Текст книги "Украсть миллиард (СИ)"
Автор книги: Александр Тестов
Соавторы: Татьяна Матуш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Глава 12. Русские в городе и не только…
– В самом деле, была такая, Баварская Советская Республика. Исторический факт, а история, она, как известно, наука почти точная… – Сухой старик, навскидку, лет семидесяти с хвостиком, опустился на круглый высокий табурет рядом со мной, аккуратно пристроив вторую ногу, которая почти не гнулась. Поймав мой быстрый взгляд, он совершенно спокойно пояснил: – Протез. Ноги у меня с Отечественной нет, на противопехотке подорвался. Отдельный лыжный батальон, слышал про такие?
– Нет, – смущенно признался я, – что у немцев, да финнов лыжники были, слышал. А что в советской армии воевали…
– Воевали, – кивнул старик, – и как воевали! Пять медалей у меня.
– Сколько ж тебе лет, отец? – вырвалось у меня, – я думал, семьдесят.
– Ошибся, – констатировал дед, довольно щурясь, – на целых двадцать четыре года промахнулся. Девяносто четыре мне. В сорок третьем призвали. От как.
В кафе, выглядевшем, кстати, как самая обычная немецкая пивная, только чуть менее опрятном, из-за раннего часа не было никого, и старый хозяин с удовольствием принял приглашение выпить с первым клиентом чаю и поболтать «за жизнь». На слова ветерана я только диву давался. Старику чуть не сотня лет, а он прямой ходит как струна. Да чтоб я так жил!
– До Берлина я не дошел. Только до Мюнхена, – тихо рассмеялся дед.
– А как ты тут оказался? В стане врага? – полюбопытствовал я.
– У немцев-то? Да какие они нам враги? Убежденной сволочи, тех, кого в Нюрнберге не довешали, сейчас почти не осталось. Вымерли естественным путем, как мамонты. А нынешние – отличные ребята. Ко мне часто заходят «ершика» дернуть. Говорят: русская водка плюс немецкое пиво – равно дружба народов! А оказался просто – внучка моя, Машка, замуж за немца вышла, познакомились по студенческому обмену. Она меня сюда и вызвала, сказала, у ее Иогана коммерческой жилки нет совсем, профукает отцово наследство. И точно, пивнушка-то загибалась. А при мне – ожила.
– Еще бы, – невольно фыркнул я, – с такой-то вывеской.
Вывеска и впрямь была еще та: русские слова, но написанные латиницей, да еще готическим шрифтом. И в качестве символа – вполне каноничный европейский дракон… в буденовке! Я как увидел, на тротуар сел и почти пять минут встать не мог, благо, они тут с шампунем вымыты.
– Когда в восемнадцатом году короли отсюда драпанули, Мюнхен и впрямь объявил себя Баварской Советской Республикой. Ненадолго, правда. Через месяц ее Веймарская республика, да части Фрайкора скушали.
– Никогда не слышал, – честно признался я.
– Да и тут не многие слышали… А в тридцать восьмом именно здесь сдали Гитлеру Чехословакию. Об этом сейчас тоже… не знают. Предпочитают не знать. Память у людей короткая.
– Ну и как тут живется?
– Да хорошо живется. Одно только плохо… – ветеран ехидно прищурился. – Утром встанешь, а немцы уже в городе. Эва, как!
Я шутку-юмора оценил и все же решил спросить еще:
– А по родине-то не тоскуешь?
– А чего по ней тосковать? – по-настоящему удивился дед, который представился мне Василием, по здешнему, без отчества, – я туда три-четыре раза в год езжу, на ярославщину-то… Супружница у меня там схоронена, за могилкой слежу. Конечно, надо бы и мне ближе к дому. Срок-то подходит, а ложиться лучше в свою землицу. Только пропадут тут без меня Иван-то с Марьей. Они – интеллектуалы, в университете преподают оба. Университет здесь знаменитый, тут сам Планк преподавал. Знаешь, поди, «постоянную Планка?»
– Это тот, который квант открыл? – сообразил я, – а что, внучка у тебя тоже физик?
– Тот самый. А Маша у меня не физик, у нее всегда душа больше к химии лежала.
И вот тут я второй раз чуть не сел на пол.
– Твоя внучка преподает химию в Университете? – переспросил я, боясь поверить в такое невероятное, просто сказочное везенье.
– Ну да, – с законной гордостью кивнул дед Василий, – профессор она, от как. Еще чаю? Тебе с сахаром, аль по-новому, с заменителем?
– Мне по-барабану, лишь бы байда побольше, да вода погорячее.
– А покушать? Хочешь, я тебе картошки сварю?
– В мундире?
– А и в мундире.
– Дед, может у тебя и огурчик соленый найдется?
– Я тебе скажу по секрету, у меня и сальцо есть, – сощурился он.
– Ну… Нет слов!
– Ты посиди, я быстро управлюсь. Мы сейчас с тобой такой обед забацаем! Оно, конечно, рановато для обеда, но рано не поздно, верно?
Ясен перец, такой натюрморт просто не мог обойтись без родимой, которая и в тени – сорок градусов. А дед Василий притащил даже не водку – настоящий самогон «со слезой». Зачем в Германии гнать самогон, когда тут отличной водки – хоть залейся, не понимаю. Загадочная русская душа… Слово за слово, за Россию, за Германию, за физику с химией, за Планка с Менделеевым, а заодно и за упокой души новопреставленного Фридриха Манфреда, по которому Машка сильно убивалась, говорила, дюже умный был мужик…
– Неси-ка пиво, дед Василий! На безрыбье – и «ерш» – рыба.
В общем, нахимичили мы так, что с физикой возникли серьезные проблемы. Земное тяготение, похоже, выросло раз в пять, а Земля завертелась со скоростью колеса гоночного болида. И первый посетитель «Республики» чуть не стал вторым новопреставленным, когда навстречу ему из полуоткрытых дверей вырвалась неприлично громкая мелодия, и два голоса, мимо нот, но вдохновенно выводившие под караоке: «А поле боя держится на танках. Взревут моторы и сверкнет броня. По грязи, по оврагам полустанков прорвут любую линию огня…»
* * *
– Ваше имя? – полицейский сержант подвинул к себе клавиатуру.
Стул был жесткий, как в любом полицейском участке, стены мрачно-коричневого колера, а еще тут было слишком много этих отличных парней, гарантов порядка и безопасности, в бежево-зеленой форме и в гражданском, настоящих ценителей прекрасного… Такой шедевр, как мои права, они оценили бы очень высоко. Лет на пять, не меньше. Поэтому показывать его нельзя ни в коем случае, решил я.
– Ваше имя? – терпеливо повторил полицейский.
– Дэниэл Крейг, – брякнул кто-то, сидевший в моей голове. Видимо, «ершик».
Полицейский не среагировал никак. То есть абсолютно.
– Профессия.
– Актер.
– В самом деле? – полицейский поднял глаза, – и в каком театре вы играете?
– Да не в театре он играет, темнота ты дремучая, – вставил свои пять копеек Дед Василий, которого, понятно, загребли вместе со мной, – он крутой парень, английский суперагент. Лицензия на убийство!
– В самом деле? Боюсь, в Германии ваша лицензия недействительна.
– Спасибо, что предупредили, – фыркнул я, – постараюсь никого не замочить.
– Послушай, Михаэль, – к сержанту шагнул молодой парень в гражданском костюме, – ты и в самом деле его не узнаешь?
– Кого я должен узнать? – поднял голову сержант.
– Да Джеймса Бонда-же! Агента 007.
Сержант поднял на меня внимательные темно-карие глаза. Я сидел тихо, как мышь под метлой, являя образец английского воспитания.
– Я никого не узнаю, пока мне не предъявят соответствующий документ. У вас есть водительские права, господин…
– Крейг, – подсказал я, – сожалею. Я, кажется, их потерял. Мы с господином Базилем несколько э-э-э… злоупотребили.
– Усы, лапы и хвост – вот его документы, – фыркнул дед, – тоже мне злоупотребили, всего по пол-литра на фейс. Так, размялись.
– Помолчи, Базиль, – скривился сержант, – если бы нам твою устойчивость к спиртному, Вторая Мировая могла закончиться по-другому. Не то, чтобы я об этом сожалел…
– Что русскому – здорово, то немцу – смерть, – хихикнул дед.
– Вы согласны подвергнуться дактилоскопии, господин Крейг? – парень в гражданском оседлал стул напротив, – вы ведь подвергались ей в Штатах? Мы сравним ваши отпечатки и выпишем временное удостоверение личности до тех пор, пока не найдется ваше.
Понятия не имею, брали ли отпечатки пальцев у настоящего Крейга в Штатах, но вот у меня в Иркутской тюрьме, определенно, брали. Черт! Надо было так влипнуть!
– Черт! Надо было ему так влипнуть?!
– Что я слышу? Ты ругаешься? И употребляешь слэнг?
– С кем поведешься, так тебе и надо.
– Но ведь ты сама санкционировала этот контакт.
– Откуда я могла знать, что они, вместо того, чтобы работать, напьются и начнут петь хором?
– Примочки органической жизни…
– Провались она!
– Аккуратнее со словами, Леди. Если этот парень хоть чуть-чуть не то, что нам нужно, то это вполне может случиться.
– Я не суеверна.
– Хм… Судя по тому, как ты прогрессируешь, и это тоже вполне может случиться.
– Типун тебе на язык.
– Принято. А по – существу? Что делать будем?
– Что-что… Выручать, конечно. Операция под угрозой срыва, действовать придется быстро. Надеюсь, межконтинентальная связь будет безупречна.
* * *
Женщине, которая влетела в участок со скоростью курьерского поезда, могло быть от тридцати до сорока. Встревоженное лицо, большие, похоже, довольно сильные очки, короткая стрижка, безупречный деловой костюм и папка, зажатая под мышкой.
– Михаэль, – крикнула она с порога, – что опять натворил мой дед?
– Добрый день, фрау Менкель, – флегматично кивнул сержант.
– О да, конечно, прости… Добрый день, – она буквально рухнула на стул перед конторкой, – моя машина была припаркована аж в Китае, я бежала бегом до поезда и едва успела! Что случилось?
– Напился. Пел песни… Ничего особенного. Мы его уже выпускаем. Штраф сорок евро, как обычно, фрау Менкель. Квитанция, пожалуйста.
Женщина повернулась всем корпусом к деду Василию.
– Ну, когда ты, наконец, повзрослеешь! – сказала она по-русски.
Бесстрашный военный лыжник, явно, струхнул и попытался втянуть голову в джемпер, как черепаха в панцирь.
– Фрау Менкель, вам можно задать вопрос? – спросил тот самый парень в гражданском, который минуту назад ошарашил меня новостью – отпечатки совпали!!! – откуда у вашего уважаемого деда такие знакомства?
`Женщина повернулась ко мне и минуту изучала, близоруко сощурив глаза.
– А, этот? Да, бог мой, у него половина Голливуда в приятелях, – отмахнулась женщина, – ничего удивительного. Марк Фостер консультировался у Манфреда… светлая ему память, как правильно взрывы ставить. У него ведь бзик – все взрывать, даже то, что по всем законам природы взорваться не должно!
– Простите, вы сказали, Марк Фостер? Режиссер «Кванта Милосердия»?
– Ну да, он самый, – женщина пожала плечами, явно не понимая, почему парень почти в шоке, – ему надо было лимузин с моста скинуть и в воздухе рвануть, да так, чтобы машина взорвалась, а мост уцелел. Мост у него в бюджет фильма не влезал… Дурацкая идея, но Манфред ему сделал взрыв, какой нужен. Так они после этого в «Республике» три дня «обмывали», – последнее слово она произнесла по-русски с явным отвращением, – у вас есть еще какие-нибудь вопросы, господин Хофф?
– Больше ни одного. Спасибо, фрау Менкель. Ваш дед свободен, – он повернулся ко мне, – вы тоже свободны, господин Крейг. Ваши документы будут готовы несколько позже. Отослать их на адрес господина Смелофф, или предпочитаете зайти за ними в участок?
– Перешлите, если это не трудно, – слишком ошарашенный, чтобы радоваться, я шагнул к выходу, все еще не веря в такой дикий финт ушами.
– Подождите! – приятный женский голос остановил меня уже почти в дверях. Я, внутренне холодея, обернулся. Ко мне спешила тоненькая девушка в форме и несла что-то, свернутое в рулон, – Вы не могли бы… – она, похоже смутилась.
– Не мо бы – что? – невольно улыбнулся я. Девушка покраснела еще больше и развернула свою ношу. Это оказалась большая афиша с последним вариантом «Казино Рояль» и моим чеканным профилем. Вернее, не совсем моим…
– Автограф, – пролепетала девушка и опустила голову.
– Да сколько угодно, – рассмеялся я и поперек афиши размашисто начертал по-английски, «Самому симпатичному полицейскому от 007».
Я вышел из участка как раз, чтобы попасть «на хвост» семейной сцены.
– Я разобью этот аппарат молотком и выкину на помойку, – горячилась Маша, – нет, я сделаю лучше! Я сдам его в Технологический Музей!
Я покрутил головой. Меня обступал старинный Мюнхен – город лишь самую малость младше Москвы: здания с невероятно красивой лепниной, небольшие арочные окошки с «итальянскими» рамами, и кованое кружево решеток, и статуи, как в близкой уже Италии… Тротуарная плитка вычищена не то, что до блеска – до скрипа. Самые старые здания закрыты анти-орнитологической сеткой, чтобы сохранить старинный облик. Красота – страшная сила.
Я стоял и любовался, непозволительно расслабившись, когда вдруг раздался сигнал мобильника. Я даже сразу не понял, что звонят мне, такого звонка я раньше не слышал. Лишь спустя несколько секунд сообразил – подал голос аппарат, загадочно подброшенный в машину.
– Слушаю вас, – сказал я, отчего-то здорово волнуясь.
– Вы уже на свободе? – спросила трубка. Голос был женским. И каким! Господь милосердный – словно мягким шелком по самым нежным местам… Я чуть не отключился прямо на тротуаре. Потребовалось время, чтобы сообразить, чего хочет незнакомка.
– Да, меня уже отпустили, – подтвердил я, – полагаю, вашими молитвами?
– Одними молитвами не обошлось.
– Догадываюсь. Но… чем вызвана такая забота обо мне?
– Другими словами, кто я и во что эта помощь вам обойдется? – спросила незнакомка. Только сейчас я заметил, что дивный голос звучал довольно прохладно.
– Ну да. Что вам от меня нужно?
– Для начала – чтобы вы перестали делать глупые ошибки.
Я опешил. Давненько не получал выговоров от учительниц. Даже мама давно на меня рукой махнула и переключилась на воспитание дочек.
– Да я вроде бы всего раз лоханулся…
– Четыре раза, – с бесстрастностью автомата повторила незнакомка с невероятным голосом и педантично перечислила: – в Дубае вы сели в машину к незнакомой девушке и в результате она вас отключила; в Малмеди вы доверились другой девушке, не проверив ее личность, и чуть не погибли на трассе. Вы позволили себя засечь по сигналу мобильного телефона, и попали в засаду…
– А сейчас я ухрюкался с дедом Василием и попал в участок, – договорил я, – понял, не дурак.
– Постарайтесь больше не отвлекаться и делайте то, зачем приехали.
– А вы в курсе, зачем я приехал? – глупо спросил я и тут же обругал себя за идиотизм. Конечно, она в курсе, коль скоро сумела вытащить из участка, да еще таким замысловатым способом: подменив в базе данных отпечатки пальцев, – Простите, – быстро исправился я.
Она немного помолчала, видно чего-то ждала. Похоже, не дождалась.
– Ищите студента, – сказала она, – вам помогут. Будут новости – свяжитесь со мной.
– Как? – быстро спросил я.
– По этому телефону. Сохраните его.
– Но ваш номер не определился!
– Естественно, – произнесла она тоном легкого превосходства, – нажмите семерку. Но не пытайтесь взломать телефон: ни сами, ни с помощью своих приятелей – хакеров. При первой же попытке он самоликвидируется.
– Понял, не дурак, – во второй раз повторил я, – но все же кто вы?
– Друг, – ответила незнакомка, вполне ожидаемо. И отключилась.
Я стоял дурак-дураком, хоть уши грей, сжимал в руке злополучный телефон, созерцая спины деда Василия и его внучки, и медленно обтекал. Потому что только сейчас до меня дошло: разговор шел по-русски!
…Нет, ну откуда она знала про моих «приятелей-хакеров»?
* * *
Анилиново-розовый «мини» с аэрографией «лепестки цветов» пытался выехать из кармана, немилосердно зажатый двумя «бэхами». Вообще-то, места для маневра хватало: сантиметров по двадцать в каждую сторону, вполне можно вырулить. Но не в этом случае.
– Похоже, пора придумывать новый знак: осторожно, за рулем блондинка, – пробормотала фрау Тальберг.
– Глаза не глядят на это чмо гламурное! – сквозь зубы процедила агент Колибри, – чтобы так тупить, двадцать лет учиться надо. И что «самый выдающийся ум современной Германии» нашел в этом… горюшке?
– Ну, может быть, она в постели не так тормозит? – глубокомысленно заметила Анна.
– Что же она должна вытворять в постели, чтобы компенсировать вот это?.. – ядовито поинтересовалась девушка.
Меж тем крупная и явно крашеная девица дернулась назад, потом вперед, царапнула «соседа», скрип, казалось, должен был разбудить всю узкую улочку, но не разбудил никого. Весь квартал по-прежнему предавался сладким утренним грезам. Она в раздражении попыталась распахнуть дверцу, но сделала это слишком резко, и снова поцарапала, на этот раз себя. Проявив чудеса ловкости, она выскользнула из «мини» как змея выползает из шкуры, которую давно пора сменить, и шагнула на тротуар.
– Опа! А как она там помещалась? – опешила агент Колибри.
– Вот это формы, – пробормотала более сдержанная Анна, – интересно, чем их надо поливать, чтобы отросли такие же?
– Силиконом! – выплюнула Колибри.
– Думаешь?
– Анна, ты всерьез считаешь, что пятый размер при такой талии – это естественно?
– Ну, есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашей женской консультации.
– Ты сегодня слишком великодушная, – агент Колибри неодобрительно покачала головой, – с чего бы это?
– Карлу лучше, – пояснила фрау Тальберг, – я набралась наглости и позвонила в больницу в одиннадцать вечера. И мне ответили: он пока без сознания, но состояние стабильное и прогноз, в целом, благоприятный.
– А-а… тогда прощаю, – Колибри пристальнее всмотрелась в блондинку в короткой джинсовой юбочке и жакете, не сходившемся на великолепной груди, и пробормотала, – и в самом деле, славная девочка.
Меж тем шоу продолжалась. Блондинка стояла на тротуаре и всматривалась в перспективу пустой улицы так, словно вот сейчас должна была разойтись ткань пространства и появиться Экзибет, который «прокачает» ее розовую тачку, превратив ее в монстр-трак. Но вместо него появился какой-то пацан на велосипеде. Он деловито давил педали, слушая плейер, и небольшой рюкзачок, видимо, с нетбуком, подпрыгивал за его спиной. Блондинка взмахнула рукой. Пацан остановился.
Анна откинулась на сиденье автомобиля. За городской квартирой Манфреда они следили по очереди, но ближе к ночи агент Колибри позвонила и сообщила, что нарисовалась ассистент и нынешняя любовница великого химика, Урсула Венс. Что она забыла в квартире шефа? Анна немедленно схватила велосипед и через десять минут была здесь. И вот они обе, отчаянно борясь со сном, в тесной машине тихо доходили уже больше десяти часов… когда фройлен Венс, наконец, решила появиться.
– Похоже, девушка нашла себе персонального спасателя, – пробормотала Анна.
– Похоже, где-то я его уже видела, – в тон ей прошептала напарница, – вот только не вспомню, где…
– Родина прикажет – вспомнишь. И не только это, – оптимистично заверила Анна.
Пацан аккуратно припарковал свой велосипед, не забыв пристегнуть, хотя улица по-прежнему была пуста, ободряюще улыбнулся девушке, забрался в «мини», сделав это гораздо ловчее хозяйки. И, буквально, за пять минут выехал с парковки, не задев даже зеркала рядом стоявших машин.
Совершив доброе дело дня, он собрался, было, выйти, но благодарная блондинка что-то прощебетала, парень секунду подумал, потом согласно кивнул и переместился на пассажирское сиденье. Пышногрудая Урсула Венс плюхнулась на водительское место и «мини» отчалил, весь в «пошлых розочках».
– На сколько отпустим? – деловито поинтересовалась Анна Тальберг, – метров на пятьдесят?
– Да хоть на сто пятьдесят, – пожала плечами агент Колибри, – теперь она никуда не денется, если что – через спутник отследим. А вот парень этот…
– Да он тут совершенно случайно, – отмахнулась Анна.
– Случайно можно наступить в собачье дерьмо, а не сесть в машину к пособнице террориста, – отрезала Колибри.
– В Мюнхене легче случайно сесть в машину в сторону Ирака, чем вляпаться в собачье дерьмо, – флегматично заметила Анна.
– Рада за вас, – фыркнула Колибри, – но маяк ему на велосипед все-таки поставь. Маяки еще есть, в программе резервных каналов навалом, почему бы не подстраховаться. Стереть его всегда успеем.
– Как скажешь, – Анна пожала плечами и уже приготовилась выйти, как вдруг Колибри резко дернула ее за руку.
– Ты что?
– Смотри! – Колибри показала подбородком на поворот, откуда выруливал такой же одинокий велосипедист.
– И что? – удивилась Анна, – мужик как мужик. Вполне, кстати, симпатичный.
– И этот симпатичный мужик следит за нашим спасателем…
– Да с чего ты взяла? Тут велосипедистов – прорва, даже старухи на великах ездят.
– Смотри дальше, сама увидишь, – агент Колибри демонстративно отвернулась, словно была настолько уверена в своих выводах, что ее совершенно не интересовало, каким образом они подтвердятся. Но хватило ее ненадолго. Уже через полсекунды она отбросила гонор и вцепилась взглядом в Крысу, которого потеряла еще в Бельгии.
