Текст книги "Москва. Путь к империи"
Автор книги: Александр Торопцев
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 57 страниц)
Тысяцкие – это предводители городского ополчения вплоть до XV века. Часто эта должность передавалась по наследству. Огромную роль тысяцкие сыграли в первые четыре столетия истории Москвы. Здесь они ведали не только военными, но и мирными – хозяйственными и административными – делами, что повышало их авторитет среди всех слоев населения города, увеличивало богатство и, как следствие этого, привело к гибели не только Степана Ивановича Кучку, который вполне мог быть, как написано в некоторых летописных источниках, тысяцким, его отчаянных детей, а позже Алексея Петровича Хвоста, но и к ликвидации самой должности тысяцких.
К сожалению, в русской историографии и романистике «Дела тысяцких» не существует. Но даже те сведения, которые буквально по крохам можно собрать и выстроить в хронологическую последовательность, говорят о многом.
Известно, что родоначальником старинного дворянского, а затем графского рода, который, вероятнее всего, еще не пресекся, был «дивен муж, честию своею маркграф Аманда Босовол, крещеный именем Василий», как написано в летописях. Выехал он из Пруссии при великом князе Данииле Александровиче еще в 1267 году, вскоре стал наместником московским. В Русском государстве XII–XIV веков наместники возглавляли местное управление. Эта должность по рангу была чуть ниже должности тысяцкого, но поражает сам взлет Аманды Босовола! Видимо, действительно зело был «дивен муж, честию своею маркграф», если сын Александра Невского дал ему должность вторую после должности тысяцкого, которую, кстати, он поручил потомку знаменитого Георгия Симоновича Протасию. «Родословная книга бояр Воронцовых-Вельяминовых свидетельствует, что у Володимира с первым московским князем Даниилом Александровичем приехал в Москву потомок варяга Юрья Шимоновича Протасий, первый тысяцкий в Москве, как она стала Великим Княжением. А Юрий Шимонович, как известно, был опекуном, а следовательно и тысяцким, еще у Всеволода Ярославича, а потом у Юрья Долгорукого, в Ростове и Суздале»[71]71
Забелин И. Е. История города Москвы. М.: Наука, 1995. С. 442.
[Закрыть].
Современные историки считают, что при Иване Калите Московское княжество еще не было великим, но главное в рассказе о тысяцких другое: в Москве в одно и то же время появляются два могучих рода – потомки Аманды Босовола, наместники столицы княжества, и потомки Георгия Симоновича, «первые тысяцкие Москвы». Естественно, что между ними разразилась непримиримая борьба за власть. Она закончилась печально для первых: правнук Аманды Босовола, Алексей Петрович Хвост, первый из этого рода ставший тысяцким, был убит при загадочных и невыясненных обстоятельствах. После зверского убийства Воронцовы-Вельяминовы бежали из Москвы, а в городе вспыхнул бунт. Московский люд взбунтовался, жаль было людям Алексея Петровича… Бунт, впрочем, быстро погас, дело Хвоста осталось нерасследованным, бурные годы лихолетья (моровая язва гуляла по Руси) навсегда отвлекли людей от этой темы.
Но почему же московский народ, хоть и жалостливый, но не глупый, не сдержался, почему взбунтовался? Любой бунт можно оценивать как результат своеобразных выборов. Против кого бунтовали жители Москвы? Против Воронцовых-Вельяминовых. Чем же не потрафил обитателям Боровицкого холма и его окрестностей славный род – род тысяцких? Существует один простой ответ на этот вопрос: тысяцкие по долгу службы следили за сбором разных пошлин и налогов, обогащались на этом, а горожане, вместе с ними приезжие и гости видели это, копили в сердцах своих недовольство. У наместников подобной возможности богатеть и злить тем самым завистливых людей было неизмеримо меньше. Наместники, вероятно, больше напоминали по своим правам и обязанностям этаких всегородских старост с весьма ограниченными полномочиями… По всей видимости, данное объяснение имеет под собой реальную основу.
Как же Хвостовым удалось на равных соперничать с мощным родом Георгия Симоновича? Как удалось им заполучить ближайшие от Кремля земли – село Хвостово, – что считалось престижным и выгодным? Может быть, Аманде Босоволу или кому-то из его родственников удалось удачно женить или выдать замуж своих детей? Но если это так, то какое же сватовство, какое же родство могло быть самым выгодным для человека, приехавшего в Москву в конце XIII столетия? Родство с древним и знаменитым московским родом. Тогда и уважение всех жителей города обеспечено, и быстрые связи, и неплохие возможности расширять и укреплять хозяйство.
Самым древним и знатным родом, самым достойным для наместника был род Степана Ивановича Кучки, то есть Кучковичи, о которых летописных сведений, датированных XIII, а тем более XIV–XV веками, нет. Но это не значит, что не было в Москве Кучковичей! Это не значит, что остатки этого рода после расправы над ними Георгия Всеволодовича вмиг обеднели и потеряли авторитет среди жителей Москвы, и «Сказание об убиении Даниила Александровича» лишний раз подтверждает вышесказанное: Кучковичи (вероятно, под другими фамилиями) могли оставаться влиятельными людьми в Москве, а «Сказание» не выдумка досужего ума.
Так или иначе, но Алексей Петрович Хвост, имевший под боком у Кремля село, чем-то не угодил Симеону Гордому. Чем же? Что могло оскорбить князя до глубины души? Разве не могла быть причиной размолвки великого князя с первым из рода Хвостовых связь нового тысяцкого с родом Кучковичей, одно имя которых приводило Рюриковичей в страшный гнев?
Эти версии и фактологические пробелы ни в коем случае не должны отпугивать думающих людей от данной серьезной темы «Дело тысяцких в Москве» хотя бы потому, что в них есть тайна, в них есть угасший в летописях (а может быть, неугасший в действительности) род одного из отцов-основателей города Москвы.
Тысяцкие назначались князем, а значит, формально князь мог снять любого из них с должности. На самом деле подобное случалось не часто. Тысяцкие, поддержанные боярами и городским населением, могли постоять за себя и свою честь. Они ведали «судебной расправой над городским населением, распределением повинностей и торговым судом, тысяцкие вступали в близкие отношения с верхами городского населения, а при благополучных условиях могли опереться на широкие круги горожан»[72]72
Тихомиров М. Н. Указ. соч. С. 193.
[Закрыть].
Права и обязанности наместников в Москве были очень похожи на права и обязанности тысяцких. Основное отличие между этими высшими должностями в городе состояло в том, что наместник находился в большей зависимости от князя. Новые порядки в Москве установились гораздо позже отмены должности тысяцких, примерно в 1425–1433 годах. Тогда княгиня Софья Витовтовна назначила на должность московского наместника Ивана Дмитриевича Всеволжского.
«Реформа Софьи Витовтовны сводилась к тому, что она подчинила наместническому суду все городские дворы без изъятия, в том числе и дворы городских удельных князей, чем нарушались права последних. Переход всех дворов под судебную власть большого наместника должен был вызвать недовольство удельных князей как шаг, направленный к умалению их феодальных прав. Следовательно, этот переход надо расценивать как один из поводов к феодальной войне середины XV века»[73]73
Там же. С. 198.
[Закрыть].
Но сам этот перевод всех дворов под власть наместника, необходимо заметить, был не прихотью дамочки, возмечтавшей о единоличной власти. Великое княжество Московское неотвратимо следовало к единодержавному государству, и постепенно у князей забирали их привилегии. Процесс болезненный. Князья своих прав так просто не отдали бы. В любом случае Русскую землю ожидала еще одна междоусобица, названная С. Ф. Платоновым последней распрей русских князей, которая, в свою очередь, стала первой частью сложнейшего урока на тему «Переход Русского государства из финальной стадии феодальной раздробленности к созданию крупного национального государства».
О том, как решали эту задачу русские люди, какое предлагали решение важные наместники московские, мечтавшие больше о собственном благополучии, чем о каких-то исторических головоломках, рассказано коротко в основном тексте книги, а сейчас неплохо было бы познакомиться с некоторыми полномочиями этих должностных лиц, крупнейших чиновников Великого княжества Московского.
«Большой наместник был облечен крупными судебными полномочиями. Ему подчинялись по суду об убийцах все московские дворы, в том числе и дворы митрополита, великой княгини, монастырей и самого великого князя. Судьи крупных феодалов, имевших владения в Москве, только присутствовали на суде наместника и смотрели «своего прибытка», то есть получали пошлины с людей, подвластных их господам, наместник судил дела о душегубстве, о кражах с поличным, о нанесении бесчестия и т. д. Он же устанавливал для враждующих сторон «поле» – судебный поединок, весьма распространенный в московском законодательстве. Местом поединка была площадка у церкви Троицы «на Старых полях» в Китай-городе, поблизости от того места, где теперь стоит памятник первопечатнику Ивану Федорову. Наместник с третником судил людей, пойманных с поличным в Москве, не отсылая преступников в другие города по обычной подсудности. Таким образом, наместничий суд в Москве… был судом в какой-то мере централизованным. Московские судебные порядки в основном послужили образцом для статей Судебника 1497 года»[74]74
Тихомиров М. Н. Указ. соч. С. 199.
[Закрыть].
Бояре в Русском государстве IX–XVII веков – высшее сословие феодалов. В Киевской Руси это были потомки родоплеменной знати, старшие дружинники, вассалы и члены княжеской Думы, крупные землевладельцы, имеющие право отъезжать к другим князьям. В Новгородской республике бояре фактически управляли государством. С XIV века князья стали постепенно ограничивать права бояр. При дворах великих князей бояре ведали хозяйством. С XV века они занимали высшие должности, были первыми чинами в Боярской думе. Бояре возглавляли в XVI–XVII веках приказы, назначались воеводами.
Московское боярство формировалось в течение многих веков. Большая часть боярских родов имела глубинные московские корни. Рос город, увеличивалось население. Москва возвышалась над другими городами, росло московское боярство и его значение в административных, хозяйственных и военных делах княжества, а позднее – всего государства. Другая часть московского боярства была из бояр других русских городов, а также из стран Европы, Азии. Все они быстро омосквичивались, превращались в коренных жителей быстро растущего города. Позже, в XVI–XVII веках, когда московская знать «заболела» странной болезнью, которую по известной аналогии можно назвать чужеманией, многие бояре пожелали иметь в качестве своих родоначальников иностранцев. «Привычка выводить русские дворянские фамилии обязательно из других стран была очень удобна, так как она сразу и бесповоротно отвечала на сложный вопрос о начале боярского рода. «Муж честен» обычно появлялся из чужой земли и полагал начало знатному боярскому дому, а тем самым устранялся всякий разговор о том, кем был этот «муж честен» и его предки раньше»[75]75
Там же. С. 187.
[Закрыть].
Подобные явления в истории народов мира нередки, они случались и в XX веке, когда по разным причинам иной раз было выгодно (а то и жизненно важно!) выводить свой род из крестьян и рабочих, а в другой раз – из дворян, желательно столбовых. Жизнь меняется. Меняются люди. Владельцам богатых боярских покоев почему-то не хотелось вспоминать о том, что их предки обрабатывали в поте лица свою московскую землю… Действительно, странные люди – бояре! Не понять им во веки веков, что родословные даже самых-самых презнатных родов берут начало если уж не с Адама и Евы, то с тружеников, нравится им это или нет – безразлично. Труженик первичен.
Так или иначе, но состав московского боярства уже во времена Ивана I Калиты был сложный: местные бояре, суздальские и владимирские, переяславские, новгородские, ордынские, прусские и так далее перемешивались друг с другом, а также с княжескими родами.
Самые знатные бояре жили на территории Кремля. «Боярский двор в городе во всем напоминал боярскую усадьбу в деревне, только соответственным образом был меньшим по занимаемой площади. Городской двор являлся неотъемлемой принадлежностью боярского землевладения. Тесно связанные политическими событиями, в фокусе которых находился княжеский дворец, бояре большую часть своей жизни проводили в Москве, но главное их богатство, основа их могущества – земельные владения лежали вне Москвы»[76]76
Тихомиров М. Н. Указ. соч. С. 191.
[Закрыть].
В начале XIV века московское боярство было однообразным в экономическом и в политическом отношениях. Со временем произошло расслоение боярства, появились приближенные к великокняжескому двору самые знатные и богатые бояре. Они продолжали жить в непосредственной близости от князей – в Кремле. Менее знатные бояре селились на посаде, на Подоле. Последняя распря русских князей разорила в середине XV века многие древние боярские дворы. Они перешли в разряд второстепенной московской знати. «На их место выдвинулись вольные княжеские «слуги» и «слуги под дворским». Положение этих бояр во многом зависело от князя.
«Бояре, княжеские и боярские вольные слуги, «слуги под дворским», различного рода категории княжеских и боярских людей, которых можно назвать позднейшим, но уже складывавшимся в XIV–XV веках термином «дворяне», составляли видную прослойку московского населения… Вместе с церковными феодалами бояре и дворяне составляли наиболее высокую по своему положению социальную часть населения.
<…> Боярские и дворянские роды были освобождены от налогов и повинностей, лежавших на городском населении. Это были «белые», или «обеленные» дворы, в противоположность дворам «черных» людей. Среди самого городского населения… находились люди, искавшие покровительства феодалов, это были «закладни», или закладники. Княжеские и боярские дворы, даже отдельные слободки, церкви и монастыри, также с их слободками и дворами, стояли вперемежку с дворами горожан. Это приводило к постоянным конфликтам между феодалами и черными людьми.
Средневековая Москва отличалась разнообразием ее жителей и многообразием их прав и обязанностей. Рядом со своего рода феодальной крепостью – боярским двором, пользовавшимся полным иммунитетом, стояли «белые» дворы, освобожденных от повинностей черных людей, но лишенных других феодальных прав. Тут же пристраивались дворы черных людей и лачуги холопов. Средневековая Москва показалась бы современному человеку своего рода слоеным пирогом с разнообразной начинкой, начиная с великих бояр и кончая нищими и холопами»[77]77
Тихомиров М. Н. Указ. соч. С. 204.
[Закрыть].
Но и само московское боярство в XV веке было сложным, о чем можно получить представление, вспомнив должности, которые занимали бояре в Русском государстве.
Путные бояре (XIV – первая половина XVI века) получали в управление и кормление пути – отдельные подразделения в дворцовом хозяйстве (должности конюшего, ловчего, сокольничего, чашника).
Конюший – это высший думский чин в XV–XVII веках. С середины XVII века конюший возглавлял одноименный приказ.
Чашник прислуживал князю, а затем царю на праздничных обедах, ведал пчеловодством и медоварением. Эта придворная должность (и чин) существовала в Русском государстве с XIII века до начала XVII века.
Дворецкий являлся главой дворцового управления в Русском государстве с XV по XVII века.
Кравчий служил князю, а затем царю за столом, руководил стольниками. В XVII веке кравчий возглавил отдельный приказ.
Стольники прислуживали князьям, царям на пирах, трапезах, сопровождали их в походах, поездках. Должность эта существовала в Русском государстве с XIII по XVII века. Позднее стольников стали назначать на воеводские, посольские, приказные и другие ответственные государственные должности.
Ловчие руководили охотой. Это была очень высокая должность в Русском государстве.
Постельничие ведали постельной казной, распорядком дворцовых покоев, мастерской палатой, в которой шили белье и платье для великого князя (царя) и членов его семьи. Постельничие хранили личную печать великого князя (царя), часто назначались руководителями канцелярии, управляли слободами дворцовых ткачей.
Рында являлся оруженосцем и телохранителем при великих князьях и царях Русского государства с XV по XVII века.
Бояре часто становились тиунами, управляющими хозяйством князя.
Воеводами тоже часто назначались бояре, проявившие себя в военном деле…
Уже приведенный, но не полный список должностей и чинов говорит о том, каким сложным по составу являлось московское боярство, какая напряженная борьба велась между представителями разных боярских родов и кланов за должности.
Боярская дума в XIV–XV веках представляла собой совет знатных вассалов при великом князе московском и при удельных князьях.
ДворянствоДворянство возникло в Русском государстве в XII–XIII веках. В XIV веке дворяне стали получать за службу земли, поместья. Постепенно эти земли становились наследственными, являясь экономической базой поместного дворянства. В XIV–XV веках, да и в XVI веке вплоть до правления Ивана IV Васильевича, дворяне и помещики важной роли в Русском государстве еще не играли.
Родоначальниками многих дворянских фамилий были княжеские холопы, «особенно из числа слуг подворских». М. Н. Тихомиров в книге «Средневековая Москва» приводит историю рождения одной из знаменитейших в первопрестольной дворянских фамилий Ростопчиных. Во время последней распри русских князей слуга великой княгини по прозвищу Ростопча (вероятнее всего, истопник или человек, заведовавший истопнической службой) взял в плен московского наместника, поставленного на службу Дмитрием Шемякой. Тем самым он оказал большую услугу Василию Темному, после чего пошел в гору род графов Ростопчиных.
Впрочем, в XIV–XV веках дворянство находилось еще на стадии зарождения и, повторимся, значительной роли в политической жизни Москвы не играло.
Служилые людиВ XIV веке в Русском государстве стал формироваться многочисленный сложный, неоднородный по социальному составу слой так называемых служилых людей, людей, находившихся на государственной службе. Позже, в XVI веке, служилые люди делились на две крупные категории: служилые люди «по отечеству» – в их число входили бояре, дворяне, дети боярские. Они владели землей с крестьянами, имели значительные юридические привилегии, занимали главные посты в армии и в государственном аппарате. Служилые люди «по прибору» набирались (с XVI века) из крестьян и посадских людей, получали денежное и хлебное жалованье, освобождались от государственных налогов и повинностей. Иногда им выдавалась в качестве жалованья земля. В основном они служили в армии, из них набирали городских казаков.
В XIV веке служилые люди, особенно служилые «по прибору» дворяне, еще не играли значительной роли в политической жизни страны.
Посадские людиПосадские люди в Москве и в других русских городах занимались торговлей, промыслами. Они несли государственное тягло: платили налоги, торговые пошлины, несли натуральные повинности.
Тяглое городское и сельское население в Русском государстве XII–XVII веков называлось еще и «черными людьми», «чернью». «Черные люди» еще со времен Дмитрия Донского селились в городах сотнями и слободами, «находились в ведении сотников», а также старост, выборных представителей от сотен и слобод. Само название «сотня» появилось в республиканских городах Новгороде и Пскове, и этот факт является лишним подтверждением до конца не раскрытых историками давних связей этих городов с Москвой[78]78
Тихомиров М. Н. Указ. соч. С. 127.
[Закрыть].
Черные люди, составлявшие большую часть городского – свободного – населения, были не только основными товаропроизводителями столицы Великого княжества Московского, но и, пожалуй, самым социально активным элементом, заметно влиявшим на разные сферы жизни, о чем неоднократно упоминается в летописях. В этом черные люди, обитатели черных слобод отличались от холопов и других зависимых людей, так называемой «челяди», «людей купленных», которые вместе со служителями, чернорабочими, ремесленниками, обслуживающими княжеские, митрополичьи, боярские дворы, составляли немалую часть городского населения.
Положение черных людей в Москве было особым. Они находились чуть ли не на одной социальной ступеньке со слугами великих и удельных князей, которые несли военную службу у своих хозяев, естественно, не платили налоги и другие пошлины. О высоком юридическом статусе черных людей говорит тот факт, что они, как и слуги князей, «подчинялись суду и расправе самого великого князя и его наместников», то есть были избавлены от произвола феодалов.
Свободные люди свободу любят больше всего на свете, и великие князья московские в XIV–XV веках уважали это неизживное стремление людей свободных – свободных тружеников – жить свободно. «Обязательство блюсти» черных людей «с одиного», которые постоянно повторяются в великокняжеских договорах, было попыткой оградить московских черных людей от посягательств феодалов на их дворы и личную свободу»[79]79
Там же. С. 119.
[Закрыть].
А московские бояре постоянно думали об этом! Черные сотни, которые формировались в основном по профессиональному принципу (по этому же принципу строились и черные слободы), являлись лакомым кусочком для феодалов, чьи хоромы и дворы располагались на посаде, в Китай-городе, на Подоле вперемежку с избами «черносошных» людей и «черными слободами». Конечно, феодалам подобная чересполосица не нравилась. Бояре не только мечтали заполучить земли черных людей и самих свободных тружеников, но и придумали прекрасное средство для достижения своих целей – закладничество. Используя явное финансовое превосходство, а также тяжелое и, главное, неустойчивое материальное положение черных людей, они вынуждали свободных бедняков обращаться за помощью к себе самим. В результате «черный человек, делавшийся закладником, или закладным»… становился зависимым человеком феодала, двор его «обелялся» от повинностей и переходил в руки феодала»[80]80
Там же.
[Закрыть].
В XIV–XV веках подобное усиление бояр за счет свободного городского населения могло бы привести к тому, что баланс сил между великокняжеской властью, стремившейся к созданию единодержавия, и боярством, как еще одной ветвью власти, изменился бы в пользу последнего, причем значительно. А значит, идея создания централизованного государства могла бы встретить со стороны сильного боярства решительный отпор. В централизованном государстве не может и не должно быть сильной аристократической власти, которая, используя экономические, политические и административные рычаги давления, будет постоянно усиливаться, превращаться в мощную олигархию.
Великие князья московские не раз в договорах с удельными князьями давали зарок не держать закладней в городе, но на посаде среди дворов черных людей появлялось все больше дворов, принадлежавших князьям, боярам, духовенству. Владельцы таких дворов выходили из общей подсудности великому князю и из черных людей превращались в «закладников», делались холопами. Они продолжали жить в городских дворах, занимались торговлей и промыслами, но не принимали участия в платежах и повинностях черных людей, которые, как пишет Тихомиров, вынуждены были перераспределять повинности закладников, ставших холопами, на всю сотню или слободу.
Подобное положение не радовало ни великих князей, ни свободных тружеников, но процесс превращения черных людей в холопов продолжался, и продолжалась внутренняя борьба между князьями и боярами, между самими боярами, между боярами и духовенством за экономическое и политическое господство над Москвой-народом.
Надо признать, что черные люди не были этакими покорными овечками. Они боролись за свои права, за свою свободу, за вечевые порядки, о чем свидетельствуют летописи.
Можно вспомнить уже упоминавшийся «мятеж велий на Москве» после убийства Алексея Петровича Хвоста и слабодушное бегство в Рязань столичных бояр, сторонников Воронцовых-Вельяминовых, испугавшихся гнева толпы, интересы которой, вполне можно предположить, тысяцкий Алексей Хвост отстаивал.
Хорошо проиллюстрировано летописцами восстание черных людей во время нашествия на Москву Тохтамыша в 1382 году, когда народ вынужден был взять власть в городе, организовать оборону, несмотря на то, что князья покинули столицу, а вслед за ними чуть было не последовали бояре и духовенство.
Защитники города во главе с литовским князем Остеем достойно встретили грозного врага, три дня на равных сражались с войском опытного Тохтамыша, пока тот не решился на гнусный обман. Русские поверили ордынцам, но неужели Остей и его верные воины были такие наивные, нет ли иной, более веской причины страшной трагедии? «Сдача Москвы татарам, – считает академик Тихомиров М. Н., – станет понятной, если мы вспомним о черных людях, захвативших власть в Москве. Боязнь народного движения толкала бояр, архимандритов и больших людей, сидевших в осаде, на соглашение с Тохтамышем. Предатели дорого заплатили за предательство и были наказаны вероломством за вероломство»[81]81
Тихомиров М. Н. Указ. соч. С. 247.
[Закрыть].
Данная версия случившегося удовлетворит далеко не всех. Обвинить боярство и духовенство в якобы совершенном предательстве можно, лишь имея неопровержимые доказательства вины, то есть преступного сговора боярства и духовенства против своего народа. Но два приведенных эпизода свидетельствуют об активной социальной позиции свободных тружеников – черных людей Москвы.
В XIV–XV веках они составляли значительную часть московской рати. Наряду с верхушкой московских горожан, купцов, суконников, сурожан в войско перед походом набирались те жители Москвы, кто мог экипировать себя, что в средневековье было нормой и в других городах Русской земли, и в западноевропейских землях.
