Текст книги "Украсть миллиард (СИ)"

Автор книги: Александр Тестов

Глава 13. Студент, велопрогулка и телефонный звонок…

Полжизни, прожитые «на неметчине», похоже, ничуть не повлияли на характер Марии Менкель, в девичестве, Смеловой. Я это почувствовал еще тогда, когда она меня прикрыла в полицейском участке: без слова, лишь мельком взглянув в мою сторону. Мгновенно просекла ситуацию и поступила так, как никогда не поступила бы добропорядочная немка – хладнокровно солгала представителю власти.

Сейчас ей тоже ничего не пришлось объяснять. Она закурила «суперлегкую» сигарету, стряхнула пепел в первую попавшуюся кружку и решительно сказала:

– Среди моих студентов того, кто мог бы сляпать бомбу «на коленке» нет. По уровню знаний это могли бы быть трое: Дитер Шайне, Клаус Штурмфогель и Гизелла Браун. Но Дитер трусоват, Клаус – немец до мозга костей и скорее укусит себя за локоть, чем даже перейдет улицу в неположенном месте. А Гизелла… Умная девочка, но ленива до крайности, таких не берут в террористы. Вернее, – усмехнулась Мария, – они сами не идут. Там же шевелиться надо.

– Меня интересует вот этот паренек, – сказал я, протягивая Маше телефон, на который Кролик мне скинул несколько фото нашего подозреваемого.

– Гюнтер? – поразилась Маша. Ее большие очки подпрыгнули на переносице, – Да никогда в жизни! Этот балбес и непроходимый сачок с амбициями Билла Гейтца, но без его мозгов, смог бы смастерить разве что хлеборезку, да и то лишь под дулом пистолета. И, кстати, она бы ничего не разрезала. У парня обе руки левые.

– А если бы кто-то другой дал ему бомбу? Он согласился бы пронести ее на борт самолета?

– За приличные деньги – запросто.

– Но значит…

– Ничего это не значит, – докурив, Маша загасила бычок в кружке и немедленно потянула из пачки вторую сигарету, – то, что произошло в самолете… это был ювелирный взрыв. Понимаете, направленный взрыв – это не просто высшая математика, это искусство. Наитие! Его нельзя просто тупо рассчитать ни на каком компьютере. Его нужно чувствовать кончиками пальцев, как хирург чувствует скальпель, музыкант – струну, как классный «медвежатник» чувствует сейф!

Мария раскраснелась, очки сползли на нос и синие глаза, не прикрытые броней толстенных стекол, засияли неземным светом, как очи Магдалены.

– Красивые сравнения, – усмехнулся я, – особенно последнее.

– «Красота – это взрыв!» – Мария взмахнула рукой, чуть не сбив собственные очки. Но тут же опомнилась, поправила их и снова попыталась превратиться во фрау Менкель. – Проблема в том, что есть лишь один человек, который мог бы придумать и подготовить ТАКОЙ взрыв. Струя огня под давлением пробила перегородку и повредила систему управления рулями. А должна была пробить топливный бак. Если бы это был другой самолет.

– Откуда вы знаете? – удивился я.

– Из газет, – хмыкнула Мария, – кресло, под которое террорист положил бомбу – ежу понятно, куда он целился, там же больше рядом нет ничего подходящего. Но – одна бутылка! Одна! Пол-литра. Ни одно вещество, известное на сегодняшний день, не может дать такой эффект при таком объеме. Даже галитропалион…

– Галитропалион? Никогда не слышал.

– Изобретение Манфреда пятилетней давности. За него он получил Нобелевку. Потрясающая вещь. Если бы она была у Бога, тот создал бы мир не за семь дней, а гораздо раньше. Но даже галитропалион этого не может.

Маша откинулась на высокой табуретке, скрестила ноги, обтянутые дорогим капроном и, опустив голову, задумчиво проговорила:

– И, все-таки, она вертится…

– Она рванула, хотели вы сказать?

– Именно, – тихо кивнула Маша, – она есть и она отнимает жизни… Понимаете, Крыса, мы, я и Манфред работали над тем, чтобы спасать людей. Засыпанных в шахте, попавших под лавину, замурованных в тоннеле, угодивших под завал… Везде, где нет возможности применить большой объем, но нужна сила и высокая точность. Мы работали ради жизни. Не ради смерти.

– Оппенгеймер тоже давал деньги не ради смерти, а ради безопасности родины, – заметил я, – среди истинных ученых мало злодеев. Процесс познания истины это страсть и, как любая страсть, он захватывает целиком и не терпит рядом с собой других страстей. Вопрос в другом. Если этой бомбы не могло существовать в природе – откуда, черт возьми, она взялась?

* * *

Я тихонько, стараясь лишний раз даже не шевелиться, сидел в «Пете» и, осторожно потягивая минералку маленькими глотками, боролся со сном. Плейер, купленный по случаю, играл старые хиты «Битлз». В самый раз, чтобы и не уснуть, и чрезмерно не вслушиваться.

Один раз мимо меня проехала полицейская машина. Я сполз на сиденье и прикинулся шлангом: в Мюнхене нельзя ночевать в машине, это слишком похоже на бродяжничество. И, вероятно, подрывает бизнес хозяев мотелей и кемпингов.

С водой же я осторожничал по самой простой причине: а куда потом, извиняюсь, сходить коня привязать? Нет, платных туалетов тут много, но ночью все они закрыты, а о том, чтобы сделать свои дела прямо на улице, нечего и думать. Немедленно загребут на общественные работы, и будешь ты этот обмоченный тротуар зубной щеткой драить.

Я смотрел на улочку, где, словно звезды, постепенно гасли далекие и близкие окна. Наступающая темнота надежно скрыла кованое кружево решеток. В голове невольно крутился последний разговор по телефону… Обалденный голос. Но холодный, словно целый поддон кубиков льда за шиворот. «Чтобы ты не делал глупостей…» Хорошо, моя радость, не буду. Тем более что требуется для этого сущая мелочь – стать совершенством. Ерунда! К утру управлюсь.

В голове вдруг само собой завертелось небольшой, но расходящейся воронкой: «Когда-нибудь ты войдешь в мою дверь… войдешь в мою дверь… Когда-нибудь ты увидишь меня… Я буду сидеть в кресле, в халате…» Усилием воли я локализовал воронку и отогнал музу, которая приперлась, как всегда, не вовремя. Вздорная женщина немного поколотила подошвой греческой сандалии в двери подсознания, потом насмешливо фыркнула и послушно растворилась, пообещав бросить меня навсегда. Я пожал плечами, отлично зная цену этого обещания. Ничего, вернется. Она всегда возвращается…

Утро подарило мне легкую, почти неощутимую усталость, зверский голод и желание обуть кроссовки и пробежать хотя бы три-четыре километра. Задавил и его. Вытянул перед собой руки, обагренные кровью новорожденного гедонизма. Ничего, не дрожали. Да и с чего бы? Сутки без сна для меня не проблема. Вторые тоже ничего, если есть кофе. А вот на третьи я свалюсь, хоть на гвозди, как йог. И не встану, даже если поднимать пинками. Да хоть стреляйте, пока не высплюсь.

Но столько ждать не понадобилось. Было примерно часов пять, или чуть больше, когда железная дверь подъезда приоткрылась, и на улочке появился Гюнтер Клепке, студент-балбес, у которого, как оказалось, была масса других талантов.

Я развлекался, пытаясь угадать, какая из стоящих тут машин может принадлежать студенту-террористу. С одной стороны небольшой и не слишком новый «Опель» самое оно, с другой, бабки у него наверняка есть, и немалые, так что может быть все что угодно, в том числе и «М5». Не ожидал я, что его вынесет на улицу так рано, машин не было, так что, начни я за ним следить, спалюсь на раз. Ну ладно, хотя бы номер погляжу, на будущее…

Действительность оказалась одновременно и сложнее и проще. Студент неторопливо подошел к одному из множества стоявших на парковке велосипедов, отстегнул замок, вскочил в седло и покатил в сторону проспекта вполне довольный жизнью.

А я от всей своей русско-молдавской души обложил себя убойными цыганскими матами. Пытаться следить за велосипедом на тачке – идиотизм. Даже если он сейчас меня не заметил – первая же пробка, (хотя какая пробка в такую рань? Ну не пробка, так что-нибудь еще… с моим-то везением…) и я его упустил.

Долго не думая, я выскочил, захлопнул дверцу и метнулся к парковке. Здесь стояла куча самых разных велосипедов на любой вкус. Причем большинство из них даже не были привязаны. На некоторых лежал слой пыли приличной толщины, что наводило на мысль, что в ближайшее время хозяева их не хватятся, если у них вообще есть хозяева.

Брошенные велосипеды тут время от времени подбирала полиция и, наскоро ополоснув их из шланга, продавала со специальных аукционов. А новые хозяева, приобретя их за гроши, при первой же возможности снова бросали и, как бы, не на тех же местах.

Забавный местный обычай сослужил мне отличную службу. Я оседлал один из явно брошенных велосипедов и приналег на педали, стараясь немного нагнать время, студент уже скрылся за поворотом.

Велосипед оказался тем, что нужно. Он был, практически, бесшумным, во всяком случае, студент, чьи уши были заняты ракушками плейера, меня не слышал. И не видел. Он беззаботно жал на педали, глядя только вперед, а я следовал за ним примерно в тридцати – сорока метрах, мечтая лишь об одном, чтобы у этого олуха не спустило колесо. Впрочем, разбросанных гвоздей тут не бывает. Город еще не проснулся. Мы летели по, практически, пустому проспекту мимо больших старинных домов со «слепыми» окнами. Одинокий полицейский проводил взглядом сперва, вероятно, Гюнтера, а потом меня, следующего за ним. Что он подумал – неизвестно, наверняка запомнил, но с этим я ничего поделать не мог. Что ж, парень не поднял тревоги – и ладно.

А студент, неожиданно для меня, снова свернул в переулок… Впрочем, я уже давно оставил мысль, что парень в такое несусветное время торопиться в Университет на дополнительные занятия по химии.

То, что случилось минутой позже, заставило меня прижаться к стене, пытаясь, подобно хамелеону, слиться с ландшафтом.

Прямо на бордюре стояла высокая блондинка в коротком пиджачке и такой же джинсовой юбке, при всем при этом у нее были такие ноги и такая грудь, что я бы не удивился, если бы встал «лежачий полицейский». Увидев Гюнтера, дева призывно замахала рукой, а я чуть не свалился с седла: это была она! Фальшивая Холли Купер, моя случайная, но очень близкая знакомая из Малмеди. Вот попёрло!

Наблюдая за этой сладкой парочкой дальше, я сообразил, в чем дело – красавица Холли, или как ее там, застряла как та лиса из анекдота, две «бехи» зажали с обоих сторон ее «косметичку на колесах».

Пока студент справлялся с ее бедой, я напряженно думал. И пришел к выводу что дело – труба. Без вариантов. Вряд ли они встретились тут совершенно случайно. На лицо «преступное сообщество, именуемое в дальнейшем шайкой». И что мне теперь с ними делать?

Меж тем студент вырулил на дорогу, Холли что-то чирикнула в благодарность и, похоже, пригласила студента продолжить путешествие вместе. Потому что тот вылез из машины и принялся старательно пристегивать своего двухколесного друга. И тут я понял, что со слежкой пора завязывать. Какими бы они не были дилетантами, но машина – не велосипед. Не касаясь такой мелочи, что она гораздо мощнее – у нее есть зеркало заднего вида… И если следить за велосипедом на тачке – идиотизм, то пытаться следить за тачкой на велосипеде – это… такого слова не было ни в одном из известных мне языков. Шеф, все пропало…

Я сдал назад за угол и присел на бордюр, пытаясь сообразить, что делать дальше. А, просидев минут пять, понял, что хочу: во-первых, в туалет, во-вторых, есть и, в-третьих, вернуть в паркинг брошенного «Петю», пока его никто не поцарапал. Все это сделать можно было лишь в одном месте Мюнхена, в «Баварской Советской Республике» у деда Василия. Кстати, бравые стражи порядка обещали помочь мне с легализацией. Хотя, какое удостоверение будет хуже и опаснее: та фальшивка, которую слепил я или та, которую обещали смастрячить они, я еще не решил. Ладно, на всякий случай пусть будут обе, дырки не пролежат, а сгодиться могут.

Дед хлопотал у кофеварки. Не смотря на ранний час, он был уже давно на ногах, бодр, весел и полон планов на будущее. В этот раз он провел меня на второй этаж в небольшую квартирку, пристроенную в аккурат над пивной и принял как русский – русского, на кухне. Пока я с аппетитом наворачивал вчерашнюю картошку с салом, дед Василий позвонил Маше и, оторвав ее от сладкого сна, выложил всю правду-матку о ее студенте-двоечнике. Поохав немного и подумав чуть дольше, Маша согласилась со мной, что полицию вмешивать рано, предъявить ей пока нечего. А вот интерпол – уже пора. Фотографий Гюнтера, заснятых камерами внешнего наблюдения и того факта, что он летел по фальшивым документам в том самом самолете, вполне достаточно, чтобы господа из интернациональной полиции обратили на него внимание.

– Еще доброе дело для поросенка сделаем, не придется сессию сдавать, – фыркнула Маша и положила трубку.

– По чуть-чуть? – подмигнул дед, – за Нашу победу, а?

– Так аппарат-то Маша не выкинула?

– Куда ей! Только грозится… Так как?

Я усмехнулся и покачал головой.

– Тогда чаю?

– Это можно.

В углу я заметил явно скучавшую шестиструнку.

– Разрешишь?

– А ты умеешь?

– Чего тут уметь-то? – удивился я, – ведь не орган.

Гитара признала меня сразу и отозвалась мягко и мелодично, словно кошка, которую неожиданно погладили. Самую малость подстроив струны, я попытался воспроизвести мелодию, которая пришла ко мне сегодня утром… Играть ее надо в соль-мажоре, однозначно. Итак: соль, си, ля, ре… как-то так. Получилось вроде бы неплохо: просто, немного иронично, даже слегка стебно и вместе с тем как-то очень искренне. Дед Василий внимательно слушал.

– А изобразить что-нибудь можешь? – он пошевелил пальцами в воздухе.

– Ну, Лондонский Симфонический оркестр навряд ли, – улыбнулся я, – А «что-нибудь» – запросто.

 
… Сижу в трусах на кухне в понедельник
И Штирлица смотрю в девятый раз.
А теща говорит, что я – бездельник.
Что лучше починил бы унитаз.
Когда-нибудь я руки поменяю
И починю что можно и нельзя…
А Мюллер, как и я, родился в мае.
А теща у меня, вообще, змея.
А завтра нужно снова на работу
Которая достала до зубов.
А в ФРГ летают самолеты
И ходит очень много поездов.
Когда-нибудь отсюда я слиняю.
Течение меняет и река…
И свой «Жигуль» на «Опель» поменяю,
«Не думай о секундах свысока».
Сижу в трусах, учу язык немецкий.
Самоучитель мне достал Вован.
Он знает, что в душе я не советский,
Но обещал молчать, как партизан.
Когда-нибудь я мозги поменяю,
И сделаюсь я хакером крутым.
Пока еще не знаю что взломаю,
Но стану ФРГ необходим.
Премьер-министр пригласит на кофе.
Подпишет визу собственной рукой.
Построю тихий домик в Дюссельдорфе,
И пусть в толчке копается другой.
…Пока менял я трубы к унитазу
И думал, как пошлю все это «на…»
Вся ФРГ накрылась медным тазом
И рухнула Берлинская стена.
 

Дед Василий еще хохотал, весело и от души, как может только русский человек, к которому в шесть утра приперлись нежданные гости… А у меня вдруг, без всякой видимой причины, испортилось настроение. Просто рухнуло вниз, как тяжелый свинцовый шарик. И в следующую секунду подал голос мобильник. Первый, который Кролик подарил мне в Голландии. Я посмотрел на определитель, улыбнулся, все еще стянутым лицом. Звонок был приятным, так что же это за бес ударил меня под ребра?

– Да, Джин, – сказал я, – рад слышать.

– Рет, они меня схватили и угрожают убить, если ты не выполнишь их условия, – выпалила девушка. Ее голос звенел от напряжения, злости и страха.

– Что? – я невольно подался вперед, – Джин, где ты, что с тобой?

В трубке что-то зашуршало, Джин сдавленно пискнула, словно ей сделали больно, и в телефоне зазвучал уже другой голос, мужской.

– Ты слышал?

– Слышал, – подтвердил я, чувствуя, как лицо каменеет, а руки начинают подрагивать от желания кого-нибудь придушить.

– Твоя подруга у нас, – продолжал голос, – и ее жизнь висит на волоске.

– Это я понял, – кивнул я, усилием воли заставив голос звучать ровно, – а по существу что-нибудь скажешь? Или еще не придумал?

– Ты дошутишься, что получишь по почте фотографию ее могилки. Чтобы знать, куда цветочки приносить…

– Тогда и номер по реестру не забудьте.

– Не понимаешь, – сообразил обладатель мужского голоса, – хорошо, слушай…

В трубке послышалось что-то, здорово похожее на звук пощечины. И больше ничего. Джин, если этот хам и впрямь ее ударил, не издала ни звука.

– Даю тебе пять минут, чтобы осознать ситуацию, – сказала трубка, – когда перезвоню, будь понятливее, иначе она умрет очень нехорошей смертью, и ты это услышишь в прямом эфире.

– Что – то случилось? – понял дед Василий, взглянув на мое лицо.

– Они похитили Джин.

Я упал лицом в ладони и на несколько секунд замер, как впавшая в анабиоз ящерица.

– Полиция? – негромко предложил дед, – здесь есть отличные парни, все понимают.

– Держу пари на миллиард, – сказал я, «выныривая» из паники, как водолаз из бассейна, – когда этот парень позвонит снова, то прикажет не впутывать полицию, иначе он будет резать ее на куски и снимать на камеру мобильника.

– Так может, имеет смысл позвонить сейчас?

Я покачал головой:

– Не хочу рисковать ее жизнью.

Мы немного помолчали.

– Сынок… Ты ведь понимаешь, что ее все равно не отпустят.

– Понимаю, – кивнул я.

– Значит, давай звонить?

Я разогнулся. Паника схлынула, как приливная волна, промыв извилины и словно впрыснув в кровь лошадиную дозу стимулятора.

– Звонить, – кивнул я, – только не в полицию.

Номер телефона, который дал мне Кролик «на самый крайний случай» был прямым, без всяких длинных кодов, поэтому я запомнил его легко. Похоже, связь шла через спутник. Кто мне ответит, и что я ему скажу? Но, раз Кролик сказал, что там помогут, значит – помогут. Я набрал его на втором телефоне, держа первый перед собой на случай, если у похитителей сдадут нервы и они позвонят раньше.

– Алло, – прозвучало в телефоне. Всего одно слово, но, услышав его, я вышел за пределы земной атмосферы быстрее, чем Гагарин.

– Это вы?

– Откуда у вас этот номер?

Вопросы прозвучали одновременно, но ее – чуть громче.

– Мне дал его Кролик. На «крайний случай», – в полном недоумении я посмотрел на деда Василия. Тот ответил вопросительным взглядом, – я понятия не имел, что вы знакомы…

– Стойте, – оборвала незнакомка, – мы говорим не о том. Вашего друга Кролика сейчас нет, и в ближайшие сутки он будет недосягаем. Но если вы позвонили по этому телефону, значит, случилось что-то серьезное. Говорите же!

– Мою знакомую, Джин Купер, похитили и угрожают убить, – выпалил я, – похитители только что связались со мной и дали пять минут, чтобы я осознал серьезность их угроз.

– Она точно у них?

– Я слышал ее голос.

Незнакомка размышляла меньше секунды:

– Мне нужен IP-адрес.

– И… что ты сможешь сделать, если его получишь?

– Все, – спокойно ответила она.

И в эту секунду зазвонил второй телефон.

– Слушаю, – бросил я.

– Надеюсь, внимательно, – спросил тот же голос. Номер, естественно, не определился.

– Говори.

– Нам не нужна твоя подруга. Нам нужен ты.

– Догадываюсь, – сквозь зубы бросил я, – вам меня покрошить мелко или крупно?

– Сами справимся, – хмыкнул голос, – Твоя задача – прийти самому, одному, через час. Излишне напоминать, что один звонок в полицию – и фройлен Купер умрет.

– Какие гарантии, что если я приду, вы ее отпустите?

– Гарантии? Честное слово международного террориста устроит?

– Нет.

– Тогда тебе придется обойтись без гарантий. Или готовить прочувствованную речь для похорон.

Я помолчал некоторое время.

– Куда нужно прийти?

– Запоминай, – произнес голос и, готов поклясться, в нем проскользнуло облегчение. Все-таки ни в чем они не были уверены. Но если так, то вполне возможно с ними сыграть…

– Никаких устных инструкций, – отрезал я, – я приезжий, плохо знаю Мюнхен и вообще Германию, довольно средне владею языком. Чтобы потом не оказалось, что я чего-то не понял или понял не так, ошибся, заблудился – все ваши инструкции вы оформите в письменном виде, приложите схему и отправите на мой е-мейл: [email protected]. На всякий случай повторяю по буквам: K – R – Y…

– Да понял я, – фыркнул голос.

– Дослушай, – нажал я, – и запиши. Жду письма, – и, продиктовав адрес, отключился первым.

Второй мобильник лежал на столе и помалкивал. Я поднял его и приложил к уху с некоторой опаской.

– Как?

– Все отлично, – ее волшебный голос снова заледенел и стал далеким и чужим, – на твой адрес вышла. Письмо… Ага, вот оно. Тебя приглашают на рандеву, минутку… это в пригороде. Тут довольно запутанная система организации адресов, похоже, это частная вилла. Рекомендую воспользоваться GPS-навигатором…

– Но, – от такой деловитости я слегка растерялся, – помощь будет? И как это будет организовано? Я уверен, что эти ублюдки отслеживают подступы к вилле, и малейшие признаки активности полиции или военных будут смертным приговором для Джин.

– И для тебя, – негромко напомнила она.

– А… ну да, и для меня, конечно, тоже. А это что-то меняет?

– Меняет, – призналась она. И, спустя несколько секунд, задумчиво добавила, – хотя и не должно.

Черт! Ну, кто бы знал, как мне смертельно не хочется умирать! Тем более, умирать немедленно, не имея ни минутки отсрочки. Как раз тогда, когда этот разговор стал по-настоящему интересным.

– Может быть, скажешь, как тебя зовут? – спросил я. Как с вышки в воду прыгнул, – на всякий случай. Вдруг не успею узнать…

– А это имеет значение? – уточнила она.

– Имеет, – с усмешкой признал я, – хотя и не должно.

– Друзья зовут меня Леди. Удачи, Крыса. И – ничего не бойся. У меня есть вся нужная информация.

– Верю, – кивнул я, поймав себя на мысли, что улыбаюсь как полный идиот. Аве, Леди. Идущий на смерть приветствует тебя, и очень надеется выжить. Если ты хотя бы в половину так же прекрасна, как твой голос, я – счастливейший из смертных.