Текст книги "Годы гроз (СИ)"
Автор книги: Александр Ульянов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
VIII
Америя, Кроунгард
Покои короля
Архиепископ Симон тяжело дышал. Он произнес такую длинную речь, что весь раскраснелся и покрылся потом. Юный клирик – мальчик лет десяти – подал шелковый платок.
Эсмунд глубоко вздохнул и посмотрел на хранителя королевских покоев Йоэна, стоящего по правую руку. Тот пожал плечами.
Королевскую приемную наполняли тепло и полумрак. За окнами снова шел дождь. Йоэн задернул изумрудные шторы и разжег камин. Щиты дежурили за дверью. Эсмунд и Симон сидели в мягких креслах друг напротив друга, между ними стоял резной стол на одной ножке, исполненной в виде орлиной лапы.
– Все, что вы рассказали, Симон, любопытно, но и так известно мне, – сказал Эсмунд. – Первый Град и Святой Престол независимы только номинально. Так было всегда. С той поры, как Просветитель спустился на землю, светоч истинной веры горел в кальдийских руках. Но именно Америя – государство, избранное Богом для великих дел.
– Безусловно, ваше, величество, – Симон запивал одышку ягодным соком. – Но, увы, не все…
– Дайте себе отдышаться, ваше святейшество, – перебил хранитель покоев.
Архиепископ обомлел, как будто впервые столкнулся с его грубоватой прямотой. На жирном лице застыло недоумение. Только два человека в королевстве смели прерывать архиепископа всея Америи, и Симон до сих пор не привык, что простолюдин Йоэн – один из них. Эсмунд сдержал улыбку.
– Не все, – выровняв дыхание, повторил Симон, – рады пленению Наместника. На Кольце Вальдара появились ложные проповедники. Они говорят, что вы… мы навлекаем на страну гнев Божий. Может, стоит написать инквизитору Хейсу? Феникс…
– Не упоминайте его имени при мне! – завопил, подскакивая, Эсмунд. – Не смейте!!!
– Простите, ваше величество, – пролепетал Симон.
Воцарилось тяжелое молчание. Король упал обратно в кресло и прикрыл глаза. Во рту появился привкус желчи, и в темноте под веками возникло лицо Мариэль, его жены, прекрасной королевы, которой давно уж нет на свете.
Будь проклят Ричард Хейс. Его нога не ступит на столичные острова. В день, когда это случится, Эсмунд отправит его на костер. Закончит то, что начал пожар в Башне клятвы одиннадцать лет назад.
Все ждали, когда он успокоится. Симон пил сок, понимая, что сильно сглупил. О ненависти короля к инквизитору Хейсу знал каждый.
Йоэн первым осмелился прервать молчание.
– Убейте проповедников – и тем самым подтвердите их речи, – сказал он.
– Очевидная правда, – согласился Эсмунд, отнимая руку от лица. – Пусть болтают. Мы не будем обращать внимания.
– Боюсь, еретики весьма убедительны, – осторожно сказал архиепископ. – Особенно на фоне Годов гроз. Люди волнуются, они не хотят войны, ведь в стране и так голод. С этим надо что-то делать.
– Тогда это ваша забота, не так ли? Кто из нас двоих правит церковью? Придумайте, как решить проблему без крови.
– Хорошо, ваше величество, – угрюмо кивнул Симон.
Эсмунд протер заслезившиеся глаза и постучал пальцами по столу.
«Мари, любовь моя. Как бы я хотел, чтоб ты была рядом в эти дни. В эти годы… Мне грустно без тебя, Мариэль».
– Так вот, – сказал он, не давая себе впасть в печаль. – Когда Люцио согласится назвать преемника из америйцев, мы перенесем Святой Престол в Низарет. Война нам на руку – люди почувствуют ненависть к кальдийцам, и будут только рады, что Великий Наместник воссядет в Америи. Что касается голода – армия найдет пропитание на чужих землях. Годы гроз не так сильно тронули Кальдириум.
– Проблема только в том, государь, – Симон отставил стакан и глубоко вздохнул, – что Первый Храм останется там, где стоит. Мы не сможем перенести останки Просветителя в Низарет. А Первый Храм – святыня для любого верующего. Каждый чувствует своим долгом хоть раз совершить туда паломничество.
Йоэн задумчиво хмыкнул.
– Тогда надо забрать Первый Град вместе с Храмом.
– Хранитель моих покоев дает простые, но мудрые советы, вы не находите, Симон? Завоюем Первый Град и дадим ему настоящую независимость. Сделаем себя освободителями. А останки – разве они нужны вам, чтобы стать Наместником?
Симон гордо приподнял три своих подбородка. Конечно, архиепископ рассчитывал, что именно он станет новым ставленником Божьим после смерти Люцио. Об этом не говорили напрямую, делая вид, что Наместник сам примет решение. Но Эсмунд не собирался давать ему этой роскоши.
Вопрос только в том, нужен ли Симон на Святом Престоле.
– Как чувствует себя Наместник? – осведомился архиепископ.
– Надеюсь, что превосходно. Я отправляю туда еду и все, что попросят, но паладины по-прежнему не впускают никого в башню. Будь моя воля, я бы приказал своим Щитам убить их, но все вокруг говорят, что это недопустимо.
– Кровью можно занять любой престол, но только не Святой, – пробурчал Йоэн.
– Ваш хранитель снова прав, – согласился Симон. – А учитывая волнения в народе… Пусть Люцио созреет. Когда он услышит о военных поражениях кальдийцев, то согласится.
– Интересно, что он сделает, если вдруг услышит о наших поражениях.
Эсмунд поморщился. Прямота хранителя порой раздражала даже его, но тот опять был прав. Война непредсказуема. В девятьсот восемнадцатом Эсмунду казалось, что Юминг не продержится и пары месяцев. Но война шла три года, и кривоглазые подонки сожгли весь юг Вилонии и Ривергарда, прежде чем потерпели поражение.
Когда их король Хьонг попал в плен, юмы принесли выкуп, а Эсмунд рассмеялся над их подношением и воскликнул: «Что за гроши вы мне предлагаете?!» С тех пор гордый и жестокий король Хьонг стал Грошовым. Эсмунд разорил весь Серый Берег, и тогда небогатый Юминг стал нищим. Выкуп за своего короля они не собрали до сих пор.
Симон что-то говорил, но Эсмунд его не слушал. Он мысленно улыбался воспоминаниям. Хотел бы он снова повести войска в битву и поставить короля Илларио на колени. Но меч и доспехи были уже слишком тяжелы для него, а от скачки болела спина. Днем ему часто хотелось спать, и мысли постоянно убегали в прошлое, в более светлые дни. Как сейчас.
– Вы согласны, ваше величество?
– Мы ведь уже старики, Симон. Скоро придет наш час.
Архиепископ причмокнул губами:
– Мне только исполнилось сорок два, ваше величество. Я надеюсь протянуть еще хотя бы лет двадцать.
– С вашим весом я бы не надеялся, – сказал Йоэн.
Симон бросил на него испепеляющий взгляд.
– А вот мне скоро восемьдесят. Немногие короли доживали до таких лет, – проговорил Эсмунд и вдруг ощутил себя наполовину мертвым. Его обдало холодом, и он поежился.
– Элла Старый прожил почти целый век, – утешающе сказал Симон.
– Я собираюсь только довести до конца то, что мы начали. Пускай Святой Престол встанет в Америи, а Илларио забудет свои претензии на мой трон.
– Если даже Илларио забудет, потомки вспомнят, – снова подал голос Йоэн.
– Значит, вырежем весь его род под корень! – вскричал Эсмунд и ударил сухим кулаком по столу, не обратив внимания на вспышку боли в суставах. – Как мы поступили с Лотарией и Дар-Минором!
– В Лотарии все же остались Молларды, – сказал архиепископ. – Кстати, о них. Я отправил принцессу Алину с инквизитором Моллардом и его войском.
Эсмунд передернул плечами и посмотрел на Йоэна. Твердый взгляд хранителя покоев был бесстрастен, но он все понял. Он единственный знал, в чем дело.
Король не отпускал свою дочь в Дримгард. Она уехала без позволения, зная, что Законник не решится отправить погоню. Тащить наследницу трона домой, как простую девчонку – значит опозорить ее.
– Принеси мне плед, здесь стало прохладно.
– Да, государь.
Алина долгое время упрашивала Эсмунда отпустить ее в Дримгард. Он не сомневался в ее даре и желании помочь, но путь далек, а Скорбные земли слишком опасны. Если она погибнет…
Даже мысль об этом была ужасна. Алина – единственная надежда Америи. Если вдруг с ней что-то случится, королем станет Дагоберт, ее младший брат. Едва ли можно представить худшего правителя. Даже Карх Слабый и Амелия Третья, Венценосная Шлюха, что-то сделали для страны. Дагоберт не сможет сделать ничего. Настанет хаос.
Каким бы он вырос, если б не тот пожар, погубивший Мариэль и сделавший Ричарда Хейса Фениксом?
– Хорошо, – вновь прогоняя тяжелые воспоминания, сказал король. – И Моллард проводит ее до самого Дримгарда?
– Он не посмел отказать, ваше величество.
– Тогда я спокоен, – соврал Эсмунд. Его душу сковало льдом.
– И все же я в недоумении, ваше величество… Как вы отпустили ее в такое опасное путешествие?
– Коль скоро ей предстоит стать королевой, пусть поступает по-королевски, – повторял Эсмунд слова Алины, с помощью которых она пыталась уговорить его. – Представь, какую народную любовь она обретет, если поможет излечить черную лихорадку.
– Ее будут превозносить, как новую Белую королеву, – согласился Симон.
– Такой она и будет. Знаешь что, Симон? Когда она вернется, я, пожалуй, сложу с себя корону и передам ей. К тому времени мы перенесем Святой Престол и победим Кальдириум. Мы посадим семена, а Алина заботливо взрастит их – она это умеет. Страну ждет процветание.
– Ваши слова вдохновляют меня, – сказал архиепископ и посмотрел в окно сквозь шторы. – Похоже, солнце садится. Я хотел провести закатную службу в храме на Кольце. Не желаете пойти со мной?
– Пожалуй. Я давно не молился в церкви, – сказал Эсмунд, и тут двери приемной распахнулись.
– Кардинал Лекко! – доложил Королевский Щит.
– Что-то с Дагобертом? – спросил Эсмунд.
– Нет, мой король! Что-то с паладинами.
Симон заерзал на кресле.
– Пригласи его, – сказал король.
Кардинал появился сразу, бесшумный, будто ласка. Сине-серебряная сутана, как всегда, была безупречна, а конская улыбка раздражала Эсмунда. Ему не нравился Лекко. Если б Дагоберт не был так привязан к своему духовнику, король давно бы отослал кальдийца прочь от двора.
Симон, однако, доверял ему, неясно почему.
– Счастлив видеть вас в добром здравии, государь, – Лекко преклонил колено. – Как прошло путешествие, ваше святейшество?
– Воды Скованного моря спокойны, как всегда, – сказал архиепископ, осеняя кардинала святым знаком.
– Хорошо, что вы прибыли столь скоро. Я надеюсь, вы сможете добиться разговора с Великим Наместником. Еще есть шанс избежать войны.
– Это вряд ли, – сказал вошедший с пледом Йоэн. – Даже если кто-нибудь оближет все кальдийские задницы в мире.
– Неужто моя вежливость кажется лобызанием задов? – смиренно отозвался Джерио и поднялся.
– Иногда, хотя я не имел в виду вас. Ваш плед, государь.
– Спасибо.
Йоэн встал у кресла короля, придерживая топор на поясе и не спуская глаз с Лекко. Джерио смотрел в ответ, глаза-бусинки хищно блестели. Хранитель и кардинал никогда не любили друг друга. Оба простолюдины, оба высоко взобрались, но слишком разные, как молот и шпага. Таким не ужиться вместе.
– С чем вы пришли, кардинал? – спросил король, расправляя плед.
– Великий Наместник хотел отправить некое письмо через паладинов, мой король. Сир Эриг Раддерфорд преградил им путь.
Симон ахнул и прижал руку ко рту. Эсмунд раздраженно стукнул костяшками по столу и поморщился.
– Кого-нибудь убили?
– Нет, ваша светлость, я предотвратил схватку в последний момент.
Уж этот Лекко, своего не упустит.
– Пусть так. Вы забрали письмо?
– Не вышло, мой король. Паладины были грубы, но и Эриг не меньше. Он оскорбил одного из них, и был вызван на поединок.
– Поединок! – воскликнул Симон. – Это недопустимо!
Юный клирик предусмотрительно подал ему свежий платок. Архиепископ утер выступивший пот.
– И когда должен состояться бой? – спросил Эсмунд.
– Завтра на рассвете, ваше величество. Двор поддержал капитана, но я думаю…
– Значит, бой состоится! – воскликнул Эсмунд и поднялся. – Кальдийцы сами лезут на рожон! Что ты думаешь, Йоэн?
– Рыцарь имеет право вызвать другого, и политика тут вроде не при чем, – пожал плечами хранитель покоев.
– Но когда Эриг победит, мы сможем повернуть это в свою пользу! – Эсмунд скинул плед. Холод ушел, ему стало жарко. – Это докажет, что Просветитель на нашей стороне!
– Ваше величество, но что, если он проиграет? – спросил Симон.
– Глупости! Паладины не умеют сражаться, они всего лишь манекены для красивых доспехов.
– Все это знают, – снова пожал плечами Йоэн.
– Приведите Эрига ко мне! – вскричал Эсмунд. – Вот он – повод, которого мы ждали. Пускай капитан моей стражи сразит паладина, и двери южной башни распахнутся. Наместник поймет, что Бог благоволит нашей воле.
– Но ваше величество… – одновременно сказали кардинал и архиепископ.
– Я хочу, чтобы бой состоялся в Красном дворе, – не слушал их Эсмунд. – А потом мы устроим паладину такое пышное прощание, что весь двор зальется слезами! – он рассмеялся. – Наконец-то Эриг порадовал меня! Приведите, я хочу обнять его, как сына!
– Быть может, лучше дождаться конца поединка? – осторожно спросил Лекко.
– В Небытие ваши сомнения! Эриг победит – я чувствую это! Разве вы не рады, Симон? Пустим немного крови, чтобы раскрыть двери башни!
– Как прикажет ваше величество, – архиепископ не выглядел радостным. – Если позволите, мне пора отправляться вести службу, – с помощью клирика он поднялся.
– Я приведу Дагоберта, – сказал Лекко. – Он хотел послушать ваше святейшество.
– Идите, я тоже приду! – воскликнул Эсмунд. – Только сначала обниму сира Раддерфорда!
Когда священники вышли, король упал в кресло. Настроение поднялось, и он уже не чувствовал себя таким усталым.
Будет славный поединок, и это станет следующим шагом к тому, чтобы планы осуществились. За Алину можно не беспокоиться – инквизитор Моллард знает Восток, и проведет ее безопасным путем. Судьба сама дает Эсмунду то, чего он добивается.
– Видишь, – сказал Эсмунд. – Все складывается хорошо.
– Да, государь, – согласился Йоэн. – Пока да.
IX
Западная Лотария
2924 год м.к.
Дэнтону снилось, как он скачет сквозь темноту. Конь под ним дышит тяжело и хрипло, сердца обоих стучат, как барабаны. Вдруг конь спотыкается, и Дэнтон едва не летит вверх тормашками. Он слезает с седла, падает на колени и почему-то плачет. Взмыленный скакун опускает голову, а потом его колени подгибаются и он падает наземь.
Луна выходит из-за туч. Впереди – заросли осоки на зыбких кочках. После скачки ночь опустошительно безмолвна, и слышно шевеление воды и далекое кваканье жаб.
Смеющиеся болота. Еще немного, и он влетел бы в них на полном скаку. Дэнтон подползает к воде и глядит на отражение.
Он не узнает лица, но видит, что снова стал девятилетним ребенком. Он вспоминает, как бежал, оставив мертвую мать, и снова плачет.
Дэн оставляет загнанного коня и идет пешком. Пламя зари разгорается по левую руку. Проходит два дня, но во сне это занимает лишь мгновение. Перед ним вырастает замок, высеченный в гранитной скале посреди холмов. Старый Утес.
– Чего тебе, малый? – спрашивает воин у ворот. На его зеленом плаще герб: выпь и полумесяц.
– Граф Бальдер в замке?
– Может, и в замке, – отвечает гвардеец. – Тебе-то что?
– Меня зовут Дэнтон Моллард. Граф Бальдер в замке?
Стражник хватает его за плечо, и Дэн пугается. Но тут же появляется дядя Ловер, и страх почти проходит.
Они оказываются в кабинете графа – маленькая, заваленная книгами и свитками комната. Во сне она кажется еще меньше, чем была.
– Ты понимаешь, что сделал?! – восклицает Бальдер и стучит тростью об пол.
Дэнтон кивает.
– Я написал отречение от титула.
– Да, пускай и с ошибками. И Сариса – вернее, герцогиня Моллард – тут же сделала все, чтобы твое отречение вступило в силу.
Дверь в кабинет открывается, и входит Эллис – сын Ловера. Он старше Дэнтона на пару лет. Их нельзя назвать друзьями, но иногда они играли и учились вместе.
– Как ты, Дэн? – спрашивает он и протягивает кружку с горячим отваром.
Дэнтон лишь молча кивает, и Эллис растворяется в воздухе.
– Тебе опасно оставаться здесь, – говорит граф Бальдер, и Дэн вдруг понимает, что оказался в постели, а за окном непроглядная ночь. – Скоро на восток уходит торговый обоз. Герцог Дримгарда – мой старый друг. Я отправлю тебя к нему. Ты вырастешь в городе и, может, станешь рыцарем.
– Я стану рыцарем? – поднимает голову Дэн.
Бальдер смотрит на него сверху вниз, тяжело хмурясь и двумя руками сжимая трость с головой выпи.
– Почему нет? Обычное дело для бастарда вроде тебя.
Дэн снова вспоминает, что теперь он не герцог и не внук герцога, а просто чей-то бастард.
– Хорошо, – говорит он, и день снова меняется.
Раннее хмурое утро. Клыкастый ветер срывает с людей плащи и шапки, сбивает с ног. Ловер и Эллис Бальдеры прощаются с Дэном у подножия скалы, на которой стоит Старый Утес. Оба обнимают его – Эллис чуть дольше – и он садится в одну из трех повозок, что отправляются на самый край Америи. Купцы рады, что он поехал с ними – граф Бальдер бесплатно выделил десяток гвардейцев для охраны.
– Напиши мне, Дэн! – кричит вслед Эллис. – Напиши, когда приедешь в Дримгард!
Дэнтон молча машет ему рукой, прячется в крытой повозке и пытается уснуть. Он уже почти уходит в сон, когда телега подскакивает на кочке и он, вздрогнув, просыпается.
Моллард приподнялся и оглядел лагерь. Солдаты спят, часовые поддерживают костры. Кто-то оглушительно храпит.
Никогда раньше ему не снились те дни. Побег из Альдеринга забылся, исчез в колодце памяти. Зачем он вдруг поднялся со дна?
Вокруг почти те же места, похожий путь. Только Дэн изменился – он больше не мальчик, он инквизитор. Пускай и не герцог.
Если будет на то воля судьбы… – зазвучал внутри голос деда.
Дэнтон встряхнул головой и лег, укрывшись плащом.
На сей раз он долго не мог уснуть.
X
Америя, Кроунгард
Красный двор
«Зачем же я принял вызов», подумал Эриг Раддерфорд.
Красный двор был забит людьми. Сегодня солнце расщедрилось на свет и тепло, и Небесный дом сиял так же ярко. За ночь слуги отмыли кирпичи Красного двора до блеска, поставили помосты для зрителей, привязали к отцветшим уже кустам алые розы из ткани. Америйская знать приветствовала своего чемпиона. Кальдийцы (те, кто не укрылся с Наместником в башне) стояли отдельно и шушукались, бросая на Эрига испуганные, как ему казалось, взгляды. Так что до того момента, когда герольды подняли в воздух сверкающие трубы, он чувствовал себя героем.
За прошедшие вечер и ночь у капитана появилось больше друзей и поклонниц, чем за всю прошлую жизнь. На закате король вызвал его к себе, обнял и поцеловал по-отечески. Даже теплее: Эриг никогда не видел, чтобы Законник так привечал принца Дагоберта. Он приказал приготовить для Эрига горячую ванну, после которой красивые служанки натерли его тело маслами, и одна осталась, чтобы усладить его ночь.
Утром подали доспех: латы с клеймом Миклена Трехрукого, лучшего кузнеца Длани. Стоунгардская сталь была украшена золотом и платиной, по вороту шла полоса из рубинов. На груди выгравирован пещерный медведь, вставший на задние лапы и готовый к смертельным объятиям. Древний и уже неофициальный герб америйских королей. Эриг был столь же счастлив, как если бы ему позволили присесть на трон.
Он вышел, немного неуклюжий в новых латах. Доспехи делались для короля и лет двадцать назад, как сказал сам Эсмунд. За ночь их попытались подогнать под фигуру Эрига, но вышло не очень. Нагрудник был тесноват, а шлем-бикок55
Шлем, повторяющий форму головы, где смотровую щель заменяют небольшие круглые отверстия для обзора и дыхания.
[Закрыть] почти не давал обзора.
Толпа расступилась, приветствуя его.
– Удачи, сир!
– Посмотрите, как сияет Дом! Господь за вас сегодня, сир Раддерфорд!
«Или за паладина», – думал тот, но вслух бормотал:
– Спасибо. Спасибо вам.
– Вы победите, сир! Удачи!
– Поразите его в самое сердце!
– Сир Раддерфорд уже поразил в самое сердце меня.
На этот голос он повернулся. Молодая кареглазая красавица протягивала ему белый платок.
– Я леди Карина Пьерриг, сир. Пожалуйста, примите это.
– Б-благодарю, миледи, – Эриг принял платок и поклонился, чтобы коснуться губами изящной ручки. От кожи пахло вишневым цветом.
– Мой брат, рыцарь инквизиции, молился за вашу победу сегодня.
– Благодарю, миледи, – повторил Эриг и покраснел.
«Скажи что-нибудь поизящнее, дубина!»
Он повязал платок на правую руку и показал всем.
– Этой рукой, отмеченной вниманием леди Пьерриг, я нанесу смертельный удар. Господь на нашей стороне. Я одержу победу Его именем и во славу Америи!
Последние слова он произнес, воздев бронированный кулак вверх, и все повторили жест, и закричали, радуясь еще не одержанной победе.
Эриг Раддерфорд купался в лучах славы. Эсмунд с помощью Йоэна поднялся на помост и уселся на кресло. Симон уже сидел рядом, на кресле чуть меньшего размера, в которое едва поместился. Его клирик стоял по левую руку, бледный как молоко. На шее темнели круглые синяки. При виде Эсмунда мальчик часто заморгал и поклонился.
– Хорошее утро, ваше величество, – сказал архиепископ.
– Угу.
Эсмунд проснулся с головной болью и потому не считал, что оно такое уж хорошее.
Слуги подали фрукты и разбавленное вино. Эсмунд приказал наполнить два кубка и один отдал Йоэну.
– Пей.
– Ох, спасибо, ваше величество. Душно сегодня.
– Где Дагоберт?
– Он плохо себя чувствует. Они с кардиналом читают.
Король поморщился и собирался что-нибудь сказать, но тут герольды снова затрубили, и на площадку вышел паладин.
Небесно-синие доспехи отражали силуэты собравшихся. Сквозь прорезь топфхелма66
Цилиндрический шлем, полностью скрывающий голову и лицо
[Закрыть] на Эрига уставился знакомый хмурый взгляд, и он почувствовал, как скрутило внутренности. Давненько он не бился по-настоящему, а теперь предстоит схватка до смерти.
Все вокруг утверждали, что паладины Престола – плохие бойцы. Но Эриг помнил, как вчера они готовились драться втроем против дюжины стражников. Плохие бойцы, даже слишком самоуверенные, на такое не пойдут.
«Не будь дураком, – говорил он себе. – Это просто бахвальство. Они не собирались нападать вчера. Мы бы порубили их, как тыквы».
Но уверенности больше не становилось. Ряды людей сомкнулись за спиной, и наступила тишина. Вперед вышел главный герольд и объявил:
– Сир Витторио эль Гарра, сын дома Белой луны, паладин Святого Престола, бросил вызов. Сир Эриг Раддерфорд из рода Раддерфордов, хранитель покоя королевского дворца, принял вызов. Согласно традициям, я должен спросить: покуда еще не поздно, не желают ли стороны уладить дело миром?
Паладин кивнул, и герольд какое-то время соображал, что его жест значит отказ.
– Только кровь смоет наши обиды! – воскликнул Эриг.
«Надо было ответить первым».
– Мирный исход невозможен, – констатировал герольд. – Согласно традициям, тот, кого вызвали, первым выбирает оружие.
– Я выбираю Гранглинг – святой меч!
Толпа приветствовала решение Эрига, и громче всех кричал сир Гарон, чьему деду когда-то принадлежало это оружие. Его гордый честью оруженосец вынес меч.
До сего момента Эриг не видел Гранглинг воочию. Полуторный меч был безусловно прекрасен. Клинок покрывала аккуратная чеканка: виноградные листья шли вдоль кромки, долу77
Углубление вдоль клинка, «кровосток»
[Закрыть] опутывала лоза, а набалдашник рукояти был исполнен в виде виноградной кисти.
Он проливает кровь, как вино, сказал сир Гарон.
Но знаменитый меч обходился без гарды, и хоть его отполировали, выглядел потасканным. Капитан взял Гранглинг. Тяжелый. Даже слишком. И баланс не тот, смещен куда-то к середине.
Мрак и бездна, лучше было б взять свой привычный меч.
– Я выбираю мартелло, – с акцентом сказал Витторио.
По зрителям пробежал шепоток – что за оружие приготовил паладин?
Клирик из свиты Великого Наместника подал Витторио что-то, замотанное в белую материю. Паладин сбросил ткань и таинственный мартелло обернулся простым чеканом. Ударная часть была исполнена в виде руки, сжимающей кинжал. Его острие было шипом чекана, а выступающая с другой стороны рукоять – граненым молотом.
Эригу стало не по себе еще больше. Чекан легко пробивает доспехи, даже королевские. Про меч такого не скажешь – даже колющий удар вряд ли пронзит латы. А таким длинным оружием, как Гранглинг, колоть вообще неудобно.
На поясе у паладина висел еще стилет. Такой пробивает сталь не хуже чекана, и хорошо находит щели меж латами. Правила поединков разрешали брать с собой кинжалы, но Эриг почему-то не взял. Думал, ему хватит меча.
Витторио взял щит и встал в боевую позу. Эриг отказался от щита и сжал Гранглинг двумя руками. Щит все равно не спасет от чекана. Сегодня капитан будет нападать, а не защищаться.
– Бойцы готовы? – спросил герольд.
«Нет», – хотелось ответить Эригу.
Герольд посмотрел на короля. Эсмунд поднялся, опираясь на локоть хранителя покоев. Он посмотрел в глаза Эригу и кивнул – не подведи меня. Тот кивнул в ответ.
– Да начнется бой!
Эсмунд сел. Толпа зашумела, загудела, призывая Эрига покончить с кальдийцем. Капитан стражи двинулся вперед, тяжело шагая по камням, и нанес первый удар.
Паладин ушел в сторону, но Эриг ударил снова, и Гранглинг врезался в щит. Раздался грохот, а вслед за ним – приветственные крики. Витторио бросился вперед и врезался в грудь Эрига. Чекан взлетел в воздух, но Раддерфорд почти изящно крутнулся вокруг себя и увернулся от удара. Паладин не успел повернуться, и Гранглинг со всей мощи ударил его в спину.
– Отлично, – сказал Эсмунд и подставил бокал для новой порции вина.
Схватка возбудила его, и головная боль отступила. Вино тоже помогало.
– Как ты думаешь, Симон, Люцио смотрит?
– Полагаю, что да, ваше величество. Вы бы не смотрели, сражайся тут один из ваших Щитов?
Эсмунд поглядел на южную башню – башню Наместника, как стали ее называть. Из нее прекрасно видно Красный двор, но стрельчатые окна, кажется, были пусты. На мгновение королю показалось, что он заметил движение, но не мог сказать точно – глаза ведь были далеко уже не те, что в молодости.
Он поднял кубок в сторону башни и улыбнулся. Люцио тоже в годах, но быть может, сохранил зрение.
Смотри, Великий Наместник, как падет твой защитник, и убедись, что Господь на нашей стороне!
Толпа взревела, и Эсмунд повернулся к битве. Паладин отступал, и Эриг теснил его, нанося удар за ударом.
– Что я пропустил?
– Сир Эриг ударил его по шлему, – доложил Йоэн. – Можно еще вина, государь?
– Налейте ему, – махнул рукой Эсмунд.
Паладин отступал и без толку махал коротким чеканом. Изрубленный щит опускался все ниже, силы Витторио иссякали.
– Вы были правы, ваше величество, – сказал Симон и взял яблоко. – Победа будет за нами.
Эриг закричал и нанес внезапный низкий удар. Паладин отскочил, будто кошка, и острие лишь царапнуло поножи. Капитан тяжело дышал, пот заливал глаза, но он наступал, уже чувствуя победу в руках.
Эриг притворился, что выдохся, и сделал шаг назад. Осторожный паладин напал не сразу.
А когда он атаковал, капитан опустил клинок на руку Витторио, и чекан упал на камни. Обратным замахом Эриг впечатал виноградную рукоять в синий шлем. Эмаль разлетелась крошкой, обнажая простую серую сталь. Паладин пошатнулся и едва не упал. С воплем Эриг занес тяжелый клинок – в последний раз.
А дальше произошло невероятное: отбросив щит, Витторио кинулся в объятия Эрига. Он схватил его за шею сзади и прижал к себе. Заскрипели трущиеся друг о друга доспехи, шлемы столкнулись как будто в поцелуе. Эриг пытался вырваться и бесполезно лупил кулаком по спине паладина. Эсмунд увидел стилет, рыщущий по латам капитана.
– Вырывайся! – закричал он.
И вслед за ним закричал Эриг, когда стилет нашел свой лаз.
Железное жало вошло в подмышку снизу вверх. Паладин давил на рукоять, утробно рыча. Эриг орал от боли. Он чувствовал внутри себя трехгранный клинок, разрывающий плоть и скребущий о кости плеча изнутри.
Витторио вырвал стилет. Его синяя перчатка стала темно-лиловой. Второй перчаткой, сжатой в кулак, кальдиец отправил Эрига на землю.
Гранглинг выпал из руки. Паладин поднял с пола чекан.
«Вот и все. Я проиграл».
Витторио отбросил стилет. С руки его капала та же кровь, что хлестала по боку Эрига. Чекан указал в лицо капитану.
– На колени.
– Я сдаюсь, – проговорил Эриг тихо.
Паладин сощурился. Чекан раздраженно дернулся.
– На кольени!
Толпа молчала, но капитан дворцовой стражи ясно чувствовал их взгляды. Каждый из них прожигал дыру в его теле, презирая доспехи. Тысяча раскаленных стилетов.
Эриг встал – вернее, поднялся – на колени.
– Снимай шлем.
– Хватит, я сдаюсь! – воскликнул Раддерфорд, и голос предательски сорвался.
– Снимай шлем!
Витторио схватил капитана за забрало. Удар чекана сломал шарнир и наполнил рот кровью. Забрало звякнуло о землю. Эриг сплюнул и снял поломанный шлем, обнажая мокрые от пота волосы и как будто подставляясь под гнев Божий.
– Проси прощенья.
Эриг сглотнул. Его душил стыд, но слова как будто сами просились на язык.
– Простите, сир. Я оскорбил вас. Я был неправ.
Сказав это, Раддерфорд сорвал с руки платок леди Пьерриг и отбросил его. Послышался чей-то короткий всхлип. Быть может, это была она.
Витторио сделал полшага вперед.
– Теперь пади ниц, – сказал он почти без акцента.
Эриг поднял пылающее лицо, и увидел в глазах паладина презрение, от которого захотелось умереть.
– Я сказал – пади ниц! – воскликнул он и дал ему стальную пощечину.
Боль обожгла щеку, и во рту снова появилась кровь. Эриг проглотил ее вместе с позором.
– Лучше убей меня.
– Ниц!
Мгновения тащились, как тучи, тяжелые и мрачные. И в тот момент, когда Эриг был уже готов склониться, раздался голос Эсмунда Первого:
– Хватит! Остановите это!
Витторио поднял взгляд и коротко поклонился.
– Все по воле короля, – сказал он.
«Я умер бесчестно», – успел подумать Эриг.
Острие с мерзким звуком вошло между глаз Раддерфорда. Паладин выпустил рукоятку, и капитан рухнул вперед с чеканом в голове. Завизжала какая-то дама, за ней еще одна. Разревелся ребенок, сидящий у отца на плечах.
Воздух застрял у Эсмунда в глотке. Он вскочил, отбрасывая кубок в сторону, и собственный голос едва донесся до ушей:
– ГЕРДА!
– Мой король, – сжимая зубы, ответила та.
– Взять его! Взять живым!
– Щиты! – заревела Герда. – Король отдал приказ!
Шестеро рыцарей двинулись вперед, обнажая клинки. Витторио наклонился и вытащил чекан из головы Эрига, под которой уже расплылась темная лужа.
С Витторио пришли два собрата – им позволили прийти в доспехах, но без оружия. Один поднял изрубленный щит, второй взял Гранглинг.
– Положи мой меч, проклятый кальдиец! – прокричал какой-то рыцарь, но не двинулся с места.
– Ваше величество, услышьте меня, ваше величество! – сквозь туман ярости пробился дрожащий голос. Симон, в залитой вином сутане, тряс Эсмунда за рукав.
– Нет! – вырвался король. – Этот подонок ответит!
– Пожалуйста, государь! Нам это не нужно! – Симон чуть не плакал, багровые щеки тряслись от ужаса. – Все прошло по правилам!
Королевские Щиты окружили паладинов. Те встали спина к спине, готовясь отразить атаку. Придворные стояли, распахнув рты и глаза. Только кальдийцы по стеночке выбирались со двора.
– Говнюк переборщил, но бой был честным, – буркнул Йоэн, покручивая в руках топор.
