Текст книги "Смертник в серой шинели. Трилогия"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 44 страниц)

Глава 30

После выставления гарнизона в сторожевых башнях прошло уже около месяца. Сначала там не происходило ничего интересного. Отдельные кучки горцев ездили мимо башен туда-сюда. При них не было ничего интересного, никакого груза они вывозить не пытались, занимались меновой торговлей в близлежащих поселениях. Так продолжалось около двух недель. Потом в один прекрасный день все резко поменялось. С гор спустился довольно-таки приличный отряд численностью около ста человек. Вот эти тащили с собой аж два десятка завьюченных по самые уши коней. Сторожевой пост тормознул этот отряд и посоветовал им возвращаться туда, откуда они пришли. Надо ли говорить о том, что бой разгорелся почти сразу же?

Но в этот раз горцев ждал довольно-таки обидный облом. Боя как такового не получилось. Едва под ударами горцев пали передовые стражники, как тут же захлопнулись все двери в башне, а массивное полотнище ворот после обрубания канатов наглухо перекрыло тропу. Из бойниц башни ударили арбалеты. Не только обычные, но и стационарные крепостные. Буквально за неделю до этого присланные мною мастера закончили их установку. Подобного сюрприза горцы не ожидали. Неведомые мне строители башен были, надо полагать, людьми умными и знающими. Свои детища они расположили таким образом, что обойти их с какой-либо стороны было практически нереально. А из бойниц простреливалась вся окружающая местность как минимум шагов на пятьсот. Потеряв после первых же выстрелов не менее двух десятков человек, горцы попытались было взять башню в конном строю, обстреливая ее бойницы из луков и арбалетов. С таким же успехом они могли бы попытаться расстрелять из них саму башню. В ней было убито трое стражников и четверо ранено. А под стенами осталось лежать не менее пятидесяти человек. Уцелевшие, сообразив, что здесь им ничего не светит, попытались улизнуть назад. Но за то время, пока всадник проскачет вверх по тропе пятьсот метров, из стационарного арбалета можно выстрелить пять-шесть раз. Из обычного – больше. До гор доскакали только двое. После этого оставшиеся в живых стражники вышли из башни и добили всех раненых. Весь груз, который везли с собой горцы, после проверки был сложен на дороге таким образом, чтобы его можно было забрать, не входя в зону обстрела башен. Только обвинений в убийстве с целью грабежа нам еще и не хватало. Подробная опись содержимого была немедленно отослана в замок.

Надо сказать, что по этому поводу у меня с бароном вышел неслабый спор. Приказ относительно раненых был отдан мною сразу же, как только стражники заняли свои посты в башнях. Барон возражал. С его точки зрения, это противоречило общепринятым правилам ведения войны.

– А скажите-ка мне, Лэн, нам что – кто-то войну объявил?

– Нет.

– А кем является человек, нападающий на стражника при исполнении им служебных обязанностей?

– Разбойником, милорд.

– А что по нашим законам ждет пойманного разбойника?

– Виселица, милорд. Где-то могут и на кол посадить.

– Так что же в данном случае будет более гуманным? Дорезать его сразу или вылечить и посадить на кол?

Барон задумчиво чешет в затылке.

– Ну, на кол… это жестоко. Да и ждать виселицы – тоже радость невеликая.

– Так чего же мы тогда спорим?

Следствием этой стычки явилось посольство горцев. На этот раз они действовали совершенно по-другому. С гор спустился одинокий всадник, испросивший разрешения на проезд посольства. После согласования численного состава и времени их проезда таковое разрешение было дано. И к моменту, когда к башне подошли два десятка всадников, их уже ожидал конвой из сорока солдат барона. Они были конными, бронными, и каждый имел с собой арбалет. Так что любая попытка прорыва куда бы то ни было закончилась бы быстро и с предсказуемым результатом. Нельзя сказать, чтобы это сильно обрадовало горцев. Но, поворчав, они восприняли данную предосторожность как должное и до самого замка более не рыпались.

Я принял их в центральном зале. После того как монахи вместе с Котами тщательнейшим образом обшарили практически все помещения замка, здесь уже можно было разговаривать спокойно, не опасаясь того, что нашу беседу слушают еще чьи-то внимательные уши. В центральном зале имелось две ухоронки, из которых можно было не только видеть и слышать все, что в нем происходило, но при желании еще и стрелять. Оба этих места сейчас были заняты – в них сидели Коты.

Посольство состояло из двух десятков здоровенных мужиков, одетых с разной степенью крикливости. Зная о привычке горцев навьючивать на себя все то ценное, что когда-либо удалось захватить в походах и набегах, я ничуть не удивился, заметив у некоторых из них женские ожерелья и золотые цепи, обвивавшие ножны мечей. Особенно выделялся один из них, надо полагать, самый свирепый и основной в этой компании. Персонаж таскал на себе сразу дюжину перстней, причем те, которые, по-видимому, не налезли на его толстые пальцы, были нанизаны на золотую цепочку, висевшую у него на шее. Ножны его здоровенного меча (почти двуручника) были обмотаны разноцветными ленточками. Это настолько диссонировало со всем его внешним обликом, что я заметил это сразу же. Наверное, стоявший позади меня барон тоже обратил внимание на эту деталь. Он глухо засопел и крепко ухватился за рукоятку своего меча. Это было настолько не похоже на его обычное поведение, что я невольно повернулся в его сторону.

– Кто тут главный? – спросил разукрашенный детина, ни к кому конкретно не обращаясь.

– А среди вас? – отвечаю ему вопросом на вопрос.

– Я главный в нашем посольстве! Князь Генер! А кто ты – не знающий моего имени?!

Судя по всему, громила был о себе крайне высокого мнения и считал, что его должны знать все встречные и поперечные.

– Мое имя Сандр. Я являюсь лордом здешних земель. Я не знаю тебя и ничего о тебе никогда раньше не слышал. Не думаю, что я потерял что-то существенное. Кстати говоря, я и короля-то местного не знаю. До сих пор мне было как-то некогда с ним познакомиться.

Князь хмурится. Надо полагать, он ожидал иной реакции на свои слова.

– Я повелитель полутора тысяч всадников! Мое имя заставляет трепетать всех окрестных владетелей!

– Если им больше нечего делать, пускай дрожат. Ты прибыл сюда, чтобы меня пугать? В таком случае вы все ошиблись адресом.

– У нас был договор с прежним графом. Почему ты не хочешь его исполнять?

По-видимому, здешние горцы не признают обращения на «вы». Ничего удивительного: такое и у нас встречалось сплошь и рядом. Раз так, не будем метать бисер перед свиньями.

– Я ничего не знаю об этом договоре.

– Разве граф тебе не сказал?

– Я убил графа и занял его место. Поэтому у меня не было возможности подробно его расспрашивать о том, с кем и о чем он договорился.

– Об этом знали его придворные. Знал управляющий замком.

– И они тоже убиты. Мне некогда было разбираться, кто из них какую должность занимает. Косил всех подряд.

Посольство несколько ошарашено. Переговоров в таком ключе с ними никто никогда не вел. После некоторого замешательства князь продолжает разговор:

– Все равно! Договоры должны исполняться!

– Сообщи мне его суть, и я подумаю.

Генер думает. Потом поднимает голову:

– Ты хочешь обсуждать это при всех?

– У меня нет секретов от окружающих меня друзей.

– Хорошо. Ты сам этого хотел. Согласно нашему договору, мы имеем право ездить куда хотим и в любом составе. Солдаты не имеют права нам мешать. Взамен мы привозим в замок тот груз, что передает нам Одноглазый. Мы привозим также и людей. В том количестве, которое было оговорено ранее. Этого достаточно?

– Вполне. Договор расторгнут. И я не собираюсь его исполнять.

– Почему?

– Потому что я так хочу.

– Не слишком ли много ты на себя берешь? Ты представляешь, на чьей дороге стоишь?

– Мне на это наплевать. Если тебе охота кем-то командовать, так у тебя есть твои всадники. На равнине у тебя власти нет.

– Подумай хорошенько! Слишком многим ты рискуешь.

Поворачиваюсь к барону:

– А приведите-ка сюда нашего пленника…

Через несколько минут в зал вводят последнего захваченного нами адепта Молчащих.

– Кто ты? И каково твое место в Ордене? – спрашиваю у него.

Адепт озирается. Возможность убить себя у него наглухо заблокирована монахами. Двое здоровенных чернорясников стоят у него по бокам, контролируя каждое движение. А откусить себе язык он не может: в рот вставлено хитрое кольцо. Не мешая ему говорить, оно не дает возможности свести зубы. Руки у него связаны за спиной.

– Я Лорг, Ищущий.

– Принадлежишь ли ты к братству Молчащих?

Он и рад бы не говорить, но монахи, прежде чем ввести его в зал, напоили пленного отваром, вызывающим безудержную болтливость.

– Да! Я принадлежу к этому Ордену.

По моему знаку пленного выводят из зала.

Поворачиваюсь к князю:

– Ты удовлетворен? Как видишь, я знаю своих врагов. И это нас не пугает. А вот ты, князь, рискуешь многим. Ибо про меня тебе ничего не известно. Я бы посоветовал, прежде чем совать морду в пчелиный улей, выяснить, сколько там пчел и какое у них настроение.

– Спасибо! И сам как-нибудь разберусь.

Горец раздумывает какое-то время. Потом поднимает голову:

– По праву ли ты занимаешь это место? Признан ли королем?

На этот вопрос ему отвечает барон:

– Милорд Сандр сразил прежнего графа в честном поединке. Это произошло согласно всем нашим законам. Королю это может нравиться или не нравиться, но повлиять на существующее положение вещей он не может.

– Так, – кивает князь. – Я понял. Понимаешь ли, – обращается он ко мне, – что своим решением ты можешь вызвать войну?

– Понимаю. Но не понимаю ее причины.

– Люди, которые работают на Одноглазого, остаются без работы. Что они будут есть? И что будут есть их семьи?

– Пусть они вырвут с корнем красные цветы и посадят овес. Насколько я знаю, раньше вы как-то обходились и без них.

– Выживут не все. Их смерть будет лежать на твоей совести.

– С какого бодуна? Это не мои подданные. Забота об их жизни и благосостоянии – обязанность их князя.

– А что будет с людьми, которых мы привозили? Дашь ли ты денег за то, чтобы они остались живы?

– Не дам.

Горцы шушукаются. Столь полного и безусловного облома их посольство явно не ожидало. После недолгих переговоров вперед снова выступает Генер.

– Ты сам виноват. Я пробовал тебя убедить, уговорить – все бесполезно. Твой слуга сам подсказал мне выход – я вызываю тебя на поединок! И по вашим законам займу это место.

За моей спиной возмущенно сопит барон. Поворачиваюсь к нему:

– Не волнуйтесь, Лэн. Что с него взять? Нормальных доводов и аргументов эти люди не приемлют.

Встаю с кресла и спускаюсь вниз навстречу горцу. Его соратники уже отошли назад, освободив нам место.

– Ну, что, князь? Готов ли ты драться?

– Здесь?

– А чем не нравится это место? Занять его после моей смерти ты хочешь, а драться здесь желания нет?

– Мы не сражаемся пешими.

– А вот тут уже сам виноват! Надо было думать, когда вызов бросать! Ты вправе его бросить, а вот как будем сражаться – это уж мне решать. Так что драться будем здесь. Тем оружием, которое у нас при себе имеется. Не нравится – признавай себя побежденным! Сразу оговорюсь: ехать к вам в горы и вешать себе на шею твои полторы тысячи головорезов я не собираюсь. У меня и здесь забот хватает.

Горец долго не раздумывает. Резкое движение – и он выхватывает свой меч. Действительно, здоровый дядька. Он держит его одной рукой. Чуть напряг бицепс, крутанул – сверкающее лезвие с глухим гулом описывает круг в воздухе. Так, парень крепкий. Интересно, как долго он может вертеть в воздухе эту хреновину? Делаю шаг вбок. За моей спиной слышу топот ног: мои соратники освобождают место для схватки. Князь перекидывает меч из руки в руку. Улыбается. Для него уже все ясно. Рунный клинок по своим размерам значительно уступает его мечу. Надо полагать, все его выкрутасы относительно конного поединка были просто дымовой завесой. Он и пеший со своим мечом управляется будь здоров. Так что, вызвав меня на поединок именно сейчас, он наверняка учел эту возможность. Своим длинным клинком горец может нашинковать меня в мелкую полоску, не приближаясь на дистанцию, где его можно достать моим оружием. Судя по довольным ухмылкам на мордах его сотоварищей, они приняли деятельное участие в данной затее. Небось кто-то из них и подсказал. Ну, что ж, дорогие товарищи, тем сильнее для вас будет облом.

Князь взмахивает мечом – это уже боевой выпад. Плавным движением ухожу вбок и выдергиваю свой клинок. По сравнению с мечом горца мое оружие смотрится совершенно бледно и абсолютно неубедительно. В их глазах я сейчас выгляжу полнейшим дилетантом. Некоторые, надо полагать особо жадные, члены посольства уже начинают шарить глазами по сторонам. Добычу себе приглядываете? Напрасно…

Генер продолжает наступать. Его оружие описывает в воздухе сверкающие круги, проносясь в опасной близости от моей головы. Тактика у него простая – пользуясь преимуществом в длине оружия, загнать меня в угол и уже там прикончить с безопасной дистанции. Продолжаю отступать, уклоняясь от особо опасных выпадов. Пару раз пробую сбить его клинок вбок, подставляя свое оружие плоской стороной. Но здесь тот фокус, что я проделал некогда с Вилемом, явно не прокатывает. Скорость вращения меча существенно выше, чем у топора трактирщика. Да и как боец горец явно его превосходит. Он внимателен и осторожен. Увидев мои попытки, хмыкает и откуда-то из-за спины выдергивает длинный кинжал. Теперь у него оружие в двух руках. И он сразу же дает мне понять, что взял его не вчера. Длинный выпад с левой руки только пару сантиметров не доходит до моего бока – я успеваю увернуться. Слышу, как сзади одобрительно крякает Лексли – его школа!

Князь хмурится. Меч все-таки достаточно тяжел, и крутить его в одной руке – небольшое удовольствие даже для такого здоровяка. Видимо, он принял решение заканчивать эту комедию. На публике он уже покрасовался, свою славу обалденно крутого бойца, в принципе, подтвердил. Теперь пора делить награбленное. Благо, что препятствие в моем лице он всерьез не воспринимает.

Резкий выпад мечом! Пригибаюсь, и над моей головой словно пролетает тяжелый снаряд. Волосы на голове шевелятся.

Ответный взмах – и князя ощутимо дергает вбок. Добрая половина его клинка с воем улетает в сторону соратников горца. Похоже, кому-то досталось, один из них с руганью отпрыгивает в сторону.

Горец озадачен. Он уже привык к весу своего оружия. И то, что оно вдруг уменьшилось как в длине, так и в весе, его немало удивляет. На секунду князь останавливает свои рукомашества и отскакивает назад. Осматривает кончик меча. Он аккуратно срезан наискось.

– Ну, что? – ехидно спрашиваю его. – А ты думал, что тут самый крутой?

Я совершенно сознательно давлю на его психику и говорю так, чтобы это слышали его сопровождающие. Чего-чего, а длительная война с горцами мне на хрен не уперлась. Поэтому я и пытаюсь вбить в их головы мысль о том, что воевать с нами – не самый лучший способ самоубийства. Пусть сроют свои маковые плантации и живут как обычные люди. Именно из-за того я и отдал барону приказ относительно раненых. Эти ребятишки должны сразу понять, что никаких шансов выиграть войну у них нет. И никогда не будет. Мало кто полезет в бой, понимая то, что его обязательно убьют. Каждый надеется на то, что максимум неприятностей – это ранение. И существовавшая до сей поры практика войны это подтверждала. Но мне войны не нужны. Тем более с горцами, интереса к которым ни у кого из нас нет. Поэтому я и стараюсь отбить у них любую охоту к походам на наши земли. Каждый из них должен четко понимать: поднял оружие – покойник! Между собой пусть живут как хотят. Но здесь – наша страна. И переносить сюда ихние законы никто из нас не собирается.

Генер тем временем приходит в себя. Встряхивает рукой, и из рукоятки кинжала выскальзывает тонкая цепь. Князь перехватывает ее и снова взмахивает рукой.

В-ж-ж!

Еле успеваю пригнуть голову. Цепь удлиняет зону поражения почти втрое. Отскакиваю назад. Прямо-таки не князь, а сборище сюрпризов! Интересно, что у него за пазухой понапихано? Может, у него, как у давешнего барона, полдюжины метательных ножей там лежит?

Сзади шум, сдавленный вскрик. Оборачиваюсь и вижу, как в свите князя оседает на землю один из сопровождающих. Вокруг него клубится черное облако. Неужто колдун? Надо же, а я их ни одного живого и не видел! Надо полагать, решил помочь своему товарищу? Опрометчиво…

Снова вжикает цепь. Но на этот раз сверкающее лезвие кинжала не заканчивает своего оборота – вместе с куском цепи он улетает в дальний угол помещения. Терпеж у меня лопнул окончательно, играть в поддавки с князем больше не хочется. Еще один взмах Рунного клинка – и следом за кинжалом отправляется еще один кусок лезвия. Теперь у горца в руках оружие, по длине вполне соответствующее моему. Он сразу сбавляет темп, проявляет больше осторожности. На рожон уже не лезет. И вообще, становится более аккуратным, если так можно выразиться. Переходит в оборону и поджидает меня.

Все? Все сюрпризы закончились? Или у него еще что-то в загашнике лежит? Ну, не похож он на честного бойца, зуб даю! И точно – его левая рука осторожно пробирается за пазуху. Значит, и там у него что-то лежит. Нет, вижу, что ожидать от него правильного поединка точно не приходится. Ну, ладно, голубчик, ты этого сам хотел… Ловлю на противоходе его руку, шаг вперед, проворот – и мой клинок почти касается его горла.

– Достаточно?

Вместо ответа он выдергивает из-за пазухи какой-то серебристый предмет. Поднимает руку, собираясь ударить им меня.

Ну, вот уж хрен… Взмах правой рукой – и я отпрыгиваю назад. Знакомое шипение клинка еще звучит в моих ушах, а князь уже заваливается вперед. Серебристый предмет выскальзывает из его руки и ударяется об пол. Что-то негромко хлопает, и тело князя начинает оседать. Опять какая-то колдовская хрень? Скорее всего, да. Его просто жрет на глазах. Тело съеживается и становится меньше почти вдвое.

Убираю клинок в ножны и поворачиваюсь к сотоварищам князя:

– Еще желающие есть?

Молчание. Других дураков не нашлось.

– В таком случае заберите это, – указываю на тело князя. – И второго своего товарища не забудьте! Есть у вас кто-то, с кем можно еще говорить?

Вперед выходит пожилой мужик. Морда у него покрыта шрамами и наряд не самый богатый. Но держится он с достоинством и явного страха не выказывает.

– Я буду говорить.

– Как я должен к тебе обращаться?

– Князь Гран.

– Надеюсь, ты не собираешься вызывать меня на поединок? А то такими темпами мы никогда ни о чем не договоримся. А я бы предпочел иметь нормальных соседей, нежели горстку воинственных головорезов.

– Нас не горстка!

– Начни воевать – и посмотрим! Сколько ты просидишь в горах без подвоза продовольствия? Не думаю, что за это время вырастут новые воины. Нам у вас ничего не нужно. Так что лезть в горы никто не собирается. А на равнину мы вас не выпустим. Да и в этом случае всего вашего войска хватит на несколько часов нормального боя. Или у тебя есть свое мнение по этому вопросу? Высказывай, поспорим.

– Наши твердыни неприступны!

– Рад за вас! Вот и сидите в них до скончания веков. Не хочешь разговаривать – возвращайся назад. И запомни: война будет идти не по вашим правилам. Сам видел, что случилось с князем и твоим товарищем, который пытался влезть со своим колдовством в наш поединок. Могу твердо тебе обещать: пленных и раненых в этой войне не будет! Если кому-то из вас охота воевать до последнего солдата, он может это попробовать. А все прочие могут на него посмотреть. И сделать выводы. Я свое слово сказал и ничего менять в нем не собираюсь. То, что делает Одноглазый, мне не нужно. Выкупать у вас людей, тем самым поощряя вас захватывать новых, тоже никто больше не будет. Хотите жить как люди – бросайте ваше преступное ремесло, тогда договоримся. Нет – лучше сразу начинайте копать дорогу на ту сторону гор. Может быть, там вам будут рады. Рекомендую учесть, что я не отношусь к людям легковерным. Меня достаточно трудно обмануть. И если хоть когда-нибудь любой из ваших людей попытается привезти в долину плоды красных цветов, ограбит местного жителя или сотворит еще что-нибудь подобное – проходы закроются на пять лет сразу. Без какого-либо шанса на то, что ворота откроются раньше этого времени.

– Несправедливо наказывать весь народ за проступок одного человека! Тебя не поймут твои же соседи.

– Что здесь справедливо, а что – нет, решаю я. Я защищаю свой народ и буду это делать любым, пусть даже и самым жестоким способом. Если вам так дорог ваш народ, защищайте его так же. Не позволяйте отдельным головорезам ставить под удар всех остальных. Единственный шанс на то, что я соглашусь рассмотреть просьбу о досрочном открытии ворот, это голова виновного и все те деньги и ценности, которые он сумел таким образом заработать.

– А если это будет не один человек?

– Значит, будет не одна голова…

Очередной князь хмурит брови. Решать что-либо столь поспешно, видимо, не в правилах горцев. Поэтому соглашаюсь подсластить пилюлю.

– Я ничуть не тороплю вас с принятием решения. Соберитесь, посоветуйтесь, подумайте все вместе. Трех месяцев будет достаточно для этого?

Мой собеседник молча кивает.

– Ну, тогда на этом договоримся. Но помни: никаких торговых караванов я не пропущу. У нас здесь нет нужды в ваших товарах.