Текст книги "Королевская кровь"

Автор книги: Александра Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Сол, – мягко произнес Николас. – Пожалуйста!

Я с шипением испустила разочарованный вздох, посмотрела на маму, постаралась как можно выше вскинуть подбородок и поувереннее встретить ее взгляд.

– Но я все равно пойду в свой сарай!

Если они попытаются не пустить меня к моей печи для обжига и к гончарному кругу, ко дню рождения я просто сойду с ума.

– Согласна. – Мама, должно быть, поняла мое отчаяние.

– Ладно. – Я опять глубоко вздохнула.

Папин телефон снова зазвонил. Он молча слушал, а потом махнул рукой Себастьяну и Коннору.

– Ваш дядя Джеффри направляется к нам, а тетя Руби уже подъезжает. Пойдите и помогите ей войти в дом.

Тот факт, что тетю Руби убедили покинуть дом и приехать к нам, очень многое говорил о серьезности ситуации. Папа коснулся маминой руки, его губы были напряжены.

– Мы с этим разберемся, – пообещал он, прежде чем отправить всех нас наверх, по спальням.

– Ты как, в порядке? – спросила Люси, когда мы наконец собрались ложиться.

Она уже начала снимать с себя те несколько фунтов серебряных украшений, которые носила постоянно, доказывая тем самым, что слухи о том, что вампиры не выносят серебра, – всего лишь миф.

– Да я-то в порядке, это со всеми остальными неладно, – пробормотала я.

– Вот удивила! – фыркнула Люси. – Ты же младшая сестра и прекрасно знаешь своих братьев.

Я закатила глаза к потолку и спросила:

– Интересно, каково это быть единственным ребенком в семье?

– Откуда мне знать? Твои братцы достают меня точно так же, как тебя.

– Верно…

Люси молчала, пока мы обе не переоделись. Она надела длинную черную ночную рубашку, похожую на сарафан, а я – любимые пижамные штаны и футболку. Из нас двоих она всегда выглядела куда больше похожей на будущего вампира. Я вздохнула.

– Соланж, мне ведь так и не довелось видеть обращения Николаса или Логана, – негромко сказала Люси. – Меня тогда выставили из вашего дома, помнишь?

– Помню, – тоже очень тихо ответила я.

Меня за дверь не выгоняли, но отчетливо дали понять, что мне нечего делать на третьем этаже, где спали все братья. Я слышала только неестественную тишину и видела бледные, встревоженные лица родителей, когда они сменяли друг друга возле Логана, а на следующий год – возле Николаса. Что касается остальных братьев, то я была тогда слишком еще мала, чтобы понимать, что происходит, и родители отправляли меня куда-нибудь с Люси. Ее мама вечно сюсюкала надо мной и пичкала меня шоколадом, что сердило Люси, потому что ей самой доставались только соевые конфеты. Я тогда совершенно ничего не соображала. Затотеперь поняла.

– Ну и… что на самом деле происходит? – настойчиво продолжила Люси. – Я знаю, что ты должна заболеть, но неужели очень сильно?

– Увы, действительно очень.

– Нет, в общем, все в порядке, – соврала я, когда мы забирались в кровати конечно, не забава и совсем не весело, но ты ведь знаешь Дрейков. Мы просто обожаем устраивать спектакли.

Ух… опять я вру, да еще и как!

Надо сказать, Люси на это не купилась. Она уже открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но ее остановил тихий стук в дверь. Она бросила на меня такой взгляд, словно я нарочно это подстроила.

– Сол, это я, – послышался из коридора тихий голос Николаса. – Можно войти?

– Конечно, – ответила я, а Люси внезапно села в кровати и пригладила волосы.

Я недоуменно моргнула. С каких это пор Люси стало беспокоить то, как она выглядит при ком-то из моих братьев?

Дверь бесшумно отворилась, и Николас проскользнул внутрь. Он был в черных брюках, но без рубашки, как будто ему помешали переодеться. Да, определенно что-то было не так. Точно так же я видела, что Люси старается не таращиться на грудь Николаса.

Он посмотрел на нее, нахмурился и выдавил:

– Что?

– Нет, ничего. – Люси резко отвела взгляд.

Она выглядела так, словно готова была покраснеть. Я решила, что надо будет попозже понаблюдать за ней. Но пока это могло и подождать.

– Что случилось? – спросила я Николаса.

– Кто-то есть внизу, – тихо ответил брат. – Он поскребся в окно, и папа его впустил, когда мама что– то ему сказала.

– Ой! – выдохнула Люси.

– Вампир.

– Шастает под окнами? – Я выбралась из-под одеяла. – Это плохо.

– Они в библиотеке.

Мы переглянулись, потом кивнули друг другу и поспешно вышли в коридор, не сказав больше ни слова. Библиотека была одной из немногих комнат в доме, где можно было подслушивать. Благодаря подсказке Куинна мы выяснили, что если лечь на пол в свободной гостевой комнате рядом с моей и прижаться ухом к вентиляции, то можно услышать довольно многое из того, что происходит в библиотеке.

Мы растянулись на жестких досках пола и подползли к нужному месту. Николас был посередине между нами, в наилучшем для подслушивания положении. Он повернулся лицом к Люси.

– Я не слышу… – начала было она, но Николас тут же прижал палец к ее губам, заставляя замолчать.

Отец и мать могли услышать нас через трубу вентиляции, даже если бы мы шептались совсем тихо. Очень неудобно иметь родителей-вампиров. Подсматривать и подслушивать становится почти невозможно. Ну да ладно, после дня рождения я перестану быть единственной, кто остается глухой в целом доме, стану слышать так же хорошо, как все они.

– Это что, единственная причина к тому, чтобы мы не проткнули тебя колом прямо вот тут, на месте? – вежливо спросила моя мама.

– Я сюда пришел не за вознаграждением, – заверил ее мужской голос, низкий и громыхающий, как будто исходящий из воистину крупной груди – Я бы тогда вряд ли дал знать о своем при-сутствии, так?

– Но ты и не постучался в парадную дверь, – сухо возразил папа.

– В этом доме есть люди, – ответил мужчина таким тоном, как будто это все объясняло. – Я почуял по меньшей мере двоих, но не в этой комнате.

Будь он поудачливее, мог бы почуять Люси и меня прямо над своей головой еще до того, как мы услышали бы его следующие слова.

– Я пришел предложить свою преданность вашей дочери.

Я почему-то уже об этом догадалась.

– Вот как? – Маму, похоже, не убедили его слова, но папа, может быть, и обрадовался возможности приобрести нового сторонника.

– Ты дал клятву верности леди Наташе и носишь знак ее дома, – тихо сказал он.

– Я поклялся в верности королевскому двору, да. – (Это было весьма важное различие.) – Но среди нас есть такие, кто предпочел бы присягнуть дому Дрейков, и я пришел сюда от их имени.

Вот дерьмо! Опять это предсказание. Ну почему мне никто не верит, когда я говорю, что не хочу быть принцессой, королевой или еще кем-то в этом роде, не желаю стать поводом для гражданской войны между кланами? Я содрогнулась.

– Мы будем иметь это в виду. Но разумеется, нам нужны доказательства твоей преданности.

– Разумеется. Когда придет время, вы получите их. – Судя по звукам, мужчина поклонился, – До встречи.

Я услышала, как закрылось окно и мама с папой вышли из библиотеки. Я весь день чувствовала себя отлично, но теперь на меня навалилась усталость, прямо как при гриппе.

– Извини, что я чуть не оставил тебя там, – прошептал Николас, обращаясь к Люси. – Я действительно думал, что они погонятся за нами, а ты среди людей там, на вечеринке, будешь в полной безопасности. Ну что? – спросил он, не дождавшись ответа Люси.

– Ты раньше никогда передо мной не извинялся.

– Почему же? Я сказал, что мне очень жаль, когда использовал твою куклу в качестве мишени для воздушного ружья.

– Это потому, что твоя мама схватила тебя за ухо.

– Как бы то ни было, извини.

– Спасибо, – шепнула Люси.

– Не за что, – прошептал он в ответ.

Я вдруг почувствовала себя чем-то вроде пятого колеса в телеге. Странно.

– Нам надо уйти отсюда. – Николас поднялся на ноги.

– Она заснула, – сказала Люси.

Я не спала, но у меня не хватило сил, чтобы сказать это.

– Я ее отнесу, – мрачно произнес Николас, поднял меня и понес в спальню.

Глава 4. Люси

Суббота, утро

По утрам в доме Дрейков всегда очень тихо. Ничто не нарушало тишину и теперь, несмотря на то что в крошечных комнатах и узких коридорах набилось около двадцати человек. Солнце сверкало в окнах из специально обработанного стекла. Древние вампиры вполне выносят солнечный свет, хотя и не слишком его любят, но он плохо действует на совсем молодых, еще не успевших выработать иммунитет, ослабляет их. Я теперь уже не воспринимала солнечный свет как нечто само собой разумеющееся, допустим, как привычку есть все с помощью ножа и вилки. Кстати, Дрейки, если оставить в стороне все эти штучки с кровью, были вполне цивилизованными людьми. Они пользовались стаканами и бокалами, а не пластиковыми пакетами для крови.

А вот леди Наташа, по общему мнению, не была цивилизованной. Она во всем слушалась своего любовника Монмартра. Когда он от нее устал, Наташа вступила в союз с одной могущественной семьей вампиров. Ей были известны обычаи этого народа, воинства и Гончих, и она преисполнилась решимости объединить всех их под своим началом. Однако противоречия между ними были слишком сильны, и Наташе до сих пор не удалось добиться желаемого. Тем более что она руководствовалась совсем не высокими мотивами вроде прекращения того, что по сути являлось граж-данской войной. Для нее суть была в том, чтобы получить власть и, может быть, преподнести ее Монмартру.

Я видела розы с его визитной карточкой.

Они не предвещали ничего хорошего. Монмартр явно хотел, чтобы дочь Дрейков подарила ему маленьких вампиров, власть в совете и королевский двор, если бы Соланж действительно это заполучила. Он жаждал иметь все и сразу.

Леди Наташа, которая хотела Монмартра так же сильно, как и власти, вряд ли одобрила бы хоть одну часть такого плана.

Если бы в школе в экзамен по истории добавили тему «Политика вампиров», я получила бы высший балл.

Соланж еще спала, отвернувшись от солнечного луча, падавшего на ее подушку. Я уже заметила, что она в последнее время стала просыпаться все позже и позже, и начала всерьез беспокоиться за нее. Все вокруг, похоже, думали, что это совершенно нормальная часть ее преображения. Я натянула свитер прямо на ночную рубашку и еще надела теплые носки. В доме Дрейков, несмотряна время года, всегда жутко холодно. Я отправилась в кухню, чтобы приготовить себе чай и тосты.

Все еще спали. Я позавтракала, а потом налила себе вторую чашку чая и прихватила ее с собой, отправившись побродить по дому.

Спросонок я и не вспомнила о Кайране, привязанном к деревянному стулу в одной из гостиных, и застыла, не донеся чашку до рта. Его взгляд был напряженным, любопытным, острым. Может, дело было не во мне. Наверное, я тоже напрягалась бы, очутись связанной в доме вампиров, особенно если бы была агентом «Гелиос-Ра» с хорошо промытыми мозгами. Кляп выскользнул и лежал теперь рядом с затычками для носа. При дневном свете я обратила внимание на то, что парень был одет в черные спортивные штаны карго и рубашку того же цвета, разорванную в том месте, где Хелена обнаружила у него оружие.

– Ты выглядишь так, словно сбежал из дурного комикса, – бодро сообщила я Кайрану.

Он уставился на меня и спросил:

– Тебя что, действительно не беспокоят все эти вампирские штучки, да?

– Мне все равно, – пожала я плечами.

Видно было, что он совершенно не понимает, что я за фрукт. Я с любопытством подошла к нему. Мне раньше никогда не приходилось видеть агентов «Гелиос-Ра», и я гадала, из-за чего поднялась вся эта суета. Пленник оказался не намного старше нас. Кисти связаны не слишком туго, так что он мог слегка шевелить запястьями, но плечи крепко примотаны к спинке стула. На нем были армейские ботинки с металлическими носками, но ноги тоже надежно связаны в лодыжках.

– Что такого сделали Дрейки, что вы все с ума посходили?

– С ума посходили? Ты считаешь меня чокнутым?

– Я говорю то, что думаю.

– Ты очень странная девушка.

– И это произносит парень, который считает себя тайным агентом.

– Тебе следует серьезнее относиться к «Гелиос-Ра», – предостерег он меня.

– Что-то не уловила. – Я улыбнулась ему совсем не добродушно и приподняла брови. – Ну? Из-за чего вендетта?

– Я же сказал тебе об этом, – стиснув зубы, заявил он.

– Мне очень жаль, что твой отец умер. Но ты не можешь винить всех вампиров из-за поступка одного из них.

Я старалась говорить рассудительно и спокойно. Моей маме это всегда удавалось без труда, а вот мне – не очень.

– Вообще-то это называется расизмом.

– Они не люди.

– Это к делу не относится.

– Что? – Он вытаращил глаза.

– Кроме того, Дрейки такие же люди, как и я, или в основном ими были. Они никогда не вели себя непорядочно по отношению к нам. Разве тебя не учили этому в вашей тайной академии?

– Откуда ты знаешь об академии? – Он изо всех сил старался скрыть изумление.

– Ох, умоляю! Это же очевидно.

– Ты не понимаешь.

– Очень даже понимаю, – возразила я.

– Они промыли тебе мозги.

– Эй, это как раз ты что-то вроде слепого охотника.

Кайран прищурился.

– Это не шутки, Люси. Дрейки убили моего отца.

– Они этого не делали.

– Ты даже не знаешь, кем был мой отец.

– Я знаю, что ты идиот.

Он долго всматривался в меня, как будто пытался что-то найти, потом поглядел на мою чашку и попросил:

– Можно мне глоточек? Я всю ночь ничего не пил.

Конечно, я ему совершенно не доверяла. Он пробрался сквозь несколько рядов ограждений и вломился в тщательно охраняемые владения вампиров явно не с самыми лучшими намерениями. Но в конце концов, это был всего лишь чай. Что тут опасного? Я подошла ближе и поднесла чашку к его губам.

Кайран с благодарным видом сделал глоток, тут же грустно улыбнулся и прошептал:

– Извини.

Он сунул пальцы правой руки под левый манжет. Тут же раздался негромкий щелчок, и облачко чего-то похожего на сахарную пудру вылетело из его рукава. Между нами повис сильный запах шоколада и лилий. Мне захотелось чихнуть.

– У меня вообще-то иммунитет на феромоны вампиров, – надменно сообщила я ему, скрестив руки на груди.

Но Кайран, похоже, не разочаровался, не почувствовал себя побежденным.

– На эту смесь у тебя иммунитета нет.

– Нет, есть. Я не знаю, что ты там думаешь… – Комната вдруг слегка покачнулась, как будто я смотрела сквозь волну горячего воздуха, поднимающегося с перегретого асфальта. – Что за черт?

Новое облачко пудры.

– Это особая смесь, – произнес Кайран все тем же извиняющимся тоном. – Никто не может сопротивляться ей долго.

– Ты же не надеешься сбежать вот так!

Все цвета вдруг странно изменились, как будто наполнились светом. Красные бархатные занавеси словно начали истекать кровью.

– Я закричу! – Я открыла рот.

– Нет, не закричишь, – спокойно произнес он.

Я закрыла рот. Вкус какао и цветов заставил меня задохнуться. За ними скрывалось что-то еще, но я никак не могла уловить, что именно. Не только лакрица и виски… Я чувствовала себя слабой, опьяневшей и где-то в глубине, под всем этим, – бешено злобной.

– Развяжи меня, Люси.

Мои руки неуверенно приподнялись.

– Нет, – прошептала я, глядя на них как на чужие, и вонзила ногти в собственные ладони. Под волосами и на лице у меня выступил пот. Очки соскользнули на кончик носа. – Нет.

– Развяжи меня, Люси, – потребовал он куда более настойчиво. – Я удивлен. Редко кто нуждается в повторении. Но тебе все равно не устоять против этого. Ты только себе же сделаешь хуже, если попытаешься.

Я отчаянно сопротивлялась этому принуждению, но проиграла. Узлы как будто сами собой ослабли и развязались. Когда руки Кайрана стали свободны, он сам вывернулся из веревок, сжимавших его плечи, а потом наклонился, чтобы развязать лодыжки.

– Стой на месте, Люси. Молчи и не шевелись, пока я не уйду.

Я боролась, напрягая все свои силы, но меня как будто стянули липкими цепями. Дрейки меня просто убьют. Я выпустила на свободу их единственную добычу, которая теперь подняла оконную раму и выскользнула в разгромленный сад. Кайран не знал о сигнализащш, но и она не помогла. Я беспомощно наблюдала за тем, как он взобрался на декоративную каменную стену, бегом пересек поле и исчез в лесу. Солнечные лучи ярко светили ему в затылок.

Я услышала шаги, негромкое ругательство и яростный голос Николаса:

– Какого черта ты натворила?

Освобождение было внезапным и полным. Мои мышцы как будто превратились в воду. В глазах у меня потемнело. Я упала на ковер, сознания не потеряла, но мне понадобилось целое мгновение, чтобы снова открыть глаза. За это долгое время все предметы обстановки вернулись на свои законные места. Николас присел рядом со мной на корточки, глаза у него сверкали.

– Ты маленькая идиотка!

Последние ощущения липкой паутины рассеялись. Я загорелась желанием окончательно прийти в себя. При мысли о том, что влияние пудры может оказаться неистребимым, внутри меня понеслись волны паники, похожие на бешеных хорьков. От страха меня затошнило. Я внезапно села, как будто меня огрели хлыстом. Возбуждение, накатившее от осознания того, что тело снова мне повиновалось, оказалось слаще любого шоколада.

Но Николас, похоже, не был со мной согласен.

– Когда ты перестанешь ломать мне нос?! – заорал он как раз в тот момент, когда в комнату ворвались остальные члены семьи.

На его пальцы полилась кровь, когда он с треском поставил нос на место.

– Упс… – выдохнула я, поморщившись.

Вообще-то было хорошо хотя бы то, что он так быстро исцелился. Я потерла лоб в том месте, где он столкнулся с носом Николаса. Я дышала неровно, как будто слишком долго пробыла под водой. Полуодетый Куинн уставился на стул и веревки, свернувшиеся, как спящие змеи. Он сначала вспыхнул, потом его лицо стало ледяным.

– Какого черта, где он?

– Она его выпустила, – резко произнес Николас, поднимаясь во весь рост.

Только тут я заметила, что на нем одни лишь пижамные штаны. Грудь Николаса была обнажена, на ней выступали крепкие мускулы. Я задышала громче. Объединенный гнев всех Дрейков заставил меня съежиться. Новая волна адреналина ворвалась в мою кровь. Отлично. Я уже чувствовала себя так, словно выпила пару литров эспрессо, и просто не знала, то ли сейчас потеряю сознание, то ли взорвусь.

– Ты в порядке? – Это Соланж поспешила мне на помощь.

– Думаю, да.

Зубы у меня стучали. Я старалась подавить слезы разочарования и вины, вскипавшие на глазах. Николас сначала изобразил презрение, потом грубовато закутал меня в вязаный шерстяной плед и подтолкнул к дивану.

– Ты совершенно зеленая, – пробормотал он, нажимая мне на затылок и заставляя наклонить голову к самым коленям. – Дыши!

Хелена уже стояла у окна, негромко рыча. Она прикрыла глаза ладонью. Стекло делало солнечные лучи безопасными, но все равно бледные глаза вампиров были слишком чувствительны.

– Мне очень жаль, – в отчаянии сказала я. – Я всего лишь хотела дать ему глотнуть чая. Он сказал, что умирает от жажды.

Я прекрасно видела, что Лайам сдерживается лишь огромным усилием воли. Сухожилия на его шее натянулись так, что их было видно издали, а подбородок как будто стал каменным.

– Что случилось дальше? – спросил он очень медленно и четко.

Мне захотелось провалиться сквозь землю.

– Он пустил мне в лицо какую-то пудру. – Я потерла оледеневшие руки, пытаясь понять, то ли это побочный эффект отравления, то ли результат потрясения. – Я сначала сопротивлялась. Это было что-то похожее на ваши феромоны. Но вторая доза меня добила. Он велел мне развязать его. – Я на мгновение прикрыла глаза, разозлившись на себя. – Я послушалась, ничего не могла поделать с собой.

– Сама развязала? – взорвался Куинн. – Намеренно?

Отец одним взглядом заставил сына замолчать, подошел ко мне и сел напротив. Я попыталась избежать его взгляда, но у меня ничего не вышло. В зрачках Лайама я увидела огромное терпение, и никаких обвинений.

– Мне очень жаль. Я пыталась бороться, но чувствовала себя как будто загипнотизированной или что– то в этом роде.

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что помнишь.

Я подробно описала вкус той пудры, как она щекотала у меня в носу, прилипала к одежде.

– Гипноз, – холодно произнес Лайам.

Хелена покинула свой пост у окна. Она показала на письменный стол, Коннор тут же направился к нему и достал из нижнего ящика маленькую шкатулку, украшенную драгоценностями. Потом он с помощью маленькой кисточки собрал с моей одежды и ковра пылинки пудры, оставшейся там.

– С таким мы еще не сталкивались. Нам недостает опыта, – сказал Лайам. – Мы попросим Джеффри сделать анализ этого порошка.

Джеффри учился в вечернем биологическом классе местного колледжа. У него была еще и собственная лаборатория, он постоянно ставил разные эксперименты и изучал уникальные способности Дрейков.

– Но что это такое?

– Нельзя сказать точно насчет компонентов, но сюда наверняка входит какая-то трава из набора зомби. Насчет остального мы знаем только, что состав очень сильный. Ясно теперь, что мы должны были обыскать его тщательнее.

– Он прятал это в рукаве. – Я оскалилась. – Если я когда-нибудь еще увижу его, то покажу, что значит…

– Держись от него подальше, – перебил мою декламацию Николас.

Я не обратила на него внимания и спросила:

– Что мы теперь будем делать?

– Вернемся в постели и немного отдохнем, – мягко ответил Лайам. – Предоставь нам тревожиться об этом.

Соланж зевнула так, что чуть не вывихнула челюсть. Ее братья выглядели бледнее обычного, под их водянистыми глазами залегли круги, темные, как синяки. В конце концов, все они были еще слишком молоды. Логан прошел обращение всего два года назад. Он был так измучен, что казался пьяным и едва держался на ногах. Себастьян поддержал его по дороге к лестнице. Николас прошел обращение и вовсе недавно. Я была уверена, что только злость на меня помогала ему не упасть.

Соланж снова зевнула и спросила:

– Как ты, справишься?

– Возвращайся в постель, – кивнула я.

Было всего около одиннадцати, но Соланж тоже не держали ноги, и она слегка покачивалась. Остальные члены семьи разбрелись по своим спальням, а Лайам и Хелена продолжали шептаться о чем-то. Отец семейства взялся за телефон и начал набирать номер. В комнате остался только Николас. Он был белым, как молоко.

– Ты идешь наверх? – спросила я.

– Через минуту-другую, – ответил он, подойдя поближе.

Я наконец-то согрелась. Плед соскользнул с моих плеч.

Николас смотрел так, словно ему хотелось ободрать меня, как апельсин. Я вспомнила тепло его губ, прижавшихся к моим, нахмурилась и почему-то занервничала.

– Что?

– Я только хотел кое-что попробовать…

Его прикосновение было мягким, ладонь скользнула по моей щеке, по руке, вниз к талии… Глаза Николаса походили на осенний дождь – жестокие, загадочные, прекрасные…

Гипнотизирующие.

– Прекрати, – шепнула я.

– Держись подальше от Кайрана, – мягко потребовал Николас. – Он опасен.

– А ты нет?

– Давай выясним – Он придвинулся еще ближе так быстро, что я и моргнуть не успела.

– Что ты делаешь?

– Понятия не имею, – признался Николас, губы которого были так близко от моих, что я чувствовала его дыхание.

– Я думала, ты меня терпеть не можешь – Мне ужасно хотелось наклониться вперед, пусть совсем немножко.

– Так и есть.

– Ты вечно пытаешься проверять на мне всякие вампирские штучки.

– Они на тебя не действуют.

– Вот и не забывай об этом. – Мой голос был мягким, как взбитые сливки, и этот тон прекрасно дополнял мою самодовольную ухмылку.

Мы не закрыли глаза, даже когда наши губы встретились. По мне с головы до ног ползали щекочущие мурашки. Однако холодно от них не стало. Я чувствовала себя так же, как в самый долгий и жаркий летний день. Кожа Николаса оставалась прохладной. Мне даже захотелось куснуть его, как будто он был сливочным мороженым. Когда язык Николаса коснулся моего, я наконец-то закрыла глаза. Я отдалась мгновению, полностью погрузилась в него. Мне хотелось, чтобы это продолжалось до следующего года и еще дольше. Я никогда прежде не ощущала ничего подобного.

Но ведь к такому можно и привыкнуть.

А если вообразить, что мы действительно нравились бы друг другу?