Текст книги "Евангелие от космонавта (СИ)"

Автор книги: Александр Владимиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Херувим, – произнес он у дверей каюты, – дышит в любой атмосфере, а может быть способен жить в вакууме. Мы бы хотели это узнать, но Ванесса не захотела сюда приезжать.

Почему Игорь Семенович назвал зверюшку – херувимом, Роберс понял, когда они вошли внутрь. Он просто замер в дверях.

– Смотри, как бы челюсть не отвалилась, – пошутил механик.

На вмонтированном в стену металлическом пруте, как на жердочке, сидело удивительное существо. Тело, если приглядеться смахивало на голову. Вот выступ посреди груди, как нос. Чуть повыше два глаза, как у совы, но сейчас они были закрыты. На голове хохолок. Внизу две пары лап, ими он и держался за перекладину, позади два крыла, белых как снег.

– Теперь понимаешь, почему херувим? – Поинтересовался Молодцов, понимая, что Роберс, наверное, давно хотел спросить, его об этом. – Перчиков обзывает его еще птицей "Говорун".

И херувим открыл глаза. Уставился на американца и что-то залепетал.

– Теперь понимаешь почему "Говорун"? – спросил Игорь Семенович.

Майкл кивнул. Когда-то он слышал уже от Перчикова это слово. Тогда он заставил его объяснить, что оно обозначает, и тот согласился. В тот раз Вадим назвал Роберса – "Говоруном" только за то, что тот много болтал. Это случилось, когда в обществе Молодцова они сообразили на троих.

– Потому, что он много говорит, – проговорил Роберс.

– Опаньки, а я об этом и не подумал!

Майкл удивленно посмотрел на Игоря Семеновича.

– Долго объяснять, – отмахнулся тот.

Роберс вдруг прислушался к голосу херувима, и ему вдруг показалось, что из его горла раздается человеческая речь. Он удивленно взглянул на Молодцова.

– Я тоже обратил на это, – сказал тот. – Вот и выходит: птица Говорун отличается умом и сообразительностью.

В каюту вошел Бережанов. Только что он лично проконтролировал разборку припасов, и вот теперь вернулся, чтобы поговорить с Роберсом.

– Ну, видишь, какую зверюшку тебе придется вести на "Солнечную"? – спросил он.

– Вижу. Ванесса прав. Тут нужен не медик, а космобиолог.

– Сам знаю. Но не хотелось уступать приоритет исследования Понтиашвилли.

То, что между двумя руководителями станции шло негласное состязание, Роберс уже понял. И если Бережанову удалось выхватить из обоймы специалистов, что были отправлены на планету, лучшего пилота, механика и электронщика, то грузину удалось урвать археологов и космобиолога по совместительству врача.

– Как в воду глядел, – произнес Валентин Петрович.

* * *

То, что произошло во время поездки венерохода к "Солнечной", Роберс помнил всю свою жизнь.

Дождь по-прежнему противно и нудно лил на Венере. Машина медленно ехала по проложенной, когда-то в прошлом венерианцами, дороге. На заднем сидении дремал Перчиков, рядом с ним клетка. В ней – херувим. Он, как и Вадим, казалось, будто спит. В этот раз дорога до "Солнечной" по времени была дольше. Не имея с собой напарника способного вести венероход, пока Майкл спит, Роберс иногда делал остановку, чтобы вздремнуть хотя бы полчасика. Но вскоре даже Перчиков не выдержал дороги.

– У меня уже ноги онемели, – проговорил жалобным голосом он, – я их отсидел уже. Мне бы немного пройтись.

– Хорошо, – согласился американец, – как только будет первая поляна, так сразу же сделаем остановку.

Роберс тоже понимал, что без прогулки, выдержать оставшуюся часть дороги было очень и очень трудно. Ведь даже приблизившись к станции, им еще придется с полчасика, а может и больше просидеть внутри венерохода.

Между тем впереди показался поворот. Майкл вспомнил, как в прошлый раз, они с Валентином Петровичем миновали это место. Отсюда до "Солнечной" было три часа.

– Сейчас свернем, – произнес американец, – и сможем минут тридцать побродить. Только уговор, – добавил он, – друг от друга не уходить.

– Не уйду. У тебя же полоса черная идет, не дай бог, что случится, – отшутился Вадим, – Бережанов мне голову оторвет.

Но оторвал ему голову не Валентин Петрович.

Выбрались наружу. Перчиков прихватил с собой херувима. Поставил клетку на почву и медленно стал прогуливаться около кустов, что росли вдоль трассы. Роберс сделал несколько приседаний. На всякий случай проверил, еще раз, заряжена ли винтовка, взглянул на Перчикова и тяжело вздохнул, электронщик не прихватил с собой АКМ.

Между тем Вадим углубился в заросли (правда, Майкл этого уже не видел, он так увлекся изучением камня, что нашел на дороге). Останавливался. Прикасался к стволам деревьев, пытаясь понять их структуру, но, не имея профессиональных навыков, разочарованно отводил руку в сторону. Присаживался, брал в руку почву и всматривался в нее.

Нападение на электронщика произошло неожиданно. Тут Роберс выкинул камень в сторону и заметил, что Перчиков куда-то пропал. Он кинулся в предполагаемом направлении, а когда уже дошел, до того места, откуда разглядел Вадима, над которым нависла чудовищно-огромная пасть "Flower-predatorа" переростка. Вскинул винтовку, но было уже поздно. Челюсти сомкнулись над головой русского. Тело не успело даже упасть, когда хищник откусил еще один кусок и тут Майкл выстрелил. Пуля разорвала пасть на кустки. Американец даже обрадовался, что зарядил в этот раз винтовку разрывными. Откинул М-16 на почву и бросился, выхватив мачете(18) к цветку. С размаху перерубил ствол. А затем в состоянии аффекта стал кромсать его на мелкие куски.

– Ублюдок, – прокричал он, – тварь.

Пришел в себя, когда от растения почти ни чего не осталось. Воткнул мачете в почву и склонился над телом Перчикова. Слезы подступили, еле удержался, чтобы не заплакать.

– Как во сне, – прошептал Майкл, – как во сне.

Встал. Прицепил нож к поясу. Вернулся за винтовкой. Направился к венероходу. Занес клетку с херувимом на борт. И только после этого, уже на машине подъехал к останкам Перчикова. Внес их в венероход и положил на белую материю, которая тут же пропиталась кровью.

Закрыл дверь в машину. Когда воздух Венеры сменился на земной, включил монитор и связался с Бережановым. В нескольких словах рассказал о случившемся.

– Венероход вести сможешь? – Поинтересовался Валентин Петрович, понимая в каком состоянии американец.

– Смогу.

– Тебе решать, куда вести тело Вадима. На "Солнечную" или на "Туманную".

– Я везу его на "Солнечную".

– Хорошо, я свяжусь с Понтиашвилли, и тебя встретят. Конец связи.

Экран монитора погас. Роберс включил двигатель, а херувим, молчавший до этого, вдруг залепетал, что-то непонятное.

– У, нелегкая, – проворчал Майкл, – еще ты на мою голову.

Венероход встретили на «Солнечной». Он не успел связаться с диспетчером станции, как тот сам вышел на связь и сообщил, что восточные ворота (а они как раз были перед машиной) готовы к приему. Когда та приблизилась к ним, они отъехали в сторону, пуская Роберса внутрь «Солнечной».

Несмотря на все усилие, но процедуру смены атмосферы не удалось бы ускорить. Пришлось ждать отведенное время. А когда на панели венерохода загорелась зеленая лампочка, в помещение вошли несколько человек. Среди них молодая девушка.

Майкл открыл дверь венерохода и впустил их внутрь. Врач, а девушка была доктором, склонилась над телом Вадима. Вдруг заплакала, взяв его руку, и произнесла:

– Семеныч, я здесь бессильна.

Санитар склонился над ней, по-отцовски положил руку на плече и произнес:

– Крепись Агнесса, крепись.

Тут он бросил взгляд на клетку.

– Вадиком займемся мы. Сейчас в морг при станции отвезем, а потом по истечению трех дней похороним. А ты вон лучше этим займись, – и он показал рукой в сторону херувима.

Глаза космобиолога на секунду вспыхнули огнем. Улыбка проскользнула на ее лице.

– Хорошо, – прошептала она. Затем вновь посмотрела на Перчикова, и простонала, – Вадик, на кого же ты меня оставил…

Двое санитар втащили в венероход носилки. Останки Вадима положили на них и вынесли. Ушла и Агнесса. Оставшийся в машине Семеныч, взглянул на американца и пояснил:

– Агнесса была девушкой Вадика. Собирались пожениться. И вот теперь такое несчастье… Первая смерть в космосе за последние девять лет.

– Девять лет? – переспросил Майкл.

– Девять. С тех самых пор, как оборвалась связь с Фобосом.

За Роберсом на «Солнечную» приехал венероход Бережанова. Тот отыскал Майкла в саду, где тот проводил вот уже целый день. Присел рядом с американцем на скамеечку и тихо произнес:

– Я, тебя понимаю Майкл. Представляю, что ты чувствуешь. Но в этом твоей вины нет.

– Я, знаю Валентин Петрович, знаю. Да вот только чувствую, что и моя косвенная вина в этой трагедии есть. Как-никак я не должен был терять Вадима из вида. К тому же этот сон, тот самый, что мне приснился, когда мы ехали к городу.

Бережанов кивнул, вспомнив какой сон припомнил Роберс. Кто же мог знать, что он окажется вещим.

– А ведь я, – продолжал американец, – был Перчикову жизнью обязан. Это он, а не кто-то другой прикрыл мою спину, когда на меня хундур кинулся. А я, видишь ли, не прикрыл. Поздно подошел. На пару секунд пораньше и разнес этот цветок в клочья.

– Вот вернемся на "Туманную", – проговорил Валентин Петрович, – пойдешь под полный контроль Ванессы…

– Я, не болен, – перебил его Роберс.

– А я и не утверждаю, что ты болен. Просто после такого, любой человек должен пройти психологическую реабилитацию. А уж потом слетаешь на Луну. Сам знаешь, какой медицинский центр построили? Специально для астронавтов и космонавтов. Правда не сейчас, а с первым кораблем, что прилетит на Венеру. А это в лучшем случае будет через полгода. Последний рейс, как раз вчера был.

Американец покосился на Бережанова. Но тот и не посмотрел в его сторону.

– Тебе этот кошмар еще не раз будет сниться. А мне пилот с больной психикой не нужен. Ты же, за жизни людей отвечаешь.

Роберс вдруг сообразил, что Валентин Петрович прав. Неся в душе ответственность за смерть Перчикова, он вдруг почувствовал, что стал замыкаться в себе.

– Ладно, ты еще посиди здесь, – проговорил Бережанов, – я знаешь ли хочу сходить и узнать, что это за зверюшка такая…

Он встал и направился к выходу из сада. Вдруг у дверей остановился и спросил:

– А не страшно тебе Майкл?

– Страшно? – переспросил американец.

– Так ведь тут же растения.

– А вы об этом. – Произнес Майкл, – Нет, не боюсь. Растения тут земные.

– Ну, как знаешь. А то иди в каюту, я когда поеду на "Туманную" за тобой зайду.

Бережанов ушел.

На «Туманную» Бережанов и Роберс прибыли через два дня. Несмотря на опасения, Майкл очень осторожно вел венероход. Только изредка он косился в сторону Семеныча, что сидел около небольшого цинкового гроба. Агнесса, сделала все возможное, чтобы привести останки Перчикова в порядок. Хотела сама ехать на похороны Вадима, что должны были состояться около «Туманной», но Понтиашвилли ее не отпустил, сославшись на то, что жизнь продолжается, а ей сейчас необходимо изучить этого самого «херувима». Майдан Ибрагимович почему-то считал, что летающее существо было ключом к загадке Венеры.

Лишь только в одном месте, Роберс попросил остановить венероход. Бережанов удивленно взглянул на него.

– Здесь погиб Вадим, – пояснил он.

Выбрались вдвоем: Майкл и Валентин Петрович. Оба с оружием в руках. Хотя правильнее сказать с АКМ наперевес шел Бережанов. У Роберса М-16 была за спиной. А в руках он держал букет из двух цветов, что были взяты из оранжерей Понтиашвилли.

– Когда уезжали, ко мне в каюту вошел Майдан Ибрагимович, – пояснил американец. – Девушка Вадика просила положить эти цветы на месте его гибели. А еще один букет, – добавил он, – на могилу.

Прошли несколько метров. Остановились.

– Сюда бы огнемет, – вдруг произнес Бережанов, показывая рукой на молодую поросль.

– Можно конечно, но не надо. – Роберс вдруг вспомнил слова Ванессы. – Они же не людоеды, а хищники. Один раз чуть я не стал ужином, в другой раз сожрали Перчикова. Да вот только это все не из-за того, что они хотели съесть именно нас. Просто мы с Вадимом оказались в ненужное время в ненужном месте. Пусть растут.

– Но…

– Главное, чтобы человек в этой дикой и не родной среде был все время на чеку.

Майкл приклонил колено и положил букет на сырую от дождя почву Венеры.

– Пусть живут, – повторил он.

Вернулись в венероход.

Хоронили Перчикова в нескольких сотнях метров от станции «Туманная». Пришли почти все, кроме тех, кто был сейчас в городе. Приехал Молодцов, он просто выпросил разрешение у Бережанова, простится с приятелем. Валентин Петрович и не возражал. Он уже давно подумывал вернуть механика на «Туманную», как считал космоисследователь, Игорь Семенович был больше необходим здесь, чем в покинутом городе.

У вновь образовавшейся могилы сначала выступил Бережанов. Говорил много, вспоминал прошлых космонавтов, что не вернулись из космоса на Землю. А так же просил, чтобы все, кто сейчас находился на планете – были внимательны. Вспомнил хорошим словом Вадима, поблагодарил его за ту работу, что он проделал в районе города.

Потом слово взял Молодцов. Игорь Семенович признался, что лучшего друга, он ни когда в своей жизни, ни на Земле, ни здесь на Венере он не встречал.

Последним выступал Роберс. Бережанов даже испугался, что дал тому слово. Майкл поблагодарил покойного, за то, что тот когда-то спас его от клыков хундура. Извинился, что не смог прийти к нему на выручку. Пообещал, что светлый образ того пронесет в сердце.

В конце дня, Ванесса и Майкл уединились в каюте доктора. Кто-то предположил, что те решили просто не скрывать свои отношения, но все объяснилось просто. Девушка начала сеансы психотерапии.

Их занятия прервал Молодцов, что постучался в дверь каюты. Ванесса впустила его. Игорь Семенович замер в дверях, переминаясь с ноги на ногу.

– Вот, не знаю, – промямлил он, – что с этим делать.

И Молодцов из-за спины извлек портрет Перчикова.

– То ли его на "Солнечную" отправить, то ли себе оставить…

– А может лучше в пресс-центре повесить. Сделать место памяти, – предложила девушка.

– Хорошо, – проговорил Игорь Семенович, – я поговорю с Бережановым.

Занавес.

Через три месяца прибыл челнок класса «Буран»(19). Майкл сидел у себя в каюте и собирал вещи. Он не услышал, как дверь открылась и вошла Ванесса. Она тихо подошла к нему и коснулась плеча. Роберс вздрогнул. Повернулся, и на его лице появилась улыбка.

– А, это ты, – молвил он, – я рад, что ты пришла меня проводить.

– Я буду без тебя скучать, – прошептала девушка, опуская голову на его плечо.

– Я, то же.

Они минут пять целовались. А потом она проводила его до переходного шлюза. Там простояли, молча пять минут. И тут Роберсу показалось, что они больше никогда не увидятся.

– Я обязательно вернусь, – прошептал он ей на ушко.

– А, куда ты денешься, – ответила она ему.

Он еще раз поцеловал ее. Затем подошел к Бережанову и Молодцову. Пожал им руки и повторил свою фразу уже для них.

– Только попробуй этого не сделать! – Сказал Валентин Петрович.

– Вот-вот, только попробуй не вернись, – пробормотал Игорь Семенович.

Пешочком дошел до челнока, но прежде чем войти в корабль бросил взгляд в сторону одинокой могилы космонавта. Мысленно простился с Перчиковым и вошел внутрь.

Обычная процедура и вот он уже сидел в кресле.

Вскоре челнок медленно стал подниматься в дождливое небо планеты.

Акт 2: Лунная соната Майкла Роберса

Интерлюдия.

Луна богата силою внушенья,

Вокруг нее всегда витает тайна.

Она нам вторит: "Жизнь есть отраженье,

Но этот призрак дышит не случайно".

Константин Бальмонт «Луна» (1899)

Лето 1969 года.

США. Центр управления полетами NASA

Четыре группы: «белая», «черная», «зеленая» и «бордовая» постоянно меняли друг друга, находились в помещении Центра управления полетами. Очень молодые люди, возраст которых колебался от двадцати пяти лет – тридцати пяти, следили за тем, как ракетоноситель Сатурн V вывел на земную орбиту очередной корабль серии «Аполлон». В этот раз миссия была куда более серьезной, чем обычно. Предстояло высадить на естественный спутник Земли – Луну, трех астронавтов: Нила Амстронга, Майкла Коллинза и Базза Олдрина(20).

Старт прошел без особых накладок, но все равно Джин Кранц (руководитель "белой" команды) волновался. Еще бы ему этого не делать. Вся информация по коррекции траекторий полета делалась на Земле, а на борту для определения курса по старинке использовали секстант.

Когда "Аполлон – 11" вышел на окололунную орбиту, а это произошло двадцатого числа, принявшая вахту "белая" команда, должна была сопровождать посадку на спутник. Если бы вдруг прозвучал сигнал отмены, ее тут же сменила "черная". К радости всех присутствующих этого не произошло. После отделения лунного модуля Армстронг и Олдрин начали торможение. И вот тут то и начались неприятности. Сначала компьютер выдал "ошибку 1202", а вслед за ней и "ошибку 1201".

– Срочно всем листать справочники, – заорал как резаный Джо Гэвин. – Я должен знать, что происходит.

Казалось, что обстановка в Центре управления полетами накалилась до предела. И тут руководитель группы программистов Джек Гарман выкрикнул:

– Все в порядке!

Он подбежал к Гэвину и стал объяснять ситуацию. На лице Джо появилась улыбка. Оказалось, компьютер был просто поставлен в тупик сигналами от двух радаров – посадочного и стыковочного.

– Мы можем это как-то обойти? – поинтересовался он у Гармана.

– Алгоритм компьютера позволяет это сделать.

– Так делайте это быстрее. Иначе мы потеряем контроль над ситуацией.

20 июля 1969 года.

Орбита Луны.

– Сажать корабль будем в полуавтоматическом режиме, – проговорил Армстронг, обращаясь к товарищам. – Автоматика будет контролировать тягу заданного темпа снижения, а мне придется подыскать место для посадки. Придется взять управление горизонтального движения.

Фраза заученная, но так сейчас необходимая. Майкл и Базз знают, что все идет по плану. Поэтому и не волнуются, следя за его действиями, помнят, что на тренировках эта операция проходила гладко. Вот только реальная жизнь не тренировка, и тут не знаешь, как все повернется. Плюс ко всему место пришлось искать долго. На невидимой стороне Луны, сажать не хотелось, кто знает, пойдет ли оттуда сигнал к Земле или нет? Поэтому пролетев над кратером, наконец нашли подходящий участок.

"Интересно, – подумал Нил, – а знают ли в ЦУПе, что они пролетели над кратером? Скорее нет. Могут только заметить, что расход топлива немного больше чем планировалось. Надеюсь, поймут, что это не тренажер".

Модуль медленно стал опускаться на лунный грунт. Сейчас, когда корабль коснулся поверхности, они должны были отдохнуть, выспаться, а уж потом выйти наружу. Но все поменялось в одночасье.

– Чего нам ждать босс, – вдруг произнес Коллинз. – Свяжись с Землей и сообщи, что мы собираемся выходить. Отдохнем с часок и выйдем.

Армстронг нажал кнопку на пульте управления и заговорил в микрофон.

– Земля. Земля. Это Аполлон – 11. Мы хотим отдохнуть чуток, а затем выйти наружу. Мы не можем спать, от нервного напряжения. Земля, Земля!

– Земля вас поняла Аполлон-11.

Армстронг опрокинулся на спинку кресла и произнес, прикрывая глаза:

– Я, свое дело сделал. Теперь все зависит он Центра управления полетами.

Сигнал пришел минут через тридцать.

– Аполлон – одиннадцать, – раздался знакомый голос, в котором астронавты узнали Брюса Маккэндлесса, того самого, кто был один из "переговорщиков", – это Земля. Выходите на Луну. Повторяю, выходите на Луну.

– Вот и хорошо, – произнес Нил, – а то у меня уже ноги отекли от постоянного сидения.

Астронавты надели шлемы.

– Базз, остаешься в модуле, а ты Майкл со мной.

Армстронг открыл люк и начал спускаться по трапу. Когда его нога коснулась поверхности Луны, он произнес:

– Это маленький шаг для человека, но огромный прыжок для всего человечества.

Того, что комментатор в ЦУПе заблокировал ногой выключатель переговоров Нил не знал. О том, что его речь транслировалась, он узнал позже, когда вернулся на Землю. Потом он прослушает ее на магнитной ленте, а сейчас им нужно было собрать образцы грунта, при этом не уходя далеко от ракеты.

Нил открыл контейнер, что притащил Коллинз и стал нагружать его первыми попавшимися камнями и пылью. Затем они вдвоем дотащили его до модуля и погрузили на борт.

Кто ж знал, что во время старта с Луны, Олдрин заденет и разобьет громоздким блоком обеспечения выключатель взлетного двигателя. Но, он это сделал, чем вызвал недовольство капитана.

– Придется производить взлет в ручную. – Пробормотал Армстронг, – интересно, где мы?

Он запросил данные в ЦУП, но оттуда пришел ответ, что определить их нахождение на луне очень сложно.

– Вот незадача, – проговорил Нил, – ну, что ж будем действовать на свой страх и риск. Не умирать же на этой чертовой луне, не ждать же когда к нам на выручку придут инопланетяне. Хотя откуда им здесь быть.

Запустил двигатели.

Луна. Год 2055.

Майкл Роберс вышел из люка «Шатла» и взглянул на Луноград.

1

Два космонавта одиноко брели среди кратеров.

У небольшой расщелины они остановились. Тот, что был в бледно-голубом скафандре, с двуглавым золотым орлом РФ на груди, показал на нее рукой и спросил:

– Что будем делать Миша?

– Прыгать Роза, прыгать, – ответил тот, что в белоснежном скафандре с американским флагом на рукаве.

Он оттолкнулся от лунной поверхности и прыгнул. Его русская напарница последовала за американцем. На другой стороне приземлились почти синхронно, если девушка и опоздала с прилунением, то всего, лишь на долю секунды.

– Мы с тобой летели, как птицы. Правда, Миша?

– Да, Роза. Как птицы.

Она называла его по-русски – просто Миша. Он ее – Розой. И ему это нравилось, не то, что привычное – Майкл.

А ведь ни Бережанов, ни Молодцов и даже не Перчиков никогда Майкла Роберса так не величали. Он для них был простым американцем, лучшим пилотом на Венере. Даже Ванесса, в которую Майкл считал, что был влюблен, не называла его так. Но долго ли продлиться все это. Ведь вскоре он должен будет покинуть спутник Земли. Вот только куда американец направится в этот раз, никто, даже он сам, пока не знал. Роберс хотел вернуться на Венеру, где больше полугода назад космоисследователям найден был заброшенный город, но, увы, это от него, ни капельки не зависело.

Сейчас на Луне, где он проходил терапевтическое лечение, Майкл ожидал, что с ним должны связаться. Кто это будет, это уже другой вопрос. Предприимчивый и веселый Валентин Петрович Бережанов, или сухой и черствый (таким его видел Роберс) полковник МкНил.

Но сейчас, пока они не вышли на связь, он предпочитал коротать свое время в обществе двадцати пятилетней медсестры – Розы Адашевой. Девушка проходила на Луне аспирантуру, после того, как год назад закончила Ярославскую Медицинскую академию.

Отношение между американцем и русской возникли спонтанно и даже из ничего. Она пришла ему делать прививку. Разговорились, и он пригласил девушку прогуляться по Луне. В первый раз удалились не далеко, просто обошли по периметру стеклянные купола Лунограда, связанные между собой такими же галереями. Затем спустили в кратер, над которым согласно легенде пролетел "Аполлон – 11", и вот теперь направились в Море Спокойствия. Вначале ехали на луноходе, потом пошли пешком.

И чем дальше от города уходила парочка, Роберс начал понимать, что даже сейчас, когда люди высадились на Венере, и вновь устремили свой взгляд в сторону Марса, Луна по-прежнему оставалась почти необитаемой. Даже Луноград не представлял собой того о чем мечтали писатели фантасты на заре космической эры. В стеклянном поселении из пяти куполов проживало всего пара сотен поселенцев, основная часть, которых составляли сотрудники научного центра и госпиталя. Для обычных туристов, что прилетали просто отдохнуть, существовала гостиница. Большим спросом она стала пользоваться только теперь, когда на Венере открыли город. Вспомнив рассказы Джорджа Адамски, которого до этого считали обычным шарлатаном, сюда хлынули археологи. А ведь тот утверждал, что на Луне лет сто назад существовал город.

Оглянувшись на расщелину, парочка отправилась дальше. Шли не спеша, до тех пор, пока не очутились перед еще одной пропастью. Она была немного больше первой.

– Мне не перепрыгнуть, – проговорила Роза, – я дальше не пойду.

Майкл ничего не ответил. Он подхватил девушку на руки. Здесь при росте сто шестьдесят сантиметров и весе сорок восемь килограммов, она почти ничего не весила.

– Тебе не тяжело, – пошутила девушка.

– Нет, конечно. Ты и так хрупкая, а тут еще в шесть раз легче.

У Майкла возникло вдруг желание взглянуть в ее глаза, но через затемненное стекло скафандра невозможно было разглядеть ее лицо.

Он перенес девушку через пропасть, точно так же прыгнув, как и в первый раз. Поставил ее на ноги и, подняв голову, вверх посмотрел на голубой диск Земли. Перевел взгляд на звезды, которые сейчас казались еще ярче.

– Ну, что до кратера? – поинтересовался Майкл.

Девушка посмотрела на пропасть.

– До кратера, так до кратера. Тем более вон смотри, видны уже его высокие края устремляющиеся вверх.

Они побрели вперед.

– Звездная пыль под сапогом, – пропела Роза.

– Что, это? – спросил Роберс.

– Песня. Она конечно не про космос, но эта фраза почему-то так и веет космической романтикой.

– Давай заберемся на вершину, – предложил вдруг Майкл, – постоим, полюбуемся Луной, Землей и звездами. Там на верху, мы будем еще ближе к своей родине. А затем… Затем мы вернемся в город.

– Давай, – согласилась Роза, и побежала, – ну, что ты стоишь, – прокричала она, – айда за мной.

Бег их был легким, а вот карабканье наоборот оказалось трудным, точно таким же, как и на Земле. Если там сила тяжести давила, то здесь ее отсутствие даже мешало.

"Вот было бы чудно увидеть летящего среди звезд херувима, – подумал Роберс, стоя на вершине, – кто бы мог подумать, что эти птицеподобные существа способны летать в космосе".

Один раз с ним на связь вышел Молодцов, сообщил, что космобиолог с "Солнечной" установила, что так называемый херувим способен летать среди звезд.

– Ну, точно птица Говорун, – добавил в конце сообщения Игорь Семенович. – Сейчас вот коллегия в составе Понтиашвилли, Яузы и Бережанова решают, как с ним поступить. Отправить на Землю или отпустить на волю.

– Я бы отпустил на волю, – вдруг произнес Роберс, – оно же в неволе умрет.

Передал ли его пожелание механик или нет, Майкл не знал.

Поэтому стоя на вершине, они вглядывались вдаль. Из-за отсутствия атмосферы, даже горизонт здесь был дальше. На западе, продвигаясь к полюсу Луны, двигался едва различимый караван луноходов. Чуть справа от него сияли купола города. На востоке еще один кратер, который как расщелину, тут Майкл задумался, перескочит нельзя.

– Как, ты думаешь, – спросила Роза, глядя вслед уходивших археологов, – они найдут город. О котором когда-то говорил твой соотечественник?

– Не знаю. Им бы найти, то, что оставил Армстронг, когда первый раз высадились на Луну, – проговорил ехидно, Роберс. Что-то в душе Майкл начал сомневаться, что это не была художественная инсценировка. Вера в то, что американцы были на спутнике Земли, пропала, когда он впервые увидел город на Венере.

– О да ты не патриот Миша, – проговорила на русском Роза.

Сомнение она развеяла, рассказав, что в начале двадцать первого века русские журналисты доказали, что флаг в космосе может качаться, словно он обдувается ветром.

"Женщины, уж больно они много знают", – подумал Роберс.

Он и так часто задумывался, а может быть между мужчиной и женщиной дружба?

Майкл взглянул на Розу и произнес:

– Нет, не может.

– Что не может? – спросила его Роза, услышав в наушниках его голос.

– Дружба между мужчиной и женщиной быть не может.

– С чего ты решил, что не может.

– Ну, мы разный смысл вкладываем в понятие дружбы, – проговорил он, и вспомнил Барбару. – Разный смысл.

– Какой же смысл? – проговорила Роза.

Тогда он рассказал историю одной проститутки, с которой познакомился на Манхеттене в возрасте шестнадцати лет. Поведал, что та подразумевала под дружбой.

– Ну и дурак ты Майкл, – усмехнулась Роза, – у проституток, друзей не бывает. Им нужны деньги. Они всегда останутся одиноки.

Роберс и сам понимал, что Роза была права. Мужикам от таких девиц нужно было только одно.

– Да и не все женщины придерживаются таких взглядов, как твоя знакомая. Нам хочется тепла, и человека на которого можно было бы положиться в тяжелой ситуации, – продолжила девушка, – а та девушка просто – дура.

Она снова посмотрела на горизонт и сказала:

– Может, уже вернемся Майкл.

– Возвращаемся, – проговорил он и попытался улыбнуться.

Парочка медленно спустилась с вершины, и побрела по пустынной поверхности. Снова были расщелины, через которые перелетали, как птицы. Потом они заметили свой луноход. Тот по-прежнему стоял одиноко в окружении кратеров, словно неизвестное животное, глядящее своими глазами-фарами на лунный песок.

Майкл открыл массивный люк машины, и они забрались внутрь. Заняли места в кабине. Роберс включил зажигание, и луноход тронулся, медленно ползя по поверхности.

– Ты что закончил, – спросила девушка, когда они выехали на прямую трассу, катя по своим следам, – какую академию, прежде чем улететь на Венеру?

Майкл обычно не любил вспоминать свою жизнь, уж больно в ней было много таинственного и загадочного. Большая часть, которой была на данный момент под запретом. Тема образования под этот запрет не попадала. Вряд ли ее интересовала школа и колледж, скорее всего академия, поэтому он лаконично по-военному ответил:

– Летная академия при НАСА, основанная в две тысячи двадцатом году. Нас учили сначала пилотажу на обычных самолетах, а уж потом допустили до управления Шатлом. Ну а ты откуда родом, не уж то из древнего города Ярославля?

– Нет, я родилась в Петербурге, мне надоела опека моей родни, и, я укатила учиться в Ярославль. А знаешь, я рада, что мой родной город в начале столетия не переименовали в Путинбург. Я, конечно, ничего не имею против него лично, но, то подхалимство, что возникло в начале столетия меня просто раздражает. Хорошо, что оно не переросло в культ личности, хотя уже было на самой черте.

– Мне как американцу, легко тебя понять, у нас аналогичное чуть не возникло с культом Буша. Знаешь, – вдруг проговорил Майкл, – в те годы с Землей непонятно, что творилось. Безумные правители. Террористы, Мировые кризисы. Глобализация.

Луноход тряхнуло. Где-то в стороне от их пути упал маленький метеорит. Эти тела, из-за отсутствия атмосферы, просто загрязняли поверхность Луны.

Как считал Майкл, если начнется метеоритный дождь, считай, что тебе не повезло. Погибнуть под градом камней не очень приятная перспектива.

Вскоре показались купола города, освещенные искусственным светом, они выделялись на черном фоне, окружавшем планету.

Невдалеке от него находился космопорт. Приспособленный для приема челноков класса "Буран" и "Шатл". Космические корабли серии "Арго" прилунится здесь, из-за своих размеров, просто не мог.