Текст книги "Годы гроз (СИ)"
Автор книги: Александр Ульянов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
V
Когда они проехали сквозь восточные ворота, именуемые Дверью Зари, у Дэнтона захватило дух. Его людей стало больше в десять раз. Теперь это уже не отряд, но целая армия – не всякий ленник44
Владелец лена, т. е. феода, феодал
[Закрыть] обладает такой. Пять сотен отборных солдат, каждый из которых обучен сражаться с людьми и чудовищами.
– Брон.
– Я тут.
– Расскажи о моей армии.
– Н-ну… – замешкался Брон. – Что тут скажешь? Две сотни конных. Лошади молодые, бодрые, все как один жеребцы. Три сотни латников с шестоперами. Сто человек прислуги и шесть телег в обозе.
– А это кто? – спросила Кассандра.
Бронвер и Моллард одновременно посмотрели за ней и увидели двух путников, едущих в тени городской стены. Один из них сверкал доспехом и был вооружен до зубов – на седле были приторочены шлем, треугольный щит и булава, на поясе висели меч и кинжал. На луке седла дремала черная птица с огромным желтым клювом и белыми плечами. Его спутница, одетая в простое платье с капюшоном, ехала на самой красивой лошади, какую видел Моллард. Ослепительно белая шкура сверкала на солнце, длинная грива лоснилась, будто шелк, а поступь напоминала полет. Два вьючных мерина, спешащих за ней, были все равно что драные голуби рядом с благородным лебедем.
– Его святейшество возложил на меня одну миссию, – сказал Дэн. – Мы сопроводим кое-кого до Дримгарда.
– До Дримгарда?! – воскликнул Брон. – Тогда придется оставаться там зимовать. Или мы хотим переться обратно в Лотарию через вьюги?
– Придется.
– Но разве нам не велели как можно быстрее разобраться с ересью? И кто это вообще такие?
– Важные люди, по крайней мере один из них, – сказал Моллард. – Не забудь поклониться.
Всадники приблизились к ним. Вооруженный широко улыбнулся и склонил голову, тряхнув золотыми локонами. Птица на седле щелкнула и тоже поклонилась. Брон усмехнулся в усы.
– Приветствую вас, инквизитор, – сказал юноша. – Меня зовут сир Эльтон Лавеллет. Добрый день, сир, миледи, – кивнул он Брону и Кэс.
– Я рыцарь, – рыкнула Кассандра.
– Простите мою слепоту, госпожа, – заулыбался Лавеллет еще шире. – Но у вас далеко не рыцарская красота.
– Как и у вас, – фыркнула Кассандра и повернулась ко второму всаднику. – Ваш спутник не представится нам?
– Она здесь тайно и к тому же не привыкла представляться сама.
– Хватит, мой сир, – прозвучал искристый голос, и ухоженные руки скинули капюшон. – Инквизитор знает обо мне.
Перед ними предстала прекрасная девушка с чистой, гладкой кожей и аккуратными чертами лица. Тонкий, чуть вздернутый носик, яркие пухлые губы и высокий лоб – все говорило о высоком происхождении. Светлые волосы были распущены – привелегия знатных.
– Принцесса Алина Америйская, – объявил Лавеллет.
Брон ахнул и поклонился так низко, что почти коснулся лбом холки Грома. Кэс почему-то выругалась, тут же извинилась и поклонилась. Моллард ограничился глубоким кивком.
– Моя принцесса. Большая честь видеть вас.
– Для меня тоже честь познакомиться с вами, инквизитор Моллард, – сказала принцесса Алина, дочь короля Эсмунда и наследница трона.
– Я восхищен, ваше величество, – не поднимая головы, пробасил Брон. – Вы и впрямь прекрасны, как говорят.
– Полно, сир, вы меня смущаете, – кротко отозвалась принцесса и впрямь чуть покраснела. – Распрямитесь. Вы – сир Раддерфорд, верно? О вашем роде ходят легенды.
– Не всегда приличные, госпожа, но я рад, что вы слышали.
– А вы? – Алина повернулась к Кассандре, и та опустила глаза. – Про вас я, кажется, не слышала.
– Я Кассандра, ваше величество. Из простолюдин. О моем роде не ходят легенды.
– И все же вы добились того, что стали рыцарем инквизиции. Не смущайтесь – это достойно уважения.
– Спасибо, ваше величество.
Эльтон продолжал улыбаться, но на сей раз улыбка показалась Дэну паршивой.
– Я рад, что мы все познакомились, – сказал он чуть громче, чем следовало. – Архиепископ приказал сопроводить вас, но не сказал о цели вашего путешествия. И о том, почему вас только двое.
– В Дримгарде бушует черная лихорадка – наверняка вы слышали. Я еду, чтобы исцелить ее, а мой верный рыцарь охраняет меня в пути.
– Я слышал о вашем даре, госпожа… – осторожно начал Дэнтон. – Но неужели вы способны исцелить даже ту таинственную хворь?
– С Божьей помощью, инквизитор.
– Вы сомневаетесь в силах принцессы? – спросил Эльтон, и его улыбка вдруг стала угрожающей. Удивительно, как этот юноша умел играть лицом.
– Я много слышу о чудесах, сир Лавеллет, и каждый раз это оказывается либо ложь, либо ересь.
– И кто я, по-вашему? – без тени раздражения или гнева спросила Алина. – Лжец или еретик?
– Не смею обвинить вас, принцесса.
– Когда вы увидите, то больше не будете сомневаться, – бросил Эльтон, и жеребец под ним всхрапнул и ударил копытом.
– Хватит, любовь моя.
Моллард и рыцари переглянулись, услышав это.
– Долг инквизитора – сомневаться во всяком, кто мнит себя наделенным Божьей силой, – закончила Алина.
Дэнтон кивнул.
– Будем надеяться, что ваш дар нам не понадобится.
– Так почему вы не взяли с собой людей, принцесса? – осведомился Брон.
– Считайте, что это паломничество, – отвечала Алина.
– Но вы же будущая королева, – не унимался Брон. – Слишком опасно ехать через всю Америю в одиночку.
– Вы забываете, что у госпожи есть я, – сказал Лавеллет.
Бронвер поднял брови, оглядывая юношу.
– И как давно ты стал рыцарем, мальчик?
– Полгода назад. Мне двадцать один. Полагаю, вы хотели спросить, много ли сражений я повидал?
– Доблесть меряется шрамами, как всегда говорил один мой дядюшка.
– Я бы сказал, что скорее их отсутствием, – вновь улыбнулся Эльтон.
– Просветитель охранит нас в пути, – вмешалась принцесса. – Я хочу, чтобы люди видели – я не боюсь опасностей, покуда Бог со мной.
– Но я уговорил принцессу, что солдаты инквизиции – не кто иные, как воины Божьи, – сказал Эльтон. – Потому мы и просим сопровождения.
Дэнтон кивнул. Принцесса, быть может, и обладает целительной силой, но этот дар, похоже, ослепляет ее. Даже святого могут ограбить и убить на дороге – со святым Джерри так и случилось. Хорошо, что Лавеллет смотрит на мир более трезво.
Она сказала ему «любовь моя»? Правда? Эсмунд позволил дочери обручиться с простым рыцарем? Ведь будь Лавеллет из богатого рода, он бы точно выдал все свои титулы при знакомстве.
– В таком случае я не могу отказать, – сказал Моллард. – Мы выдвигаемся немедленно, принцесса. Путь до Дримгарда далек, и уже скоро на востоке начнутся осенние бури. Впереди у нас несколько месяцев пути, и дорога будет тяжелой.
– Меня это не пугает, – отвечала Алина. – Не забудьте про подарок, сир Лавеллет.
– Инквизитору сегодня все дарят подарки, – едва слышно проговорила Кассандра.
– Это клювогорн, – сказал Эльтон, снимая с седла птицу. – Он умеет копировать речь и звуки, запоминает лица людей и может передавать послания тем, кого знает. В землях Ривергарда клювогорнов используют для передачи приказов на поле боя. Конечно, ваша армия пока не столь велика, инквизитор… Но кто знает, она может и вырасти!
– Безусловно, – Дэнтон вытянул руку. Птица пересела к нему и потешно вытянула шею, заглядывая в лицо.
– Его зовут Арик. Прикажите ему «горн!» и он протрубит.
Моллард погладил птицу по гладким перьям.
– Арик, горн!
Клювогорн распахнул массивный желтый клюв и издал мощный трубный звук, оглушивший Дэнтона. Солдаты повернулись.
– Свободным строем, вперед! – приказал Дэн и махнул рукой.
Арик повернулся, указал клювом в ту же сторону, и протрубил снова. Моллард пересадил его на луку седла, но клювогорн подлетел и уселся на плечо инквизитора.
– Какой смышленый! – изумилась Кассандра.
– Я рада, что вам нравится, – сказала Алина.
Дэнтон смотрел на марширующих солдат, поглаживая клювогорна. Наконечники копий и панцири блистали в утренних лучах, знамена инквизиции раскрылись на ветру.
Дэнтон редко улыбался, но сейчас не мог удержаться.
VI
Америя, Кроунгард
Кальдийские мечи и америйские копья нацелились друг на друга. В галерее разом наступила тишина. Придворные прижались к стенам. Только ливень опять разбивался об окна, мерным гулом наполняя коридор.
Дюжина стражников загородила проход троим паладинам Престола. Покрытые яркой эмалью доспехи паладинов сверкали, отражая пламя факелов. Из двух цветов Просветителя – серебряного и синего – кальдийцы предпочитали второй.
Сир Эриг Раддерфорд, капитан дворцовой стражи, вышел вперед.
– Разворачивайтесь, – сказал он, но голос его звучал не столь уж твердо.
Паладины переглянулись.
– Намьестник хочет отправить письмо, – с акцентом сказал один из них.
– Это запрещено. Приказ короля, – сказал капитан. Он единственный не обнажил клинка, и это почему-то придавало уверенность, которой обычно не хватало.
Паладин шагнул вперед. Эриг едва не выхватил оружие, но сдержался. Придворные зашептались, и он понял, что делает все правильно. Сегодня вечером все будут говорить, что капитан дворцовой стражи прогнал кальдийцев, даже не обнажив меча.
– Возвращайтесь в башню, – сказал он уже тверже.
– Никакой король не указ Великому Намьестнику! – сказал паладин, тыча мечом в грудь Эрига, так что острие почти касалось черненых лат.
– Вы находитесь во дворце Эсмунда Первого, и здесь он указ кому угодно, – капитан сглотнул. – Разворачивайтесь.
Паладин качнул головой. Его собратья двинулись вперед, заходя с флангов, как будто втроем собирались окружить двенадцать гвардейцев. Эриг почуял, как напряглись его люди, и сам приготовился к схватке.
Слухи утверждали, что на самом деле паладины плохие бойцы, и берут туда прежде всего статных, а не сильных. Но слухи часто врут.
Эриг облизнул пересохшие губы и потянул меч из ножен.
– Тогда сейчас ты узнаешь, собака… – сказал он. Хмурый взор паладина вспыхнул.
– Пожалуйста, не надо крови!
Откуда-то появился кардинал Лекко. Его сутана была столь же синей, как доспехи паладинов, но на груди и рукавах пролегали серебряные полосы. Джерио эль Лекко был неприятен, да что там – уродлив, но каждое слово, исходящее из кривозубого рта, веяло мудростью и спокойствием.
– Уберите мечи.
Кардинал подошел и долго смотрел паладину в глаза. Тот надменно покачал головой. Эриг не сразу вспомнил, что в Верхнем Кальдириуме этот жест означает согласие. Синие рыцари убрали оружие.
– Поднимите копья, – кардинал повернулся к Эригу, и тот вдруг сразу повиновался. Быстрее, чем паладин.
– Поднимите, – буркнул он.
– Я понимаю, что у Великого Наместника есть потребности, но покуда вы в Кроунгарде, вы должны подчиняться требованиям его владыки, – проговорил Лекко.
– Великий Намьестник не служит корольям!
– Над ним лишь Бог, это так, – Лекко расплылся в лошадиной улыбке. – Но коридоры, по которым вы ходите, еда, которую вы едите, и голубятня в этом дворце принадлежат королю Эсмунду. Вы должны просить позволения, а не требовать.
– Великий Намьестник…
«Он вообще знает другие слова?» – подумал Эриг. Ему хотелось как можно скорее уйти, потому что он чувствовал себя бесполезным.
– Я не вижу его здесь, – погасив улыбку, сказал кардинал. – Кто-нибудь видит?
Лекко огляделся по сторонам. Придворные скрывали лица и молчали. Только один трубадур в берете с огромным пером все приближался, стараясь уловить каждое слово.
– Если вы не знаете, сир, объявлена война, – елейный голос кардинала вдруг затвердел. – Кальдириум скоро сойдется с Америей на поле брани. Кому вы хотели отправить письмо?
– Не вашье дело!
Паладин как будто бы растерял уверенность. Неужто Лекко его напугал? Хотя, признаться, Эригу и самому было неуютно. Уродец обладал скрытой силой, и про него даже болтали, что он владеет колдовством. Только очень тихо – инквизиция бы сразу погребла за такие речи.
– А между тем, быть может, какой-то нечистый лакей или человек более знатный, – Лекко снова обвел глазами придворных, – подслушал военные планы короля и передал их вам. А вы, в свою очередь, собираетесь поделиться ими с королем Илларио или маршалом Адричи, – блеснул кардинал своим знанием кальдийского двора. – Не так ли, сир?
Паладин ничего не ответил. Похоже, и ему захотелось как можно быстрее исчезнуть. Эриг даже ощутил укол приязни к человеку, которого недавно готов был убить.
– Конечно, я не обвиняю вас. И не сомневаюсь, что Наместник не стал бы вмешиваться в мирские конфликты. Так что, если письмо не имеет отношения к войне, я готов отнести его на голубятню.
Лекко протянул руку. Пальцы были длинными, как у арфиста.
– Вы можете доверять мне, сир, – сказал он. – Я пять лет провел в Первом Граде, служа Люцио Третьему. Он помнит меня. Быть может, и кто-то из вас…
Латная перчатка отбросила протянутую руку прочь. Кардинал вздрогнул, придворные зашептались, а трубадур подошел еще ближе, пожирая сцену глазами. Да, похоже, паладины помнили Лекко.
– Служишь Эсмунду, не Намьестнику!
– Я служу Господу, – зажимая одну ладонь другой, сказал Лекко. Пальцы окрасились красным. – Раз так, я попрошу вас вернуться в башню. Приказ короля остается в силе, не так ли, сир Раддерфорд?
– Безусловно, ваша светлость, – отозвался Эриг, наконец-то почувствовав себя нужным. – Я повторяю в третий раз – разворачивайтесь! Четвертого не будет.
Паладин вперился в него взглядом.
– Ты назвал менья «собака», – сказал он.
Эриг промолчал. Он уже пожалел об оскорблении, но что сказано, то сказано.
– Поедьинок, – сказал паладин, и все вокруг ахнули. – Завтра на рассвьете.
– Вы можете не соглашаться, сир Раддерфорд, – быстро вставил Лекко.
– Трус может не соглашаться, – качнул головой паладин, и эти слова задели Эрига.
Да, он не был смельчаком, хоть и происходил из знаменитого воинского рода. Он знал, какую кличку носил за спиной. Эриг Бесхребетный. Мол, такому, как он, надо охранять рыгаловки на Кольце, а не Кроунгард. Если сейчас отказаться, шепоток поползет по дворцу, а потом и дальше, пока весь город, а то и вся страна не начнет повторять раздутые слухи о трусливом капитане дворцовой стражи.
«Я слышал, он упал на колени и со слезами просил прощенья!»
«А я слышал, он поцеловал его сапоги прямо там, при всех!»
Эриг махнул головой, прогоняя воображаемый хохот.
– Да будет так, – сказал он со всем достоинством, на которое был способен. – Посмотрим, чего ты стоишь, кальдиец!
Паладин сощурился и развернулся на каблуках. Собратья последовали за ним.
Облизав пересохшие губы, Эриг обратился к кардиналу Лекко:
– Вы ранены, ваша светлость?
– Пустяки, – Джерио показал ему ссадину на тыльной стороне ладони.
– Сир Раддерфорд!
Придворные покинули свои закутки, и Эрига вдруг окружили со всех сторон. Ему улыбались и хлопали по плечу.
– Я не сомневаюсь в вашей победе, сир, – томно сказала какая-то дама с рыжими, как пламя, волосами.
– Как и я, – прогрохотал высокий бородач, хранитель королевского арсенала. – Вы проявили настоящую храбрость сегодня!
– Я одолжу вам Гранглинг – меч моего святого деда. Нет оружия достойнее! – воскликнул какой-то рыцарь.
– Мой оруженосец начистит ваши доспехи перед схваткой!
– Я знаю приемы кальдийцев!
– Идемте в Пенный зал, я хочу сейчас же угостить вас!
Эриг почувствовал, что багровеет. Он жал протянутые руки, улыбался дамам и соглашался на все.
Пожалуй, еще никогда он не чувствовал себя таким нужным.
VII
Южная Лотария
Где-то на миреданском тракте
Стоило армии перейти границы Длани, отмеченые древними дольменами, как лето кончилось будто бы сразу. Дэнтону были привычны холодные ветра и дожди Лотарии, но многие солдаты, не говоря уж о принцессе, поражались, что ливни могут быть такими сильными и долгими.
Моллард по опыту знал, что с началом осени лотарские дороги исчезают и становятся грязью, поэтому повел людей по миреданскому тракту. Хоть и созданные много веков назад, они не боялись погоды. Широкие каменные плиты, на которых мог бы разъехаться сразу десяток всадников, были вкопаны в землю и возвышались над ней на пол-локтя. Вода и грязь стекали с пологих краев на обочину, так что дороги всегда оставались чистыми.
Миреданские тракты проходили через всю Лотарию и земли Дримгарда, исчезая за восточными границами Америи, в проклятых, погибших королевствах. Армия Молларда шагала по зеленому, что уходил на юг Дар-Минора.
– Почему она зовется зеленой? Ведь камень серый, – как-то спросил Лавеллет.
– Дождись полнолуния, – ответил Дэнтон.
В полнолуние миреданские тракты начинали светиться определенным цветом – на них проступали магические символы и древние письмена, которые даже мудрецы не могли прочесть. Многие верили, что ступить на нее в такие дни означало обречься на вечные беды. Вообще, разговоров о миреданской дороге ходило гораздо больше, чем ходило по ней людей. Мол, камни живые и способны сожрать человека, или у камней есть корни, ведущие до самого Небытия, или что это – кости невинных жертв, переплавленные магами. Инквизиторам и прочим служителям церкви вообще считалось недопустимым ходить по ним, но Моллард не боялся слухов. И все же на время полнолуния он приказал разбить лагерь в стороне от тракта. Отдых не помешает, тем более, что настали последние ясные дни этого года.
* * *
Кассандра сидела и смотрела в огонь, а Дэнтон сидел и смотрел на Кассандру. Зачем Всевышний свел их вместе? Если это было испытание стойкости, то Дэнтон его провалил. Они его провалили.
Ее волосы были черны, как ночь, а кожа бела, будто снег. Сирота, она росла в приюте в предместьях Стоунгарда, и никогда не видела родителей. Бледность говорила о северных корнях, но по темным волосам и пылкому нраву было понятно, что в ней течет не только ледяная кровь горцев, но и горячая америйская.
Тонкую шею пересекал узкий шрам, еще белее кожи. Шрам от удавки. Дэнтон никогда не спрашивал, откуда он взялся, а Кэс никогда не рассказывала. Он знал, что в их приюте случилось какое-то несчастье, после чего Кассандра попала к Девам Стали, ордену женщин-воительниц. Каким-то образом ее покровителем стал легендарный Марк Аллард. Именно по его посмертной воле Кассандру приняли в инквизицию.
Кэс подняла глаза от огня.
– Что? – спросила она.
– Ничего.
– Вы долго смотрите на меня, инквизитор. Вы хотите что-то сказать? Или сделать? – ее губы не улыбались, но в голубых глазах плясали искры.
– Твои мысли порочны, – покачал головой Дэнтон. – Как и мои.
– Тогда, быть может, нам стоит поделиться ими? Совместный грех не так тяжек.
Дэн огляделся. Солдаты отдыхали, кто-то жарил добытую дичь, многие спали. Лошади стояли в стороне, в быстро сооруженном грумами загоне, и тоже дремали.
– Не молчите, мой инквизитор, – Кассандра придвинулась ближе.
– Не сегодня.
– Вокруг темно. Все спят. Мы просто отправимся подальше от лагеря, чтобы помолиться в тишине… – она придвинулась еще ближе.
– Нет, – сказал Дэнтон.
Кэс разом потухла.
– Ты напоминаешь мне Алларда. Он тоже всегда говорил «нет», когда ему было страшно.
– По-твоему, мне страшно сейчас? – вспылил было Дэнтон, но тут же осадил себя. Кассандра вернулась к огню.
– Расскажи мне о нем, – попросил Дэн.
Помолчав, она спросила:
– Зачем?
– Он ведь был легендой. Один из Королевских Щитов, победителей императора Дар-Минора. А во время Великого искупления он стал рыцарем инквизиции. Великий воин, что сражался за веру.
Дэнтон присел рядом и накинул свой алый плащ на узкие плечи Кассандры.
– Расскажи, каким он был.
– Сумасшедшим.
Это было похоже на грубость, сказанную от нежелания продолжать разговор, но Кэс была серьезна.
– В нем видели упорного воина Господня. Но я была еще ребенком, когда его повстречала, – Кассандра закуталась в плащ. – И сразу поняла: он сумасшедший. Все называли его героем Грозовой битвы. «Первый, кто ранил императора». Его тошнило от этих слов. Ты знал, что среди Щитов был его отец, Вигтор?
– Я слышал.
– Их вышло двенадцать против двоих. Двенадцать лучших воинов Америи против императора и его сына, и только шестеро осталось живы. Принц Алатар пронзил Вигтора и Марка копьем. Обоих, прямо насквозь. Не знаю, как Аллард выжил, но до конца сражения он пролежал, истекая кровью, придавленный телом собственного отца.
Дэнтон молчал и смотрел в огонь, пытаясь представить, каково это. Тяжесть собственных лат и мертвого отцовского тела, боль от жестокой раны и грохот битвы, звучащий сквозь твои стоны.
Его поневоле пробрала дрожь.
– Тогда он и сошел с ума. Ушел из Щитов и вступил в инквизицию. Ему казалось, что рана постоянно открывается вновь, и в ней копошатся крошечные жуки. Он сбривал с тела все волосы, даже брови, чтобы им негде было спрятаться. Он всегда молился про себя, а когда с ним говорили, отвечал одним-двумя словами. Обычно «нет».
– И ты думаешь, ему было страшно?
– Им правил ужас, – глаза Кассандры потемнели. – Кошмары терзали его ночью и днем. Ему казалось, что Небытие зовет его.
– Думаешь, и я чего-то боюсь?
– Я не знаю, ведь ты не рассказываешь, – сказала Кэс и посмотрела на него. – Но иногда ты ведешь себя почти так же, как он.
Дэнтон смотрел на ее лицо и изо всех сил пытался запомнить его, зная, что забудет тотчас, как отвернется. Он даже не мог сложить его в единую картину. Он видел большие глаза и длинные ресницы, затем – узкий нос, бледные губы, но не видел лица. Как бы он хотел увидеть его по-настоящему хоть раз!
– Что? – кажется, на сей раз она смутилась.
– Тебе не нравится, как я смотрю на тебя?
– Мне интересно, о чем ты при этом думаешь.
Дэнтону хотелось бы рассказать. Но эти вещи значили слишком много для него, а для нее означали бы еще больше. И он не был уверен, что на самом деле чувствует.
– Ни о чем, – соврал он, и она это поняла.
Кассандра стянула алый плащ и вернула ему.
– Если я вдруг покину тебя, ты ведь даже не вспомнишь меня, так?
– Я не в силах вспомнить даже родную мать. Но если тебя вдруг не станет, я буду помнить голос.
– И все, что ты вспомнишь – мой писклявый голос?
– Я не виновен в том, что не запоминаю лиц.
– А если говорить не о лице? Что бы ты вспомнил?
Дэнтон не хотел врать. Но и правду он не должен был говорить. Поэтому молчал, а она ждала ответа, пока не устала. А после встала и ушла в темноту.
Дэнтон расстелил попону, лег и укрылся плащом.
