Текст книги "Свет погасших отражений (СИ)"

Автор книги: Александр Нетылев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Нужно было как можно быстрее преодолеть открытый участок вокруг городских стен. В лесу будет проще.

Еще одна порция ржания, исполненного лошадиной боли, – на этот раз со стороны преследователей. Умница Корбейн, проезжая через ворота, рассыпал «вороньи лапки» – звездочки из металлических шипов для ранения конских ног. Это даст им небольшую фору.

К сожалению, очень небольшую.

Топот преследователей был все ближе. Легионеры уже не стреляли, видимо, растратив все патроны в первые секунды погони, но их фанатичное упрямство и готовность без сожаления пожертвовать своей жизнью позволяла им скакать на такой скорости, какую никогда не рискнул бы развить нормальный всадник.

К моменту, когда беглецы достигли леса, из всей группы остались лишь Тэрл и Корбейн со своим грузом.

– Скачи вперед! – крикнул Тэрл, резко снижая скорость и разворачиваясь.

Нельзя было дать всем, кто погиб во время операции, погибнуть напрасно. Успех миссии – превыше всего.

Гвардеец рубанул мечом вслепую, но инстинкты и боевой опыт не подвели его. Хотя удар в грудь не пробил тяжелых доспехов легионера, сила столкновения была такова, что тот просто слетел с лошади, изломанной куклой падая на землю.

Одним меньше.

Будущие адепты безнадежно отстали, а один из легионеров, видимо, принял на себя ловушку Корбейна, но к Тэрлу подступали еще трое. А это – ровно на трех легионеров больше, чем те, с которыми гвардеец был готов сражаться в таких условиях.

Поэтому, убедившись, что все они следуют за ним, он задал стрекача, забирая влево, в сторону озера.

Пистолет перезаряжать было некогда, а из винтовки при такой скачке он ни во что бы не попал. Про чо-ко-ну даже вспоминать было смешно. К тому же, замедлившись на развороте, Тэрл безнадежно уступал в скорости своим преследователям.

Играло ему на руку хорошее знание местности. Гвардеец видел, как преследователи заходят к нему с флангов, пытаясь зажать в тиски, замедлить – и взять тепленьким. Он сопротивлялся этому, но лишь для вида.

Потому что его такой результат устраивал.

И вот, он в тисках. Не имея возможности нормально маневрировать. Из последних сил принимая на тяжелую легионерскую броню сыплющиеся со всех сторон удары.

Лишь до той поры, пока до легионеров не дойдет, что он выбрал эту тропу сознательно. Что очень скоро – участок, где она проходит между двух больших поваленных деревьев. Обходить которые пришлось бы очень долго, и уж точно это потребовало бы более быстрого торможения, чем можно было позволить себе на таких скоростях.

Минус два.

Проскочив между двух деревьев, Тэрл выехал на берег озера и дальше двинулся вдоль него. Последний оставшийся легионер, разумеется, не отставал: зайдя справа, он стал медленно, но неуклонно оттеснять гвардейца в воду. Этот явно имел хороший опыт верховой езды; из такой позиции, с какой он подходил, он имел решающее преимущество.

Тэрл попытался снова пустить в ход меч, но на этот раз противник был к этому готов. Прямо рукой в бронированной перчатке перехватив клинок за лезвие, легионер дернул его на себя, – и Тэрл был вынужден выпустить оружие, чтобы удержаться в седле. Мгновение неустойчивости противника дало возможность ударить его кулаком, – но тот, казалось, этого даже не заметил.

Только продержаться… Продержаться…

В тот момент, когда лошадь споткнулась, Тэрл подумал, что это конец. Но нет: сегодня Истинный Бог благоволил ему. Лошадь не упала, не сломала ногу, и даже он сам из седла не выпал. Но теперь скакать приходилось не по земле, а по мелководью, что тоже скорости не прибавляло.

Осталось немного… Совсем чуть-чуть…

Мелькнула перед глазами шпага, лишь чудом не угодив в глазную щель. Противник явно не собирался прекращать таких попыток, и все, что мог сделать Тэрл, это прикрыться рукой в бронированной перчатке. За время этой погони доспехи неоднократно спасали ему жизнь, но благодаря им же он был вымотан уже настолько, что о контратаке и речи не могло быть.

Почти, почти… Вот оно!

Впереди береговая линия сходилась с тропой на северо-восток, по которой ранее ускакал Корбейн. Верный кавалерист ждал своего командира.

С заряженным пистолетом наготове.

Хоть пуля и не пробила неведомый металл, из которого были сделаны доспехи Железного Легиона, угодила она прямо в лоб. С громким хрустом шея легионера переломилась.

Тэрл наконец-то смог выдохнуть.

– Отличная работа, – сказал он, замедляясь, – Дадим лошадям пару минут передохнуть, и двинемся дальше. Мы должны успеть в Альбану за один переход… Только дай я сперва сниму эти гребанные доспехи.

Иногда чтобы прослыть пророком, достаточно просто быть пессимистом.

Именно эту народную мудрость снова и снова вспоминал Вотан, через прорезь в стене палатки наблюдая за приехавшими всадниками. Яруб не терпящим возражений тоном приказал ему не показываться на глаза слугам халифа, боясь, что пребывание в поселении ансарров белого гостя прогневает их. И все же, ни знахарь, ни его ученик не могли и на секунду допустить, что появление их в ближайшие дни после памятного разговора было простым совпадением.

Не бывает таких совпадений. В смысле, не бывает, чтобы они были по-настоящему случайными.

Это Вотан знал, как никто другой.

Лица семи всадников были закрыты черной тканью. Здесь, в пустыне, это было вопросом не обычая, а здравого смысла. И все же, определить среди них предводителя, одного из младших адептов Лефевра, не составляло ни малейшего труда. И даже не из-за характерных для колдунов Халифата светлых глаз, контрастировавших с темной кожей. Слишком ярко сияли, несмотря на дорожную пыль, золотой воротник, браслеты и пояс. Слишком властно, уверенно он держался. Как будто люди перед ним были лишь пылью под его ногами.

Пожалуй, в глазах слуги Халифата так оно и было.

– Господин…

Яруб склонился в подобострастном поклоне. Стоявший за его правым плечом Джамиль повторил его жест, хоть на какие-то мгновения и позволил проникнуть на свое лицо выражению бессильного гнева. Черных ненавидели. Пожалуй, все ансарры разделяли эту ненависть. Но поделать с этим они ничего не могли: вздумай они бунтовать, вся деревня полегла бы под выстрелами пары солдат со штурмовыми винтовками Дозакатных.

Что уж говорить об адепте, перед которым ансарры испытывали не меньше священного ужаса, чем их черная родня?

– Господин, мы не ждали вас так скоро, – продолжал знахарь, – Мы успели собрать не так много, но надеюсь, что великий халиф Намир оценит по достоинству наши дары.

Адепт перевел брезгливый взгляд на сваленные в кучу дары, которыми маленькое племя откупалось от всесильной империи, властвовавшей над континентом. Керамика, изделия из глины и кости. Кожаные доспехи для воинов и сушеное мясо, незаменимое в дальних походах. А самое главное – пара горстей золотой пыли, адским трудом отмытой из золотоносного песка. Главное, ради чего Халифат вообще до сих пор позволял племени условно-свободно жить на условно-своей территории.

– Мало, – фыркнул адепт, – Твои обезьяны совсем обленились.

– Господин, но вы должны понять… В прошлый раз у нас забрали слишком много трудоспособных мужчин. Те, кто остались, работают медленнее… А времени было немного…

– Молчать! – рявкнул черный, – Я никому и ничего не должен! Ты знаешь, что вы должны делать, чтобы покупать свою свободу. Если вы этого не делаете, выходит, своей свободой вы не дорожите.

Вотан уже знал, что это значит: в конце концов, первые ансарры, с которыми он встретился, были рабами, используемыми Халифатом на самых тяжелых и неблагодарных работах. Насколько он знал, такими были большинство представителей их народа, за вычетом тех, кому выгоднее было дать определенную степень свободы.

– Скольких вы заберете на этот раз? – спросил Яруб обреченным тоном. Он уже потерял таким образом сына. Но бороться с Халифатом знахарь был не в силах.

– Подумаю, – отмахнулся адепт, после чего в его голосе вдруг появились какие-то гаденькие нотки:

– Впрочем, в одной претензии ты прав. Мы забрали много трудоспособных мужчин, и нам ни к чему ослаблять золотодобытчиков еще больше. Халифу и его верным служителям давно нужны свежие наложницы. А ну-ка, созови сюда всех девочек и женщин племени!

Джамиль заскрежетал зубами. Вотан знал, что у воина была молодая и красивая жена, которая наверняка заинтересует черных. Заметил его реакцию и один из солдат Халифата, предупредительно нацелив на Джамиля винтовку, но пока не торопясь стрелять.

Прочие же солдаты с энтузиазмом ринулись кнутами и пинками сгонять, как скот, перепуганных женщин. Кое-как выстроив их в шеренгу, адепт заставил их открыть лица и стал проходиться вдоль ряда, ощупывая и комментируя каждую:

– Эта уже стара… А эта страшна, как задница шайтана… А вот эта очень даже хороша. Пожалуй, оставлю ее себе. А тут у нас что? Еще не созрела, но уже видно что будет писаной красавицей. Ее тоже берем. Дальше…

Всего он отобрал четырнадцать девушек – почти треть племени. Тринадцати из них по его приказу надели колодки, соединив одной цепью, привязанной к луке седла. Четырнадцатую, отобранную лично для себя, – Нагму, – адепт посадил перед собой. Ей не придется идти пешком, но счастливой по этому поводу она явно не выглядела.

А между тем, Вотан вдруг понял, что аргументы, которыми он убеждал себя оставаться в палатке, стали казаться чем-то до отвращения мелким и неважным. Наверное, стоит пережить полное крушение идеалов, чтобы выковать в пламени личного Ада свои собственные идеалы. Наверное, он вдруг понял, что расчет и здравый смысл склоняются перед простым принципом. Не дать случиться тому, чего ты не хочешь.

А может быть, дело в том памятном разговоре с Ярубом. Вотан боялся подвести людей, которые спасли его. Боялся глупой выходкой завести их в западню, из которой нет выхода.

Но он знал, что выход есть. А значит, можно не бояться.

Не бояться и делать то, что считаешь правильным.

Из палатки Вотан вышел с открытым лицом. То еще лицо было, если честно: он никогда не принадлежал к числу тех, кто считал пиратскую повязку на глазу чем-то крутым. А учитывая, что черты лица у него были тонкие и изящные, ни капельки не брутальные, смотрелось это и вовсе не столько круто, сколько нелепо. Хотя слегка сглаживали картину раздуваемые пустынным ветром длинные темные волосы, делавшие его силуэт визуально немножко больше.

– Господа, прежде чем вы уйдете, я хотел бы задать вам один вопрос, – громко сказал он на Дозакатном языке.

Адепт бросил на него удивленный взгляд, после чего воззрился на перепуганного Яруба:

– Подлый шакал! Ты сговорился с чужаками?!

Знахарь даже не нашелся, что ответить. Казалось, ужас сковал его, как лед реку.

Но ему и не требовалось говорить.

– Теперь два вопроса, – снова подал голос Вотан, – Первый: вы полагаете, что вежливо говорить с кем-то другим, игнорируя тех, кто обращается к вам?

– Ты вздумал учить меня манерам?! – взвился черный.

– …и второй вопрос, – невозмутимо продолжал чужестранец, спокойно приближаясь к всадникам, – Интересовало ли вас когда-нибудь… как умер Лефевр?

Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. На какие-то секунды воцарилась тишина. Даже ансарры, не верившие в Лефевра и вообще Владык, не могли помыслить о том, чтобы сказать такое вслух. Что уж говорить о черных?

Первым нашелся, что сказать, адепт. Что, в общем-то, не удивляло.

– Богохульник! – закричал он, – Да за такие речи тебя протащат лошадьми до самой столицы! Взять его!

– А лошади верят в Лефевра? – невинно осведомился Вотан, – Кстати, ты никогда не задумывался над таким вопросом? Почему боги, все из себя такие всемогущие, перекладывают наказание богохульников на смертных? Может, им плевать на то, что считает богохульством человек? Или просто они не такие уж могущественные?

Адепт жестом остановил своих солдат и расхохотался:

– Ты хочешь увидеть могущество Лефевра, чужеземец? Узри же!

Один из браслетов на его левой руке рассыпался иридиевой пылью. В руке черного колдуна начала собираться энергия для разрушительного разряда молнии.

– Неплохой фокус, но не более того, – пожал плечами чужеземец, – Как насчет того, чтобы сравнить на практике силы наших богов? Помериться, так сказать, у чьего бога длиннее?..

Адепт Лефевра снова расхохотался:

– Не смеши меня, язычник. Христианский Бог не проявлял себя с библейских времен.

– О, ты знаешь, что такое Библия? – с легким удивлением переспросил Вотан, – Любопытно. Только вот есть одно «но». Я не христианин.

Он улыбнулся, вспоминая главную истину, что осознал накануне своего падения. Истину, даже сейчас наполнявшую его спокойствием и силой.

– Единственный мой Бог – это я сам.

– За подобную ересь я сдеру с тебя кожу и залью глотку расплавленным свинцом, – пообещал адепт, – После того, как ты падешь ниц перед могуществом Лефевра. Что ж… Твори свою магию, чужеземец. У тебя одна попытка.

Вотан улыбнулся. Ему и была нужна лишь одна попытка. На одну попытку у него и были силы. На одно применение чар, что когда-то открыли для него, что значит наполнять заклинания не заемной силой, а лишь своим внутренним светом.

Лишь знанием, что делаешь то, к чему лежит твое истинное желание.

Адепт так и не выпустил заготовленную молнию. Буквально подавившись заготовленным заклинанием, он захрипел и сполз с лошади, когда тонкий золотой шип, отделившись от его собственного воротника, пронзил трахею.

– Кажется, у моего Бога длиннее, – сделал вывод Вотан, подходя к поверженному противнику.

Тот был еще жив и теперь захлебывался собственной кровью. Покачав головой, чужеземец достал из ножен противника саблю и нанес удар милосердия прямо в сердце. А заодно – подобрал один из золотых браслетов, прежде чем выпрямиться и посмотреть на солдат.

– Господа, я даю вам один шанс уйти по-хорошему.

Разумеется, они не прислушались. Не вступая больше в пререкания с наглым чужеземцем, солдаты взяли оружие наизготовку.

– Как хотите, – пожал плечами Вотан, отпуская, наконец, сдерживаемый гнев и позволяя ему преобразить его тело. Вернулась боль, ломавшая его с самого падения; как будто одно превращение перечеркнуло все время, что он провел, стараясь притерпеться к ней. Но сейчас это было неважно. Он знал, чего хочет: спасти этих людей. А когда знаешь, чего хочешь, очень многое перестает быть важным.

Казалось, время замедлилось. Даже в боевой трансформации он не смог бы увидеть пулю в полете; однако солдаты Халифата просто не успевали водить стволами за стремительно двигающейся мишенью. Развеяв захваченный браслет, Вотан поразил разрядом молнии сразу троих. Их тела еще не успели осесть на землю, а он, проскочив между ними, поразил четвертого саблей в лицо. Двое оставшихся бросили винтовки и выхватили собственные клинки, пытаясь зажать противника в клещи.

Однако в эту игру можно играть и вдвоем. Клинок одного из убитых вдруг оторвался от земли и ударил в спину еще живому. Последний боец остался один на один со стремительным черным демоном, и шансов у него не было.

Вся битва не заняла и пяти секунд.

– Снимите с них колодки, – приказал Вотан, возвращаясь в человеческий облик.

Он не удержался от стона. Вернувшаяся боль не исчезла после завершения трансформации. Но странное дело: то, что некогда казалось ужаснейшей из адских мук, сейчас воспринималось как нечто… терпимое.

После же того, как в глазах прояснилось, первым, что увидел Вотан, стало разозленное лицо Джамиля.

– Чужеземец! – воскликнул ансарр, – Ты хоть понимаешь, что ты наделал?! Ты погубил нас всех!

Вотан хотел было возразить, привести свои, несомненно правильные соображения, но был слишком ошеломлен новым приступом боли. Зато неожиданно за него вступилась Нагма:

– Что наделал? Спас нас, может? Пока ты, Джамиль, просто стоял и смотрел!

– Ну, да, – фыркнул воин, – Лишь до того момента, как халиф обнаружит отсутствие своих посланников и пришлет карательный отряд. Вместо четырнадцати человек мы потеряем сорок шесть.

– Нет, – вдруг громко и четко сказал Вотан.

Боль никуда не исчезла. Но снова вернулась она на то место, что он отвел ей. В самую глубину.

Туда, где она не будет ему мешать.

– Нет, – повторил чужеземец, – Никого мы больше не потеряем. Пусть присылают свой карательный отряд. Мы дадим им бой на наших условиях. И победим.

– Это безумие, – почти прорычал Джамиль, – Ты представляешь себе силы Халифата? Нас просто раздавят!

– Представляю, – спокойно ответил Вотан, – Я не ставлю себе целью уничтожить Халифат. Но выжить и победить – это мы сможем. Если будем следовать плану.

– Джамиль, руганью делу не поможешь, – подал голос Яруб. После чего спросил:

– Что за план?

Благодарно кивнув, чужеземец заговорил:

– Приготовьте все, чтобы покинуть это место. Вы больше не будете мыть золото для Халифата. Вместо этого мы двинем на восток, в сторону Этбайского хребта, так, чтобы ваши кочевые предки вами гордились. Но прежде мне понадобится селитра. Точнее, прежде всего сера, но она наверняка найдется в запасах у этих ребят.

– Хочешь изготовить порох? – осведомился Джамиль, – Брось. Я думал об этом. Мы не сможем изготовить огнестрельное оружие, способное тягаться с их винтовками.

– Я не говорил, что мне нужно огнестрельное оружие, – с легким раздражением ответил чужеземец, – Я говорил только что мне нужны сера и селитра. Хотя винтовки – раздай лучшим воинам племени. Кому именно – выберешь сам.

Он не собирался тратить время и силы на объяснение процесса получения серной кислоты через окисление оксида серы, использования ее для получения азотной кислоты из селитры и купоросов из обычного железа – конечного «отхода» всех магических преобразований. Не собирался он и заострять внимание на том, как заклинание молнии позволит ему получить необходимый для окисления озон, и вообще на всей магической части.

Главное, что у них будет инструмент, необходимый для исполнения его плана.

– Еще нам потребуется животный жир, – добавил он, – Если что, его тоже можно вытопить из солдат.

По ужасу на лицах некоторых из ансарров он понял, что его несколько занесло.

– Это какие-то… страшные практики, – озвучила общее мнение Нагма.

Но прежде, чем чужестранец успел сказать что-либо в свое оправдание, она добавила:

– Но если это поможет, то я готова этим заняться. Я верю тебе, Вотан. И пойду за тобой.

– Спасибо, Нагма, – серьезно кивнул мужчина, – Но только еще одно. Не зовите меня Вотаном. Это… не мое имя. Это имя древнего бога из преданий мифического Севера. Я принял его, потому что хотел дистанцироваться от себя прежнего. Но сейчас я понимаю, что это была ошибка. Я прежний, я нынешний, я будущий – все это один и тот же человек. И даже если где-то я ошибался, я не отрекусь от своих ошибок, а извлеку из них полезный опыт.

Чародей улыбнулся – светло и уверенно. Целостно.

– Если вы пойдете за мной, вам нужно знать мое настоящее имя.

Глава 4. Дорога на двоих

Для эксперимента Ланы был выделен небольшой домик у восточной стены Альбаны. Князь категорически воспротивился самой мысли о том, чтобы проводить одного из фанатиков Ильмадики внутрь замка. Но и делать что-либо у всех на виду тоже не было вариантом. У стен есть уши, и чем меньше знает враг, тем лучше.

По той же причине сама поприсутствовать Лейла не могла: в последнее время она не покидала не то что замок, но даже собственную комнату. Рассказать ей о результатах должны были Лана, Элиас и Роган.

– Привет, – поздоровалась Лана, входя в домик и оглядывая скудную обстановку. Голые деревянные стены, закрытые ставни, стол с распятым на нем мужчиной, и на этом все.

– Здравствуйте, эжени, – учтиво поклонился Корбейн.

Тэрл ограничился коротким кивком, не отрывая взгляда от пленника.

А пленник был недоволен. Изо всех сил он напрягал могучие мускулы и рвался, силясь освободиться, так что на какие-то секунды Лана даже испугалась, а выдержат ли его ярость стальные цепи.

А еще секунды спустя чародейка узнала его. Это был Хади – предводитель команды ансарров, помогавшей Килиану и Ильмадике. Тот, кого Килиан просил помогать Лане в его отсутствие.

И тот, кто, порабощенный королем, бросил ее в застенки, где ее едва не изнасиловали.

– Зрачки чуть расширены, – сообщил тем временем осматривавший пленника Элиас, – Вероятно, следствие промывания мозгов, но по всей видимости, единственное обнаружимое с моей стороны. Я тут ничего не могу сделать: это вопрос магии, а не науки.

– Для адептов одно неотделимо от другого, – напомнил Роган, но Лана проигнорировала их дальнейшую беседу.

Подойдя со стороны головы, чародейка положила горячие ладони на бритый затылок ансарра.

– Успокойся, – тихо произнесла она, – Я не причиню тебе вреда. Это для твоего же блага.

Легионер так явно не считал, – или не считала ментальная программа, заложенная в него Амброусом. Он продолжал вырываться, но Лана хоть и прикасалась мягко, удерживала контакт с твердостью и уверенностью, неожиданными для тех, кто плохо знал ее и судил по стереотипам.

«Доверься мне…»

Её голос проникал прямо в мозг ансарра, минуя уши. Кожа ладоней мелко вибрировала, пытаясь поймать с ним единую волну.

«Я здесь. Не бойся…»

Бритый затылок был скользким на ощупь: легионер весь вспотел, сопротивляясь вторжению в свой разум. Сопротивляясь попыткам переписать то, кем он был.

Нет. Это программа заставляла его так считать. Это она видела в Лане угрозу. Это она сопротивлялась.

Программа подчинения, но не истинная его суть.

«Я не заставлю тебя меняться. Я лишь помогу тебе вспомнить, кто ты такой…»

Медленно, но верно защита начала поддаваться. Тепло ее магии, ее сердца, ее души проникало в самую глубину – туда, где прятался, забитый и затравленный чужими чарами, настоящий Хади.

Еще немного, еще чуть-чуть…

– Тебе знакомо название «Этбайский хребет»? – спросил тем временем Тэрл у Элиаса.

Ученый кивнул:

– Это горная гряда на северо-востоке Черного Континента. К юго-востоку от Полуострова. Она проходит с севера на юг и отделяет один из портовых городов, нанесенных на карты после экспедиции Герцога к берегам Халифата, от пустыни, которая, если верить Дозакатным картам, делит населенные земли Континента на северную и южную часть…

Лана раздраженно дернулась.

– Господа, я вам тут не слишком мешаю? – проворчала она, – Если вам позарез надо что-то обсудить, пока я занимаюсь общим делом, делайте это так, чтобы я вас хотя бы не слышала!

Элиас хотел было что-то возразить, но Тэрл поднял руки, сдаваясь. Чародейке очень хотелось продолжить высказываться, но она боялась, что потеряет накопленную энергию, и к тому времени, как она ее накопит снова, защита заклинания восстановится.

Поэтому она лишь фыркнула, как кошка, и снова вернулась к своему занятию. Полилась негромкая, протяжная песня. В ней не было слов: смысл ее был предназначен не ушам, но сердцу.

«Проснись. Оживи. Стань собой.»

Пленный ансарр постепенно затих. Дозваться до него было гораздо сложнее, чем до Лейлы: недостаточно хорошо Лана его знала. Но постепенно настоящий Хади поднимался со дна.

Как утопленник.

«Проснись. Стань собой. Воин Ильмадики – это не ты.»

И тут Лана поняла, о чем нужно напомнить ему. Быть может, помогло то, что ее ладонь случайно коснулась застарелого, почти незаметного глазу клейма на лице. А может, ей просто вспомнилась история этого человека.

«Хади. Ты – не раб.»

И вспыхнул золотой свет. Загорелось, исчезая на глазах, клеймо на щеке лидера ансарров. Руки девушки обожгло жаром, – но она не отрывала их от головы пленника, зная, что результат её исцеления определяется в эти самые секунды. Хади закричал, выгнувшись дугой, – а потом затих.

Опустив руки, Лана отошла назад, тяжело дыша. Это заклятье выпило из нее массу сил, и против воли она задумалась о том, сколько ресурсов пришлось бы потратить адепту, направляющему почти всю свою творческую энергию на подпитку своего Владыки, чтобы повторить то же самое.

– Получилось? – осведомился Роган.

Элиас, Тэрл и Корбейн голоса не подавали, но смотрели на нее с надеждой. Они ждали от нее чуда, вдруг поняла Лана. Выросшие там, где практически не было магии, они смотрели на все то, что творили чародеи, как на сказку. Страшных сказок Ильмадика и ее адепты уже обеспечили им с лихвой. И теперь они ждали от Ланы, что она даст им сказку, которая позволит поверить в лучшее.

А она… она не знала, что ответить. Силы ее в заклинание ушли. Но вот хватило ли их, чародейка сказать не могла.

К счастью, ей и не пришлось.

Со стоном пошевелившись, легионер разлепил глаза. Взгляд его неуловимо изменился, став осмысленным, цепким и проницательным.

– Дайте воды, пожалуйста, – слабым голосом попросил ансарр.

Полчаса спустя, после того, как все необходимые проверки были проведены, и полное освобождение легионера от чар было засвидетельствовано, группа собралась в башне Лейлы в замке Альбаны. Помимо самой маркизы, к ним присоединились также Фирс, Бофор и новый наемник маркизы, Матеас Саймон.

Это был высокий, подтянутый мужчина лет тридцати, с острым ястребиным лицом и прямыми коричневыми волосами до середины шеи. Серые, стального оттенка глаза смотрели цепко и проницательно, выдавая интеллект и осторожность. Одет он был в зеленый охотничий костюм с коротким плащом, который наверняка отлично маскировал его в лесу.

– Итак, теперь с нами «бывший» легионер Ильмадики? – криво усмехнулся наемник.

– Да, – совершенно невозмутимо ответил Хади. Кажется, сарказм в голосе Матеаса просто-напросто прошел мимо него.

– Разумеется, с невероятно ценной информацией о наших врагах? – продолжал задираться тот.

Ансарр пожал плечами:

– Людям с промытыми мозгами рассказывают не так уж много. Но я могу нанести на карты нынешнее расположение отрядов и тренировочных баз Железного Легиона. Точечный удар сможет нанести армиям Владычицы большой ущерб. Кроме того, мне кажется важным предупредить. Между Владычицей и королем все не так гладко, как может показаться со стороны. Недалек тот день, когда она решит избавиться от него. И то, что он чувствует неустойчивость своего положения, делает его еще более опасным. Нет человека страшнее, чем тот, кому нечего терять.

Он уже вполне прилично говорил на идаволльском, хоть, насколько знала Лана, еще пару месяцев назад не знал языков Полуострова вовсе. Похоже, в этом легионеров гоняли столь же нещадно, как и в физической подготовке.

– Это все интересно, – ответила Лейла, – Но сейчас на повестке дня другой вопрос. Фирс.

Поклонившись, разведчик раздал собравшимся по три папки.

– В первой сведения разведки по Землям Порчи к северу от Альбаны, – пояснил он, – Во второй – сведения мэтра Элиаса о том, что располагалось там до Заката. В третьей – то, что мы узнали из видений эжени Иоланты.

– Снова Земли Порчи? – переспросил Тэрл, всматриваясь в карты местности.

– Лана, прошу, – сказала маркиза.

Чародейка по-быстрому пересказала ход своей встречи с представителем существ из Земель Порчи и результаты, к которым они пришли. Воин хмурился, но не высказывал и слова против. Хотя видно было, что сама идея переговоров с чудовищами кажется ему чем-то противоестественным.

А вот Матеас присвистнул:

– Мощно, – оценил он, – То есть, если все получится, Твари окажутся на нашей стороне?

– В идеальном случае, – ответила маркиза, – Как бы то ни было, нам не стоит медлить с этим походом. Нужно проделать все быстро и тихо, чтобы Амброус даже не узнал о происходящем. Пусть он продолжает рассчитывать на то, что часть наших сил отведена на защиту северных границ. Поэтому нам нужен небольшой отряд опытных бойцов, чтобы доставить Лану в указанное место.

– Сколько? – коротко спросил Тэрл.

Кто поведет этот отряд, он явно не сомневался.

– Не более шести человек, – ответил Фирс, – Включая вас и Иоланту. Также участвуют Бофор и Матеас.

Лана ожидала, что гвардеец разозлится на то, что ему оставили выбирать всего двух человек, да еще и навязали наемника, которого он даже не знал. Но кажется, Тэрл совершенно искренне принял это как должное.

– Если я тебе нужен, я готов собираться, – сообщил Корбейн. Элиас поддержал его кивком.

Тэрл, однако, покачал головой:

– Вы оба понадобитесь мне здесь. Я возьму с собой Родрика: он делает отличные успехи и, думаю, справится.

Лана припомнила, о ком шла речь. Родрик был молодым воином едва ли восемнадцати лет, едва прошедшим боевое крещение на момент вторжения Халифата. Как-то не ассоциировался этот мальчик у нее с достаточно опытным бойцом для такой миссии. Но с другой стороны, она не видела его с самой операции по освобождению Амброуса. Многие из них, включая ее саму, пережили за это время слишком многое, чтобы остаться прежними.

Слишком многое.

– Кроме того, мне пригодился бы пехотинец. Боец-одиночка, способный действовать, не полагаясь на поддержку со стороны…

Он перевел взгляд на Хади и осведомился:

– Сможешь сражаться за нас так же, как и за Ильмадику?

– ЧТО?! – шокированно воскликнул Матеас, – Вы хотите довериться дикарю и перебежчику?

– Глупо звать перебежчиком того, кто подвергся промыванию мозгов, – невозмутимо одернул его Тэрл, – Итак?

Громила-ансарр пожал плечами:

– Я тренировался под чарами адептов. Но результат тренировок – не магия. Так что да. Я смогу драться за вас так же, как за них. Более того, я настаиваю, чтобы мне дали такую возможность. Только так я смогу освободить своих друзей.

– Тогда собирайся, – ответил гвардеец, – Нам пригодится такой боец, как ты.

Хади молча кивнул. Матеас поджал губы, но промолчал.

Тэрл же оглядел присутствующих:

– Выступаем на рассвете. Желательно успеть преодолеть большую часть пути в первый же день, поэтому нам всем понадобятся силы. Сейчас отдыхайте. Это приказ.

Лана очень надеялась, что вечером Килиан даст ей еще какой-нибудь полезный совет для этого путешествия. Но почему-то сегодня её погибший друг так и не пришел в её сны.

Смех Владычицы, стоявшей у окна своих покоев, целебным бальзамом проливался на сердце Амброуса. И несмотря на то, что он не вполне понимал причины её веселья, король не мог не посмеяться в ответ – из солидарности и из того невыразимо светлого чувства, что он испытывал всегда, когда она радовалась.

– Они все-таки включили пленного легионера в экспедицию в Земли Порчи, – сообщила богиня, вглядываясь в алый закат, – Похоже, наш троянский конь принесет даже больше пользы, чем я рассчитывала.

Что такое троянский конь, Амброус знал: основы Дозакатной культуры входили в благородное воспитание идаволльского дворянина. Но вот энтузиазма Ильмадики король не разделял.

– Но Госпожа… – он чуть сбился; само его естество восставало против того, чтобы как-то оспаривать и подвергать сомнению ЕЁ мнение, – Не слишком ли много мы ставим на него? Обман – эффективное средство, но он возможен лишь тогда, когда противник достаточно наивен, чтобы ему поверить…