Текст книги "Годы гроз (СИ)"
Автор книги: Александр Ульянов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Глава четвертая: Подонки его величества
I
Америя, Кроунгард
Светлый зал
Трубы отзвучали, поклоны совершились. Вошедшие в Светлый зал феодалы Длани и Ясных холмов глядели на короля снизу вверх. Бесстрастные Щиты окружали трон из небесного камня. Перед ними, широко расставив ноги, стоял Фарегар, королевский камергер. Перед собой он держал высокий посох, увенчанный золотым ушастым филином, расправившим резные крылья. Филин считался в Америи символом уравновешенности и достоинства. Такой же был вышит на груди черного дублета Фарегара.
Камергер хранил торжественную осанку и выражение лица, а молчание государя затянулось. Он осторожно повернул голову, невзначай подумав, что старый владыка задремал прямо на троне, но нет. Эсмунд Первый просто молчал, оглядывая мутными глазами своих вассалов.
Наконец он провел рукой по седой бороде и произнес:
– Приветствую вас во дворце, мои верноподданные. Я рад, что вы немедленно явились на зов, когда страна нуждается в вас. Чужеземцы покушаются на самое святое – нашу независимость. Кальдийский король возомнил, что он может стать королем еще и здесь! Но этому не бывать. Вы, дети Америи, этого не допустите!
Рыцари и лорды согласно зашумели, зазвучали клятвы в вечной верности государству и роду Теаргонов.
– Для громких слов еще настанет время, – перебил их Эсмунд. – Сегодня оставайтесь на пир и переночуйте в замке. Завтра возвращайтесь к своим армиям и готовьте их к походу. Сколько людей они привели?
Фарегар не сразу понял, что вопрос обращен к нему. Отточенным движением он повернулся к государю лицом и начал отвечать, листая память, будто книгу:
– Граф Бедальд из Бедберга привел триста лучников и четырех рыцарей с оруженосцами. Граф Монн из Летней долины привел пятьдесят меченосцев и двадцать конных копейщиков. С ним прибыли три сына и две дочери, все они имеют честь зваться рыцарями, и привели с собой оруженосцев. Граф Дуальт…
– Довольно, – властно, но устало прервал король. – Кто-то привел больше, кто-то меньше, это не имеет значения. Вместе мы сила, но не по отдельности, – Эсмунд поднял костлявый кулак. – Не так ли, лорды и сиры? Сегодня мы собираем общее войско, дружину всей Америи. Так сколько?
– Одно мгновение, мой король…
Фарегар перелистал свою память. Ему всегда было удобно представлять ее, как книгу. Он даже прикрыл один глаз, чтобы лучше вообразить пустой лист, на котором он сложил все цифры.
– На сегодняшний день – три тысячи и шестьсот человек пехоты, две тысячи лучников, тысяча сто конных и двести два рыцаря, не считая оруженосцев и прислуги.
– Вот как. Вся Длань и Ясные холмы не выставили и десяти тысяч человек в момент, когда опасность угрожает самой короне, – сказал Эсмунд.
Повисло краткое молчание. Граф Монн, прозванный Летним Вепрем, сделал шаг вперед и поклонился. Его рыжая борода ложилась на огромное пузо. Государь едва заметно шевельнул пальцами – пусть говорит. Камергер ударил посохом об пол и назвал имя и титул лорда.
– Простите, что разочаровали, мой король, – басисто сказал Монн. – Но Годы гроз неумолимы. Людям нечего есть. В обоих моих деревнях умерло немало людей, включая взрослых мужчин. Ни один посев, кроме проклятой сурги, не выжил после ливней. Лично я ручаюсь, что не смогу выставить больше. Только если вручить оружие детям.
– Если понадобится, мы вооружим и детей, ведь враг собирается прийти прямо сюда! – хрипло воскликнул Эсмунд и закашлялся.
Летний Вепрь покорно ждал, когда король откашляется. Быстро утерев бороду рукавом, Законник продолжил:
– Не думайте, что я разочарован, милорды. Вы явились, и это главное. Есть люди, которые находят отговорки. Государство не забудет вашу верность.
С этими словами король встал. Фарегар поднял посох, и герольды затрубили в трубы. Он трижды ударил посохом о пол и на третий раз нажал на скрытую кнопку на рукояти. Золотой филин сложил свои крылья, что означало – прием закончен.
Пажи распахнули двери тронного зала. Кланяясь, феодалы отправились к выходу. Государь медленно, опираясь на локоть хранителя покоев, спустился по ступенькам и в окружении Щитов направился в покои. Два Щита остались охранять трон. Камергер встал между ними, выставив посох.
– Бедный государь, – сказал он. – Старость одолевает его все больше.
– Король полон сил, – отозвался один из рыцарей. – Где ты видел, чтоб восьмидесятилетний был так крепок духом?
– Дух – это все, что мы есть, говорили как-то на проповеди, – сказал Фарегар. – Но если тело умирает, крепость духа его не спасет.
Щиты ничего не ответили. Они всегда были немногословны.
– Неужели это всё, Йоэн? Такую армию я выставлю против Илларио? – ковыляя по коридору, спросил Эсмунд. За окнами завывали порывы ветра. Кольцо Вальдара утопало в тумане.
– Всего месяц прошел, государь, – ответил хранитель покоев.
– И большая часть тех, кто должен явиться, отказали мне или вовсе не ответили!
– Простите, мой король, но время-то и впрямь не лучшее. Настала осень. Урожай, какой бы он ни был, надо собрать. В Лотарии нашествие свинаров. Голод вокруг, дороги размыты…
– Хватит повторять их отговорки!
– …Ривергард весь затопило.
– Я знаю, мрак побери, знаю!
Йоэн распахнул перед королем дверь. Герда прошла вперед. Опасности в дворцовых коридорах не было, но Щит всегда идет впереди короля, чтобы в случае чего принять на себя удар.
– Единственный, кого я могу понять – герцог Данвель из Дримгарда. Проклятый мор!
«Алина. Где ты, дочка? Добралась ли до места? Надо было послушать тебя и отпустить еще весной – быть может, сейчас восток бы выставил войска».
Шаги раздавались эхом в коридорах. Слуги, встреченные на пути, низко кланялись, стражники, напротив, выпрямлялись и отдавали честь, дважды стукая кулаком по груди.
– Раньше мы плевали на зиму и воевали до победы. Сколько рыцарей я повел против Юминга, Йоэн?
– Не знаю, государь. Мне тогда было шесть лет.
– Я уже не помню. Но не меньше четырех тысяч, а пехоты было и вовсе не счесть. Отцы нынешних лордов не жаловались на дожди. Что случилось со страной?
«Или что-то случилось со мной? – продолжил Эсмунд про себя. – Может, никто уже не хочет подчиняться старому королю, и все только и ждут, когда я умру?»
Он передернул плечами и с помощью Йоэна стал подниматься по лестнице.
– Я устал ходить вверх-вниз. Надо перенести покои пониже.
– Я поищу подходящие комнаты, мой король.
– Почему они так поступают, Йоэн?
Хранитель ненадолго задумался.
– Вас прозвали Законником, государь. Но многие ваши законы пришлись не по душе знати, – сказал он. – Кто-то мелко мстит, найдя предлог. Кто-то надеется, что вы предложите денег или земель. Кто-то действительно боится зимы – она, по всем признакам, будет суровой. Ну а кто-то считает, что кальдийской заднице на этом троне будет лучше, чем вашей.
– Это правда? Кто?
Йоэн пожал плечами.
– Не знаю, государь, но такие всегда есть.
В просторной галерее, где находились покои королевской семьи, было прохладно и тихо. Потрескивали угли в жаровне. Эсмунд бросил взгляд на дверь Алининой опочивальни. Дочь всегда умела его утешать. Хотел бы он просто поговорить с ней сейчас. Может, стало бы не так уныло. На соседнюю дверь – Дагоберта – он даже не взглянул.
Йоэн снял с шеи тяжелый ключ и отворил перед королем дверь.
– Приготовь горячей воды, я хочу попарить ноги, – сказал Эсмунд, входя.
– Да, государь.
Хранитель отправился исполнять поручение, Щиты остались за дверью. Король уселся в кресло, корчась от боли в пояснице. Надо снова спросить того разогревающего масла с юмским перцем. Оно помогало хотя бы ненадолго.
Эсмунд сложил руки на подлокотники и уставился в беленый потолок. Хотел прикрыть глаза, но веки распахивались сами собой.
Он долго смотрел в пустоту, и такая же пустота царила в его сердце. Он сделал все, чтобы принести в страну мир и процветание. Сокрушил бандитов Юминга, подавил восстание в Вилонии и ввел столько новых законов, что жизнь Америи в корне изменилась. Уже мало осталось тех, кто помнит времена до войны с Дар-Минором, но тогда государство было другим. Элла Второй победил империю тьмы, но еще он любил казнить людей и сталкивал меж собой вассалов, пополняя казну через феодальные войны. А его дочь, Венценосная Шлюха, превратила столицу в бордель и едва не разорила корону.
Эсмунд вернул государство на путь процветания, восстановил военную мощь, улучшил жизнь простонародья, не слишком ущемляя при этом права знати. Почему никто этого не видит?
Осталось немного – перенести Святой Престол в Низарет. Может, тогда люди поймут, как много он сделал для них. Может, тогда он умрет спокойно, не чувствуя этой обиды на государство, которое поднял и взрастил, как больное дитя.
Раздался стук, и дверь неслышно отворилась. Эсмунд медленно опустил глаза и увидел пажа в короткой ливрее и белых штанах, обтягивающих естество. Король поморщился.
– Прежде чем ты что-то скажешь, я хочу отдать приказ.
– Конечно, ваше величество, – низко поклонился юноша.
– Отныне я запрещаю носить вам такие штаны. Ты понял? Чтобы со следующей недели все мои гонцы, и пажи, и остальные слуги перестали выпячивать яйца. Проклятая кальдийская мода!
Паж почему-то покраснел и снова низко поклонился.
– Как скажете, ваше величество.
Эсмунд вздохнул. Людям нравится все кальдийское, что тут поделать. Роскошная ткань, развратная одежда, духи, веера и прочие штуки. Все это началось при Венценосной Шлюхе, а Эсмунда, особенно в начале правления, заботило совсем другое. Теперь он доживает свои дни, окруженный чуждыми вещами.
– Что у тебя?
– На Кольце Вальдара беспорядки, ваше величество. Один монах поспорил с проповедником, который утверждал, что вы – враг Божий, раз держите в плену Великого Наместника. Люди заступились за того и другого, вспыхнула драка. Теперь в Пятом и Седьмом районах бунтуют. Требуют свободы ставленнику Божьему, прекращения войны, и хлеба. Люди сожгли бордель и убили священника.
– В борделе? Тогда поделом, – сказал король. – Пошел прочь, и не забудь, что я сказал про штаны!
Паж поклонился и поспешил исчезнуть, чуть не столкнувшись в проходе с Йоэном. Хранитель держал в руках таз кипятка, на плече висело полотенце.
– Ты слышал? Война еще не началась, а они уже требуют ее прекратить! И хлеба! Им мало, что я разрешил рыбачить в Скованном море?
– Людям всегда мало. Вы ничего не сделаете, государь?
– А что, ты думаешь, надо сделать? Приказать залить улицы кровью? Пускай стража Кольца разбирается. На крайний случай – на Длани стоит армия. Какая-никакая.
Согрев холодные ноги, Эсмунд расслабился и даже задремал. Неприятные мысли ушли дожидаться своего часа. Сквозь наступающий сон он услышал новый стук и осторожный кашель Йоэна.
– Что там? – не открывая глаз, недовольно спросил Эсмунд.
– Клювогорн с запада, ваше величество.
– Пусть принесут.
Слуга внес коричневую птицу с белыми плечами и большим желтым клювом. Йоэн усадил клювогорна на кресло напротив Эсмунда, и тот изогнул короткую шею, заглядывая королю в лицо.
– Говори.
– Приветствую, ваше величество, – из клюва раздался низкий мужской голос. – Вам передает послание Вигтор Фрамм, герцог Вестгарда и всех его земель. Опуская вежливость, перейду к самому важному. Кальдийцы вторглись в страну.
– Что?! – вскричал Законник, отчего клювогорн встрепенулся и замолчал. – Продолжай!
– Разведка доложила, что их ведет прославленный маршал Адричи. Говорят, их не меньше тридцати тысяч человек. Мы немедленно ждем помощи, мой король. Если Адричи двинется на Вестгард, крепость не устоит. Да хранит вас Бог. С поклоном и величайшим уважением, герцог Фрамм.
Эсмунд откинулся на стуле.
– Ты слышал, Йоэн?
– Да, государь.
– Значит, он заранее готовился. Я только собираю войска, и не могу их собрать, а он уже вошел в мои земли, – сжимая ноющий кулак, король посмотрел на окно, мокрое от дождя. – Проклятье. Приведи ко мне Фарегара. Я хочу еще раз отправить гонцов своим вассалам. И на сей раз я не буду просить. Я буду требовать.
II
Южная Лотария
Баргезар
Волчья стая осторожно подбиралась к Баргезару. Ночью они слышали битву, и теперь, когда все стихло, пришли узнать, чем она закончилась. В пасмурном небе кружили вороны – значит есть, чем поживиться.
Стая была большой – почти два десятка волков. Их вел коренастый вожак, за ним шли молодые самцы и самки – они порывались идти быстрее, но вожак не торопился. Кроме запаха крови и людского мяса, он чувствовал запах свинаров, чья плоть была не в новинку для лотарских волков. Но где есть мертвые свинары, там могут быть и живые. А одноглазый вожак по опыту знал, насколько они опасны.
В центре стаи топали белопузые волчата, без устали нюхая воздух. Еще бы – они впервые покинули родной лес, и ни разу не чуяли столько добычи сразу. Щенков окружали матерые волчицы, чей голод был так же свиреп, как и нрав.
Первые трупы, еще чуть теплые, принадлежали свинарам. Вожак позволил самкам насытиться, ради соблюдения традиции отведав немного мяса. Его вело вперед скорее любопытство, нежели голод.
Стая преодолела первый вал. Щенков оставили на гребне, под охраной матерей. Вожак повел молодых на следующий вал, подгоняя хриплым ворчанием. Чем дальше, тем больше становилось мертвецов, но все это были свинары. Только на вершине второго вала появились трупы людей.
Вожак обнюхал лицо мертвеца, слизнул холодную кровь и посмотрел вниз. Столько мертвых сразу он никогда не видел. Надо позволить стае насытиться еще свежим мясом, а потом уходить. Там, где много мертвых людей, скоро появляется много живых.
Стрела воткнулась в землю рядом с лапой. Волк вскинул голову, и в утреннем тумане увидел человека с оружием в руках. Волк зарычал, и подумал было напасть, но тут появились еще люди. Они закричали, и вожак сорвался с места, уводя стаю прочь.
– Треклятые волки, – Брон вручил солдату арбалет. – Поставьте, наконец, дозорных на стену! Только волков нам здесь не хватало. И пристрелите пару ворон, надоело их слушать!
Карканье не смолкало ни на мгновение. Птицы пировали на телах погибших, и прогонять их было бесполезно. Впрочем, по каким-то причинам большинство ворон предпочитали свинаров.
Во влажном воздухе пахло железом и гарью. С рассветом поле боя укрыл туман, будто саван, из которого тут и там вздымались мертвые тела и брошенное оружие. Живые ходили среди них, как призраки, собирая погибших товарищей и стаскивая на братский костер. В чем-то утро было страшнее ночи.
Рыжая девчонка, которую Брон прозвал Загадкой, в одиночестве сидела на траве, поджав босые ноги. Она, не отрываясь, глядела на мертвого пехотинца. Один его глаз был прикрыт, второй распахнут. Брон сел на корточки и опустил ему веки. Загадка всхлипнула и показала какие-то жесты.
– Чего?
Девочка показала на мертвого солдата, потом прижала руки к груди и сделала грустное лицо.
– Жаль его? Мне тоже.
Загадка кивнула.
– Ты бы обулась. Скоро нужно будет идти. Умеешь ездить верхом?
Она мотнула рыжими волосами.
– Ничего, научишься. Это не сложно.
Она показала на Брона, сжала кулак у груди и сморщилась, а после вопросительно повела подбородком.
– Что? Ты спрашиваешь, болит ли сердце? Нет, не болит. Так бывает, только когда… – Брон запнулся. Не нужно ей рассказывать. Он и так теперь от нее зависит. – Ночью, – сказал он. – Так бывает только ночью. В новолуние. И вообще, на кой тебе знать?!
Загадка вся сжалась от крика, а потом вдруг придвинулась к Брону и погладила по щеке. Брон вздрогнул и подскочил. Старые колени щелкнули от резкого подъема.
– Иди, – сказал он. – Найди себе обувь. И собери волосы. Простым нельзя ходить с распущенными. Ты будешь моей служанкой, поняла? Тебе надо выглядеть поопрятнее.
Она кивнула и направилась к пепелищу, оставшемуся от солдатских палаток. Брон смотрел ей вслед.
Что это за девчонка? Откуда она взялась? Как получилось, что ее кровь стала зельем, столь нужным ему?
Будь у нее язык, он бы заставил рассказать.
– Эй!
Загадка обернулась.
– Ты когда-нибудь умела говорить?
Девочка печально кивнула.
– Ладно, иди, – буркнул Брон. – Мы еще научимся понимать друг друга. Все равно ты никуда от меня не денешься.
Вопреки его ожиданиям, Загадка улыбнулась и вприпрыжку отправилась прочь, как будто обрадовалась тому, что услышала.
Сумасшедшая.
Брон повернулся и зашагал в другую сторону.
III
Кассандра смотрела на измятый шлем Дэнтона. Перед глазами туманилось от слез.
Почему он? Неужели Господь отвернулся от лучшего инквизитора Америи?
Не их ли общий грех тому виной?
Кассандра взяла тряпку, обмакнула в воду и стала протирать шлем. Там, где находился лоб Дэнтона, позолоченная сталь вогнулась и лопнула так же, как его череп. Подарок архиепископа не спас Молларда.
Внутри было еще больше крови, чем снаружи. Кассандра не верила, что все это кровь человека, которого она любила. Любила, несмотря на то что не могла, не должна была, а порой и не хотела – но все же любила.
Она не знала, что Дэнтон чувствует в ответ. Он никогда не говорил ей об этом, и спрашивать теперь бесполезно. Но ей хотелось думать, что он тоже любил ее. Хотя бы немного. Хотя бы иногда. Ей, которая никогда не знала мужской любви, а ощутила на себе лишь мужской гнев, этого было бы довольно.
Кассандра снова опустила тряпку в воду и продолжила мыть шлем. По старой америйской традиции с доспехов павших не стирали кровь. Значит, нужно было вычистить шлем до блеска.
Она повернулась и посмотрела на лежащего Дэнтона. Распухшее черно-синее лицо она едва могла узнать. Голову замотали бинтом. Сломанную руку укутали в лубок. Принцесса Алина обработала все раны инквизитора, но вряд ли он скоро придет в себя.
Тогда, у Низарета, он понадеялся, что дар принцессы не понадобится им.
Кассандра отложила шлем и села рядом с Дэнтоном. Дотронулась руками до шеи, в которую впивалась поцелуями за час до того, как случилась битва. Кожа пылала огнем. Кэс достала платок и стерла пот с изувеченного лица.
– Я люблю тебя, – прошептала она. – Я знаю, что нам не быть вместе. Ты инквизитор, а я твой рыцарь. Мы нарушаем обеты, но неужели поэтому?.. Разве Господь так жесток? Когда ты очнешься, давай отбросим все клятвы и уедем куда-нибудь…
На бесчувственного Дэнтона легла чья-то тень. Кэс узнала, кто это, не успев обернуться, и прервала свои тихие мольбы.
– Здравствуй, Бронвер.
– Как он? – прогудел низкий голос.
– Сам видишь, – повернулась Кассандра.
Брон провел пальцами по седым усам и покачал головой.
– Нам надо уходить отсюда, – сказал он.
– Куда ты торопишься?
– Я только что видел волков. Если мы не поторопимся, скоро сюда нагрянут волки другого рода – бандиты или кто похуже. Здесь опасно.
– И куда мы отправимся?
– Не знаю. На север. Нужно отыскать какой-нибудь замок или монастырь.
– Здесь нет замков, только деревни и руины, – сказала Кэс, сминая в руках платок.
– Я плохо знаю эти места, – признался Брон.
– Ближайший замок – Старый Утес, дом графа Бальдера. Он старый друг Дэнтона.
– Можешь мне не рассказывать, я знаком с Эллисом Бальдером, – Бронвер нахмурился. – Говорят, он мужеложец.
– Разве это важно сейчас?
– Да не очень. Сколько отсюда до Утеса?
– Дней десять.
– Мы не доедем. Вернее, мы-то сможем доехать…
Кассандра вскинула голову, и Брон отпрянул – должно быть, ее глаза полыхнули тьмой.
– Мы его не оставим, – отрезала Кэс.
– Хочешь, чтобы он умер в дороге?
– Пускай так.
– Но я не предлагаю его оставить.
– Даже так? Ты предлагаешь убить его? – Кассандра встала. – Неужели?
– Я хочу лишь избавить его от мучений, – Брон расправил широкие плечи.
– Все знают, что ты хотел стать инквизитором. И если он умрет, кого еще назначат?
– Ты так думаешь обо мне?! – Брон навис над ней, то ли наигранно, то ли вправду свирепея. – Думаешь, я готов убить его ради алого плаща?
– Очень на то похоже.
– Ложь! – взревел Брон ей в лицо. – Как сильно бы я ни хотел – я не нарушу свои клятвы!
Кассандра промолчала.
– В отличии от него, – Бронвер кивнул на Дэнтона. – Он добился звания интригами и хитростью. По-честному я должен быть инквизитором.
– Только потому, что состарился на службе?
– Может, и поэтому. А может потому, что я верен своим обетам. А как насчет вас? Кому вы молитесь наедине, Кэсси?
– Замолчи, – процедила она, чувствуя, как заливается краской.
Брон дернул себя за ус.
– Даже если мы повезем его. Даже если он выживет. Думаешь, он сможет снова быть инквизитором? У него голова разбита. Мозги наружу, Кэсси.
– Не называй меня так!
Брон резко выдохнул и направился прочь. Уже выходя из палатки, он вдруг остановился и обернулся.
– Если он очнется, можете отказаться от обетов и уехать куда пожелаете. Ты знаешь, что придется сделать, если захочешь выйти из инквизиции. Моллард точно знает.
