Текст книги "Хохот степей (СИ)"
Автор книги: Александра Питкевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Препятствия делают цель желаннее и ценнее.
– Если к нашему приезду Ду Чимэ никому не даст согласия, если ты получишь ободрение шамана, принесешь моей матери шкуру барса, я позволю тебе просить ее согласия.
– Ду Чимэ будет решать? – напряженно уточнил Тамгир.
– Да, решать будет сестра, – следя за выражением лица друга, подтвердил собственное решение
– А если тетушка Галуу будет против?
– С матерью я все улажу если все стальное ты выполнишь.
– А что тебе, брат? Какой выкуп потребуешь с меня ты?
– Ты дважды спасал мою жизнь, в последний раз выдергивая из-под вражеского меча или заслоняя от стрелы. Я могу доверить тебе сестру без опасения, – закончив речь, я улегся на землю, прикрыв глаза, не желая больше ничего слышать.
Пусть я и видел, как друг смотрит на Ду Чимэ, но не думал, что это настолько серьезно и он все же решится попытать счастья. Но тут же в голову пришли собственные слова:
«Хорошая жена – большая ценность в степи»
Ду Чимэ, определенно, хорошая жена.
Сигнал раздался за несколько часов до рассвета, когда небо вдруг почернело, звезды поблекли, а луна скрылась вовсе. Тихо, едва слышно всхрапывали лошади, кое-где, с приглушенным звоном бряцала сбруя. В степи, почти не нарушая тишины, поднималась Орда. Нам оставался совсем небольшой переход до тех земель, что занимал улус хана Куруча.
Темники Великого все выверили до часа, рассчитывая встретиться с войском противника в долине у самой реки. Там Орде будет где развернуться, а вот люди Куруча не смогут просто так отступить, приняв над собой власть Великого. Тогда замысел хана Чоно станет еще ближе к осуществлению.
Глава 26
Солнце палило нещадно, а прошедший ночью ливень теперь паром поднимался над степью, так что от духоты было трудно дышать. С отъездом мужчин жизнь стала не такой быстрой, но не менее напряженной. Меня учили всему и, кажется все, кто жил при юрте хатагтай Галуу. Я понимала, что даже восьмилетняя девочка, рожденная в степи, куда лучше знает, те вещи, о которых я и не слышала, так что старалась сдерживать собственный норов, но это не всегда выходило.
Жизнь степи не была простой, но мне нравилось, что каждый знал, что ему делать, и как поступать. Работа не пугала, а люди казались прямыми и открытыми, так что я, пусть и сильно уставала к вечеру, была довольна.
– Ты уже хорошо разговариваешь, – заметил Ду Чимэ, когда луна вновь стала тонким месяцем. Девушка смотрела на меня так, словно не видела несколько дней, хотя мы проводили рядом почти все время. – И одежда на тебе сидит теперь лучше. Не болтается больше, как на палке.
Я фыркнула. Неожиданно, за такой небольшой промежуток времени, совершенно не злоупотребляя едой, я и правда, нарастила немного мяса на костях.
– Смотри, твоя мать услышит – решит, что я слишком много ем.
– Не решит, – покачала головой девушка, приняв мои слова слишком серьезно. – Ей не нравилось, как ты выглядела. Слишком слабой, слишком больной. Это не подходит для нашей семьи. Сейчас хоть на девушку похожа.
Покачав головой, я только улыбнулась, то чего зазвенели в волосах и на шее украшения. Которых у меня неожиданно оказалось много. Не из серебра, как у Ду Чимэ, конечно, но с красивыми голубыми вставками камней.
– Хватит рассыпать мне красивые слова, – легонько стукнула я девушку по плечу, – нам пора к реке, пока Джай не пришла снова.
Ду Чимэ кивнула, отставляя в сторону чашу.
– Ты права. Жара уже немного спала, и теперь можно собирать травы.
Мы выехали из улуса без сопровождения, так как до реки, где росли нудные нам травы, было рукой подать, а большинство мужчин сейчас были заняты стадами, которые перегоняли на другое, нижнее поле.
– Женщины говорят, что к тебе скоро начнут приезжать сваты, – я знала, что этот разговор неприятен Ду Чимэ, но не могла промолчать, видя, как иногда задумчиво грустнеют глаза девушки.
Мы собирали веточки мяты, какие-то сиреневые цветы, со сложным названием и еще множество различных растений, заворачивая каждый вид в отдельную тряпицу. Потом их нужно будет промыть и приготовить. Что-то просто высушат, что-то выварят вместе с бараньим жиром, сделав мазь. Другие добавят в курут, который готовят на зиму или оставят для мяса.
Сейчас, когда я пожила какое-то время в улусе, было понятно, что иначе и быть не может. Здесь никак не получится выращивать необходимое у юрта, а только так, собирать у реки, когда Мать земля позволит.
– Иногда я думаю, почему бы не скосить всю траву подряд, а потом уже разбирать дома, где нет этих демонов, – прихлопнув огромного слепня, проворчала девушка, продолжая маленьким кривым ножом срезать травы.
– Думаю, это для того, чтобы мы не расслаблялись, – хмыкнула я, сгоняя с себя такую же кусучую тварь, которая тут же начала летать кругами, пока я с силой не опустила на нее ладонь. – Но ты не ответила на мой вопрос.
– Я помню, – чуть скривилась девушка. – И это была не совсем вопрос. Кто знает, что будет завтра. Это ведомо только Вечному Тэнгэру.
– Не увиливай, Ду Чимэ. Все ты поняла. А это тоже нужно? – Я продемонстрировала девушке траву с множеством голубовато-сизых листиков, на которой, как капли, красовались маленькие синие ягодки.
– Ого. Дай сюда, только осторожно, – степнячка протянула руку, бережно забирая у меня необычное растение. – Это очень ценная трава. Слезы неба. Может вылечить, когда духи уже поймали за одну руку. Посмотри, есть ли еще.
Я осторожно раздвинула высокую траву, стараясь рассмотреть еще эти необычные капли-ягоды среди прочих растений. У самой земли виднелся пучок похожих сизых листьев, но больше не было ни единого высокого стебелька. Завернув растение в ткань, положив в корзину поверх остальных, Ду Чимэ заглянула мне через плечо.
– Пусть растет. Видно не просто так ты сумела его отыскать. А что до твоих слов… да. Многие хотят стать родней Эргету Салхи. Брат – илбэчин а это уже само по себе много. – В голосе девушки промелькнула какая-то горечь, словно ей вовсе и не нравилось такое родство.
– Я говорила с женщинами. Они объяснили, почем у Тамгир не моет к тебе свататься. Сказали, что далекая кровь – лучше для потомства. Но вы разве родня с рыжим нойоном? Если ты его любишь, разве этого мало? – не слишком усердно перебирая травы, уточнила я.
– Это не важно. Если мы живем в одном улусе – этого достаточно, чтобы все были против свадьбы.
– И ничего нельзя поделать? Тебе же нравиться Тамгир? Разе этого не достаточно?
– Даже если мать даст согласие, шаман не благословит. А духи… они бывают очень мстительны если с ними не договориться. Не думай об этом, Менге Унэг. Здесь ты не поможешь.
Не смотря на слова девушки, я все же никак не могла избавиться от мысли, что крутилась в голове. Это все казалось неправильным, так пренебрегать чувствами двоих людей.
Вернувшись в улус, изрядно искусанные, мы уселись под навесом, в свете заходящего солнца распределяя травы. Часть тут же была закинута в чаны с жиром, от чего по становищу пошел странный, резкий, с примесью цветочного, запах. Впрочем, это мало кого волновало, так как все женщины, в каждом из юрт, готовились к долгой и очень холодной зиме. Ду Чимэ рассказывала, радуясь, что я могу теперь понимать почти все слова, что иногда метели не утихают целую луну.
* * *
Расчет хана оказался верным. Орда к полудню успела пройти достаточно, чтобы стать у границы реки. Вдали, там, где степь плавно поднималась вверх, переставая быть гладкой, как блюдо, од инокой точкой несся куда-то всадник.
– И чего бы не напасть на улус, – лениво, закинув ногу наверх, словно сидел на мягких подушках, а не на спине лошади, спросил Тамгир.
– От того, что Великий не за женщинами и добычей пришел, – хмуро отозвался Хар Сум. – Нет причин пугать их всех раньше времени. Снесем голову Куручу, раскидаем его нойонов, напомнив, кто степь в своих руках держит, там и можно будет вокруг улуса немного покружить, женщин попугать, да пару мальчишек на обучение забрать.
– Не знаешь, кого Великий оставит здесь ханом? – тихо спросил у побратима, но тот только покачал головой.
– Есть мысли, но точно ничего не знаю. Нойон должен быть силен и достаточно верен, чтобы Великий мог ему доверить улус. Многи захотят стать ханом, но не все понимают, что чем выше ты сидишь, тем проще насадить твою голову на бунчук.
– И не знаю даже, откуда в тебе столько печали и мрачности, брат, – фыркнул Тамгир. – Словно злые духи в тот раз все же вырвали часть твоего сердца. Помнишь, когда мы выручали зеленоглазую зазнобу нашего…
– Чш! – резко оборвал я рыжего, чувствуя, что тот болтает лишнее. Побратим словно забыл, что вокруг нас стоит вся Орда, и в ней хватает людей, который готовы за эти сведения перерезать горло не только нам, но и половине улуса. – Нашел о чем разговор заводить. Хар Сум с детства особым весельем не отличается, словно сам не знаешь. Лучше гляньте, что там над холмом. Никак, Куруча людей своих ведет под завесой.
Как в подтверждение моих слов, над ордой разнесся звук гонга. Пока не высокий, но хорошо слышный, чтобы его можно было проигнорировать. Тронув пятками бока коня, я направился в ту сторону. Где под тенью бунчуков, треплемых ветром, ждал Властелин степей. Пришло время потрудиться.
Глава 27
Вода, черная, какая-то густая, словно кровь поднялась над рекой, создавая огромную стену. Разделяя войско Чоно и людей Кучура, вода не давала рассмотреть, что же там, на другом берегу, но илбэчины, оберегающие вражеское войско, кажется, были весьма сильны.
– Пф, какой старый фокус, – фыркнул совсем молодой колдун из войска Великого хана. Позволив своему коню выступить на полкорпуса вперед, степняк вытянул обе руки, резко толкнув ладони вперед. Водяная стена, что еще мгновение назад стояла неподвижно, дрогнула и рассыпалась, с грохотом опав вниз. Но на этом все не закончилось. Сила нашего степняка была такой, что часть капель вдруг затвердела, и понеслась в сторону вражеского войска. За несколько шагов до первых всадников, пыль степей взметнулась, поймав водяные стрелы, но судя по звукам, несколько из них все же сумели достичь цели.
– Твой фокус тоже не самый новый, – не смог не поддеть я. Нас было всего четверо, илбэчинов в войске Великого, и мы не часто общались, стараясь держаться друг от друга подальше, чтобы не нарушать равновесие, но в такие минуты достаточно хорошо понимали друг друга, действуя все вместе.
– А я и не говорил, что старые фокусы плохи, – пожал плечами Сунгуур, потирая пальцы. Нашей задачей пока было отражать атаки воинов Кучура, а не нападать, так что можно было себе позволить и шутки и разговоры. Пока не явится Мэлхий, с приказом от хана, нападать.
– Да, это верно, – отозвался самый старый из илбэчинов Чоно. Его длинные белые волосы, заплетенные в косу, и увешанные небольшими вороньими косточками, для меня с самого раннего детства были каким-то символом той силы, которую нам даровало небо. Иногда в голове появлялась мысль, что я непременно, если сумею дожить до таких лет, буду заплетать седые волосы в косу, и слушать, как ветер звенит костьми в волосах. А старик продолжал, с прищуром следя за другим берегом своими белесыми глазами. – Старые фокусы хороши, но стоит их все же разбавлять новыми шутками. В степи, то, что не движется – умирает. Или скала.
Я только фыркнул, запоминая фразу. Да, быть скалой иногда удобно, но все же, иметь возможность двигаться вперед – это то, что нужно степняку.
Кучур предпринял ее одну попытку, но его илбэчины явно не имели столько опыта, чтобы противостоят нам четверым, так что поднявшаяся волна песка была просто сбита точным движением. Не просто так мы остановились у реки.
Солнце медленно перевалило за центр небесного купола, когда явился Мэлхий, склонив голову, слуга хана, вытянув из под одежды, продемонстрировал тамгу, подтверждая устный приказ.
– Великий сказал, чтобы славные илбэчины больше не сдерживали свои силы. Пришел час.
– Хан желает чего-то конкретного? – тряхнув головой так, что кости в волосах застучали одна о другую, уточнил старший из нас.
– Великий желает победы. И чем скорее, тем лучше, – сдержано улыбнулся раб, занимающий место, куда более высокое, чем любой из темников, и с гордостью носящий свой ошейник.
Мы молча кивнули, жестом предлагая Мэлхию убраться подальше, освободив нам место. Мы, находясь чуть в стороне от основного войска, на небольшом возвышении, оставались в безопасности, не часто принимая участие в ближнем бою.
– Тогда стоит начинать, раз Властелин степей приказывает, – усмехнулся Сунгуур, разминая пальцы. – Позволите мне? Эргет, поможешь?
Я коротко кивнул, зная, чего от меня ждет степняк.
Когда над рекой поднялось множество капель, войско Куруча взволновалось. Перед людьми появился тонкий, едва видимый щит, который должен была удержать стрелы, выпущенные в прошлый раз. Только у нас в рукавах было еще довольно фокусов, чтобы повторяться.
Раскрыв ладонь, чувствуя, как вибрирует, нагреваясь воздух, я старался сдержаться, чтобы не выпустить грозу там, где она не нужна. Илбэчины, что стояли рядом, судорожно, коротко вздохнули, чувствуя жар, окутывающий все вокруг. Сжимая пальцы, я видел, как капли, поднятые Сунгууром, рассыпаются, становясь все более мелкими, создавая над озером мутную, непроглядную мглу тумана. Выпустив тонкую, долгую струю воздуха, я наблюдал за тем, как туман, накатываясь валами, укрывает вражеское войско.
Лучники хана, зная, что делать и к чему быть готовыми, уже стояли у самой кромки воды, готовясь к залпу.
Тихо тренькнули тетивы, и стрелы, издавая мерное шуршание, взметнулись вверх. Почти сразу, конные воины хана рванули вброд, по упругой, вязкой поверхности воды, что держали два других илбэчина.
Орда пришла.
* * *
Дни и тянулись, и летели. Долгое, томительно жаркое утро которое, казалось, растягивалось до бесконечности, вдруг оборачивалось прохладной, полной звуков, ночью.
К концу шла третья луна моей жизни в улусе. Хатагтай Галуу звала меня «бага охин», младшая дочь, а женщины хвалил за старание, отмечая, что если у меня и не все выходит, то это временно.
Отставив в сторону шитье, которое сейчас занимало большую часть времени, я пошла за Ду Чимэ, чей наряд мелькнул между юртами весьма характерным узором. Девушки не было половину дня, так что я даже не знала, чем она занималась. Сейчас степнячка кралась позади шатров, стараясь слиться с вечерними тенями, что-то пряча за спиной.
– И что это ты делаешь? – шагнув ближе, когда девушка замерла у юрта метери, довольно громко шепнула я.
Ду Чимэ подскочила, едва не выронив свою ношу. Круглый предмет подлетел вверх, и только в последний момент был подхвачен девушкой. Обернувшись, с распахнутыми глазами, степнячка смотрела на меня, но, кажется, не сразу узнала.
– Ты напугала меня! – тихо прошипела Ду Чимэ, оглядываясь по сторонам, словно кто-то мог следить за ней. Странный шар, размером с голову сыра девушка осторожно прикрыла широким рукавом халата, словно ничего и не было.
– А что ты так крадешься, словно козу украла? – фыркнула я, осторожно ухватив степнячку под локоть. Стараясь не хихикать в голос, я потянула Ду Чимэ к нашему юрту, намереваясь выяснить, что на само деле происходит.
– И вовсе я не крала! – возмущенно, но очень тихо отозвалась она, при этом еще раз проверив, не слушает ли кто наш разговор. – И куда ты меня тянешь? Мне совсем не туда.
– Э, нет. Сперва расскажешь мне, что происходит, потом дальше пойдешь.
Ду Чиме дернулась, но страх привлечь чье-то внимание, кажется, был сильнее, чем нежелание разговаривать со мной.
– Пусти, Менге Унэг. Это важное дело, – тихо шипела девушка, словно и не понимала, что привлекает этим еще больше внимание, чем если бы просто прошла туда, куа ей бело нужно, не опуская головы, как это бывало раньше.
– Я и не спорю. Но, сперва, мне расскажешь. Если повториться все, как в прошлый раз, твоя мать на самом деле прикажет кого-то выпороть, – перестала улыбаться я, вспомнив выходку степнячки декаду назад, когда под ноги к сватам, пересекшим половину степи, внезапно посыпались черные ядовитые ягоды. Я не сразу поняла, что к чему, а вот гости, увидав подобное, тут же развернули лошадей и покинули улус, недовольно поджимая губы. – Что у тебя в руках?
Зайдя внутрь юрта, я дернула полог, не позволяя чужим ушам или глаза проникнуть внутрь шатра. Ду Чимэ недовольно поджимала губы и явно была против того, чтобы показывать мне что-то, но и я была непреклонна. Хатагтай после того случая грозилась выгнать дочь в степь, а не самом деле вовсе запретила девушке покидать улус, даже с охраной, справедливо полагая, что такую ценную но строптивую невесту все же могут решиться украсть. Хотябы для того, чтобы ответить на оскорбление.
Видя несогласие на лице девушки, упрямо вздернувшей нос, я попробовала зайти с другой стороны.
– Не проще ли поговорить с матерью прямо? Хатагтай Галуу очень умна женщина. Она все поймет.
– Мать не станет идти против традиций, – покачала головой Ду Чимэ. Печаль затянула лицо девушки, но уже через несколько мгновении темные глаз блеснули в полумраке юрта. – Но вот бабушка может. Если брат согласится.
– Как все сложно, – посетовала я, тут же раздумывая как убедить старую женщину, которая большую часть времени сидела у своем шатре, создавая большое войлочное одеяло, с одной ей понятным узором.
– Но все это будет не важно, если завтра мать сговориться со сватами, – вновь мрачно произнесла Ду Чимэ.
– А ты точно знаешь, что они будут завтра?
– Вся степь гудит, что Орда побила Куруча и идет домой. Сваты будут завтра. Или на следующий день. Пока брат не вернулся.
– Почему? С Эргетом не трудно договориться, – вспомнила я свои попытки отдать себя в рабство этому мужчине, и что из этого получилось
– Потому, Лисица, – хохотнула Ду Чимэ, – что нормальные люди степи боятся моего брата, а не влюбляются в него.
Я не успела ничего ответить, так как эта взрослая, но ведущая себя по-детски, девушка выскочила вон из юрта, оставив меня с пылающими щеками. Не смотря на все мои попытки не показывать чувств, видно, она все же знала, от чего я раз в четыре дня хожу на край улуса, всматриваясь в небо. Надежда увидеть пыльное облако, поднимаемое копытами орды, с каждым днем становилась все крепче.
Фыркнув, сердясь, что так глупо отвлеклась и позволила степнячке сбежать, я упала на кровать. Нужно было немного времени, чтобы подумать и успокоиться. А потом можно вновь отправляться на поиски Ду Чимэ. Было бы хорошо, если бы удалось предотвратить трагедию, и при этом уберечь девушку от свадьбы до приезда Эргета. Но хатагтай Галуу, кажется, с каждым разом была настроена все более решительно, намереваясь выдать дочь замуж до снегов.
Глава 28
Лежа на кровати, привычно проснувшись еще до восхода солнца, я тихо подкармливала своего хвостатого приятеля, который, кажется, скоро должен был стать размером с ягненка. Легкое сомнение, что степные мыши не бывают такими огромными, все же иногда меня посещало, но не останавливало в моменты, когда зверька было необходимо покормить.
– Цадах, ты и правда слишком много ешь, – бормотала я едва слышно, опасаясь разбудить Ду Чимэ. Зверек же, вполне заслуженно получив кличку «обжора», только пряднул ушами, заталкивая за щеки еще несколько кусков лепешки. Размерами он уже превосходил кувшин, что стоял не столе, и, мне кажется, скоро прятать его появление в юрте будет просто невозможно. – Тушканчики столько не едят. Это просто невозможно.
– Что ты говоришь? – сонное ворчание Ду Чимэ заставило зверька прижаться к ковру, от чего тот стал похож на меховую кочку с ушами, вдруг выросшую почти посреди юрта. Не смотря на полумрак и слабое тление оной единственной масляной лампы. Это все же смотрелось комично. Хихикнув, прикрыв рот рукой, я только покачала головой. Цадах был очень умным зверем. Точно определяя, когда я в шатре, и когда ему безопасно явиться. Но в некоторые моменты все же заставлял смеяться.
– Ничего. Это я так. Во сне, – фыркнула я, видя, что степнячка начинает ворочаться в постели, явно выспавшись.
Цадах медленно, почти не поднимая головы от пола, короткими прыжками двинулся к стене юрта, намереваясь проскользнуть под приподнятым пологом. Меня, кроме всего остального, удивляло и то, что это большой тушканчик оказался единственным существом, привлеченным в наш шатер. У женщин, в большом юрте, жили и кошки, и птицы в клетках, а у нас, единственная птичка, что принесла Ду Чимэ две луны назад, неожиданно исчезла из закрытой клетки, оставив только пару длинных перьев на полу.
Время от времени, поглядывая на этого ушастого зверя, что немного неуклюже спешил наружу, я думала, а не мог ли вот такой вредный и страшно голодный обитатель степей слопать птичку? Это казалось нелепым. Ровно до того момента, пока не вспоминалось, каких именно размеров вообще-то тушканчикам полагается быть.
– Пора просыпаться? – Ду Чимэ явно не выспалась, очень поздно вернувшись вчера в юрт. Сквозь сон я слышала, кажется, ближе к середине ночи, как она шуршит одеждой и тяжело вздыхает, словно вновь чем-то расстроена, как тогда, на краю пустыни.
– Да, соня, уже утро пришло. Слышишь, как пахнет воздух? – Фыркнула я, поднимаясь с постели. По ногам прошлась волна прохладного ветерка, в котором присутствовало немного влаги. Стоит солнцу только показаться над горизонтом, как воздух станет сухим и колючим.
– Ох! – Ду Чимэ села на постели, а я едва не заорала от ужаса. Все милое, с тонкими чертами, лицо девушки было покрыто красными волдырями, делающими ее похожей на какого-то демона.
– Что с тобой?! – подскочив к девушке, прихватив собой лампу, я рассматривала ее лицо, видя следы укусов. – Ты что, в улей влезла?!
– Я думала, огни всего-то пару раз куснут, а они как налетели, – тихо, глухо, стараясь не шевелить губами, побормотала степнячка, кончиками пальцев касаясь опухшего пятна на щеке.
– Иногда я думаю, что тебе не больше пяти лет, Ду Чимэ. Нужно показать Джай и нанести лекарство, – поднимаясь на ноги, обреченно покачала я головой. Но у степнячки были другие планы. Поймав меня за руку, она покачала головой. Ее чернее глаза смотрели с такой грустью, что я никак не могла ее проигнорировать. – Вот что ты со мной делаешь?
– Подождем еще. Чем позже нанесут мазь, тем дольше опухоль будет сходить.
– И ты не боялась? Знаешь же, что от такого можно и умереть, – покачала я головой, насчитав не менее четырех укусов на лице девушки.
– Знаю. Но я лекарство сразу выпила. Все готово было. – Мало в этом уверенности. Даже шаман не всегда мог вытянуть больного с «тропы духов», а за такие глупости вполне можно было бы поплатиться куда сильнее, чем парой дней с опухшим лицом.
– Правда, думаешь, что сваты приедут сегодня?
– Я чувствую, – кивнула девушка с той уверенностью, что была иногда присуща этим людям.
Покачав головой, я отправилась одеваться, решив оставить все, как есть. Даже если я и поняла часть законов степи, понять, на что способны кочевники ради достижения цели у меня выходило не всегда.
– Мы откочевываем от улуса как только приедет Эргет, – внезапно произнесла Ду Чимэ, осторожно надевая рубаху. Кажется, покусали ее не только за лицо.
Я едва не выронила головной убор, услыхав эти слова.
– Почему? – эта новость пугала, словно мы должны будем покинуть эту местность сами, без колдуна.
– Стада подъели все вокруг, нужно двигаться к другим пастбищам. Мать так решила. Потому будет пытаться сбыть меня с рук как можно быстрее.
Я и не заметила, как подрагивают мои пальцы, пока украшения на головном уборе не зазвенели. Кажется, если бы это могло помочь быстрее встретиться с Эргетом и как-то повлиять на то, чтобы остаться рядом с ним, я бы не задумываясь сунула голову в улей рядом с Ду Чимэ.
* * *
Хан принимал странные, на первый взгляд, решения. Вместо того, чтобы тут же, пока Орда Чоно собрана и на ходу, отправляться воевать со слабым княжеством, он решил все же вернуться в улус. Конечно, новость, что Великая мать совсем стала слаба здоровьем, не давала ему покоя, но благоприятный момент мог быть упущен, а старая женщина ему потом этого не простит.
Оставив нового хана в завоеванном, потрепанном улусе, отогнав часть скота в качестве добычи и отобрав сыновей на воспитание в семьи Чоно, Великий гнал Орду домой. Три луны минуло. Я смотрел ночами на черное, усыпанное искрами, небо, и думал, как сильно все может измениться в степи, стоит только ветру подуть.
Мой побратим, Тамгир, тащил шкуру барса, попросив у хана особого дозволения на охоту. Его лицо пересекали красные, вздутые шрамы, а хмурый взгляд не позволял задавать вопросы, хотя мне очень хотелось знать зачем он полез к такому зверю с ножом, а не с луком. Но эту часть он исполнил, и теперь я был обязан уговорить мать. Если Ду Чимэ еще не отдали в другой улус. Тогда Тамгир, скорее всего, украдет сестру у мужа, не опасаясь последствий.
Глядя, как небо пересекает серебряный хвост падающей звезды, думал, как там Менге Унэг. Справилась ли эта лисица? Смогла ли научиться всему, что нужно? Мать не станет противиться, когда узнает, какую девушку я привез в дом. Найти такую для илбэчина – большое счастье и редкость. Главное, чтобы никто из соседей не прознал, пока Лисица не обзаведется ребенком. Тогда уже остерегутся подходить к моему юрту. Даже за такой добычей.
– Ты вздыхаешь так тяжело, словно баба младенца выталкивает, – фыркнул Хар Сум, придерживая коня.
– Уж ты-то точно должен это знать, – не смог не поддеть я друга. Из этого похода все возвращались мрачными, задумчивыми. Словно не победу и добычу вели за собой, а ворох проклятий тащили за спинами. – Твоя жена уже должна разродиться?
– Да. Дюжину дней назад. Надеюсь, в этот раз будет дочь.
– Это как духи пожелают.
Принятая фраза вызвала только кривую усмешку на лице побратима. Кажется, он и сам был не рад, что завел этот разговор. Ведь духи могли пожелать и другое. Не редко бывало, что они забирали и мать и дитя собой, оставляя живым только печаль.
Улус показался с рассветом. Над белыми юртами вился серый дым, рисуя узоры на чистом небе и согревая сердце, что беспокойно билось в груди последние несколько дней. Казалось, стоит ступить под тень родной юрт, как все тревоги и невзгоды отступят.
Первыми бросились в глаза белесые пятна на земле. Трава под юртами почти не росла, и было хорошо видно, откуда убрали шатры.
Подняв руку, Великий хан, ехавший впереди, приказал остановиться. У ближайшей из оставшихся юрт в землю было воткнуто копье. Над ним, привязанное к древку, треплемое ветром, билось черное полотно. Переведя взгляд дальше, я видел почти у каждого шатра черную ленту, что заставляла крепче сжимать зубы. В улус пришла болезнь.
