Текст книги "Смертник в серой шинели. Трилогия"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 44 страниц)

– Я тебе не верю.

– Какое совпадение! Почему-то и у меня нет полной веры твоим словам. Однако же, ничего другого вам предложить не могу.

– Если всё так обстоит, и дело только в мести... зачем тебе наши деньги?

– А как иначе уговорить вас? Да и моим войскам тоже платить нужно... Кто-то же должен охранять замок, пока меня не будет?

– Ты хочешь с нами идти... Но ведь горцы – воинственный народ! Тебя могут убить...

– Постарайтесь, чтобы этого не произошло. Если меня убьют, стены и башни замка рухнут, едва в него войдёт хоть один человек. Я имею ввиду кого-то нового, кроме тех, что уже находятся в замке.

– Хочешь, чтобы мы воевали с горцами? Мы друзья!

– Да, ладно... Они с вами торгуют – и всё! Торгашей можно найти новых. Да и что такого особенного могут предложить эти крикливые зазнайки?

– Возможно, что у них действительно есть что-то, что может представлять интерес для ордена.

– Угу. И они дерут с вас втридорога за этот товар.

– Ты знаешь?!

– Допустим. Это, в конце концов, ваше дело. Меня же интересует только их главарь.

– Но... для того, чтобы выполнить твою просьбу...

Ага! Клюнуло! Жадность, помноженная на страх потерять замок даёт ожидаемый эффект.

– ... нам придется убить многих, окружающих его людей.

– И что? Сил, что ли у вас недостаточно? Помочь?

– Но не все они будут воинами.

Пожимаю плечами, выражая тем самым глубочайшее равнодушие.

– А вам-то с этого какая печаль? Раз кто-то мешает... чего с ним разговоры разговаривать?

– Да, – кивает мой собеседник, – узнаю Серого... чужие жизни для тебя – ничто.

Ох, кто бы разглагольствовал о милосердии и сострадании! Поющий серенады крокодил – и тот бы выглядел сейчас более естественно. Но в данной ситуации лопухнуться я не могу. Вы считаете меня исчадием ада, безжалостным и жестоким убийцей? Так? Тогда – получите подтверждение! И в этом случае все ваши знания о Серых рыцарях, будут однозначно играть на меня. Орден сам поставил себя в такое положение, культивируя в мозгах адептов легенду о жестоком сером чудовище, что никакой иной реакции быть, просто не может. Считая себя меньшими негодяями, чем Серый, они однозначно обязаны приписывать мне такие качества, которые на их фоне выглядели бы совсем уж запредельными злодействами. Уж казалось бы – куда ж дальше-то? Однако, глядя на собеседника, понимаю – есть ещё куда. Он, стервец, это совершенно отчётливо представляет.

– Можно подумать, что они значат что-то для вас? – ухмыляюсь я в ответ. – Да ладно вам... дурака-то валять... давайте уж, решайте, наконец. У меня обед скоро, жрать хочу, как волк...

– Мы придём сюда послезавтра. А наше войско, тем временем...

– Да, пускай, хоть сквозь землю провалится! Только вот, к замку и городам лезть не надобно – обижусь всерьёз! Это – моя корова и я её тут пасу!

– Какая корова? – не понимает собеседник.

– В смысле – моя земля! И люди, что на ней живут – тоже мои. Особенно, красивые девушки...

– Постойте, но вы же сами собирались сдать нам замок?

– Вот, когда сдам... Тогда и лазьте, где хотите! А покудова – неча мне мешать! Ладно, хрен с вами, послезавтра, так послезавтра... давайте...

– Ну как? – вопросительно смотрит на меня Лексли. – О чем договорились?

– Иерархи взяли два дня на размышление. А их армия обязуется за это время не уходить от границы.

– Ну... хоть пару дней. Всё-таки больше крестьян успеют в леса уйти. И то хлеб!

– Посмотрим. Попробую сделать так, чтобы войска ордена вообще мимо прошли.

– Да ладно! Как это?

– Там видно будет...

Замковые ворота распахнулись, едва нас заметили часовые на башнях. Навстречу вырвалось около двух десятков всадников. Я хорошо различаю их взволнованные лица. Ясен пень, нас почти похоронили, ожидая от Молчащих какой-нибудь пакости. Да и мы, откровенно говоря, чего-то подобного ждали. Но... обошлось. На этот раз.

Расслабляться однако не следует, на той стороне тоже далеко не лохи заседают. И уж какую-нибудь каверзу они сумеют придумать – и к бабке не ходи! На нашей стороне пока что только стены замка. И время. Вот оно-то работает против ордена очень эффективно. Плюс деньги, точнее – их отсутствие у Молчащих. Тоже неслабая заноза в заднице у некоторых... гм-м-м... чрезмерно загребущих товарищей.

Бросаю поводья конюху и ловко спрыгиваю на землю. Ты гляди – получилось! Есть толк от тренировок! Так, глядишь, я скоро по-настоящему на лошади скакать начну. Как заправский кавалерист! Надо будет не забыть сказать спасибо Котам, что потратили на меня столько времени. Если ещё и мечом выучусь по-настоящему работать – вообще крутым стану!

И снова – текучка. Отдать распоряжения коменданту. Пусть выдадут оружие добровольцам, пришедшим в замок из окрестных городов и деревень. Понятно, что эти идут в солдаты ненадолго, угроза отступит, а за нею и они... попросятся... Но упрекать их за такие мысли? Не знаю, как у кого, а у меня к ним, кроме уважения, никаких других чувств нет. Ведь могли же в лесах отсидеться? Да – запросто! Однако, несмотря ни на что – пришли сюда. Понимают, что шансов уцелеть ничтожно мало – но, пришли же!

Приказываю, чтобы их накормили от пуза и не жмотничали. Вина надо выкатить. У вчерашних крестьян и так немного в жизни удовольствий, пусть хоть сейчас немного отвлекутся от грустных мыслей о грядущих тяжелых днях.

На очередном совещании довожу до всех итоги моих переговоров с орденом. Не бог весть, какие успехи... но, пока ничем другим похвастаться не могу.

Уже выходя во двор, спохватываюсь. А ведь брата Манрике сегодня не было! Видать, совсем погряз в своих изысканиях... даже про совещание забыл. Что ж он так? Старик ведь... нехорошо. Нельзя себя так перенапрягать. Да и спецмонахов сегодня не было, надо думать, он и их чем-то загрузил. Надо будет епископа утром потеребить на эту тему – пусть старик слегка поумерит свое рвение, так и до беды недалеко.

Вот и день к концу подошёл. Вроде бы, ничего особенно важного и тяжелого не было, но спать хочу... Просто сил никаких нет! Решено – дела побоку и спим! Минут шестьсот... Оглянувшись по сторонам, со вздохом урезаю эту цифру вдвое – больше не дадут.

Проснувшись, какое-то время лежу на кровати и пытаюсь собрать воедино все свои растрёпанные чувства. Как там сероглазка моя? Добраться до монастыря они ещё не успели, тем паче, что едут медленно и не особо торопясь. Хорошо ли ей в пути? Впрочем, рядом с ней монашки, они-то уж не зевнут, в случае чего. Да и сама Мирна, как-никак, а целительница с приличным опытом. Так что поводов для волнения вроде бы и нет. А всё равно – переживаю.

Ладно, пора вставать. Дела не ждут. Странно, что никто ещё не стучит в мою дверь, оповещая об очередных проблемах.

Во дворе замка кипела повседневная суета. Усатые капралы гоняли новобранцев, объясняя им азы военного дела. В одном углу тренировали держать строй, в другом – показывали приемы защиты от меча. Слышны были отрывистые команды, звенело железо и топали ноги обучаемых.

Словом – все при деле, один я лодырничаю. Ну ничего, сейчас, только перекушу – и сызнова в ярмо.

Прихватив с собою пару импровизированных бутербродов, поднимаюсь наверх. Вхожу в нашу совещательную и оглядываюсь по сторонам.

Необычно тихо. Эрлих, какой-то весь насупившийся, молча сидит в кресле, перебирая рукою четки. Вижу обоих спецмонахов – они тоже какие-то смурные. В углу тихо сидит барон, а у амбразуры прислонился к стене Лексли.

Тишина, никаких разговоров не слышно. Да что тут произошло-то? Полаялись? Не похоже...

– Утра вам... Чего стряслось-то?

И снова все молчат. Наконец со своего места встает брат Рон и протягивает мне лист бумаги.

– Это вам, милорд...

Что за хрень такая? Королевский указ – «казнить нельзя помиловать»? Ультиматум от ордена? Да рано вроде бы...

«... Если ты читаешь эти строки, сын мой, значит наш эксперимент удался. Мы навеки погубили свою душу, а в твоих руках теперь самое страшное оружие этого мира. Увы, я ничего не могу подсказать, что с ним делать и как остановить распространение этого ужаса. Не знаю, услышит ли Бог мои молитвы, и имею ли я право взывать к нему теперь. Но кто, кроме него сможет вложить в твою голову те знания, которыми мы не располагаем?

Скажу о том, чего мы ещё не знали. Шар Шерна нельзя уничтожить, будучи пропитанным ядом, он приобретает крепость алмаза. Шерн – не просто яд, нет! Это продукт смертельного ужаса и черной магии. Он может ждать своего часа очень долго, годы и десятилетия, не теряя своих свойств. Возможно и больше, мы не знаем. Будучи использован единожды – он всё ещё опасен! Только когда от его губительных эманаций погибнут не менее тысячи человек, он частично утрачивает свою крепость и становиться уязвим. Даже оружие Серых не в силах нанести ему до этого никаких повреждений. Мы пробовали... Мирна приносила в лабораторию Рунный клинок. Что можно сделать с этим ужасом до того, как от него погибнут люди, никто не знает. Теперь – это твоя ноша.

Орден не имеет более запасов Шерна, это совершенно точно. До тех пор, пока в наших, а вернее, в твоих руках находяться все три шара – никто и никогда не сумеет получить ни единой порции этого яда. Для этого надо создать новое святилище, сто лет приносить там жертвы, проводить обряды. И даже после этого, пока не пустить в ход один из шаров – сделать следующий не выйдет. Вся сила Шерна отныне заключена в трех порциях. До тех пор, пока её не выпустят наружу, силу эту просто неоткуда больше взять. Я не стану этого объяснять в письме, но, поверь мне, именно так все и обстоит. Все самое страшное зло этого мира сосредоточено в них – и только в них. Нигде в природе его больше не существует.

Прощай, сын мой. Прости старого епископа за то, что я не рассказал ничего этого раньше. Ты стал бы меня отговаривать... и мы просто не успели бы.

Не скажу ничего более, хотя и очень бы этого хотел. Я видел тогда... многое... хотя и не всё успел понять и осмыслить до конца. Извини, но это твой путь и ты должен пройти его сам...»

Осторожно кладу бумагу на стол.

– Где... – голос мой изменился настолько, что и сам его еле узнаю. – Где брат Манрике?!

– Внизу. В святилище ордена, – поворачивается ко мне брат Рон. – Вас проводить?

– Я сам...

Чуть не свернув себе шею на крутых ступенях, слетаю вниз. Лестница, ещё одна... поворот... снова лестница...

Около дверей в лабораторию стоит сдвоенный пост Котов и спецмонахов. Увидев меня, отодвигают тяжелые бревна, припирающие дверь в лабораторию и приоткрывают её. У лестницы вниз – ещё один пост. Те же предосторожности.

Факел!

Тут светло, ещё горят факелы в подставках, падает сверху свет.

Вниз!

На последнем столбе я вижу окровавленное тело. Спутанные седые волосы... брат Манрике?! А где второй научный монах? Ещё один столб... вот и он.

Факел выпадает из моих рук и стукается об пол. Гулкое эхо ходит по опустевшему помещению. Здесь, кроме обоих монахов, уже нет никаких других тел. Всех уже увезли и тайно похоронили.

Чёрт!

В бессильной злобе бью кулаком по основанию столба.

Почему?! Ну, почему он мне ничего не сказал?! Неужели из этой ситуации не было другого выхода?

Шорох в проходе!

Клинок сам собою прыгает ко мне в руку.

Кто там?!

Эрлих... враз постаревший, он спускается вниз по лестнице.

– Я один, сын мой.

– Зачем это было нужно, ваше преосвященство? Почему никто его не остановил?

– Остановить Манрике? Никто из нас не имел над ним власти.

– Ну так я бы это сделал!

– Этого-то он и боялся... оттого ничего и не сказал.

– А как вы об этом узнали?

– Манрике оставил письмо для меня. Положил его на стол в башне вечером. А потом ушел сюда. Все уже спали и никто этого не видел. Часовой сказал, что после него никто наверх не поднимался. Тогда он письмо и оставил. А мы нашли его только утром. Бросились сюда...

– Что он сделал?

– Завершил обряд. Сначала... это был брат Иан. Потом... потом он произвел те же манипуляции над собою.

– Но, насколько я помню, смерть не должна была быть быстрой!

– Это справедливо для одного инициирующего шара. А их тут было два. Поэтому все пошло гораздо быстрее... они не мучались долго.

Подхожу к центру помещения.

Постамент.

На нём блюдо, в углублении которого лежат три шипастых шарика. Вытаскиваю клинок.

Троекратное знакомое гудение – клинок почернел аж до рукоятки!

Всё верно – передо мною лежит самое страшное оружие этого мира...

Ну вот, ты и получил в свои руки мегадубинку. Доволен? Отныне Серый – самый наикрутейший парень на деревне. Как там, в песне, пелось – «the best your kingdom and fifty miles the land around»? Лучший в нашем королевстве и на пятьдесят миль в окружности. Пожалуй, что и существенно побольше... какие уж тут пятьдесят миль! Выйти перед строем ордена, показать пригоршню шариков – и вей из них веревки. При этом никакой Решающий мне поперёк даже слова не гавкнет – свои же товарищи сотрут в порошок. Ибо, у кого палка – тот и барин! Отвалить им с лордского плеча десяток бочек с наркотой, дать денег наёмникам – и в моих руках нерассуждающая, слепо преданная армия. Здравствуй, герцог дорогой, я тебя дождался! Только вот, будет эта встреча для него очень даже нерадостной... Да и много ещё кому может икнуться...

Да... перспектива...

А потом?

Вечной жизни мне никто не обещал, так что всё очень скоро вернётся на круги своя. Да и пахнет от такой вот идеи... словом, нехорошо пахнет. Воняет даже.

Нет.

Не будет Серого рыцаря во главе непобедимой армии.

А что же тогда будет?

Да, всё то же, что я и спланировал раньше.

Знать, не судьба герцогу (заодно с местным королём) пасть от моего клинка. Поживут ещё... надеюсь, что не слишком долго.

Конечно, герцогский трон куда мягче и удобнее графского. Про королевский – вообще молчу, там, наверное, дрыхнуть хорошо... тепло и уютно. Но, увы, не светит мне такое удовольствие. И в постели отосплюсь. Там даже удобнее будет.

Оборачиваюсь.

Эрлих тоже присел на край ступени. Подпер голову рукою и смотрит на меня.

– Ваше преосвященство, – указываю рукою на тела обоих монахов. – Похоронить бы их... Понимаю, что на ближайшем кладбище рискованно, шпионы ордена могут заметить, вскроют могилы... Кто их знает, а вдруг сумеют как-то понять отчего умерли они оба? Так, может быть, похороним их где-то в другом месте? Надеюсь – я о ч е н ь на это надеюсь – ваше преосвященство, что церковь не посчитает их жуткими грешниками, недостойными погребения в освященной земле?

– Не скрою, – отвечает мне епископ, – такая мысль была.

– Была?

– Отец Варшани... он сказал, что для него было бы особой честью, в этом случае, быть похороненным даже на помойке – лишь бы рядом с их могилами. И его поддержали все. Обоих братьев похоронят на кладбище Барского монастыря – это великая честь! Не надо считать нас закоснелыми и закостенелыми догматиками, сын мой...

– А скажите, ваше преосвященство, брат Манрике – не простой монах? В письме он написал – епископ.

– Да. Он им являлся уже двадцать лет. Даже больше. Епископ Манрике возглавлял всех братьев, которые изучали уловки наших извечных противников. Они изучали мельчайшие детали обрядов и ритуалов врага, искали рецепты противоядий. Все целители церкви подчинялись ему.

– Отчего ж его никто так не называл?

– Три его предшественника на этом посту пали от рук наёмных убийц. Слишком многих не устраивает деятельность наших скромных тружеников. Особенно, когда она направлена на искоренение колдовства и зельеварения. Ни для кого не секрет, что очень многие сильные мира сего, с охотой прибегают к таким способам и средствам, дабы заполучить в свои руки ещё немного власти. Поэтому, он никому не раскрывал своего истинного звания. Вот так и дожил до...

Стук-стук-стук... Кто бы мне раньше сказал, что пивные кружки можно использовать таким странным образом? Оказывается – можно. В отличие от городских харчевен, в замке они металлические – из олова. И достаточно толстостенные, про дно вообще молчу. Вот сижу сейчас в лаборатории, около очага и курочу на мелкие части уже третью. А отломанные кусочки бросаю в тигель – там уже поблескивает расплавленный металл. Ну вот, третьей кружке амбец. Хватит металла? Должно, по идее. Поднимаю с пола четвертую кружку и ставлю её в лохань с водой. Предварительно я уже обтесал с неё ручку и все прочие ненужные финтифлюшки. По высоте слега подрезал – слишком высокая мне ни к чему. Снаружи молотком набил часть обыкновенного наруча от доспеха – теперь кружка загнана в стальную оболочку. Так, теперь туда расплавленного олова плеснём... отлично, начало застывать. Дно не расплавилось и стенки выдержали. Берём шипастый шарик и опускаем его в застывающий металл. Манрике сказал, что шар разрушить невозможно. А расплавленное олово ему не повредит? Нет, епископ свое дело знал хорошо – шар только чуть-чуть потемнел. Провожу над кружкой клинком – чисто, никаких испарений он не фиксирует. Добре! Ещё олова плеснём... хорошо, первый шар скрылся. Отставляю в сторону первую заготовку, и берусь за вторую.

Через час передо мною на полу лежат три корявые металлические болванки. В каждую из них заплавлено по одному шару Шерна. Ничего более надежного, для предотвращения соприкосновения этой отравы с окружающей средой, я придумать не смог. По крайней мере, олово в ближайшие сто лет уж точно не проржавеет и не окислиться. А сильных морозов здесь не бывает, так что и «оловянной чумы», способной разрушить эти болванки, мне опасаться не нужно.

Перевожу дух. Так... теперь перчатки долой – а то уже все руки вспотели. Новая порция кружек...

По завершении всего этого процесса, в моем распоряжении оказалось шесть почти одинаковых болванок. В какую из них я запрятал шары с ядом, теперь даже и самому мне сказать было затруднительно. А уж кому-нибудь постороннему – и вовсе нереально.

Из замка я выехал один. Свернув в сторону от ворот, направляю коня в сторону холмов. Хорошо, что ехать не особенно далеко, они подступают к замку почти вплотную.

Через час я уже карабкался по крутому склону. Лошадь тут не пройдёт и никак иначе сюда уже не залезть – только так, враскорячку. Этот холм состоит из самых обыкновенных булыганов. Не самый я большой специалист в геологии, но, похоже, что никаких ценных минералов или руды в таких камнях ещё никому отыскать не удалось. А раз так, то и шансов на то, что этот холм вдруг кто-то станет раскапывать или разрабатывать, ничтожно мало. А переться в такую даль за камнями... это совсем из ума выжить надо. Где-то по пути канули в глубокие расщелины несколько болванок. Пожалуй, и сам не сумею отыскать места, куда они укатились. Всё как-то на ходу делалось, между делом... ориентиров никаких... бардак, одним словом. Никакой системы. Сверху еще камней спихнул... такие неслабые осыпухи вышли. Уж под пару сотен килограмм сверху на болванки навалил, это по самым скромным прикидкам. Цементом бы ещё залить... ну уж это – из разряда фантастики. Где я его здесь возьму? Да и без помощников в таком деле не обойтись – а это лишние глаза. И языки, которые можно впоследствии развязать. Нет уж, лучше я в одиночку. Зато и без посторонних глаз и ушей. Хочешь что-нибудь сделать правильно – делай сам! Только делать в этом случае всё надо без спешки и аккуратно. И следов не оставлять.

Поэтому я и отозвал в замок все секреты и патрули. Наших солдат за стенами теперь нет. Стало быть, любой встречный – враг. И судьба его ожидает... соответствующая...

Но нет никого поблизости. Ничья голова не вылезает из ближайших кустов. Ничья лошадь не стучит копытами внизу. Глухое тут место, и никакого интереса для окружающих оно не представляет. Пройдут года, обрушатся стены замка, полетят в высоте воздушные корабли, а эти безлюдные холмы так и останутся стоять. Нет здесь ничего, что было бы интересно для человека. Дорогу тут прокладывать некуда. Разве что булыжников набирать? Так этого добра и в более доступных местах навалом. Не представляю себе, что должно произойти, чтобы сюда приперлась хоть одна живая душа.

Наверное, можно было бы запрятать эти жуткие «подарки» и как-то по-другому. Но только вот как? Ныкать их где-то в замке? Я не могу исключать того, что дюже любопытные потомки могут разобрать его по камешку, чтобы отыскать мои ухоронки. Зачем? Да просто из научного интереса. Мало ли, какая шальная мысля может вскочить в неотягощенную излишними проблемами голову какого-нибудь очумелого ученого! Атомную-то бомбу у нас тоже собрали не из горячей любви к человечеству. А чем Шерн хуже? Да и кроме того не надо недооценивать орден. Все может пойти не так, как я планирую. И исключать то, что в один прекрасный момент меня могут вздернуть на дыбу хмурые мастера заплечных дел, тоже нельзя. Не льщу себе надеждой, что я проявлю в этом случае невиданную стойкость и нечувствительность к пыткам. Даже если каким-то путем из меня и выдерут сведения о местонахождении этой отравы, то я и представить не могу, сколько же потребуется времени, чтобы отыскать в этих холмах кусок металла величиной чуток побольше кулака. При самых благоприятных условиях на это уйдет совершенно непредсказуемое количество времени. А уж сколько сил на это затратить придется... даже теоретически представить не берусь. Годы и годы!

Уже темнело, когда мой конь подошел к воротам замка. Со стены меня заметили уже давно, поэтому ворота распахнулись заранее.

Отдаю поводья встречающему солдату и топаю в сторону башни. Аппетит разыгрался совершенно зверский, кажется, корову бы съел. Поднимаюсь наверх. В нашей совещательной комнате нахожу только Лексли и одного из спецмонахов. Меня быстро вводят в курс дела. Ничего экстраординарного не произошло. Подошло еще несколько десятков добровольцев. Их сейчас разместили в казарме. Поутру распределят по взводам. Подвезли еще какое-то количество продовольствия.

Словом, все идет своим чередом. Посыльных от ордена не было. Собственно говоря, я и не думал, что они приедут именно сегодня. Они попросили на размышление два дня, и сегодня этот срок истекает. Стало быть, будем ждать гостей завтра поутру. Вот тогда и посмотрим, какие здравые мысли могут зарождаться в головах этих мрачных мужиков.

Прощаюсь со всеми и, завернув на кухню, в темпе перекусываю. А вот теперь уже можно и спать. Ничего более продуктивного и интересного я сегодня уже точно не совершу.

– Смотри! – говорит мне Лексли. – Они все-таки пришли.

По дороге медленно движется войско. В первых рядах поблескивают копья кавалеристов. Их довольно много. Во всяком случае, конца колонны я еще не вижу. Да... Не шибко веселое зрелище! Интересно, до чего же все-таки додумались иерархи? Неужто они хотят бросить своих солдат на штурм замка? Не самый, в общем-то, хреновый вариант. По крайней мере, они не кинулись разорять окрестные города и села. Хотя не вижу причин, отчего бы им не сделать это и после.

Но до замка войско не доходит. Колонна сворачивает в сторону и останавливается. От нее отделяются несколько всадников и неторопливо направляются в нашу сторону. Над одним из них на ветру болтается белая тряпка. Надо полагать, парламентеры. За моей спиной слышу топот сапог по лестнице: вниз побежал кто-то из Котов.

Вижу, как из ворот выезжают несколько солдат и направляются к парламентерам. Короткий разговор. Наши солдаты разворачиваются и возвращаются в замок. Ну, что ж, пора и нам вниз. Послушаем, какие новости сообщили наши гости.

– Они прибыли за вами, милорд. Их предводитель сказал, что будет вас ждать.

Ну, раз так – не надо быть слишком уж невежливым. Как там в одном хорошем кино говорилось: требует – примем!

Застоявшийся конь обрадовано выскакивает из-под темной арки воротного прохода. Позади слышу топот копыт – это мой конвой.

А вот и гости дорогие. Сидят в седлах, такое впечатление, что и не люди вовсе. Не слышно слов, всадники практически недвижимы. Только иногда шевельнется рука, одерживая лошадь.

– Утро вам, гости дорогие! Чем порадуете?

Один из всадников сбрасывает капюшон. Это мой прошлый собеседник – Решающий.

– Ты не передумал?

– С какого рожна?

– Мы обсудили твои слова. В твоем предложении есть что-то непонятное, но мы готовы его принять. Готов ли ты поклясться тем, что тебе свято, что ты откроешь перед нами ворота замка?

– Добро. Это все?

– Нет. Ты должен будешь вывести отсюда все войска. Замок должен быть пуст.

– Что еще?

– Ты войдешь в ворота вместе с нами.

– Войду.

– И не постараешься причинить никакого вреда нашим людям, в то время как будешь вместе с нами.

– Ты имеешь в виду наш поход в горы?

– Да.

– Со своей стороны готов это обещать. Но говорить от лица горцев, как ты понимаешь, я не могу. Надеюсь, понятно, почему?

– Да, я это понимаю.

– А все остальные? У них такого недопонимания не возникнет?

– Я говорю от лица ордена. Любой из иерархов может дать клятву от лица ордена, и все остальные ее выполнят.

– Хорошие у вас порядки!

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Я готов принести клятву на своем оружии. Как ты знаешь, оно убивает всякого, кто не искренен в своих словах. Такая клятва тебя устроит?

Решающий поворачивает голову к своим спутникам. Они медленно наклоняют головы, выражая свое согласие.

– Да, такая клятва нас устроит.

– Со своей стороны ты тоже принесешь клятву.

– В чем?

– Вы не будете причинять вреда моим людям, обитателям моего графства и не попытаетесь причинить вред мне самому. Я имею в виду в то время, когда мы будем вместе в горах. Готов ли ты поклясться от лица ордена?

– Готов.

– И какова же будет эта клятва? Я просто из интереса спрашиваю. Я же не знаю, что для вас свято?

Решающий кивает.

– Ты это увидишь.

Откуда-то из своих одежек он достает темный бронзовый браслет. Жестом подзывает к себе одного из всадников. Тот подъезжает.

– Дай мне твою руку.

Всадник протягивает левую руку. Решающий защелкивает на ней браслет.

– Поклянись мне, что ты не коснешься своими ногами земли ранее, чем зайдет солнце.

– Клянусь, Верховный! Пусть меня постигнет тяжкая смерть, если я нарушу свое обещание!

Иерарх кивает.

– Клятва принята.

И в ту же секунду стоявший позади подъехавшего всадник коротким ударом сбивает поклявшегося с коня. Тот не успевает ничего сделать и кубарем слетает вниз. Естественно, земли он ногами касается. Впрочем, не только ногами. Плечами, руками, да и вообще всем телом. Сознание, однако, при этом не теряет. Вскочив, прыгает в сторону лошади.

Но, увы... Допрыгнуть до нее ему не удается. Я слышу громкий щелчок – и тело прыгуна еще в воздухе изгибает судорога. Он падает и бьется на земле. Его рука – та, на которой браслет, – стремительно чернеет. Какой-то скрежет... Зубы, что ли у него так скрипят? Да, похоже на то. Не простой, однако, на него браслетик надели. Вижу, как опадает его тело. Такое впечатление, что браслет просто выпивает его всего. Жуткая штучка!

Секунда-другая – и все кончено.

– Тебе достаточно? – невозмутимо спрашивает Решающий.

– Лихо это у вас, – качаю я головой. – И не жалко своих-то?

Вместо ответа мой собеседник поворачивается к тому всаднику, который спихнул с седла своего собрата.

– Во славу ордена, брат!

– Во славу! – кивает тот. Вытаскивает из ножен на поясе кинжал и неторопливым движением перерезает себе горло.

Второй труп валится на землю.

– Теперь ты понял? – поворачивается ко мне иерарх, – Ничто не может остановить любого из нас на пути его служения высшей цели.

Нечего сказать, впечатляющая демонстрация! Что бы такого придумать, дабы и все остальные повторили бы сей самоотверженный поступок? Увы, настолько моя фантазия и изобретательность не простираются. А жаль...

– Добро, – невозмутимо отвечаю я.

Вытаскиваю из ножен рунный клинок.

– Клянусь, что не причиню вреда никому из моих спутников, кои отправятся со мною в горы. Приму все возможные меры к тому, чтобы наше совместное предприятие закончилось успехом. Клянусь также и в том, что вернусь сюда вместе со всеми, кто останется, и войду вместе с ними в замок. Клятва сия будет иметь силу только в том случае, доколе и спутники мои будут исполнять обещанное ими. Так тебя устроит? – поворачиваюсь к собеседнику.

– Да. Это устроит нас. Целуй свой клинок.

Поверхность клинка чуть шероховата. Странно, а на вид он кажется совершенно гладким, почти полированным. Наверное, это какой-то обман зрения. Убираю клинок в ножны.

– Твоя очередь!

Мой собеседник спрыгивает на землю. Наклоняясь к трупу, снимает с его руки браслет. Засучивает рукав почти до плеча, демонстрируя мне мускулистую руку. Защелкивает на ней браслет. Странное дело, но мне кажется, что тот даже в размере изменился. У предыдущего браслетоносителя рука была существенно толще в запястье. По идее, на руке Решающего браслет должен был болтаться свободно. Ан фигушки! Он сидит на ней словно влитой. Опять какие-то колдовские штучки? Бросаю взгляд на Лексли и вижу, как он потирает левую руку. А на ней у Кота надето кольцо, реагирующее на магию. Так, опять я лопухнулся: свое кольцо не надел! Точно: колдовские штучки.

– Я, Первый Решающий, клянусь в том, что никто из нас ни мыслями, ни действием не причинит вреда Серому рыцарю, доколе он будет вести нас к своей цели. Клянусь умышленно не причинять вреда никому из жителей графства. Мы будем оберегать и защищать Серого рыцаря, покуда он не приведет нас к воротам замка для того, чтобы мы все вошли внутрь вместе с ним. Да постигнет меня и моих собратьев тяжкая и позорная смерть, если мы не сдержим свою клятву!

Спутники Решающего поднимают свои левые руки и защелкивают на них такие же темные браслеты.

– Мы ждем тебя завтра.

– Утром. Позавтракаю – и двигаемся.

В замок мы возвращаемся молча.

– Я надеюсь, ты хорошо знаешь, что делаешь! – говорит мне Кот. – Не буду спрашивать тебя более подробно. Как ты уже сам говорил, что знают двое – знает и свинья. Но скажи мне только одно: другого выхода... нет?

– Если бы он был...

Лексли молча кивает.

– А что я скажу...

– Мирне? Ты расскажешь ей то, что видел. Надеюсь, ты будешь сопровождать меня все это время?

– А ты что ж, полагал, я отпущу тебя в одиночку? Оптимист... Даже и не мечтай. Ты же на ровном месте себе ногу подвернешь! Даже и на лошади до сих пор сидишь, как собака на заборе! Ладно хоть мечом махать более-менее научился.

– Ну, ты меня и обрадовал! Я-то думал, хоть чего-то достичь успел.

– Не обольщайся. До любого из нас тебе как до границы ползком. Гонять тебя нужно каждый день по нескольку часов!

Вот и верь после этого людям... А я уж было губы раскатал. Хотя насчет лошади он прав: хреновый из меня пока наездник. Надеюсь, что хотя бы в случае с мечом он слегка сгущает краски. Не может же быть, чтобы я был настолько безнадежным.

А с другой стороны я его понимаю. Отпустить меня одного в компании далеко не самых дружелюбных спутников, да при этом еще в полную неизвестность он просто не может. Вот и ищет предлог для того, чтобы быть рядом. Ведь понимает же, что шансов на возврат не то чтобы живым – а даже относительно целым (в смысле – с руками-ногами) практически нет. Если что-то произойдет со мной, то и ему самому – смерть. И далеко не такая быстрая. И уж совсем не легкая. Но отказать Коту в этом праве я тоже не могу. Ну, что ж, буду думать за двоих. Если, конечно, выйдет...