:

– Нормально.

И это правда. Я страшно довольна. Кажется, будто последние несколько недель я закладывала крутые виражи на американских горках и сейчас мой вагончик затормозил. Все сложилось наилучшим образом. Просто идеально, говорю я себе, стараясь не вспоминать про Гейба.

– Все, Брайан. Тема закрыта!

Брайан недоуменно морщит лоб.

– Не обращай внимания, чисто женские штучки.

Теперь он глядит на меня, как на зеленого человечка из летающей тарелки.

– Первые двадцать пять лет своей жизни я мечтал быть натуралом. – Голос у него задумчивый. – И как же я рад, что мое желание не исполнилось! Мужчины все-таки куда более просты и прямолинейны.

– Ах, вот как? – Я безжалостно тычу его локтем под ребра. – Иными словами, вы с Нилом по-прежнему просто и прямолинейно без ума друг от друга?

– Само собой, – смеется Брайан, тянется за цилиндром на крыше фургона, нахлобучивает его на голову и с дурашливо-торжественным видом предлагает мне руку.

– Но ведь надо вынести из аббатства все оборудование. Я оставила там все вспышки, отражатели, штативы…

– Невеста передумала, – перебивает он.

– Да, я знаю, будет языческая церемония в лесу…

– Нет, она передумала насчет самой съемки.

Открываю… и молча закрываю рот.

– Судя по всему, ей попались кое-какие мои работы периода шестидесятых. Теперь она хочет съемку в стиле папарацци – с налетом скандала. – Брайан аж дрожит от переполняющей его эйфории.

Которая тут же передается мне.

– То есть…

В переводе на обычный язык это означает, что не надо волочить удлинитель – вентилятор-то электрический, – отлавливать по всему лесу гостей для групповой фотографии… Взять лишь один-единственный цифровик, чтобы без подготовки, экспромтом отщелкать кучу расфокусированных черно-белых снимков – и все дела.

– И тем не менее мы отправимся по домам задолго до конца рабочего дня, положив в карман кругленькую сумму!

С радостным воплем он хватает меня за талию и пытается покружить. «Пытается» – потому что я девушка крупная и существенно выше Брайана. Мы чуть не валимся на землю и минуту-другую просто пытаемся устоять на ногах, хохоча во все горло.

На свадьбе моего бывшего! Кто бы мог подумать!

– Держи! – Протягиваю ему цифровой «Никон».

Сняв цилиндр, он вешает фотоаппарат на шею – совсем как в старые добрые времена.

– Готова?

– Готова! – Поправляю съехавшую на нос шляпу и беру его под руку.

– Поехали! – Брайан подмигивает мне. – Шоу начинается.

Глава 45

– Сэр Ричард, леди Кенвуд, приношу глубочайшие извинения, но, боюсь, в круг очищения будут допущены только близкие родственники. Не будете ли вы так любезны подождать в шатре?

С другой стороны аббатства служители в униформе пытаются вежливо донести информацию об изменении планов до пятисот ничего не понимающих гостей, многие из которых – люди пожилые и вообще не очень ориентируются в ситуации.

– Круг? Какой еще круг? – недоумевает сэр Ричард, опираясь на трость с набалдашником из слоновой кости. Он переводит взгляд с помощника на свою супругу в наряде статистки из костюмной драмы о временах Эдуарда Седьмого: серьги с гагатовыми подвесками, турнюр и шелковые перчатки выше локтя.

– Вы сказали, круг? А что, разве будут скачки? – вопрошает она визгливым голосом с карикатурно аристократическим выговором. Не могу поверить, что подобная манера говорить еще существует – наравне с дворецкими и манерой обрезать корочки с сэндвичей. – Я полагала, мы пришли на свадьбу… Неразбериха прогрессирует. Бестолково мечущихся, расфранченных леди и джентльменов кое-как сбивают в кучки и отводят в гигантский белый шатер, изначально предназначенный для банкета. Там им выдают театральные бинокли, чтобы можно было во всех подробностях рассмотреть языческий ритуал в лесочке на том берегу реки.

Мы с Брайаном как раз туда и направляемся. Переходя реку по плоским камням, разглядываем участников действа, которые уже собрались на полянке.

Женщина в развевающихся пурпурных одеждах делает нам знак. В руке у нее волшебная палочка. Я не шучу. Самая настоящая волшебная палочка, с серебряной звездочкой на конце.

– Я буду вести церемонию.

Седые волосы до талии, лет семьдесят на вид – словом, сестра-близняшка Дамблдора из «Гарри Поттера».

– Э-э… здравствуйте. Рады познакомиться. – Я жму ей руку, пялясь на колокольчик, подвешенный к длинной серебряной цепочке. Он болтается у дамы на груди.

– Его звон поможет нам навсегда распрощаться с прошлым и поприветствовать будущее, – торжественно изрекает она, уловив мое веселое удивление. И продолжает, пригвоздив меня к месту взглядом пронзительно-голубых глаз: – В кругу очищения нет места предрассудкам и никчемным талисманам, Хизер.

Она знает, как меня зовут? Веселье, возникшее было при виде ее костюмчика, моментально испаряется.

– Но как…

– Теперь, пожалуйста, прошу в круг, – перебивает она.

Что это было – насчет предрассудков и талисманов? Это про счастливый вереск? Автоматически сую руку в карман, хотя точно знаю, что там ничего нет, и нащупываю в подкладке дыру. Дыра? В подкладке моего жакета от Марка Джейкобса? Безобразие! Между прочим, он обошелся мне почти в триста фунтов! Что за… Палец ныряет в дырку и натыкается на что-то… на счастливый вереск.

Мой амулет снова со мной! Я крепко сжимаю веточку. Теперь-то не потеряется. Я должна осознанно избавиться от нее – раз и навсегда.

– Прошу всех встать в круг.

– А как фотографировать? – шепчу я Брайану. Тот озадачен не меньше моего.

– Фотосъемка нарушит священную целостность круга, – заявляет распорядительница. – Пожалуйста, все встаньте плечом к плечу, и мы начнем.

Я отхожу.

– Думаю, мне лучше подождать в сторонке.

– Пожалуйста, все! – повторяет она.

Что ж… Как только я встаю рядом с Брайаном, распорядительница берет метлу и принимается подметать полянку, двигаясь против часовой стрелки.

К вольным ветрам в этот час я взываю,

Силою воздуха круг очищаю.

Раздаются смешки. На лицах гостей – замешательство, скептицизм, настороженность.

– Что это она делает? – спрашивает кто-то.

– Расчищает священный круг, – со знанием дела поясняет мадам средних лет – в джинсовых шароварах и сандалетах ядовитой расцветки. И почему я ничуть не удивлена?

– Да будет радостной эта благословенная встреча. Мы собрались здесь сегодня, чтобы соединить узами брака Дэниэла и Шарлотту…

В течение следующих нескольких минут жених и невеста произносят обеты и обмениваются кольцами. Никогда бы не подумала, что такое возможно, но вот я смотрю, как Дэниэл целует Шарлотту, и мне… все равно. Ладно, беру свои слова назад. Что-то шевельнулось в душе – но это имеет отношение только к Гейбу. На протяжении всей церемонии я не могу выбросить его из головы.

– Теперь давайте все крепко возьмемся за руки, закроем глаза и ощутим священную силу круга… его чистоту…

Она что, потешается над нами? Я озираюсь. Кажется, неловко всем, и все-таки постепенно, один за другим, гости сплетают пальцы и закрывают глаза. В конце концов неохваченной остаюсь только я. Скрепя сердце выпустив счастливый вереск, я вынимаю ладонь из кармана и беру Брайана за руку.

И происходит нечто странное.

Через меня струится энергия, я вся во власти неведомой силы. Ничего подобного в жизни не испытывала. Дыхание перехватывает от восторга – и в то же время я ощущаю умиротворение и покой, будто меня баюкают в колыбели. Птицы умолкают, на полянке воцаряется неестественная тишина потустороннего мира. Никто не шевелится, не издает ни звука – секунду, а может, целую вечность. И вновь вступает распорядительница:

Плетется паутина жизни вечно,

Вращается Вселенной колесо.

И смерти нет, есть только перемена.

Замкнулся круг. Благие силы с нами.

Отныне и вовек

Да будет так!

На полянку неведомо откуда врывается ветер, мы размыкаем руки, и, открыв глаза, я вижу, что над нашими головами кружит голубь. У меня такое чувство, будто от гипноза очнулась.

Гости смущенно переглядываются, не до конца понимая, что, собственно, произошло. И я инстинктивно ощущаю – кое-что изменилось. Не вокруг меня, но внутри. Я чувствую себя иначе. Легче. Свободнее.

Опускаю руку в карман. Теперь я избавлюсь от вереска, выброшу его в речку Однако… Где же веточка? Лихорадочно прощупываю все уголки. В подкладке тоже нет. Вконец сбитая с толку, выворачиваю карманы. Должен же он где-то быть! Краем глаза замечаю распорядительницу. Она мне улыбается. В ушах еще звучит ее голос: «В кругу очищения нет места предрассудкам и никчемным талисманам, Хизер».

Не мог же он просто исчезнуть. Или мог?

– Что-то потеряла? – Брайан промокает платочком покрасневшие глаза.

– Э-э… нет… ничего. – Вновь бросаю взгляд на распорядительницу, но она даже не смотрит в мою сторону. Должно быть, мне показалось.

– Ну и как тебе церемония?

– Даже не знаю… – Все закончилось буквально минуту назад, но воспоминания стремительно тают, как исчезает надпись на песке под набежавшей волной. – А ты что скажешь?

– Чушь все это, – насмешливо говорит он, шмыгнув носом. – Зато какая фактура! Весь этот языческий маскарад отлично выйдет на снимках – особенно та колдунья или как ее там.

Брайан прячет платочек в рукав и вприпрыжку несется к новобрачным, нацелив на них камеру, – папарацци в своей стихии.

– А я и не подозревала, что ты такой хороший танцор! – поддразниваю я его позже, когда мы собираем аппаратуру.

– Я тут ни при чем, меня заставили, – ворчит Брайан. Вынырнув из багажного отсека фургона, он захлопывает двери, запирает их на замок и отряхивает рукав.

– Вот и все. И давай-ка сменим тему.

– А о чем поговорим?

– О тебе.

– В смысле? – Я машинально достаю из сумочки мобильник и включаю – проверить, нет ли сообщений. Знаю, что Лайонел в надежных руках, но хочу лишний раз убедиться, что все в порядке.

– Дело в американце, да?

Вздрогнув, поднимаю глаза:

– Чего?

– Это из-за него у тебя такой мечтательный вид весь день?

– Нет у меня никакого вида! – Экранчик телефона постепенно светлеет. Господи, как же долго. Я кожей чувствую на себе взгляд Брайана. – Тоже мне психолог-самоучка. Любовь у него, видишь ли, так возомнил себя экспертом, – ворчу я. Ну слава богу! Я вызываю голосовую почту.

– Не надо быть психологом, чтобы поставить диагноз «влюбленность».

Неужели настолько заметно?

У вас одно новое сообщение.

Готовлюсь услышать аккуратные округлые гласные в исполнении Розмари и аж дергаюсь, когда из трубки вырывается зычный суровый мужской голос. Похоже…

– Это Виктор Максфилд.

Сердце выпрыгивает из груди. Что ему нужно?

– Только что вернулся из Шотландии и обнаружил ваше письмо у себя на столе. Дорогая, разве вам неизвестно первое правило журналистики – доверяй, но проверяй? Да, мой племянник Габриэль замолвил за вас словечко. И – да, именно по его рекомендации я пригласил вас на собеседование. Но должность вы получили не поэтому. А потому что вы – чертовски талантливый фотограф!

Перестаю дышать. Мне дали работу не из-за Гейба? Я чертовски талантливый фотограф?! Чувствую, что парю над землей, невесомая от восторга, – и тут же камнем грохаюсь вниз. Прежде всего, я чертовски глупое существо.

– Пусть Габриэль – мой любимый племянник, однако «Санди геральд» – авторитетное издание, и я не взял бы вас на работу только потому, что этот дурень в вас влюблен.

Я ослышалась? Что за нелепица. Гейб? Влюблен в меня?

Виктор Максфилд между тем продолжает говорить, и я заставляю себя сосредоточиться.

– Послушайте, я занятой человек, руковожу газетой, и мне некогда тратить время на болтовню. Немедленно прекращайте дурить. Мы готовим материал об Эдинбургском фестивале, и нам нужны фотографии. Рейс из Хитроу в Эдинбург сегодня в пять. Надеюсь, когда вы ответите на этот звонок, вы уже будете на борту самолета.

Все. Как говорится, конец связи.

Я не могу отвести взгляд от дисплея своей «Нокии». Силы небесные… Я все-таки получила работу в «Санди геральд», и мое первое задание – Эдинбургский фестиваль.

Где выступает Гейб.

Обойдя фургон, я открываю дверцу и забираюсь на пассажирское сиденье. Брайан уже за рулем, слушает радио, попыхивая сигаретой.

– Все в порядке?

Делаю вдох поглубже.

– Мне нужна твоя помощь.

– Ради тебя – все что угодно, – мгновенно реагирует он.

– Подвезешь?

– Разумеется. Куда? Маленькая Венеция?

– Хитроу.

– Во сколько вылет?

– Меньше чем через час.

– Успеем. – Брайан поворачивает ключ зажигания, и мотор оживает. – Шляпу держи.

Он врубает первую скорость; в облаках пыли и азарта мы срываемся с места.