Текст книги "Белый вор (СИ)"

Автор книги: Александр Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

         Рудник ехала на обследование к гинекологу. Речь шла об аборте или госпитализации на сохранение.

         Услышав стрельбу, а потом увидев преследующий «лексус», Ян неосознанно увеличил скорость. Движки у «уазика» и «лексуса» были неравные. Джип уверенно настигал.

         Дорога спустилась в низину. Здесь влага дала питание роще из низкорослых кривых берёз и пихт. На дорогу выскочил сохатый, и Ян вынужденно притормозил.

         В ложбине клубился туман. План Странника близился к осуществлению. Он хотел бросить джип, пересесть в «уазик» в надежде, замаскировавшись, сбить со следа погоню. Возмутительно попадаться после удачно совершённого отмщения.

         «Лексус» выскочил левым колесом на обочину, выпустил густую струю грязи, пробуксовал и рывком вылетел перед «УАЗом».

         Странник побежал к остановившемуся «УАЗу» . Раскрыв заднюю  дверь, он обнаружил старых знакомых. Попов успел сделать знак, чтобы Странник не светил их знакомство перед Степановым.

– Молодцы, ребята! Вы – кстати! – Странник выволок сидевших наружу. Они не сопротивлялись.  Попов вышел сам. Странник не знал как поступить с дедом.  Выпрыгнув из «УАЗа» , Попов пошёл к джипу.  Смирился старый. Видно решил завязать.

         Времени размусоливать не было. Зависший поверх тумана вертолет снопом прожектора щупал землю. Молочная дымка крутилась в свету, и больнее – ни зги. Грозящий разорвать перепонки, шум винтов действовал на психику, угнетая волю. Чёрная армейская «акула», вот что послали на подавление мятежа! В газетах же и по ящику про Пятнадцатую не скажут и полслова… Кощей что-то кричал в ухо Страннику. Грохот не позволял разобрать.

         Кощей, Странник и Парикмахерша перескочили в «УАЗ», но стояли на месте, не трогались. Впереди за ложбиной туман рассеивался, и  не было никаких гарантий, что хитрость удастся, и по «УАЗу» стрелять не станут. Словно опережая самые грустные предположения, пули засвистели через туман, заставив всех сжаться.

         Ян, Рудник и Степанов упали на землю рядом с колёсами «лексуса». Попов странным образом накрыл голову локтями и забился в яму, заросшую вереском. Пули взрезали фонтанчики залежной земли, ходили просторными линиями. Очередь ударила по крыше «лексуса», и звук разрываемой жести дописался к какофонии грохота вертолётных винтов.

         Кощей от страха потерял рассудок, выскочил из «УАЗа» и заметался, голося. Его некоторое время не останавливали, пока Попов ловко не подставил, высунув из ямы, ногу.

         Странник повалил Кощея, заткнув слюнявый орущий рот ладонью. Лишь бы на вертолёте не было тепловых приборов, тогда и туман не скроет. К сожалению для Странника, приборы ночного видения входили в штатную комплектацию военной машины, и сверху различали пятна распластанных человеческих фигур.

         Низкий тяжёлый крик марала расстелился над болотами. Плотная масса рогатых животных выступила из белой завесы. Вожак – сохатый шёл прямо на машины. За ним двигалось стадо, несть числа. Тысячи животных шли по весне на север за зазеленевшим ягелем и мхом. Случай привёл их на узкий перешеек между болотами, где не разминуться с остановившимися автомобилями.

         Появление стада не остановило стрелявших. Там твёрдо решили довести дело до конца. Очереди с вертолёта не прекращались. Пули разрывали кожу на спинах оленей. Во все стороны брызгало кровью. Животные обезумели, но в узком проходе деться им было некуда. Тонкий лёд болот не выдержал бы их веса.

         Раненые олени ревели от боли. Спасаясь, они рванули, нарушая порядок. Болота казались менее страшными. Сидевшие в «УАЗе» или забившиеся под «лексус» люди, к ним присоединился и Попов, различили треск льда и ужасные вопли засасываемых жижей животных.

         Паника ускорила движение Олени побежали. Сидевшие под «лексусом» Степанов, эвены и Попов не казали голов. Корпуса обоих авто качались, сотрясаемые телами мчавшихся в ослеплении страха животными.

         Выстрелы сверху прекратились, но ещё минут десять прожектор щупал землю. На инфракрасном   экране  трупы животных скрыли тела людей.

         Прожектор убрали. Молочная дымка свернулась рулоном. Шум винтов стал удаляться. Крики оленей проявились отчётливее. Они продолжали идти, перепрыгивая через павших товарищей. Странник повидал немало, но и его задели  стоны мучавшихся детёнышей. Из волыны он бы добил их, стрелять же нельзя. Услышат, кому не надо.

         Звук винтов резко оборвался, и Странник проворачивал в  уме, не сел ли вертолёт и не вышел ли на охоту по его душу спецназ. Дела оценены немеряно, раз ОМСН получил приказ бить на поражение.

         Труп марала придавил ноги, и Странник приложил неимоверные усилия, чтобы высвободиться. Невдалеке в  луже крови лежал Ян. Рудник скорбно застыла над ним. Заметив Странника, она набросилась с кулаками.

         Странник отшвырнул эвенку как взбесившуюся кошку. Рудник  встала на ноги. Раскрыв дверь «уазика», она вытащила охотничье ружьё и направила Страннику в грудь.

         Странник  ударил снизу вверх предплечьем. Ствол  качнулся. Выстрел успел прогреметь, но Рудник опять промахнулась.

          Выбравшись из машины, Парикмахерша забилась в яму среди вереска, где прежде лежал Попов, и тоненько скулила. Возвращаясь с непролазных болот, отставшая пара оленей с выводком с треском раздвинула кусты. Молодые самцы оступились, ненароком прошлись Парикмахерше по рёбрам.

         Кощей совсем пропал. Его пришлось искать. Он подал голос из болота. Фраер ухитрился провалиться по пояс. Его медленно засасывала трясина. Опасаясь ментов, он не звал на помощь, положившись на собственные силы.

         Олени стремительно удалялись. Они шли по направлению к зоне, создав живую завесу для успевших бежать зэков.

         Странник сел за руль «лексуса», намереваясь продолжить путь. «УАЗ» стал неактуален. Выпачкавшийся в грязи Кощей разделся до пояса и стоял перед капотом, дрожа осиновым листом от холода.

         Кощей просил выпить для согрева, выпивки же не было. Странник прикидывал, взять ли Попова. В присутствии Степанова Попов разыгрывал отчуждение и не собирался открывать тесные отношения с преступным миром.

         Из тумана появился Степанов. Взгляд Странника он встретил притуплено бесстрашно. Подумав, Странник приказал Степанову занять заднее сиденье в джипе рядом с Парикмахершей.

         Усесться Степанов не торопился. Страннику пришлось выпрыгнуть с водительского места и вместе с Кощеем затолкать Степанова в «лексус». Угрожать волыной не пришлось. Степанов был послушен, понимая: среди топких болот не уйдёшь.

         Джип газанул. На дороге у «УАЗа» остались Рудник, Попов и лежащий в ногах труп Яна.

         Эвенка швыряла вслед уходящей машине камни. Странник глядел в боковое зеркало, пока поворот не скрыл Рудник.

                                                               28

                                               ИГРА  СО  СМЕРТЬЮ

         «Лексус» выехал из ложбины и буквально уткнулся в вертолёт.

         Вертолёт стоял на пригорке метрах в пятидесяти от изгиба дороги. Лучи низкого солнца играли на пластинах обшивки и лопастях пропеллеров. Машина выглядела чёрным великаном. Грозная красота притягивала. На Странника накатили навязчивые представления, о которых по пьяни некогда поведал он Попову. Тяга к смерти… Он идёт  к вертолёту, сдаётся.

         Дальше всё сделают за него так же, как делают за других на зонах, пересылках и в СИЗО. Неумолимая сила закона распределит день. Горящий электросвет круглую ночь, подъём в шесть утра, завтрак – в восемь, тупая физическая работа. Обед, снова – работа, ужин, отбой. Бывают ещё прогулки в дворике за сеткой, кино и баня по выходным. Кружка чифиря отметит свободный вечер.

         Ходить в туалет в конце коридора непросто выдержать. В общей камере обычно нет параши. Если приспичит, ссать придётся в баклажку. Её потом – выливать за окно.

         Поймав, не имея иных указаний, например, при попытке к бегству… сначала для порядка накатят по печени и почкам. Затем – добавят срок. За ним уже столько, что срок может стать пожизненным. А там всегда можно передумать, по заказу инсценировать драку в ПКТ. Как труп Гордея, бросят его холодное тело в яму на тюремном кладбище без фамилии и дат жизни на табличке наверху. Один номер, хорошо ещё номер дела.

         Вот так решат за него. Только это чересчур просто и пассивно. Лучше неуверенность свободы, чем когда решают за тебя.

         Преодолев минутную внутреннюю слабость, Странник развернул джип.

         Его не могли не заметить, потому что охотники шли именно на него. Человек пятнадцать в камуфляже бежали к джипу. Защёлкали выстрелы. Значит – всё равно, попадёт к ним в руки Странник живым или мёртвым.

         Степанов ринулся к двери, но Странник успел нажатием на кнопку блокировать замки. Степанов сзади обхватил изгибом локтя шею Странника, придушил, закрыл ладонью глаза, чтобы тот не видел дорогу.  Майору главное – выиграть время. Спецназ всё ближе. Уже  различимы молодые круглые лица.

         Не выпуская  руля, Странник врезал противнику правым локтём по темени. Криком приказал подельникам помочь. Было растерявшиеся Кощей и Парикмахерша оттащили Степанова, затолкали в дальний угол салона. У Степанова раскровянился нос и левый глаз. Он сидел шмыгая.

         «Лексус» спустился назад в ложбину. Навстречу тарахтел «УАЗ». За рулём сидел Попов. На заднем сиденье над телом жениха сгорбилась Рудник. Горе подавило её, она забыла о винтовке.

         На узкой дороге «УАЗ» почти не оставлял места для проезда. Странник съехал одной стороной на обочину, пытаясь проскочить, не снижая набранной скорости. Машины разъехались, не задев друг друга, но через десяток метров колесо «лексуса» угодило в придорожную яму, заполненную водой. Джип выбросило, едва не перевернув, поближе к трясине. Мотор взревел. Машина отчаянно забуксовала, быстро опускаясь в грязь по пороги. «Лексус» накренился подбитым крейсером. Сверху через отверстия, пробитые в крыше, сочилось холодное безразличное к проблемам людей солнце.

         Оставив заботы о Кощее и Парикмахерше им самим, Странник выпрыгнул в вереск к болоту. Он лихо уходил, перескакивая с кочки на кочку, и вдруг сорвался и провалился по пояс.

         Кощей и Парикмахерша, последовавшие за командиром, не стали мстить за невнимание. Они помогли Страннику выбраться.

         Степанов, будучи уверен, что пути через болото нет, с монтировкой в руках бежал за остальными. Он не желал прятаться, ожидая подхода своих. Ему нужна была честь задержать преступников.

         Удар монтировки, адресованный Страннику, прошёл мимо. Кощей навалился на Степанова. Парикмахерша грязно ругалась, царапала ему лицо, выдирала волосы, щипала раненую руку. Поверженного Степанова Странник  запинал ногами. Болотная жижа летела и на бивших, и на отбивавшегося.

         Странник дико щупал корчившегося от боли Степанова, словно обновив интерес. В суматохе не до конца сознавая смертельную опасность ситуации, он потащил полуживого от предшествующего ранения и свежих побоев майора за собой.

         Осторожно, идя наугад, можно было нащупать естественное уплотнение почвы. Километра полтора продирались среди болотных зарослей по этому грязевому  «шляху».  Хвощ цеплял ноги капканами. Осока хлестала по лицу, царапая кожу. Парикмахерша за полчаса выбилась из сил. Мужчины задыхались от бега. Ждали, что откроется «второе дыхание». Оно не торопилось. Кровь стучала в висках. Колика схватывала подреберье.

         Не требовался острый слух, чтобы различить шум идущей следом погони. Солдаты хлюпали сапогами. Не скрываясь, громко переругивались. Резкий звук передёргиваемых затворов вспугивал уток. Выводки нутрий разбегались всплеск.

         Снова кинув остальных, Странник ломанулся вбок. И опять провалился. Теперь выбрался без посторонней помощи. Найдя шишковатую, поросшую сочным лишайником кочку, Странник обернулся вокруг неё, затаился в торфе. Густой туман не хуже ночи. Странник густо вымазал голову и лицо вонючей жижей, навесил на плечи сорванных водорослей и урути. Повезёт, не унюхают собаки, не засветится он в тепловых приборах. Не повезёт – кто виноват.

         Хлюпанье сапогов и матерная брань приблизились. Вблизи нарисовалась широкоплечая крепкая фигура офицера в плотной маскировочной куртке. Офицер согнулся, скинул высокий десантный ботинок. Вылил грязную воду. Он оказался так близко от Странника, что тот ощутил выдыхаемый воздух перегара и курева.

         Офицер проскочил дальше. С противоположной стороны вышел чумазый как чёрт Степанов.  Ему удалось отстать. Кощею и Парикмахерше было не до него. Степанов оглядывался в поисках спецназа. Опасаясь близости преступников, он не осмеливался позвать громко. Глупая овчарка шмыгнула носом, короткими прыжками заспешила в туман. Степанов пах ментом. Собачья цель – впереди.

         Степанов неловко замахал вслед собаке нераненой рукой. Хрипло прокричал, выдавая себя. Странник вытянул руки, схватил майора за ноги и повалил в воду. Майор барахтался. Странник курнал его с головой. Толкал в плюющий рот болотную траву вместо кляпа.

         Стихло. Погоня ушла. Степанов перестал дёргаться. Ждал другого случая, часто хлопа слезившимися глазами.

         Куда – то делись Парикмахерша и фраер. Странник анализировал последний час своей жизни. Он почему-то был уверен, что не спецназ  с вертолёта заметил « лексус», а эвенка сдала. Во всём искал предательства. Зря не убрал девку, жалел Странник.

         Комары, москиты и мошкара одолевали. Мелкая кровососная тля садилась на темя, шею и лицо облаком. Но нельзя было сильно шевелиться, стряхнуть кровососов. Странник дул на комаров. Выпятив нижнюю губу.

         Периодически перемена ветра доносила шаги и голоса большой группы людей. Возможно, подоспела подмога. Лаяли собаки. Всплеск воды означал, кто-то оступился, потеряв равновесие. Тогда визг и ворчание собак , брань людей разносились эхом.

         Снова рядом шорох раздвигаемого камыша. Собака нашла пегого утёнка. Хотела придушить, да налетела конкурентка. Овчарки сцепились. Автоматная очередь разогнала грызущийся комок из двух щерившихся пастей и взъерошенных хвостов.

         Выстрелы подняли из кустов великое множество затаившихся разнокалиберных пернатых. Птицы взмыли над болотом пёстрым горластым трепещущим одеялом.

         Странник лежал за кочкой, правой рукой сжимая горло Степанову, левой ладонью заткнув ему рот.

                                                               29

                                                 МЕЖДУ  СВОИМИ

         Раненая рука Степанова невыносимо разнылась. Подмышка мокла тёплой вязкой кровью. Холодная болотная жижи проникала в разошедшиеся швы и знобила. Холод и жар одновременно. Заражение крови грозило Степанову. Он ослабел и едва сопротивлялся Страннику, притоплявшему его, если слышал близ подозрительные звуки.

         Выпачканные тиной, Странник и Степанов торчали над болотом пнями. Прислонив губы к уху Степанова, Странник шептал:

– Ну что, братишка? Мы опять вместе, как в детстве. Тогда нас ничего не разделяло.

– Ты мне не брат, – упрямо твердил Степанов.

         Липкий голос Странника настигал:

– Нет, брат… А помнишь лодку, и мы – вниз по течению? Лодка текла и нам, малышам, было страшно, почти как сейчас.

– Мне бояться нечего. Я закон не нарушал. Боишься ты.

– Ты больше боишься, майор. Потому и потянуло тебя на Север. Из-за меня напросился в инспекцию, из-за брата. Вынюхивал, что да как. Со мной хотел перетереть, чтобы я отрёкся от тебя? Не позорил… Ты мне не нужен.  Вы и дело моё с Яковом Андреевичем переделали, и фамилию вписали другую, лишь бы я не запачкал светлое имя. Прокурор и племянница твоя постарались. Вы же – в органах, я же – никак нет! Какое продвижение у тебя может быть, майор, с таким братом? Родственнички должны быть чисты. « Имеете ли родственников, привлекавшихся к суду?» – передразнил Странник. – «Имею. Да ещё с развесистыми статьями».

         Странник подтащил лицо Странника к своему:

– Как собирался отделаться от меня, гадёныш? Задумал сменять брата на повышение? Ещё звезду на погоны нацепить? Подполковник юстиции Степанов, звучит!

– Я ничего не задумал. Командировка совпала. Отпусти, дышать трудно!.. Ты, Сергей, перешёл черту, – тяжело дышал Степанов.

– Нет, Валера, я сделал свой выбор. Я хочу жить по справедливым понятиям, а не впаривать лохам законы, которые вы сами, власть, не соблюдаете. Я работал в прокуратуре, вёл дело по комбинату Манцевича. Когда Манцевич выдвинулся в мэры, Бурденко – муж твоей и моей племянницы, городской прокурор, дал приказ: всё по Машиностроительному прикрыть. А Манцевичу явная весёлая хозяйственная статья светила! У вас – наверху один и тот же человек сегодня вор, и его место в тюрьме, завтра – порядочный гражданин и образец обывателям. Потом  прислали вводную из Москвы – расследование по нецелевому использованию средств на Машиностроительном комбинате продолжить. Причина – не честь и справедливость, понятия у вас устаревшие, а некий московский в ейские мэры намылился, заводы у нас скупал. Надо было ему Манцевича замазать как конкурента. Мы, прокурорские шестёрки, опять копать. Манцевича сняли с должности. Бурденко выдал подписку о невыезде. И вдруг – опросы, общественное мнение показывает: Манцевич на выборах скорей всего и убедительно победит… Когда победа Манцевича стала очевидной, Бурденко тут же с ним снюхался, будто и сажать никогда не собирался. Прибежал с преждевременными поздравлениями. Нужно же себя в прокурорском кресле сохранить! Место хлебное… У меня же и моего непосредственного начальника, Володьки, кто дело вёл, по молодости была честь. Хватит, один раз под Бурденко легли! Доказательства на Манцевича чересчур рисовались очевидными. И звёзд нам захотелось. Не пошли мы на попятную, как Бурденко велел, не прикрыли дело. Мы с Владимиром написали жалобу на Бурденко в областную прокуратуру. Я её лично отвёз и зарегистрировал по форме. В ту же ночь полезли мы с Володькой выемку на комбинат в кабинете Манцевича. Правда, санкции у нас не было. Понтами через проходную шли. Вскрыли сейф, бумаги извлекли железные. Манцевичу была бы крышка, да и городскому прокурору Бурденко, его прикрывавшему. Родственничек!.. Подонки успели созвониться. Охрана им сообщила, когда мы в кабинете опись составляли. Мы выходим, нас с комбината – не         пускать. Возникает перепалка, драка, мы – бежать. Гады стреляют. Володька смертельно ранен. Умер в больнице. Изъятые нами документы растворились. А Володька друг мне был. Тоже чуждое понятие? Хоть и начальник. К восьми утра отпечатали на меня служебное расследование. Подбросили мне в сейф и пистолет с отпечатками пальцев известного подкормленного москвичами и без вести пропавшего во время предвыборной кампании журналиста. Заказные статьи писал против Манцевича, городского прокурора, других отцов…

Якобы отпечатки доказывали, что журналист боролся со мной. При обыске на квартире у меня нашли и наркотики. Называется, букет криминальной бабушки.  Cсослуживцы в прокуратуре коллективное письмо против меня подписали. И  такой я, и эдакий. Не без них обошлось недостающие мне «вещдоки» подсунуть… – Странник нехорошо засмеялся.

– И тогда ты перекосил сослуживцев? Ранил даже племянницу.

– Надюха случайно в отдел зашла. Я был нас взводе. Её не разглядел… За Володьку по хорошему надо Манцевича и Бурденко валить, а не этих дешёвых ублюдков. Бурденко, как чувствовал, в тот день на работу не приехал. Я хотел отложить. Тут один сослуживец меня словом задел и понеслось.

         Странник ослабил хватку, и Степанову удалось чуть отодвинуться.

– Чувство справедливости погнало тебя в воры?.. Ты хвастаешь «понятиями», а по ним не можешь ходить в авторитете… Разве что –  «танком».

– С таким братом – да. С такой роднёй.

         Оба замолчали. Посвист птиц и кваканье лягушек нарушало тишину. Заморосил мелкий дождик, редкий в этих суровых краях.

         Капли текли по лицу. Странник радовался дождю. Дождь прибьёт запахи к земле, и далеко ушедшие овчарки не унюхают беглецов.

         Странник и майор сидели в болоте часов шесть. Донёсся звук пропеллера, но ещё долго не верилось, что преследователи улетели.

         Странник выбрался из болота первым. Рядом неожиданно углядел Кощея и сразу призадумался, не слышал ли тот его байку со Степановым.  Парикмахерша сидела за кустом вереска. Её окликали, она со страху не отзывалась. От грязи голова бабы казалась футбольным мячом, чесалось замочить по её кочану носком ботинка.

         Странник обоссался пока сидел в жиже. Водой из лужицы, вывернув штаны, он смывал мочу, поглядывая на Степанова. Сдаст или нет? Тому не было резона изливаться Кощею и Парикмахерше в родственных связях с их командиром. Майор молчал.

         Далеконько придётся топать пешком. Выдержит ли отряд? Подкралась мысль, коли в тундре завалит снегом и прижмёт голодом, первой съесть Парикмахершу. Она хоть ласковая, но самая бесполезная…

         Парикмахерша почти моментально выказала ум блондинки. Она заявила, что хочет вернуться к джипу, чтобы забрать забытую косметичку. Кощей не выдержал, обозвал девушку дурой. И они сцепились.  Странник разогнал фраера и соску пинками. Нарядная компания: одни дерутся, другой – так и норовит дать дёру.

         Вышли к озеру, поросшему осокой. Пили воду, встав на колени, загребая жидкость ладонями. Странник вообще не представлял, куда двинуть. Живот подводило. Жрать с каждым часом  хотелось сильнее и сильнее.

         У Странника были наручники. От греха подальше он приковал к себе Степанова, и так шли, ориентируясь по солнцу. Нормальная жизнь существовала на востоке, на берегу моря. Пешком туда топать и топать.

         Скинув куртку, Кощей в прыжке накрыл пятнистую сову. Укрывшись в зарослях подлеска, там, где раскинувшаяся к югу тайга давала знать о себе лиственничным бором, развели костёр.

         Дым немного рассеял москитов, совиное мясо показалось деликатесом. Страннику по должности досталась тушка, Кощею – крылья, Парикмахерше – хвост. Степанову, как самому умному – голова. Там почти нечего было есть. Мозгом птица не славилась.

         В остаток дня никто не слышал ни голосов, ни собачьего лая, ни выстрелов, ни шума винтов. Впрочем, налетел ураган, и деревья трещали, глуша иные звуки.

         Буря мигала молниями без дождя. Свернувшихся на моховой подстилке людей осыпало шишками. Полночи дневалил Странник, его сменила Парикмахерша, за ней – Кощей. Странник старался не спать. Никому не доверял. Под утро не выдержал, провалился в сон. Когда проснулся, стража спала как убитая. Не спал, глядя злыми глазами, Степанов. Дёргал наручник, отчего и проснулся брат.

         Опять пошли на восток.

         Парикмахерша навострилась извлекать из каменистых россыпей местных воробьиных –  пуночек. Они хорошо шли в пищу. Парикмахерша скоро взяла экономную кухню не себя. Чувствовала, если что, первая на вылет. Салаты она делала из корней и клубней, которые палками выкапывала из земли. На десерт подавала морошку, клюкву и голубику.

         Раз вышли на пустошь, сплошь усеянную красными, жёлтыми и белыми маками. Сердце Кощея запрыгало от восторга. Он жадно жевал маковую соломку. Странник прикалывался над ним, мол, сбылась мечта идиота. Только потом стало не смешно. Захмелевшего Кощея пришлось тащить волоком.

         Странник приказал: на маки разрешается лишь глядеть.

                                                             30

                                           БЕДА  С  МЕДВЕДЯМИ

         К вечеру, в полярный день – понятие условное, солнце не заходило, вышли на берег узкой  речушки, струившейся на восток. Странник не был уверен, приток  ли это Колымы или Анадыря. Возможно, речка текла сама по себе.

         На берегу речки обнаружили избушку, из тех что расставлены в Сибири

Охотниками, геологами и иными путниками. В избушке на сосновых полатях разыскали мешки с перловкой и овсянкой. Возвратилась жизнь. Отпраздновали кашей на воде, показавшейся удивительно вкусной. Правда, через час опять есть захотелось.

         До утра Странник выставил караул. Душа его не успокоилась.

         Полазив по избе, он нашёл захованные топоры и пилы. Вышел на берег.

Река пухла по весне, бурлила у берегов. С верховьев несло льдины. Странник подумал, хорошо соорудить бы плот. На воде меньше инициативы, зато ищейки след не возьмут. Пока река не окончательно вышла из берегов, в случае чего, можно идти в кустах поднявшейся над водой осоки.

         Плот из поваленных пихт сколотили за несколько часов. Чтобы связать брёвна, располосовали кожаную куртку Кощея. Фраер затрясся в ознобе, молча негодуя. Куртки не хватило, для крепежа использовали половики из избы, мешки.

         Древесина у пихт тяжёлая. Плот держался на плаву, но при малейшем волнении вода затекала на брёвна. Напоследок убрали щепки, скрыли от недружественных глаз следы деятельности. Оттолкнувшись вершами, с Богом –  поплыли.

         Странник стоял на носу. Кощей правил на корме веслом – плоско оструганной сосновой ветвью. Парикмахерша и Степанов для равновесия сидели посередине, придерживая мешки с крупой. Москиты лютовали беспредельно. Приходилось непрерывно обхлестываться ветками. Найденными в избе бинтами замотали руки и шею. Парикмахерша всем, включая Степанова, изготовила маски круче, чем у врачей, короче – как у раненых в голову.

         Где-то река сворачивала к зоне. Оттуда доносился рокот вертолётов. Гул нарастал и удалялся. Спрятанные облаками, машины улетали. Значит, с воровской вольницей покончено. Водворён так называемый порядок. Без базара.

         Речка выровнялась. На всём протяжении просматривалось дно. Крупные с позолотой нерки приплыли в верховья метать икру. Глубина здесь была небольшая, вполметра. Для плота не очень хорошо, грузные брёвна часто цеплялись за выступающие камни. Зато удобно долбить рыбу. Отложив руль, Кощей вершёй наглушил кило десять, пока Странник не прервал его жадность. На уху хватит, зачем ещё.

         Глубина увеличилась, и пошли пороги. Сначала – мелкие. Плот кренился и выправлялся. В натуре, как на горках, бляха муха. Утомлённые однообразием пейзажа пассажиры расслабились, притупили внимание и не заметили приближенья к серьёзному порогу. Вода перед ним измельчала, уходила вширь. Смотревшиеся безобидными семейства сибирских мишек цепляли тут коготками сигов и нерок, нимало не сумяшася отправляли мелкую добычу в рот. Рыбин покрупнее колотили о булыжник, чтобы не трепыхалась в пасти. Смешным пушистым медвежатам доставалась маленькая рыбка и разорванная на части большая. Ею делились мамаши, подбрасывая малышам.

         Вода на длинном пороге окрасилась кровью и мутью внутренностей забитых медведями рыб. Сосновый руль скребнул о камень, плот развернуло, и звери подняли головы на скрип. На людей они смотрели совершенно безучастно, и отошли, пропуская плот вниз по стремнине.

         Люди на плоту замерли. Лежавший Степанов сохранял деланное равнодушие. Остальным явно не хотелось сменить лапы зверей в погонах на другие, с когтями. Парикмахерша осторожно поползла к середине. Она и так была от краёв плота дальше всех. Её профессия – торговать молодостью и красотой, и она не успела перетереть со Странником, даст ли он денег на возможные пластические операции. От плохого питания у того член не стоял, второй день Парикмахерша плыла нетраханная

         Плот на мелкой стремнине вертело. Странник упёрся вершёй  выправиться. Кивнул Кощею, ты тоже давай. Войдя широкой частью между камнями, где стояли медведи, плот мог застрять. Кощей вытащил руль из паза, толкнул. Верша Странника соскользнула с подводного липкого камня и огрела по лапе ближнего самца.

         Бурый моментально взвыл и ударил оглоблю. Странник вершу не выпустил. Рикошетом её конец задел Кощея, едва не опрокинув в воду.

         Медведи трубно заорали и кинулись на плот, будто, прикидываясь тихонями, лишь ждали команды.

         Звери стояли по колено в воде, передними лапами размахивали в воздухе. Каждый удар тяжёлой лапы, попади в цель, убьёт или изувечит.

         Парикмахерша села на корточки посередине плота, закрыла ценное лицо руками и отдалась визгу. Хотела ли она инстинктивно отогнать зверей криком, неизвестно. Её вопль добавлял общей сумятицы, раздражал людей и не сдерживал животных. Степанов бесполезно шикал на Парикмахершу.

         Кощей, заслоняясь рулём, отодвинулся с кормы поближе к Парикмахерше. Лишь Странник и взявшийся помогать в объединившей беде Степанов тыкали в морды медведей  вершами, пытаясь отодвинуть на расстояние, дававшее плоту возможность проскочить порог.

         Рыкающие дышащие зловонием морды появились в полуметре, жёлтые клыки, величиной с большой палец невесело поблескивали в лучах весеннего солнышка. Зубы зверей алели кровью рыб, но казалось, они вкусили человечины.

         Растопыренные лапы с острыми клыками взрослых особей пролетали  опасно близко от человеческих лиц. Медвежата мелко пакостили, карабкаясь на плот, лишним весом тормозя движение. Малыши путались под ногами и дополнительно отвлекали.

         В нападении принимали участие три медвежьих семьи. Атака была неспланированой, хаотичной. Внезапная агрессия, вызванная неловким движением Странника, вспыхнула в животных, пробудила инстинкты активной защиты. Имея разум, медведи прибили бы плот к берегу или валунам, откуда легче на него запрыгнуть, а так – обезумев от ярости, только вертели из стороны в сторону.

         Степанов не повторил ошибки Странника. Он держал вершу некрепко, поэтому когда полутонного веса медведица стеганула по ней смертоносной лапой, улетела оглобля, но остался стоять Степанов.

         Странник оказался менее удачлив. Он вспомнил про «магнум». Успел снять с предохранителя и замешкался. «Сзади!» – проорал Степанов. Молодой медведь, вскарабкавшийся на плот, собирался обрушиться на Странника всей тяжестью, встав на задние лапы. Странник развернулся вполоборота, поднимая пистолет. Медведь выбил ствол, разодрал Страннику кисть до сухожилий.

         Со стороны удар виделся лёгким толчком, но Странник полетел за борт. Медведи окружили его. Странник прытко вскочил на изъеденный ветром и градом валун и прыгнул за порог в выколоченную водопадом яму. Бурлящая вода накрыла Странника с головой. Он долго не показывался. Неясно было, не сломал ли он из-за малой глубины шеи.