Текст книги "Годы гроз (СИ)"
Автор книги: Александр Ульянов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
IX
Америя, Кроунгард
Покои короля
– Повтори.
– Кальдийцы взяли Созведие, все три замка, – вещал клювогорн голосом Вигтора Фрамма, герцога Вестгарда. – Теперь мы знаем больше о силах маршала Адричи: у него двенадцать тысяч конницы и втрое больше пехоты, не считая оруженосцев и прислуги. Армия, что мы собрали на западе, вдесятеро меньше, государь. Вестгард готовится к обороне и ждет помощи. Мы продержимся, сколько скажете. Храни вас Бог, мой король.
Клювогорн с щелчком захлопнул желтый клюв. Йоэн подал ему миску с нарезанным яблоком, и птица принялась за угощение.
Эсмунд хлопнул ладонью по столу. Клювогорн вздрогнул и, толкнув клювом миску, отошел к краю стола.
– Запоминай, – сказал король. – Отнеси весть герцогу Фрамму.
Клювогорн издал тройной короткий свист, что означало – я все понял и готов запоминать.
– Армия запада отходит под ваше командование, герцог. Сделайте все, что можно, но не дайте врагу пройти вглубь страны. Не смейте запираться в Вестгарде! Знамена собираются на Длани. Они придут, как только смогут, несмотря на зиму. Господь на нашей стороне. Действуйте.
Эсмунд замолчал и взмахнул рукой. Доев последний кусочек яблока, клювогорн захлопал крыльями и вылетел в окно.
– Люди закидали камнями диакона и едва не ворвались в церковь! В то время как я, архиепископ всея Америи, произносил там проповедь! – пухлые пальцы Симона стискивали подлокотники кресла. – Как они посмели, чернь, отбросы! Если б не доблестная стража Кольца во главе с капитаном Вельдом!
– Мы сами виноваты в том, что произошло, – смиренно произнес кардинал Лекко.
– Простолюдины должны подчиняться нам! У них не должно быть собственной воли!
Эсмунд посмотрел на Йоэна, как всегда стоящего за правым плечом. Глядя на архиепископа, тот произнес:
– Государство состоит из простых, ваше святейшество.
– Нет! Государство – это мы! – Симон сорвал расшитую золотом митру. Жидкие волосы встали дыбом от пота. – Остальные – лишь скот, мы же – пастыри! Господь предназначил нам править, а им – подчиняться!
Йоэн нахмурил кустистые брови.
– А ты, хранитель покоев, слуга! больше не смей перебивать меня!!!
– Довольно, – нахмурился уже Эсмунд. Кардинал Лекко предусмотрительно молчал, разглаживая синюю сутану.
– Ваше величество, я требую решительных мер! – тряся подбородками, воскликнул Симон. – Я приехал на Кольцо, дабы дать этим несчастным слово Божье из собственных уст! А в ответ меня чуть не убили! Проклятые простолюдины! Небытие ждет каждого из тех, кто посмел бросить…
– Довольно! – вскричал король, поднимаясь. – Закрой свой поганый рот, я не хочу больше слышать ни слова!
Архиепископ опешил и отнял от шеи насквозь мокрый платок. Запах пота душил Эсмунда. Сейчас он предпочел бы искупаться в кальдийских духах, чем нюхать Симона.
– Вы глубоко оскорбили меня, ваше величество…
– Именно! Ведь ты оскорбил хранителя моих покоев, мой народ, а значит, и меня!
– Ваше величество…
– Я сказал – закрой рот! Замолчи! Кто ты такой, чтоб ставить себя выше народа? Ты жрешь, объедая его, и срешь на него же! Даже я – я, король! – не позволяю себе ничего подобного! Я положил свою жизнь на то, чтобы америйский закон стал работать на людей, а не против них, как раньше! Все мое правление было ради народа и страны, из которого оно состоит! Ты слышал, что сказал Йоэн? Повтори!
– Ваше величество велело мне замолчать, – пробубнил Симон. Лекко опустил голову, будто скрывая улыбку.
– Отвечай, кусок вонючего сала!
Краска залила лицо Симона. Наверное, он никогда не слышал подобных слов в свой адрес. Что же, пора ему доложить, кто он самом деле! Давно пора было это сделать!
– Пожалуйста, ваше величество…
– Повтори, свинья, оскорбляющая звание пастыря! Что сказал Йоэн, этот простолюдин?! Человек, которому я доверяю гораздо больше, чем тебе, или тебе, проклятый кальдиец! Повторите оба!
– Государство состоит из простых, и это так, – сказал кардинал. – Я ведь и сам поднялся из низов.
– В отличии от нашего хряка, который, похоже, вылез из бриллиантовой манды!
– Ваше величество, я попрошу!..
– Прочь! Прочь из моих покоев, мешок гнилого мяса! – от крика что-то щелкало в горле у Эсмунда. Ярость клокотала в нем, как кипяток. – Прочь, и запомни – я сделаю все, чтобы Наместник назвал америйца преемником, и все, чтобы это оказался не ты! Прочь!
Симон с трудом поднял свое нелепое тело, покрытое складками и проплыл к выходу. В дверь он протиснулся боком, и то с трудом.
– Мне тоже оставить вас, мой король? – спросил Лекко.
Эсмунд упал в кресло. Йоэн подал ему кубок с разбавленным вином, и король разом опорожнил половину. Немного успокоившись, он посмотрел на Джерио.
– Расскажи, как чувствует себя Дагоберт.
– О, наш принц в полном порядке, – улыбнулся кардинал. – Он делает успехи в постижении святых писаний. Мальчик любит читать.
– Книги… Когда он в последний раз брал оружие?
– Пару недель назад мы ходили упражняться к Жалящему Змею… Его высочество слаб здоровьем, мой король, вы знаете. Принцесса Алина перед отъездом оставила ему снадобье и велела избегать тяжелых трудов.
– Он и так всю жизнь их избегает, – поморщился Эсмунд.
Просветитель всемогущий, что за сына ты мне послал? Ему четырнадцать, а он ничтожен телом и духом. Когда сын родился, Эсмунд мечтал сделать его коннетаблем, военачальником всей страны. Увы, из Дагоберта выйдет разве что неплохой монах.
– Принц желал бы больше времени проводить с вашим величеством. Он часто спрашивает, как у вас дела. Я со всем тактом объясняю ему, что король слишком занят делами государства, – сказал Лекко.
Эсмунд кивнул. Он вовсе не хотел проводить больше времени с сыном. На то были причины, и его никчемность – только одна из них.
– Передай, что я беспокоюсь о его здоровье и велю больше упражняться с оружием. Пускай хотя бы выезжает раз в день на лошади или плавает в Слезе. Соленая вода полезна для тела.
– Принц не умеет плавать, – сообщил кардинал, поднимаясь. – Хорошего дня, ваше величество.
Эсмунд закрыл глаза и потер переносицу. Мрак побери, что происходит в его государстве? Война на западе, чума на востоке, беспорядки в столице! Дочь сбежала, сын растет слизняком. Не того человека во дворце назвали Бесхребетным – Эриг хотя бы умел сражаться, и погиб как мужчина. Таким сыном, даже если б он умер, Эсмунд бы гордился.
– Надо назначить нового капитана стражи, – вспомнил король. – Но это подождет. Пускай пока Грегон или кто другой из Щитов займется охраной дворца.
Раздался быстрый стук в дверь, и Эсмунд отнял руку от лица.
– Что там еще?
Йоэн впустил в покои запыхавшегося гонца. Тот упал на колени перед королем.
– Ваше величество, – гонец тяжело сглотнул. – Ужасные вести.
– Дай ему напиться, – холодея, сказал Законник.
Алина. Что-то случилось с Алиной. Сердце короля защемило. Мгновения, пока гонец пил воду, показались ему бесконечными – и он бы хотел, чтоб они не кончались. Ведь если случилось страшное – закончится сама его жизнь.
– Инквизитор Моллард сразился с армией свинаров на юге Лотарии. Насколько известно, чудовища повержены, но сам инквизитор был убит.
– Плевать на инквизитора! Что с Алиной?! – вскочил Эсмунд. Голова закружилась, и он покачнулся.
– Мы не знаем, государь.
Эсмунд собирался что-то сказать, но язык перестал ему повиноваться. Из горла вырвалось нераздельное мычание, перед глазами потемнело, и он упал в руки Йоэна.
– Государь! – вскричал хранитель. – Лекаря сюда! Вы меня слышите, государь?! Государь!
Эсмунд коротко вздохнул и упал в забытье.
X
Юго-западная Лотария
Монастырь св. Джерри
Эльтон всегда спал крепко, но на сей раз это было похоже на смерть. Он упал на жесткую монашескую кровать, как срубленное дерево, и очнулся, казалось, через несколько дней. В келье не было окон, так что он не мог сказать, сколько проспал.
Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату вплыла Алина. Белая туника, которую обычно надевают для купания, покрывала обнаженное тело. Босые ступни ступали неслышно.
– Алина? – Эльтон привстал.
– Т-с-с, – она оказалась рядом и прижала палец к его губам. – Тише, мой рыцарь.
– Алина, что ты делаешь?
– Ты сражался храбрее всех и спас нас, – она легла и прижалась к нему горячей грудью. Пальцы скользнули по шее и зарылись в его волосы. – Если бы не ты, инквизитора и остальных бы убили.
– Кассандра…
– Она бы не смогла ничего без тебя, – Алина придвинулась так близко, что Эльтон ощущал ее дыхание на пересохших губах. Сердце стучало, как молот, и вдруг стало жарко.
– Что ты делаешь? – едва слышно спросил Эльтон.
– Я хочу любить тебя, мой рыцарь. Не так, как мы любим сейчас. Подари мне страсть, Эльтон.
– Алина, – он весь дрожал, тело увлажнил пот. – Ты сама говорила – мы не любовники. Мы не должны.
Вокруг не осталось ничего, кроме ее зеленых глаз. Эльтон сжал зубы и зажмурился, чтобы не видеть их и выдавил:
– Мы не должны.
– Потом мы не сможем.
Она вдруг оказалась сверху. Ее бедра крепко сжали его. Мужество Эльтона не просто напряглось – его разрывало от напряжения.
– Алина, нет.
Она не ответила и стала тереться своим телом о его. Он не открывал глаз, стискивая простыню до боли в суставах, чтобы так же не впиться в тело принцессы. А она продолжала двигаться, положив руки ему на грудь, и он чувствовал ее желание, такое же безумное, как у него.
Эльтон сильнее зажмурил глаза и не смел их открывать, как будто от этого зависела его жизнь. Они не говорили больше ни слова, и только тихо, горячо дышали в такт. Движения Алины становились быстрее.
Одежда осталась на них, и не было соития – но вскоре Эльтон ощутил, как она вздрогнула и стиснула его плечи. Раздался короткий стон, исполненный страсти, и от этого звука он не смог больше сдерживаться. Семя покинуло тело горячей струей.
Еще несколько мгновений Алина сидела на нем, а после встала и бесшумно покинула келью. Эльтон так и не открыл глаз. Но не успел он кануть в блаженный сон, как подскочил, будто от удара.
Крохотная келья была пуста. Дверь закрыта. Он посмотрел на свои нижние штаны и увидел влажные, липкие пятна. Значит, и вправду…
Когда он переоделся и вышел в коридор, то первым делом направился к келье Алины. Прислонившись к стене, у двери стоял сонный стражник. При виде Эльтона он даже не попытался выпрямиться. Глаза его были красными, как раскаленные угли, рыжие усы уныло обвисли.
– Ее величество спит?
– Наверное, сир, – солдат инквизиции протер лицо. – Она не выходила.
– Быть может, ты уснул ненадолго?
– Нет, сир, – хотя по виду стражник спал уже давно, просто не закрывал глаз.
Эльтон тихонько постучал в дверь.
– Кто там? – раздался все еще усталый голос.
– Это я, госпожа.
– Входи.
– Нет, отдыхайте, – Эльтон отстранился от двери, как будто она вдруг раскалилась добела. – Я лишь хотел проверить, что все хорошо. Вы не просыпались?
– Я спала, как мертвая, но только что проснулась, – раздался скрип кровати. – Входи же.
– Я сейчас приду, госпожа. Я принесу вам воды. Одно мгновение.
Эльтон повернулся и почти бегом бросился по коридору.
– Сир, не будете ли так добры!.. – глухо воскликнул вслед стражник.
– Я попрошу, чтобы тебя сменили! – крикнул Эльтон и побежал вниз по лестнице, сгорая от стыда.
Он стоял во дворе, подставив лицо порывам ветра. Тучи поредели, но все так же покрывали небо до самого горизонта.
Дождь прекратился, а солнце снова клонилось к закату. Высоко, у самых туч, парил орел.
Грумы чистили лошадей, солдаты опирались на копья у запертых ворот. Один монах стирал в корыте белье, другой что-то толок в большой ступе.
– Как вам спалось, сир?
Эльтон повернулся. К нему подошел граф Бальдер. От него пахло мылом, на шее висело полотенце.
– Благодарю, милорд, неплохо.
– Кто бы мог подумать, что у монахов здесь есть купель, – граф промокнул козлиную бородку полотенцем. – Искупайтесь, они нагрели вдоволь воды.
– Думаю, мне не помешает помыться, – Эльтон отвернулся, чувствуя, что заливается краской. – Как раненые?
– Один солдат умер в полдень, одному пришлось отнять руку – рана загнила. Дэнтон пока жив.
Эльтон кивнул, глядя, как монах встряхивает мокрое покрывало и вешает его на веревку.
– Все хорошо, сир Лавеллет? Говорят, вы храбро сражались в Баргезаре.
Эльтон повернулся к Бальдеру. Круглое лицо графа выглядело добрым, но холодные глаза почти пугали. Эльтону стало неуютно под этим взглядом. Как будто граф знал о нем что-то, чего он сам не знал.
– Я сделал, что мог.
– Это ведь вы убили главаря свинаров?
– Да.
Он срубил ему голову на полном скаку, и свинары сразу дрогнули. Сражение после этого закончилось быстро.
– Это был мой первый бой, – признался Эльтон.
– Неужели? Тогда вы прекрасно проявили себя. Король должен об этом узнать. Впрочем, скоро узнает. Сир Раддерфорд отправил письмо архиепископу, – Бальдер закрыл глаза и распахнул руки, подставляясь новому порыву ветра, словно впитывая его в себя. – Ах, лотарский ветер. Никто его не любит, но я с детства бегал, подгоняемый им.
– Вы не похожи на лотарца, – сказал Эльтон.
– Я не чистокровный, но мои предки жили здесь еще на заре времен, – Бальдер внимательно посмотрел на Эльтона. – А вы не похожи на энарийца, сир – они, помнится, темноволосы и невысоки ростом. Откуда у вас энарийская фамилия?
– Мой прапрадед был из Энариона. Но я считаю себя америйцем.
– И правильно, – понизив холодный голос, сказал граф. – Ведь все мы, каким бы ни было наше прошлое, живем в Америи и служим ей. Не так ли?
– Безусловно, – согласился Эльтон, хотя не понимал, что кроется за словами Бальдера. – Но Энарион – не часть Америи.
– Как и Лотария когда-то.
– Это было давно.
– Да, и пожалуй, слишком давно.
Уголки рта графа приподнялись. Он хлопнул Эльтона по плечу и сказал:
– Сходите, помойтесь. Потом приходите ужинать. Нам, америйцам, есть о чем поговорить.
После горячей купели и впрямь стало лучше. Эльтон пришел в столовую, когда почти все уже поели и монахи убирали посуду. Кассандра сидела отдельно, без аппетита ковыряясь в тарелке. Брон, Бальдер и какой-то старый монах сидели за одним столом с кружками пива. Старик что-то оживленно рассказывал, а Бронвер кивал и тепло улыбался ему.
Эльтон взял миску бобов и присел рядом с Кассандрой. Она подняла на него мутные, темные глаза и ничего не сказала.
– Как ты?
– Когда мы перешли на «ты»? – буркнула Кассандра.
– Простите, госпожа рыцарь, не хотел вас обидеть.
– Да брось. Теперь можно и на «ты», – она отпихнула тарелку. – Не могу есть. Тошнит от всего.
– Мы теперь в безопасности. Ты выздоровеешь, – Эльтон, напротив, с удовольствием закинул в рот ложку вареных с морковью бобов, сдобренных маслом.
Она посмотрела, как он жует, и ее как будто снова затошнило. Она повела подбородком:
– Ты перестал улыбаться.
– Нечему, – проглотив бобы, сказал Эльтон и откусил черного хлеба.
– Раньше, помнится, тоже не всегда было.
Он предпочел снова наполнить рот бобами и не отвечать. Брон чему-то громко рассмеялся:
– Точно, инквизитор! Я таким пьяным никогда не сражался!
– Лекари говорят, раненые больше не будут умирать, – отворачиваясь от него, пробормотала Кассандра.
– А инквизитор?
Она едва заметно передернула плечами.
– Его приложили к мощам. Монахи отстоят ночное бдение, будут всю ночь молить их о помощи. Лекари тоже сделали, что могли.
– Я обязательно упомяну его в своих молитвах. И попрошу помолиться принцессу. Она не спускалась?
– Нет, монахи отнесли еды ей в келью, – скривилась Кассандра. – Думаю, она не хочет показываться нам.
– Почему?
– Потому что она во всем виновата.
– Она хотела спасти крестьян от орды, только и всего, – нахмурился Эльтон. – В противном случае они опустошили бы все здешние земли.
– Ну да, крестьяне-то выжили, – Кассандра скривилась, как будто хотела сплюнуть. – Плохо быть добрым, если ты наивный. Свинары каждый год набирают силу к осени, а зимой перебивают друг друга, и их почти не слышно до следующей осени. Просто в этот раз их было чересчур много.
– Я не понимаю. Ведь ты принесла клятвы!
– Я и забыла, какой ты благородный рыцарь. Лучше ведь подохнуть с клятвой на устах, чем наслаждаться жизнью, так?
Эльтон промолчал. Перед глазами снова возник постыдный сон.
– В Просвещении сказано: «Кто нарушает слово ради большего блага, прощен будет», – процитировала Кассандра.
– И какое же большее благо в том, чтобы позволить умереть невинным?
– Довести принцессу-целительницу до страдающего Дримгарда – для начала. Сохранить армию для борьбы с Возрождением. А еще в Просвещении сказано: «Кто невинно убиен будет, того приму Я в доме Своем».
– «Если грехи его достойны искупления Моего», – закончил Эльтон цитату.
– Ха! Если им суждено попасть в Небытие, на кой мы вообще старались?
Кассандра встала, покачнувшись, и ушла прочь из комнаты. Бальдер проследил за ней взглядом, а потом махнул Эльтону – мол, давай к нам.
– Познакомьтесь, сир, – когда он подошел, сказал граф. – Брат Теор Кослоу, ныне монах, в прошлом – инквизитор Лотарии и земель Дримгарда.
– Большая честь, – поклонился Эльтон. – Я только что вспомнил, что слышал о вас в детстве. Вы ведь были инквизитором еще до войны с Дар-Минором?
– Не совсем так, – старик прочистил горло. – Я был секретарем. Перо вместо меча, чернила вместо крови. Не зря ведь старую инквизицию теперь называют Бумажной.
– Но вы стали одним из лучших инквизиторов Железной.
– В свое время меня называли лучшим, как и Молларда сейчас, – Кослоу кашлянул. – Мы как раз вспоминали о юности нашего Дэнтона.
Брон что-то буркнул и спрятался в кружке с пивом.
– Тяжелая судьба, – сказал Бальдер. – Бедняга Дэнтон. Так потерять матушку.
– А что случилось с ней?
– Вы не знаете, юный сир? – проскрипел Кослоу. – Дэнтон должен был стать герцогом Лотарии, и даже стал им – на один день. Его мать отравили, и он в страхе написал отречение. Ему тогда было лет десять.
– Кто же посмел сделать такое? – удивился Эльтон.
– Законная вдова его отца, леди Сариса Моллард, – сказал Бальдер, глядя сквозь стол. – Мерзкая была женщина.
– Невероятное совпадение, что ее обвинили в ведьмовстве, – пробубнил Бронвер и подлил себе пива.
– Сам Господь дал Дэнтону шанс отомстить, – кивнул Кослоу. – Это любопытная история, юный Эльтон, вы не слышали?
– Увы, уважаемый брат.
– Тогда слушайте…
XI
Июль 2937 года м.к.
Лотария, герцогство Альдеринг
– Именем инквизиции и Святого Престола, откройте ворота!
Перед поднятым мостом Альдеринга стояла небольшая армия – пятьдесят солдат инквизитора Кослоу, два рыцаря – Дэнтон и Брон – и тридцать гвардейцев под началом Эллиса Бальдера. На стенах стояла лишь пара десятков лучников, но стены эти были высоки.
Тяжелое чувство душило Дэнтона и тянуло вниз, будто камень, привязанный к шее. Он тринадцать лет не был здесь. Почему-то страшно было стучаться в ворота родного замка с мечом в руке.
– Это ты, Дэнтон? – спросила Сариса, и Дэн узнал ее хрипловатый голос. – Я слышала, ты погиб в пути на Восток.
– Вы говорите со мной, – напомнил Кослоу.
– Ах да. И по какому праву вы хотите войти в мой замок? – бросив на Дэна еще один короткий взгляд, сказала герцогиня.
– Мы все расскажем, милая леди, – инквизитор скинул алый капюшон. – Впустите нас. Напоминаю, что противодействие Железной инквизиции карается казнью.
– То есть вы пришли за моей жизнью?! – вопрошала Сариса. Лучники рядом с ней неуверенно переглядывались.
– Мы пришли за справедливостью! – воскликнул Дэнтон. Он сжимал рукоять меча так сильно, что сводило руку.
– Открой ворота, Сариса! – прокричал Эллис. – Или я прикажу взять Альдеринг!
– Ты прикажешь, юный Эллис? Где твой граф-отец?
– Ты знаешь, где он! – багровея, вскричал Эллис. – Ты уложила его в могилу, проклятая ведьма!
Дэнтон оглянулся на Эллиса. На круглом лице был только гнев, ни капли другого чувства.
Сариса поджала тонкие губы.
– Значит, вот как. Дэнтон обвиняет меня в смерти матери, новый граф Бальдер – в смерти отца. Я сейчас же напишу королю! Пускай он решит, законны ли ваши обвинения! И ворота я не открою, поскольку…
Заскрипели цепи, и подъемный мост стал опускаться на ров. Одновременно с этим лучники Сарисы схватили ее и скрутили руки за спиной. Эллис неожиданно рассмеялся.
– Твои люди не хотят умирать за тебя! – воскликнул он. – Никто не хочет умирать за ведьму!
Дэнтон, Эллис и инквизитор Кослоу сидели за столом спиной к холодному камину. Вдоль стен большого зала стояли солдаты инквизиции, среди них скучал Брон. Двери закрыли на замок. Перед ними стояла каменная ринца – скамья для исповедей. Сидя на ней, человек одновременно стоял на коленях, просунув ступни под сидение. Неудобная поза, из которой тяжело вставать. На ринце сидела Сариса, и руки ее были скованы кандалами.
В главном зале Альдеринга, где тринадцать лет назад Дэна объявили герцогом, теперь шел суд. Зал почти не изменился с того момента – Сариса только приказала убрать портрет деда и заменила его на свой. Портрет отца остался на месте. Кослоу сказал, что Дэнтон похож на отца. Жаль, что сам он не мог этого понять.
– Вино в этом сосуде отравлено, – без сомнений сказал молодой травник, желтокожий юноша с юмскими корнями.
– И что это за яд, уважаемый Линг? – сложив руки на столе, спросил Кослоу.
– Серый ландыш, милорд инквизитор. Он растет во влажных местах, например, на болотах. Его еще называют мертворожденным цветком.
– В самый раз для Сарисы, ведь она рожала только мертвых, – прошептал Эллис на ухо Дэнтону.
Моллард сделал вид, что не услышал. Он стискивал пальцы, чтобы они не дрожали, и хмурился, стараясь выглядеть суровым.
– Необходимо ли колдовство, чтобы изготовить яд из этого растения? – спросил Кослоу, почесывая длинный нос.
– Конечно, милорд инквизитор. В чистом виде, виде отвара или каком другом серый ландыш вызовет лишь головную боль. Необходимы сложные ингредиенты, которые церковь признала колдовскими, и, если не ошибаюсь, определенные ритуалы. Яд из серого ландыша – продукт уже алхимии, не травничества.
– И как убивает этот яд?
Линг отставил сосуд, куда Эллис собрал отравленное вино после смерти отца. Рядом на судейском столе стоял кубок, из которого граф Ловер испил свою смерть.
– Он заставляет кровь прилить к голове с неистовой силой. Сосуды лопаются, кровь начинает течь отовсюду – из носа, ушей, даже из глаз. Одновременно наступает отек горла, так что жертва не может кричать. Это быстрая, но очень болезненная смерть, милорд инквизитор.
Дэнтон вспомнил, как умирала мама. Каким багровым было ее некогда красивое лицо, которое он теперь даже не мог вспомнить.
– Железная инквизиция вызывает свидетеля. Граф Эллис Бальдер, будьте добры.
Эллис вышел вперед. Он был одет в черный плащ, как символ траура. Инквизитор Кослоу указал на стул в центре зала.
– Вам знакома обвиняемая?
– Герцогиня Лотарии Сариса Моллард, вдова Арвина Молларда и узурпатор титула, – ответил Эллис.
– Ложь! Когда Дэнтон отрекся, титул стал моим по праву! – вскричала Сариса, пытаясь выскочить из ринцы.
Кослоу пропустил ее слова мимо ушей.
– Как умер ваш отец, достопочтимый Ловер Бальдер?
– Как и сказал травник, инквизитор, – опустив голову, пробормотал Эллис. – Кровь залила его лицо, и он скончался в муках.
Дэнтон тоже опустил голову. Он видел, как умер дядя Ловер. Почти так же близко, как смерть мамы.
– Он выпил это самое вино?
– Да, инквизитор, из этого кубка.
– Уважаемый Линг уже подтвердил, что вино отравлено, и следы яда есть в кубке.
– Докажите, что это я отравила вино! Докажите мне! – заверещала Сариса.
Она встала-таки с исповедальной скамьи и потрясала скованными руками.
– Суд не задавал вопросов обвиняемой, – нахмурился Кослоу и щелкнул пальцами.
Солдаты силой усадили Сарису обратно.
– Как вы считаете, зачем герцогиня убила вашего отца?
– С того момента, как она воссела в Альдеринге, они враждовали с отцом. Потом пришли к некому соглашению, но недавно снова рассорились. Мой отец построил новую мельницу, а герцогиня решила, что она стоит на ее земле.
– Хорошо. Вы свободны, граф. Железная инквизиция вызывает другого свидетеля. Сир Дэнтон Моллард, пожалуйста.
Дэн встал и медленно, будто пьяный, прошел к стулу и сел на него.
– Вам знакома обвиняемая?
– Герцогиня Лотарии Сариса Моллард, вдова моего отца Арвина Молларда и узурпатор титула.
– Все это ложь и фарс! Представление! – кричала герцогиня. – Вы пришли, чтобы убить меня, так убейте, к чему это все!
– Пусть она замолчит, – велел инквизитор.
Солдаты быстро завязали Сарисе рот.
– Согласно завещанию герцога Алексиса Молларда, вы наследовали титул. Расскажите, почему вы отреклись.
– В тот вечер, – Дэнтон сглотнул, – я пошел в комнату матери. Я хотел порадоваться вместе с ней, но когда вошел… Она уже умирала.
– Скажите, как она умерла.
– Так же, как и Ловер Бальдер, инквизитор.
– Почему вы считаете, что это леди Сариса отравила ее?
Несколько мгновений Дэнтон молчал, собираясь с силами.
– А кто же еще? Она убила ее и, должно быть, хотела убить меня. Ведь согласно завещанию, она являлась моей наследницей.
– И как вы избежали смерти?
– Я бежал, – тихо сказал Дэнтон, вспоминая ту ночь. – Я написал отречение и бежал из замка. Граф Ловер Бальдер отправил меня в Дримгард.
Инквизитор хмыкнул.
– Значит, герцогиня могла, к тому же, мстить старому графу за ваше спасение. Как вы думаете, сир Моллард?
Больших сил стоило ответить на этот вопрос.
– Могла, инквизитор.
Сариса протестующе завыла сквозь кляп.
– Узурпаторство карается светским судом, не судом Железной инквизиции, – сквозь мычание Сарисы произнес Кослоу. – Но учитывая показания, мы пришли к выводу, что герцогиня Сариса Моллард прибегла к колдовству, дабы создать яд, подаривший ей титул. Оба преступления были совершены с корыстной целью и хладнокровным расчетом, а также с поддержкой сил мрака, что, несомненно, является преступлением в глазах церкви. Именем инквизиции и Святого Престола мы приговариваем Сарису Моллард к казни через погребение. Уведите ее.
Зажатый кляпом вопль герцогини еще долго звучал в ушах Дэнтона после того, как ее увели прочь.
* * *
– Раньше люди были глупы, и все делали наоборот, – говорил Кослоу, крутя в руках дроздовое яйцо. – Праведных оставляли гнить в земле, а преступников сжигали. Но ведь огонь – единственное, что поднимается к небу. Разве таким способом люди не отправляли грязные души к Господу? Просветителя, конечно, невозможно обмануть. Но зачем усложнять его работу?
Для Сарисы вырыли глубокую яму, а на дно вкопали косой деревянный крест. Герцогиня лежала там и кричала, пока солдаты прибивали ее руки и ноги к кресту, а Дэнтон смотрел на нее сверху вниз.
Летнее утро было теплым, несмотря на ветер, но сердце Дэнтона леденело.
– Древние лотарцы хоронили мертвых под открытым небом, – сказал он. – Знатных – на вершине башен.
– Я думаю, в этом есть смысл, – постучав ногтем по зеленому яйцу, сказал инквизитор. – Твои предки были мудры, хоть и не знали Господа.
– Многие лотарцы приняли Просветителя еще до завоевания.
– Объединения, юный Дэнтон, – Кослоу внимательно посмотрел на него. – Это принято называть Объединением Америи.
– Да, инквизитор, я знаю.
Последний гвоздь пробил лодыжку Сарисы насквозь. Герцогиня билась, как приколотое булавкой насекомое, и без остановки кричала. Лицо ее покраснело, голос охрип, так что Дэнтон теперь не мог узнать даже его.
Солдаты вылезли из ямы и подняли за собой лестницы. Инквизитор Кослоу вышел вперед.
– Согласно Железному кодексу и догматам церкви Просветителя, мы, инквизитор Кослоу, от лица Божьего приговариваем тебя, герцогиня Сариса Моллард, к смерти через погребение. В наказание за совершенные пред Богом и людьми проступки душа твоя падет в Небытие, где сгинет навеки без надежды на вечную жизнь, которая ждет истинно праведных. Именем инквизиции и Святого Престола мы избавляем этот мир от тебя!
Кослоу поднял в воздух руку с яйцом и сжал ее. Яйцо разбилось, как символ того, что душа Сарисы скоро исчезнет навсегда.
Солдаты взяли лопаты и стали кидать землю вниз. Кослоу бросил осколки скорлупы в яму и вытер руки о поданное Дэном полотенце.
– Дэнтон, это не я! – вопила Сариса, и черные комья падали ей на лицо. – Клянусь перед ликом Господа, это не я убила твою мать!
«Я знаю», – подумал Дэнтон.
Скоро крики Сарисы затихли, заваленные землей. Дэнтон и Кослоу вдвоем пошли к Альдерингу. Солдаты остались – сейчас они закопают яму и положат сверху дерн, чтобы не было понятно, что здесь казнен грешник. Кослоу не зря сказал последние слова. От тех, кого инквизиция отправляет в Небытие, не должно остаться даже памяти.
Дэн всю дорогу молчал, не в силах сказать то, что должен был. То, что он обещал Эллису и самому себе. Кослоу тоже молчал, что-то мурлыкая под нос.
У ворот Альдеринга их ждал Брон. Он расположился прямо возле рва, на еще покрытой росой траве, жевал хлеб с сыром и запивал вином.
– Все кончено, инквизитор? – утирая черные с проседью усы, спросил он и поднялся.
– Возрадуйся, мой верный Брон – мы избавили мир от очередной ведьмы.
– Когда-нибудь мы уничтожим всех, я надеюсь. Присоединитесь ко мне? Завтрак под солнцем – доступное благо, как говорил один мой дядюшка.
– Почему бы и нет? – Кослоу с некоторым трудом присел на землю и потер поясницу. Моллард остался стоять.
– Садись, Дэн, не скромничай, – пробасил Брон и стал резать сыр.
– Что теперь станет с Альдерингом, инквизитор?
Кослоу задумчиво посмотрел на воробьев, скачущих у подъемного моста, и бросил им немного хлеба. Птицы передрались за угощение, отчаянно чирикая.
– Это решит король Эсмунд. Быть может, он назначит нового герцога. А может, разделит земли между графами.
– Не может быть, – выдохнул Дэн.
Брон хохотнул:
– Ослабь пояс, ты весь покраснел. Эти земли давно не твои, какая разница?
– Я понимаю твои чувства, юный Дэнтон, – утешающе сказал Кослоу. – Грустно смотреть, как твой родной край раздирает на части алчная знать. Но таков мир, и…
– Этому не бывать! – воскликнул Моллард.
Инквизитор переглянулся с Броном и медленно поднялся.
– Ты собираешься помешать этому? Как?
– Я хочу вернуть свой титул, – слова с трудом пробирались через пересохшее горло. – Я хочу выйти из инквизиции.
– Что?! – Брон вскочил, сжимая нож для сыра. – Как ты смеешь говорить такое?!
Он едва не бросился на Дэна – могучий и свирепый, как медведь – но старый инквизитор остановил его, подняв сухую ладонь.
– Когда мы познакомились, ты был еще мальчишкой, – сказал он, сощурившись. – Я мог бы казнить тебя тогда вместе с Арием. Ты помнишь Ария, юный Дэнтон?
– Да, инквизитор, – почти прошептал Моллард.
Кослоу пронзал его взглядом, словно кинжалом.
– Ты доказал, что верен Господу, и я был убежден, что встречу тебя снова. Так и случилось – ты стал моим рыцарем. Я гордился тобой, будто сыном, – голос инквизитора дрогнул. – Хоть не я взрастил тебя, но я дал тебе толчок, направил на верный путь! Как смеешь ты сходить с него?!
