Текст книги "Божества древних славян"

Автор книги: Александр Фаминцын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

Далее следуют еще дети Зевса: Гефест, бог огня; Apec, бог войны; Афродита, богиня красоты; Гермес, покровитель стад и пастухов, искусный посредник в делах небесных и земных, вестник богов, представитель красноречия, бог дорог и перекрестков, проводник душ мертвых в царство Аида. Сыном Зевса был, наконец, и Дионис, который у афинян, и соплеменных им жителей островов и Малой Азии, почитался как представитель возрождающейся ежегодно, весною, растительной силы природы, и, специально, как представитель виноделия и связанного со вкушением вина веселия. Рядом с Зевсом стоят: жена его Гера, в древнейшем, пелазгийском, культе почитавшаяся как владычица земли и неба (ср. ниже, в ст.: «Земля» – Гера Аргивская), сестра его Деметра, богиня земли, и брат Посейдон, бог моря, игравший важную роль у прибрежных жителей Греции и Малой Азии, – мореплавателей по преимуществу; Аид (Плутон), царствующий в недрах земли, бог преисподней, владыка подземной обители мертвых, сочетающийся с дочерью Деметры, Персефоной, представительницей, в женском образе, весеннего плодородия; ежегодно весною последняя является на поверхность земли, покрывая ее зеленью и цветами, а на зимнее время похищается обратно Аидом в подземное царство мрака и стужи. Около этих богов группируются еще многочисленные божества второстепенные и третьестепенные. Кроме того, боги вступают нередко в близкие сношения со смертными, производя на свет полубожествевных героев, из которых некоторые даже удостаиваются быть принятыми на Олимп.

Пелазги

Гораздо проще и первобытнее была, разумеется, религиозная система весьма интересных для славянской мифологии пелазгов. По свидельству Геродота, пелазги первоначально молились и приносили жертвы богам своим, не называя их даже специальными именами^[192]. Не было у них также ни истуканов, ни храмов; естественными же алтарями служили им высшие горные вершины. Бог, Зевс, к которому они возносили свои молитвы, то являлся как специально дождевое, то как световое божество. В последнем случае, соответственно различным фазам солнцестояния, обусловливающим теплое или холодное, ненастное время года, ему иногда придавали различные эпитеты, или даже происходило соответствующее расщепление божества солнца на два особых божества, с разными названиями. Так, напр., Зевс, святилище которого находилось в Мессене, был представителем исключительно дождевой влаги. Нет возможности перечислить все те реки, – замечает Павсаний, – у которых, по уверению местных жителей, увидел свет и воспитался Зевс. Зевс Мессенский, по местному преданию, похищенный куретами новорожденным ребенком, был воспитан на горе Ифоме двумя нимфами, которые искупали его в протекавшем у названной горы источнике. Клепсидре. Из этого источника ежедневно носили воду в святилище Зевса^[193]. К древнейшим и замечательнейшим культам принадлежит культ Зевса в Додоне (в Эпире), на горе Томаре, у подошвы которой находился знаменитый его оракул. Воспитанный Дриадами (Додонскими нимфами), Зевс Додоиский жил на небе, откуда посылал на землю оплодотворяющий ее дождь. В Берлинском музее хранится бюст Зевса, украшенного венком из дубовых листьев, с влажными волосами и бородой. Зевса Додонского вопрошали в разных случаях частной и общественной жизни. Волю свою он проявлял в шелесте листьев посвященного ему дуба, стоявшего у подножия горы Томара^[194]. Служившие Зевсу жрецы угадывали и предвещали будущее и по полету голубей, которые также были посвящены Додонскому богу^[195], и по воде струившегося у подножия дуба священного источника. К Зевсу, со временем, приобщена была, в качестве жены, Диона, олицетворявшая собою, в женском образе, ту же мысль, как сам Зевс, почему ее и назвали «Дождящею» (ΰάς). Диона отождествляется с Герой, владычицей земли и неба и всех небесных явлений, в том числе туманов, дождей и грозовых ливней (Ср. ниже в ст.: «Земля»), а также с Геей, древнейшей представительницей матери земли. Упомянутые Дриады также назывались «дождящими нимфами». Жрицы, служившие при Додонском святилище, именовались Пелеядами или Плеядами (от πελιάς = дикий голубь); вероятно, название это находилось в связи с преданием, по которому голуби приносили Зевсу амброзию^[196]. Плеяды пели в честь своего бога:

«Зевс был, Зевс есть, Зевс будет! О величайший боже Зевс:

Гея производит плоды, потому величайте землю матерью!»

^[197]

Почитавшийся в Аркадии Зевс (Ликейский) является, с одной стороны, как бог света, а с другой – как податель освежающего и напояющего землю дождя, напоминая тем собою индийского Варуну. Ему приносили жертвы на вершине Ликейской горы, где воздвигнут был, в честь его, алтарь. Когда наступала продолжительная засуха, жрец аркадского Зевса, по совершении предписанного жертвоприношения и молитвы, слегка погружал дубовую ветвь в воду источника Гагны (названного так по имени одной из нимф, вскормивших Зевса): вода приходила в движение, поднималась облако, к нему присоединялись другие, и начинал идти дождь, орошавший аркадскую землю^[198].

На острове Крит в культ Зевса выдвинулась преимущественно световая сторона небесного бога, представителя солнечного блеска и тепла: весною отправлялся сопровождавшийся военными плясками и шумной музыкой веселый праздник, в честь его рождения, а позже (вероятно, зимою) с печалью оплакивалась его смерть^[199]. В Аттике почитали Зевса также, главным образом, в двух образах, олицетворявших собою явления летнего света и тепла, с одной стороны, и зимнего мрака и стужи – с другой: в первом смысле его чествовали весною, как ласкового бога (Ζεϋς μείλιχος), во втором – как бурного, неистового (Ζεϋς μαίμάχτης). Кроме того, в Аттике же сохранились и более специальные отношения Зевса к природе: его молили об урожае полевых плодов, в особенности же плодов масляничных дерев; как покровитель нив и маслин, он получил эпитеты: γεωργός и μόριος.

Во Фракии, по свидетельству Геродота, народ поклонялся только Аресу, Дионису и Артемиде, цари же, кроме того, Гермесу, – которого считали своим родоначальником^[200]. Apec, встречающийся у Гомера как олицетворение войны, первоначально был богом солнца, сохранившим, с течением времени, из первоначальных своих качеств только качества воителя, которые, как мы видели выше (стр. 71), играли столь важную роль в представлении Митры в Иране. Очевидно, образ бога солнца у фракийцев разделился, подобно аттическому Зевсу, на два лица, но уже носившие разные названия: Ареса и Диониса. Первый был представителем солнца, действующего палящими лучами своими во время весны и лета, второй, именно во Фракии, как и в некоторых других местах, в отличие от аттического культа (см. выше стр. 79), – представителем страданий скованного зимней стужей светила^[201]. Артемида была богиней луны.

Итак, в лице Ареса, Диониса и Артемиды, единственных, по словам Геродота, народных богов в древней Фракии, видим раздвоение бога света на бога солнца (в свою очередь распадающегося на два лица, соответствующие летней и зимней фазам солнца) и богиню луны. О Зевсе, как боге небесном, Геродот вовсе не упоминает в числе фракийских богов. Тем не менее, однако, трудно допустить, чтобы и фракийцы не имели первоначального божественного представителя дождевой влаги. Таковым, несомненно, является Гермес, древнепелазгийский бог, воспоминание о котором во Фракии, во времена Геродота, сохранилось лишь как о боге, которому поклонялись только цари. На этом, в высшей степени интересном для славянской мифологии, божестве следует остановиться несколько долее.

Гермес прежде всего представляет собой олицетворение оплодотворяющей силы Неба-отца по отношению к матери-Земле, – орудием этой силы служит дождевая влага. Вот почему Гермес в древнейшие времена, именно в тех местах, где издревле жили пелазги, изображался обязательно с выдающимися естественными принадлежностями^[202], а в Аркадии, главнейшем центре Гермесова культа, древнейшим и простейшим символом Гермеса служил фаллос^[203], который, как эмблема божественной оплодотворяющей силы, играл столь важную роль и в разных тайных культах, распространенных на островах Лемносе, Имбросе, Самофракии, словом, в местах, где издревле существовало почитание Гермеса. В этом отношении Гермес сходен с Гесиодовым Эротом и некоторыми мифологами даже отождествляется Гимэроту (Ίμερος), близкородственному Эроту^[204]. Сообразно такому основному характеру своему, Гермес сделался представителем плодородия скота, а отсюда – покровителем скота и погонщиком стад, и вследствии того, стал изображаться у греков с бараном, или стоящим возле него, или схваченным им под мышку, или вскинутым на плечи (из последнего образа заимствовано известное изображение «доброго пастыря» в христианском искусстве). Целый ряд свидетельств древних писателей^[205] несомненно доказывает, что Гермес оказывал особенное покровительство пастухам, которые, в свою очередь, чествовали его жертвоприношениями и молитвами. Как олицетворение небесной влаги, ниспадающей с неба на землю и проникающей в ее недра, он получил значение посредника между небом, землею и преисподней, а отсюда – гонца или вестника богов, посредника между бессмертными богами, смертным человеком и подземным царством мертвых, куда он переправлял и сопровождал души усопших. Он, однако, предпочитал общение с людьми^[206], заботясь о делах людских, способствуя их преуспеянию и выгодному завершению, почему получил эпитет «благословляющего», «прибыльного». На том же основании он способствовал людям и в деле открытия зарытых в земле кладов (έρμαιον = находка). Как гонец, пробегающий по разным путям и дорогам (в качестве бога дождя, он, разумеется, поспевал всюду), он сделался богом дорог, покровителем спутников. На дорогах и перекрестках, в честь его, воздвигались кучи камней или столбы, называвшиеся: первые – гермеями (έρμαϊα, έρμακες), вторые – гермами. О таких кучах, воздвигнутых у дорог и на границах земель, упоминают Гомер (Одисс. XVI, 471), Страбон (VII, 343), Павсаний (VIII, 34). Проходящие путники считали долгом наваливать на эти кучи новые камни, делали на них возлияния или приносили жертвы. Гермы, т.е. ставившиеся в честь Гермеса столбы, снабжались изображением на них фаллоса. На вершину столба надевалась голова Гермеса. Гермы, ставившиеся на перекрестках, иногда получали, соответственно числу перекрещивающихся дорог, по нескольку голов, смотревших каждая по направлению одной из дорог, отсюда трех- и даже четырехголовые гермы (Έρμής, τρικέφαλος, τετρακέφαλος). Быстрота и легкость движений герольда богов нашла себе выражение в маленьких крыльях, которыми на статуях Гермеса обыкновенно бывают снабжены его ноги или шляпа. Как хитрый и ловкий устроитель всяких дел, Гермес сделался представителем искусной речи, красноречия (λόγιος). Он же первый построил лиру, натянув струны на выдолбленном спинном щите черепахи, но затем уступил изобретение свое Аполлону, взамен того указавшему Гермесу на вещих Фурий, от которых Гермес мог узнавать, в известных пределах, будущее; Аполлон подарил ему также чудодейственный золотой жезл счастья и богатства, мановением которого Гермес мог усыплять смертных и навевать на них сны. Этот жезл составляет нередко атрибут статуй Гермеса. Итак, Гермес был божеством весьма разносторонним и притом благосклонным, благодетельным по отношению к человеку, которому в разных сферах и отраслях его деятельности даровал счастье, обилие, благополучие^[207].

В заключение следует упомянуть еще об одном древнепелазгийском загадочном божестве женского рода, отчасти сродном Гермесу, – Гекате (Έχάτη, далеко мечущая), богине луны, принадлежащей, следовательно, к Артемидину циклу. В древнейших культах, тайных и явных, Геката прежде всего почиталась как божество благодетельное, отклоняющее бедствия и дарующее благословение с неба, как на море, так равно и на · суше. В этом смысле ее впоследствии даже отождествляли с богиней счастья, Тихе. Одним из характерных свойств ее было покровительство роженицам. Эсхил называет ее богиней родов. В Артосе ей приносили в жертву собак, моля ее о легкости родов^[208]. Павсаний свидетельствует, что колофонцы приносили в жертву Гекате, богине «скитающейся по дорогам, стоящей на перекрестках», ночью – черную собаку (самку)^[209]. Ей же предлагались в жертву черные овцы. Черных зверей обыкновенно приносили в жертву богам подземным (хтоническим). Геката действительно вступает в близкое соотношение с землею и подземным миром, делается божеством подземным, страшной властительной богиней в среде теней преисподней. Все ее существо имеет характер демонический, и она сама делается предметом темных суеверий; она блуждает, вместе с душами умерших, по перекресткам и около могил, находящихся в старину именно у дорог и перекрестков. Близость ее возвещается воем собак. Она покровительствует чаровницам, которые ночью, при лунном свете, отыскивают волшебные травы и произносят страшные заклинания^[210]. В рассказанном Гесиодом^[211] мифе о похищении Плутоном Персефоны – олицетворения рождающейся весной и умирающей зимой растительности – Геката одна слышит вопли похищаемой и делается ее спутницей в царство Плутона и ее слугою. Высоко почитаемая Зевсом, Геката получает от него власть над небом, землею и морем (τρίμορφος = трехвидная). Она – покровительница путников на суше (оттого вышеприведенные эпитеты ее: «скитающаяся по дорогам», «стоящая на перекрестках») и на море, доставляет людям благосостояние, приплод стад. В честь ее, как подательницы добра и отвратительницы зла, также как и в честь Гермеса (во многих отношениях ей сродного), воздвигались перед домами или внутри их, также на дорогах, площадях и перекрестках, изображения ее, предохранявшие дома и их обитателей, а также путников от бедствий. В честь ее выставлялись на перекрестках же, в конце месяца, кушанья, которые обыкновенно съедались бедными. Вследствие могущества ее на небе, на суше и на море, ее нередко изображали о трех головах: орфические гимны приписывают ей головы: коня (эмблемы воды), льва (эфира) и собаки (земли). Порфирий говорит, что Гекату называли по имени характеризовавших ее трех голов: быком, собакой, львом или даже четырьмя названиями: конем, быком, львом, собакой. На том же основании трехвидной природы древнепелазгийской богини луны, ее призывали иногда в трех лицах: как Селену – богиню небесную, Артемиду – богиню земную, и Гекату – богиню подземную. Таким образом, Геката, собственно небесная богиня луны, отождествлялась с богинями земли: Кибелой, Реей или Деметрой, и в этом случае ей иногда приписывалась власть на небе, на земле и уже не на море, как выше, а в преисподней^[212].

Первобытному аллегорическому изображению Диониса и Гермеса в виде фаллоса, изображению Гермеса и Гекаты с тремя или даже четырьмя головами, соответствует фигура описанного Павсанием древнего деревянного истукана «черной Деметры», воздвигнутого фигалийцами в Аркадии, следовательно, опять в одном из главных центров древнепелазгийских поселений в Греции. Богиня Деметра, названная черной, – по цвету платья, в которое была облечена – изображена была сидящею на скале, в виде женщины, но с конской головой; у головы ее висели змеи и другие дикие звери, на одной руке она держала дельфина, на другой – голубя^[213]. Фигуры голубя, дельфина и земных животных служили, разумеется, эмблемой различных областей мира: воздуха (неба), воды и земли, происшедших из лона земли – общей матери. Черное одеяние богини выражало хтонический ее характер. Во всех приведенных случаях аллегорического изображения божеств очевидно обнаруживается отпечаток каких-то древнеазиатских традиций и влияний. К этой же категории аллегорических изображений богов принадлежит описанный Павсанием истукан Зевса, стоявший во храме Афины в Лариссе, привезенный сюда будто бы из Трои. Зевс этот был изображен с тремя глазами: двумя – на обыкновенных местах и третьим – на лбу.

Павсаний высказывает предположение, что три ока Зевса служили выражением владычества его над тремя областями мира: небом, морем и преисподней, ссылаясь на то, что имя Зевса давалось писателями не только богу небесному, но и властителю преисподней («подземный Зевс» у Гомера, Ил. IX, 456) и владыке морей (Эсхил)^[214]. Зевс в данном случае получает такую же трехсоставную природу, как Геката. Мы увидим далее, что идея эта олицетворяется и в вероучениях других народов. Уже в одном из ведических гимнов Варуна восхваляется как властитель земли, неба и воды^[215].

Италийцы

Мифология римлян в том виде, как мы встречаем ее в произведениях древнеримской литературы классического и позднейших времен, на первый взгляд является как бы снимком или переводом с греческой: Юпитер и Зевс, Юнона и Гера, Минерва и Афина, Аполлоны Римский и Греческий, Диана и Артемида, Меркурий и Гермес, Нептун и Посейдон, Веста и Гестия и т.д. во многих отношениях отождествляются, в связи и одновременно с процессом общей эллинизации, постигнувшей римлян, особенно в течение 2-го и 1-го веков до Р.Х. Но если мы снимем это позднейшее эллинское наслоение, то открывается совершенно своеобразная древнеиталийская мифология, которая, в свою очередь, может быть разложена на разнообразные составные части, соотвественно разнородным, вошедшим в нее еще до общей эллинизации Римского государства, элементам. Население Рима произошло из различных племен. Главнейшие из них были, с одной стороны, латины и сабины (и родственные последним умбры, оски и др.), с другой – резко отличавшиеся от тех и других этруски. В то время как религия первых отличалась светлым, ясным, в значительной степени рассудочным характером, религия этрусков, напротив того, окрашена была мрачным, фантастическим колоритом, выражалась в жестоких обрядах, в таинственных гаданиях и чарах.

Римская (собственно латинская) мифология, по выражению Моммзена, есть результат отражения земного Рима в высшей, идеальной области, в которой с мелочной точностью воспроизводится все – и малое, и великое. Государство и род, каждое явление природы и каждая отрасль духовной деятельности, каждый человек, каждое место или предмет, даже каждое действие в области римского права, находят себе отражение в мире римских богов. Дух, покровительствующий отдельному действию, существует не дольше самого действия; дух, покровительствующий отдельному человеку, живет и умирает вместе с человеком; и только в том смысле божества эти существуют вечно, что постоянно возобновляются подобные действия и однородные люди, а вместе с ними постоянно возникают и однородные духи…

Отвлеченные понятия и олицетворения составляют сущность как римской, так и греческой мифологии; но, в то время как у греков каждый значительный мотив тотчас облекается в известные образы, в форму мифа или сказания, у римлян основная мысль сохраняет свою первоначальную неподвижность. Национальная римская теология старалась во всех отношениях схватывать понятия важных явлений и качеств, снабжать их определенной терминологией, схематически их классифицировать и, согласно этому, призывать богов или группы богов и научать толпу верному способу их призывания. Римская теология вращалась в таких, внешним образом извлеченных, понятиях, отличавшихся столько же почтенной, сколько смешной простотой; представления, как, напр., осеменение (saeturnus) и обработка полей (ops), цветение (flora), война (bellona), граница (terminus), молодость (juventus), благополучие (salus), верность (fides), согласие (concordia), принадлежат к древнейшим и священнейшим римским божествам. Может быть, искреннейшим из всех римских культов был культ духов-покровителей домов и клетей: в общественном богослужении – почитание Весты и пенатов, в домашнем – боготворение лесных и полевых богов, преимущественно же собственно домовых богов, Лар (Lares), которым постоянно посвящалась часть от семейной трапезы и поклонение которым, еще во времена Катона-старшего, составляло одну из первейших обязанностей хозяина дома. Но в иерархии богов вообще, эти домовые и полевые боги занимали скорее последнее, чем первое место; в религии римлян, исключающей идеализацию, народное благочестие естественно находило наибольшую пищу не в широкой и общей, а в простейшей и индивидуальнейшей абстракции.

Богопочитание у народов сабинского племени, насколько можно судить по скудным, дошедшим до нас сведениям, основывалось на подобных же началах, как и религия латинов, хотя и не было тождественно с латинским: это доказывается тем, что в Риме существовало особое общество, заботившееся о сохранении сабинских обрядов. Боги и латинов, и сабинов имели сходный в основе, отвлеченный, безличный характер, но отличались совершавшимися в честь их обрядами. Характеристическое различие между теми и другими в настоящее время трудноуловимо.

Средоточием не только римского, но вообще италийского богослужения, в древнейшую эпоху, был бог Мамерс, Маворс или Марс, покровитель стад, божественный, победоносный защитник от врагов. Ему посвящен был первый месяц в году (март, – до введения Юлием Цезарем нового, «юлианского» календаря, по которому первым месяцем стал считаться январь). Рядом с Марсом почитались и получили первенствующее значение в римской государственной религии: Юпитер, в качестве гения римского народа, и Квирин (т.е. копьеносец), впоследствии слившийся с возведенным в божественное достоинство Ромулом. Этим трем богам служили жрецы, избиравшиеся из древнейших родов граждан и называвшиеся, в отличие от жрецов прочих богов, – высшими, Flamines majores. В то же время культ богини Весты, представительницы очагов каждой из вошедших в состав города Рим курий, получает высшее значение: возжигается один, общий, городской очаг, которому служат шесть целомудренных дев – весталок; это служение огню, как общественной святыне, принадлежало к священнейшим римским культам и удержалось в Риме при введении христианской веры долее всех прочих языческих культов. Затем учреждены были святилища Дианы, как представительницы латинского союза, и некоторых других богов, в честь которых устанавливались специальные празднества, к которым приставлялись жрецы, в отличие от вышеназванных, высших, носившие уже наименование низших. Flammes minores^[216]. Главнейшими из этих богов были: Янус – представитель всякого начинания, Сатурн – бог посева и земледелия вообще, Меркурий – бог торговли, Вулкан – бог огня и очага, Юнона – богиня неба, Минерва – богиня мысли, Опс – богиня земли, Венера – богиня весны и красоты, Цеpepа – богиня плодородия и др. Большинство этих богов и богинь, соответственно разнообразию оттенков представительствуемых ими явлений и действий, получали множество разнообразных эпитетов, в свою очередь возводившихся в значение наименований самостоятельных божеств. Все эти божества представляли, как видно, олицетворения известных явлений и сторон народной жизни, но они лишены были личности; они, пока не укоренились в римском народе греческие сказания и мифы, впоследствии перенесенные на римских богов, не имели ни предков, ни потомков. Взаимные отношения их ограничивались лишь сопоставлением некоторых богов и богинь во взаимные супружеские отношения, остававшиеся, однако, бесплодными: супругой Юпитера была Юнона, Янусу противопоставлялась Диана, Сатурну – Опс, Марсу – Венера, Вулкану – Веста. Следует заметить, что такое божественное олицетворение известных явлений и понятий в соответствующих мужских и женских образах весьма свойственно древнеиталийскому религиозному мировоззрению и проводится последовательно, именно в области наиболее близких сердцу древних италийцев, наиболее искренно почитавшихся ими богов, полевых и лесных; так, кроме вышеназванных сочетаний главнейших богов и богинь, Faunus, Lupercus, эпитеты Марса, сочетаются с богинями Fauna и Luperca; лесные боги Silvii – с такими же богинями Silviae^ Liber, соответствующий греческому Дионису, с libera; Ruminus, пастуший бог – эпитет Юпитера – с богиней Rumina и т.п.

Вникая ближе в значение главных древнеримских богов, мы и в них узнаем первоначальное, основное значение их, как олицетворения главнейших явлений природы, наиболее влияющих на жизнь земледельцев и пастухов, каковыми были в старину и древние латаны и сабины, обусловливающих их благосостояние: небесного света и небесной влаги. Представителями небесного света были, кроме солнца и луны, как явлений физических, – Mapс, который, подобно греческому Аресу, был первоначально богом солнца, покровителем стад и растительности, представителем плодородия, и Диана (также Юнона светящаяся, Juno Lucina), как божественное олицетворение луны. Представителем небесной влаги, подобно Индре и Зевсу, был Юпитер. Над названными богами стоял, в первоначальном, древнейшем значении своем, Янус, бог начала и конца всякого дела, имя которого в древнейших молитвенных формулах произносилось перед именем Юпитера, называвшийся в гимне салийцев «богом богов», – Янус, властитель над небом и небесными явлениями, над всеми делами, происходящими на суше и воде, источник рек и потоков, творец всего бытия, всяких дел, времен, богов^[217]. Нетрудно узнать в нем, следовательно, божество, в основном значении своем весьма сходного с индийским небесным богом Dyaus и заступившим, впоследствии, место его Варуной, с иранским Агурамаздой, с греческим Ураном, вытесненным и замененным Зевсом. Янус обыкновенно изображался с двумя лицами, смотревшими в разные стороны, вперед и назад, в будущее и прошедшее. Но древние писатели упоминают и о четырехлицем Янусе, который, как свидетельствует лидиец Иоанн, по толкованию Варрона, у этрусков олицетворял небо. Толкование это известно и Макробию^[218]. В лице Дианы почиталась богиня жизни, здоровья и плодородия, преимущественно в смысле деторождения, подобно греческой Артемиде и иранской Анагите, культ которых, как известно, был чрезвычайно распространен в Греции и Малой Азии^[219]. Доказательством такому пониманию Дианы служит древнейшее изображение ее в Риме, по образцу Эфесской (Малоазийской) Артемиды^[220], вся фигура которой была покрыта бесчисленными сосками, – аллегорическим выражением обильного питания и плодородия. Юнона представлялась покровительницей женщин и девиц во всех обстоятельствах их жизни (ср. эпитеты ее: Jugalis, Pronuba, Virginensis, Domiduca и пр.). Как олицетворение луны, в качестве светящейся (Juno Lucina), она покровительствовала родам и браку.

Марс, как бог солнца, был покровителем растительности: эти качества его выразились в эпитетах Silvanus и Faunus (от Silva и favor = лесной, т.е. сельский и благосклонный), получивших затем самостоятельное значение: и Сильван, и Фавн уже в древнюю эпоху были самостоятельными божествами. Сильваны являются и во множественном числе, и им сопоставляются лесные девы: Virae, Virgines, Silviae. Рядом с Фавном стоит Фавна, носящая также разные другие названия: Maia (умножающая), Bona Dea (добрая, благая), Carmenta (вещая) и др. Точное так же специализировалась и богиня весны и любви, цветов и красоты, получившая разные названия: Ферония (греческие писатели объясняли ее как богиню цветов, любящую венки, или сближали с Персефоной, которая была одновременно богиней весны и смерти), Флора, почитавшаяся как богиня весны и цветов, в широком смысле этого слова – как покровительница и благодетельная мать плодов земных и даже плодов, созревающих в материнском чреве, символом которых служит цветок; Венера, прекрасная представительница весны, цветов и природных прелестей, как предыдущие две сродные ей богини, в свою очередь получавшая разные эпитеты, определяющие те или другие, более специальные стороны богини по отношению к человеку. Названные божества, при своей отвлеченности, безличности и бесплотности, не могли, разумеется, представляться вполне обособленными, но, смотря по более широкому или узкому представлению их свойств и качеств, более или менее взаимно сливались или перекрывали друг друга, отличаясь друг от друга не столько присущим им внутренним значением, сколько особенностями установившегося в честь их культа. Божества весеннего плодородия весьма близко родственны божествам-представителям земли и земледелия, плодородия почвы вообще, в свою очередь образующим цикл богов и богинь, очень сходных между собой и также нередко перекрывающих друг друга, несмотря на неменьшее разнообразие даваемых им наименований. Во главе их стоят Сатурн и Опс; последняя тождественна с матерью-землей, Tellus, с богинями Асса Larentia, Матерью Лар, принимающею в недра свои как семена посевов, так и прах умерших, с Dea Dia, называемою так в гимнах Арвальского братства, наконец с Церерой, богиней плодородия и жатвы, в свою очередь составляющей одну группу с uber и libera, божествами веселой свободы, обильного плодородия, которое, как и у греков, во время празднеств в честь Диониса (также в древнейших изображениях бога дождевой влаги и похоти, Гермеса), находило себе символическое выражение в образе фаллоса (fascinum), чествуемого, возимого в торжественной процессии, приносящего, по народному представлению, изобилие и благополучие, отвращающего всякую беду, чары и сглазы. В мрачной преисподней, в царстве мертвых, властвовали, рядом с только что названною Матерью Лар, боги смерти: Orcus и Dispater.

Вышеупомянутая (стр. 87) идея владычества одного божества над тремя областями мира в римской мифологии выразилась не только в образе заимствованной от греков трехвидной Дианы (Diana trivia, triformis, ср. трехвидная Геката), но и в виде какого-то темного, самостоятельного и могущественного подземного бога: одной угрозой назвать его страшное имя можно было, по народному верованию, подчинить своей власти всех прочих богов ночи и преисподней. Этот властитель над тремя царствами – triplicis mundi Suminus – по выражению Стация, живет в Тартаре^[221]; перед именем его, по словам Лукана, трепетала земля^[222].

В то время как в городах божествам воздвигались храмы и идолы (первые идолы, по свидетельству Варрона, воздвигнуты были в Риме около 170 лет после основания города^[223]: до того молились богам без вещественного их изображения), сельские жители продолжали, по древнейшему обычаю, воздавать почести богам в природных святилищах: на вершинах гор, в священных рощах, у священных источников. Плиний называет деревья древнейшими храмами богов, перед которыми возносились молитвы более искренние, чем перед идолами, блещущими золотом и слоновой костью. Водам рек и источников приписывалась очистительная, питательная, оплодотворяющая и воодушевляющая сила. Характерную особенность такого древнейшего богопочитания составляет олицетворение богов не в виде идолов, но символами или атрибутами из растительного или животного мира, или иными предметами, напр., орел служил символом Юпитера; волк, бык, конь, дятел, также копье, щит и т.п. – символами Марса; копье – символом Квирина; бык, козел и коза в культе Фавна, Юноны и др. служили эмблемою плодородия; наконец, змея, скрывающаяся под землей, ежегодно обновляющая свой покров, сделавшаяся предметом бесчисленных сказаний, служила эмблемою гениев и домовых духов и принадлежала, вследствие того, к обычным домашним животным в Риме. Животные и птицы получали еще тем более важное значение, что в среде всех древнеиталийских народов были сильно распространены гадания и предвещания по ходу, полету, движениям, крику, также по внутренностям животных, составляющие занятия и обязанности особенного класса волхвов, – авгуров (avis – птица, augur – птицегадатель). – В этом последнем отношении особенно сильно проявилось влияние на римское волхвование, т.е. искусство гадания и предвещания (divinatio), со стороны этрусков, между которыми чрезвычайно была развита техника гаданий по внутренностям животных, угадывания и изложения воли богов, проявлявшейся в разных чудесных явлениях природы, в особенности в явлениях молнии и грома, сделавшихся у этрусков предметом особенной науки или учения о молниях.