Текст книги "СУРОВАЯ ГОТИКА"

Автор книги: Александр Птахин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Словно опровергая мрачные пророчества доктора, дверь гостиной открылась, и на пороге появился Александр Дмитриевич – собственной персоной. Живой, здоровый, модно остриженный, затянутый в свою любимую прекрасно подогнанную форму, с парой пистолетов на ремне, и даже против обыкновения улыбающийся:

– Прошкин – просите прощения у ваших гостей, потому что вам придется их оставить! – спешил поделиться радостью товарищ Баев, – Владимир Митрофанович только звонил – решение о переводе группы принято! Срочно едемте в Управление!

Часть пятая
33.

Начало сентября 1939 г. Восточный городишко с труднопроизносимым названием где-то в предгорьях советской части Памира.

Как скверно все-таки быть малокультурным человеком! Прошкин жутко вспотел, а носового платка, что бы утереть со лба крупные капли выступившего пота у него не было. Правда, в машине он ехал один и запросто мог вытереть пот прямо рукой. Может, конечно, это и не самый аристократический жест, но выбирать особенно не приходилось. В такую жару!

Вполне естественно, что мотор закипел в самом неподходящем месте – как раз посреди дороги. Где тут воду можно отыскать, и куда ее налить? В принципе емкость для воды у него имелась. Прошкин посмотрел на эмалированный бидон, в котором мирно плескалось уже успевшее стать тепловатым пиво. По-хорошему подвергать склонного к гипертонии начальника – Корнев теперь вполне официально руководил передислоцированной в Среднюю Азию группой – искушению выпить в жару пива, а потом еще и водки, было бы, по меньшей мере, неосмотрительно и очень опасно для здоровья самого руководящего работника. И Прошкин, со вздохом, принял единственно верное решение – пойти искать воду, а по пути выпить пиво, что бы освободить емкость, на случай если вода отыщется. А если не отыщется – ну что же, придется дожидаться ночи – может, та, что сохранилась в моторе, остынет естественным путем. В любом случае, по жаре топать пешком в городок, где теперь размещалась существенно расширившая состав группа, он не собирался.

Отхлебывая пиво прямо из бидона, и беззаботно насвистывая, Прошкин взгромоздился на невысокий холмик, и к своей великой радости заметил в приделах досягаемости что-то наподобие речушки, к которой тут же и направился спорым шагом.

Идти в жару по пересеченной местности с бидоном пива быстро, довольно сложно. Запыхавшись, Прошкин шлепнулся в тени какого-то подобия кустика, что бы спокойно допить живительную влагу и налегке продолжить путешествие. Из-под камня шмыгнула в сторону, где предположительно находилась речушка, юрка и какая-то незнакомо мерзкая желтая змейка. Прошкин, на всякий случай плюнул ей в след, но ловить не стал. Честно сказать, он не ожидал что его так изрядно поведет от обычного пива, может оно от жары испортится успело? С этими грустными мыслями он, позвякивая опустевшим бидоном, продолжил поиски.

Речушка находилась дальше, чем казалось с горки, зато около нее концентрировалась освежающая прохлада. Холодная и быстрая вода словно текла из другого мира и Прошкин не справившись с искушением, стащил рубашку, выкупался, потом блаженно растянулся на берегу, подремал с полчасика, еще раз искупался – со сна ему показалось, что вода течет не то в другую сторону чем до этого, не то в обе стороны одновременно. Вообще от воды веяло каким-то странным напряжением, да и небо было слегка подернуто сероватой дымкой, так что воздух стал куда холоднее. Прошкин поежившись натянул непривычно гражданскую белую футболку на шнуровке, набрал воды и зашагал в направлении дороги.

Хотя шел он быстро, дороги все не было. Вообще Прошкин, всегда прекрасно ориентировавшийся на местности, совершенно не узнавал окрестностей – камни из желтых превратились в серые, растительности было куда больше и повсеместно под ноги попадались все те же мерзкие желтые змейки. Неужели он был таким пьяным от этого злополучного пива, что он мог заблудиться? В любом случае оснований для паники не было – дорогу должно быть видно с какого-нибудь бугорка, так же как саму речушку с дороги.

Прошкин выбрал подходящую возвышенность, лихо попытался взобрался на нее, но оступившись слетел вниз, больно стукнулся коленкой, свез локоть – вообще едва не убился, огляделся, отыскивая удобное местечко, что бы присесть и отдышаться и тут как раз за каменным выступом возвышенности, которую он так не удачно затеял штурмовать, ему открылась замечательная панорама на дорогу. Ну вот – хоть одно хорошо. Дорога нашлась. Оставалось отыскать машину – что-то ее не было видно, да и местность рядом с дорогой была куда рельефней, чем запечатлелось в памяти у Прошкина. Похоже он, случайно, куда-то выше в горы забрел. Значит надо идти вниз…

Размышления Прошкина над маршрутом прервал шум, неожиданно возникший за дорожным поворотом. Совершенно интуитивно, Николай отступил в каменистую расщелину, а тем временем в поле его зрения оказалась примечательная группа граждан, следовавшая по дороге. В первую минуту сердце его сжалось от какой-то безнадежности – люди были облачены в одинаковые брюки пятнистой расцветки со множеством карманов, высокие шнурованные ботинки на толстой подошве, на подобие летных, изрядно вооружены и выглядели настолько агрессивно, что Прошкин всерьез подумал уж не немецкий ли это десант? Хотя вряд ли диверсанты вели бы себя так нагло, да еще и разговаривали на чистом русском языке. Он затаил дыхание, вжался в камень и прислушался…

34.

Впереди шел крепкий паренек лет 20 – 23, загорелый и светловолосый, в черной исподней майке с намалеванным красным черепом и молнией, и какой-то нерусской надписью. За поясом у него Прошкин заметил рукоятку пистолета, с плеча свешивалось незнакомое оружие по виду отдаленно напоминавшее новомодную вещь – автомат, только с коротким стволом. На шее у паренька поблескивала довольно толстая и с виду золотая цепь с металлической биркой, а на голом предплечье красовалась татуировка, сильно напоминавшая многоногую нацистскую свастику, вписанную в круг. На парне были темные очки, на подобие тех, что носят слепые или барышни на курорте. Причем, очки он зачем-то переместил на затылок, да и шел сам парень вперед спиной, видимо для удобства беседы со следовавшими за ним спутниками. Он громко и эмоционально, размахивая руками, втолковывал двум другим мужчинам:

– Я не нанимался за бесплатно по горам бегать. Протирать штиблеты зря. Другое дело, если бы Лысый сказал – тому, кто первый альпиниста поймает плачу штуцер…

– Штуцер? – один из слушателей – по-военному подтянутый худощавый мужчина слегка за сорок, с аккуратными усиками и стрижкой ежиком, чуть подернутыми ранней сединой, одетый в какой-то объемный жилет с массой карманов прямо на голе тело, от возмущения даже остановился, – прямо напротив затаившегося Прошкина, и поправил такой же как у парня автомат. На шее у него весел крупный деревянный крест на широком кожаном шнуре. Мужчина продолжал:

– Штуцер говоришь… до чего ж ты Паха наглый! Ведь из фильтрапункта его выкупили, – начал загибать пальцы обладатель аккуратных усов, – паспорт – и общегражданский и заграничный выправили, права нарисовали, даже разрешение официальное на ношение оружия исхлопотали – а ему все мало!

В разговор вступил третий путник – высокий смуглый обладатель великолепной мускулистой фигуры, слегка за тридцать лет на вид. Его обнаженный атлетический торс украшала исключительно золотая цепь на шее с привешенной к ней самой обыкновенной оружейной пулей, ремень автомата и лямка рюкзака, болтавшегося за спиной. Из-за черной тряпки, покрывающей голову наподобие платка, он был похож на пирата. Прошкин догадался, что хитроумный мужик снял не то майку, не то рубаху и повязал ею голову от солнца и чуть не хмыкнул в слух от такого открытия. Глаза мужика были прикрыты совершенно такими же, как у белобрысого Пахи темными очками.

– Знаешь Дед, по сути – Паха прав. Нас наняли для определенной работы. И оплату за нее согласовали. Дополнительная работа должна тоже оплачиваться дополнительно. Это правильно – по понятиям, и по уму.

– Слушай, Шахид, – ты, когда у бандитов работал, тебе, как – нормально платили – без штрафов? Я вот тоже думаю – забить на этот образ жизни и в охрану трудоустроиться, – Паха лениво и мечтательно потянулся.

– Да никогда я у бандитов не работал! – возмутился обладатель голого торса, видимо его звали Шахидом, – я журналист-международник. Просто люблю экстремальный туризм, здоровую экологию, горы, свежий воздух…

– Да что тебе Паха в охране делать? – не смог сдержать воспитательного пыла усатый Дед, – Кто ж тебе – лоботрясу – не то что деньги возить, а хотя бы двери сторожить доверит? Позорище! Хорошо хоть папаша твой не дожил! Царство небесное… Вот, полюбуйся!

Дед резким движением выдернул майку Пахи из брюк и указал Шахиду куда то в район живота.

Шахид посмотрел в указанном направлении и улыбнулся.

Паха, оправдываясь, развел руками:

– А что тут такого криминального? Обыкновенный пирсинг, девчонкам нравится…

Паха стоял к Прошкину спиной и потому ему совершенно не было видно – что это за такой привлекательный для женского пола «пирсинг» у него на животе. Хотя и очень любопытно, настолько, что Прошкин рискнул слегка сместиться, сменив угол обзора, неудачно наступил на ушибленную ногу, чуть не взвыл от боли, не смог удержать равновесия и свалился прямо под ноги мгновенно обернувшемуся Пахе, у самого уха Прошкина с невиданной скоростью щелкнул предохранитель, а под подбородок больно и холодно уперлось дуло автомата, Паха, державший автомат решительно сказал:

– Поднимайся, медленно, что б руки видно было… Ну? – и еще сильнее пихнул Прошкина стволом. Прошкин начал подниматься, невольно ткнулся взглядом во все еще голый живот Пахи, и обнаружил что в его пупок продето, на подобие серьги, маленькое золотое колечко с крошечным колокольчиком. От движения колокольчик звякнул и Прошкин понял, что так не бывает. Ему снится сон. От жары и пива. Обыкновенный сон, и он проснется, как только ему надоест наблюдать этот странный, далекий от реальности мир. Но сейчас просыпаться еще слишком рано.

– Не быкуй, ты Паха, – не в Гудермесе! Нечего палить почем зря, – заступился за Прошкина Шахид.

Паха, смущенный взглядом Прошкина, с обиженным выражением лица, не выпуская оружия, свободной рукой поправил майку, а ногой сильно двинул Прошкина куда-то в район колена, и Прошкин снова грохнулся на пыльную каменистую дорогу. Хорошо хоть дело происходит во сне – а то наверняка что-нибудь сломал бы!

– Да что, Шахид, с этого оболтуса взять, – прокомментировал Пахины действия Дед, – образования ж ни на пять копеек нету у него. Раньше хоть политруки были в армии. А сейчас ведь что – никакой воспитательной работы. Автомат в руки сунули, курок показали и все. До чего Горбачев страну довел!

– Почему именно Горбачев? – Шахид удивленно поднял одну бровь.

– А кто ж еще? – Дед покачал головой и ткнул пальцем сперва в Паху, а затем в Прошкина, – Он что ли? А может этот? Народ-то вишь, как бедствует,– теперь уже Дед с сочувствием разглядывал Прошкина, – я в таких колесах даже картошку на даче не окучивал бы! Может тебя, сердешный, сигареткой угостить? Только сам я – не курящий, по вере мне не можно. Это разве что Паха или Шахид расщедрятся.

– Тоже мне верующий нашелся, месяц назад перекрестился, – ехидно вставил Паха, – такой же коммуняка, как мой покойный папка, или дедуля – Ворошиловский стрелок. Гребанные комиссары – вот кто Россию довел до полной жопы! Я деду так раз и сказал – говорю дед, ты б лучше немцам в сорок первом, как война началсь, сдался! Сейчас пил бы как белый человек пиво в Мюнхене, а не околачивался за рубль, за два в собесе. А дед у меня – хоть и за девяносто – а крепкий, не то слово! Буденному по молодости стремя держал! Так мне врезал, ползуба высадил! Я потом сто с полтиной баков за этот зуб отдал – фотополимерном наращивали, вот – Паха открыл рот, и указал слушателям на пострадавший в идеологической схватке зуб.

Пользуясь этим замешательством, Прошкин поднялся и коленом двинул своего обидчика Паху сперва в дыхалку, а потом еще – сильно, но без членовредительства, по-товарищески, несколько раз съездил по физиономии. Так что теперь уже Паха грохнулся на колени, а в дорожную пыль закапала кровь из его разбитого носа. Прошкин, для убедительности, своим коронным приемом, вывернул Пахе руку так, что тот изогнулся дугой, стукнулся лбом о дорогу и тихо застонал от боли, потом щелкнул затвором, изучая трофей оказавшийся у него в руках в результате этой небольшой заварухи.

Чего только во сне не привидится!

Прошкину привиделось, что заступаться за Паху его спутники явно не собираются. Шахид удобно расположился на камне, наблюдая сцену, как зритель в кино, и теперь даже несколько раз хлопнул в ладоши:

– Уважаемый, врежь – ка ты ему еще разок – на бис – я технологию посмотрю…

– Да какая уж там технология, – Дед тоже расслаблено уселся прямо на дорогу, прислонившись к крупному камню, и с живым интересом наблюдал происходящее, – ты Шахид, просто в нормальной армии никогда не служил. В советской. Раньше у всех такая вот была общефизическая подготовка и боевые навыки. Правильно Сталин говорил – солдат – всегда солдат! – политически грамотный Прошкин почесал стволом затылок – он совершенно не помнил такого высказывания товарища Сталина, но спорить с Дедом не стал – что толку во сне спорить? Особенно по политическим вопросам. И Дед продолжил назидать:

– Это теперь понапридумывали – СОБРЫ – Кобры. А тогда как было? Всех на совесть готовили – к войне. И принципы прививали людям – к примеру, двое дерутся – вот как они, Дед кивнул в сторону Пахи и Прошкина, – третий не встряет!

Собственно, назвать происходившее между Пахой и Прошкиным дракой было бы некоторым преувеличением. Прошкин отработанными движениями связал свою невольную жертву его же ремнем, как часто поступал с задержанными – то есть так, что кисти рук оказались соединенными с щиколотками ног, и размышлял над тем стоит ли пнуть Паху еще пару раз – для науки, или достаточно приставить ему ствол к затылку, что бы он прочувствовал каково было Прошкину пару минут назад?

– И где же ты уважаемый напрактиковался? – поинтересовался Шахид у Прошкина.

– Да еще в специальном батальоне ОГПУ… – честно признался Прошкин.

Его слушатели разразились дружным, искренним смехом, захихикал сквозь стоны даже связанный Паха.

– Ты мужик юморист, честное слово, КВН – не попадает, – Дед отирал выступившие от смеха слезы, – еще бы сказал матросом на Авроре…

Шахид протянул Прошкину пачку иностранных сигарет, потом щелкнул прозрачной, похожей на леденец зажигалкой.

– Ну, мужик, ты мне, правда, нравишься! Не хочешь говорить – твое дело, мы люди не любопытные от природы. Только не рассказывай, что ты тут на досуге гербарий собирал…

Шахид поднялся, и совершенно неожиданно для Прошкина, довольно ощутимо пнул связанного Паху.

– Пусть лучше нам Паха – снайпер поведает, как это он умудрился ООН-овский джип из гранатомета разнести?

– Вроде я специально, – заерзал оправдываясь Паха, – Случайно получилось, темно было, когда гранатомет пристреливал. Я ж не виноват, что у меня наследственная меткость. Это как у других веснушки или волосы кудрявые. И дедуля мой – Савочкин Александр Савович, стрелок Ворошиловский, и отец. Это гены у нас такие.

Внучек Саньки Савочкина. Лихо его угораздило. Правда, Санька Савочкин, которого знал Прошкин, строчил в штабе командирам речи к праздникам, никакой такой особенной меткостью не отличался, и тем более уж точно никогда лично не держал Буденному стремени. Но во сне, да и вообще в воспитательных целях, позорить предка в глазах внучка – оболтуса Прошкин не стал.

– Ты Паха не отклоняйся от темы, – теперь Пахе изрядно врезал уже Дед, – я же знаю, что ты не плюнешь задаром, не то что бы в белый ООН-овский джип с синими буквами по ошибке пульнуть! Говори, как есть! А то я точно, что штаны с тебя сыму, да выпорю, как следует…

Паха хлюпнул разбитым носом:

– Ну, заплатили мне – ну, и что тут такого? Стоит из-за двух каких-то негритосов нам русским людям ссорится?

– И сколько интересно? – уточнил Шахид.

– Ну пять тонн… – вынуждено признался Паха.

Дед охнул:

– Настоящих денег?

– Угу, ну не рублей же, – обиделся Паха.

– Да за пять тонн, лично я и в вертолет не промахнуться бы! – Дед лениво поднялся и символически треснул Паху по затылку, – Ну, бестолочь – поведай где ж ты таких дураков нашел?

– Да что я их искал? – возмутился Паха, – Это они сами меня нашли. Подошли раз ко мне в Гудермесе два каких-то дядьки в штатском. Один, по-моему, не русский был, молчал и кивал. Блондинистый такой. Светлый в общем. А второй – обыкновенный. Говорит, давай с тобой пацан, поспорим на пять тонн зелени, что ты никогда не попадешь вон в ту машину из гранатомета. Ну, поспорили, я не промахнулся. Даже в газетах про это писали…

– Написали что? Что в Гудермесе федеральными войсками расстреляна инспекция СБСЕ! Славные были заголовки, – иронично хохотнул Шахид.

– Ну и как – заплатили тебе? – засомневался практичный Дед.

– Заплатили. До копейки. И отмазали от трибунала. Паспорт дали новый и билеты на поезд из Кисловодска. Сказали, звони если что, поможем с работой.

– Так какого же ты, Паха, хрена вместо того, что бы позвонить им, опять в Чечню поперся, год почти там прокошмарил так, что угодил в федеральный розыск, да еще и повязался с этим Лысым? Да еще и меня – верующего человека! – в это гнилое мероприятие втянул!– возмутился Дед, – Звони не медленно, если телефон помнишь! А то мне эта прогулка по гористой местности уже под завязку надоела!

Шахид кивнул Прошкину, и тот развязал несчастного, пригорюнившегося Паху.

Тем временем Дед, проникшийся к Прошкину некоторой симпатией, продолжал назидать:

– Вообще мужики, не по-людски это! В басурманской стране едва крещенному человеку голову не снесли! С нас за моральный вред причитается…

Он извлек из недр объемистого жилета бутылку водки и несколько аккуратных полупрозрачных, мягких и легких стаканчиков. Хотя материал и был Прошкину не знаком, водка в стаканчиках размещалась очень удачно и своих вкусовых качеств не утрачивала.

Паха, допивая, опасливо поинтересовался:

– Как ты Дед ее умудрился спрятать? Ведь Лысый сам у всех вещи проверил, и строго предупредил, что не заплатит, если у кого найдет алкоголь. Да ну – что там алкоголь – у меня Нокия своя личная в вещах была – неделю как купил – 450 гринов отдал – как с куста, – со всеми наворотами! Так отобрал и оштрафовал на триста баксов сразу же, еще и саму трубу забрал! Говорит – у нас мол, корпоративный стандарт – только локальные средства связи. Много мы по ним назвоним…

Дед тоскливо вздохнул:

– Все вам, молодым, советская армия плохая была, да политруки плохие. А сами – бутылку водки спрятать не в состоянии! Мы при Горбачеве ящиками ее прятали! Делов – то. Как таким только оружие в руки дают?

35.

Выпили за знакомство. Прошкин не стал мудрить и назвался своим настоящим именем. Сон и так затейливая вещь – зачем его усложнять? Потом поинтересовался, как функционирует диковинное оружие – что бы проверить, высоко подбросил пустую бутылку и расстрелял ее в воздухе. Работало оружие просто замечательно.

Новые знакомые оказались людьми искренними и открытыми, даже поделились с Прошкиным, которого тут же перекрестили в «Ника» своими проблемами:

– Ник, ты пока тут… гербарий собирал – или чем там ты в этой местности развлекался, такого парня высокого, худого и рыжего не видел случайно – в красном свитере и джинсах? А то с ног уже сбились искать его. Двое суток как пропал у нас один… путешественник, – задал риторический вопрос Шахид.

Историю продолжил Дед:

– Альпинист. Альпинист парень этот. Проводник наш. Сбежал он что ли? Шеф, ну начальник наш – мы его Лысым называем – как с цепи сорвался – найдите хоть из – под земли Альпиниста мне и все туту! А чего вдруг Альпинисту сбегать? Три недели все этого смурного типа устраивало, пел себе мантры под нос – ну это такое дело, на своей волне человек, а так – был как мы – только что без оружия, и на тебе – решил в бега ударится.

– Только туфлаки позабыл надеть. Валялись под кроватью кроссовки его. Такие приличные – Найк, фирменные. Он ведь с Рокси, с друганом моим, в одной палатке жил. Так босиком по горам и мотается, – язвительно вставил Паха, – зато у Рокси УЗИ подмотал. Прикиньте – прибегает Рокси ко мне во вторник вечером, ну перед тем как раз, как Альпинист пропал, – говорит, Паха – одолжи мне на дежурство волыну поюзать…

– И ты, бестолочь садовая, дал, конечно? – поинтересовался Дед без всякого энтузиазма.

– Дал – ведь оштрафовали бы всех за этот УЗИ несчастный! Лысый сказал бы корпоративная собственность и все! Ты, Дед сам всегда говоришь – должна быть в армии взаимовыручка…

– Да мы ведь не в армии, – усмехнулся Шахид.

– Я вам так скажу – сам же Лысый Альпиниста и порешил. Из Рокси автомата. У него ведь как в банке – патроны под счет, скоро будем на карачках ползать – гильзы собирать, и сдавать ему. И все это, просто, что бы был повод нам денег не заплатить! Лысый – жлоб редкий! И нас всех, как экспедиция закончится – как курят перебьет, или отравит, что бы патроны сэкономить, – мрачно спрогнозировал Дед и перекрестился.

– Паха, сколько вам за этот маневр пообещали? – хитро прищурился Шахид, солнце уже перевалило за горы, в надвигающейся сумеречной прохладе он натянул рубашку и снял темные очки.

– Пятихатку как аванс, и по полторушке по возвращении обещали. Плюс казенные билеты, ксивы, харчи, амуниция…

– Не богато, – качнул головой Шахид.

– Так и работы – послушать Лысого – всего ничего было – сопровождать экологов из международной экспедиции ровно месяц. Две тонны за месяц – вне условий боевых действий – это нормально в принципе. Хорошо даже, – примирительно подытожил Дед.

– А тебе Шахид, что не столько же пообещали? – рискнул утонить алчный Паха.

– Не столько.

– Это почему интересно? – Паха выглядел обескураженным.

Дед тяжко вздохнул, согнул указательный палец колечком и косточкой постучал Паху по лбу:

– Паха, ты прямо или дурак, или засланный. Ну, подумай сам почему. Всегда тебя надо носом тыкать! – но мыслительная задачка явно была не под силу наивному Пахе, и Дед пояснил, – Да по тому, что Шахиду платит не Лысый!

– А кто? – уязвлено спросил наивный Паха.

– Какая разница? – пожал плечами Шахид, – зато очень прилично. Во всяком случае, лучше, чем вам. И возвращаться в лагерь, у меня что-то после истории про кроссовки и УЗИ совершенно нет настроения. Так что – если есть желание – присоединяйтесь. По горам пинаться веселее в хорошей компании. Ты Прошкин, тоже подумай хорошенько – как жить дальше. По-моему человеку с таким опытом уличных драк, как у тебя – деньги здорово не помешают.

Прошкин удовлетворенно кивнул – просыпаться на самом интересном месте было просто глупо. Так в жизни Прошкина появилось новое изменение – деньги.