Текст книги "Ратибор и волшебство Купальской ночи (СИ)"

Автор книги: Александр Окольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Тише! – со стороны леса, прямо над кромками деревьев, послышались хлопки крыльев. – По нашу душу, поди.

Ребята быстро юркнули в придорожные кусты, ут-кнув череп глазницами в землю. Клубок остался ждать на тропе, словно верный пес.

Но ничего страшного не произошло. Летун появился, видать, не ради поисков живого и русалки, но привкус опасности серьезно подпортил настроение и добавил тревоги.

– Это навьи, не стоит нам с ними встречаться.

Ратибор даже не стал уточнять, что это за новая на-пасть, за последнее время было слишком много опас-ного и неизведанного.

– Тропа становится шире, – с опаской вымолвил мальчик.

Уже некоторое время они продолжали свой путь, следуя за клубком по петляющей лесной тропинке. Тот, в свою очередь, то ускорял своё движение, периодически замедляясь, то совсем замирал на месте: «Как будто ловя сигнал», – сразу пришло в голову Ратибору.

Лес постепенно редел, кустарники у дороги занимали место деревьев. Небо давило непроглядной чернотой: ни облачка, ни звёзд. Редкие сполохи над головами путников разбавляли темень, да неописуемо яркая Луна огромным диском висела за спиной…

– Ты знаешь, куда мы идем?

– Нет, мне редко удавалось удаляться от воды, самое дальнее я была у Бабушки Яги, а ведь это почти граница Нави. Она стережет Калинов Мост – проход в мир живых. В такие дебри – русалка провела свободной рукой по воздуху, очертя круг, – я даже и не забиралась.

Ратибор заразительно зевнул:

– Меня что-то в сон клонит.

– Ты что? – девочка теребила его за плечо. – Нельзя нам спать, полно тебе!

В этот момент она четко услышала мелодичное пе-ние, раздававшееся откуда-то спереди, раньше она при-нимала этот звук за шум ветра, но теперь голос стал бо-лее отчетливым и можно было даже разобрать не-которые слова.

– Вот напасть! – потянув к себе мальчика за локоток, она резко направила глазницы черепа-фонаря ему в лицо.

– Ой, – он вздрогнул, чуть ли не подпрыгнув на месте.

– Полегчало?

– Да, что это было?

– Сам увидишь, идем скорее, сейчас снова в сон потянет.

Не таясь, они побежали на голос, все более отчетливо слышимый при каждом шаге.

– Почему ты не засыпаешь? – глотая воздух на бегу, допытывал мальчик.

– Я же навья, мы не спим.

Деревья окончательно уступали кустарникам, которые так же постепенно становились все меньше, переходя в высокую траву. Лес заканчивался, ребята выбежали на опушку и стремглав юркнули в ближайшие кусты, не забыв при этом прикрыть глазницы черепа.

– А если она нас уже увидела? – мальчик сидел на корточках, боясь высунуть голову.

– Да нет, ты что, увлечена своим пением, – Берегиня же, наоборот, немного высунулась, встав на цыпочки, чтобы лучше разглядеть певунью. – Я о них только слышала, но видеть не приходилось. Хороший они улов приносят, но нечета нам.

– Улов? Какой улов?

Русалка присела, уже жалея, что сболтнула лишнего. И попыталась сменить тему.

– Это она над нами пролетела, случайно или по наши ду…, по твою душу, только не понять. Хорошо, что одна, и то тебя как корежит, – мальчик зевал, уже не помня своего вопроса. – Ежели товарки её слетятся – беда нам, не устоишь – тотчас уснешь и не таких, слыхивала, убаюкивали.

– А? Что? – уже потеряв нить разговора, мальчик зевал все сильнее.

– Что же придумать? – русалка совсем по-девичьи забывшись, начала кусать ногти. – Знаешь, что мы сде-лаем?

– Знаешь, что мы сделаем? – она повернулась к мальчику, но тот уже посапывал, охмуренный сладострастным пением. – Ратибор! Ратибор! Проснись! – но любые попытки растормошить спутника, прикорнувшего в высокой траве, были тщетны. – Ладно, сама справлюсь. Без тебя даже проще будет.

Не таясь, высоко подняв над головой шест с чере-пом, Берегиня пошла на голос. Волосы развевались, словно на ветру, хотя в воздухе неощутимо было даже самое незначительное дуновение. Взгляд русалки исподлобья устремился вперед, во тьму. Она, разумеется, уже давно поняла, с кем им пришлось столкнуться, и немного побаивалась, но все же долг и данное давеча слово заставляли идти вперед.

Луна освещала равнину, на которую они вышли, лесная тропа расширилась и превратилась в узкую дорогу, которая смыкалась с еще несколькими, витиевато уходившими во тьму тропинками. На перепутье, как водится, стоял большой камень, шершавый и неказистый, с письменами по центру, именно на нем, крепко держась когтистыми лапами, восседала та, что окутала окрестности звучанием своего сладкого пения – Сирин, она же Гамаюн.

Огромная, в человеческий рост, волшебная птица с красивым женским лицом, продолжала петь, наслаждаясь своим же голосом. Она не заметила русалку, вставшую в упор перед ней или только сделала вид. Благодаря размеру камня, Гамаюн намного возвышалась над Берегиней. Лишь только, девочка направила свет фонарей в лицо Сирин, та с большой неохотой прекратила петь, грозно захлопав крыльями и покачивая головой из стороны в сторону, уставилась на пришелицу.

– Эй, пернатая! – русалке пришлось запрокинуть голову, дабы смотреть в глаза собеседнице. – Чего распелась тут?

Не реагируя на нахалку, сказочная птица поверну-лась к ней спиной и собралась продолжить свою песнь. Но не тут-то было. Русалка юркнула в траву, вынырнув с оборотной стороны камня, вновь направила череп Гамаюн в лицо. Это Сирин уже стерпеть не могла.

– Бузить вздумала! Мелочь пузатая! – она начала мерно хлопать размашистыми крыльями, разгоняя воз-дух. – Вот я тебе!

С каждой минутой напор воздуха, закручивающегося вокруг крыльев разгневанной птицы, становился все сильнее. Берегиня не смогла устоять на месте, её потащило назад, в густую траву. Упершись шестом в землю и сильно наклонясь вперед, она попыталась сделать шаг к эпицентру начинаю-щегося маленького урагана. Тщетно.

Неожиданно резко поток воздуха пропал, как будто его и не было, птица повернулась к лицевой стороне камня и медленно мелодично и затянула мотив, а девочка, не удержавшись на ногах, брякнулась в траву, чуть ли не рыдая. Но сразу же вскочила, поднимая шест с накренившимся черепом, который, тем не менее, продолжал светить так же ярко.

– Ах, так, – утерев нос с азартом и привкусом злости на совсем свежей обиде, прошипела девочка. – Ещё посмотрим, кто кого!

Берегиня, вновь оказавшись перед взъерошенной Гамаюн, трижды ударила шестом о землю, и резко под-няв его, направила навершие прямиком в лицо Сирин.

– Сейчас подпалим тебе перышки.

Вокруг черепа появилось белое свечение с беспорядочными сполохами огня, через мгновение оно сорвалось и сверкающим шаром ударило в Гамаюн. Та, успев закрыться крыльями, по-птичьи крикнула и, сбросив стекающий по перьям огонь, взмыла на несколько метров над девочкой, при этом расплескав остатки огня вокруг себя.

В голосе Сирин не осталось ничего человеческого, зло клокоча, она вновь собирала ветряные потоки вокруг своих крыльев, но теперь в русалку полетели уже не только потоки ветра: жесткие, с острыми наконечниками перья птицы начали втыкаться вокруг девочки то тут, то там. Те, что летели прямиком в девочку, сгорали в ареоле светящегося че-репа, но с каждым попаданием свечение становилось слабее.

Правда, и Гамаюн досталось: парочка выпущенных огненных шаров все же достигла цели, и от неё шел ед-кий дымок. Это заставило птицу собрать все силы и от ветра стали гнуться, не то что трава, даже стоящие на опушке деревья.

В этот момент одновременно произошло несколько событий. К путевому камню подкатился, до этого оста-вавшийся с Ратибором, указывающий им дорогу клубок. Большой огненный шар сорвался с черепа со звуком «Пыщщщ», – череп погас, лишив русалку защиты. Шар угодил в птицу, и та, каркнув, кубарем полетела в траву,

успев при этом выпустить несколько перьев-стрел, которые летели прямиком к повисшей на посохе девочке.

– Ложись! – с разбегу врезаясь в Берегиню и опро-кидывая её наземь, выкрикнул Ратибор.

Оберег, висевший на его груди, горел багрово красным. Едко шипя, летящие в детей перья птицы Гамаюн рассыпались в труху, и девочка, натужно выдохнув, провалилась в беспамятство, опрокинув голову на руки Ратибора.

– Успел! – прошептал тот, периодически позевывая, было видно, что рывок дался ему с большим трудом.

– «Тропы, да дороженки…» – уже в который раз повторял мальчик, но клубок, не желая показывать нужной дороги, крутился волчком перед путеводным камнем.

Русалка так и осталась в беспамятстве, лежала рядом на траве обочины, крепко сжимая посох в руке. Череп на шесте перестал шипеть, в его глазницах теплился слабый огонек, хотя было ясно, что светить он не может.

Оберег на груди мальчика, остававшийся все время теплым, снова начал краснеть, источая жар.

– Живой?! – голос был похож на скрежет. Так на мельнице, которая на окраине деревни, скрипели жернова.

– Ты кто? – Ратибор сжал руками оберег. Но никого не увидел. – Ты где?

– Перед тобой, – с огромным достоинством ответил собеседник. – Я – камень.

– Какой ещё камень? – мальчик озирался, но под светом Луны не разглядел на песчаной дороге ни одного камня.

– Так перед тобой же стою, – разочарованно, с не-терпением ответил тот. – Экий несмышленыш, сразу видно – живой!

Только сейчас мальчик перевел свой взор на путе-водный камень, перед которым сидел, нашептывая клубку заговор. Камень был массивен, обласканный ветром и проливными дождями, часть откололась и лежала, видимо, где-то поблизости, если никто не умыкнул, как сувенир, или ещё для каких дел. Большими взъерошенными буквами на нем красовались слова, только невозможно было разобрать написанное – ветер и дождь сделали свое дело.

– Значит, ты можешь указать нам дорогу? – радостно воскликнул Ратибор.

– Могу, но не буду.

– Почему?

– За этот бардак, что вы тут мне учинили!

– Ах, я тебя тогда, – мальчик вскочил и в порыве пнул ногой по камню. И тотчас же запрыгал, постаны-вая, на второй ноге. – Больно! – на глазах проступили слезы.

В этот момент, словно вынырнув из самого камня, на траве появился старичок, ростом едва доходивший мальчику до колен. На нем была широкополая шляпа, вся в дырах и прорехах, жилет на голое тельце и короткие штанишки. Босыми ногами он прытко шлепал к Ратибору, размахивая при этом клюкой.

– Да ты буянить вздумал! – его голос был писклявым и резким, заметно отличался от первоначального баса.

Мальчик в удивлении свалился на землю, постаны-вая и придерживая больную ногу. При этом глаза незнакомца уставились в его горящий оберег.

– Эко диво, а говоришь, живой! – забыв о своем гневе, задумчиво проговорил старичок, почесывая коротенькую куцую бородку. – Откуда тут живому взяться с таким сокровищем?

– Ты знаешь, что это?

– Дай мне его, дай же скорее! – пропустив вопрос, незнакомец попытался схватить оберег, но не допрыгнул и в полете, схватившись за рубаху мальчика, завизжав, отскочил и, с обидой зыркая на того, стал дуть себе на обожженную руку. – Да кто же ты такой-то?!

– Я – Ратибор, а ты?

– Ратибор-Ратибор… нет, не припоминаю, не из Навьих точно, может, из Прави? Молодая поросль?

– Из Яви я!

– Ну да, ну да, и бродишь тут со взбалмошной ру-салкой в купальскую-то ночь.

– Ничего мы не бродим, а идем по очень важному делу.

– Вот только рубаха твоя… – тут он услыхал по-следнюю реплику мальчика. – Какому такому делу? Важному?!

– А что моя рубаха?

Они уставились друг на друга. Видя, что мальчик ничего более не скажет, старичок нехотя продолжил.

– Не проста у тебя рубаха, кто шил-мастерил? Не русалка же, этим только целоваться, по полям скакать, да живых пугать.

– Нет, не она, а моя бабушка.

Его собеседник осекся на следующем слове.

– Какая ещё бабушка?

– Бабушка Василиса.

Теперь настало время старичка садиться на пятую точку. Он снял шляпу, обнажив лысую голову, и стал утирать шляпой лицо.

– А ты, значит, её внук?

– Да, её внук.

– То-то я гляжу, не прост ты, парень, ой, не прост.

– А ты кто такой?

– Я дух путеводного камня, – старичок нежно погладил его. – А вот кем я был раньше…

– Кем ты был раньше?

– Не все ли равно теперь, – старичок поник. – Если бы мне твою висюльку. Ведь не отдашь?

– Не отдам, – в голосе мальчика слышались стальные ноты, он перестал тереть ушибленную ногу и немного отполз от собеседника.

– Не отдашь. Оно и ясно, а самому забрать у меня сейчас силенок не хватит. – Тут его лицо засияло улыб-кой. – Знаешь, что сделаем: я загадаю тебе три загадки. Отгадаешь – укажу путь, нет – висюлька моя.

При этих словах застонала, зашевелившись русалка.

– По рукам?

– По рукам! – мальчик ударил вытянутую ладошку старичка.

– Стой! Что же ты наделал, Ратибор! – девочка только сейчас смогла дотянуться до друга, но было уже слишком поздно – слово, не воробей!

– Так-с, приступим, – старичок успел забраться на путеводный камень, на коем и восседал верхом, потирая ручки и смешно дрыгая ногами, нисколько не сомневаясь в своей победе.

Берегиня всклокоченная, надувшаяся, всем видом показывающая обиду и недовольство, стояла на тропе, держа посох с черепом в правой руке, то и дело поглаживая череп левой, будто уговаривая помочь и в этот раз. Глазницы черепа отзывались, давая небольшое свечение, но по вздыханиям русалки было явно, что на большее он пока не способен.

Да и не помог бы им череп. Хозяин путеводного камня был не так прост, как казалось на первый взгляд. Девочка успела рассказать Ратибору, что именно их бой с Сирин пробудил дух камня. Щедро использованная Сила черепа послужила пищей спящему хранителю, и теперь было бы бесполезно использовать против хозяина силу, которой он питался. Поэтому им не оставалось ничего иного, как отгадать загадки и уйти с миром.

– Ты парень смышленый, что бы загадать такого-эдакого тебе?! – старичок, позерно закинув ногу на ногу, теребил бородку, морща брови.

Кроме того, девочка успела поведать, разумеется, шепотом, что родом хозяин из Прави, но был изгнан от-туда за какие-то проделки. Но в Яви он был слишком могуществен, поэтому, по решению Богов и с согласия Кащея, был помещен в Навь, где сила хранителя была ничтожна и древний мог довольствоваться только ролью духа какого-нибудь предмета и большую часть существования проводить в дремоте, пока по близости не окажется достаточно дюжий источник силы. При этих словах мальчик с удивлением смотрел на подругу, размышляя: какой бы она была сильной в Яви, если тут она сильнее этого старичка и смогла справиться с той же Сирин.

На самом деле Ратибору нужно было бы думать об ином – откуда русалка знает всё это, если утверждает, что далеко от воды не отлучалась никогда. Но ни ситуация, ни возраст мальчика не благоприятствовали для таких вопросов.

– Придумал, – тем временем радостно вскрикнул старичок. При этом он зло посмотрел на девочку. – И не подсказывать мне там! Знаю вас, вертихвосток!

Берегиня лишь ухмыльнулась, да так, что любой внимательный наблюдатель удивился бы такой ухмылке юной девочки. Только не было в округе сейчас внимательных наблюдателей, а те, что были, не показывали носа, следя за разворачивающимися событиями.

– Чего дороже на свете нет?

– Так, конечно, друзей! – при этом мальчик обернулся и подмигнул Берегине, и сразу же уставился на старичка. – Верно?

После его слов девочку перекосила гримаса стыда, но никто этого не заметил.

– Верно-верно, – нехотя промолвил тот, со злости сжав кулачки. – Следующая загадка.

А про себя подумал: «ну, держись у меня!»

– Без окон, без дверей…

– А, знаю-знаю, – мальчик радостно захлопал в ла-доши, чуть ли не пустившись в пляс.

– Эммм, – замялся дух камня, – тогда другая.

– Так нечестно, – хором воскликнули Ратибор и Бе-региня.

– Нечестно им, видишь ли, да ну вас, – с этими сло-вами дух погрузился в камень, медленно в нем растворяясь.

– Тянет время, – со знанием дела молвила русалка, встав за спиной у Ратибора.

Снова заговорил камень, оглашая гулким скрежетом округу.

– Хорошо, третья загадка.

– Вот видишь, – русалка толкнула мальчика локтем в бок.

– Заря-заряница, в купальский рассвет может пригодиться, по лугам ходила, ключи обронила, брат встал, ключи подобрал.

Ратибор медленно открыл рот, на лице отразились испуг и удивление. Он точно не слышал такой загадки и не знал на неё ответ.

– Что, голубчик, – старичок снова восседал на вер-шине камня, потирая ручки, гнусавя напирал на мальчика. – Сдаешься?

– Я не приучен сдаваться! – эта фраза была произнесена без раздумий, при этом мальчик стиснул зубы и сжал кулаки, как будто ожидая боя.

– Сразу понял, что у меня сегодня удачный день, – дух камня тем временем начал расхаживать по вершине камня, заложив руки за спину, изредка попрыгивая и напевая незатейливый мотив, отчего смешно тряслись полы его шляпы. Вот только Ратибору было сейчас не до смеха.

– Заря-заряница, в купальский рассвет может пригодиться, по лугам ходила, ключи обронила, брат встал, ключи подобрал, – уже в который раз проговаривал мальчик. – Ключи подобрал, ключи подобрал. А от чего ключик-то?!

Старичок едва не поперхнулся своей же песенкой, с укором в упор смотрел на Ратибора сверху вниз.

– Подсказку захотел, ишь, какой хитрющий шало-пай! Не по правилам это, не по правилам!

Он снова погрузился в камень и уже басом продол-жил:

– Отдавай висюльку! Проиграл – отдавай.

В этот миг Берегиня схватила мальчика за локоть.

– Бежим скорее, – указывая на одну из троп, выпалила она.

– Стой, так нельзя, – Ратибор стоял как вкопанный, опустив голову, но тверд в своем решении. – Я же слово дал.

– Слово? – она хотела ещё что-то сказать, но про-молчала, поняв, что мальчика не переубедить.

– Подойди ближе, – из камня высунулись две ма-ленькие ручки.

Ратибор нехотя снял с шеи оберег и протянул его хозяину. В лесу завыли волки. Если бы ребята оберну-лись, то увидели бы, что на опушку леса вышла боль-шая волчица-альбинос. Но они были слишком заняты процессом, каждый погруженный в свои собственные переживания.

При очередном вое из камня высунулась седая голова хозяина без шляпы, тот с недовольством оглядел окрестности, лишь бегло скользнув по волчице.

– Так-ссс, – проговорил хранитель путеводного камня, высунувшись из него уже наполовину. – Увольте. Ответ: роса. Путь свободен, более не задерживаю, – и был таков.

После этих слов вой прекратился, и белая волчица исчезла с опушки, как будто ее там не было.

Ратибор и Берегиня ошарашенно переглядывались друг с другом, не веря своему счастью. Путеводный клубок сделал очередной круг и, выбрав одну из троп, резво покатился по ней. Да и череп на шесте стал светить куда ярче.

– Идем, путь неблизкий, – звонким голосом поманила девочка, побежав за клубком.

– Догоняй, – обогнав ее, прокричал Ратибор.

– Из огня, да в полым… – начал было говорить Ра-тибор, но русалка ловким движением прикрыла ему рот ладошкой, приложив указательный палец свободной руки к губам. – Тише! – шепотом произнесла она.

Оберег мальчика жег грудь, и ни пошевелиться, ни закрыть его рукой. Путеводный клубок, подрагивавший в его ладонях, словно пытаясь продолжить показывать нужную дорогу, присмирел, чувствуя настрой хозяина. Череп-фонарь лежал глазницами в землю, слегка придавленный коленкой девочки, как она сама выразилась: «на всякий случай».

– Ты засаду на тропе проверял?

– Да проверю ещё, успеется.

«Хорошо, что успели свернуть с тропы, влекомые случайно замеченным огоньком меж деревьев, – думала русалка, – а не то бы несдобровать».

– А я тебе говорю: себе нужно брать! Цап! И дело с концом, – говоривший был грузен, лохмат и неопрятен. Он постоянно принюхивался, бегло зыркая по соседним кустам, словно догадывался о присутствии ребят, но не решался открыть свою догадку товарищам. – Добыча наша и концы в воду.

– Медведь, хр, ты постой, – названный медведем здоровяк нехорошо покосился на сотоварища. – Тут дело такое, ошибемся – вмиг расправа настигнет, – назвавший товарища Медведем был немного ниже собеседника, но массивнее в плечах. Его подбородок украшала густая щетина, а нос был сломан так, что напоминал пятачок борова.

– Слушай, Кабан, – вступил в диалог третий. – Ты что, так и собираешься на своих желудях перебиваться? Садись ближе к костру, скоро обед, – он был поджар, многим уступал товарищам в размерах, но при этом казался не менее опасным, лицо было изуродовано глубоким шрамом, взгляд также рыскал по кустам, периодически задерживаясь на Медведе, когда тот не замечал этого.

– Волк дело говорит, Кабан, славное угощение из свининки! – Медведь и Волк загоготали. Кабан насупился, но промолчал.

Так продолжалось уже значительное время, двое товарищей, подначивали Кабана, который сидел по-одаль, под ветвями раскидистого дуба. На костре гото-вилось ароматное мясо, что у Ратибора аж слюнки по-текли. Пламя костра щипало низко расположенные ли-стья и ветки дерева, но, казалось, троицу это совсем не беспокоило.

«И как нам удалось подкрасться так близко?» – ду-мал мальчик. Помогли, как всегда, осмотрительность и осторожность Берегини. Не мог костер в лесу быть безопасным местом для путников, но любопытство сыграло свою роль, и они осторожно пробрались кустами, в которых и затаились. Благо, сидевшие у пламени люди со странными именами или прозвищами были поглощены беседой и предвкушением позднего ужина, а может, раннего завтрака, и не заметили присутствия незваных гостей.

– Кого хоть, хр, отлавливаем на этот раз? – Кабан слегка оживился и подвинулся ближе к товарищам, которые, отрезая ножами куски мяса, уже лакомились едой.

– Не кого, а что! – Волк, тряся указательным паль-цем, поправил товарища. – Вещица одна запропастилась, или умыкнул её кто, пока ты дрых.

– Ничего, хр, я не дрых, хр, – Кабан повел своим здоровенным пятаком. – Так, погулял вчера по Яви, притомился.

– Ага, погулял с Лешим! – Медведь толкнул в бок Волка, отчего тот чуть не поперхнулся куском мяса, и они снова громко загоготали.

– Что за, хр, вещица-то такая? – Кабан был упорен, он вообще отличался упорством и любил доводить дело до конца.

– Да кто ж его знает, – развел руками Медведь. – ОН разве скажет?! Ищите живого, дескать… – Медведь резко закрыл себе рот.

– Рррастяпа, – Волк со злостью смотрел на проговорившегося товарища, казалось даже, что он это прорычал по-звериному, а не проговорил.

– Да ладно вам, – примирительным тоном продол-жил Кабан. – Поделимся, добыча-то знатная, раз ОН сам за дело взялся, да и ночь купальская, – тут он развел руки, вдыхая воздух всей грудью. – Можно в Явь сходить, погудеть там, али русалкам хвосты повыкручивать.

В этот момент девочка вздрогнула, чуть не вскрик-нув, едва не выдав себя. Пока Волк с Медведем изучаю-ще, с удивлением смотрели на Кабана (не водилось за ним добычей делиться), а тут – на тебе, тот, в свою оче-редь, не менее пристально всматривался в темноту леса, аккурат туда, где прятались дети.

– Чую-чую, хр, – Кабан лукаво посмотрел на сотоварищей. – Тут пахнет хорошей наживой. Волк, а ну, как твоя стая там на тропе, проверить бы пора, может, есть вести?

Волк удивился. Конечно, он давно уже учуял живого, сидевшего с кем-то из навьих в кустах, но, не желая делиться добычей с товарищами, думал, как бы их обхитрить. О том же думал и Медведь, чуйка которого не уступала Волку. Они, перемигиваясь, даже решили разделить добычу на двоих, оставалось только спровадить Кабана, что они и пытались сделать, приготовив молодую свинью на костре, но тот с отсрочкой, но, видать, тоже учуял чужаков.

– Лады, – у Волка мелькнула мысль: домчаться до засады на тропе и вернуться уже с другой стороны, подкравшись сзади пришлых и уличив подходящий момент, схватить их, и дать деру. При всей силе Медведя и Скорости Кабана, он надеялся, что у тех не хватит слаженности и они попросту помешают друг дружке, а он останется в выигрыше. – Я быстро.

Издав громкий вой, такой, что теперь уже вздрогнули и Берегиня, и Ратибор, Волк встал на четвереньки: его конечности стали короче и шире, а меховая жилетка вросла в тело, покрывая его шерстью. Миг, и у костра уже стоял матерый серый зверь с большим шрамом на морде. Он вновь взвыл и бесшумно скользнул в ночной лес.

– Чую-чую, хр, русским духом пахнет, – Кабан пристально смотрел на Медведя, – как отреагирует, что решит?

– Знаешь что, Кабан, – при этих словах Медведь, продолжавший сидеть на выкорчеванном толстом стволе дерева, начал меняться в лице: его черные густые волосы пробила седина, плечи стали уже, хоть и не менее массивными, а на щеках и подбородке проступила белая борода, которая в миг достигла груди. У старика, в которого преобразился Медведь, в руке, непонятно откуда, появился посох. Кабан принюхался – из любимого дуба. – Хороший у тебя нюх, я посмотрю.

Собеседник Медведя попятился назад, но, упер-шись спиной в стоящее у костра дерево, взвизгнул, как испуганный поросенок. Он хорошо понимал, кто перед ним.

– Ве-ве-ве, хр, – начал заикаться он. – Велес!

– Нельзя вам на тропу, засада там, – старик не отводил взгляд от прижавшегося к дереву Кабану, но было ясно, к кому он обращается. – Долго не продержу его купальская ночь диктует свои правила для таких, как я, – он указал посохом куда-то в чащу. – Там старая тропа. Уходите!

– Пошли, – Ратибор опомнился раньше. Он помог подняться подруге и наконец-то прикрыл оберег ладонью – грудь зудела.

Проходя мимо костра, мальчик приостановился, что теперь Берегине пришлось тянуть его вперед.

– Как отблагодарить тебя? – обратился он к старику.

– Отблагодаришь ещё, – тот стукнул посохом по земле. – Уходите живее!

Их не надо было упрашивать. Натерпевшись страхов и несказанно обрадовавшись, что снова удалось улизнуть, ребята рванули с места, как при этом Берегиня умудрялась не уронить череп с шеста, было тайной за семью печатями.

– Скорее же! – она подначивала мальчика.

Тот, стараясь не выронить клубок из рук, бежал, спотыкаясь, но не отставал от русалки.

От костра раздался грозный рык. Показалось, что листья деревьев в округе колыхнулись от него. А после, менее громкий взвизг.

– Велес ушёл, бежим скорее, – позади раздался со-трясающий землю топот. – Нагонят!

– Чую-чую, хр-хррр, – огромный ощетинившийся кабан рыл землю, раскидывая здоровенные комья своими сверкающими в лунном свете острыми клыка-ми, переходя с человеческой речи на поросячье хрюка-нье.

– Аррр, – рядом ревел массивный медведь, он сбил с лежащего на земле посоха череп, после чего яростно рвал кору на деревьях. Оборотень сам тоже чувствовал живого, но не мог понять, где тот притаился.

В небольшой ложбинке, прислонившись к покосив-шемуся дереву, лежал, скуля словно побитая собака, Волк. Как ни старались Медведь с Кабаном нагнать ребят первыми, он успел раньше и налетел на огненный шар, выпущенный Берегиней из черепа-фонаря. После чего череп с шестом был брошен, как временно бесполезный. Волк то принимал форму человека, то вновь большого

зверя, его потрясывало, морда была опалена, руки-лапы судорожно дергались.

– Чую-чую, хр-хррр, – Кабан не унимался, глаза яростью горели, с губ скатывались на землю крупные капли слюны, копытца били землю, как будто это она была виновата в его злоключениях. – Проклятый, хр, старик посмел явиться к нам после всего, хр, – после чего именно, он уже не договорил, продолжая вынюхивать воздух. – Чую-чую!

Под ноги Кабану упал желудь, тот машинально слизнул его языком, продолжая метаться на небольшом пятачке между деревьями, то и дело касаясь их, отчего деревья скрипели и тряслись.

Ещё один здоровенный желудь лежал на земле у пятачка оборотня, «вроде, не дубовый лес», – слизнув его, подумал Кабан. Тут в лоб ударила здоровая шишка, и ещё одна, третья. Свин нервно хрюкнул, привлекая внимание Медведя, самостоятельно он не мог смотреть вверх.

Но и Медведю уже досталась своя порция шишек, поэтому тот, прекратив раздирать все вокруг себя, уста-вился сквозь ветки деревьев. Зрение у него было отмен-ное, ночь не была помехой. Но Медведь не видел дерз-нувшего кидаться в них.

– Шишки-мишки, волк-кабан, рыщут-ищут по кус-там! – озорной детский голос доносился откуда-то сверху, но при этом было невозможно определить, откуда именно.

Ратибор сразу узнал этот голос – как было не узнать? И сейчас с любопытством, замешанном на толике восторга, следил за развитием событий. Они с Берегиней, ранив Волка, укрылись в корнях поваленного дерева, у которого лежал скулящий оборотень, стоит захотеть – хоть рукой дотронься до него, вот только желание такое отсутствовало. Оберег мальчика пылал, щедро отдавая свои силы русалке, которая в очередной уже раз за эту ночь сотворила защитный купол над собой и мальчиком. Если бы не её защитная магия, их уже давно бы разоблачили и нашли. Хотя было видно, что защита слабеет с каждой ми-нутой, вместе с уходом сил девочки. Так что курносый появился совсем вовремя, как чуял.

– Ищут-рыщут, не найдут! Где живых гостей приют!

Шишки летели с разных сторон, практически единовременно и с большой скоростью. Оборотни, понимая, что бесполезно, перестали метаться и отбивать снаряды – какой от них урон! И только зыркали по сторонам, ища задиру.

– Шишки-мишки, шишки-мишки, кто найдет… – дальше было не разобрать, голос с большой прытью начал удаляться – шишкопад прекратился.

Медведь и Кабан сорвались с места, в человеческом облике они бы еще одумались, продолжив искать мальчика с девочкой, но сейчас инстинкты животных взяли свое – оборотни двумя скользящими над землей тенями ушли в погоню.

– Уфф, – девочка натяжно дышала, облокачиваясь на Ратибора. – Уходим скорее, глядь, скоро вернутся.

Подобрав треснувший шест и найдя в кустах светящийся череп, ребята с оглядкой двинулись дальше под жалобный скулеж волка, который только и мог, что проводить их полными ненависти и отчаяния глазами.

Замок Кащея

– Кажется, пришли, – свет из глазниц черепа стал совсем слабым, норовя вовсе погаснуть.

Впереди над кронами деревьев величаво возвыша-лась, освещенная лунным светом, черная громада двор-ца. Тут и там в окнах зияли дыры – стекла разбиты, мес-тами раскурочены ставни. Черепица крыши в про-боинах, словно после метеоритного дождя, в эти пусто-ты мерно сочился лунный свет, теряясь внутри жуткой громадины замка. «Нам бы там не потеряться», – поду-мал мальчик.

– Ты знаешь, что это за место?

– Я ни разу не была так далеко от воды, – русалка поежилась. Ей была неприятна даже сама мысль о том, куда привел их клубок Бабы Яги. – Но, кажется, пони-маю, где мы.

В голове мальчика пронеслись обрывки легенд, сказок, даже снов, только там, во сне, это место было иным: давя своей громадой и заключенной в себе мощью, оно было живым, не по-настоящему, разумеется. Откуда взяться жизни в Нави? Но чудилось, что во снах это место дышало силой, а не как сейчас – было при смерти.

– Жутковатое местечко, – Ратибору было не по себе, в воздухе висела непонятная угроза.

– Это замок Кащея, сиречь Чернобога, – в этот мо-мент свет в глазницах черепа погас и ребята остались наедине с луной, замком и темнотой. – Он – властитель Нави, это место его Силы.