Текст книги "Москва. Путь к империи"

Автор книги: Александр Торопцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 57 страниц)

1483 год. В Нарве заключено двадцатилетнее перемирие между Ливонией и Русью.

1485 год. Иван III объявил войну князю тверскому Михаилу, обвинив его в сношениях с Литвой. Михаил вынужден был пойти на серьезные уступки Москве, хотя несколько месяцев Тверь формально оставалась независимой. В сентябре Иван III выступил в поход на Тверь. Тверчане вышли из города и встретили Ивана как законного государя. Тверское княжество прекратило существование.

1487 год. 9 июля русское войско взяло Казань.

1489 год. К Русскому государству окончательно присоединена Вятка.

1490 год. Умер сын Ивана III, наследник великокняжеского престола Иван Молодой.

1491 год. Иван III арестовывает своего брата Андрея за невыполнение договорных обязательств – не прислал вовремя войско царевичу Салтагану.

1492 год. Русские заложили неподалеку от Нарвы каменную крепость Иван-город.

1493 год. Иван III арестовал ганзейских купцов в Новгороде. Это на долгие годы ухудшило внешнюю торговлю Руси с балтийскими странами.

1494 год. После смерти в 1492 году Казимира королем польским стал его старший сын Альберт, а великим князем литовским – младший сын Александр, что ослабило Литву. Иван III усиливает дипломатическое и военное давление на западного соседа. Не в силах сдержать этот натиск, Александр принял предложение Москвы и в феврале обручился с дочерью Ивана III Еленой.

1496 год. Закончилась датско-шведская война, в которой русские оказали серьезную помощь датскому королю Хансу Ольденбургскому, ставшему затем королем Швеции.

1498 год. Иван III объявил престолонаследником своего внука Дмитрия Ивановича (сына Ивана Молодого) и венчал его в Успенском соборе на царство.

1499 год. Иван III после пересмотра дела о заговоре Софии против Дмитрия нарек сына Василия великим князем Новгорода и Пскова.

В это же время Иван III подчинил своей власти северо-западную Сибирь, издавна платившую дань Новгороду.

1500 год. Русские одержали крупную победу над Литвой. Русское государство постепенно возвращает захваченные Литвой земли.

1501 год. 27 августа большое русское войско потерпело в битве под Изборском поражение от войска магистра Ливонского ордена фон Плеттенберга, поддержавшего Литву. Победитель устремился к Пскову, но из-за повального недомогания людей в войске магистр вернулся в свой замок.

1501–1502 годы. Желая отомстить Ливонскому ордену, Иван III послал в поход князя Даниила Щеню. Тот провел операцию великолепно: около сорока тысяч воинов неприятеля было или убито, или пленено, взята огромная добыча. Окрестности Дерпта, Нейгаузена, других городов были опустошены. Фон Плеттенберг ответил на это налетами на Русскую землю.

1502 год. Сын Софии Палеолог Василий был посажен отцом на княжение Владимирское и Московское, но не на все Московское царство.

Иван III поддерживал союзнические отношения с Менгли-Гиреем. Тот разорил окрестности Луцка, Турова, Львова, других городов Литвы и Польши.

Летом этого же года крупные силы русских осуществили очередной поход в Литву, осаждали Смоленск, но из-за нехватки продовольствия вернулись с богатой добычей в Москву.

1503 год. Иван III заключил с Литвой выгодный для себя мир.

1503–1505 годы. Иван III, как и в предыдущие годы, активно и успешно занимался внешней политикой. Силу и государственный ум русского царя оценили многие монархи Европы.

1505 год. Казанский хан Махмет-Аминь восстал против Москвы, убил гостей, посланных Иваном III, вступил с шестидесятитысячным войском в пределы Руси, осадил Нижний Новгород. С помощью трехсот литовских пленных, прекрасных стрелков, воевода Хабар Симский спас город. Литовцы за этот подвиг получили свободу и вернулись домой.

27 октября этого же года Иван III Васильевич умер.

Василий III Иванович (1479–1533)

Престолонаследие не по Алексию

Иван III Васильевич в конце жизни оставил сыновьям одну из важнейших задач для любого государства – задачу передачи власти – нерешенной. Умирая, он позвал к себе внука Дмитрия и, как написано в труде Герберштейна, сказал: «Я согрешил перед Богом и пред тобою, заключив тебя и лишив законного наследия. Прости мне сию жестокость. Ты свободен, иди и пользуйся своим правом!»

Сейчас, спустя почти пять столетий, проверить достоверность этого разговора трудно, но поверить в его реальность еще труднее! Иван III должен был знать, что сын Василий, который являлся соправителем отца в последние три года, имел во дворце много преданных слуг, готовых исполнить любой приказ сына Софии. Разве справедливо поступил дед, признавший свой грех и отправивший внука «пользоваться своим правом», не объявив об этом во всеуслышание?!

Дмитрий, совсем еще юный и кроткий, простил деду его грех, нежно простился с умирающим и… оказался в руках слуг своего дяди, который повелел препроводить племянника (законного престолонаследника с точки зрения той схемы передачи власти, о которой мечтал еще митрополит Алексий) в темницу. Если поверить в правдивость описанной чужеземцем сцены, сцены прощания деда и внука, то Василий III Иванович предстает перед потомками как обыкновенный узурпатор власти. Историки, называя «царствование Василия продолжением Иванова» царствования и описывая в подробностях успехи и неудачи правления этого самодержца, как-то вскользь, словно бы с неохотой повествуют о тех событиях в судьбе сына Софии Палеолог, которые так или иначе связаны с упомянутой выше нерешенной Иваном III задачей.

Все верно! Громкие победы, заслуженная слава Василия III Ивановича глубоко историчны по своей сути. «…Мало в истории примеров, когда бы царствование государя могло назваться продолжением предшествовавшего в такой степени, как это. Василий Иванович шел во всем пути, указанном его родителем, доканчивал то, на чем остановился предшественник, и продолжал то, что было начато последним»[143]143
  Костомаров Н. И. Указ. соч. Т. I. С. 276.


[Закрыть]. С этим спорить трудно.

Василий Иванович «посадил в железа племянника своего, великого князя Дмитрия Ивановича, и в палату тесну посадил»[144]144
  Карамзин Н. М. Указ. соч. 429.


[Закрыть]. В какой именно темнице сидел сын Ивана Молодого, в точности неизвестно, это дает право некоторым историкам считать, что Дмитрий Иванович провел последние годы жизни под домашним арестом. Так или иначе, законный, венчанный на царство прямой наследник Ивана III был надежно нейтрализован Василием III. Так надежно, что Дмитрий (то ли смирился со своей участью?) никак и ничем себя не проявил в последний период жизни, что избавило государство Российское в очень ответственный для страны момент от кровопролитной борьбы за престол.

Брат Дмитрий

В 1506 году великому князю сообщили о том, что пленный царевич Куйдакул хочет принять православную веру. Приятная весть обрадовала Василия. Пленника вызвали из Ростова в Москву, привели к самодержцу. Василий в присутствии священнослужителей побеседовал с Куйдакулом и остался доволен: царевич оказался приятным в общении молодым человеком, искренним в своем желании принять крещение, незлым на вид, неупрямым, спокойным. Как раз то, что и нужно было великому князю для осуществления задуманного им дела: великий князь всея Руси решил сбросить Махмет-Аминя, проводившего антимосковскую политику, с казанского престола.

Однажды утром вышел Куйдакул в окружении всего великокняжеского двора на берег Москвы-реки и в торжественной обстановке принял крещение по православному обряду, стал называться Петром. Через месяц казанский царевич породнился с великим князем московским Василием III, женившись на его сестре Евдокии.

Вскоре крупное войско во главе с Дмитрием, братом Василия, отправилось в Казань. В конце мая русские полки вышли к цели, но потерпели обидное поражение от Махмет-Аминя. Василий узнал о первой осечке, послал на Казань закаленного в битвах князя Василия Холмского, предупредив брата, чтобы тот не проявлял инициативы, не лез в драку, неумелый. Дмитрий принял совет к сведению, но, неискушенный в военном деле, решил отличиться. Махмет-Аминь предоставил ему прекрасную возможность отыграться за первое поражение. Казанский хан, уверенный, что русские, крепко побитые, побегут не оглядываясь в Москву, вышел с князьями и со свитой на Арский луг, где народ готовился к открытию знаменитой ярмарки.

Дмитрий поднял своих воинов, и они внезапно атаковали Махмет-Аминя. Казанцы переполошились, почти не сопротивляясь, они ринулись к крепости, давя друг друга. У брата великого князя появилась великолепная возможность ворваться в Казань на плечах противника. Но Дмитрий не сделал ни того, ни другого. Невоенным он был человеком, беспечным. Он увидел на Арском лугу богатые шатры, а на лотках напитки и разные яства, услышал голоса своих воинов и военачальников: «Пора отдохнуть, князь! Да и добыча здесь великая!» и дал слабинку, разрешил русским повоевать с купцами, прибывшими на Казанскую ярмарку. Этот бой закончился славной победой Дмитрия. Его воины набросились на купцов, ограбили их, устроили шумный пир до глубокой ночи. Утром пиршество возобновилось. Пили все: князья и воины, сам Дмитрий и стража. Много пили. Устали пить. А тут и Махмет-Аминь за дело взялся. Долго он смотрел со стен крепости, как старательно орудуют на лугу русские, жаль ему было богатств, но не спешил он, дал как следует насладиться радостью беспечной жизни воинам Дмитрия и, когда они совсем потеряли бдительность, налетел на них смертельным ураганом.

Полегло русских в той резне множество. Остатки войска позорно бежали с поля боя, хотя сил еще было достаточно, чтобы организовать достойный отпор врагу.

Василий не мог сурово наказать воевод за этот провал, потому что главным полководцем в том походе был его брат. С ним он считался. А Дмитрий после бесславного, позором закончившегося похода на Казань отправился в свой удел в Углич, где жил тихо, спокойно, так спокойно, так тихо, что даже жениться не рискнул, умер безбрачным в 1521 году в возрасте 37 лет. В его судьбе, неприметной и скромной, удивительно не то, что он совершил два неудачных похода (первый поход был на Смоленск в 1502 году), а то, что семьей он так и не обзавелся.

За три года до его смерти умер еще один брат Василия III, Семен Иванович. Тоже безбрачный. Это странное совпадение в судьбах двух братьев великого князя позволило историкам предположить, что русский самодержец не разрешал жениться Семену и Дмитрию. И причина тому была у великого князя веская, хотя не всем добрым людям понятная.

Псковский колокол

В 1506 году умер Александр, король польский и великий князь литовский. Василий III поспешил утешить вдову Елену, свою сестру, а заодно попросил оказать ему содействие в важном государственном деле. Русский самодержец хотел занять престол польский и литовский, объединив тем самым три сильные европейские державы. Комментируя этот факт из биографии Василия Ивановича, Н. М. Карамзин пишет: «Мысль смелая и по тогдашним обстоятельствам удивительная, внушенная не только властолюбием монарха-юноши, но и проницанием необыкновенным. Литва и Россия не могли действительно примириться иначе, как составив одну державу: Василий без наставления долговременных опытов, без примера, умом своим постиг сию важную <…> истину; и если бы его желание исполнилось, то Север Европы имел бы другую историю. Василий хотел отвратить бедствия двух народов, которые в течение трех следующих веков ругались между собой о древних и новых границах. Сия кровопролитная тяжба могла прекратиться только гибелью одного из них; повинуясь государю общему, в духе братства, они сделались бы мирными властелинами полунищей Европы»[145]145
  Карамзин Н. М. Указ. соч. 339.


[Закрыть].

Не успела Елена прочитать письмо брата и выслушать от доверенного лица его просьбу, как преемником ее супруга был объявлен Сигизмунд, брат Александра.

Отношения с ним у великого князя всея Руси поначалу не ладились. Мирные переговоры то и дело срывались, в 1508 году из Москвы сбежал Константин Острожский, нарушивший клятву верности, данную Василию III, чуть позже из Литвы в Москву перебежал не менее знатный князь Михаил Глинский. Дела у Сигизмунда внутри страны тоже шли не блестяще. Но он, прознав о том, что Василий, Менгли-Гирей и волохи готовят с разных сторон нападение на Литву, сумел принять единственно верное в той ситуации решение и сам пошел в наступление, причем Константину Острожскому повелел вести литовские полки в Москву! Великий князь всея Руси вовремя отреагировал на неожиданный ход противника, и война в итоге закончилась вничью, правда, с некоторым моральным, да и позиционным преимуществом Сигизмунда.

Король польский сам предложил мир. Василий, понимая многосложность задачи, стоявшей перед русским самодержцем, благоразумно принял предложение Сигизмунда. Мир с Литвой был заключен.

Через некоторое время и Менгли-Гирей подтвердил дружественные отношения с Василием III. А в следующем, 1509 году Московское государство заключило четырнадцатилетний мирный договор с Ливонией.

Прекрасное начало внешнеполитической деятельности для молодого русского правителя! Нужно было теперь использовать мирную передышку с наилучшей пользой для страны. Василий III Иванович сделал это блистательно. В том же году он осуществил великолепную операцию, которой позавидовали бы знатные хитрецы разных времен и эпох типа римского царя Тарквиния Гордого, средневекового ученого Ланфранка, индийского царя Ашоки I или французского кардинала Ришелье.

Началась эта многоходовая операция осенью того же 1509 года, весьма насыщенного, напряженного для великого князя всея Руси, когда он с огромной свитой отправился в Новгород. Сопровождали его брат Андрей, царевич Петр, царь Летиф, коломенский епископ Митрофан, бояре… О цели этой поездки не знал никто, даже самые близкие и доверенные люди. Слишком большой был риск. Одно неосторожное слово могло разрушить план Василия III, и тогда заголосил бы вечевой колокол в Пскове, сбежался бы люд на площадь со всех концов города, зашумело бы вече, оскорбился бы народ, разбуянился – и войны бы с Псковом не миновать. А войны-то как раз и не хотел хитрец, решив подчинить город мирными средствами, коварными.

Он приехал в Новгород, и бывший Господин Великий, низверженный отцом Василия, ожил на глазах. «Народ с радостью встречал юного монарха: он ехал медленно с величием». Торжественное, пышное начало операции не могло не радовать монарха. Жители Пскова, узнав о визите Василия в Новгород, послали туда семьдесят знатных бояр. Великий князь принял их, взял дар Псковской земли, выслушал приветствия и жалобу, которую он ждал больше, чем даров и сладкозвучных слов. «Обижены мы твоим наместником, а нашим князем Иваном Михайловичем Репней и его наместниками в псковских городах и их людьми».

– Неужто обижают? – недоуменно покачал головой Василий Иванович, едва сдерживая радостную улыбку.

– Обижают! Будь правосуден! Защити нас, добровольных людей, псковитян! – сказали доверчивые псковичи.

Не поняли они, в какую игру играет с ними великий князь, а он совсем уж расхрабрился, возвестил торжественно и громко:

– Я вас, свою вотчину, буду жаловать и оборонять, как отец наш и деды наши! – А затем он тем же уверенным голосом добавил, зорко осматривая жалобщиков (не появилось ли в их взглядах недоверие?!): – Ступайте, я найду на них управу.

Далее события развивались по известному с давних пор сценарию. Псковская делегация вернулась в родной город и на вече доложила согражданам о разговоре с великим князем. Чуть позже туда же явились окольничий Петр Шуйский и дьяк Долматов. Они больше слушали наместника и людей наместника, которые обвиняли во всех бедах псковичей и сами жаловались на них.

В Новгород явились новые послы. Не понимая, к чему могут привести Псковскую республику их жалобы, они слезно просили князя сменить наместника Репню-Оболенского. Василий готов был сделать это, но только «правовым путем». Пусть, сказал князь, ко мне в Новгород приедут все недовольные Репней, я их выслушаю и рассужу по чести. Радостные послы возвратились в Псков, оповестили всех о решении великого князя. Вече радостно загудело. Знатные псковичи написали во все волости письма, в которых они предлагали согражданам ехать в Новгород и докладывать все о проделках Репни. Казалось бы, ничего коварного. Но коварство потому и является страшным оружием, что доверчивые люди его не замечают.

Услышав радостную весть (наконец-то их рассудит сам государь!), самые знатные псковичи валом повалили в Новгород жаловаться не только на Репню, но и друг на друга! Много их прибыло на суд. Василий (с ним же было отборное войско) стал строже, повелел, чтобы к нему явились посадники и купеческие старосты якобы для очной ставки с наместником. А если посадники не приедут, то, объявил совсем строго великий князь всея Руси, «будет вся земля виновата»! А раз «вся земля виновата», то пойдет Василий на Псков войной.

Поняли псковичи, на какой крючок они попались, да деваться им было некуда. Девять посадников, купеческие старосты всех рядов, а за ними бояре да воеводы явились в Новгород…. и еще несговорчивее, суровее стал Василий. «Собирайтесь все, кто приехал, ко дню Крещения Господня в архиерейский дом, и я разберу ваши жалобы», – сказал он.

В тот день, шестого января 1510 года, вся верхушка Пскова – чиновники, бояре, купцы, воеводы вошли в палату архиерейского дома и замерли в тревожном ожидании. «Вот приедет барин, барин нас рассудит». Вот явится в палату князь и разрешит все наши споры. Василий в архиерейский дом не пришел. Бояре великокняжеские пришли вместо него и сказали: «Вы пойманы Богом и государем Василием Ивановичем». И весь сказ! Подобную операцию, если верить Титу Ливию, осуществил за две тысячи с лишним лет до подчинения Пскова Москве римский царь Тарквиний Гордый, оставив без военного, гражданского и административного руководства вражеский Риму город Габий. На Апеннинах без жертв не обошлось: вся верхушка города Габия была уничтожена. Василий III Иванович сработал чище…

Псковичи узнали о случившемся от купца Филиппа Поповича. Тут же прозвучал тревожным набатом колокол, люд собрался на вече, загалдел. Что же делать? Воевать? Но псковичи совсем недавно целовали крест, клялись не поднимать руку на великого князя! Значит… простить коварство? Нельзя прощать! Князь пойдет дальше и уничтожит вечевое правление в Пскове. Но воевать с Василием бессмысленно. У него огромное войско, опытные полководцы, современное вооружение, пищали!

Что же делать?

Может быть, попросить помощи у ливонцев, шведов или литовцев? Они всегда были рады… Ну уж этого делать псковичи не думали. Да, великий князь всея Руси поступил с ними так, как ни один чужеземный владыка не поступал, вторгаясь в Псковскую землю. Обидно терпеть подобное от соотечественника, от единоверца. Но Русь предавать никак нельзя.

И заплакали псковичи слезами горькими, послали к Василию Ивановичу людей. Те просили великого князя помиловать свою «вотчину старинную». Молча выслушал их просьбу князь, а затем в Псков явился дьяк Третьяк Долматов, вышел он на вече и зачитал грамоту: «Если вы, вотчина моя, посадники псковские и псковичи, еще хотите по-старому пожить, то должны исполнить две мои воли: чтобы не было у вас веча и колокол вечевой сняли долой, чтобы в Пскове было два наместника…» «А иначе, – сказал дьяк Третьяк, – у государя наготове крупное войско и пойдет он войной на Псков и уж тогда добра от него не ждите».

Псковичи молча выслушали приговор своей вольнице, поклонились послу и перенесли решение важного вопроса на утро. Утро вечера мудренее. Но не о мудрости думали в тот вечер псковичи, а о колоколе своем, который отстоять не было никаких сил. И ночь они выпросили не для отдыха и мудрых мыслей, а для прощания. Как говорится в «Повести о Псковском взятии», всю ночь во всех домах города горько плакали псковичи. Прощались с вольницей своей, с вече, с колоколом. Простились.

А утром дьяк Третьяк выслушал речь посадника, признавшего все требования великого князя, и приказал снять вечевой колокол. Псковичи опять плакали. А колокол молчал. Его отвезли в Новгород.

Василий III Иванович приехал в Псков победителем. 27 января на бывшей вечевой площади собрались жители поверженного города. Им сообщили, что «Божиею милостию царь и государь всея Руси объявляет вам свое жалованье; не хочет вступать в вашу собственность: пользуйтесь ею и ныне и всегда. Но здесь не можете остаться: ибо вы утесняли народ и многие, обиженные вами, требовали государева правосудия. Возьмите жен и детей, идите в землю Московскую и там благоденствуйте милостию великого князя»[146]146
  Карамзин Н. М. Указ. соч. С. 350.


[Закрыть].

В ту же ночь в столицу Русского государства было отправлено 300 семейств, самых богатых и самых знатных. Людей, чином пониже и победнее, успокоили: не будет великий князь вас выселять из города и притеснять. Но веры этим словам не было, и люди вновь давились слезами, не зная, что будет с ними на следующий день. Для людей суровых, бесслезного характера, эта история может показаться слишком сентиментальной, плаксивой. Много слез пролилось в Пскове. Псковичи, не смирившиеся с приговором судьбы и не желающие покидать родной город, постригались в послушники и послушницы семьями, лишь бы их не трогали. То был молчаливый протест, молчаливое неприятие действий центральной власти.

Василий III Иванович, почувствовав силу, нанес побежденным последний, страшный удар. Он «велел быть наместниками во Пскове боярину Григорию Федоровичу Давыдову и конюшему Челяднину, а дьяку Мисюрю ведать дела приказные, Андрею Волосатому – ямские, определил воевод, тиунов и старост в пригороды; установил новый чекан для монеты и торговую пошлину, дотоле неизвестную в земле Псковской, где купцы всегда торговали свободно, и не платя ничего; роздал деревни сосланных псковитян московским боярам; вывел всех горожан из Застенья, или Среднего города, где находилось 1500 дворов, указал там жить одним государевым чиновникам, боярским детям и московитянам, а купеческие лавки перенести из Довмонтовой стены в Большой город; выбрал место для своего дворца и заложил церковь Святой Ксении, ибо в день ее памяти уничтожилась вольность Пскова; наконец, все устроив в течение месяца, оставив наместникам тысячу боярских детей и 500 новгородских пищальников, с торжеством поехал в Москву, куда отправился за ним вечевой колокол. Взамен убылых граждан триста семейств купеческих из десяти низовых городов были переселены во Псков»[147]147
  Карамзин Н. М. Указ. соч. С. 350–351.


[Закрыть].

Могущество и экономическая самостоятельность города были подорваны в одночасье. Иностранные купцы, а также ремесленники покинули Псков. Опустели когда-то шумные пригороды.