Текст книги "Остроги. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Шакилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 61 страниц)

– Равиль, сделай что-нибудь! – взмолилась Мариша.

И вольник словно очнулся – заколотил кулаком в люк, крича, что он полномочный представитель Совета Московского острога и выполняет особо важную миссию, содействие ему будет щедро вознаграждено, позовите Маркуса…

Бесполезно, тишина в ответ. Только пропеллеры завращались быстрее.

– Свяжитесь с Москвой! – Равиль сорвал голос. – Тут рядом, радиосвязь должна быть. Скажите, Сташев со мной, это Равиль, вам всё объяснят…

И это подействовало: вентиль люка со скрипом провернулся, в гондоле образовалось отверстие, через которое вольник и доставщики пробрались внутрь.

– Добро пожаловать, чувствуйте себя как дома… – пробурчал Ашот, на всякий случай поднимая руки.

Мариша последовала его примеру. Это потому что встречали их четверо «стюардесс» мужского пола, хоть разного роста и телосложения, но все равно каких-то одинаковых. Все они стояли у противоположной стены-переборки с дверью в центре, ведущей в следующий отсек. Все были вооружены и одеты в строгие серые костюмы с черными повязками на рукавах. На каменных лицах ни намека на интерес или удивление. Для них что, явление незваных гостей после захвата Острога-на-колесах – обычное дело?

Данила осмотрелся. Гондола – первый ее отсек – роскошью не поражала: из мебели только неокрашенные деревянные табуреты и топчаны вдоль стен. У двери на стене висели довольно большие, плотно набитые ранцы. В бойницах торчали пулеметы, под которыми на полках лежали ленты с патронами… М-да, а ведь Маркус мог бы себе позволить шикарные диваны и мягкие кресла, его доходы сравнимы со всем оборотом Харьковского острога, если верить слухам. Впрочем, некоторые чересчур рьяно подсчитывают чужой достаток…

– Где Маркус? – Равиль первым нарушил молчание. – Мне нужно с ним потолковать.

Он двумя руками опирался на трость, то есть в любой момент готов был выхватить меч.

Но местные не были простачками. Стоило Равилю к ним чуть приблизиться, как один из них поднял левую руку перед собой – мол, не надо лишних движений. В правой у него был зажат пистолет, нацеленный вольнику в грудь.

Вообще-то, гости тоже не без стволов, спасибо старшему проводнику. Но разве для того они по лестнице карабкались, чтобы затеять пальбу? Или у Равиля на этот счет особые соображения?

– Медленно положите на пол оружие, отфутбольте мне и присядьте вот туда, – с легким поклоном сказал низенький худощавый мужичок, который жестом остановил вольника. Голос его звучал мягко, с заметным акцентом, но в том, что это приказ, сомневаться не приходилось.

Седые волосы мужчины, когда-то черные, были зализаны назад. Из-за азиатского лица Данила окрестил его японцем, хотя не факт, конечно. В Харьковском остроге национальности отменили, только доставщики изучали азы антропологии – знания могли пригодиться на Территориях.

– Оружие, да? А вот это ты видел? – Ашот скрутил японцу кукиш.

– Делайте, что сказано. – Равилю тоже вооруженный конфликт в воздухе ни к чему. В смысле, ни к чему хорошему такое развитие событий не привело бы.

Четыре «стечкина» почти одновременно коснулись пола и заскользили к людям Маркуса.

– Присаживайтесь, – повторил приглашение японец, указав на топчан слева от люка, уже задраенного одним из бойцов в костюмах.

Отказаться было бы невежливо, да и в ногах правды нет. Гости приглашение приняли. Как не принять, если хозяева вооружены? Ашот тут же занозил зад, о чем сообщил окружающим, рассчитывая на сочувствие. Увы, его надежды оказались напрасными – Мариша хохотнула, Данила не сдержал улыбки.

– Разрешите? – Худощавый японец подошел ближе и протянул руку, обозначив желание взять у Равиля трость.

Вольник поднял на него зеркальные линзы. Но глаза японца были подобны черной бездне, наполненной беспросветной, смертельно опасной пустотой. Данила поспешно отвернулся. Он никогда не видел таких страшных глаз.

Поколебавшись немного, Равиль протянул японцу свое замаскированное оружие.

Ашот с Маришей переглянулись. Толстяк толкнул Дана в плечо – мол, чего это такое происходит, а? Нас что, взяли в плен? Мы добровольно сдались, да, брат?

– Ждите. – Японец спрятал пистолет в кобуру под пиджаком и, чуть ли не причмокивая от удовольствия, занялся осмотром трости. Быстро сообразив что к чему, он вынул меч и сделал пару выпадов – получилось у него ничуть не хуже, чем у Равиля, а то и лучше. Затем он спрятал меч обратно в трость. Вольник не сводил с японца зеркальных линз. В него и доставщиков всё еще целились бойцы в серых костюмах.

Вверху что-то громко щелкнуло, заскрежетало так, что у Дана заныли зубы. Присмотревшись, он заметил парочку колонок, закрепленных у потолка. В динамиках еще немного посвистело, а потом слышны стали переговоры пилотов, управляющих дирижаблем:

– Отделить лестницу!

– Есть отделить лестницу.

Щелчок. Грохот внизу – лестница отнюдь не пушинка.

– Отделить тросы!

– Есть отделить тросы.

Несколько щелчков слились в один громкий, звонкий звук. Дирижабль швырнуло в поднебесье. Резче взвыли моторы.

И тут Равиль кинулся на японца. От неожиданности Дан вздрогнул, Мариша ойкнула.

Но японец ушел от кулака, который должен был сломать ему нос и вмять осколки лицевых костей в мозг. Следующий удар пришелся ему в ребра, послышался хруст, лицо японца исказила гримаса боли. А в следующий миг набалдашник трости, стилизованный под голову зомбокабана, врезался в висок Равиля – и вольник словно поскользнулся на льду, на миг завис в воздухе горизонтально полу, а потом с грохотом упал и замер.

Лицо японца вновь стало каменным.

Боец в костюме отлип от стены и связал Равилю ноги и руки ремнями. Это хорошо. В смысле, мертвеца не стали бы пеленать.

*

Громыхнул выстрел. Гурбан зажмурился, ожидая удара в голову – он был уверен, что почувствует его за миг до смерти. Но бандитская пуля миновала его.

И впору бы радоваться, вот только на груди Бека появилось мокрое пятно – Тельняшка выстрелил в него, а не в командира чистильщиков.

По лицу Коляна стекали капли пота, он тяжело дышал, и с каждым выдохом из груди его выплескивалась алая струйка, но все же он улыбался, довольный, счастливый даже, что успел на помощь командиру.

– Я… – сказал он и осел на колени. – Я…

Гурбан кинулся к нему, попытался зажать рану:

– Доктор! Где Доктор?! Молчи, Бек, не говори ничего! Сейчас Доктор…

Но успокаивать и обнадеживать уже не надо было, потому что Коля Бек умер. Он лежал у Острога-на-колесах и улыбался в лицо Гурбану, вот только сердце его больше не билось. И даже мертвый он не выпустил из рук свой лом.

Выронив пистолет, Тельняшка схватился за бок, по которому стремительно расползалось темное пятно. Он едва стоял на ногах.

– Сюда, братва… – Кровь пузырилась на его губах. – Сюда!.. Суку одну завалить надо!..

– Как ты, командир? – Из-под колес впереди по составу выскочил Мясник. Приблизившись, он походя полоснул Тельняшку скальпелем. Тот забулькал и упал. И тогда Гурбан, выхватив из треклятой кобуры пистолет, выстрелил калужанину в голову. Да, тот и так был не жилец – ребра, легкие, вскрытое горло, – но… Хотелось хоть как-то отомстить за Бека.

– Как же ты так, Колян?.. – Гурбана толкнули в плечо, а он не заметил даже.

К составу спешили со всех сторон аборигены Калуги. Плешивый, что был у них паханом, покомандовал чуток, да сообразив, что бесполезно, пролез в поезд. Напоследок он велел передать по цепочке машинисту, что пора трогаться. У соседнего вагона завязалась драка с поножовщиной – парочка особо нетерпеливых прорывались с боем, отправляя на тот свет менее удачливых коллег и рискуя нарваться на заточенную сталь. То тут, то там раздавались выстрелы, и стрелкам давали укорот уже всем миром – срабатывал стадный инстинкт: того, кто опасен обществу, надо задавить. Вот и давили.

Из-под вагона выбрался Фаза – точно медведь из зимней берлоги выполз. Морда у него раскраснелась от напряжения: при его росте не очень-то удобно корячиться. Раздавая направо и налево оплеухи, он двинул к командиру сквозь толпу, их разделявшую:

– Вот сучьи дети!..

Подбежала Ксю, плюхнулась рядом с Беком и, рыдая, обняла его. Ероша короткий ежик волос, целовала лицо мертвеца, в глазах которого застыло удивление – смерть пришла неожиданно, сегодня Колян не собирался умирать.

– Командир, туда глянь! – Мясник указал на четверку, мчащую по крышам состава.

Это Сташев с Равилем, толстяком и девчонкой, дочерью советника Петрушевича, спешили в направлении паровоза. Живы таки, под общую раздачу не попали. А раз так, нет времени оплакивать мертвых.

– Остановить их надо… – Гурбан погладил Ксю по голове – мол, что ты, хватит уже, Бека не вернешь.

Восприняв его слова как приказ, Фаза приставил автомат к плечу, но Гурбан отвел ствол:

– Ты чего, дурья башка?! Сташева зацепишь, и всё тогда напрасно! Догнать надо. Так что бегом за мной! Живо!

Но тут зомбаки прорвали оборону Калужского острога. Толпа взволновалась, из криков Гурбан понял, что «кукушки», оставленные на позициях с запасом патронов, еды и воды (точнее – прикованные цепями к развалинам), таки геройски погибли, да они и так держали оборону дольше, чем на них рассчитывали.

Зомбаки, никем более не сдерживаемые, устремились к Острогу-на-колесах.

Черно-бурые, покрытые коростой грязи туши мчались на людей, охваченных паникой. Если раньше у вагонов было столпотворение, то теперь вообще бог знает что творилось.

Авангард из сотни примерно зомбокабанов атаковал самоходный острог. Гурбан никогда не видел столько этих тварей сразу, даже у строительного гипермаркета стая собралась скромнее! Секачи и самки бились о колеса, вскарабкивались один на другого и вминали крепкие черепа в стены вагонов. Один кабанчик даже воткнулся рылом в решетку окна, да и застрял так.

– Сколько их тут?! По десять штук на квадратный метр?! – Фаза отстреливал тех зверюг, что перли на чистильщиков. Спортивная сумка Ксю, набитая патронами, оказалась очень кстати.

– Детка, ты как вообще? – Гурбан присел возле девушки.

На секунду в ее глазах появилось осмысленное выражение, а потом их вновь затопили слезы.

Плохо. У командира есть для блондинки работенка по специальности, но в таком состоянии она не справится даже с носовым платком, не то что с механизмом.

– Фаза, бери Ксю и дуй за мной! Отвечаешь за нее! Сдохни, но вынеси девчонку отсюда, понял?!

Великан кивнул, из «калаша» срезав зомболося, на рогах которого уместилась бы корейская малолитражка. Передние ноги сохатого подломились, он вспахал гравий ветвистым наростом на черепе, заодно отправив на тот свет троих бандюг, не успевших убраться с его пути. Заляпанный кровью зверь попытался подняться, но лишь засучил задними ногами, лягнув дымчатую рысь, намеревавшуюся прыгнуть на Ксю. Мявкнув, кошка отлетела метров на пять, не меньше. Подхватив с земли бесхозный автомат, Мясник всадил ей в живот очередь.

– К паровозу! Все к паровозу! Если разделимся или кто отстанет, идем к паровозу! – Гурбану оставалось только надеяться, что его услышали, ибо вокруг все превратилось в адский вертеп. Зверье врывалось в толпы бандитов, шматуя людскую плоть направо и налево. Олени и лоси поднимали калужан на рога, упавших затаптывали копытами, желтые тигриные клыки не единожды окрасились алым… Обезумевшие от страха и боли, потерявшие надежду бандюки палили во все, что движется, заодно расстреливая и своих. Гурбан видел, как здоровенный полосатый тигр с непропорционально большой головой, сплошь в костяных наростах, запрыгнул в тамбур, как в следующий вагон, вышибив решетку, пролез медведь, мех которого свалялся колтунами…

С трофейным автоматом наперевес Гурбан бежал, моля бога и черта, чтобы на пути никто не встал, не помешал добраться до треклятого паровоза. А потом он споткнулся о чей-то труп и, упав на одно колено, стрелял в полосатую морду.

Фазу сбил с ног хряк размером с вазовскую «Ниву». И Ксю, которую он нес, перестала вырываться и кричать, чтоб ее оставили, ей жизнь не мила. Вскочив, она методично всаживала в хряка очередь за очередью из ППШ, пока тот не издох. Доктор и Мясник подняли Фазу – тот вывихнул ногу – и потащили его, что уже само по себе было подвигом. Откуда Доктор нарисовался? Нарушил, значит, приказ, покинул вагон для бедных. Ну и молодец…

Паровоз все ближе и ближе. Завал впереди на путях к началу атаки зомбаков почти что успели разобрать, осталось всего ничего, пара ржавых кузовов, но больше некому с этой малостью справиться…

Огнем из автомата прикрывая продвижение своей группы, Гурбан кинул взгляд на Стену Калужского острога – и на спину словно плеснули холодным. Вокруг сейчас бушевала первая волна зомбаков, и не волна даже, а так, легкая рябь. Основная же масса четырехлапых была на подходе. А замыкали шествие двуногие, самые нерасторопные носители паразитов.

– Твою мать… – прошептал Гурбан.

А тут еще Сташев со своими скрылся в гондоле, винты завращались все быстрее и быстрее, вот-вот дирижабль отчалит!

Стиснув зубы, Гурбан принял непростое для него решение: не преследовать пока что Сташева, но сохранить своих людей. И пусть враг не торжествует, ничего еще не кончено!

Паровоз неожиданно возник рядом – уж слишком чистильщики были увлечены отражением атак зомбаков. Нависла над ними мрачная черная туша, сделанная еще прадедами, если не их отцами. В тушу эту тысячу раз стреляли, зомбаки точили об нее когти, но дитя парового века выжило вопреки всему.

– Пора сваливать отсюда. Доктор, пополам порвись, но отцепи вагоны!

И Доктор, который в механизмах понимал столько же, сколько обезьяна в высшей математике, кинулся исполнять приказ. Пополам он не порвался – всего лишь сломал дробовик, но с автосцепкой справился. Кто знал, как Доктор трепетно относился к огнестрелу, понял бы, чего стоила ему эта жертва. Но лишний груз чистильщикам ни к чему. Тем более

такой груз

– вагоны, забитые под завязку самым опасным и подлым отребьем Территорий. С калужскими на прицепе в Москву не пустят, а если по недосмотру и примут на Курском вокзале, так потом же вместе со всей кодлой и грохнут, не дав носу показать из шлюза.

Серега Мясник первым влез на паровоз и проник в кабину. Потом высунулся наружу:

– Чисто. Только зомбак, похоже, похозяйничал, машиниста, пацана совсем, загрыз.

– Ага, вот охраны и нет уже. И хрен с ним, с пацаном тем, у нас свой машинист есть! – прохрипел Гурбан. – Точнее, своя… Убирай труп!

Сереге дважды повторять не надо было.

А потом Гурбан и Ксю, пока Мясник прикрывал их, помогли Фазе вскарабкаться в кабину. Подсадив Ксю, Гурбан остался ждать Доктора, который что-то задерживался.

Хорошо хоть ждать пришлось недолго.

– Ты вроде как не торопишься, да?!

Ариец виновато пожал плечами.

– С задачей справился?

– Обижаешь, командир! Дробовик только жалко, хороший был дробовик…

Пропустив скорбящего Доктора вперед, Гурбан влез в кабину, захлопнул за собой массивную дверь, укрепленную бронелистом, и задвинул засов. Тут было сумрачно, из-за того что все отверстия, ведущие наружу, сократили до минимума – смотровых щелей вполне хватало экипажу машины боевой, чтобы следить за путями впереди и наблюдать обстановку на флангах.

– Ксю, ты у нас девочка умненькая, даром что красивая. Еще и мастер на все руки. Сумеешь эту железяку расшевелить?

Блондинка задумчиво покачала головой. Это Гурбана никак не устраивало.

– Доктор, приведи ее в чувство. Да поживее. От этого наша жизнь зависит.

– А то я не знаю, – огрызнулся бородач-ариец и уговорил Ксю выпить глоток какого-то снадобья из плоской коньячной фляги.

– Что это у тебя там? – Гурбан с подозрением уставился на емкость. – Только не говори, что армянский…

– Не скажу. Это валерьянка, сам делал. Налить?

– Не надо, лучше Фазой займись, ногой его.

– Напрасно, от нервов самое то. – Доктор кивнул на Ксю, которая уже вовсю орудовала рычагами, вентилями и прочими рубильниками, пробуждая к жизни систему, работающую на углях, пару и честном слове.

И пяти минут не прошло, как она сказала:

– Готово, командир. Тут примитивно все, но забавно.

Гурбан иного от нее и не ожидал:

– Ну, и чего ждем?! Поехали, детка!

– Без проблем, пристегните ремни. – Паровоз медленно покатил вперед, без малейшего напряга сдвинув с рельсов последние ржавые кузова.

Сзади открыли огонь из всех наличных стволов – канонада получилась еще та. Калужские в отцепленных вагонах и возле вмиг сообразили, что теперь-то они точно обречены. И потому они больше не тратили боеприпасы на зомбаков, искренне желая угробить счастливчиков, что вырвались из смертельной ловушки. Но даже самая жгучая ненависть вперемешку с пулями не могла причинить вреда бронированному паровозу.

– В Москву? – спросил Мясник и, раскурив сигарету, словно стал частью интерьера кабины: тут все было выкрашено серым.

– А куда ж еще? – кивнул Гурбан. – В Москву.

Дав на прощание гудок, Ксю увеличила скорость.

ГЛАВА 23

В МОСКВЕ И НАД МОСКВОЙ

Динамики под потолком затрещали, выдали серию протяжных свистов. И наступила тишина, такая пронзительная, что в ушах зазвенело. Тем неожиданнее – Данила едва не подпрыгнул на топчане – раздался из них скрипучий голос, будто говорил не человек, а ожила мясорубка, в которой напрочь износились все детали:

– Сташева ко мне.

Японец взглянул на Дана и удивленно изогнул брови – мол, почему до сих пор сидишь тут, ты слышал приказ. Дан сделал вид, что намека не понял и вообще он глухонемой. Да и не понравился ему голос в пластиковых колонках. И Равиль в отрубе… Но от японца не так просто было избавиться. Он шагнул к Дану, вцепился своими крохотными, детскими пальчиками доставщику в плечо и указал на дверь, ведущую в следующий отсек гондолы:

– Туда иди. Зовут.

Делать было нечего. Да и плечо болело, японец отпускать не спешил, зато с каждой секундой сжимал все сильнее – еще сломает… Врезать бы ему по роже, но почему-то Даниле казалось, что это плохо скажется на его здоровье. Он встал:

– Туда, значит? Ну, я пошел…

Стоило Даниле подняться, рука японца соскользнула с плеча. И очень не хотелось, чтобы она вернулась обратно. Зато Мариша схватила его за локоть:

– Не пущу. Что ты там забыл? Пусть

этот

сам сюда приходит. – Она с ненавистью посмотрела на колонки у потолка.

– Да ладно тебе. Все будет хорошо. – Дан улыбнулся самой храброй своей улыбкой и, приблизив губы к уху девушки, шепнул: – Если б нас хотели убить, то уже сделали бы это, верно? А раз мы еще живы, то зачем-то нужны Маркусу. И я постараюсь узнать – зачем.

– Будь осторожен. – Она всхлипнула, на ресницах повисли слезы.

– Обязательно. – Дан чмокнул Маришу в соленую уже щеку и махнул Ашоту – мол, пока, брат, не поминай лихом.

Перед ним открыли дверь – милости просим, но не забывайте, что вы в гостях.

У порога Дан обернулся:

– Простите, а вы действительно японец?

Японец заметно удивился:

– Почему это? Я бурят.

Глубоко вздохнув и наклонив голову, чтобы не удариться о низкую притолоку, Данила вошел в следующее помещение. Дверь позади закрылась, отсекая путь к отступлению.

Со светом здесь было не ахти, да и вообще мрачновато было. Из мебели Дан заметил лишь большое кожаное кресло, в котором боком к нему сидел некий господин, одетый в мешковатый балахон с выцветшей надписью «Los Angeles Lakers» и с числом «17». Голову господин прятал под капюшоном, нависающим так низко, что разглядеть лицо не представлялось возможным. А еще человек в кожаном кресле хрипло, с присвистом дышал.

– Ты Маркус? – спросил Данила севшим голосом.

Человек ничего не ответил, лишь захрипел громче и чаще.

Да он псих какой-то!.. На спину Дана будто родниковой воды вылили.

– Эй, выпустите меня! – Он пару раз стукнул в дверь кулаком и добавил еще ногой, но без толку: заперто, и металл хороший, а не жесть, проковырять не получится.

Прижавшись спиной к двери, чтобы псих не напал сзади, Дан осмотрелся в поисках выхода. Примерно треть мрачного помещения занимало нечто угловатое, накрытое брезентовым чехлом. А вот в противоположном конце отсека, как и в предыдущем, была дверь, ведущая, надо понимать, к пилотам – гондола ведь не бесконечна, где-то должна размещаться рубка. Данила твердо решил туда прорваться – если уж назад дороги нет, то хоть вперед… Но для этого надо пройти мимо психа в кресле.

– Только не надо нервничать, дядя… – пробормотал Дан, прижавшись спиной к брезенту и протискиваясь мимо странного обитателя отсека.

Так-с, еще шажок. Вот, отлично, самую малость осталось, и…

– Сташев, – хрипло выдохнул человек в балахоне и, упершись ладонями в подлокотники кресла, встал в полный, отнюдь не маленький рост.

Данила так и застыл на месте, задрав голову. В мужике было метра два с гаком. Такой медведю башку свернет – не заметит, что уж говорить о молодом доставщике.

Рука, покрытая безобразными струпьями, схватила Дана за плечо.

– Я знаю твоего отца. – В горле у громадины кто-то заменил голосовые связки на испорченную мясорубку. – Он хороший человек. Он помог мне. Я – Маркус.

Данила, который от неожиданности подался назад и уперся спиной и затылком во что-то угловатое, спрятанное под брезентом, услыхав такие речи об отце, немного успокоился. Если Маркус такого мнения о Павле Сташеве, вряд ли он причинит вред его сыну.

– Вы тот самый Маркус? И вы знакомы с моим отцом? Что с ним? Вы давно с ним виделись? Как его здоровье?

– Он в полном порядке. Главное, ему не угрожает опасность.

Данила поморщился. Кто-нибудь, почините эту мясорубку или хотя бы смажьте ее! Пенопластом по асфальту – и то не так противно!.. А вот смысл сказанного Дану понравился. Мало кто в новом прекрасном мире может похвастаться тем, что ему ничего не угрожает. Это просто отлично, что батя защищен от неприятностей.

– А вы… – Данила засомневался, стоит ли об этом спрашивать, но все-таки решился. – А ваш голос… И ваша рука… Что с вами случилось?

– Сядь в кресло, мальчик, – предложил Маркус. Он словно только и ждал этих вопросов. – Когда-то я был обычным проводником Острога-на-колесах. Ну, может, чуть более ушлым и расторопным, чем прочие, ведь я мечтал стать человеком значительным, чтоб меня все уважали и боялись. Короче говоря, юного меня обуяли гордыня и тщеславие. И однажды в погоне за наживой я попал под контроль слизня.

– Что?.. – Сердце Данилы тревожно забилось. Он почувствовал в ногах слабость и, таки воспользовавшись гостеприимством хозяина, опустился в кресло.

Но Маркус этого даже не заметил – настолько он погрузился в воспоминания:

– На меня напал сокол, слизень на котором разделился – просто не повезло. Зомбоптица улетела, оставив меня валяться у путей. Но на счастье, проводник из соседнего вагона заметил, что со мной случилась беда. Сняв паразита, он затащил меня в поезд и двое суток просидел надо мной, пока я не очнулся. Контакт со слизнем был кратковременным, паразит не успел полностью подчинить себе мою нервную систему, поэтому я не превратился в слюнявого идиота…

Не перебивая, Данила слушал великана в балахоне. Уж очень история Маркуса напоминала расклад доставщика.

– А потом я стал замечать за собой странное…

Маркус стал лучше понимать людей. Он так это называл.

Он мог, находясь у себя в купе, подслушать разговор старшего проводника с барыгами, что уговаривали его взять левый груз. Маркус знал о том, что начальник охраны состава внезапно воспылал страстью к молоденькому бойцу, недавно взятому в команду. Ну и прочее, и тому подобное. И конечно же Маркус сумел эти знания и способности использовать по максимуму. Старшего проводника охрана взяла на горячем, а потом те же люди устроили «темную» своему боссу, да чуток перестарались… Вскоре Маркус стал не последней фигурой в Остроге-на-колесах, а потом и за его пределами. Он плел интриги, зная о своих врагах всё. Он мог то, чего не могли они – проходить сквозь любые стены и заборы, не телесно, нет, но своей сущностью, разумом.

– …И гордыня обуяла меня. Я решил, что я всемогущ. Я избранный! Передо мной почтительно склонялись! И трепетали! Моих врагов преследовали неудачи, а соратники мои возвышались. Со мной хотели дружить, моей ласки жаждали. Я сделал так, чтобы Московский острог зависел от железной дороги!.. Но расплата была горькой. – С этими словами Маркус сбросил капюшон, и взору доставщика предстал истинный лик хозяина Острога-на-колесах.

В ужасе Дан отвернулся. Ничего более мерзкого он еще не видел.

– Да, мальчик, ты прав, на это неприятно смотреть. – Капюшон вновь скрыл лицо Маркуса. – Сначала незаметно, по чуть-чуть начали увеличиваться надбровные дуги. Потом я обнаружил на висках и затылке шишки, которых со временем становилось все больше. Половина зубов выпала, волосы осыпались, конечности удлинились, я стал выше ростом…

Он еще что-то говорил, но Данила его не слышал: он только что увидел собственную перспективу. Он станет таким же уродом, как Маркус. Бугристое лицо, глаз не видно под массивными костными наростами, голова большая, неровная. И вся кожа покрыта язвами!

– Я… я тоже… – Дану удалось вклиниться в монолог, когда Маркус с хрипом втянул воздух в легкие, чтобы выдать очередную тираду о своей нелегкой судьбе.

– Что – тоже?

– Я такой же, как вы, Маркус. Контакт со слизнем, теперь способности. Такой же…

– Не может быть. – Маркус навис над креслом, в котором сидел Данила. – Ты ведь нужен им чистым…

– Да говорю же, со мной то же самое! – Данила повернулся к Маркусу спиной и склонил голову так, чтобы хорошо был виден затылок. Он знал, что там еще остались следы от присосок слизня.

Внимательно осмотрев череп Дана, ощупав его, Маркус захрипел громче и чаще. Отступив от доставщика, он скрестил руки на груди.

– Странно. Не знаю даже, радоваться этому или огорчаться. Раз заражение случилось с их ведома, то, пожалуй, второе…

Данила слушал его как во сне – видение из кошмара явилось ему и рассуждает о чем-то непонятном, а если попробовать сбежать от него, то будешь топтаться на месте и каждый раз, оглядываясь, натыкаться на угли-глаза, сверкающие из-под капюшона… Надо ущипнуть себя, чтобы проснуться. Дан так и сделал, даже кровь на запястье выступила, но от кошмара это не избавило.

– Я тебе помогу! – проскрипела мясорубка, спрятанная в горле Маркуса.

– Но как? Как вы поможете мне, если себе помочь не в силах?!

На это Маркус ничего не ответил, только застыл на месте, словно статуя, отлитая из чугуна.

– Извините, я погорячился. – Доставщику стало очень-очень стыдно. – Я не со зла.

Маркус кивнул – извинения приняты.

Вместе они стянули на пол брезентовый чехол, обнажив странное устройство, которое под ним скрывалось. Оно было довольно-таки массивным и куда более сложным, чем, к примеру, автомат Калашникова или двигатель внутреннего сгорания. Чего стоили одни только гроздья проводов в яркой разноцветной изоляции, в обманчивом беспорядке торчащие из стальных и пластиковых коробов. А гофрированные шланги? А многочисленные кнопки, тумблеры и рычажки, которыми страсть как хотелось поклацать, чтобы услышать мерное электрическое гудение? Дан был уверен, что устройство именно так и загудит, когда Маркус его включит.

– Тут на лампах всё. Внешне точно установка из рентгеновского кабинета. – Похоже, Маркус считал, что Данила знает, о чем речь. – Но на самом деле это не так. Это устройство сделал твой отец. Мы в шутку называли его «микроволновкой».

Данилу вновь охватило волнение:

– Мой отец?..

Из глотки Маркуса вырвался долгий скрежещущий хрип.

– Я хотел остановить изменения, случившиеся со мной. Я знал, что это только начало, дальше будет хуже и я вообще потеряю людское подобие. Я искал способы, а нашел твоего отца.

Зашипел динамик под потолком:

– Хозяин, подходим к Москве. Они требуют пароль…

– Ну так сообщи им прошлый.

– Но…

– Другого все равно нет. И вообще – я занят!

Динамик смолк.

– Твой отец… Я провел в его лаборатории два месяца. Мы много разговаривали, мы… Он сделал эту «микроволновку», первый опытный образец, потом был второй, более совершенный… Твой отец подарил мне своего первенца. С помощью этого прибора можно остановить преобразования, вызываемые физическими остатками паразита в людском организме. Но при этом исчезают и все особые способности – Маркус сделал паузу, давая Даниле возможность осознать, чего он может лишиться.

А чего, собственно? Типа Дан не сможет больше подглядывать за кем-то? Больно надо!

– Мне не нужны эти способности, я хочу опять стать нормальным человеком! Мне не нужна власть над людьми! Я хочу остаться собой!

Маркус вновь сбросил капюшон, и на этот раз Данила не отвел взгляда от лица, на котором вопреки всем уродствам проявилось подобие улыбки. Оно даже показалось Дану вполне человеческим.

– Что ж, тогда тебе придется раздеться… – проскрипел Маркус. – Не спеши! Не полностью, только по пояс!.. Сверху по пояс!.. Теперь встань вот сюда. – Он показал, куда именно нужно встать. – Вот так, прижмись грудью к этой пластине. Не бойся. Холодная? Это ничего. Сначала подчистим спинной мозг. Небольшого прогрева хватит, чтобы чужеродные отростки утратили функциональность. Мы можем остановить процесс изменений, но не повернуть вспять. А потом…

Что будет потом, Маркус не успел рассказать. Что-то громыхнуло, сверкнуло и посыпало искрами, обжигая голый торс Дана. Доставщик пулей выскочил из тисков «микроволновки», хлопая себя по плечам и затылку. Ощутимо потянуло паленой изоляцией, над установкой поднимались клубы дыма.

– Что за шутки?! – В первый момент Данила решил, что это Маркус все подстроил, жестоко подшутив над доверчивым парнем, которому так нужна помощь.

Но это было вовсе не так.

По дирижаблю стреляли из зенитных пулеметов, судя по дырам в полу и стенах.

*

Паровоз прорывался к Москве буквально по трупам. Зомбаки кидались на рельсы, но если они рассчитывали своими тушками остановить прущего на всей скорости, лязгающего стального монстра, вместо сердца у которого – топка, вместо крови – обжигающий пар, то они очень заблуждались.

– С ветерком домчу! – Ксю отлично справлялась. Она изо всех сил старалась быть веселой, улыбалась даже, но в глазах ее то и дело плескались слезы. Что ж, девчонку можно понять. Юная душа не покрылась еще толстым слоем пороховой копоти.

– Кому тут холодно?! – Мясник взялся кочегарить, и Ксю даже приходилось иногда его удерживать, чтобы лишку не бросал, а то еще котел рванет к едрене фене. В общем, зареченец вошел во вкус и на мозоли, натертые о лопату, внимания не обращал.

Зато Доктора очень нервировали те зомбаки, что, будучи проворнее своих сородичей, облепили паровоз и теперь ломали когти и пальцы, неистово желая добраться до людей, сокрытых под броней. А уж это сделать было весьма непросто, если не сказать невозможно – ни одна тварь, ведомая слизнем, успеха в своих начинаниях не достигла.