Текст книги "Свет погасших отражений (СИ)"

Автор книги: Александр Нетылев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Ансаррка посмотрела на него и просто спросила:

– А что, если мне не нужно твое уважение?

– Мне нужно, – убежденно ответил Килиан.

Какое-то время Нагма внимательно вглядывалась в единственный глаз. А потом отвернулась и стала одеваться.

– Если ты передумаешь, то я в твоем распоряжении.

Ученый промолчал. Что-то подсказывало, что даже простое «спасибо» будет звучать фальшиво и неуместно. Когда же за пустынницей закрылась дверь, он выдохнул. Хоть тело его и испытывало разочарование от того, что он упустил возможность провести незабываемую ночь, внутренне бывший адепт считал, что поступил правильно. Что решение, принятое им, было каким-то… более здоровым, что ли.

Хотя какая-то язвительная часть его вопрошала, поступил бы он так же, если бы не надеялся сегодня ночью снова встретить Лану в лабиринте снов?

Очень странным было это путешествие.

Да, пожалуй, «странное» – самое подходящее слово. Лана никогда не бывала в этих местах: никто из тех, кому была дорога жизнь, не заходил так далеко за границу Порчи. И все-таки пейзаж вокруг казался невероятно знакомым. Как будто шла она путем, по которому ходила десятки, сотни, тысячи раз. Где знала каждый камень, каждую травинку.

Не сразу, ох, не сразу чародейка поняла, что эти места рисовала задолго до того, как Мир привел ее сюда.

Неведомый предводитель созданий Порчи сдержал свое слово: хоть не раз и не два Матеас, ходивший на разведку, обнаруживал группы местных обитателей, нападать на путников не пытался никто. В каком-то смысле, похоже было, что эти существа открыли для себя понятие дипломатической неприкосновенности.

Впрочем, местные обитатели не трогали не только их. Тот же Матеас рассказал о преследующем их отряде в цветах Маврона Карно. Откуда-то враги уже знали, куда они направились, и по крайней мере знали, насколько это важно.

К счастью, знание местности и меньшая численность давали преимущество в скорости. Расстояние между двумя отрядами то сокращалось, то увеличивалось, но никогда не доходило до того, чтобы был реальный риск вступления в бой.

А вот ко времени возвращения нужно быть готовыми прорываться.

На второй день пути отряд несколько расслабился. Встречи с созданиями Порчи уже не вызывали немедленной реакции «готовиться к бою». Хотя оружие Тэрл все еще требовал держать на виду.

Как и девственные леса Восточной Империи, территории к северу от Елизарова Вала совершенно не походили на пустоши, какими представляли их в народе. В общем-то, если бы не легкий отклик в теле в те моменты, когда невидимая сила Порчи обрушивалась на магические щиты, Лана вообще не отличила бы их от дикой местности на территориях Иллирии или Идаволла. Моменты эти, к слову, случались довольно редко, и начались позже ожидаемого: похоже, что граница Порчи и вправду потихоньку отодвигалась.

Жаль, что медленно, слишком медленно.

Редкий лиственный лесок закончился: дальше дорога вела вверх, в горы. Те самые горы, пейзаж которых был последним, что рисовала Лана до начала войны с Халифатом. Сходство было несомненным. Сходство было поразительным.

Сходство было страшным.

На удивление ровная тропа вполне заменяла собой вымощенную дорогу. Плавно, полого поднималась она в гору, – правда, в нужном им направлении вела не напрямую, а зигзагом. По словам Матеаса, до прихода вражеских сил оставалось еще часа три.

До места, где Лану ждал предводитель – минут пять.

– Стойте, – сказала чародейка, – Дальше я пойду одна.

Поймав удивленный взгляд Тэрла, она развела руками:

– Так нужно. Это будет разговор один на один. Не бойтесь за меня: мне ничего не угрожает.

– Ты не знаешь этого точно, – глухо ответил воин.

Она так не считала. Она не верила, она именно знала, что предводитель созданий Порчи сдержит свое слово. Магия давала ей это знание. Но только как объяснить это тому, что не понимал ее? Не понимал того, чем она живет?

Говорят, что невозможно наполнить сосуд, который уже наполнен. В случае Тэрла эта поговорка была более чем справедлива. Он верил, что знает мир, и всего, что он не знал, в его реальности попросту не существовало.

– Не знаю, – согласилась девушка, – Но если мы не будем верить, то все это путешествие бессмысленно с самого начала. Мы пришли, чтобы договориться. Так давайте вы не будете рушить мне дипломатию неуместным упрямством.

Гвардеец молчал. Видно было, что он не хочет отпускать ее одну. И Лана почувствовала жуткое раздражение.

Эти самцы могут хоть на секунду отключить свое мужское эго?!

– Слушай, – нахмурилась Лана, – Я не учу тебя воевать. Ты – не учи меня ничему, связанному с магией. Идет?

– У тебя есть двадцать минут, – ответил Тэрл, – Если через двадцать минут от тебя не будет вестей, мы идем по твоим следам.

Не давая ей возразить, он обернулся к подчиненным.

– Займите позиции для обороны. Незачем расслабляться. Бофор, мы с тобой за этим камнем. Остальные – вон за тем.

Две точки, занятые солдатами, позволяли вести перекрестный огонь по поднимающейся тропе. Если отряд Карно успеет раньше, чем ожидается, то здесь оборону можно будет держать неограниченно долго. А пути в обход этой тропы не было; точнее, не было в ближайших окрестностях. Пытаясь обойти их с тыла, враги потеряли бы не один день.

Так что позиция была выбрана практически идеально. Матеас и Хади, не имевшие ранее дела с Тэрлом, склонили головы в одобрении. Хотя наверняка заметили, как он тихо отдал еще один приказ Родрику, даже если и не слышали самих слов:

– Следи за Хади. Я ему не доверяю. Если он будет вести себя подозрительно, убей его.

А Лана двинулась дальше вперед. Склон становился все более крутым, и вскоре девушка всерьез забеспокоилась, что не уложится в отведенное время: к скалолазанию она привычна не была. Но вот, наконец, впереди показался вход в пещеру. Большую такую пещеру.

Ибо очень большим был ее единственный обитатель. Когда глаза чародейки привыкли к изменившемуся освещению, перед ней предстало ужасное и величественное создание из легенд.

Посреди пещеры, на груде золота, когда-то сплавленного в единый ком, но давно застывшего обратно, возлежал огромный дракон! Могучий ящер метров пятнадцати длиной, свернувшийся клубком, как кошка. Перепончатые крылья накрывали его тело, будто одеялом; в неверном желтом свете его чешуя отливала красным; лицо же (не морда, ни в коем случае не морда!) напоминало строением скорее волка или иного хищного зверя, чем рептилию. Янтарные глаза с вертикальным зрачком горели настолько ярко, что иных источников света и не было нужно: их сияния было достаточно.

А еще было в них нечто такое… Нечто такое, отчего Лана, едва взглянув в них, содрогнулась и поспешила отвернуться.

Когда-то давно задалась она целью нарисовать Время. Тогда у нее это так и не получилось. Сейчас она понимала, что достаточно было поймать, перенести на холст то неуловимое выражение глаз могучего существа. Эти глаза видели сам Закат. В отличие от Владык, дракон не провел эти тысячелетия в заточении: каждый век, каждый год, каждая секунда наполняли его мудростью и жизненным опытом.

От попытки представить, что творилось в его разуме, у Ланы закружилась голова.

Отведя глаза, чародейка увидела то, чему не полагалось быть в пещере. У дальних стен росли… деревья. Как вообще могут деревья расти в пещере?

Однако же, росли. Более того, казались эти растения ей знакомыми. Не потому что Лана уже рисовала их, нет. Дело в другом.

Она уже видела подобный дуб. Дуб, пытавшийся предупредить её, как бы нелепо это ни звучало для человека, чуждого магии.

– Рассвет Владык наступил.

Голос исходил от деревьев, но почему-то Лана знала, что говорят не они. Они лишь передают то, что хочет сказать дракон.

На лице исполинского ящера отразилось нечто, что могло быть только улыбкой. Он отметил ее узнавание.

– Буря началась, и вы в ее сердце. Приветствую. Я ждал вас.

Деревья говорили поочередно, но Лана уже не смотрела на них. Её взгляд был сосредоточен на настоящем собеседнике.

– Приветствую, – в тон ему ответила девушка, – Я Иоланта Д'Исса, и я пришла, чтобы говорить от имени Иллирии, Альбаны и повстанцев Идаволла.

– Я буду говорить не с ними, а с вами, Иолантадеисса, – ответил дракон.

Судя по тому, как произнесли это деревья, о таком явлении, как родовое имя, он не имел ни малейшего понятия.

– Зовите меня просто Лана, – попросила чародейка, – Как мне обращаться к вам?

Заминка.

– Я Дареламианиативираикс, – представился в ответ дракон.

– Позволите обращаться к вам Дарел? – тут же уточнила Лана.

– Позволю.

Что ж, по крайней мере, ей не придется произносить это языколомное имя. Деревьям, может, и нормально, а Лане было бы неудобно.

– Буря разыгралась, – продолжил Дарел, – Я призвал вас единственно потому что вы находитесь в ее сердце. От вас очень многое зависит; незначительные решения в вашей жизни обернутся колоссальными последствиями для мироздания.

Час от часу не легче.

«Но почему? Что во мне такого важного?» – обиженно подумала Лана. Наверняка кто-нибудь вроде адептов Ильмадики прыгал бы до потолка от радости, узнай он что-то подобное о себе. Но она – она никогда не просила о подобном. Она понимала, что означает это в первую очередь колоссальную ответственность. Она не желала для себя подобной судьбы.

Она никому такого не желала.

Вслух, однако, чародейка спросила иное:

– Вы видите будущее? – уточнила она.

Кто знает? Быть может, эта встреча поможет прояснить сомнения и неопределенности, что терзали ей душу уже давно.

– Никто не видит будущее, – ответил дракон, – Это невозможно, ведь будущее не предопределено. Я вижу узоры вероятностей. Колоссальную паутину переплетающихся взаимосвязей, по которой вы, люди, можете ходить лишь вслепую. Я вижу, что не случись катастрофа, положившая начало этой буре, мой народ никогда не имел бы надежды на будущее.

В первый момент эти слова показались ей бессмысленными. Но затем…

– Вы говорите об освобождении Ильмадики? – спросила Лана.

– Сладкий Яд обрела невиданную мощь, – ответил дракон, – Сейчас она гораздо могущественнее, чем была в период Заката. Сейчас её Рассвет. Но за этим могуществом скрывается слабость. Она допустила ошибки, которые могут привести к ее падению… А могут и не привести. Это зависит от того, как переплетутся многие и многие вероятности. Каждое решение, принимаемое на пути, приближает или отдаляет исход, желаемый каждым из нас.

– И какого же исхода желаете вы? – спросила чародейка.

Дракон выпустил из ноздрей пару струек дыма, что, видимо, должно было быть эквивалентом пожатию плечами:

– Это очевидно. Я желаю исхода, где мой народ освободится от силы, что породила его и что убивает.

Лана промедлила, не решаясь задать следующий вопрос. Дарел, однако, понял её правильно:

– Вы хотите спросить, есть ли в исходе, желаемом мной, место для вашего народа. Это… зависит. Это зависит от многих факторов. Есть исход, где человечество будет уничтожено самим собой, и мой народ унаследует Землю. Есть исход, где наши народы смогут жить в мире. Есть вариант, где мы вытесним вас на юг и поделим Полуостров.

– Я предпочла бы второй вариант, – отметила чародейка.

– И в этом одна из причин, по которым от вас так много зависит, – подтвердил он.

Девушка устало потерла переносицу. Не переносила она, когда люди пытаются напускать на себя демонстративно-загадочный вид. Они считают, что это придает им эдакой опасной харизмы. Но как обычно, на практике получается лишь омерзительное позерство.

Впрочем, дракон, такое впечатление, не пытался. Он искренне не знал, как выразить более конкретно то, что он просто чувствовал.

Лане это ощущение было знакомо лучше, чем кому-либо на целом свете. И она решила попробовать ему помочь.

– То обещание, что я дала на переговорах с серафимом, я смогу его выполнить? – задала наводящий вопрос девушка.

– Нет, – на этот раз дракон вполне по-человечески покачал головой, – Земля не в вашей власти. Это не ваше предназначение. Вы прекрасный целитель, но это не исцеление. Это владычество.

Лана не поняла, при чем тут владычество, но все же решила не заострять на этом внимание.

– И все же, вы сказали, что исход, где наши народы смогут жить в мире, существует.

– Да, существует, – подтвердил Дарел, – Вероятности переплетаются, рождая новые вероятности. Каждый человек идет своим путем, но пересекаясь между собой, пути сходятся в единый путь.

– Начало знаю, а итог узнаю как-нибудь… – пробормотала Лана строчку из Дозакатных стихов, услышанных как-то от Килиана. Она сама не знала, почему вспомнила ее сейчас.

Рассуждение дракона на несколько секунд поставило её в тупик. А затем её вдруг осенило:

– Вы хотите сказать, что я не могу исцелить эту землю. Но я могу сделать что-то, что косвенно приведет к цепочке событий, ведущей к исцелению этой земли.

Дракон не ответил. Но почему-то Лана почувствовала, что попала в точку.

– В таком случае, какой мой первый шаг на этом пути? – спросила она.

Шаги в темноте. Именно так. Она не видела дорогу, и все, что ей оставалось, это шагать вслепую. А не шагать нельзя.

Кто остановится, погибнет.

– Первым делом – не умрите сегодня.

Дракон сказал это без какой-либо иронии, но почему-то Лане такой совет показался издевательским.

– Вероятность, что вы не доживете до заката Солнца, велика. Вы можете слегка уменьшить её; для этого снимите амулет и переложите в карман.

С некоторой опаской Лана последовала совету. Мелькнула мысль, а не пытается ли создание Порчи обмануть её, чтобы сделать уязвимой перед какой-то болезнью. Но это было бы глупо: если бы он хотел убить её, мог бы просто напасть. Противостоять ему чародейка не смогла бы.

– Амулет должен принять на себя удар, предназначенный мне? – осведомилась девушка.

– Золото – мягкий металл, – ответил Дарел, – Оно никого не защищает. Но амулет не должен потеряться. Он должен быть при вас в нужный момент. Тогда вероятности переплетутся наиболее благоприятным образом.

– И какова же будет вероятность того, что я выживу? – уточнила чародейка.

– Ноль целых тридцать одна сотая, – невозмутимо сказал дракон.

Что-то не радовала её такая оценка. И все же, Лана постаралась остаться невозмутимой.

– А в более дальней перспективе? Что главное, что я должна сделать, чтобы вероятности переплелись благоприятным образом?

И дракон ответил:

– Слушать свое сердце. В решающий миг лишь оно подскажет правильный выбор.

Чародейка поморщилась. Этот совет был настолько распространен, настолько абстрактен и настолько очевиден, что даже то, что он был еще и правилен, не делало его менее раздражающим.

– Что-нибудь более конкретное вы можете подсказать? – безнадежно спросила она.

Дракон задумался. Надолго.

– В тот момент, когда вам будет казаться, что вы совершили самую фатальную ошибку, вспомните о человеке, обязанном вам жизнью. И еще одно. Не бойтесь говорить о своей боли. Именно молчание обращает её в яд.

Лана медленно кивнула. Первый совет остался ей непонятным. Но второй…

Разве не от того, что она боялась, что её боль сделает её неудобной, помешает другим людям, она отравляла собственное существование? Разве не то, что она глотала слезы обиды, заставляя себя улыбаться, сделало её уязвимой к манипуляциям Амброуса? Кто знает, может, раскройся она кому-то с самого начала, все могло бы сложиться иначе?

Впрочем, это неважно. Сейчас речь шла не о её личной жизни, а о делах.

– Последний вопрос, – сказала Лана, – Вы знаете, что это такое?

Она достала из сумки непонятное устройство, отобранное ими у Шнирке.

– Знаю, – подтвердил дракон, – Но объяснить не могу. Положите его к амулету: скоро он сыграет свою роль.

– Объясните хоть, для чего оно!

– Не могу, – покачал головой Дарел, – Но скоро вы все узнаете. Эта беседа закончена, Иолантадеисса. Если вы переживете сегодняшний день, мой народ прекратит свои нападения. Так и передайте своим сородичам, когда встретите их.

– У меня есть еще вопросы, – возразила Лана.

– Разговор окончен.

Деревья не повысили голос, и дракон не сделал ни одного угрожающего жеста, но почему-то Лана почувствовала, что продолжать расспросы будет опасно.

Смертельно опасно.

– Ладно, – кивнула она, – До свидания, Дарел.

– Прощайте, – откликнулся тот.

Почему он выбрал именно это слово?..

Развернувшись, Лана направилась на выход из пещеры. Девушка была раздражена. Разговор с древним и мудрым существом, который мог бы многое прояснить, лишь добавил загадок. Но по крайней мере, цели своей она достигла. Нападения прекратятся.

Нужно обрадовать Тэрла, а то он небось считает последние секунды перед тем, как ворваться в пещеру следом за ней.

– Тэрл, у нас получилось! – крикнула девушка, выйдя на свет, – Они…

Она осеклась, когда её речь прервали на полуслове. Грудь чародейки пронзила острая боль, и огромная сила опрокинула её на землю.

А затем мир погрузился в темноту.

Глава 6. Искусство умирать

Они приближались.

С болезненной четкостью Родрик осознавал, что разведка ошиблась. Не часы дороги отделяли их от погони из числа стерейской дружины, а минуты. Вскоре после того, как чародейка скрылась в пещере, до острого слуха молодого офицера донесся топот копыт.

Они приближались.

К счастью, позиция для обороны была выбрана грамотно. Когда передовой отряд стерейцев сбросил скорость, выезжая на горную тропу, над плечом Родрика свистнула стрела. Матеас был великолепным стрелком: первый враг еще не успел понять, что его убило, а наемник уже накладывал следующую стрелу на тетиву. Мгновением позже к нему присоединились Бофор и Хади. Звуки леса почти заглушили грохот двух винтовок. Родрик и Тэрл пока не стреляли: передовой отряд был не настолько велик, а уйти на перезарядку всем одновременно было бы неприятно.

Десять человек рухнули в пыль. Если дело будет продолжаться так, то экспедиции ничего не угрожает. До того, как эжени Иоланта закончит свои загадочные дела, они точно продержатся.

И все-таки молодой солдат не позволял себе расслабляться. У него был приказ – ответственный приказ, который он собирался исполнить в идеальном виде. Он не знал, насколько обоснованы подозрения командира в адрес чужеземца, и его это не волновало. Постоянная бдительность. Если чужеземец попытается предать их, он об этом пожалеет.

Новый отряд, побольше первого. Еще не основные силы, но на этот раз подключиться к бою пришлось всем. Пара минут непрерывного огня. Гора трупов, в которых Родрик очень старался не опознать соотечественников-идаволльцев. Бофор и Хади ушли на перезарядку, пока Тэрл, Родрик и Матеас держали под прицелом подходы к укрытиям.

Третья волна атаки медлила. Они уже знали, откуда начинается простреливаемая зона, и медленно, неторопливо стягивали войска к ее границам. Где-то там был и сам Карно, – если, конечно, ему вообще хватило смелости лично возглавить свою дружину. Были ли там легионеры, Родрик не знал. Но предполагал, что были.

На этот раз они атаковали гораздо осторожнее. Уже не было попыток завалить позиции обороняющихся горой пушечного мяса: стерейцы пересекали границу простреливаемой зоны, делали несколько ответных выстрелов и отступали обратно. На стороне экспедиции были укрытия, а на стороне стерейцев – плотность огня.

Пока что укрытия перевешивали. Хоть потери нападавших и не были столь велики, как в первые две волны атаки, но они все еще были весьма ощутимы.

Закончились патроны у Тэрла и Родрика. Теперь уже им пришлось уйти на перезарядку, пока Бофор, Хади и Матеас осуществляли прикрытие. Сказать, что Родрика такая ситуация нервировала, значит, ничего не сказать. Отработанным движением вставляя в винтовку новый магазин, он не отрываясь наблюдал за ансарром.

И именно благодаря этому мгновенно среагировал, когда легионер вдруг резко развернулся, нацелив винтовку в его сторону.

«Предатель!» – мысленно воскликнул Родрик с искренней ненавистью, а тело уже пришло в движение.

Удар прикладом под ствол направил винтовку в небеса, не позволяя легионеру стрелять в бывших товарищей. Закончить перезарядку Родрик уже не успевал, поэтому выхватил из-за пояса короткий офицерский кортик…

– Сзади! – выкрикнул ансарр.

Мгновение на принятие решения.

Ровно на одно мгновение больше, чем Родрик мог себе позволить.

Молодой офицер почувствовал, как чья-то железная хватка смыкается на его волосах и тянет голову назад. А затем его горла коснулась сталь.

Острая боль.

Оседая на землю, в последние мгновения своей жизни Родрик уже не видел, что происходит вокруг.

Не видел, как стерейцы, заранее предупрежденные о предательстве, начинают массированное наступление на единственное укрытие, продолжавшее вести ответный огонь.

Не видел, как Хади пытается остановить Матеаса, – но боевой опыт наемника и колдовство адепта одерживают верх над тренировкой легионера. Как разряд молнии обжигает тело ансарра. Матеас не стал добивать его: не в том была его цель.

Ведь Ильмадика так и не простила чародейку, вмешавшуюся в ее планы. На этот счет у нового адепта был особый приказ.

И в тот момент, когда Иоланты, обрадованная успехом переговоров, вышла из пещеры, стрела из длинного лука поразила её в грудь.

Килиан сразу почувствовал, что что-то не так.

В саду шел снег.

Казалось бы, что в этом такого? Пусть настоящей зимы, настоящих льдов мифического Севера на Полуострове никогда не бывало, но холодные зимы иногда случались. Иногда снег выпадал, особенно в горах.

Но не здесь. Ни в коем случае не здесь.

В личном пространстве Ланы всегда царила весна.

И все-таки, даже зимой её сад был прекрасен. Повсюду, куда ни глянь, с неба сыпались белые хлопья снега. Одеялом стелился он по земле, умиротворяя, нагоняя сон, обещая покой.

Вечный покой.

Умирали под снегом прекрасные цветы, слишком хрупкие для зимы. Клонились они к земле, оплакивая свою весну.

Оплакивая свою жизнь.

Лана сидела прямо в снегу – тихая и поникшая. Её белое платье и алебастровая кожа странным образом гармонировали со всем этим. Казалось, она и есть – воплощение зимы.

И это при том, что чувствительная к любому дискомфорту, чародейка никогда не любила холод.

– Кили? – тихим, безжизненным голосом спросила девушка, когда ученый вошел в её разум, – Это ты? Ты… пришел за мной? Пришел сопроводить меня?

В первый момент Килиан не понял, что она имела в виду. А между тем, Лана продолжила:

– Спасибо. Спасибо, что пришел. Я… боялась. Я очень сильно боялась. А теперь мне не страшно.

И несмотря на эти слова, по её прекрасному лицу катились слезы. Чародейка тихо плакала. И казалось, вместе с нею плакали цветы.

– Чего ты боялась? – хрипло спросил Килиан, страшась услышать ответ.

Тень слабой улыбки мелькнула по бледному, без кровинки, лицу волшебницы.

– Я боялась, что мне придется умирать в одиночестве. Одна… Всеми покинутая, всеми забытая. Всеми брошенная.

– Я не брошу тебя, – сказал он, – Никогда.

И в тот же миг он ощутил укол вины. Пока он пытался разобраться в себе. Пока жалел себя, пока боролся с ломкой из-за отвержения Ильмадикой. Пока жил как ученик ансаррского знахаря. Все это время Лана была одна. Некому было помочь ей. Некому позаботиться. Некому поддержать. Некому хотя бы выслушать. А он… он был так поглощен своими бедами, что не задумывался об этом.

И – вот он, результат. Снег накрывает цветущий сад.

Смерть забирает её у него. Как когда-то забрала маму.

«Больше никогда!»

– Лана, – сказал Килиан, – Послушай меня. Это может прозвучать странно… Я приду за тобой. Но твое время еще не пришло. Борись. Пока можешь, борись.

– Зачем? – спросила девушка, – Я не боюсь смерти, Кили. Если настало мое время, я приму смерть с достоинством.

– В смерти нет никакого достоинства! – воскликнул мужчина, – Достоинство – это жизнь! Достоинство – это держаться за жизнь, пока только можешь!

Осознав, что почти кричит, он смутился.

– Извини. Лана. Ланочка. Послушай меня. Еще не все потеряно. Я не брошу тебя. Я помогу тебе. Просто дождись меня. Просто держись, пока можешь. Ты ведь еще можешь держаться?

Множество мучительных вечностей длилось её молчание. Но вот, наконец, слабо, неуверенно чародейка ответила:

– Наверное… Да. Могу. Какое-то время.

– Значит, мне нужно поспешить, – сделал вывод Килиан.

А затем, повинуясь внезапному наитию, подошел к девушке и крепко ухватился за её запястье.

– Держись за меня. Держись, пока есть силы. Держись, потому что я хочу, чтобы ты жила. Держись, потому что… потому что я люблю тебя.

Его сознание разделилось. Часть его осталась там, с Ланой. Поддерживая ее у Последних Врат. Другая же часть заставила тело проснуться.

Никогда еще Килиан так быстро не одевался. Накинув на плечо сумку с реагентами и пристегнув к поясу саблю, он бросился к горну – подавать сигнал тревоги.

Пару минут спустя сонно моргающие ансарры выстроились перед ним. Ученый прекрасно понимал, что Лана не станет для них весомым аргументом. Они вообще не в курсе, кто это такая.

Поэтому он сменил тактику.

– Только что мне было видение! – воскликнул бывший адепт, – Боги предупреждают нас об опасности! У нас нет времени до рассвета! Халифат атакует сегодня ночью, и их будут многие тысячи!

– Чужеземец, какое видение, какие боги… – начал было Джамиль, но Килиан жестом остановил его:

– Нет времени на пререкания! Вы или верите мне, или нет, но действовать нужно сейчас же! Нагма, Яруб, за мной! Остальные – готовьтесь к отбытию!

Быстрым шагом, едва-едва не переходя на бег, ученый направлялся в порт, где всю ночь работали местные батраки по его проектам. К счастью, торговцы выделили ему достаточно людей, чтобы рассчитывать закончить работу к утру.

К несчастью, времени до утра у него не было.

Пока его тело направлялось в порт, его разум в субреальности сознания Ланы продолжал удерживать девушку. Он не чувствовал, чтобы что-то вырывало её из его рук; Килиан всегда представлял смерть как течение, которое рано или поздно унесет, как с ним ни борись.

Лана же, казалось, готова была просто исчезнуть, растаять, стоило бы ему хоть немного ослабить хватку.

Килиан уже не держал её за руку: сев в сугроб рядом с девушкой, он крепко обнимал её, прижимая к себе. Устроив ее голову у себя на плече.

Убеждая её и себя, что все будет хорошо.

Дорога до причала тянулась невыносимо долго. Но вот, наконец, Килиан увидел результаты своих интеллектуальных трудов.

Реквизированная у Халифата шхуна со снятым парусным вооружением была, пожалуй, тяжеловата; однако насколько мог судить ученый, в пределах допустимого. Как же жаль, что не было времени для тщательных проверок! Действовать приходилось вслепую, и даже контроль вероятностей слабо утешал. Не внушали доверия и модификации, внесенные им в систему управления. То есть, навскидку Килиан не видел отличий от своей схемы. Но кто мог поручиться, что подневольные рабочие не внесли какой-нибудь незаметной подлянки?

– Это точно то, что тебе было нужно? – со скепсисом уточнила Нагма.

Она так и не знала, в чем заключался план. Но каким-то образом чувствовала его сомнения.

– Я все тщательно проверил, – соврал Килиан, – Эта штука сделает все, что от нее требуется.

Девушка глянула на него с сомнением, но все же не стала подрывать его авторитет. У ансаррок не принято спорить с мужчинами на публике.

Килиан перевел взгляд на другой проект. Жарко горел огонь, нагревая огромный резервуар с морской водой. Пламя имело белый оттенок: Килиан бросил в него кое-какие химикаты, чтобы горело ярче и жарче. Это существенно помогало ускорить процесс.

От резервуара отходила труба, отводившая водяной пар. Вокруг другого её конца, напротив, был разложен лед со всех ледников в городе. Днем он, конечно, растает. Но до того – будет охлаждать поступающий пар. Заставлять его конденсироваться, превращаясь обратно в воду.

Только уже пресную.

Последним компонентом стал громадный кожаный шар, который и наполнялся водой. Когда трубу уберут, его должен закрыть герметичный клапан. К тому моменту вода должна наполнить его полностью. Он должен быть на грани того, чтобы лопнуть, – но все же не за гранью.

– Медленно, слишком медленно… – пробормотал Килиан.

– Нужно наполнить его быстрее! Разожгите огонь ЕЩЕ ЯРЧЕ!

Труба была на грани, но к счастью, пока держалась. Пока последние приготовления завершались, Килиан тасовал вероятности. Направление ветра. Избежание поломок. Отсутствие сторонних помех. Состояние здоровья Ланы.

– Пусть я успею прийти ей на помощь, пока она еще жива. Сто процентов или цельная единица… Я так хочу!

Почему, по какому наитию он сказал «Я так хочу» вместо обычного «Да будет так»? Килиан не знал ответа. Но почему-то это казалось правильным.

«Я успею спасти тебя. Ты будешь жить. Потому что я так хочу!»

Теперь следующий момент. Там, в личной субреальности Ланы, часть сознания Килиана задала очень важный вопрос:

– Ты носишь амулет, что я подарил тебе?

Девушка промедлила. Кажется, отвечать о чем-то, происходящем в материальном мире, ей было почти физически тяжело.

И все же, тихим, слабым голосом она сказала:

– Дарел сказал положить его в карман. Сказал, что так шансов выжить больше.

«Дарел?» – не понял ученый. Но уточнять не стал. Совет загадочного Дарела приободрил его, помог поверить, что он на правильном пути.

В материальном мире Килиан занялся созданием «компаса» на симпатической магии. Когда он создавал амулет, то капнул на янтарь своей кровью. Таким образом, при желании Лана в любой момент могла использовать амулет, чтобы отыскать Килиана, где бы он ни был.

Но эту связь можно было использовать в обе стороны. И сейчас Килиан собирался использовать её, чтобы определить направление на амулет.

Ансарры собирались на борту изуродованной шхуны. Все племя было готово к отбытию; каждый нес оружие, припасы, личные вещи. Большого груза не нес никто: переносимый вес был строго ограничен. Увы, по той же причине пришлось оставить и коней.

На чужбине пустынным кочевникам придется начинать жизнь с чистого листа.

– Чужеземец! – Джамиль подбежал к Килиану, – Армия Халифата у ворот. Они предлагают переговоры о нашей капитуляции.

– Шли их на, – отрешенно ответил ученый, напряженно наблюдая за окончанием заполнения шара.

После чего, моргнув, добавил:

– Хотя нет, не шли. Просто игнорируй. К моменту, когда они начнут штурм, нас уже здесь не будет. Линия ловушек готова?

– Конечно, – кивнул ансарр.

Ловушки, естественно, не смогут остановить армию. Но они смогут выиграть немного времени.

А время – это все. Никто не понимает ценности времени так, как мужчина, спешащий спасти свою возлюбленную.

– Закрывай клапан! – приказал Килиан, – Затем привяжи эти два каната к кораблю. Сам полезай на борт.

Чудовищный мутант, спроектированный по Дозакатным схемам из материалов, какие удалось добыть в городе черных, был готов отбыть… или пафосно разрушиться, угробив все племя. Против своей воли Килиан вспомнил, что сами Дозакатные доверие к таким машинам потеряли после эпического крушения одной из них. Тридцать шесть погибших, – вроде бы, и не так много, но достаточно, чтобы ужаснуть весь мир. Ансарры себе такие потери позволить не могли. И уж точно не считал их допустимыми Килиан.