Текст книги "Королевская кровь"

Автор книги: Александра Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 2. Люси

– Люси, это ты?

Я пинком ноги закрыла за собой дверь, все еще тихонько ругаясь себе под нос. Николас мог довести до бешенства кого угодно. Что с ним не так?

– Люси?..

– Да, это я, – наконец-то откликнулась я.

– Где ты была? Мы чуть не начали без тебя, детка.

Папа вышел из кухни с большой миской горячего попкорна, приготовленного из кукурузы, которую он вырастил на заднем дворе. Это была самая нездоровая пища, какую только позволяли себе мои родители. Длинные волосы отца были, как обычно, связаны сзади в хвост, а рукава рубашки закатаны, открывая татуировки – волк и черепаха. Волк был его личным тотемом, а черепаха – символом нашей семьи.

– Выбери какой-нибудь фильм, милый.

Мама оторвала взгляд от бусин, рассыпанных на кофейном столике. Она сидела перед ним в старых джинсах и крестьянской блузе, скрестив ноги и нанизывая на нить сто восемь шариков розового кварца, чтобы изготовить молитвенные малас, четки. Мать собиралась поднести их богам в ашраме. Мои родители отправлялись туда каждый год и должны были уехать завтра утром, еще до рассвета.

– Что случилось? С Соланж все в порядке?

– Да, конечно. – «В основном».

– Скажи ей, что мы попросим с вами помолиться за нее. Почему у тебя такой надутый вид?

– Да это все Николас. Иной раз он просто доводит меня до бешенства.

– Милая, ты прекрасно знаешь, что гнев отравляет тело. Ты всегда слишком быстро впадаешь в ярость. Как думаешь, откуда у тебя аллергия? Твое тело постоянно находится в состоянии сверхзащиты.

– Мама!..

– Хорошо-хорошо, – быстро сказала она, а папа подмигнул мне и передал попкорн. – Надеюсь, ты справишься тут одна, пока мы в отъезде? Я битком набила холодильник.

– Чем? Тофу? – скривилась я.

– Я не хочу, чтобы ты злоупотребляла нездоровой пищей, пока нас нет, юная леди!

Я закатила глаза к потолку.

– Ну а я не собираюсь две недели подряд есть эту ужасную запеканку из тофу.

Мои родители обладали острым чувством социальной справедливости, даже если оно выражалось всего лишь в сидячих забастовках, я же предпочитала врезать как следует. Можете назвать это семейным бунтом. К тофу я относилась так же, как к сидячим забастовкам. Не сомневаюсь в том, что и то и другое полезно для души, но однажды мне пришлось наглотаться слезоточивого газа, когда родители взяли меня с собой на демонстрацию глобалистов, и я поклялась, что больше никогда в жизни не лягу поперек какой бы то ни было дороги. В папу однажды угодила резиновая пуля, и синяки на его груди напугали меня куда сильнее, чем то, что могла бы сделать какая-нибудь международная корпорация, загрязняющая окружающую среду, или жестокий диктатор. Еще страшнее мне показалось то, что папа даже не рассердился, а просто наплевал на это. Когда мне исполнилось пятнадцать, я наконец-то смогла убедить их оставлять меня дома, когда они отправлялись в свое ежегодное паломничество.

– Может быть, нам следовало позвонить твоей тетушке, попросить, чтобы она приехала и пожила пока с тобой? – предложила мама.

Да, нельзя сказать, что они обо мне не беспокоятся.

– Я ведь прекрасно обошлась в прошлом году, справлюсь и в этом, мама! Кроме того, Люсинда сейчас в Вегасе со своей новой подругой, помнишь? – Я сунула в рот горсть попкорна. – И хватит суетиться, это вредно для энергии ци.

– Ага, она тебя поймала, – усмехнулся пана.

– В любом случае, я, наверное, буду в основном ночевать у Дрейков, как в прошлом году, – заверила я маму. – Ну что, теперь мы можем посмотреть кино?

Я включила звук, прежде чем мама успела придумать, из-за чего еще можно было бы поволноваться.

Когда фильм закончился, родители отправились спать, а я поехала к Соланж. Права я получила всего месяц назад, но водить машину научилась давно. Я не видела ни души, но знала, что за мной уже наблюдают многочисленные охранники и члены клана Дрейк. Слежка началась еще до того, как я успела пересечь границу их владений. Не знаю, почему мама так тревожилась. Она ведь уже попросила Бруно, старшего охранника Дрейков, присматривать за мной.

Собаки и не подумали залаять при виде меня. Их было три, огромных черно-серых бувье, больше похожих на медведей, чем на собак. Может, они и показались бы страшными, если бы постоянно не совали влажные носы в мои карманы и не поскуливал и от удовольствия, когда я их гладила. Для меня куда страшнее был ураган, который они могли поднять, бешено размахивая короткими толстыми хвостами.

Огни в доме горели, из окон лился мягкий желтый свет. В доме Дрейков он всегда был таким. Я повернула за угол, надеясь, что в спальне открыто окно. Тогда я могла бы постучать в него, как обычно. Я так делала не потому, что кто-то мог уже спать, к тому же они все равно сразу почувствовали бы мой запах. Мне просто не хотелось доставлять хозяевам лишнее беспокойство. Конечно, я извинилась бы за вторжение, но мне не нравится являться без предупреждения. Любые родители – это уже достаточно сложно, но вампиры – и вовсе особый случай.

Окно комнаты Соланж было закрыто, и я отправила ей смс. Ответа не было.

– Лаки!

Я взвизгнула, как перепуганная кошка, и развернулась так быстро, что у меня потемнело в глазах. Мой телефон отлетел в кусты. Николас ухмыльнулся, лениво выходя из тени. Его светлые глаза мерцали. Я судорожно втянула воздух, сердце у меня грохотало, как барабан. Уже во второй раз за этот вечер я не могла с ним справиться, Николас облизнул губы.

Я вспомнила предостережения Соланж, постаралась утихомирить пульс и пробормотала:

– Какого черта, Никки!

Он терпеть не мог, когда его так называли, точно так же, как я ненавидела обращение «Лаки». Николас подошел ближе, вторгшись в мое личное пространство. Мне было противно то, что он так хорош собой, со взъерошенными темными волосами и серьезным выражением лица… как какой-нибудь древний ученый. Но в его взгляде вдруг появилось что-то еще, слегка злобное… Я отступила на шаг, пытаясь понять, почему в желудке возникло такое странное ощущение. Николас нагнулся вперед. Я, преисполнившись подозрением отступала, пока не уперлась спиной в бревенчатую стену дома, и слишком поздно вспомнила простейшее предостережение, которое повторял; Соланж, говоря о вампирах. Если ты бежишь – тебя преследуют. Просто потому, что такова природа.

Я резко выпрямилась и вскинула подборе пытаясь сделать вид, что мои лопатки вовсе не упираются в деревянную стену. Мол, мне есть куда бежать.

– Что?

Он стоял так близко, что его ноги практически касались моих, и вполне мог меня поцеловать.

Я мгновенно пришла в ужас от этой мысли, промчавшейся в уме, и постаралась успокоить себя тем, что на меня, наверное, подействовали те самые легендарные феромоны. Конечно, я привыкла ним, но у меня все же не было полного иммунитета. К тому же он смотрел на меня так, как я обычно поглядывала на всякие шоколадные штуки.

Я прикусила нижнюю губу. Николас моргнул. Его лицо опять стало неподвижным, почти холодным, но я уже заметила вспышку огня в злющих глазах.

– Ты сегодня совершила большую глупость – сказал он.

Да, вот это уже был тот самый Николас, которого я хорошо знала. Конечно, он и не собирался заигрывать со мной. О чем только я подумала?

– Это была просто вечеринка.

– Нет, безрассудство. – Он провел рукой по волосам, растрепав их еще сильнее. – Мы стараемся защитить ее. А ты не делаешь нашу задачу легче.

– Вы просто душите сестру, – рассердилась я. – К тому же я тоже ее защищаю.

– Ну да, подвергая бессмысленной опасности просто ради того, чтобы пококетничать с каким-нибудь пьяным парнишкой? Это не игра!

– Понимаю, – огрызнулась я – А вот ты не знаешь Соланж так, как я. Вы, братцы-бабуины, так ее подавляете, что я просто хотела помочь ей немножко взбодриться.

Николас помолчал, а потом заговорил очень тихо и спокойно:

– Она не сможет защититься сама, если ей придется беспокоиться еще и о твоей безопасности.

Удар под ложечку! Все мое негодование разом испарилось, я ощутила себя опустошенной и глупой.

– Ох… – Мне было до жути противно то, что Николас оказался прав. – Ладно. Проехали.

Я была избавлена от выслушивания самодовольного ответа, потому что в этот момент в кармане его черных брюк прерывисто зазвонил телефон.

Николас едва взглянул на меня и заявил:

– Иди домой. Сейчас же.

Он отошел, предоставив мне таращиться на его спину. Я подобрала свой телефон и отправила Соланж следующее сообщение: «Мне не нравится твой брат!» – и громко топала всю обратную дорогу к машине. Собаки бросили меня, чтобы потащиться за Николасом, низко рыча. Я шла надеялась, что они его укусят. Прямо в задницу.

Я как раз протянула руку к дверце машины вдруг кто-то схватил меня за плечо и развернул, прежде чем я успела издать хоть звук, губы Николаса закрыли мой рот. Он рывком притянул меня к себе. Его глаза стали серыми, как туман, губы коротко шевельнулись. Это был даже не шепот а некий тайный звук, замаскированный поцелуй.

– Мы не одни.

Я похолодела.

– Тсс…

Николас наклонил голову. Кто бы ни наблюдал за нами, он наверняка должен был подумать, что Николас целует меня и наслаждается. Да, надо признать, я именно этим и занималась.

Какая-то тень скользнула к живой изгороди; слишком быстро для нормального существа. Собаки умолкли. Зная об остроте слуха вампира, я осмелилась лишь бросить взгляд через левое плечо Николаса. Тот промолчал, даже не кивнул. Я знала, что он понял, но продолжал целовать меня, причем его язык старался отыскать мой. Это слишком уж отвлекало. Потом Николас отвел меня от автомобиля, увлекая назад, к дому.

– Не беги… – Он чуть прикусил мою нижнюю губу.

– Я знаю.

Испугавшись, что такой интересный опыт сейчас прервется, я легонько укусила его в ответ. Руки сжали меня крепче. Когда мы добрались до порога, его губы бродили где-то возле моего уха. Когда мы встали на нижнюю ступеньку, его ладони скользнули по моей талии, потом по бедрам, а губы вели себя просто безнравственно.

Великолепно!

У входной двери он остановился и быстро втолкнул меня в холл. Я чуть не упала, налетев на вазу с розами. Стекло разлетелось вдребезги, красные лепестки посыпались дождем, вода расплескалась по каменному полу. Губы у меня покалывало, они даже распухли.

«Сосредоточься, Люси!»

Я еще не успела перевести дыхание, как в холле было уже полным-полно мрачных Дрейков. Мама Соланж промчалась мимо меня, возглавляя семейство. Они вылетели наружу. Николас уже превратился в размытое пятно между дубами. Снаружи доносились отчетливые звуки схватки: хрипы, шипение, треск костей…

– Ты в порядке? – Соланж буквально прыгнула ко мне.

– Да, нормально.

Она уже собралась побежать следом за 6ратьями, когда в холле раздался голос ее отца:

– Соланж!

Подруга остановилась, оглянулась через плечо и заявила:

– Им может понадобиться моя помощь

– Нет.

– Папа!

– Нет. Те пришли сюда за тобой. Если ты выйдешь наружу, только ухудшишь положение.

Мне было знакомо выражение, появившиеся на лице Соланж. Она кусала собственный язык, я знала, как ей было противно все это. Хелена была главным воином семьи уже тогда, когда игрывала в разнообразных состязаниях, еще оставаясь человеком. Она отлично обучила своих детей. Даже мне довелось узнать от нее несколько разных штучек. Ни от одной из них сегодня не было бы пользы, и все же я радовалась, что знаю, как сломать кому-нибудь колено, мне известны целых три способа вывести противника из строя одним лишь большим пальцем, этом, подумать только, я постоянно тревожилась из-за экзаменов в середине семестра!

В холле было тепло и уютно, мягко горели светильники от Тиффани. Лайам стоял между нами и шумом битвы, доносившимся из разгромленного сада. Он был достаточно высок, чтобы загородить нам вид, но мы с Соланж наклонялись в стороны и выглядывали наружу. Часть моего сознания не желала видеть, что там происходит, но в целом я просто не вынесла бы неизвестности. Тени снаружи сбились в кучу, я видела, как сверкают клыки, чьи-то тела подскакивают вверх куда выше, чем это возможно. От рычания у меня на затылке волосы встали дыбом.

Николас действовал стремительно и умно, но я никогда прежде не видела его таким. Его лицо было жестким, когда он нападал, уклонялся от ударов и бил ногой в живот вампира примерно нашего с Соланж возраста с длинными светлыми волосами. Потом оба упали, но на ноги поднялся только Николас. Я тут же переполнилась гордостью за него.

У каждого из братьев Соланж был свой противник, но только Куинн, похоже, наслаждался дракой. Он усмехался даже тогда, когда чей-то кулак, двигавшийся слишком быстро, врезался в его нос. Кровь хлынула на губы Куинна, и он слизнул ее. Хелена, бившаяся рядом с ним, рассмеялась, подпрыгнула, уходя от удара кола, перевернулась в воздухе и приземлилась за спиной нападавшего. Он упал и рассыпался в пыль у ее ног.

– Мне нужен один живой, способный говорить! – громко сказал Лайам, глянул на Соланж и покачал головой. – Твоя мать еще злее, чем парни. Хелена! – Он повысил голос. – Оставь мне одного, черт побери!

– Вечно испортит все удовольствие, – пробормотала она, беря себя в руки.

Последний удар ее ноги просто впечатал вампира в ствол дерева, вместо того чтобы вдребезги разнести его грудную клетку.

Позади нас недовольно фыркнула тетя Гиацинт. Черные янтарные бусы на ее шее поблескивали, отражая свет.

– Это уж слишком не по-дамски, – неодобрительно заметила она.

Это прозвучало забавно, потому что я слышала немало историй о том, как тетя Гиацинт водила свободное время. Она вовсе не пила и не ела сэндвичи с огурцами.

Какой-то вампир сбежал, растворился в лесу. Другой сильно содрогнулся, рассыпался в пыль, и его унесло ветром к живой изгороди. На землю со стуком упал кол. Себастьян, второй по старшинству брат Соланж, спокойно вытер руки и направился к матери, чтобы помочь ей перетащить к дому полуживого вампира, того, которого припечатала к стволу дерева. Коннор в это время тихо говорил с Бруно по сотовому телефону.

Я стояла, прижавшись спиной к стене, пока мимо меня шествовал парад оскаленных зубов и кровавых улыбок. Когда все собрались в гости, я тоже пошла туда и устроилась в своем любимом фиолетовом бархатном кресле у камина, Соланж стояла рядом со мной, не отрывая взгляда от молодого человека, уже тщательно связанного. Его рубашка была порвана, темные красновато-каштановые волосы собраны в хвост. Веки молодого вампира подрагивали, но он не открывал глаз. Я бы на его месте тоже не стала это делать, если бы вокруг стояли семеро братьев Дрейк, не сводившие с меня взглядов.

Не считая Хелены, которая одним небрежным движением кисти заставила сыновей отойти в сторону, осторожно принюхалась и прошептала, покачивая головой:

– Он пахнет как-то знакомо. Что-то такое…

Лайам нахмурился, тоже принюхался и подтвердил:

– Что-то тут не так. – Он вдруг прищурил глаза и пристально посмотрел на юношу. – Левая рука.

Мы все уставились на нее, хотя я представления не имела, на что именно там нужно глазеть. Из-под почти оторванного рукава виднелась татуировка. Она вроде бы изображала стилизованное солнце, но я не была уверена в этом.

– Черт побери, – пробормотал Николас. – «Гелиос-Ра»!

Всех как будто невероятно ошарашило это имя, словно взятое из комиксов. Парень шевельнулся. По комнате проплыла легкая волна запаха лилий и шоколада, но что-то в нем было не так. Дрейки продолжали принюхиваться, расширив ноздри, как гончие псы.

– Что такое? – шепотом спросила я у Соланж. – Чего они все вынюхивают?

Соланж не успела ответить, потому что молодой человек внезапно открыл глаза, как будто его ткнули в бок чем-то острым.

И эти глаза были не светлыми, как у всех тех вампиров, которых мне приходилось видеть, а очень даже черными и враждебными.

ГЛАВА 3. Соланж

– Ты… с-смертный! – наконец-то с трудом произнесла я.

Я знала, что Люси нравится думать, будто все вампиры ужасно учтивы, но сама такой не была, и не только потому, что еще не стала вампиром в строгом смысле этого слова. Просто Люси относилась к тем, кто вышивает по бархату, а я – к тем, у кого на штанах сохнут комки гончарной глины. Я вытаращила глаза на парня. Он был охотником и работал на организацию, которая ставила своей целью уничтожить нас. Татуировка, изображавшая солнце, была достаточным тому доказательством, а еще выражение его лица: праведный гнев.

Просто великолепно.

– Я что-то не поняла, – прошептала Люси. – Кто это такой?

– Он не из наших, – шепнула я в ответ, не отводя от него глаз.

Не знаю, что я пыталась прочесть во взгляде пленника, но его выражение было сложным, что бы ни означало. Я слышала об одеколоне, которым пользуются охотники «Гелиос-Ра». Он копировал феромоны вампиров, заставляя потенциального врага терять бдительность. Мы упустили бы парня, если бы ему не пришлось столкнуться с моей матерью, а отец не потребовал бы так твердо, чтобы ему доставили кого-нибудь для допроса.

Николас вышел немного вперед, как всегда готовый защищать. Это ужасно раздражало. Ему не нравились разного рода сюрпризы и вопросы, на которые он не получал ответа, а тут перед нами было полным-полно и того и другого. Я всегда тренировалась наравне с ними, но ни один из моих твердолобых братьев так и не вбил себе в башку, что их сестрица вовсе не хрупкое и беззащитное существо.

В носу агента «Гелиос-Ра» обнаружились специальные черные затычки, а это означало, что он знает о нас гораздо больше, чем мы о нем.

Я протянула руку, выдернула их и спросила:

– Что ты здесь делал?

Я заметила, что он пытается сдерживать дыхание. Я могла бы сказать ему, что такая стратегия не будет работать долго.

Парень с вызовом уставился на меня и наконец-то ответил с резким выдохом:

– Следил.

– Дай-ка я угадаю, – с брезгливостью сказала я. – Следил за мной, такой распрекрасной. Ты сам не понимаешь почему, но просто должен быть рядом со мной, да?

Я уже всерьез начинала ненавидеть всю эту феромоновую фигню.

– Не совсем так. – Парень моргнул и почти улыбнулся.

Я тоже моргнула.

– Ох!.. – Черт побери, он выглядел куда более привлекательным, когда не казался подверженным моему сомнительному очарованию. – Так кто же тогда ты таков?

– «Гелиос-Ра», – коротко бросил он.

– Это мы уже поняли.

– Твое имя? – нахмурился папа.

– Кайран Блэк.

– С каких это пор «Гелиос-Ра» идет по нашему следу? Насколько я помню, у нас соглашение. Мы не едим людей, так что вы не беспокоите нас, а мы – вас.

Мама фыркнула. Она ненавидела соглашения и предпочитала драку, потому что куда лучше владела оружием, чем искусством переговоров, но мой папа обладал и практичностью, и предвидением. Он заключил это соглашение еще до того, как родился самый старший из моих братьев, полный решимости дать шанс своим детям. Отец не хотел, чтобы «Гелиос-Ра» выматывал нам душу и преследовал просто потому, что мы вампиры.

В конце концов, не все вампиры одинаково плохи или хороши, точно так же, как и обычные люди.

Но попробуйте сказать это «Гелиос-Ра»! Они только недавно наконец-то признали, что быть вампиром – это еще не причина к тому, чтобы погибнуть в то самое мгновение, как ты попался им на глаза. Да, в их кругу старые традиции умирают почти так же медленно, как и у нас.

Но ведь у нашей семьи всегда была хорошая репутация. Мы в основном пьем кровь животных, а человеческую используем только по согласию или же когда заболеваем и не можем без нее вылечиться. Если не удается ее добыть, достаточно бывает быстрого налета на банк крови. Мы никогда не представляли собой смертельной угрозы кому бы то ни было. Болезни преследовали наш род слишком много столетий назад, и каждое новое поколение рождалось здоровее предыдущего.

Конечно, умирать все равно нелегко, даже если ты знаешь, что вскоре проснешься. Еще труднее справляться с жаждой крови. Все-таки вряд ли кто-то из нас дошел бы до полного безумия даже в период обращения. Мне приходилось напоминать себе об этом каждый раз, когда я смотрела на календарь, убеждаясь в том, что мой заключительный день рождения все приближается и приближается.

Люси толкнула меня в бок и чуть слышно произнесла:

– У тебя слишком угрюмый вид. Ты снова думаешь об этом.

Я сосредоточилась на происходящем, не могла отвлечься от главного, погрузиться в жалость к себе… или слишком много думать о том, что вот этот самый агент «Гелиос-Ра» уж очень хорош собой, с темными глазами, сильными скулами.

– Все меняется, – сказал он. – Вам следовало бы это знать. Вы нарушили соглашение.

Мамины глаза угрожающе сузились.

– Прошу прощения? – произнесла она так осторожно, словно была мышкой, остановившейся рядом со спящим котом.

У-ух! Да, мама знала, что такое честь и благородство.

– Это серьезная ошибка, – вежливым гоном сказала Люси.

Как это ни забавно, однако она была куда более кровожадной, чем я. Из нее получился бы отличный вампир, не то, что из меня. Я бросила на нее быстрый взгляд.

– Что? – с невинным видом поинтересовалась Люси. – Он пришел за тобой, так что получил по заслугам.

Николас чуть повернул голову в нашу сторону и полюбопытствовал:

– Вы не против того, чтобы помолчать?

– Да-да, – проворчала Люси.

Мама подошла к агенту «Гелиос-Ра» так близко, что несчастный Кайран слегка вспотел и постарался не втягивать в себя воздух. Те феромоны, которые мы испускаем, желая отвлечь смертных, чтобы напиться их крови, и в сравнение не идут с теми, которые исходят от нас, когда мы разгневаны. Сейчас в теле Кайрана наверняка бушевала адреналиновая буря, он разрывался между желанием вступить в схватку и просто удрать. Я еще не ощущала этого, но скоро смогу все это чувствовать так же, как пузырьки шампанского на языке. Такая мысль меня совершенно не успокаивала.

– Так ты обвиняешь нас в том, что мы нарушили клятву?

Мамин голос был похож на битое стекло – сплошной блеск и опасность. Себастьян, стоявший рядом с ней, оскалился. Его клыки были убраны, но зубы все равно выглядели слишком острыми. Он мало разговаривал даже с нами, и молчание брата здорово пугало тех, кто его не знал.

– Это всем известно.

– Вот как?

– Дрейки, – презрительно произнес Кайран. – Я не стал бы доверять ни одному из вас.

Байрон, один из наших псов, зарычал.

Куинн улыбнулся и предложил:

– Дайте мне поговорить с ним.

В его улыбке всегда слегка отсвечивала жестокость. Папа вскинул руку. Куинн отступил, но всего на полшага.

– Мы не нарушали клятвы, – спокойно сказал отец.

– «Гелиос-Ра» говорят, что нарушили.

– Значит, «Гелиос-Ра» получили ложные сведения. Я не позволю, чтобы ваша организация подвергала опасности мою дочь.

Агент бросил на меня быстрый взгляд, но тут же отвел глаза.

– Если вы будете держать меня здесь, то уж точно нарушите клятву. – Он дышал ртом, как будто это могло помочь.

– Прежде всего, вот что, – заговорил папа шелковым голосом. – С того момента, как ты нарушил соглашение, явившись сюда, нам на самом деле незачем тревожиться из-за соблюдения всех этих правил.

Мама откровенно ухмыльнулась.

– Но я…

– Сколько тебе лет? – спросил папа.

– Восемнадцать.

– Они набирают все более и более молодых! – Папа покачал головой, явно ужаснувшись.

– Им же нужно проникать в старшие классы школ и в колледжи, чтобы шпионить за нами, – напомнил ему Себастьян.

– Я просто делаю свою работу, охраняю людей от чудовищ вроде вас.

– Люди вроде тебя – причина того, что моя тетя Руби больше вообще не выходит из дома, – рявкнула я.

Тетя Руби потеряла мужа и троих сыновей, убитых охотниками, и так до конца и не оправилась от своей утраты.

– Чудовища вроде вас – причина смерти моего отца. – Лицо Кайрана окаменело.

– О! А члены нашей семьи никогда не погибали от рук охотников или «Гелиос-Ра»? – резко возразила я, хотя мне и было очень неприятно то, что он потерял отца.

– Никакие они не чудовища, ты, фанатик! – вмешалась рассерженная Люси и вскочила на ноги, оттолкнув кресло – Это болезнь такая, ты, невежественная свинья! По-твоему, люди, больные диабетом или артритом, тоже чудовища?

Если бы секретность не была так важна для нас, Люси наверняка использовала бы свою теорию, чтобы объявить личный крестовый поход в нашу защиту.

– Это не одно и то же.

– Одно!

– Моему отцу разодрали горло.

Наступило молчание, потом папа нахмурился и сказал:

– Только хел-блары рвут людям горла, сынок.

– Вампир есть вампир, – упрямо произнес Кайран.

Люси покраснела.

– Зачем ты на самом деле явился сюда? – спросил папа, прежде чем она успела взорваться.

– Из-за премии, – сдержанно ответил агент «Гелиос-Ра».

Мама вдруг неестественно притихла. В ее глазах отразился свет.

– Что за премия?

– Премия… Вознаграждение за семью Дрейк.

Кто-то зарычал. В воздухе повисло такое напряжение, что я даже слегка удивилась тому, что нигде не вспыхнула искра и ничто не загорелось.

Папа подошел к телефону, стоявшему на столе, и начал отдавать приказы, не трудясь даже поздороваться:

– Удвойте патрули. Сообщите всем. Да, даже ей. И – совет.

Потом он достал из кармана сотовый, мрачно набрал чей-то номер, но заговорил так тихо, что я ничего не могла разобрать. Мой слух не был достаточно острым. Пока.

– Какого черта, что за премия? – резко спросил Себастьян.

– Не знаю.

Куинн не спеша подошел к Кайрану, наклонился над ним и заявил:

– Ты нам объяснишь.

Пленник слегка побледнел, попытался отвести глаза в сторону. Рука Куинна приблизилась к его горлу.

Кайран, похоже, едва не терял сознание, когда наконец заговорил:

– Об этом объявили сегодня вечером. – Он сильно вздрогнул, над его верхней губой выступили капельки пота.

– Это касается Соланж?

– Не знаю… – Кайран подавился, пытаясь сглотнуть, и повторил: – Не знаю. Я просто услышал, что будет какое-то вознаграждение, и захотел его получить.

Что-то в его тоне заставило меня подумать, что дело было не в самом вознаграждении, а в том, что это касалось именно нашей семьи.

Куинн отодвинулся и опустил руку.

– Целая организация, нападающая на пятнадцатилетнюю девочку – Он сплюнул. – Ублюдки.

– Мы защищаем невинных. – Кайран несколько раз судорожно вздохнул.

– Ты не в комиксе, идиот, – сварливо бросила Люси.

– Если вы намерены убить и меня, так кончайте с этим поскорее.

– Мы не пьем кровь таких, как ты. – Николас презрительно усмехнулся, стараясь говорить как можно более оскорбительным тоном.

– А ее кровь вы пьете? – Кайран кивнул в сторону Люси. – Вы сделали девчонку своей рабыней?

– Кого, Люси? – заржал Николас.

– Эй! – огрызнулась та. – Заткнись!

Я не была уверена, к кому именно она обратилась.

– Так мы ни к чему не придем, – спокойно сказал папа, который, как и Себастьян, редко выходил из себя. – Давайте-ка не отвлекаться на пустяки.

Он закрыл рот Кайрана черным платком, надежно завязал его, одобрительно кивнул, показал в сторону кухни и распорядился:

– Все туда. Быстро.

Наша кухня выглядела так же, как на любой другой ферме: огромный стол, деревянные стулья, шкафы, выкрашенные масляной краской, и чайник на плите. В углу стояла корзина, полная красных яблок и гранатов, и даже в холодильнике имелась кое-какая еда, в основном для меня и Люси, на тот случай, когда она у нас задерживалась. Подруга, кстати, уже наливала себе стакан клюквенного сока. Кровь хранилась в старом винном погребе, скрытая за толстыми стенами, запертая на три надежных засова, открываемые ключом, да еще и с сигнализацией, которая была неплохим нововведением. Поставили ее после того, как брат одной из девиц, брошенных Логаном, вломился к нам из-за того, что тот порвал с его сестрой. Охрана не остановила парня. Могло бы показаться весьма подозрительным, если бы на него налетели просто потому, что он без приглашения подошел к чьей-то двери. Зато его задержали собаки, еще до того, как подоспела мама. Незваный гость не смог пройти дальше холла. Нам просто повезло, что он не заглянул в кухню, где на столе стояла банка с кровью. Нечего и говорить, что после этого нам не слишком хотелось назначать свидания людям.

Теперь Куинн расхаживал возле этого самого стола, а Николас прислонился к стене, скрестив руки на груди. Остальные братья сели, хотя видно было, что они напряжены и готовы к мгновенному действию. Я подозрительно всматривалась в темные поля за окном. Ожил папин телефон.

Мама посмотрела на Люси и сказала:

– Нам нужно позвонить твоим родителям.

– Не нужно. – Люси поставила стакан на стол. – Они же на две недели уезжают в ашрам, вы забыли? – Над горизонтом показался краешек солнца. – Родители всегда отправляются в путь пораньше, чтобы увидеть, как солнце поднимается над озером.

– Да, конечно. – Мама вздохнула – Тогда ты останешься здесь.

– Правда? Но они же не за мной охотятся.

– Ты – часть этой семьи, юная леди, и твоя мама никогда не простит мне, если я оставлю тебя без защиты, особенно теперь – Завершением этой фразы был строгий взгляд, брошенный на Люси.

– Да, мэм.

Моя мама была единственным человеком на планете, который мог услышать от Люси столь кроткий ответ. Никто больше и не подозревал, что подруга на такое способна. Я упала в кресло рядом с ней и глотнула сока из ее стакана. Я старалась не думать о том, каково это будет – выпить вместо сока крови. У меня от этого сжимался желудок.

– Это просто недопустимо, – задымилась тетя Гиацинт. – У семьи Дрейк доброе честное имя. Они не имеют права поступать так. Мы состоим в совете!

– Давайте отправимся прямиком в штаб-квартиру «Гелиос-Ра», – мрачно предложил Куинн – Я вполне могу с этим разобраться.

– Да уж, как будто от твоего характера нам когда-то была польза, – фыркнул Логан.

– Полегче, братишка!

Они переругивались, пока мама не откашлялась и не заявила:

– Мальчики!..

Все замолчали, неохотно, но сразу. Папа отключил свой телефон. У его рта залегли морщины, которых я никогда прежде не видела.

– Этот парень прав. Действительно объявлено вознаграждение.

Мама выругалась и спросила:

– Но почему?

– Над этим следует подумать. Исчезли несколько человек, ходят разные бессмысленные слухи. Мне кое-что рассказали. – Он оперся о стол сжатыми кулаками – Я должен потребовать объяснений у Харта и леди Наташи.

– Наташа? – Тетя Гиацинт нахмурилась. – Умно ли это? Она изгнала всех нас.

– Знаю. – (Харт был главой всех «Гелиос– Ра» и отнюдь не поклонником леди Наташи.) – Пока мы не узнаем больше, никто не выйдет за границу наших владений в одиночку. А ты, Соланж, вообще останешься за стенами.

– Почему только я должна сидеть под домашним арестом? Это несправедливо!

– Соланж, ты прекрасно знаешь, что и почему.

– Я умею постоять за себя! – Я скрипнула зубами.

– Да, умеешь. Но тебе также отлично известно, что ты еще не вошла в полную силу.

– Но я прекрасно себя чувствую!

Я жутко устала повторять это снова и снова, чувствовала себя загнанной в ловушку, задыхалась! Я готова была отгрызть собственную лапу, как зверь, угодивший в капкан, если бы мне не дали больше свободы.