Текст книги "Годы гроз (СИ)"
Автор книги: Александр Ульянов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
– Предатель! – рявкнул Брон и плюнул Дэнтону под ноги. – Ты падешь в Небытие, проклятый бастард!
– Хватит оскорблений, сир Раддерфорд, – Кослоу не сводил с Дэна матовых глаз. – Если он решил, что для него важнее, пусть будет так. Но знает ли юный сир Моллард, как проводится обряд выхода из инквизиции?
– Нет, – выдавил Дэн.
– Брон.
– Да, мой инквизитор.
– Пускай мне принесут перо и бумагу. Я хочу написать молодому инквизитору Хейсу. Пускай пришлет ко мне Зверя.
У Дэна закружилась голова. Как только он вступил в инквизицию, то услышал о Звере – беспринципном рыцаре, готовом на любую жестокость во славу Божью, и не только ради нее. Говорили, что он у Феникса на цепи – и стоит инквизитору Хейсу отпустить эту цепь, как враги его обречены.
Должно быть, Дэнтон побледнел, потому что Брон усмехнулся, а Кослоу кивнул, продолжая колоть его взглядом.
– Именно, Дэнтон. Зверь приедет, и от него ты узнаешь, как покидают инквизицию. А до тех пор я запрещаю тебе покидать Альдеринг. Запри его где-нибудь, Брон.
– Идем, – Бронвер схватил его за руку и потащил за собой. Дэнтон не сопротивлялся. – Покажешь комнату, где умерла твоя матушка? Я оставлю тебя там.
Ночь прошла, будто в детстве.
Маленьким Дэнтон часто засыпал здесь, в материнских покоях. И хотя багровый ужас восстал из памяти в первые мгновения, скоро его место занял свет. Дэнтон вспомнил, как мама качала его здесь совсем маленьким и рассказывала сказки и древние легенды. Как они праздновали вдвоем седьмые именины, и дедушка тогда подарил ему первый меч – короткий, с черненой рукояткой. Вспомнил, как проводил часы, разглядывая ее красивое лицо. Теперь оно распалось на части, как в разбитом зеркале.
Заснул он со слезами теплой грусти на лице.
Прошла неделя, прежде чем Дэнтон услышал звуки рогов и в окно увидел маленький отряд, скачущий по подсохшей грязи. Всадники несли серебряное знамя инквизиции. После утреннего дождя стоял хмурый полдень.
Вскоре за Дэнтоном пришел Брон.
– Пора, – плюнул сквозь желтые зубы.
Путь вниз показался неизмеримо дольше, чем когда Дэнтон сбегал отсюда тринадцать лет назад.
Во дворе Альдеринга собрались все, кто мог – от солдат инквизиции до поварят замка. Люди заполонили стены и двор. Царила гробовая тишина. В центре двора стояли насупленный Кослоу и человек, чье прозвище до ужаса подходило ему.
Растрепанная шапка черных волос, дикая густая борода и алчущий, яростный взгляд. На широком поясе Зверя висели тяжелый палаш и два кривых кинжала. В черной бороде блистала улыбка столь же острая, как оружие. Он был одет целиком в кожу, на плечах раскинулась волчья шкура. Не знатный мужчина мог надеть такое только если убил хищника голыми руками.
– Это ты! – воскликнул Зверь, затыкая большие пальцы за пояс. Голос его был низким и грубым. – Мы ждали.
Брон заставил надеть Дэнтона всю амуницию – от шпор и поножей до плаща и шлема. Только меч взял сам. По кивку Кослоу он подтолкнул его вперед.
Когда Дэн оказался на том самом месте, где когда-то стоял дедушкин гроб, Брон схватил его за плечо и остановил. Инквизитор что-то шепнул Зверю, тот кивнул, и Кослоу заговорил:
– Братья и сестры по истинной вере! Перед вами – сир Дэнтон Моллард, рыцарь, что поклялся служить инквизиции жизнью и смертью. Ныне он решил отречься от своих клятв.
Солдаты осуждающе загудели, и мерно застучали кулаками о щиты. Кослоу поднял руку.
– Клятва допускает такое. Если сир Моллард хочет, он может покинуть наше братство. Он будет отвергнут нами, как предатель, человек без чести и мужества. И чтобы доказать всю серьезность намерения, ему предстоит испытание, провести которое мы доверяем нашему другу сиру Беверли из Гидельбурга.
– Принесите инструменты, – велел Зверь.
Дэн повернулся. Слуги во главе с человеком в черном колпаке тюремщика вынесли во двор железный сундучок, жаровню с углями и…
– Смотри на меня.
Жесткая рука в перчатке схватила Дэнтона за челюсть и повернула. Моллард встретился со Зверем нос к носу. Беверли медленно выдохнул, словно предвкушая удовольствие.
– Да, – сказал он. – Да. Как, ты говоришь, тебя зовут, беловолосый?
– Дэнтон Моллард.
– Красивое лотарское имя. Ваши имена вообще красивы, не зря столь многие их носят. Хоть я и америец, у меня тоже лотарское имя. Правда, женское, – Зверь на мгновение отвел глаза и посмотрел за плечо Дэнтона. – Вы разводите огонь? Хорошо.
Зверь стянул перчатки, снял волчью шкуру с плеч и передал их подошедшему солдату.
– Мой папаша дал мне имя, проклятый безумец. У меня была большая семья. Не такая большая, как у сира Раддерфорда, конечно, – Зверь подмигнул Брону, все еще стоящему рядом. – Так что у меня хватило сил их всех перерезать, когда настал час.
За спиной забренчало железо. Они будут пытать его. Что же, любую пытку можно стерпеть ради великой цели.
– Ты знаешь, Дэнтон Моллард, раньше я не слышал о тебе. Но когда твой инквизитор прислал письмо моему инквизитору, я сразу тебя возненавидел. Знаешь, почему?
Дэн коротко мотнул головой.
– Ты предатель, – брызнул Зверь слюной. – Самое худшее, что есть в этом мире – предатели! Врагов можно понять, ересь можно простить, но предательство! Когда моя семья связалась с ведьмаком… впрочем, я уже рассказывал, что с ними стало.
Беверли снова глянул Дэну за плечо, и в бороде на миг сверкнула улыбка.
– Огонь горит жарко. Мы готовы, инквизитор Кослоу!
– Тогда начнем, – инквизитор сделал шаг вперед и возвысил голос. – Ты произнес слова клятвы, сир Моллард, так ответь же за них!
Дэнтон не видел Кослоу, только слышал его голос. Зверь вцепился в него взглядом, будто волк в оленье горло. Отвести глаза было невозможно.
– Мы клянемся сражаться с врагами истинной церкви, мы называем себя мечом Господним! Так лишись же меча своего! – произнес Кослоу.
Брон обнажил меч Дэнтона и бросил ножны на землю. Протянул оружие Зверю и ушел, чтобы встать рядом с Кослоу. Беверли перекинул меч из руки в руку и цокнул языком.
– Легковат. Держи.
Моллард непонимающе смотрел на меч, протянутый острием вперед.
– Давай, бери, – улыбался Зверь. – По традиции я должен сломать его, но доверяю это тебе. Так будет лучше. Бери.
Дэн взял клинок, и Зверь изо всех сил дернул меч. Ладонь загорелась от боли – лезвие собственного меча распороло Дэну перчатку и руку. Рубиновые капли окропили камни под ногами.
– И ты поверил?! – воскликнул Беверли, жестоко смеясь. – Ты такой наивный, Дэнтон Моллард!
И он разломил меч Дэнтона об колено, а обломки швырнул ему за спину, к пылающему костру.
«Я воин. Сегодня я остался без оружия, и мне предстоит неравное сражение, но война еще не окончена».
– Одно мгновенье, инквизитор Кослоу, кажется, я забыл кое-что! Есть правила в этом обряде. Очень простые. Слушай, беловолосый: я делаю, что нужно, а ты терпишь. Вот и всё! – Зверь хлопнул в ладоши и развел руками. – «Терпишь» означает, что ты молчишь. Не кричать. Не стонать. Не звать маму. Плакать тоже нельзя, – он игриво утер кулаком слезы. – Ты меня понял?
Дэнтон кивнул. Странно, но он не чувствовал к Беверли злости, даже несмотря на всю эту унизительную браваду.
– Смышленый малый! Мы готовы продолжать, инквизитор!
Голос Кослоу скрежетал, как нож о стекло:
– Мы клянемся бороться со злом даже голыми руками. Так обнажись, раз отвергаешь эти слова!
– Давай, красавица, это не страшно, – осклабился Зверь. – Покажи нам свои прелести.
Дэнтон расстегнул серый плащ, и он упал к ногам. Снял перчатки – одна пропиталась кровью – и наручи. Стянул шлем, наклонился и поставил на землю.
– Что ты тянешь, скорее! – Зверь повернулся к толпе. – Давайте, поторопим его! Что нам, целый день тут торчать?!
Солдаты застучали по щитам, раздались крики. Дэнтон огляделся. Латники инквизиции вопили оскорбления и плевали в его сторону, гвардия и слуги Альдеринга благоразумно молчали, но не отводили глаз. Одетые в зеленое гвардейцы Бальдера стояли справа, и молчали тоже. Эллиса Дэнтон не успел разглядеть – Зверь влепил ему пощечину.
– Скорее! – прорычал он. – Поверь, ты не захочешь увидеть меня в гневе!
– Заткнись, – процедил Дэнтон и снял кольчугу.
– Нет-нет. Так нельзя, – Беверли наклонился к Дэну и зашептал. – Делай, что я говорю, и все закончится быстро. И молчи, Бога ради, не раскрывай рот. Иначе я разозлюсь. Тебе же лучше, если я буду спокоен и весел.
Дэн отвел глаза и продолжил раздеваться. Когда снял последнее – нижние штаны – по рядам людей прошел смех. Моллард инстинктивно хотел закрыть естество руками, но остался стоять, хоть и чувствовал, что весь покраснел от стыда.
– Не смейтесь над ним! – вскричал Зверь. – У него огромный член! Для мальчика лет двенадцати.
Снова раздался смех. Беверли смеялся вместе со всеми, Брон рядом с Кослоу усмехался в усы. Инквизитор был серьезен, даже мрачен.
– Ладно, хватит вам! Наверное, он просто сжался от страха.
Еще один короткий всплеск смеха, который Кослоу прервал взмахом руки.
– Сир Беверли, не забывайте об обязанностях.
– Простите, инквизитор, – коротко кивнул Зверь. – Продолжим!
Он прошел мимо Дэнтона, на ходу пробормотав с улыбкой:
– Не оборачивайся.
Моллард спиной ощущал жар, идущий от жаровни, и мог только догадываться, какие инструменты сейчас раскаляются в ней. Он хорошо помнил слова клятвы, и ему не думалось, что многие из них пройдут безболезненно.
– Мы приносим клятву защищать людей от сил мрака. За всю кровь, что ты не прольешь – ответь сейчас! – произнес Кослоу.
Дэн услышал за спиной громкий щелчок, и понял – кнут. Что же, могло быть и…
От удара его бросило вперед, и он упал на четвереньки, разбив колени о камни. Перед глазами потемнело, а на спине разгорелось пламя, струями потекшее по бокам.
– Поднимайся!
Зверь рывком поставил его на ноги. В руке у него был длинный кожаный кнут, усиленный узлами.
– Неужели так больно? – спросил он и посмотрел на его спину. – О… должно быть, действительно больно. Попробую еще раз, не так сильно. Стой ровно. И помни о правилах.
Кнут свистнул, и новый удар снова бросил Дэнтона на землю. Моллард стиснул зубы, чтобы не закричать. По щекам потекли слезы, и он быстро вытер их.
– Небо меня порази, кажется, этот был еще сильнее! Поднимите его!
Дэна подняли, и снова удар швырнул его на камни. По спине хлестала кровь, боль растекалась по телу, заставляла ноги дрожать. Взгляд расплывался. Лица, которые Дэнтон и так не различал, покрылись туманом.
Он стерпел пять или шесть ударов, прежде чем потерял сознание. Очнулся от того, что на голову вылили ведро ледяной воды.
– Вставай, вставай, – Беверли поднял его, поддерживая подмышки, как ребенка.
Дэнтон покачнулся и с трудом удержался на ногах. Толпа вокруг шумела, как ураган.
– Ты должен благодарить своего инквизитора. Он попросил быть милосерднее. А ведь я мог бы бить сильнее и просто сломать тебе хребет, – ловя плавающий взгляд Дэнтона, говорил Зверь. – Или бить по почкам, и тогда ты умер бы дня через три. Ты знаешь, где у человека почки? Вот тут, повыше поясницы, – и он сильно ткнул пальцем в его бок.
– Мы приносим клятву не иметь жены и детей, и даем обет воздержания, – проговорил Кослоу.
Зверю подали раскаленный докрасна кинжал, и теперь Дэнтону стало по-настоящему страшно.
– Не бойся, я его не отрежу. Яйца тоже. Кажется, они у тебя из стали – ты еще ни разу не крикнул!
И пышущий жаром клинок прижался к мошонке Дэнтона. От боли он едва не опрокинулся навзничь, но солдаты инквизиции схватили его за плечи, пока Зверь прижимал раскаленный металл. Затем он отнял его и бросил на камни. На клинке догорали частички кожи.
– Поставьте его на колени.
Солдаты заставили Молларда опуститься. Он повиновался безропотно, ибо от боли уже почти не понимал, что происходит. Все было туманным и в то же время ярким, как кошмарный сон.
– Охладите его немного.
Еще одно ведро ледяной воды вылили на Дэна.
– Мы клянемся, что в наших сердцах не угаснет огонь, и мы направим его через наши руки, чтобы испепелить врагов Господних!
– Смотри-ка, Дэнтон Моллард, узнаешь? – Зверь показал Дэну ковшик, в котором, будто частичка солнца, пылал раскаленный металл. – Это твой меч. Не хочешь забрать его обратно? Разведите ему руки!
Солдаты взяли его за руки и растянули в разные стороны с такой силой, что хрустнули плечи. Они повернули их ладонями вверх и крепко сжали. Зверь обошел Дэна.
– Всего лишь по капле. По маленькой капельке…
Словно тысяча кровавых муравьев одновременно укусили прямо в центр ладони. Снова Дэнтон расслышал шипение своей сгорающей кожи. Он удержал в себе крик, и, тяжело дыша, опустил голову.
– Кажется, я перелил немного. Как ты, Дэнтон Моллард?
Дэн не отвечал. Он смотрел на камни родного двора, ожидая, когда Зверь возьмется за вторую руку.
Долго ждать не пришлось.
Потом его отпустили, и он рухнул, едва успев подставить локти. Посмотрел на свои ладони – глубокие кровавые ожоги еще дымились.
– Граф Бальдер! – раздался крик привратника.
– Откройте ворота, – недовольный голос Кослоу.
Дэнтон не ждал, что Эллис спасет его от мучений. Всего лишь небольшая передышка. Какие слова шли дальше в клятве?.. Нет, не вспомнить сейчас.
– Я сказал, пропустите меня! – протестующе вопил Эллис.
– Вы слышали инквизитора! – прогудел Бронвер. – Как только закончится обряд!
– Это обряд?! Это медленная казнь!
Перепалка затихла, и сквозь туман снова долетела мерная речь Кослоу:
– Мы приносим клятву быть верными своим братьям по церкви, почитать старших по званию и уважать младших. Так пусть теперь каждый из братьев выкажет тебе свое презрение!
Дэнтон поднял голову. Перед ним стоял Маррек, пехотинец со шрамом на месте уха. Раньше они были дружны, теперь солдат глядел на него с отвращением.
– Предатель, – сказал он и пнул Дэна в лицо, а потом еще раз – по ребрам.
– Только по одному, друзья! – воскликнул Зверь.
Кто-то подошел и опустил ботинок на спину. Другой плюнул сверху.
– Я имел в виду – подходите по одному! Бить можете сколько хотите.
Последующее Дэнтон не помнил. Солдаты инквизиции по очереди подходили и били его руками, ногами и древками копий. Последним подошел Брон. Дэнтон едва узнал его голос.
– Ты предал нас. Не думай, что попадешь теперь в Небесный дом!
Он пнул Молларда в живот и затем ушел, громко ступая.
– Обряд закончен, – произнес инквизитор Кослоу. – Мы благодарим вас, сир Беверли из Гидельбурга. Ты, Дэнтон Моллард, отныне не рыцарь инквизиции, но человек без чести и звания. Впрочем, твой друг позаботился, чтобы ты взял свой титул прямо сейчас.
– Быстрее, быстрее! – раздался крик.
Какие-то люди подбежали к Дэнтону и стали утирать кровь, наносить на раны какие-то мази. Спину укрыли теплой шкурой, и сверху надели на Дэнтона плащ, прикрыв истерзанную наготу.
– Обопрись на меня!
Дэн с трудом понял, что рядом находится Эллис. Здесь был еще один человек, в черной одежде с высоким воротником.
– Приступайте! – крикнул на него молодой граф.
– Милостью Божьей и согласно королевским законам… – начал человек.
Эллис привел нотариуса. Дэнтон сделается герцогом прямо сейчас.
Нотариус говорил долго, но Дэн не понимал его слов. Они распадались на части и не имели смысла.
– Объявить Дэнтона Молларда герцогом Альдеринга и всей Лотарии, ближайшим вассалом короля и…
– Хватит, остальное потом! – воскликнул Эллис. – Что вы встали?! Помогите своему лорду!
Прислуга Альдеринга тут же захлопотала вокруг. Тюремщик в черном колпаке затушил жаровню и потащил ее прочь, оглядываясь. Бальдер отправлял людей готовить горячую воду, бинты и чистую постель.
– Я полагаю, новый герцог будет не рад нашему присутствию, – раздался голос Кослоу, на сей раз за спиной. – Приведите лошадей, мы покидаем замок. Я думал, ты высоко взлетишь в инквизиции, Дэнтон! – воскликнул инквизитор. – Как жестоко я ошибался.
Моллард только сейчас понял, что его ведут внутрь.
– Стойте, – произнес он. – Стойте.
– Что такое, Дэн? – спросил Эллис и оглянулся. – Не сейчас… мы найдем время для мести.
– Хорошо, что нотариус здесь. Прости меня, Эллис.
Дэнтон протиснулся между людей и захромал в сторону Кослоу, который уже собрался залезть в седло. Солдаты рядом собирали вещи. Зверь уже сидел на лошади и наблюдал за Дэном, склонив голову.
Кослоу повернулся. Бледные глаза взирали на Дэнтона с презрением и жалостью одновременно. Моллард подошел к нему и остановился.
– Что вам угодно, герцог?
– Инквизитор Кослоу, – тяжело сглатывая, проговорил Дэн. – Я, герцог Дэнтон Моллард, прошу о чести принять меня в Железную инквизицию. Я отказываюсь от титула и всех владений и передаю их непосредственно инквизиции вместе со всеми доходами, – Дэн пошатнулся и оперся на чью-то лошадь. – Взамен я прошу лишь о звании рыцаря и возможности произнести клятву, что связала бы меня служением армии Божьей.
С последними словами Дэнтон едва не рухнул на землю, но Кослоу удержал его. Вокруг воцарилось молчание еще более глубокое, чем перед началом ритуала. Бледные глаза инквизитора ожили и заблестели. Он осторожно обнял Дэна и они вместе опустились на пол. Кослоу прижал Молларда к себе, и плечи его дрогнули.
– Мальчик мой, – прошептал он. – Как жестоко я ошибался.
XII
– Невероятно, – Эльтон посмотрел на Бальдера. – Значит, если бы он не взял свой титул, то земли достались бы знати.
Эллис ничего не ответил и допил свое пиво.
– Все верно, юный сир Лавеллет, – Кослоу кашлянул. – Своим поступком Дэнтон в одночасье сделал Железную инквизицию едва ли не вдвое богаче и сильнее.
– И заслужил алый плащ, – буркнул Брон.
– Если была бы должность верховного инквизитора, он был бы достоин и ее! – воскликнул Эльтон.
Брат Кослоу усмехнулся, Бальдер и Брон предпочли смотреть куда-то в сторону.
– А кто такой Арий?
– Пойду принесу еще пива, – Бронвер поднялся, толкнув стол, и громко протопал к выходу.
Эльтон оглянулся – пока он слушал рассказ, обеденная окончательно опустела. Свечи горели только за их столом, монахи вычистили зал и отправились спать. Где-то за окном ухали ночные птицы.
– Арий, – сказал Кослоу и сложил сухие руки перед собой. – Чернокнижник с черной кожей. Один из самых сильных, что мне доводилось встречать. Не фокусник, не отравитель, как леди Сариса – настоящий, сильный маг.
– А при чем тут инквизитор Моллард?
– Когда Дэнтон бежал из Лотарии, мой отец отправил его в Дримгард, – сказал граф Бальдер. – На обоз напали бандиты, и Дэн был тяжело ранен. Это случилось неподалеку от Баргезара.
– Похоже, Баргезар не напрасно пользуется дурной славой, – вздохнул Эльтон, вспоминая сотни мертвых тел, пожираемых огнем.
– Вы правы. Но тогда Арий нашел его и исцелил, – проскрипел Кослоу.
– Выходит, Дэнтон мог погибнуть еще в детстве, но выжил благодаря… – Эльтону казалось это невероятным, – благодаря силам мрака?
– Воля Господня порой поражает, не так ли? – скучающе сказал Бальдер.
– Я сказал тогда маленькому Молларду то, что он, надеюсь, не забыл до сих пор. Вы правы, юный сир, что Дэнтон должен был умереть. И я сказал ему: «Мальчик, этот колдун забрал твою душу у Господа. Тебе придется постараться, чтобы он захотел принять ее снова».
– Похоже, он изо всех сил старается, – буркнул граф и закусил губу.
– И что стало с тем магом? – спросил заинтригованный Эльтон.
– Дэнтон выдал его, – Кослоу зашелся в долгом кашле. Пришел Брон с двумя кувшинами пива и кружкой воды сел рядом с ним.
– Так его казнили?!
– Ну конечно, казнили… – старый монах откашлялся, принял от Брона воду и сделал глоток. – С него содрали кожу и погребли.
– Выходит, Дэнтон предал того, кто спас ему жизнь.
– Можно сказать и так, – пожал Теор узкими плечами. – Но ведь он сделал это ради спасения души и во славу Господа. Лично я не считаю это предательством.
– Я бы сделал то же самое, – вставил Брон.
– А как поступили бы вы, сир Лавеллет? – поинтересовался Бальдер.
– Не знаю, – потупился Эльтон. – Это был бы тяжелый выбор.
– Для Дэнтона он оказался легким, – сказал Кослоу.
– Благодарю вас за увлекательные истории о нашем инквизиторе, брат, – Эльтон поднялся. – Я хочу немедленно помолиться у мощей о его выздоровлении. Теперь я уверен, что он выживет.
– Почему? – буркнул Брон.
– Такой человек не умрет, пока не совершит нечто более великое, нежели победа над свинарами, – Эльтон поклонился. – Доброй всем ночи.
XIII
Америя, Кроунгард
Покои короля
«Возлюбленный отец мой! Простите, если заставила вас переживать. С нами все хорошо. Сир Лавеллет проявил великую храбрость в бою, и даже сир Раддерфорд, опытный рыцарь, похвалил его за смелость. Мы слышали о гибели другого сира Раддерфорда, и молимся за упокой его души.
Инквизитор Моллард был тяжко ранен, и я сделала, что смогла, но пока что он в беспамятстве. Мы побывали в монастыре святого Джерри, где мощи даровали нам добрый знак. Надеемся, что инквизитор выживет. Граф Эллис Бальдер оказал нам посильную помощь, и через меня просит прощения за невозможность выставить войска. Поверьте, Годы гроз были беспощадны к Лотарии, не говоря уже о свинарах – судя по всему, у них тоже начался голод, и потому они стали так агрессивны.
Мы отправились в Альдеринг, и проведем там зиму, чтобы весной продолжить свой путь. Передавайте от меня привет и поцелуй милому Дагоберту, Я надеюсь, что с ним все в порядке, как и с вами.
Молюсь и думаю о вас, дорогой отец. Эльтон передает поклон и заверяет, что пока он рядом, со мной ничего не случится.
Ваша дочь и верноподданная, принцесса Алина Америйская»
– Хорошо, – Эсмунд отдал Йоэну письмо. – Хорошо.
– Еще отвара, мой король?
– Нет. Мне кажется, я уже весь пропитан травами. Хватит с меня.
Законник лежал в своих покоях, на кровати, которая была чересчур широка для его иссохшего старого тела. Когда-то на этой кровати они лежали вместе с Мариэль, и предавались на ней любви. Всех детей они зачали здесь – и тех, что живы, и тех, кому не было суждено родиться.
Алина была их первенцем. После нее у королевы случилось два выкидыша, затем родился мальчик Артис, который прожил всего три недели. После него был Дагоберт. Роды случились тяжелые, и впоследствии королева больше не смогла зачать.
А потом погибла.
«Не время думать об этом, – сказал себе Эсмунд. – Встань и возьмись за дела! Ты пока еще жив, а твой народ бунтует, и враги захватили твои замки на западе! Встань и сделай что-нибудь!»
– Приведи Дагоберта. Скажи, я хочу обсудить с ним военные планы.
– Будет сделано, ваше величество, – Йоэн помог ему встать, поддерживая за спину, словно ребенка. – Позвать пажей, чтоб они помогли вам одеться?
Эсмунд поморщился. Он не любил, когда его одевали, и раньше предпочитал делать это сам. Но теперь, с больными суставами и надломленной поясницей, не мог себе позволить.
Вот странно. Кто-то не может позволить себе слуг, а кто-то – самостоятельности.
– Зови. И побыстрее. Заодно проверю их штаны.
Йоэн рассмеялся, и губы Эсмунда тронула улыбка.
Что ж, по крайней мере, нет нужды переживать за Алину. Альдеринг – замок инквизиции и вотчина Моллардов. Там ей точно ничего не грозит. Долой переживания – пора браться за дело.
Когда короля одели в парчовый дублет, он потребовал принести завтрак в комнату советов и сам направился туда.
В покоях короля было пять комнат: приемная, спальная, ванная, гардеробная и комната советов. Эсмунд уважал самодержавие: страной должен править единый владыка, а не совет крикливой знати. Мудрый правитель прислушивается к мнению других, но делает это в тесном кругу.
Только получив первые вести о Баргезаре, Законник осознал, насколько хрупок его род. Алина отправилась в опасные земли, и может сгинуть там, а Дагоберт приведет Америю к краху. Нужно попытаться хотя бы немного это исправить.
В комнате советов стоял огромный шкаф с книгами и свитками, а рядом – лакированные конторки. Одну из стен почти полностью занимал витраж, на котором была искусно изображена карта Мириса. Окно было расположено к солнцу таким образом, что восход и закат наступали на карте так же, как и в большом настоящем мире.
Перед витражом раскинулся ясеневый стол, с вырезанным на нем коронованным лебедем – гербом Аветов. Поколения их рода решали за этим столом судьбу страны, и Эсмунд не стал убирать его. Род пресекся, но наследие нельзя отрицать.
Он оперся на стол и вгляделся в карту. Положение тяжелое. Вестгард ослаблен Годами гроз, и с такими силами кальдийцы могут попытаться взять его штурмом. Герцог Фрамм говорил, что Адричи привез с собой осадные машины. Кальдийские инженеры строили ужасающей мощи требушеты во время войны с Дар-Минором. Быть может, они придумали что-то новое.
Девятиглавую крепость взяли лишь единожды, триста лет назад, и то благодаря предательству. Но это не значит, что она неприступна.
Стоунгард готов выступить. Северяне собрали серьезные силы – три тысячи тяжелых конников, пять тысяч пикинеров и две – арбалетчиков. Среди них есть Дикий отряд – пять сотен неодолимых воинов из племени фаггров. Потомки древних горцев, выше любого америйца на две головы и волосатые, словно медведи. Кальдийцы боятся их, как огня – в древности фаггры часто наводили ужас на Верхний Кальдириум.
Эсмунд услышал шаги и повернулся. Слуги принесли еды – свежего козьего сыра, овощей и теплого молока с маслом и медом. В последнее время король перестал есть мясо – от жесткой пищи болели старые зубы, и десны порой начинали кровоточить. Даже хлеб он размачивал в бульоне или том же молоке.
Эсмунд кивнул и жестом отпустил слуг. Взяв кусочек сыра, он положил его в рот и вернулся к карте.
Ривергард тоже готов. Чуть меньше тысячи рыцарей, каждый на коне и под своим знаменем, и большинство – с одним-двумя оруженосцами. Кроме них, еще четыре тысячи всадников, включая орден Святого праха. Эти монахи, принявшие меч во имя Господа, поставили своей целью защиту америйской церкви, а их магистр был ярым сторонником переноса Святого престола.
Есть у речников и пехота – полторы тысячи знаменитых сабельщиков юга. Их стремительное наступление нелегко отразить. Оружие и стиль сражения они переняли у юмов много лет назад, но прибавили к этому тактику и дисциплину – и стали грозными воинами.
Если объединить эти силы, можно попытаться навязать Адричи сражение.
«Где Дагоберт? – наливая молока в стакан, подумал Эсмунд. – Ему стоит это послушать! Что, если завтра я умру? Пусть хоть немного понимает, что следует делать!»
Дверь открылась, как по волшебству, и в сопровождении двух Щитов вошли Дагоберт и кардинал Лекко. Мелкое лицо священника разошлось в кривозубой улыбке, на которую Эсмунд не ответил. Он повернулся от Лекко к сыну.
Принц Дагоберт, бледный и невысокий, с красноватыми от постоянно плохого сна глазами, неловко поклонился отцу. Принц оделся в красную котту поверх белой рубашки и штаны из оленьей кожи. На шее был повязан шелковый шарф, руки скрывались в перчатках. Дагоберт невыразимо стеснялся своих ожогов, и старался их закрыть – но на щеке, от скулы до подбородка все равно тянулся неприятный бугристый шрам. Мальчишечьи угри не добавляли принцу красоты, как и кроткий ягнячий взгляд.
Но он был так похож на Мариэль.
– Кажется, я звал сына, но не вас, кардинал.
– Простите, ваше величество, – поклонился Лекко. – Но я подумал, что могу быть полезным. Понимаете, принц…
– Я так не думаю, – перебил король. – Оставьте нас.
– Простите, государь, я всего лишь…
– Выйди, Лекко! Не заставляй меня приказывать Щитам.
Кардинал низко поклонился.
– Простите, что разгневал, государь. Увидимся позже, ваше высочество, – сказал он принцу и ушел.
Щиты вопросительно взглянули на короля, и он отпустил их следом. Дагоберт остался стоять у дверей.
– Подойди, сын мой. Ты стесняешься?
– Нет, – сказал Дагоберт и, уперев глаза в пол, подошел к Эсмунду.
– Ты знаешь, зачем я позвал тебя?
– Обсудить войну? – принц поднял глаза на карту. – Простите меня, отец, я мало смыслю в стратегии.
– Тебе предстоит научиться.
– У меня, должно быть, нет таланта к войне.
– У всякого мужчины он есть, – не успев остыть от гнева на Лекко, Эсмунд вновь начинал закипать.
«Спокойнее. Посмотри на него – он уверен в себе не больше, чем котенок. Ты должен научить его мыслить как правитель».
– Посмотри сюда, – сказал король. – Ты знаешь эти земли?
– Да, отец, меня учили географии.
– Превосходно. Вот здесь, – Эсмунд вытянул руку, – находится Вестгард. Посмотри.
Принц кивнул, глядя на изображение крепости – серый замок на зеленых полях, на развязке нескольких крупных дорог.
– Вот здесь, у наших границ, находятся три крепости. Созвездие.
– Я читал о них, отец. Они были заложены Артисом Вторым еще до Вестгарда. Их много раз захватывали.
– Да, и потому не слишком жаль их потерять. Но маршал Адричи, кальдийский командир, решил укрепиться там. Я думаю, что он решил остаться там до весны, создать себе надежный тыл и подготовиться к штурму Вестгарда.
– Они хотят попробовать взять Вестгард? – удивился Дагоберт. – Но это невозможно.
– Все возможно, сын мой. Стены Девятиглавой регулярно ремонтируют, но камень все равно ветшает, а осадные машины становятся все мощнее. Рано или поздно его все-таки возьмут.
Принц кивал, не зная, что ответить.
– Слушай, что я говорю, Дагоберт. Слушай и запоминай. Ты должен видеть картину полностью, и каждую деталь отдельно. В этом часто кроется залог победы.
– Хорошо, – негромко сказал Дагоберт, поправляя шарф.
– У нас на Длани стоит пять с половиной тысяч пехотинцев и полторы тысячи всадников, включая две сотни рыцарей. В Ривергарде готовы выступить пять тысяч конных, включая тысячу рыцарей, и полторы тысячи сабельщиков. На севере ждут сражения три тысячи конников, две – арбалетчиков, и пять – пикинеров. Восток не сможет выставить войска, но мора можно не бояться – с ним расправится твоя сестра. Что с Вилонией, я не знаю – герцог де Ларуа не отвечает мне. Быть может, он готовит мятеж.
– Вилония двенадцать раз поднимала мятеж со времени ее завоевания, – словно читая вслух, произнес Дагоберт. – А сейчас у нас война и голод, только их почти не тронули Годы гроз. Так ведь?
– Продолжай, – сказал Законник и отпил молока.
– Ну… – замялся принц и указал на рисованные угодья Вилонии, полные плодородных долин и холмов. – Если он не отвечает, надо послать туда гонцов или клювогорна и приказать ему лично явиться ко двору. Так всегда делали с провинившимися вассалами.
– Хорошо, а если он не приедет? Снова проигнорирует меня? Убьет гонцов или молча прогонит их?
– Тогда отправить за ним достойных рыцарей, чтоб они арестовали его.
– Зачем?
– Не знаю, – потупился принц. – Все должно быть по закону.
– Вот именно. И отказ явиться – уже мятеж.
– Да, наверное.
– Так что бы ты сделал? – чуть резче, чем следовало, спросил Эсмунд.
Дагоберт опустил глаза и затеребил пояс.
– Ну… пожалуй, я бы повел на него войска.
