Текст книги "Рыбалка в Пронькино (СИ)"

Автор книги: Александр Шленский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Толян, старательно показывая пустые руки, подошёл к стоящим на небольшом пригорке Тиграм, у которых расположились федералы во главе с полковником, а с другой стороны стоял Женька Мякишев и понуро мялись бывшие разведчики. Толян решительно встал неподалёку от Женьки, сразу обозначив свою позицию на переговорах. Полковник Аксёнов угрюмо посмотрел на него:

– Старший сержант Лиговцев! Ураган и два двухсотых – твоих рук дело?

– Товарищ полковник, а восемь двухсотых за три месяца, которые загнулись от радиации только в Пронькино – чьих рук дело? Выбитое полностью Агарково после того как вы подходы к Росрезерву минами засеяли и отрезали нас от взрывчатки – чьих рук дело? Я сюда пришёл как участник переговоров о вашей сдаче, а не ремизы за ренонсы ставить.

– Хорошо, отставить ремизы! Продолжим переговоры...

– Анатолий – Женька Мякишев обернулся к Толяну. – Я тебе несколько часов назад поставил наш фирменный имплант. Пощупай, он на месте?

Толян лапнул себя за кожу над правой ключицей.

– Был здесь! Но сейчас нащупать не могу.

– Правильно. Он уже полностью в тебе растворился, так что можно проверять полученный эффект. А ну, скажи мне, разведчик, о чём сейчас думает полковник?

– О том как он меня расстреляет перед строем, когда разделается с этими чешуйчатыми уёбищами. – не задумываясь, ответил Толян. – Понял, Жень, кто ты? Чешуйчатое уёбище! Ещё он думает о том что он такой же смертник как и остальные, но поскольку он командир, то он имеет право решать когда и как должны умирать те кто находится под его командованием, включая мобилизованных, и поэтому продолжает считать что я изменил присяге и заслуживаю военно-полевого суда и расстрела. А я вот думаю что по справедливости полковника надо расстрелять и сожрать за хладнокровно загубленный им мирняк.

– Рядового Саркисяна только что расстреляли и сожрали, а ему хоть бы хрен по деревне! – усмехнулся Женька. – Вон он стоит и матерится по-армянски... Гурген, унцес?

– Лавем! – угрюмо откликнулся монстр с оттопыренным брюхом.

– Ну, видишь! А теперь, Толян, скажи мне, что я сейчас думаю.

– Ты думаешь о том каким ты был мудаком пока не попал в озеро и не начал понимать весь мир правильно, как он есть на самом деле, а не как его видно изнутри мягкой игрушки, которая в обиходе называется человеческим телом. Примерно так... Когда ты думаешь не по-человечески, а по-озёрному, я понимать-то понимаю, но сказать точно не могу.

– Отлично, пять баллов! Скажи теперь, о чём думает бывший разведчик Саркисян.

– Он уже успел покопаться в памяти у Ткачука и обнаружил что это всё-таки Ткачук спёр у него в казарме из тумбочки американскую пенку для бритья, хотя и сто раз отнекивался что это не он. Он хотел дать ему за это в морду, посмотрел и сразу вспомнил что Ткачук уже не Ткачук, а залупа с перьями, и сам он тоже уже не Саркисян, и от этого у него в мыслях потемнело, и он теперь думает только по-армянски и матом. Паникует, короче. Кстати, и остальные разведчики не лучше...

– Ничего-ничего! – ощерился Женька своей чудовищной улыбкой. – Сейчас успокоятся. Это они бесятся потому что я их к нашему коллективному сознанию пока не подключал. У нас есть такое намерение найти каких-нибудь трёх негодящих личностей, вытряхнуть из них душонки и отправить к нам в озеро на принудительные работы, а эту троицу распихать на освободившиеся места.

– А что, вы ещё и так можете? – недоверчиво спросил полковник.

– Так вообще проще всего. – хмыкнул Женька. – Это ж как костюмчик с чужого плеча надеть. Неудобно, где-то жмёт, где-то наоборот болтается, но зато быстро и без хлопот. Вот только доноров подходящих нет.

– А если я вам привезу сюда доноров?

– Привезёте доноров, товарищ полковник, получите назад своих разведчиков, без базара! Только сами знаете через какое условие.

– Через магазин что ли? – чуть заметно усмехнулся полковник.

– Нет, Геннадий Борисович, через импланты! Дело к вечеру, давайте уже с имплантами вопрос порешаем, и вы поедете к себе на базу. А завтра утром приедете к нам с донорами, и получите взад ваших разведчиков.

– Есть предложение: мы сейчас уезжаем, потом утром – разведчики, а потом вечером – импланты.

– Мы согласны на любой из вариантов, Геннадий Борисович. Вечером импланты – утром разведчики, утром импланты – вечером разведчики. Но импланты вперёд! И разведчикам в донорские тела – тоже импланты.

– А если я дам вам слово офицера что завтра к полудню мы сюда вернёмся и привезём доноров? Вы же умеете в мысли проникать? Ну так проникайте! Старший сержант Лиговцев! Что я думаю?

– Вы думаете что действительно вернётесь сюда к полудню. И доноров привезёте.

– Ну, видишь! – удовлетворённо хмыкнул полковник.

– А ещё привезёте пару батарей РСЗО "Смерч" и ремонтную бригаду чтобы восстановить тягач и спустить катер на воду. Сперва получите назад своих разведчиков в тела доноров, а потом разъебените это блядское озеро вначале реактивными снарядами из леса, а потом глубинными бомбами с катера. А к стабилизатору последней бомбы примотаете за хуй перебежчика Лиговцева, так чтобы он испарился от взрыва, и каколинам ни шмотка мяса не осталось.

– А вы бы хотели чтобы я пришёл и людей привёл без оружия, со спущенными штанами и сам жопу под укол подставил? – едко заметил полковник.

– Да нет, этого мы от вас не требуем. – вздохнул Женька. – Главное – чтобы вы вернулись как обещали, а дальше разберёмся. Мы верим вашему слову. Поезжайте, завтра увидимся. Сейчас я дам распоряжение нашим лягуш-кавалеристам чтобы они привели в чувство ваш десант. Только уговор – у катера, пожалуйста никаких постов не оставляйте. Оставите – пеняйте на себя! Сожрём всех без пощады! До завтра, полковник! – Ну что, ребята? – повернулся Женька к бывшим разведчикам. – Айда в озеро, пулю писать!

Через двадцать минут машины федералов медленно катили по просеке через вечереющий лес прочь от Волынина озера. Мощные моторы мерно урчали, машины подпрыгивали на неровностях дороги, бойцы покачивались на сиденьях. Из-за сплетений ближних и дальних ветвей часто и каждый раз внезапно будоражили глаз яркие уколы невидимого за лесом клонящегося к закату солнца. У передней стенки кунга идущего впереди Урала лежали завёрнутые в плащ-палатки тела водителя Урагана и мичмана с катера, который попытался сесть на водительское место. Полковник Аксёнов сосредоточенно грыз незаметно для себя сорванную соломинку и пытался понять, почему вдруг хитрая озёрная нечисть, основательно покопавшаяся у него в голове, так быстро и легковерно отпустила их восвояси.

Ухмылинский лес, обычно нелюдимый и мрачный, казалось, радовался вместе с бойцами их неожиданному избавлению от неведомых озёрных чудищ. Подсвеченная заходящим солнцем лесная просека была чиста и прозрачна, и только вдали она непонятно и резко темнела. Автомобили мерно наматывали дорогу на колёса, и подозрительное тёмное марево становилось всё ближе. Ещё метров через сто оно распалось на отдельные точки.

Обеспокоенный полковник остановил колонну и собрался выслать вперёд отделение с сержантом во главе – разведать обстановку – но непонятный рой быстро приближался. Послышалось громкое басовитое гудение множества огромных крылатых насекомых.

– Шершни!!! Зажалят, блядь! Прячьтесь все!!! – панически заорал кто-то из бойцов, видимо знавший об этих перепончатокрылых разбойниках не понаслышке. Бойцы и командиры оцепенели, а в следующий момент всё воинство кубарем повыскакивало из машин, преследуемое грозно жужжащими воздушными пиратами леса.

Бежать далеко не пришлось, потому что по обочинам дороги сплошь барражировали гигантские осы. Они неподвижно стояли в воздухе, мерно работая крыльями и басовито гудя, словно чего-то ждали. Через несколько минут весь личный состав, за исключением двоих убитых в недавнем бою, стоял на просеке между двумя густыми стенами громадных насекомых, боясь пошевелиться.

Полковник Аксёнов краем глаза увидел, как от исчерна жёлтой гудящей стены отделился один шершень, медленно подошёл к нему на расстояние вытянутой руки, сделал несколько коротких молниеносных выпадов влево и вправо и, подлетев уже в упор, замер на уровне лица полковника, басовито жужжа и словно гипнотизируя его яркими полосками на брюшке и огромными фасеточными глазами.

– Пошёл на хуй! – рявкнул полковник на обнаглевшее насекомое.

Шершень понимающе кивнул всем телом и неожиданно резко спикировал вниз. Он задержался у гульфика полковничьего галифе всего лишь на мгновенье, но этого мгновенья хватило ему чтобы вонзить багор своего жала в основание вышеупомянутого органа прямо через хлопчатобумажную ткань.

Полковник взвыл от боли, и многочисленным эхом отозвались одновременно ужаленные бойцы. Шершни плавно взмыли вверх, их громадное тёмное облако покружило над просекой, над постепенно приходящими в себя бойцами, со стонами осматривающими и ощупывающими ужаленные места, в основном, солдатские жопы, и всё с тем же мерным гудением разделилось на множество меньших роёв, которые разлетелись по сторонам и скрылись в лесной чаще.

– Как самочувствие, Геннадий Борисович? – никакого Женьки Мякишева рядом в помине не было, но полковник слышал его голос ясно и отчётливо, словно в наушниках. – Вот вы и получили обещанный имплант. Поздравляю с причастием! Будем теперь вместе работать над оздоровлением вашей природы.

Полковник хотел было послать наглое озёрное чудовище по матушке, но какая-то неведомая и мудрая сила внезапно удержала его язык и повернула мысль совсем в другом направлении.

– Ну что ж, будем работать. – сдержанно ответил полковник.

...Окончив просмотр хроники событий прошедшего дня, Толян медленно повернулся на другой бок и стал плавно облетать огромный горный выступ, поросший девственным лесом. Его прорезала неожиданными зигзагами бурная речка с кристально чистой водой, пенившейся на многочисленных порогах, а затем низвергавшейся вниз крутой параболой водопада, переходящей в отвесно падающий водяной поток, грохочущий о дно ущелья.

Там, между вздымающимися вертикально вверх отполированными ветром тёмными скалами, вода неожиданно успокаивалась и образовывала небольшое горное озеро. Вода в нём мягко переливалась голубовато-опалесцирующими, лазурными и бирюзовыми оттенками. У подножия водопада, где, мерцая радугой, вздымалась к солнцу упавшая с высоты и раздробленная в мельчайшую пыль река, весело играла в водяных вихрях стайка форели. Одна из рыбин высунула голову из воды и широко разинула огромную пасть, уснащённую несколькими рядами острых треугольных зубов. Пустые рыбьи глаза угрожающе вспыхнули непереносимо ярким фиолетовым пламенем.

***

Мы оставили Дуэйна в тот момент когда его душа старательно копалась в памяти адмирала Шермана, выискивая в ней сведения о загадочных людях, через которых таинственный враг человечества пытался вступать с ним в контакт. Профессор Циолковский, без сомнения, был таким контактёром ибо он за десять дней до Пандемии предсказал дату её начала и масштаб её жертв.

Дуэйн усердно рылся в адмиральской памяти, пытаясь найти сведения о других известных контактёрах, как вдруг его неожиданно отвлекли от этого занятия:

– Heya, Jeremiah! What are you doing in that file room?

– Long time no see, Tecumseh! I am looking for contactees info. I've just finished reading professor Tsyolkovski's file. Too bad he vanished in Russia. Do you know any others?

– Oh, shit, man! You can't do that! I mean, it's classified, dude! You need top clearance to get to that shit!

– Top clearance my ass! Come on, brother! Clearance can be only granted to a person, which has able body and other shit... like an ID for example. Do I look like a fucking "person"? I am a pure soul, immaterial, fucking invisible! You can"t count me as a person without my black ass, and my black ass is far, far away!

– Ok, keep talking.

– Yeah... I am sitting inside the same piece of white shit where you are, called what? Admiral fuckin' Sherman, right? And that big white boy already has top clearance. The only difference is, you run admiral's body and I run a dick! So there! C'mon, man, tell me what"chew know! Level with me, otay?

– Okay, dude. Let me think... Well... How about tit for tat? I fill you with the contactee intel and you run a dick, as you said?

– Me run a dick? What do you mean, brother?

– I mean, what you just said: if you run a dick, you run a dick! Admiral Sherman's white dick. I mean, you gotta run mister Pecker! You already tried it once and you did real good!

– And what should I do exactly?

– Not too much! You pee, you screw women and you talk to admiral from time to time so that he does not feel so lonely.

– I hope he's not gay. Cause I've no intention to drive his dick into some hot guy's hairy butt hole.

– You gotta be kidding me! That's... um... that"s prejudice, man! Especially as a black man's soul, as you positioned yourself, you need to know very well what prejudice is. You ought to be diverse! But no, admiral's not gay.

– If you say so, bro. I mean, if he's into sucking dicks and not into cornholing men"s asses, it"s your problem "cause I ain"t sign up for driving his mouth. You asked me to drive his dick, and the dick it is, nothing else!

– Ok, great! Then the first thing you guys need to learn is, how to jerk off. You see, my admiral never does it, and that"s a big problem. If you could talk him into it and explain real well that masturbating regularly is good for his health, it would be just priceless!

– You know what... Honestly, I don"t give a shit about jerking off. How can I convince a white man to jerk off if I don"t enjoy it myself. I mean, when I was serving time in prison I had to jerk off from time to time, just to get some relief, and that's it. But jerking off recreationally while there's so many young hot women around? Man... that"s definitely not my thing! I"d rather screw me a woman!

– We'll get to it. But you have to listen first.

– Okay, I am listening.

– I'm sure you have not even snooped into admiral's personal file, so I'm telling you now that admiral Sherman is a widower. He lost his wife to cancer right before the MBC unleashed the Burning Fever on Earth. She was nearly the last person on this planet who had the luxury to die of natural causes.

– What is MBC?

– MBC stands for "the Man Behind the Curtain" or "the Mastermind of the Big Catastrophe". That's the code name that NDRC gave to someone or something that is organizing those global attacks against the human race. Something that we still have to find out.

– What's NDRC?

– National Defense Research Commitee. It was created by FDR in 1940 with the objective to research anything new that could be turned into weaponry. The agency was terminated in 1947.

– What's FDR?

– Tell you what, Bubba, you're fixing to get on my nerves! It's Franklin Delano fucking Roosevelt, you dumbass! The Manhatten Project... Rings the bell? If it does not, I'll kick your dumb black ass out of this high ranked multiply decorated white body and never regret!

– C'mon, Tecumseh, chill out! Of course I know what the Manhatten Project is. I also know who FDR was. I was just pullin' your leg, eh?

– Fuck you! So you also know that the Manhatten Project had started under NDRC?

– I didn't know that.

– That's Okay. NDRC was brought back from the dead by the Defense Ministry when the first contactee appeared. The very existence of those contactees was implying that these global attacks have been organized by some intellectual force. The NDRC's primary objective is to find and neutralize this force. And guess what? The acting chair of NDRC is admiral William Tecumseh Sherman! A tough ol' boy who's still mourning his precious wife so much that he can't even masturbate.

– Why does he have to masturbate?

– Because without a proper sexual relief a man's brain cannot properly work! His brain keeps stalling! He needs to come back to life. It's vital for him, for NDRC and it"s mission and the whole fucking humankind.

– What's gonna change if he starts jerking off?

– Then he'll have a physical reason to start looking for a new woman for himself, so that he could get all love and support he needs.

– A physical reason?

– Yes, the ability to fuck that woman, captain Obvious, a fucking boner!

– Can he first find the right woman and become like, friends first and evolve their relationship from there? Once they have a proper emotional connection it will help to establish their sex routine, I guess.

– Oh, man! Now you sound like a politically correct brainwashed old ugly feminist bitch on a cheap dating site who really wants to get fucked but she can"t afford to lose her so called, um... dignity! Lemme ask you this: can you build a roof before building a foundation?

– Stupid question. Of course, not!

– Same thing! A strong physical attraction and good sex is the foundation! You can"t tell for sure if a woman is right for you until you fucked her a couple of times. Admiral Sherman will never start hunting for a woman if he"s not confident about his hardware. That"s why he needs to restore his ability to produce a decent boner and shit!

– So that he knew he won"t embarrass himself and US Navy in front of his new girlfriend?

– Exactemundo! Now you"re talking. See now, and jerking off is just the first step! Are you with me, bro?

– Yes I am... but I kinda... Fuck! This matter is so um... delicate! I"m not really sure if I am up to the job. Let me sleep with this thought so that I could make up my mind.

– Хули ты сопли жуёшь, шпион американский? – неожиданно услышал Дуэйн хорошо знакомый голос Женьки Мякишева. – Предлагают тебе поработать адмиральским хуем – соглашайся! Я тут подключил Толяна, и он сказал что это идеальное прикрытие для сбора информации. А с открытым забралом чего-то узнать – без мазы.

– C открытым чего? Ебалом? – не понял Дуэйн, огорошенный внезапным вторжением озёрного крёстного отца в столь интимную беседу.

– Вот именно, ебалом. Щёлкать, блять... Кончай вафли ловить, капрал, быстро говори йес! We'll sort out the details later. Over and out!

– Okay, Tecumseh. I agree. – Если бы Дуэйн был в своём собственном теле, он бы глубоко вздохнул.

– Awesome! – обрадовалась адмиральская душа. – I don't know how to thank you! You're a scholar, diplomat, statesman, and all-round nice guy!

– Um... Can I ask you something? – Дуэйн на пару секунд задумался, как лучше задать адмиральской душе очень деликатный вопрос.

– Sure! Fire away!

– Thank you. Well, you stated that admiral Sherman is still mourning his wife. And you – you definitely not! How come?

– Gee, that"s an easy one! Admiral is a live man. He can"t see his wife, can"t talk to her, touch her, sleep with her. Of course, he"s mourning her. On the other hand, I am just his soul, so I am still in deep contact with Ellen" soul. We never parted, for a soul death means nothing.

– I got your point, Tecumseh. But why do you want your body...

– I prefer to call him a "patron".

– Okay, why do you want your patron to start an affair with another woman?

– Because he is alive! He must live his life in the fullest! He needs love in both flesh and spirit. He needs to move on. And for that, he does not have to leave Ellen behind – that"s why he has me, his soul!

На пару минут в ментальном пространстве адмирала Шермана воцарилось суеверное молчание, которое всегда наступает в предчувствии больших перемен.

– Женька Мякишев! – осторожно позвал Дуэйн по-русски, обратившись в неведомое чёрное пространство. – Ты меня слышишь, хуегрыз?

– Сам ты хуегрыз! – ворчливо откликнулся Женька. – Чего хотел-то?

– А ты сам не вкуриваешь? Ты же меня подписал на адмиральский хуй, а теперь...

– С хуя ли это я тебя подписал? Ты сам на него подписался. Я тебе только изложил наши соображения.

– Неважно. Ты мне обрисуй один момент. Я понимаю что тебе моя чёрная шкура похуй, и ты бы её непрочь сожрать, а меня засунуть в свой каколин. Но мне с ней пока что надолго разлучаться не хочется. Мне как-то в ней больше нравится, а эта история с адмиральским хуем не на день и не на два. Какие будут предложения?

– Предложение есть самое простое. Отправиться тебе прямо сейчас назад в твою чёрную шкуру, но при этом частично остаться в адмиральском теле и управлять чем надо, как договорились.

– Pretty funny! Я знаю, мне Толян эту армейскую шуточку объяснял: "стой там, иди сюда!". А если серьёзно?

– А если серьёзно, то сейчас покажу. Тааак... Опа, нах!

Дуэйн вздрогнул и открыл глаза. Он сидел на широкой железной койке с твёрдой панцирной сеткой, покрытой огромным тюфяком. На той самой койке на которой он спал с Машкой последние полгода, и к которой его привязали когда ему в голову ударила взбаламученная озёрная вода. Верёвки и простыни больше не связывали его руки и ноги. Вокруг него хлопотала Машка, поившая его тёплым сладким чаем из носика заварного чайника. Дуйн ошалело помотал головой. Спина совершенно прошла и больше не болела.

– Жри кашу, горе луковое! – Машка поднесла Дуэйну ко рту большую деревянную ложку с тёплой овсянкой, сдобренной измельчёнными орехами и изюмом.

– Бля-а-а! – чуть не поперхнулся Дуэйн, заглотив овсянку. – Tecumseh, you really need to see this!

– I see you, pal! – откликнулась адмиральская душа. – Welcome back to your own real estate! Enjoy yourself, take your time. Just be here when you"re needed!

– Ох и нихуя себе! – жалобно вздохнул про себя Дуэйн.

– А хули ты думал! – откликнулся из далёкого озера Женькин голос. – Привыкай к жизни на два фронта. Через пару дней так втянешься что потом за уши не оттащишь!

Действительно, вскорости выяснилось что нахождение сразу в двух местах ничуть не мешало Дуэйновой душе управляться с делами одновременно и здесь и там. К сожалению, этого нельзя сказать о рассказчике этой истории, которому придётся описывать и те и другие приключения по отдельности чтобы не нарушать связности повествования погоней за сугубым документализмом.

***

В разведшколе Толяна научили не только правильно засыпать, но и просыпаться. Толян уже не представлял себе как он ложился спать и вставал каждое утро до разведшколы, потому что с тех пор очень много дней подряд он проделывал один и тот же ритуал, уже описанный ранее: готовясь заснуть, он не перебирал в голове всякую беспокоющую муть, а решительно занавешивал копошащиеся мысли большой чёрной кляксой, а просыпаясь, убирал эту кляксу из головы как отдёргивают утром с окна ненужную больше ночную штору.

Это утро началось для Толяна не с привычного стирания сонной кляксы из головы, а с чего-то новенького, не то что совсем непривычного, но очень сильно подзабытого. Эта подзабытая вещь была ему не чужая, а наоборот весьма и весьма близкая, но казалось, изменившая своим привычкам. Она смущала Толяна, врывалась в его сон, нарушая его спокойствие, и не давала ему продолжать безмятежно спать, но при этом не создавала и особых проблем, вынуждающих экстренно проснуться.

Минут через пять после начала этого странного состояния, Толян сделал две вещи, которые он делал, не просыпаясь: считал показания своего внутреннего таймера, на нём был девятый час утра, и легонько черпнул уголком глаза засветку комнаты, которая, в общем, подтверждала показания таймера. Толян автоматически обшарил пальцами и ладонями собственное тело, пытаясь определить причину беспокойства, и нашарил такое что подпрыгнул на своей лежанке, забыв про всякий сон.

Нет, это была не пистолетная обойма и не рукоятка ножа и не неизвестно откуда взявшийся сучок, который непонятным образом затесался между Толяновых ног. Это была обычная утренняя эрекция. В смысле, обычная много лет назад, до Пандемии, до радиации, когда Толян был ещё нормальным крепким мужиком, а не живущим на пределе возможного вымотанным радиацией едва ли уже человеческим существом.

Хорошо Лёхе, он полухимера, ему радиация только на пользу. Машке тоже подфартило, её ежедневно накачивает радиопротектором Дуэйн своим чёрным заправочным шлангом через мягкую тёплую женскую горловину. А вот ему, Толяну, как и остальным жителям Пронькино, помогала только диета из озёрной рыбы, да и то лишь отчасти – ни волос на голове и прочих местах, ни стояка давно не осталось. А тут вдруг такой подарок... Нет, не обошлось тут без озера!

– Женька, это чё такое, в натуре? Это имплант так подействовал? – мысленно обратился Толян к озёрному жителю.

Женька не ответил, но ответ вдруг пришёл сам собой, из ниоткуда. Стало вдруг понятно, что подарок точно от озера, и что это только начало. Подойдя к зеркалу, Толян увидел, что с лица его почти сошла синюшная бледность, а из глаз пропала постоянная тревожная краснота. Коснувшись щеки тыльной стороной ладони, Толян нащупал на ней отсутствовавшую уже пару лет щетину. Провёл рукой по вчера ещё лысой голове – то же самое! Открыв рот и готовясь увидеть рыхлые сизые дёсна и качающиеся зубы, Толян обнаружил удивительные перемены и там: дёсна уплотнились, слегка порозовели и почти не кровили, а зубы, хотя ещё и покачивались, но совсем чуть-чуть.

– Ну что, Толян, проснулся? – откликнулся наконец Женька из озера. – Как настроение? Прибавку к здоровью ощущаешь уже?

– Не то слово, Жень! Меня сегодня эта прибавка с утра пораньше подняла.

– Понял тебя, Анатолий! Ну что, в добрый час! Добеги до Верки, опробуй свою прибавку. Ты же ей, небось, уже сто лет не пользовался. Ты только сразу все озёрные прибамбасы пробовать не пытайся. Постепенно привыкай, медленно, со вкусом.

– Слушай, Жень! А с Машкой-то как? Её бы тоже не худо подлечить как меня.

– Толь, не парься. Машку потом подлечишь. Ты пока лучше насчёт Верки подумай, а Машке пока что от Дуэйна и так передаётся всё что надо. А уж сколько капралу от нашего озера досталось, ты сам видел. На десятерых хватило бы.

– Женька, а чё это ты насчёт Верки подорвался? Она тебе вроде никто.

– Мне никто, а тебе в молодые года была кто, и думаю, теперь опять будет. Ты только добеги до неё скорей, не откладывай, я дело говорю.

Толян умылся, осторожно подраил зубы зелёной пластиковой щёткой, позавтракал ветчиной из банки, заедая размоченными галетами, запил колой и почесал через дорогу к Верке, которая уже дня три не приходила помогать Машке остужать контейнеры, и надо было бы вообще-то забеспокоиться, а только дела складывались так что беспокойства и так было хоть отбавляй.

Между тем, Машка, уже успевшая крепко и по-женски хищно оседлать выздоровевшего и находившегося в ясном сознании Дуэйна, приближалась к концу скачки, судя по её громким стонам и возгласам – Oh, baby! I love you so much, baby! Love me harder, baby! Yes! Oh, yes! Give it to me! Give it to me, baby! Give it to me all!

Очевидно, Машка считала брата не мужчиной, а чем-то вроде ходячей мебели, потому что совершенно не стеснялась заниматься при нём любовью. Впрочем, она и сесть поссать могла перед целой толпой. С детства такая, за что Толян и прозвал её Машка-похуистка.

Толян, слушая Машкины вопли, с ухмылкой отметил про себя, что его родной язык не даёт женщинам громким и предпочитающим любить вслух, никаких приличных текстовок, которые можно было бы заучить и с лёгкостью озвучивать в нужное время в нужном месте, вынуждая русскоязычных страдалиц довольствоваться страстными коровьими стонами. А вот английский язык справился с этой задачей запросто и совершенно гениально! Даже Машка выучилась, причём по собственной охоте. Ага – Дуэйнушка, научи меня любить тебя по-американски, как тебя твои черножопые бляди любят! Научил, хули... Теперь хоть каждый раз уши затыкай. Как говорится, культура – в массы!

Впрочем, наверное любой человек, впитавший в себя несколько разных культур, не раз и не два замечал что эволюция одних и тех же областей жизни в различных культурах происходит совершенно по-разному. В результате какие-то вещи, изначально проистекающие из тёмной животной природы человека, в одной культуре всесторонне изучены, гуманизированы и отточены до совершенства, а в другой культуре, столь же давней, те же стороны жизни являют собой образец животной неразвитости и непереносимого варварства. Зато в этой другой культуре могут развиться свои чрезвычайно тонкие и сложные вещи, отсутствующие в первой культуре где соответствующая область бытия точно так же находится на первобытной стадии развития.

Таким образом, каждая культура представляет собой удивительное сочетание островов цивилизованности, окружённых белыми пятнами беспросветной дикости. При этом осознать наличие белых пятен в собственной культуре и соответственно собственную неразвитость в этих областях можно лишь хорошо утвердившись на платформе другой культуры, в которой соответствующие сферы развиты гораздо больше чем в твоей собственной.

Как конкретная человеческая культура становится сплавом гуманистических традиций, животной дикости, варварских запретов и шаманской ритуалистики, и отчего возникает столь поразительная разница между направленностью и уровнями развития определённых сфер в соседствующих культурах – это величайшая загадка истории. Вероятно кто-то там наверху, ответственный за диверсификацию культур, определяет, кому что важнее в первую очередь изобрести – кому Камасутру, кому чайную церемонию, кому перегонный куб, а кому кремниевый транзистор.

Этот тщательно выстроенный природой баланс культур в какой-то момент был непоправимо нарушен безудержной финансово-промышленной экспансией транснационального капитала. Жестокая конкуренция за кошелёк потребителя заставила корпорации изменить саму природу потребления. Было очевидно что любая человеческая потребность имеет свой порог насыщения, по достижении которого покупатель перестаёт покупать, и этот порог не давал капиталу производителя оборачиваться с возрастающей скоростью через карман покупателя, увеличиваясь в объёме, чего страстно желает каждый капиталист.

Решение проблемы было найдено, и подсказал его людям не иначе как сам Сатана. Мировой капитал, узурпировавший власть не только над производством, но и над головами обывателей, через медийные структуры, создал глобальные потребительские стандарты, целиком ориентированные на массовое статусное потребление, главенствующей чертой которого стала принципиальная ненасыщаемость.

В прежние времена потреблять напоказ могла себе позволить лишь немногочисленная элита. Теперь же свирепый и неукротимый джинн по имени Консьюмеризм, выпущенный из постиндустриальной бутылки, вовлёк в это безумие все слои общества, создав все условия для тотальной дегуманизации мировой культуры. Он заставил человечество позабыть свои традиционные культурные ценности и инициировал быструю конвергенцию разнообразных культур планеты в единообразную и уродливую псевдокультуру безудержного потребления.