Текст книги "Мечтай осторожнее"

Автор книги: Александра Поттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Глава 35

Ивонн вполне дружелюбна. Наскоро показывает мне отдел иллюстраций, знакомит со своей ассистенткой, чье имя тут же вылетает у меня из головы, и агрессивно кокетничает с длинноволосым внештатным фотографом, явившимся за новым заданием («Никогда не стесняйся превышать полномочия!» – советует она мне, отправив его на съемку). На прощание встряхивает мою руку, показывает дорогу к лифту и исчезает «курнуть».

Я думаю о ней, пока еду в метро. Не о самой Ивонн думаю, а о ней в контексте «Санди геральд», Виктора Максфилда и своего собеседования. Такая работа изменила бы мою жизнь… Погрузившись в мечты, я закрываю глаза, а поезд мчит меня по линии «Пикадилли», перемещая из воображаемого будущего во вполне реальное настоящее.

Прибыв на работу, с удивлением обнаруживаю, что офис еще закрыт. Где же Брайан? Смотрю на часы – почти одиннадцать. В замешательстве отпираю дверь своим ключом, вырубаю сигнализацию и поднимаю жалюзи. Контору заливает солнечный свет, пылинки стайками кружатся в воздухе наподобие конфетти.

Подбираю с коврика почту, одни счета. Как обычно. Но если месяц назад у нас не было никакой надежды их оплатить, то теперь, когда среди наших заказчиков – леди Шарлотта, беспокоиться не о чем. И это здорово. Я неспешно иду в кухоньку, чтобы приготовить кофе.

Здорово-то, вернее сказать, для бизнеса – и совсем не здорово для меня. Роковой день все ближе… Надо выбросить это из головы.

Только кладу в кружку ложечку «Нескафе», как раздается электронный писк дверного звонка. Брайан, кто же еще.

– По-твоему, сколько сейчас времени? – ору я.

– Что?!

Выглядываю из кухни… а это вовсе даже не Брайан. Это гламурная блондинка-тростинка с ненормально увесистым бюстом. Цокая шпильками по ламинату, она надвигается на меня и тоненько гнусавит:

– Мне нужен Брайан Уильямс!

Душа уходит в пятки. Барышне представляться не надо. Кто ж не знает леди Шарлотту?

– Боюсь, его нет на месте… – Бочком захожу за его стол, на который она бухнула свою гигантскую сумку («Малберри»).

Задрав на лоб солнечные очки («Шанель»), она молча обливает меня презрением. Стараюсь не отводить глаз. Бывает любовь с первого взгляда, а бывает ненависть.

– Как это – нет?!

Хизер, ты идешь по тонкому льду. Один неверный шаг – и конец. Будь деликатна и любезна.

– А я не смогу вам помочь? – Личные переживания не должны мешать работе. Я же профессионал, в конце-то концов.

– Возмо-ожно, – фыркает она, наградив меня взглядом, в котором явственно читается: «Черта с два». Однако если учесть, что больше в офисе никого нет, выбирать ей не приходится. – Я так понимаю, мы однажды беседовали по телефону?

Однажды? Да раз пятьдесят как минимум! Но я прикусываю язык. Улыбайся, Хизер. Улыбайся, улыбайся, повторяю я про себя, как мантру, с авторитетным видом перекладывая бумаги на столе.

– Я пришла обсудить свою свадьбу.

– Вы, должно быть, счастливы! – восклицаю я с преувеличенным восторгом.

– Весьма. И жду не дождусь, когда это кончится. Организовывать прием на пятьсот гостей – та-а-акая морока. «Хэрродс» отказывается покрывать торт золотом, моя визажистка сломала запястье, и еще надо доставить из Праги струнный ква-арте-ет… – Она театрально закатывает глаза. – Но я такая. Вечно слишком много на себя беру. Мой личный врач уже предупредил, что надо быть оста-арожней, а то попаду в клинику с нервным сры-ывом. А я ему говорю: «Ну нет, доктор! Это ма-а-ая свадьба, и пусть даже мне придется са-амой подводить глаза – меня ничто не оста-а-ановит!»

– Рада за вас.

Слушайте, она что, всерьез? Меня так и подмывает поинтересоваться, достанет ли ей сил и мужества заодно уж и ресницы самой себе накрасить, как вдруг… мамочки, у нее в сумке что-то шевелится! Я отпрыгиваю:

– Там кто-то есть!

Шорох… и из сумки высовывается черный носик.

– Боже, крыса!

На лице леди Шарлотты появляется первая искренняя улыбка за все время нашего разговора. Она вынимает из сумки самую маленькую, лысенькую и страшненькую собачонку, какую когда-либо видел мир, и принимается почесывать ее крошечную головенку, воркуя:

– Пу-пу, малышка моя! Эта большая жуткая тетка тебя напугала?

Пу-пу?

– Это Поллианна, моя чихуа-хуа! – Во взгляде леди Шарлотты читается вызов.

– Ох, извините. Я подумала… просто у нее такие глазки-бусинки, что… в общем…

Пищит электронный звонок – и вваливается Брайан.

– Доброе утро!

В руках у него поднос из углового кафе, в зубах – сигарета. Надо же, сто лет не видела его таким бодрым. Глубоко затянувшись, Брайан улыбается нам:

– Чудный сегодня денек, вы не находите?

Серое небо в окне затянуто тучами, обещающими вот-вот пролиться дождем.

– Я взял тебе двойной капучино без пены, как ты любишь, – он протягивает мне пластиковый стаканчик, – и еще шоколадный эклер. Я знаю, ты от них без ума!

Молча принимая его дар, приглядываюсь к шефу с подозрением. Постойте, постойте. Неужто это тот самый человек, который каждое утро, с угрюмым видом облокотившись о стол, смолит сигареты и отпускает язвительные замечания в адрес бедолаги, угодившего на первую полосу «Дейли мейл»? Тот самый человек, который отказывается покупать кофе на вынос по два пятьдесят, утверждая, что это «грабеж средь бела дня», и пьет исключительно растворимый? Даже если это означает таскать с собой термос, когда мы работаем на выезде?

– Ты сегодня просто красотка. Есть повод?

– Э-э…

Я хотела рассказать ему про собеседование, но в присутствии леди Шарлотты? И речи быть не может.

– Стой, ни слова! – Опустив свой стаканчик на стол, Брайан снова затягивается и вонзает в меня суженный взгляд. – Вы с Джеймсом обручились!

– Не совсем, – неловко улыбаюсь я и, стремясь поскорее увести его от скользкой темы, радостно восклицаю: – Ты знаком с леди Шарлоттой?

Нехорошо портить его радужное настроение, но вот же она, стоит с кислой физиономией, будто лимон проглотила.

– Польщена, – мямлит клиентка, протягивая ему вялую ладонь.

Я-то думала, он будет обескуражен, но Брайан и бровью не ведет.

– Леди Шарлотта! Какой сюрприз! Мечтал с вами познакомиться!

Восторженно прижав руки к груди, мой босс одаривает ее неотразимой улыбкой профессионального политика. Помешался, определенно. Я с отвращением наблюдаю, как они обнимаются и чмокают воздух у щек друг друга. И… замечаю на шее у Брайана багровое пятно.

Все мигом встает на свои места. Вчерашний вечер. «Шоу ужасов Рокки Хоррора». Симпатяга-стюард Нил. Сегодняшнее утро. Опоздание на работу. Непривычно хорошее настроение. Засос.

Поймав его взгляд поверх плеча леди Шарлотты, я одобрительно поднимаю два больших пальца.

Зардевшись как девочка, он переключает внимание на клиентку. А та вовсю ноет, что свадебный букет не подходит к цвету ее лица и на фотографиях она получится бледная, как утопленница.

– А мы можем все уладить прямо сейчас. Лучше всего немедленно поехать в цветочный салон и сделать несколько пробных снимков… – Брайан старается не встречаться со мной взглядом.

– Правда? Можно? – В голосе леди Шарлотты столько мольбы, благодарности и надежды, что даже гнусавость пропала.

Благодарность? Со стороны леди Шарлотты? Невероятно. Брайан просто чародей.

– Правда, мне придется отменить несколько встреч…

– Я возмещу вам убытки! – небрежно машет ручкой леди Шарлотта.

– Боюсь, сумма выйдет существенная.

– Не важно. Папочкин счет для меня открыт. Я прямо сейчас выпишу вам чек. – Она копается в сумке.

– Нет-нет, я не могу! Ведь речь идет о тысячах фунтов! – Брайан вскидывает руки, будто защищаясь.

Я смотрю на него с благоговением. Этот человек гений. Наш журнал заказов практически пуст, гора счетов растет на глазах – и вдруг буквально из воздуха материализуется кругленькая сумма.

– Этого хватит? – Леди Шарлотта размахивает чеком.

Вглядываясь в цифры, Брайан, насупившись, со свистом втягивает воздух, после чего – и это поистине высший пилотаж – оборачивается ко мне и спрашивает:

– Хизер, дорогая, загляни в журнал заказов. Удастся расчистить окошко?

Честное слово, он заслужил «Оскара».

Я с сомнением качаю головой, раскрываю ежедневник и просматриваю девственно-чистые страницы. После театральной паузы отвечаю с каменным лицом:

– Хм… ну и задачка. Попробую. Приложу все усилия.

– Замечательно! – восклицает леди Шарлотта, прижав руки к груди. – Не знаю, как вас и благодарить!

– О, не стоит, – великодушно произносит Брайан. – Мы поддержим вас в любой ситуации – мы с вами вместе навсегда!

Восхищенный собственным остроумием, он засовывает чек в нагрудный карман и, приобняв леди Шарлотту за тонкую талию, аккуратно направляет ее к выходу.

Через полчаса, нехотя съев половину шоколадного эклера, я вдруг понимаю, что сегодня предпочла бы тарелочку хлопьев. Пока я раздумываю, не сбегать ли в магазин за отрубями, звонит телефон. На проводе один из наших клиентов – спрашивает, нельзя ли еще раз распечатать снимки с его свадьбы, состоявшейся несколько месяцев назад.

Разумеется – все в полном порядке хранится в нашем архиве, заверяю его я. Распрощавшись с мыслью об отрубях, иду в чуланчик, где меня, как обычно, встречают заваленные мотками пленки стеллажи и переполненные картотечные ящики. Именно так должен выглядеть архив, по версии Брайана. Со вздохом даю себе очередное твердое обещание когда-нибудь все это разгрести, включаю музыку и, засучив кружевные рукава, приступаю к поискам.

Мистер и миссис Пек. Нет, не то. Тянусь за другой папкой, на которой нацарапано: «Стар…» что-то там. Пишет Брайан как курица лапой. «Стар т… р… е…» Ага, это парочка фанатов «Стар трека». Бросив взгляд на жениха – дородного дядечку средних лет, затянутого в униформу «Энтерпрайза»[67]67
  Космический корабль из сериала «Стар трек».


[Закрыть], запихиваю папку обратно и вынимаю другую.

А это та свадьба на Лондонском Глазе. Невеста, помню, была с ног до головы в черном… красивая пара. А тут у нас кто? Расфуфыренные молодожены-индийцы. Вспоминаю роскошные красно-золотые сари, бой барабанов и столы, ломившиеся от изысканных яств. Но это все не то. Перебираю обзорные листы, сваленные на лотке, – без толку.

Опускаюсь на табуретку и в печали грызу ногти. Взгляд вдруг натыкается на конверт с пометкой «Июнь 2005». Вынимаю пачку фотографий, поворачиваю к лампочке.

И ахаю.

Не может быть, это какая-то ошибка…

Ария Майкла Кроуфорда, рвущаяся из динамиков, достигает своей кульминации, а я все смотрю на счастливую пару. Невеста улыбается в камеру, жених улыбается невесте. Восьмое июня. И двух месяцев не прошло.

Что делать-то, Хизер?

Увы, в такой ситуации сделать можно только одно.

Беру телефон и набираю номер.

Глава 36

– Он женат?

Мы с Джесс сидим в баре отеля рядом с аэропортом Хитроу. На моей подруге форма стюардессы, в одной руке сигарета, в другой – черно-белое фото улыбающихся молодоженов: мистера и миссис Грегори де Сауза. Жениха мы знаем под именем…

– Грег? – повторяет Джесс. – Грег женат?

Сейчас около семи вечера. Обнаружив фотографию утром, я позвонила Джесс и сказала, что нам надо срочно встретиться. Но она как раз завтракала с Грегом в каком-то уютном кафе, а вечером улетала в Кейптаун на две недели. Она предложила отложить встречу до ее возвращения.

Дело не терпит отлагательств, сказала я. Хотя как же мне хотелось потянуть время!

Я готова была тянуть вечно. Если бы только я никогда не находила эту фотографию! Никогда не узнавала бледный шрам, протянувшийся через скулу и верхнюю губу жениха. Если бы только кто-нибудь избавил меня от необходимости сообщать подруге, что Грег, мужчина, в которого она старательно влюблялась последние несколько недель, женат. Ведь я лично фотографировала его свадьбу меньше двух месяцев назад.

Но мне пришлось это сделать. Целый день я ломала голову, как бы поаккуратнее выложить новость. А в итоге просто молча протянула ей снимок. Факты говорят сами за себя. И говорят они только одно слово…

– Скотина.

Джесс стискивает губы, и я собираюсь с духом, ожидая взрыва эмоций моей экспансивной подруги. Но напряжение тут же спадает, будто подготовка отняла у Джесс все силы. Сгорбившись, она ставит локти на стойку бара и закрывает лицо ладонями.

– Просто не верится.

Никогда не видела Джесс такой расстроенной. Она буквально сломлена.

– Может, они уже все аннулировали? – говорю я с надеждой. И вздыхаю, получив в ответ красноречивый взгляд. – Хотя да, вряд ли.

Джесс затягивается сигаретой и выпускает из ноздрей две струйки дыма.

– Я думала, у нас серьезные отношения. А для него, выходит, это была просто интрижка. Пошлая, убогая интрижка. – Раздавив сигарету в пепельнице, Джесс припадает к бокалу с красным вином. – Господи, я спала с чужим мужем!

Я молча болтаю свой бокал с джин-тоником, звеня кубиками льда. Что тут скажешь?

Но она толкует мое молчание на свой лад. Как осуждение.

– И нечего на меня так смотреть.

– Я ничего такого…

– Да, у меня были мужчины. Ладно, много мужчин…

У другого конца барной стойки пожилая пара в окружении чемоданов пьет кофе – ждут автобуса до аэропорта. Заметив стюардессу, которая глушит вино и ретиво затягивается сигаретой, старики обмениваются тревожными взглядами.

– Но с женатыми я не сплю! – во всеуслышание заявляет Джесс. – Это мое единственное табу, Хизер, единственное табу!

Шмыгая носом, она хлопает ладонью по стойке и комкает в руке картонную подставку для стаканов. Ее глаза блестят.

– Единственное табу! – повторяет Джесс. По щеке бежит слеза и капает на полированное дерево.

– Джесс, ну что ты… – Я обнимаю подругу за плечи и притягиваю к себе. Слушаю приглушенные рыдания и думаю о том, что после расставания с Джеймсом не пролила ни слезинки.

– Я чувствую себя такой дурой… – Она снова всхлипывает, уткнувшись в мою кружевную блузку, потом, подняв голову, проводит указательными пальцами под глазами, вытирая размазанную подводку. – Я думала, в этот раз я все предусмотрела. Я была осторожна. Проверяла его по пунктам…

– Это ничего не гарантирует, – мягко возражаю я, вспоминая Джеймса.

– Да уж. – Джесс делает еще глоток вина и, глядя в пространство перед собой, едва слышно произносит: – Я никогда не рассказывала про своего отца?

Кажется, она разговаривает сама с собой, поэтому я не отвечаю. Просто слушаю.

– Это потому, что я его не знаю. Видела только пару фотографий. Он играл в группе на саксофоне. Красавчик был… Мама говорит, влюбилась в него с первого взгляда. И он говорил то же самое. – Джесс умолкает, чтобы зажечь очередную сигарету. – Он вообще ей лапши навешал порядочно. Сказал, что купит дом, что они поженятся, что он станет лучшим отцом и мужем на всем белом свете…

Она стряхивает пепел и выдыхает дым.

– А свалил еще до моего рождения. Сбежал. Сделал ноги. Так больше и не объявился. Маме было восемнадцать, и она была на седьмом месяце. Он разбил ей сердце, и раны до сих пор толком не затянулись. – Джесс шмыгает носом, и я жду нового потока слез, но она улыбается. – И все-таки она выстояла. Восемнадцатилетняя мать-одиночка – можешь представить, каково это было в шестидесятые? И к тому же черная. Ей пришлось выслушать, наверное, все оскорбления мира.

Джесс водит пальцем по бокалу, вся во власти воспоминаний.

– Было трудно. Мама работала сразу на двух работах. Но справилась. Воспитала меня одна. Честное слово, мама у меня – чудо. Я ни в чем не испытывала нужды, хоть и не было у нас ни большого дома, ни машины, и мы не ездили на каникулы за границу… – Она бросает грустный взгляд на свою униформу. – Вот почему я стала стюардессой. Когда была маленькая, все мечтала о том, как вырасту и повидаю мир. – Джесс улыбается одними глазами, смущенная собственной откровенностью. Отпивает вина.

Вот вам и предки-миллионеры… Вот вам и шикарный особняк в Максвелл-Хилле…

– И еще я дала себе зарок, что никогда не влюблюсь и не позволю какому-нибудь ублюдку сделать мне больно, как произошло с мамой. – Она переводит взгляд на меня. – Я не такая, как ты, Хизер. Я не хочу, чтобы у меня в животе порхали бабочки. Не надо мне их. Это опасно. Мне нужны надежность, безопасность, уверенность. Ну и конечно, хороший секс, – спохватывается она. – Вот скажи – почему самые что ни на есть козлы хороши в постели?

Несмотря на горечь ситуации, она меня насмешила.

– Если бы не эти самые бабочки, тебя не было бы на свете. Спроси маму – держу пари, она скажет, что ни о чем не жалеет.

– А как же вы с Дэниэлом? Ты страдала…

– Это не значит, что я не хочу больше влюбляться. Это самое прекрасное чувство на свете. За него можно все отдать. С ним ничто не сравнится.

– Но ведь становишься совсем беззащитной…

– Точно. Страшно до чертиков.

– Значит, мне просто смелости не хватает.

Такая мысль мне не приходила, но, возможно, она права.

– Как там говорят? «Лучше полюбить и потерять, чем вообще никогда не любить».

– Господи, и где ты такие перлы откапываешь? В глянце?

– А фиг их знает.

Джесс улыбается, но тут же, качая головой, обессиленно стонет:

– Твою мать! Ну что со мной не так, Хизер?

– Ничего. С тобой все абсолютно нормально.

Но Джесс, похоже, намерена устроить себе хорошую головомойку. Игнорируя мою реплику, она принимается рвать измятую картонную подставку на мелкие клочки.

– Нет, со мной точно что-то не так. Сама посуди: мне тридцать шесть, и я одинока. Никогда не влюблялась. Не жила с мужчиной дольше полутора месяцев. А теперь и вовсе перешла на женатиков! Уж поверь, когда я составляла список необходимых качеств претендента, там не было пункта «женат». – Она косится на фотографию на стойке и мстительно ставит на нее бокал. – Все люди как люди, у всех отношения… К примеру, вы с Джеймсом.

– Мы расстались.

– Ты порвала с Джеймсом?!

– Скорее он порвал со мной.

Ее изумление перерастает в сочувствие.

– Прости, Хизер, – шепчет она. – Сижу тут, распинаюсь про этого подонка Грега, а ты…

– Со мной все в порядке, честное слово, – быстро говорю я.

– Я вечно доставала тебя, твердила, что пора забыть Дэниэла, завести новый роман… Это я во всем виновата! Это моя ошибка… Ты даже похудела, да?

– Серьезно?

Невзирая на обстоятельства нашей встречи, я в восторге от того, что она заметила.

– Да. Осунулась. Вид изможденный. И грудь как будто меньше стала, – перечисляет она.

Хм. Загадывая желание потерять килограмм-другой, я вовсе не такую картину себе рисовала.

– Джесс, со мной все хорошо, – повторяю твердо.

– Точно? – переспрашивает она с сомнением. Затем понимает, что я вроде не хорохорюсь. – Честно-честно?

– Абсолютно. Никаких бабочек.

– А что, это и правда такое классное чувство?

– Ты не представляешь.

Она подпирает подбородок ладонью, наклоняет бокал и осушает его до последней капли.

Пожилая пара, волоча мимо нас свой багаж, бросает на нее полные ужаса взгляды.

– Надеюсь, она не на нашем рейсе, Маргарет!

– По-моему, она пьяна, Леонард. И я видела – она курила!

Мы хихикаем.

– А кстати, у тебя проблем не будет, Джесс?

– Выпью кофе.

– А вдруг они на твоем рейсе?

Джесс пренебрежительно машет рукой:

– Включим знак «пристегнуть ремни». Будут сидеть как миленькие.

– Как это?!

– Да мы все время так делаем. Чтобы пассажиры не шастали по салону и не мешали, когда хочется отдохнуть. – Она ловит мой взгляд. – Ладно тебе, Хизер. Ты что, верила всей этой лаже про турбулентность?

Я недобро молчу, ощущая себя жертвой подлого заговора.

– Вообще-то надо бы попробовать… – тянет Джесс после паузы.

– Что? Турбулентность?

– Да нет, дурочка. Я про твоих бабочек.

Она произносит это с такой надеждой, что я не могу не улыбнуться.

– Выпьем за это. – Подняв свой стакан, чокаюсь с ней. – За бабочек.

Глава 37

Следующий день, обеденный перерыв. Мы с Брайаном заняли очередь в маленьком кафе на углу, болтаем – и что же выясняется? Что мы с Джесс – не единственные, кто озабочен вопросами ловли бабочек. Но если мы отчаянно за ними гоняемся, Брайан, похоже, их поймал.

– Кажется, я влюблен, – признается он.

– Влюблен? – отзываюсь я эхом. В животе урчит. Черт, вот бы очередь двигалась побыстрее и нас уже обслужили!

– Сначала я думал, мы просто переспим, но, кажется, это нечто большее…

Немолодая дама перед нами фыркает и оборачивается, багровая как свекла.

– Можно вести свои грязные разговорчики в другом месте? Некоторые собирались здесь пообедать! – Она смотрит на нас с омерзением. – Кэрол, Луиза, пойдемте! – И вместе с двумя спутницами демонстративно выходит из очереди. Мы оказываемся первыми.

Мария, степенная, респектабельная хозяйка кафе, похоже, готова смыться из-за прилавка вслед за этой троицей.

– Э-э… панини с курицей и соусом «песто» и поджаренную чиабатту с моцареллой и помидорами. Пожалуйста… – бормочу я скороговоркой. Замечательно, что не надо больше ждать, но исполнение желаний, оказывается, – далеко не всегда доставляет удовольствие.

Хорошо хоть обслуживают нас быстро. Уже через пару минут Мария протягивает сэндвичи, а Брайан ей – десятку.

– Не хотел ничего говорить из-за твоей ситуации. – Шеф намекает на мой разрыв с Джеймсом, о котором я в подробностях поведала ему чуть раньше. – Но мне просто необходимо с кем-то поделиться. – Он опускает сдачу в коробочку для чаевых и добавляет тихо, чтобы на этот раз точно никто не подслушал: – Тыщу лет такого не испытывал.

– Но это же здорово! – Я забираю сэндвичи. В маленьком кафе меня мучает клаустрофобия, и, с извинениями протиснувшись мимо очереди, которая заканчивается на тротуаре, я с облегчением выхожу под солнце. – Речь ведь про Нила, верно?

– Откуда ты знаешь?

Мы переходим улицу и идем в сторону офиса.

– Догадалась. Пришлось напрячь мозги. Ты ж не лопал орешки, это при аллергии-то, ни с кем не менялся местами на мюзикле, не опаздывал потом на работу и засосом не щеголял… – Брайан краснеет, и я быстро заверяю: – По-моему, он очень милый. Держи свой сэндвич с курицей.

– Милый – не то слово! – Брайан как будто сам не в силах поверить своему счастью. Развернув панини, он откусывает и начинает задумчиво жевать. – Но вот проблема разницы в возрасте…

– Сколько ему? – Я надеваю солнечные очки.

– Тридцать два. В два раза меньше, чем мне.

– О, такой молоденький!

– Именно. Боюсь, люди будут смеяться.

– Не будут. Как же Майкл Дуглас и Кэтрин Зета-Джонс.

– Вот и я о чем, – мрачно ответствует Брайан. – Он ей в отцы годится.

– Или даже в дедушки! – Умница, Хизер. В своем репертуаре. – Да ладно, хватит переживать. Ты прекрасно выглядишь для своего возраста. Особенно ноги. Особенно в чулках. – И я игриво подталкиваю его локтем.

Он с хохотом вгрызается в сэндвич, я надкусываю свой. Обычно в обед я хожу в «Маркс и Спенсер». Правда, раньше мои любимые сэндвичи часто заканчивались у меня перед носом, теперь же они достаются мне каждый день и, признаться, надоели до смерти. Вот почему сегодня я сделала выбор в пользу местного итальянского кафе.

Некоторое время мы идем молча, под аккомпанемент собственных шагов, – пока не раздается приглушенное треньканье. Свободной рукой выудив мобильник из сумки, я смотрю на экран. Номер не определен. Возможно, это Джесс из отеля в Кейптауне. Нажимаю зеленую кнопочку.

– Алло, это Хизер?

Нет, не Джесс. А рот у меня, как назло, набит хлебом, горячим сыром и помидорами.

– Это Ивонн, «Санди геральд».

Я торможу и срочно переключаюсь из режима «ни к чему не обязывающий треп с подружкой» в режим «судьбоносный разговор, в котором невероятно важно каждое слово».

– Виктор сегодня уехал в Шотландию порыбачить, но просил меня позвонить вам. – Ивонн настолько торопится, что даже не замечает, что я до сих пор не издала ни звука. – На собеседовании вы произвели на него большое впечатление.

Она делает паузу, и я понимаю, что сейчас моя очередь. Но говорить я не могу – я жую. Эта треклятая чиабатта разбухает во рту, как губка.

– Он хочет предложить вам должность штатного фотографа.

Я давлюсь. И выкашливаю с надрывом:

– Правда? – Брайан протягивает мне свою бутылку воды, я делаю огромный глоток.

– Спасибо.

– Не за что, – хором отзываются Ивонн и Брайан. После секундной паузы она продолжает:

– Отдел по работе с персоналом вышлет вам официальное подтверждение по почте. Как обычно: договор, расписание отпусков, сведения о зарплате. Кстати, а вы с ним обсуждали зарплату?

– Кажется, нет… – Покосившись на Брайана, который шагает рядом, разглядывая витрины магазинов, я чувствую себя предательницей.

– Здесь написано – тридцать пять тысяч в год.

Господи.

– Серьезно? – Тридцать пять тысяч! Это ж почти в… это… короче, это в разы больше, чем я сейчас зарабатываю.

– Пересмотр через полгода.

– Хм-м…

Якобы обдумываю ее слова, но в воображении уже кружусь с полными пакетами дизайнерского шмотья в руках – ни дать ни взять Джулия Робертс в «Красотке». С ума сойти! Я смогу поехать в отпуск куда захочу, куплю кучу новых нарядов и то изумительное серебряное колье с гранатовыми подвесками, которое приметила в витрине ювелирного по дороге в спортзал…

В мои грезы вторгается голос Ивонн:

– Вот только одна загвоздка… Виктор хочет, чтобы вы приступили к работе в понедельник. Вас устраивает?

Знаете фильмы о природе, когда за десять секунд показывают, как яблоко вырастает на ветке, падает и мгновенно скукоживается? То же самое происходит с моим восторгом – с той же скоростью. Понедельник? Бросаю взгляд на своего нынешнего шефа. Брайан зажег сигарету и затягивается с мечтательным видом, наслаждаясь солнцем и новой влюбленностью. Ну не могу я взять и заявить, что покидаю его через два дня. Хотя заказов у нас практически нет…

Свадьба леди Шарлотты. В следующие выходные.

Решено. Придется отказать «Санди геральд»…

– Ну… видите ли…

– Отлично, – перебивает Ивонн. – Я знала, что проблем не будет. Если Виктору Максфилду что-то нужно – он это получает, так? – Саркастический хохоток. – С этим разобрались, увидимся в понедельник. Часов в десять пойдет? – Прежде чем мне удается вставить хоть слово, она вешает трубку.

– Хорошие новости? – Брайан поднимает брови.

Все произошло так быстро, что я совершенно растеряна.

– Э-э… да… неплохие. – Ну как я ему скажу? – Видишь ли, в чем дело…

А дальше? Наспех продумываю несколько вариантов и отметаю все. Ясно одно: легко не будет.

Мы уже на пороге офиса. Брайан отпирает дверь, я вхожу вслед за ним, и мне в голову приходит неожиданная мысль: мечтать о престижной работе и получить ее – абсолютно разные вещи.

– Мне предложили работу. В «Санди геральд». Хотят, чтобы я приступила в понедельник, – выкладываю разом.

Лицо Брайана искажается, но он мгновенно берет себя в руки. Если бы я моргнула в этот момент, вообще ничего не заметила бы.

– Отличная новость, Хизер! – Он старательно улыбается. – Ты молодчина! Я тобой горжусь.

– А как же леди Шарлотта?

– Ой, да ладно. – Брайан корчит гримаску. – Найду какого-нибудь помощника. В конце концов, это всего лишь очередная свадьба.

Какой же он все-таки… замечательный!

– Но я не могу вот так тебя бросить. Я не предупредила заранее. И мы столько готовились… Может, попробовать объяснить в редакции? По-хорошему, я должна у тебя еще месяц отработать. – Теперь, когда мне на самом деле предстоит расставание с Брайаном, выясняется, что я не так уж этого хочу.

– Я тебя умоляю, Хизер. Что еще за чушь про обработку? Я, конечно, твой начальник… но первым делом я твой друг. И вот что я тебе скажу: ты свободна. Отдохни остаток недели. Начнешь работать в газете – еще спасибо мне скажешь.

– Точно?.. – Я все еще колеблюсь.

– Послушай, я пережил свой звездный час. Теперь твоя очередь. Беги в «Санди геральд», нащелкай потрясающих снимков, ни на одном из которых не будет конфетти! Девочка моя, о такой работе можно только мечтать!

Он прав. Я окидываю взглядом родные стены – фотографии новобрачных в рамочках, часы с принцем Чарлзом и леди Ди, черно-белый портрет Брайана в зените славы… И понимаю: я была так увлечена фантазиями о карьерном взлете, что ни разу даже не задумалась о том, насколько дорого мне все это.

– Я в курсе, что большинство людей, уходя с работы, получают золотые часы…

Вернувшись в реальность, я вижу, что Брайан выдвигает ящик стола.

– Это ж когда на пенсию выходят?

Но Брайан в полете и меня не слышит.

– Но эта вещь тебе наверняка больше придется по душе. – Он протягивает мне компакт-диск.

– Что это?

Неужели?

– Пустячок на память…

Поворачиваю пластиковую коробочку лицевой стороной. Эндрю Ллойд Уэббер, «Призрак оперы». К глазам подступают слезы.

– С автографом! – Брайан с нескрываемой гордостью указывает на выведенные маркером каракули: «Майкл Кроуфорд».

Я тронута. Я-то знаю, какое это для него сокровище.

– Буду беречь. – Я целую своего старшего друга в щеку.

– Уж надеюсь. Я тогда два часа под дождем проторчал, чтобы получить подпись. – Его голос дрожит от избытка чувств.

– Что ж… Пойду собираться?

– Да-да-да. – Брайан берет газету и делает вид, что погружается в чтение.

В горле комок, в глазах туман. Вот уж не ожидала от себя. Я ухожу в чуланчик, смаргивая слезы, открываю ящик стола со своим барахлом и начинаю перекладывать вещи в пакет. Если именно этого я хотела всю жизнь, почему мне так паршиво?