Текст книги "Нолд (СИ)"

Автор книги: Александр Железняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Глава 22

На вопрос, откуда узнал точное время, Нолд ответил:

– Кластер относительно недалеко оказался, так что смотался туда и снял информацию с систем видеонаблюдения окружающих кластеров, состоящих из кусков мегаполисов.

– Договаривались же без меня Пекло не изучать, – обиделся Босой, – если ты в своем состоянии вырубился бы, то все наши планы пошли бы прахом.

– А если я тут окочурюсь, то это что-то изменит? – удивился Нолд.

– Что делать будем? – изменил неприятную Босой, – перезагрузка чуть больше, чем через сутки, и если браться за дело самим, то в итоге будет слишком много вопросов и подозрений.

– Смотри на карту, – велел Нолд, – мимо кусков Воронежа, Пскова и Токио можно проскочить по малозаселённой местности почти до Керчи. Потом направо до Нью-Йорка и снова прямо, петляя, огибая куски мегаполисов, до реки. На реке есть маленький остров с тремя постройками и лодочным сараем. До этого места можно добраться на вертолёте; дальше, по легенде, на лодке добираешься до кластера, граничащего с искомым, и проводишь операцию. А на самом деле мы с тобой вырубаем всех жильцов шокером, пакуем груз и везём на остров, где вас подбирает вертолёт. В совокупности все условия задания будут выполнены, жемчуга наскребём, одолжив на базе, так что останется только ждать оплаты.

– В принципе – идея отличная, только карта нереально подробная, – ответил Босой, – так что я её перерисую: заштрихую все населённые пункты, пометив как смертельно опасную территорию, безлюдные участки обозначу как условно безопасные. Маршрут действительно условно проходим, даже если бы один пошёл, но Пекло – это Пекло: тут безопасный маршрут мгновенно может стать опасным. Так что, подстраховка будет?

– Естественно, – подтвердил Нолд, – по всему маршруту буду сопровождать, а впереди пущу разведку, при обнаружении развитых заражённых и прочих опасностей сообщу, и скорректируем курс на ходу.

– Согласен, – ответил Босой, – и отключился.

Перерисовка карты заняла пол ночи, но утром Босой уже стоял перед Комбатом, который, после того, как разлил по бокалам коньяк, поинтересовался:

– Ну, чем порадуешь, Босой?

– Вспомнил я участок с городком? – ответил тот, – по приметам вроде как тот самый.

– И? – подобрался Комбат.

– Готов, но договор при ментате, и нужно кое чем обеспечить.

Комбат утвердительно кивнул, соглашаясь с требованием, и спросил:

– Когда пойдёшь и что требуется?

– Нужен вертолёт и малошумное оружие из твоих закромов по моему выбору – ведь есть же в загашнике?

Комбат кивнул и уточнил:

– Сроки?

– Вылет максимум через восемь часов, иначе могу не успеть к перезагрузке кластера, – ответил Босой, – карта с предполагаемым маршрутом вот – пусть вертолётчики изучат. По маршруту: если что почувствую не то, – будем менять по ходу полёта. По прилёте вертолет садится и сразу улетает обратно, чтобы не собрать ко мне заражённых со всей округи, а через сутки возвращается. Не долетит один – посылайте следующий, или через двое суток я ухожу сам, и там уж как повезёт.

Комбат покивал, бросил «готовься» и вызвал сопровождающего. Когда Босой выходил, Комбат по телефону уже рычал на кого-то – военная машина Танкового резво набирала обороты для выполнения новой задачи.

Когда Босой дошел до оружейного магазина, Колобок его встречал, и на этот раз оказался куда как радушнее, чем обычно. Закрома, скрытые в глубине складского комплекса, впечатляли обилием представленного эксклюзива – никак, спецчасть эфэсбэшников какую потрошат.

Для ближнего боя выбор пал на ВСК-94 с патронами СП-6 как более пробивными, хоть траектория полёта пули у них более пологая, чем у СП-5. Снайперский огонь вести не планировал, но чисто на будущее для себя взял «Выхлоп» и патроны СЦ-130 ВПС, выгребя все, к видимому недовольству Колобка от такого грабежа. Повертел в руках ПСС и НРС-2 «Взмах», но брать не стал – если в схватке с развитым заражённым дело дошло до пистолета или ножа, то громкость выстрела уже не имеет никакого значения, в отличие от количества патронов в магазине, энергии и калибра пули.

На задворках нашёлся и стрелковый тир, где и пристрелял оружие на пятьдесят, сто, и сто пятьдесят метров – предельная для данного тира дистанция. Всё отобранное с помощью посыльного отнёс в гостиницу и занялся разборкой и чисткой оружия, сбором и подборкой снаряжения, попутно давая ценные указания Гробовщику и Уши́, которая сидела в комнате с недовольным видом.

– Уши́ – обратился к ней Босой, – как только Четвёртый вернётся, веди Гробовщика к знахарю, как бы тот ни упирался, и скажи, что в данном случае нужно что-то полезное, но не обязательно боевое. Говорю это всё на случай непредвиденной задержки, или если не вернёмся вовсе. Тогда так – с этого дня ждёте десять дней, потом делите наличность поровну, садитесь в БТР и езжайте куда хотите с ближайшим караваном.

Гробовщик нахмурился и сказал:

– Я без семьи не уйду.

– Ну, дело твоё, – ответил Босой, – тогда готовься ждать их и нашего возвращения вечно, потому что мертвецы даже в Улье не оживают, и я сомневаюсь, что второе пришествие это изменит, с учётом того, что здесь и первого-то, по-видимому, не было. Уши́ – проследи, чтобы, если что, Гроб вас в гроб не загнал своими закидонами. Садишь Четвёртого в БТР, и двигайте туда, где шанс прожить подольше отличен от нулевого. Если доживёте до того момента, как заматереете, тогда и об тех краях можно будет задумываться, а пока вы просто корм.

» Ладно, время дорого, обойдёмся без долгих прощаний», – сказал Босой, пожал руку Гробовщику и приобняв на прощанье Уши́, вышел из гостиницы к ожидающему посыльному. По лабиринту добравшись до герметичной вертолётной площадки, Босой забрался в солон, и после открытия крыши и взлёта наблюдал, как удаляется Танковый, а с ним тишина, покой и относительная безопасность.

– Километр левее, дальше снова прямо, – прокричал Босой в микрофон и напрягся в ожидании резкого манёвра, который последовал практически сразу, так как вертолётчики тоже были не прочь пожить подольше.

МИ-8 предстояло лететь за пределы радиуса действия, тем более не по прямой, так что, кроме дополнительных баков, и часть внутреннего пространства была приспособлена под ёмкости с топливом. Кроме того, запихнули надувную моторную лодку, ящики с боеприпасами к «Печенегу» и РПГ-7, в дополнение к двум носителям этого вооружения – мордоворотам с лицами, не обременёнными интеллектом. Этих навязали Босому для охраны места посадки, посильной помощи и просто в качестве живых свидетелей происходящего, если Босой вернётся из городка, – впрочем, и того, что не вернётся.

– Резко вправо на два километра, противозенитный манёвр, – проорал в микрофон Босой и успел заметить, как мимо пролетело дерево.

Пилоты прониклись, и дальнейший полёт превратился в кошмарные качели, переходящие в виражи после команд о смене курса. Уже в конце перелёта крик Нолда «осторожно, справа!» совпал с ударом в корпус вертолёта и матами пилотов в совокупности с расширяющейся дырой от когтей твари и глазом, заглядывающим в неё. Время замедлилось, энергия потекла в пулю, ствол ВСК-94 поймал цель, и выстрел угодил точно в тело твари. На третьем выстреле к веселью присоединился «Печенег»: короткой очередью сквозь корпус вертолёта сбив уже безжизненное тело вниз. К шуму винтов добавился свист воздуха сквозь прорехи, запах гари, а встревоженный голос пилота сообщил, что теряется горючее и падает мощность двигателя.

– Тварь из ниоткуда возникла и прыжком к вам прицепилась, – пояснил Нолд, – смесь кузнечика с богомолом. Вы дымите, и горючее вытекает, так что лечу над вами, зацепившись транспортным лучом, и, как могу, держу высоту. Тяните к острову, авось долетим.

– Пилот, сколько до острова? – проорал в микрофон Босой.

Ответ не порадовал:

– Километров пятьдесят по прямой, но там город по курсу, и мощность падает, – можем не перескочить, если там высотная застройка.

– Между домами проскочим, – прокричал Босой, но в ответ услышал:

– Управление слушается плохо, нас вверх подтягивает, и ручка с запаздыванием реагирует.

– Прямо лететь, не рыскать, на возможный обстрел с земли не реагировать, – дал совет Босой, – тянем до последнего, в случае аварийной посадки хватаете лодку и бегом к реке, а мы вас прикрываем.

Услышав подтверждение от пилотов, Босой повернул голову к бойцам: один в ответ на взгляд просто кивнул, другой в знак понимания поднял большой палец зажатой в кулак кисти вверх. Полёт выровнялся, но на душе от этого стало лишь тревожнее: соваться в город планов не было, а значит, и какие подлянки ждали впереди, было неизвестно.

Опасение оказалось не напрасным – когда вертолёт покинул территорию города, то имел весьма потрёпанный вид. Во-первых, кабина от удара булыжника частично лишилась остекления, во-вторых, корпус обзавёлся тремя здоровенными вмятинами, а изюминкой была труба, застрявшая в корпусе, – видимо, от дорожного знака. При этом в иллюминаторе были видны и другие летящие предметы, траектория которых оказалась не столь точна. Какие в вертолёте в это время стояли маты – трудно передать, не закончились они и за городом:

– ... ... ... , движок вот-вот сдохнет, не понимаю, как он вообще нас тянет, – сообщил пилот, – предлагаю сесть здесь. Если полетим дальше, то просто рухнем.

– Если сядем до реки, то шансов добраться до острова примерно пять процентов, и то только у меня – сообщил Босой, – у вас их примерно... ну точно меньше одного, так что представь, что нам помогают высшие силы Улья. В следующий раз хочу от тебя услышать, что мы достигли реки, не раньше.

В это же время Нолд отсчитывал оставшееся до реки расстояние, уменьшившееся с двадцати до пятнадцати километров и продолжающее стремительно сокращаться.

– Четырнадцать километров, недалеко от реки, правее по курсу, стая матёрых – сообщил Нолд, – вас слышат, волнуются, готовят снаряды, а один долговязый и прыгать удумал.

– Пилот – возьми чуть левее, пулемётчик – пошли, пострелять надо, – приказал Босой, – дави самого крупного и тех, у кого в лапах снаряды.

Тактические очки позволяли глазам не слезиться от набегающего воздуха, а вот вибрация здорово мешала целиться, но тем не менее, закрепившись у проема, пулемётчик открыл огонь по команде, как и отдававший команду Босой, заменивший ВСК-94 на «Выхлоп».

Выстрелы слились с матами пилота, сопровождавшими каждое попадание предметов в корпус вертолёта, – обстрел с земли удалось снизить, но не предотвратить. Стая промелькнула справа, ревя от ярости и полученных повреждений, вертолёт полетел над водной гладью, находящейся, как казалось, на расстоянии вытянутой руки, и уставший голос пилота в динамике сообщил:

– Всем пристегнуться и приготовиться к жёсткой посадке.

Едва успели пристегнуться, как произошёл удар, а в дверь и проломы полетели комья земли и дёрна. Вертолёт волокло и трясло ещё несколько ударов сердца, но потом произошла окончательная остановка, и он замер практически на боку. Наступила тишина, прерываемая лишь каким-то потрескиванием.

– Остановка конечная, трамвай дальше не идёт, просьба освободить вагоны, – раздался в наушнике голос Нолда, – у вас движок горит, так что срочно выволакивайтесь оттуда... а, нет, пена пошла; но всё равно вылезайте.

Видимо, эта идея не ему одному пришла в голову, так как в салон вылез один из членов экипажа и завозился с аппарелью, которую смог частично открыть, после чего тоже сказал:

– Прибыли.

– Бойцы – за мной, обеспечиваем охрану периметра; экипаж – выгрузкой займитесь, – скомандовал Босой.

Все пришли в движение, бойцы потрусили к аппарели, держа оружие наготове, замерев на выходе, разбежавшись по сторонам и залегли, прикрывая подходы. Выйдя за ними, Босой огляделся – сели на заливной луг, покрытый кочками, но в данный момент абсолютно сухой, недалеко от заросшего камышом берега. Дальше местность слегка повышалась, а за кустами и деревьями виднелись строения, от которых к месту падения приближался одинокий лотерейщик, которого Босой тут же завалил выстрелом в голову из ВСК. Больше движений не было и, видимо, не будет – остров представлял собой один кластер, и его скудная кормовая база не позволяла заражённым сильно развиться в промежуток времени между перезагрузками.

– Бойцы – охраняйте периметр, летуны – надувайте лодку и складывайте в неё все припасы, а я пока к жилью прогуляюсь, – велел Босой, – если махну рукой, тащите лодку к постройкам.

– Нолд, как обстановка? – отойдя на значительное расстояние, прошептал Босой.

– На острове пусто, но по берегам суетится Элита, – ответил тот, -нашумели сильно, так что все, кто пожаловал к перезагрузке военного городка, подтягиваются к берегу. В воду лезть, к счастью, желающих пока нет, но на несколько часов, до сумерек, лучше затаиться, а то, если заметят, – не отстанут. И мотором не тарахтеть в ту сторону, тем более по течению идти – замаскировать лодку ветками, весло обмотать тряпками и на цыпочках ползти километра три. Там встать на якорь и на флаере лететь к кластеру и готовиться к перезагрузке.

– Идея неплохая, но времени впритык, – ответил Босой и замахал рукой – дом к заселению пригоден, даже газ баллонный был, надо только холодильник в сарай отволочь, чтобы не пованивал, и запёкшуюся кровь песком засыпать.

Спустя несколько часов Босой молча смотрел в визоры, на которых отображалась редеющая стена тумана, и ждал развития событий. Нолд сказал его не отвлекать, так что пришлось вопросы оставить при себе. Также на экране были видны заражённые, в нетерпении ждущие приглашения к обеду, при этом некоторые из них периодически подходили вплотную к туману, буквально утыкаясь в него носом, но тут же с явным неудовольствием отходили в сторону. Примерно то же делали и микродроны Нолда, пока что бесславно гибнущие при пересечении границы и, как комары от дихлофоса, падающие на землю.

Если бы не то, что наступал едва ли не ключевой момент плана, такое расточительное отношение к невосполнимым в данных условиях ресурсам было бы недопустимо. Но то, что в случае фиаско следующая попытка могла и не наступить, или наступить не скоро, заставляло идти на крайние меры – слишком близко находились дома от края кластера, а нужный дом был уже во втором ряду, средний подъезд, с окнами на третьем этаже, выходящими на обратную сторону.

В этот момент что-то неуловимо изменилось – может быть, туман изменил свой цвет, или вот прямо сейчас сверкнул последний электрический всполох, но только и очередной микродрон остался цел, и очередной заражённый осмелился сунуть свой нос глубже за границу.

– Нолд? – не выдержав, окликнул того Босой, и события понеслись вскачь.

Стронулись с места заражённые, отметки носителей скакнули вперёд, как и изображение с их камер. Носители, сразу обогнав самых резвых заражённых и перескочив через обе пятиэтажки, вышли точно на нужные окна, транслируя изображение двора.

В окне показалась женщина, с обеспокоенным видом вслушиваясь в рёв, издаваемый глотками заражённых, – её внешность совпадала с изображением на фото, но, кроме неё, сканирование больше никого в квартире не выявило.

Босой обхватил голову руками и сказал:

– Никак к этим вывертам мультиверсума привыкнуть не могу – всегда при загрузке какие-то отличия. Может, она и не родила никого, а может, вообще не замужем – вот комбату сюрприз будет или повод отменить сделку. Ну что? Берём её одну, и пытаемся как ни будь договорится с Комбатом?

В этот момент женщина открыла форточку и, высунувшись, крикнула:

– Русик, а ну быстро домой!

Из песочницы на крик обернулся мальчик, лицо которого подсветилось зелёным, и в тот же момент осел без чувств, как и женщина в окне. Сначала, разбив телом окно, транспортный луч втащил во флаер женщину, а следом за ней и ребёнка, буквально из-под носа у самых резвых тварей.

– Ну и что дальше? – спросил Босой, кивая на бесчувственные тела, изломанными манекенами лежащих в салоне.

– Планы остаются прежние, – ответил Нолд, – сейчас тебя с добычей высажу в лодку, провожу до места, и ждём вертолёт.

– А если она обернётся? – сам себе задал вопрос Босой, но Нолд в ответ посоветовал:

– Возьми с собой стазис-бокс на всякий случай, на все вопросы ответишь, что его в Пекле нашел, пусть проверяют.

Босой задумчиво кивнул и, махнув на прощание рукой, был вытянут транспортным лучом из открывшейся двери, а вслед за ним и женщина с ребёнком.

Спустя чуть более суток, с удовольствием уплетая жареную картошку, Босой оглядел собравшихся на кухне людей.

Напротив него ребёнок и летуны ковырялись вилками в тарелках, при этом у летунов лица были хмурые, а аппетит отсутствовал напрочь, в отличие от пулемётчика, который сидел сбоку и ел за троих. Женщина молча сидела напротив него и к еде не притрагивалась, лишь смотрела настороженно, а слова Босого, разорвавшие гнетущую тишину, заставили её вздрогнуть:

– Думаю, всем уже стало понятно, что за нами не прилетят? – контрольный срок ожидания вышел три часа назад.

Дождавшись утвердительных кивков, Босой продолжил:

– Довести вас до Танкового у меня шансов меньше одного процента, хоть пешком, хоть на транспорте, а вот одному дойти шансов побольше будет. Так что вариант номер один – остаётесь на острове и надеетесь, что я доберусь туда живым и Комбат пошлёт кого-нибудь за вами.

– Не пошлёт, – прервал меня летун, – мы лучший экипаж из трёх, так что если мы не вернулись, то других гробить или не будут, или, что вряд ли, уже угробили.

– В таком случае жаль, что Танковый потерял своих лучших вертолётчиков и пару крепких бойцов, – ответил Босой, – вечно сидеть с вами на этом острове я не собираюсь, тем более что это не стаб и придётся постоянно быть в напряжении, ожидая перезагрузки. Так что, если дойду, то свою часть сделки выполню, и ваша судьба будет в руках Комбата, а если не дойду, то выживайте как знаете.

Все дружно помолчали, обдумывая нерадостные перспективы, и тот же летун спросил:

– Раз есть первый вариант, то есть как минимум и второй?

– Есть и второй, и третий, и так далее – масса самоубийственных вариантов, – усмехнулся Босой, – но лишь один из них имеет чёткий план реализации. Когда за ними ходил, – кивнул на женщину и ребёнка, – увидел на крыше небоскрёба вертолёт, внешне целый. Небоскрёб находится недалеко от реки, так что есть два самоубийственных варианта – перед перезагрузкой кластера бежим туда, и, если вертолёт исправен – улетаем, если неисправен – попадаем под перезагрузку. Или ждём перезагрузки и бежим наперегонки с монстрами в надежде, что вертолёт окажется на месте, так как от реки площадку не видно, и, если нет – попадём на обед заражённым. И ещё нюанс: шансов будет больше, если пойдём все вместе, потому что от небоскрёба безопаснее лететь сразу к Танковому.

На самом деле Нолд уже проверил вертолёт и посчитал его исправным, но без топлива, так что заполнил баки до пробки – лететь можно, а также проверен и очищен от посторонних предметов весь путь от реки до самого вертолёта, у которого даже двери приоткрыты, но остальным об этом знать не обязательно.

– Что за вертолёт? – спросил летун.

– С винтом, – пошутил Босой, хоть и прекрасно знал, что это Bell 407, – подплывём ближе, в снайперский прицел дам рассмотреть. Основной вопрос – какой бы он ни был, вы его поднять в воздух сможете за пять минут?

– Проверка занимает...

– К чёрту проверку, – прервал летуна Босой, – сразу запуск. И если летим, то в процессе проверите, а если нет, то мы трупы, – всё просто.

Глава 23

– Зависит от марки, но в пять минут уложимся; может, даже в три, если машина знакома, – ответил летун.

– Тогда выходим через час на обеих лодках, за это время надо предусмотреть всё, что можно предусмотреть.

Спустя три часа группа выбралась из лодки, и залегла у берега.

– Перезагрузка начнётся минут через десять – пятнадцать, все зараженные покинули территорию; путь свободен, – сообщил Нолд.

– Вроде кислятиной потянуло, – задумчиво повёл носом Босой, хотя ничего не почувствовал, и продолжил – ползём до дороги, потом по моей команде бежим, пригнувшись, до входа, а дальше как договорились: пулемётчик с даром выносливости хватает летуна, знакомого с моделью вертолёта, и бежит по лестнице, я тащу женщину, меняясь с гранатомётчиком, летуны тащат ребёнка. Всего тысячи полторы ступеней – легкота для иммунного. Двинулись.

Когда Босой увидел в дверном проёме небо, оно было основательно затянуто туманом, а до слуха донёсся шум раскручивающихся винтов. В салоне расселись буквально друг на друге, придавив себя сверху оружием и боеприпасами и дыша, как загнанные лошади. За окном сгущался туман, который не разгоняли даже вращающиеся винты вертолёта, и уже в нескольких десятках метров не было ничего видно, поэтому Босой проорал:

– Взлетаем и валим отсюда!

Резанувшее по глазам солнце вызвало бурные эмоции как в салоне, так и в кабине вертолёта: мы сделали это, и хоть впереди не одна сотня километров, наполненных опасностями, но у людей появилась надежда, а у двоих – и подтверждение того, что они попали в неведомый Улей. Через несколько минут вертолёт закачал сильный порыв ветра, а за спиной стали сгущаться тучи, прорезаемые первыми молниями, – собиралась гроза.

– Босой, прямо по курсу в трёх километрах стая, движется на северо-восток, вожак у них явно метатель, – сообщил Нолд.

– Летун, прими правее, – скомандовал Босой.

Так и летели зигзагами, уворачиваясь от обстрелов с земли, если до них доходило. Когда до Танкового осталось километров двадцать, Нолд сообщил о звуках артиллерийского обстрела, выстрелах танковых орудий, а чуть позже – о работе миномётов и крупнокалиберных пулемётов и о том, что стаб с северо-запада атакует орда своим южным крылом. Оценив диспозицию, дал команду летуну подлетать к стабу с юга, и когда приблизились достаточно для прямой видимости – взгляду открылась битва, впрочем, близящаяся к завершению, но от этого не менее впечатляющая.

Откуда-то из внутренних частей стаба по окружающему пространству, покрытому воронками и трупами заражённых и их ещё живых собратьев, непрерывно били миномёты; со стороны стаба с красноречивым названием Артиллерийский прилетали снаряды покрупнее. С закрытых огневых точек, расположенных на стенах, вели огонь крупнокалиберные пулемёты и изредка огнемёты, отгоняющие особо наглых заражённых от стены. Пространство под стеной было завалено искорёженными танками – перевёрнутыми, с оторванными башнями, катками и гусеницами, разбросанными элементами динамической защиты. Кроме уничтоженных, были и исправные, ведущие огонь. Стратегия обороны стала понятна, когда прекративший огонь танк стал сдавать назад, а часть плит стены пришла в движение и стала подниматься вверх, открывая вход в бокс. В то же время поднялся другой участок стены, из проёма выкатился другой танк и с ходу открыл огонь – так и происходило замещение вышедших из строя танков, а также пополнение боеприпасов уцелевшим.

На вызовы по рации долго не было ответа, но в конце концов с нами связались: было произведено опознание и указано место для посадки, после которой команду разделили – как понимаю, бойцов и летунов отправили затыкать дыры в обороне, а Босого, женщину и ребёнка, еле держащихся на ногах, оставили на месте, не удосужившись даже слово сказать. Пришлось Босому самому решать, что делать дальше, и единственное, что приходило в голову, – пойти в гостиницу, которая была достаточно укреплена, чтобы послужить защитой от случайно прорвавшихся матёрых заражённых.

– Привет, парни, Уши́, – как дела? – спросил Босой у скучающей, но при их приходе радостно оживившейся сидящей за столом команды и, проорав в сторону ресепшена «накормят тут трёх изголодавшихся путников?», – уселся за стол, указав семейству Комбата на соседний.

– Рад, что вернулся, – за всех ответил Гробовщик, – вижу, успешно слетал. А нас тут орда краем зацепила вскоре после того, как вы улетели, так что громыхает второй день непрерывно, а нам сказали не высовываться, чтобы на закуску не попасть, и не вмешиваться – без нас разберутся.

– Знахарь, я так понял, тоже дал от ворот поворот в связи с наплывом раненых? – поинтересовался Босой.

– Так и было, – подтвердила Уши́. – Как всё прошло?

– Вот так и выбрались, – закончил рассказ Босой, уплетая яичницу с салом и колбасой прямо из чугунной сковороды на деревянной подставке и запивая апельсиновым соком. – Раз стрельба прекратилась, значит, Комбат уже освободился, и можно закончить с ним дела и собираться покидать это гостеприимное место – ловить тут больше практически нечего. Готовьтесь, а пока – эй, уважаемый (обращаясь к мужичку за стойкой), сообщите Комбату, что мне надо с ним срочно встретиться.

Мужичок в ответ поднялся и, подойдя к столу, сказал с грустью:

– Для того, чтобы встретиться с Комбатом, не требуется предварительно договариваться, вот только нет желающих с ним встретиться добровольно.

– Ты, уважаемый, спеком обкололся, что ли? – зло спросил Босой, – проще выражайся: в чём загвоздка?

– Извините, траур у нас, вот на высокопарности и потянуло, – пояснил мужичек, – погиб Комбат, полез в танк и погиб в первые часы после атаки, до конца защищая стаб, – все граждане скорбят о гибели основателя и бессменного руководителя.

– Блин, чего его в атаку потянуло? – насупился Босой, – скучно стало, что ли?

– Да говорят, последние дни как не в себе был, – пояснил мужичек, – всё вертолёты куда-то рассылал, но когда все три так и не вернулись, заперся у себя; когда же по орде огонь открыли, то вывалился из кабинета и в танк полез. Поговаривают, что пьянющий был вусмерть, но остановить его не решились. А сражался геройски, как и погиб, – товарища вытаскивал, когда у танка башню и гусли Элитник оторвал.

– Ясно, спасибо за информацию, – сквозь зубы поблагодарил Босой, – где можно найти вашего ментата?

Проследив глазами за рукой мужичка, Босой подошел к стойке, и полистав справочник, через десять минут общения на повышенных тонах вернулся к столу.

Рассчитайте нас, мы покидаем ваш стаб сегодня, – зло заявил Босой, – Четвёртый и Патрон – готовьте БТР, Гробовщик – рассчитайся и своди комбатовских к ментату, по магазинам, закупи все необходимое – с нами поедут; Уши́ – теплее оденься, на броне поедешь вместе со мной, как радар дальнего действия. Сбор у Розы через час, – бесит меня этот стаб, бесит. И уже закрыв за собой дверь в комнату, прошептал:

– Нолд, сделка аннулирована из-за гибели заказчика, ментата уломать повесить долг на стаб не удалось, так что через час уходим в центр.

– Принял, – коротко ответил Нолд, и отключившись, задумался.

– Фокусник – выведи схему штаба, – попросил Нолд, – цель – вот этот кабинет, посылай взломщиков и два носителя с микродронами для контроля территории. Провести глубокое сканирование на предмет обнаружения электрической активности, скрытой проводки и полостей, камер и датчиков.

Нолд с детства считал воровство неприемлемым для себя действием на уровне инстинктов – то ли врождённая убеждённость, то ли воспитание, но вот такая особенность – даже яблоки из чужих садов не воровал. Такое же отношение у него было к грабежу и мошенничеству, но к мародёрству почему-то реакция отторжения была не такая острая, а жизнь в Содружестве свела эту реакцию к нулю – он не видел разницы между мародёрством и археологией.

Ещё жизнь в Содружестве в подкорку вбила чуть ли не святость договора или контракта, а тут был совершенно конкретный, не терпящий разночтений договор между Комбатом и Нолдом, при посредничестве Босого, и Нолд этот договор выполнил чётко и в срок. Смерть Комбата для него означала лишь то, что его имущество в размере оплаты является его по праву, но, к сожалению, только личное – глава клана не владел стабом, а лишь управлял и распоряжался общим имуществом в общих же интересах.

Так что для изъятия ценностей подходили только апартаменты и кабинет, с которого Нолд и решил начать, решив, что если в стабе всё-таки окажется белая жемчужина, то заставит владельца её подарить под протокол, что законами Содружества не запрещено, а со своей совестью он как-нибудь договорится.

Подступы к кабинету контролируют микродроны, сигнализация блокирована, шпионские дроны через вентиляцию проникли в кабинет, сняв решётку. Сканирование выявило скрытую нишу в комнате отдыха и сейф в кабинете, вскрытием которых и занялся. Да, это вам не кибернетические системы с автономными искинами и многоуровневым получением доступа, – вскрытие заняло пятнадцать секунд возни с чисто механическими кодовыми запорными механизмами.

И где мой жемчуг? – оглядев содержимое, спросил Нолд.

Жемчуга не обнаружилось, как и чего-либо ценного из того, что можно было бы подержать в руках и почувствовать вещь – одна бумага, но какая…

Скрытый шкаф был заполнен аккуратными папками, расставленными по алфавиту на полках, подписанных: 0-1, 1-2, 2-3, 3-5, 5-10, 10-15, более 15, причём чем меньше были цифры, тем больше было папок и тем тоньше они были. Папок же с большими цифрами было мало, и имели они разную толщину – от тонюсеньких до гигантских. Одну из них дрон открыл, и Нолд выпал из реальности – приключения, союзы, договора и их нарушение, предательство, интриги, любовь, пороки и ненависть в одной папке, притом, что описывались живые и уже неживые люди.

Нолд дал указание дрону сканировать все личные дела, собранные Комбатом на тех, с кем он или его стаб хоть мельком пересекался или хотя-бы слышал, велев начать со старожилов, проживших в Улье более пятнадцати лет, и перешёл ко второму дрону, вскрывшему сейф.

Тоже бумага, только немного другого профиля, – бухгалтерские книги, карта с временем и периодом перезагрузки кластеров, карта самих кластеров с указанием, где, что и в каких количествах находится, список личного состава, их дары, потраченный на них жемчуг и планируемые траты по месяцам. Больше сейф ничем не порадовал, но и полный расклад по стабу был весьма интересен, как и картотека. Возможно, что заинтересованные люди за эти сведения отдали бы даже белую жемчужину, но в данный момент обеспеченных покупателей на горизонте не было видно.

Ушли так же, как вошли, – через вентиляцию, убедившись, что всё лежит так же, как лежало до нашего посещения, даже пылью замаскировав следы ног дронов – есть у них и такая функция. В апартаменты даже не полезли – сканирование показало отсутствие скрытых ниш и схронов, как и вещей и предметов, исчезновение которых не вызовет вопросов и которые имеют достаточно малые размеры, чтобы пролезть в вентиляцию. Теперь придётся тащиться со скоростью улитки за Босым и гоп-компанией. И кстати, что там у нас про Босого пишут? Партнёрство – вещь полезная, но то, как тут относятся к договорам и партнёрам, заставляет быть начеку, чтобы из партнёра не превратиться в младшего партнёра, а там, глядишь, скатиться до статуса подчинённого или вообще расходного материала.