Текст книги "Годы гроз (СИ)"
Автор книги: Александр Ульянов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
VI
Сколько-то времени после битвы у башни
Коррин очнулся от громкого скрипа, такого противного, что заныли зубы. В глаза ударил свет факела. Заслонившись, он приподнялся, пытаясь понять, что происходит.
Потом он все вспомнил. Южная башня. Схватка. Законник.
– Кушать хочешь? – раздался мягкий мужской голос.
– Я… я… я в темнице? – спросил Коррин. Голос едва повиновался ему.
– Ну да, – пухлый тюремщик вставил факел в кольцо на стене.
Коррин огляделся по сторонам. Он лежал на тонкой подстилке из соломы, вокруг были узкие стены, покрытые плесенью и какими-то рисунками. В углу стояло ведро. Окна не было, даже зарешеченного.
– Кушай, – тюремщик протянул ему щербатую деревянную миску.
Кор осторожно взял, но та оказалась такой тяжелой для него и горячей, что он сразу уронил миску. Серая сурговая каша вылилась на пол.
– Ты чего?! – как-то обиженно воскликнул тюремщик. – Совсем сил нет?
Коррин покачал головой и посмотрел на свои раны. Их перевязали, и повязки были чистыми. Хоть заразы можно не бояться. Но что ждет его и остальных?
Король лишил их рыцарства и даже фамилий. Они теперь простолюдины, опозоренные, никому не нужные.
Толстый тюремщик подобрал миску.
– Как тебя зовут? – спросил Коррин.
– Ромашка.
– Как цветок?
– Ну да. Папаша как увидел, что волосы белые, так меня и назвал, а потом ушел, – Ромашка, хрюкнув, хохотнул. – Матушка с каким-то лотарцем развлекалась, и меня нагуляла.
Коррин посмотрел на разлитую кашу. Есть совсем не хотелось.
– Сколько дней прошло?
– С Битвы подонков? Два.
Битва подонков. Значит, вот как прозвали их героическую вылазку. Сцену с таким названием вряд ли выложат в Аллее славы.
– Нас казнят?
– Не знаю, – Ромашка пожал плечами и вздохнул. – Каши нету больше, могу хлеба принести. Он правда черствый, больше не сухарь похож.
– Не надо.
– А воды?
Коррин против воли улыбнулся.
– Не знал, что тюремщики такими бывают.
– А чего ж, – Ромашка смутился. – Зачем злыднем быть? Мне-то ты ничего не сделал. Ну так что, пить хочешь?
Корр кивнул.
Толстяк забрал факел и ушел, бросив прощальный взгляд на кашу. Дверь темницы с ужасающим скрипом закрылась, и Коррин остался в темноте.
В голове было пусто, как в барабане. Всякий раз, попадая в неприятные ситуации, Корр пытался найти способ, как из них выбраться. В детстве отец называл его изворотливым, как уж. Но теперь, сидя в полной темноте в подземельях Кроунгарда, он понимал, что попался. Скорее всего, из этой камеры он отправится только на смерть.
Ромашка скоро вернулся и принес ему ковш теплой воды с привкусом ржавчины. Коррин напился так, что заболел живот.
– Ладно, я пошел, – сказал добрый тюремщик, забирая ковш. – Пойду к другим.
– Они рядом?
– Не скажу, – замялся Ромашка. – Нельзя.
– Они хоть живы?
– Умер один, которому руку отрубили. Один без сознания до сих пор. Не знаю, как его зовут. С бородой черной.
«Пьерриг. Вернее, теперь уже просто Дюг».
– Спасибо, Ромашка.
– Да пожалуйста, – тепло улыбнулся толстяк и ушел.
Коррин снова остался один в темноте.
Три дня после Битвы подонков
– Почему вы отправили их в темницу, государь?
Эсмунд принял от Йоэна кубок с горячим гальтасом. Только хранитель покоев умел делать его так, как любит король. С возрастом специи стали вызывать изжогу, но иногда Эсмунд позволял себе это вино. Особенно в темные дни, как сейчас.
– Думаешь, надо было сразу на плаху?
– Нет. Почему вы вообще так поступили с ними? – нахмурился Йоэн, убирая за спину золоченый поднос.
– Я не хотел этого, если хочешь знать. Будь моя воля, я приказал бы им взять оружие и добить паладинов. Но я король, и моя воля скована. У меня есть долг перед страной, и я поступил, как был должен. Власть Великого Наместника вровень с королевской, а может, и выше. Если он отказывается выйти, мне остается только ждать. Я не имею права применять к нему силу. Это преступление перед верой и самим Господом! – Эсмунд вздохнул. – Как еще я мог поступить?
Король подул на вино и сделал глоток.
– Вы предали их, государь. Предали рыцарей, верных вам.
– Следи за языком, Йоэн. Как бы я ни любил теб??я, не заходи слишком далеко.
– Вы сами научили меня говорить, что я думаю.
– Ты такой от природы.
– Нет. Когда я начинал вам служить, вы сказали: я хочу, чтобы ты говорил все, что думаешь, – Йоэн нахмурился все больше. – Ты будешь хранителем моих покоев, ты будешь видеть и слышать самое сокровенное. Так используй это и всегда будь рядом, чтоб я мог услышать честное мнение, без лести и лизоблюдства.
– Я припоминаю, – сказал Эсмунд. – Выходит, это я сделал тебя таким?
– Нет. Я сам стал. Вы только сказали, что хотите этого от меня.
– Тогда я могу лишь гордиться тобой.
– Вы гордились и Аллерсом до недавнего времени, – хранитель поклонился. – Я могу идти? Живот крутит, надо бы в уборную.
– А такие вещи лучше оставляй при себе.
– Вы про Аллерса или про живот?
Эсмунд сделал обжигающий глоток. На глазах выступили слезы, но было непонятно – то ли от вина, то ли от слов.
– Про живот, Йоэн. Конечно, про живот.
Когда хранитель вышел, король вздохнул и медленно сжал ноющую от артрита руку в кулак. Он понимал, почему страдает. В этих рыцарях, которые презрели приказ ради чести, он видел продолжение себя. Если бы он был молод и не был королем, то стал бы одним из них и сейчас, по насмешке судьбы, сидел бы в темнице. Эсмунд покачал головой.
– Аллерсом я горжусь до сих пор. Я горжусь ими всеми. Ты прав, Небытие побери! Я их предал.
Он сильнее сжал кулак, чтобы боль в воспаленных суставах прогнала боль из его души.
Скрипучая дверь распахнулась только на следующий день. А может, и через день – в темнице трудно было понять, сколько времени прошло.
Коррин заморгал, защурился от света факела. Тюремщик вошел в камеру. В животе заурчало – за прошедшее время голод проснулся и теперь терзал желудок, будто волк.
– Ромашка?
– Говняшка, – ответил ему грубый голос. – На, жри.
В грудь ударился камень, который оказался затвердевшей краюхой черного хлеба. Глаза привыкли к свету, и Коррин увидел, что факел держит одноглазый горбун с заячьей губой. Да уж, это не Ромашка.
– Можно воды?
– Можно пасть закрыть, пока зубы не выбил, – горбун прочистил горло и харкнул на стену. Зеленый плевок медленно потек вниз. – В ведро срал?
– Нет.
Тюремщик, подволакивая ногу, подошел к ведру и заглянул в него. Хмыкнув, отправился к выходу. Коррин увидел, что в руке он держит окованную дубинку.
– А воды?
– Какой тебе воды, мышь вонючая? Вон что нассал в ведро, то и пей.
Дверь захлопнулась, и Коррин снова остался один в темноте.
Двенадцать дней после Битвы подонков
Горбун и Ромашка приходили посменно. От толстяка Корр узнал, что на Кольце Вальдара началось настоящее восстание. Люди перекрыли Солнечный мост, поубивали нескольких стражей, устроили в городе пожары. Ромашка знал немного, но и этого хватало.
Трудно было не понять, почему это случилось. Коррин слышал о проповедниках, о том, что люди требуют свободы для Наместника и мира для Америи. Похоже, узнав о нападении на башню, они окончательно распалились.
«Дурак! – ругал себя Корр. – Вот про какую катастрофу говорил король. Что же теперь будет?»
Будь Коррин на месте короля, он бы взял заговорщиков и прилюдно казнил одного за другим, чтобы люди насытились кровью, и добавил немного хлеба, чтобы уж точно утолить народный голод. Бунты прекратились бы, хоть на время. Пока не начнется настоящая война на западе.
Интересно, кстати, что сделает Кальдириум, когда услышит обо всем.
Четырнадцать дней после Битвы подонков
Коррину снился кошмар. Он сражался один с семью паладинами, и те постоянно ранили его, но никак не могли убить. Мечи кальдийцев мелькали с невероятной скоростью, и каждый замах оставлял на его теле новую отметину. Кровь хлестала по телу, хлюпала в сапогах. Коррин упал на колени и к нему подошел Витторио эль Гарра.
– Проси прощенья, – потребовал он.
– Простите меня!
Паладин рассмеялся, и смех его больше походил на оглушающий скрежет.
Коррин подскочил с соломенной подстилки. Дверь распахнулась, и в темницу вплыл пухлый силуэт Ромашки.
– Это ты, – Корр чувствовал, как сердце колотится у самого горла. Вытер со лба пот.
– Ну да. Кушать хочешь?
– Да. Спасибо.
Добрый тюремщик протянул ему миску. Коррин уселся обратно на подстилку и стал хлебать сурговую кашу прямо так, без ложки.
– Народ вашей смерти требует, – сказал Ромашка.
Корр пожал плечами.
– Неудивительно.
Он доел кашу и протянул тюремщику миску.
– Когда нас казнят?
– Не знаю. Может, король вас еще помилует.
Корр невесело усмехнулся.
– Будь ты королем, ты бы помиловал?
– Не знаю, – смущенно ответил Ромашка. – Я же не король.
«Да уж. Будь ты королем, я бы уже кувыркался в постели леди Дульф».
Сердце вдруг сжалось. За время заключения Коррин впервые вспомнил о Ритте, и ему почему-то стало стыдно от этого.
– Можно попросить тебя кое о чем?
– Наверное.
– Во дворце живет леди Ритта Дульф. Передай ей послание от меня, сможешь?
– А что передать?
– Скажи… скажи, что я скучаю. И прошу прощения.
– За что? – открывая скрипучую дверь, спросил Ромашка.
– Просто передай.
– Ладно. Доброй ночи.
«У меня тут вечная ночь, – подумал Коррин, оставаясь один в темноте. – И она далеко не добрая».
VII
Где-то в южной Лотарии
Эльтон никому не рассказал, как ему было страшно. Не во время боя. После.
Он бывал на похоронах в столице – там человека обертывали в саван и предавали огню. Здесь, в Лотарии, четыреста трупов свалили в одну кучу. Мертвецы покрывали друг друга, будто отбросы.
Глядя на это, неистово хотелось верить, что их души уже у трона Божьего.
Прошло дней десять с тех пор, как они покинули Баргезар. И людей, и лошадей с каждым днем становилось все меньше. В первый день они остановились трижды, чтобы сжечь умерших. Павших лошадей оставляли на обочине – конины хватало с избытком. Другой еды не было, и даже Алине пришлось есть мясо. Ягод и трав, что находили крестьянки вдоль дороги, ей не хватало.
Принцесса осунулась, кожа ее потемнела, грязные волосы растрепались. Эльтон выглядел не лучше, но при взгляде на Алину сердце терзала бессильная жалость. В пути он впервые подумал, что они зря отправились в Дримгард. Все оказалось гораздо опасней – пройдя лишь половину пути, они едва не погибли. Армия инквизитора разбита, и сам он едва держится за жизнь.
Но если Алина достаточно смела для того, что они задумали, Эльтон должен быть еще смелее.
– Кто-то едет! – раздался голос Брона сквозь дождь.
Эльтон поскакал вдоль израненного строя. Алина на понурой Розе ехала рядом с повозкой, где лежал инквизитор и еще четверо раненых. Проезжая мимо, Эльтон поймал ее печальный взгляд.
Должно быть, на душе у нее тяжело. Ведь это она вынудила Молларда сразиться с чудовищами.
Брон и Кассандра смотрели вперед. Рядом стояли несколько всадников с копьями наизготовку.
– Кто там? – спросил Эльтон.
Брон, сидящий на чужой лошади, повел головой:
– Видишь, стоят?
Впереди, на самой границе видимости, темнели конные силуэты.
– Они увидели нас и остановились, – сказала Кассандра. – Я построю людей.
– Кто это может быть? – спросил Эльтон.
– Бандиты, – Брон сплюнул. – Или чьи-то гвардейцы. Непонятно, почему они стоят.
– Может, нам стоит поговорить с ними?
Кассандра за спиной приказала выстроиться всем, кто мог. Крестьяне остались охранять принцессу и тяжело раненых.
– Езжай. Если вернешься, я тебя послушаю.
– Они уже едут сами, – Эльтон обнажил меч.
Всадники двинулись вперед. Они не разгонялись, но двигались плотно, тихой рысью, готовые в любой момент сорваться в атаку.
– Кто преграждает путь Железной инквизиции? – воскликнул Брон.
Один из конников сорвался на галоп. Остальные убыстрили темп, но не стали его догонять. Наездник резко осадил коня перед Броном и Эльтоном, так что тот присел на задние ноги.
– Меня зовут Эллис Бальдер! – скидывая бармицу1212
Кольчужный капюшон
[Закрыть], воскликнул мужчина. – Где инквизитор Моллард?
Эльтон вложил меч и склонил голову, Брон тоже:
– Здравствуйте, граф. Вы помните меня, я сир Раддерфорд. Инквизитор тяжело ранен, я принял командование.
Пока он говорил, Бальдер кусал нижнюю губу. По его округлому лицу и козлиной бородке стекал дождь.
– Со мной есть лекари, – сказал граф, показав на своих людей. – Где Дэнтон?
Бронвер молча кивнул за спину, и Бальдер хлестнул коня. Эльтон, мгновение поколебавшись, отправился за ним. Брон посмотрел на него исподлобья, но ничего не сказал.
– Тяжелая рана, – сказал один лекарь, смуглый и беловолосый, как Моллард. Чистый лотарец.
– Кто зашивал ее? – спросил другой, высокий и худой, как посох.
– Я, – сказала Алина.
– У тебя руки целителя, девочка, – одобрил Посох.
– Будь повежливей, – сказал ему Эльтон, спешиваясь. – Перед тобой наследница трона, принцесса Алина Америйская.
Разве имеет смысл скрывать? Все равно граф и остальные скоро узнают, так пусть обращаются к ней с почтением.
Лекари переглянулись и поклонились.
– Не может быть, – пробормотал Лотарец.
– Почему же не может? – Эллис Бальдер отошел от Дэнтона и поклонился, прижав руку к сердцу. – Я сразу узнал вас, принцесса. И вас, сир Лавеллет.
– Разве мы… – начал Эльтон.
– Встречались, да. Вы не помните? Четыре года назад, на десятых именинах принца Дагоберта. Как поживает ваш брат, госпожа?
Голос графа тек из уст, как мед, и круглое лицо выглядело добрым, но глаза и голос были столь же холодны, как льющийся с неба дождь.
– Когда я покидала дворец, он был в добром здравии.
– Надеюсь, он возмужал?
– Он понемногу становится мужчиной, – сказала Алина и повернулась к лекарям. – Что вы скажете? Инквизитор сможет выжить?
– Шансы малы, – сказал Посох. – Череп срастется, но мы не знаем, как сильно пострадал мозг.
– Если он и выживет, то может лишиться разума, – печально дополнил Лотарец.
Бальдер покачал головой.
– Сделайте, что можно, и поскорее, а потом займитесь другими. Мы отправимся в монастырь святого Джерри, на запад, – граф указал направление. – Тамошние мощи обладают целительной силой. Кроме того, там живет старый друг Дэнтона. Он поможет.
– Что за друг? – спросил Эльтон.
– Вы вряд ли знакомы с ним, сир, – Бальдер залез на лошадь. – Вы еще не родились, когда он уже был инквизитором.
В монастырь прибыли уже ночью. На холме за невысокой стеной стояли несколько хозяйственных строений и темнели убранные огороды. Сам монастырь был каменным. В стрельчатых окнах ярко горел свет. Когда из колокольной башни, увенчанной шпилем, заметили отряд, раздался звон. Бальдер отправил пару людей вперед, так что их ждали. Монахи в белых рясах высыпали во двор, несмотря на дождь.
– Граф Бальдер! Какое счастье! – монах с бородой, заплетенной в косу, вышел вперед.
– Боюсь, мы прибыли не в счастливый час, настоятель Манфрид, – граф спешился. – Вы приготовили места для раненых?
– Само собой, – кивнул настоятель. – Помочь воинам инквизиции – наш святой долг.
Двор монастыря наполнился шумом и движением. Эльтон спешился и помог спешиться Алине.
– Вам нужно отдохнуть, госпожа, – сказал он. – Вы почти не спали после битвы.
– Я должна была помочь, – едва слышно откликнулась принцесса. Она буквально валилась с ног.
– Теперь монахи займутся ранеными. Идемте, отыщем постель.
Эльтон повел Алину к дверям монастыря. На дереве был вырезан сам святой Джерри – проповедник из Ривергарда, погибший где-то здесь, в Лотарии. Тело его нашли истерзанным, но не разложившимся. Эти святые останки лежат теперь где-то внутри.
– Брат, – обратился Эльтон к одному из монахов. – Вы подготовили место для принцессы?
– Ах, ваше высочество, – низко поклонился молодой монах. – Счастье принимать вас. Я брат Ольвин. Идемте.
Монах услышал слова Эльтона, но смотрел только на Алину и обращался к ней. Эльтона рядом как будто и не было.
За дверьми оказалась молитвенная зала. Деревянный пол под ногами приятно поскрипывал. В мерцании свечей Эльтон разглядел святые мощи, лежащие на алтаре под стеклом. Алина тоже обратила на них внимание.
– Да, это они. Останки святого Джерри, так и не тронутые тленом. Не хотите помолиться у них, ваше высочество? – спросил монах.
– Разве ты не видишь, как принцесса устала? – вспылил Лавеллет. – Не время для молитвы, дайте ей немного покоя!
– Для молитвы всегда есть время, а святые мощи даруют покой. Но воля ваша, принцесса, – глядя мимо Эльтона, монах взял свечу и пошел направо, к узкой лестнице. – Следуйте за мной.
– Успокойся, любовь моя, – негромко сказала Алина. – Ты тоже устал, но не срывайся на тех, кто хочет нам помочь.
Эльтон промолчал. Ольвин провел их на второй этаж, сквозь темный и низкий коридор, полный дверей, и указал на одну из них.
– Эта келья пустовала, ваше величество, но мы постелили свежую постель и отыскали для вас подушку.
– Благодарю вас, брат Ольвин. Вы очень добры.
Эльтон проводил монаха взглядом, и когда он ушел, взял руку Алины и поцеловал.
– Отдыхай, сердце мое, – сказал он. – Я попрошу Кассандру поставить стражника у твоей двери.
– Разве не сир Раддерфорд принял командование?
– Я ему не доверяю.
– Эльтон…
– Нет, – он крепко сжал руку Алины и прижался к ней губами. – Дело не в том, как он говорит со мной. Я слышал, что он хотел сделать. Только человек без чести убьет раненого командира, чтобы занять его место.
– Не думай так о нем. Он лишь хотел избавить инквизитора от мук.
– Ах, Алина, – Эльтон улыбнулся. – За это я тебя и полюбил. Ты слишком добра для этого мира.
Он распахнул дверь и подождал, пока она уляжется на узкую кровать. Алина уснула, кажется, еще до того, как голова ее коснулась подушки.
– Спи, – прошептал Эльтон. – Пусть хотя бы сон твой будет безмятежным.
VIII
– Закройте ворота! – гудел Брон. – Ты, возьми арбалет и поднимись на колокольню! Вы четверо – дежурьте во дворе. Скоро вас сменят.
Тяжело раненых заносили в монастырь, остальных провожали в низкое деревянное строение, судя по всему – гостиницу для путников и паломников. Большую часть лошадей пришлось оставить под открытым небом – в конюшню поместилось только два десятка.
– Брат! – окликнул Брон одного из монахов. – У вас есть чем накормить лошадей?
– Только сено, сир, и того немного, – глядя куда-то в сторону, ответил монах.
– А овес? Ячмень? Неужели ничего?
– Брат Ольвин говорит правду, сир, – раздался тихий, скрипучий голос за спиной. – Все равно вы здесь не останетесь.
– Почему это?! – рявкнул Бронвер, поворачиваясь.
Старый монах, подпоясанный простой веревкой, улыбнулся ему. Улыбка его была косой, от зубов остались лишь бурые пеньки. Дряблая кожа болталась на худой, как у цапли, шее.
– Потому что монастырь не сможет прокормить столько мужчин. Мы поможем раненым, а после я советую вам отправиться в Альдеринг. Место, которым когда-то владел герцог Моллард.
Еще несколько мгновений Брон смотрел в лицо старика, а потом бухнулся на колено.
– Инквизитор Кослоу, – пробормотал он. – Неужели это вы?
– Встань, дорогой мой Брон. Я уже давно не инквизитор. Теперь я лишь брат Теор.
Брон поднялся, и они со стариком обнялись, будто отец и сын. Тело Кослоу показалось Брону легким и хрупким – сожми чуть сильнее, и оно рассыплется пылью.
– Мы двенадцать лет боролись со злом вместе. Для меня вы навсегда останетесь инквизитором.
– Полно, рыцарь. У тебя есть инквизитор, и ты должен служить ему, – глядя Брону в глаза, сказал Теор.
– Конечно, – Брон повернулся к лошадям. Брат Ольвин все-таки принес им сена, и теперь усталые скакуны насыщались, чем могли.
– Идем внутрь. Думаю, с нас хватит дождя.
Кослоу взял Бронвера под локоть и мягко повел к дверям.
– Я хочу сказать, что горжусь тобой.
– Почему?
– Потому что ты с достоинством принял свою роль. Ты думал, что я назову тебя, но я выбрал Молларда, – Теор прокашлялся. – Я все сделал правильно, но ты всегда был гордым, и я думал, что ты уйдешь от него, но нет.
– Вы гордитесь, потому что я смирился? – Брон остановился, как вкопанный.
– Ну конечно, – Кослоу снова заглянул ему в глаза. – Люди почему-то всегда думают, что для них есть лучшее место. Немногим удается наслаждаться тем, что есть, и с полной отдачей быть теми, кем им должно быть. Они не понимают, что лишь тогда смогут стать великими, когда прекратят попытки забраться выше, туда, где им не место.
– Может, мне бы стоило, – напряженно сказал Брон. – Тогда все было бы по-другому.
– Все было бы хуже, – сказал Кослоу. – Дэнтона считают лучшим инквизитором, а я считаю тебя лучшим рыцарем инквизиции. Ни легендарный Аллард, ни этот Зверь не сравнятся с тобой. Так что помни – я горжусь тобой, Бронвер.
– Спасибо, – буркнул Брон. В голове его вдруг стало пусто и глухо.
– Идем же внутрь, дождь холодный, – проскрипел Теор. – Да и мне тяжело долго стоять. Братья наварили бобов с морковью.
Брон зашел под крышу и стер с лица и лысины воду. Внутри было тепло, горели свечи, отражаясь в стекле, под которым лежали мощи. Брон и Кослоу сотворили святой знак.
– Где та девушка, ваш новый рыцарь?
– Ее зовут Кассандра. Должно быть, она с Моллардом. Они… весьма близки.
– Не до греха, я надеюсь? – криво улыбнулся Теор.
– Нет. Конечно, нет. Они друзья.
Брону хотелось рассказать правду, но он бы вряд ли решился. Не потому, что желал сохранить эту тайну – Кослоу он бы доверил всё. Наверное, он просто не хотел разрушать его гордость. Ведь старый монах гордился ими обоими – Броном и Моллардом.
– Я хочу с ней познакомиться. Обеденная зала там, – указал Теор. – Поешь и отдохни, рыцарь. Мы еще увидимся.
– Да, – кивнул Брон. – Конечно.
