Текст книги "С прибоем на берег"

Автор книги: Александр Плотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 16

Дополнение к анкете Русакова

В Ишим Юрий возвратился веселым солнечным утром. Не стал ждать автобуса, решил пройтись пешком от привокзальной площади до своего дома по зеленому проспекту Карла Маркса. Постоял чуток на углу улицы Одоевского, припомнил, что названа она не без участия школьного исторического кружка. Долго они с Леней Огневым трудились над проектом письма в горисполком. Предлагали еще улочку Болотную переименовать в улицу Григория Мачтета, но, видимо, городское руководство не впечатлила эта историческая личность.

За месячное отсутствие Юрия вокруг ничего не изменилось. Как обычно, торопились куда-то редкие прохожие, и никто из них не подозревал, что навстречу им идет с чемоданчиком совершенно новый гражданин. Уезжал из родного города Юрий Валерианович Вельяминов, а вернулся назад Юрий Егорович Русаков.

Дома он никого не застал, но не успел даже помыться и переодеться с дороги, как зазвонил телефон.

– Ты, Юрик? – спросила мать, и на него обрушился из трубки поток упреков: – Куда же ты запропастился? Разве можно так вот, ничего не сообщить, сесть и уехать невесть куда? Мы уже телефонный разговор заказывали с Бартеньевкой, переволновались с отцом до смерти…

– Потом все объясню, мама. А беспокоились вы напрасно: я же взрослый человек.

– Для нас ты всегда будешь ребенком. Отцу не звонил? Я ему сейчас сообщу. Перекусил? Бери все, что есть в холодильнике. Я закончу прием и прибегу.

Пообедав холодной курицей, Юрий достал из секретера картонную коробку. В ней хранились документы. Стопочкой были сложены дипломы матери и отчима, орденские книжки, похвальные листы Юрия за все классы, начиная с первого. В самом низу лежало то, что он искал,– его метрическое свидетельство. Он подержал в руках зеленую книжицу с вытесненным государственным гербом, раскрыл, примяв немного сгиб. Внимательно начал читать:

Фамилия – Вельяминов, имя – Юрий, отчество – Валерианович.

Родился 11 апреля 1952 года.

Родители:

отец – Вельяминов Валериан Дмитриевич,

мать – Русских Лидия Сергеевна.

Ага, вот он секрет: дата оформления -2 ноября 1953 года!

Как это он раньше не заметил и не задумался над этим временным несоответствием? А считал себя очень наблюдательным человеком…

На лестничной площадке послышались шаги, щелкнул английский замок: это мать открывала дверь своим ключом.

– Нашелся наконец, строптивый мальчишка! – целуя его, стала приговаривать она. – Исхудал-то как, господи! Ты что, небось зайцем ездил?

– С билетом, как все нормальные люди.

– А деньги откуда взял?

– Занял у тетки.

– У кого? А, у нее… Надо сегодня же переводом возвратить твой долг.

– Я возвращу ей сам.

– Из каких это доходов?

– Потом, когда стану зарабатывать. Мы с ней так договорились.

– Какая ерунда! Сколько ты ей должен?

– Я же сказал, мама, мы договорились.

– Чувствую, она крепко настроила тебя против нас!

– Ничего подобного! Она все время повторяла твои слова: «Настоящий отец – это тот, кто вырастил и воспитал». Наказывала уважать его и слушаться.

– Да? – заметно смутилась мать. – Ну рассказывай, как тебе жилось у новоявленной родственницы. Телевизор хоть у нее есть?

– Есть и телевизор, и многое другое. Живут там пе скучнее, чем мы.

– Как она тебя признала?

– Очень просто, мама. Во-первых, я очень похож на своего отца… А во-вторых, тетя почти каждый год приезжала в Ишим, чтобы хотя бы издали взглянуть на меня…

– Она приезжала сюда? А ведь давала слово, что оставит пас в покое!

– Мама, мне тебя стыдно слушать.

– А глупые ее бредни ты слушал? Доверился полуграмотной деревенской бабе! Представляю, что она тебе наплела!

– Тебе этого не представить, мама… Ты не сумела даже понять, с каким человеком целый год прожила под одной крышей.

– Как ты говоришь с матерью?!

– Ты сама вызвала меня на этот разговор. Если тебе неприятно, давай прекратим его.

– Нет, я хочу знать, каким мне вернули моего сына! Выкладывай все, что приготовил.

– Каким я был, таким и остался… Единственное только, что я решил, – это взять фамилию настоящего отца.

– Ты решил плюнуть в лицо человеку, который ночами носил тебя на руках, когда ты болел, который отвел тебя первый раз в школу, который до сих пор души в тебе не чает!

– Зачем ты так, мама? Отчима я не перестал уважать. Он один из самых близких мне людей.

– Отчима? Словечко-то какое подобрал! Это тот был твоим отчимом! Оставил меня одну в таком положении! Будь он жив, ничего путного из нашей семьи не получилось бы. Бросил бы без сожаления с ребенком на руках!

– Как ты ошибаешься, мама…

– Юридически ты не имеешь права менять фамилию!

– Я посоветуюсь с адвокатом…

– Хорошего наследничка вырастила, ничего не скажешь! Боже мой, почему я тогда не умерла?!

– Мама, успокойся! Мама!

V– Дай мне нитроглицерин, он в моей сумочке.

Когда пришел с работы отчим, мать лежала в постели с уксусным компрессом на лбу.

– Здравствуй, я рад тебя видеть, – крепко обнял он Юрия. – А где мать? Лидочка, что с тобой? – забеспокоился он.

– Спроси вон у блудного сына…

Отчим вопросительно взглянул на Юрия.

– В двух словах не рассказать, отец… Идем в мою комнату, я постараюсь тебе все объяснить.

– Хорошо. Позволь только приму душ и переоденусь. Сегодня очень жарко.

Спустя полчаса он вошел к Юрию, тщательно причесав остатки волос, от него пахло хорошим одеколоном.

– Я готов выслушать тебя, сын.

– Понимаешь, отец, я уже не Вельяминов, я Русаков. И; как бы мать не убеждала, что я не имею на это юридического права, я все равно своего добьюсь. А решил я переменить фамилию вот почему…

Беседа их продолжалась дотемна. Собственно, это был монолог Юрия. Отчим всего несколько раз подал уточняющие реплики. Слушал он внимательно, за напускной невозмутимостью скрывая свое волнение.

– Буду с тобой откровенен, – когда Юрий замолк, сказал он. – Ты делаешь мне очень больно. Но в принципе ты прав. Ты уже совершеннолетний и можешь сам распоряжаться своей судьбой. Если потребуется мое устное или письменное согласие, я готов его дать. И с матерью я тоже поговорю…

– Я очень уважаю тебя, отец! – горячо воскликнул Юрий.

Валериан Дмитриевич суетливо вынул из кармана пижамы новую пачку сигарет, вскрыл, сломав две спички, прикурил. Лицо его посерело, уголки губ опустились вниз, сейчас он выглядел гораздо старше своих сорока пяти лет. «Но ведь я не могу, не имею права поступить иначе,– мучительно размышлял Юрий.– Пожалеть этого – значит предать того… Предать второй раз, потому что один раз его уже предали…»

– Прости меня, отец…

Учебный год Юрий начал имея уже новый паспорт. Товарищам он об этом не рассказал, поделился случившимся только с Леней Огневым, а тот умел хранить чужие секреты.

Накануне занятий Юрий принес в учительскую заявление, в котором просил изменить его фамилию во всей школьной документации. Просьба его вызвала сенсацию.

– Извини, Юра, однако все это настолько странно, – смущенно сказал завуч, большой приятель отчима, – что я попрошу тебя разъяснить…

– Пожалуйста. Я взял фамилию и отчество своего настоящего отца. Его давно нет в живых, но я все-таки его сын.

– А Валериан Дмитриевич?

– Он мой отчим.

– Неужели? Столько лет с ним знаком и даже не подозревал об этом! Не мне тебя судить, Юра, – сняв очки, прищурил близорукие глаза завуч, – только я не уверен в том, что ты поступаешь правильно.

– Это дело мое и моих родителей, Семен Иванович.

– Да, да, я понимаю…

Классная руководительница, составляя список, машинально внесла в журнал прежнюю фамилию Юрия.

– Вельяминов! – вызвала она на традиционной первой перекличке.

Юрий продолжал сидеть, хотя видел обращенные на него взгляды.

– Вельяминов! – повторила она, тоже недоуменно глядя на Юрия, потом, вспомнив, спохватилась:

– Извиняюсь. Русаков!

– Здесь, – поднялся из-за стола Юрий.

– Почему он стал Русаковым? – не выдержав, вслух спросила одна из учениц.

– Ребята, после переклички я вам все объясню, – успокоила любопытных учительница.

На перемене класс загудел, как оркестр, настраивающийся перед концертом. Оставаясь на своем месте, Юрий слышал выкрики спорящих: «Он прав!», «Это неумное выпендривание!».

К нему, виновато потупившись, подошел Старков и негромко спросил:

– Это ты все из-за меня? Если бы я знал…

– Ты молодец, Сергей, – ответил .Юрий. – Я благодарен тебе за то, что узнал правду.

ГЛАВА 17

Десантные корабли вскоре подняли аппарели и почти неслышно двинулись от берега навстречу гулкому шторму. Даже на мелководье чувствовалось, как яростно ударяют о форштевень пока еще бессильные волны.

Юрий прошел в ходовую рубку, где находился штаб командира сил высадки. Капитан третьего ранга поджидал его, поглядывая на карту обстановки.

– Каков прогноз погоды? – поинтересовался Юрий.

– Неплохой. Море четыре-пять баллов, с ожидаемым ослаблением ветра. Но учтите, берег возле Мысового прикрыт от северо-западных ветров, так что высадка вполне возможна. Труднее будет основным силам: возле Сулимы море играет.

– Четыре балла тоже не шутка, – вздохнул лейтенант. – У меня в десанте добрая четверть новичков, которые настоящего шторма не нюхали…

– Ничего, переход небольшой, сдюжат. Вы давно ротой командуете?

– Без году неделю.

– Однако же вам доверили выполнение непростой задачи.

– И на всякий случай приставили няньку с двумя просветами па погонах,– усмехнулся Юрий, кивнув на поднимающегося по трапу посредника.

– Судя по всему,– начал совещание капитан третьего ранга,– наша посадка прошла незамеченной разведкой «синих». Низкая облачность усложнила действия их авиации. Остается лишь возможность встречи с корабельными дозорами. Потому на переходе предприняты максимальные меры скрытности. Я прошу передать вашему личному составу запрещение жечь спички и курить на верхней палубе. И вообще доступ на нее должен быть ограничен…

Корабли вышли на открытую воду. Качка заметно усилилась, тяжко ухали валы под плоским днищем. И хотя Юрий уже не впервой попадал в болтанку, однако до сих пор не мог привыкнуть к неприятному ощущению, которое вызывала уходящая из-под ног палуба. Невольно хотелось схватиться за какую-нибудь неподвижную опору. С беспокойством думал он о молодых матросах: не скиснут ли они так, что потом не смогут сесть в бронетранспортеры.

– …В район развертывания подойдем в четыре утра,– уточнял плановую таблицу командир сил высадки. – Огневую подготовку начнем после спуска десанта на воду либо с момента обнаружения нас «противником».

– В какой точке будем спускать на воду технику? – спросил Юрий.

– Вот здесь, – указал место на карте капитан третьего ранга. – Ближе подходить нельзя: мелководье и песчаные намывы. Место выбрано, скажем прямо, не из самых удачных.

– Зато «противник» вряд ли ожидает пас тут.

– В этом есть логика,– согласился моряк.

После инструктажа Юрий выбрался из душной рубки на крыло ходового мостика. Ветер сразу же рванул с головы берет, он едва успел придержать его руками. Когда глаза привыкли к полумраку, Юрий различил белые барашки возле борта, они тянулись вверх, будто привставали на цыпочках. Вдали не было видно ни единого огонька, но Юрий знал, что в охранении конвоя идут три ракетоносца.

Невольно вспомнился рассказ Шамшурина о десанте военного времени. Какой разительный качественный рывок сделан флотом с той поры! Тогда – наспех приспособленные мотоботы и тендеры, бойцы со стрелковым оружием, теперь – плавающие танки, бронетранспортеры и другая техника в трюмах внушительных, первоклассно оснащенных десантных кораблей. Если бы мог видеть эту мощь отец!

Сырость стала пробираться за шиворот. Сунув берет за пазуху, Юрий по наружному трапу спустился с мостика. Оказался на нешироком барбете, где, задирая к небу стволы, вращалась счетверенная зенитная артиллерийская установка. Из-под коробочного щита доносились негромкие отрывистые команды. Корабль шел, готовый в любую минуту встретить «противника» огненным шквалом. Миг, – п он ощетинится колючими снарядными трассами, которые могут смести любую цель.

Воздух каюты показался Юрию горячим и спертым. Не включая освещения, он попытался было, нарушив корабельные правила, отдраить ненадолго иллюминатор. Но в круглую отдушину плеснуло с такой силой, что брызги ударились о переборку. Юрий посочувствовал морякам, для которых шторм являлся обычной составляющей нелегкого труда.

Он улегся на верхней койке, оставив нижнюю замполиту. Хотя вообще-то знал традицию, по которой нижнее место всегда предназначалось командиру.

Негромко стукнула дверь каюты. Замполит вошел, стараясь не шуметь, в темноте нащупал руками верхнюю койку.

– Я не сплю, – подал голос Юрий. – Можете зажечь свет.

– Спасибо, – щелкнув пакетником, сказал Еськов.

– : Все в порядке? – спросил Юрий.

– Несколько человек укачало. Но над ними взял шефство корабельный боцман. Выдал металлические щетки и предложил выдраить аппарели.

– Ну и помогло?

– Еще как! Спят сейчас в кубрике как младенцы.

– А что с бэтээром? – спросил Юрий.

– В строю. Тимофеев с Файзулаевым поменяли прокладку картера и предъявили посреднику.

– Молодцы!

Сняв сапоги, Еськов выключил свет. Некоторое время оба лежали молча.

– Волнуетесь, Юрий Егорович? – нарушил тишину замполит.

– Размышляю, Алексей Николаевич, – откликнулся Юрий.

– О чем же, если не секрет?

– Обо всем помаленьку. А больше о превратностях судьбы. Вы верите в зов крови?

– Что-то я не совсем улавливаю вашу мысль, – заворочался на койке замполит.

– Мой отец ведь тоже был морским пехотинцем. В сорок пятом воевал неподалеку от этих мест. После десятилетки меня потянуло в морское училище, но отчим отговорил. Потом, когда меня на сборах по военной подготовке одели в солдатскую гимнастерку, я был ему благодарен за это – так мне тошно стало от муштры. А теперь вот командую ротой.

– В зов крови я, Юрий Егорович, не верю. Ваши превратности – всего лишь выбор верного пути в жизни. Но у каждого он бывает простым и легким. Теперь вы его сделали. Вы же – прирожденный военный!

– Получается все-таки зов крови? – усмехнулся Юрий.

– Нет, ярко выраженные способности к военному делу.

– Вы так думаете?

– И не я один. Наш комбат вас тоже раскусил.

– Зато Миронов обо мне совсем другого мнения.

– Вот он-то, как мне кажется, случайный в армии человек.

– Но он обязательно поступит в академию, закончит ее!

– К сожалению, академия не дает ни ума, ни таланта, – подытожил разговор Еськов. – Предлагаю немного поспать. Свежую голову легче на плечах удержать, как говорит наш Ермоленко.

Усталость сморила и Юрия. И хотя он проспал несколько часов, они показались ему мгновением. Будто едва он смежил веки, как заливистый трезвон корабельной боевой трансляции сорвал его с постели. Он спрыгнул вниз и увидел, что койка замполита уже пуста и аккуратно заправлена. «Если кто прирожденный военный, то это он сам», – подумал о Еськове Юрий.

Плеснув в лицо пригоршню холодной воды, он поспешил на командный пункт.

– Существенных изменений обстановки нет, – сообщил ему командир сил высадки. – Судя по этому, наше продвижение «синими» пока не замечено. До района развертывания осталось пять миль. Пора начинать готовить технику к десантированию.

В твиндеке замполит уже выстроил морских пехотинцев.

– Обстановка сложная, товарищи гвардейцы, – сказал Юрий.– Ветер, зыбь, прибойный накат. Водителям танков и бронетранспортеров надо быть начеку и не давать волне разворачивать машины боком. Автоматчикам на мелководье покидать бэтээры и выходить на берег в пешем строю. Сигнал окончания разминирования, товарищи саперы, – зеленая ракета настильно над водой… Есть среди личного состава такие, кто плохо себя чувствует и не может идти в десант? Нет никого? Отлично! Я высаживаюсь с первой волной. Мой позывной – «Дирижер», по-зывной командира сил высадки – «Хозяин». Кому что не ясно?

– Надо бы поощрить тех, кто ночью возился с машиной, – шепнул ему на ухо замполит.

– Сержанту Тимофееву и старшему матросу Файзулаеву выйти из строя! – скомандовал Юрий. – За отличное выполнение вводной посредника от лица службы объявляю вам благодарность!

– Служим Советскому Союзу! – воскликнули оба.

– Всем по местам! Оружие и боевую технику к высадке приготовить.

На самых малых оборотах десантный корабль приближался к берегу, затянутому сизой дымкой предутреннего тумана. Берег встретил тишиной, и это действовало на нервы сильнее, чем самый ожесточенный огонь. Юрий стоял на мостике, возбужденно покусывая сухие губы.

А внизу, в трюме, глухо лязгали приводные устройства носовых ворот, хлюпнулась на воду аппарель. Порыкивая моторами, сошли с нее машины саперов и, чуть отойдя от корабля, стали невидимыми для простого глаза.

Прошло еще четверть часа, и со стороны затаившейся в тумане земли громыхнули взрывы – это саперы подорвали шнуровые заряды, расчистив проходы в противодесантных заграждениях. Почти тотчас же песчаные холмы озарились яркими сполохами. Юрий лихорадочно считал огневые точки, убеждаясь, что их не много. «Противник» либо не хотел раньше времени выдавать их расположение, либо береговая оборона л а этом участке была не очень плотной. Юрий склонялся ко второму предположению.

Низко над волнами прочертила след зеленая ракета.

– Пошел десант! – эту команду Юрий услышал, уже сидя в кузове своего бронетранспортера, в твиндеке, сотрясающемся от рева моторов и заполненном гарью выхлопных газов. Впереди, в синеватом просвете ворот, плюхались на воду танки, за ними юркнули в волны более проворные бэтээры.

Легко тронул машину с места и Файзулаев. Через несколько мгновений она резко просела и закачалась на зыбкой поверхности моря. Волны хлестнули сверху, ворвались в смотровые щели, обдав сидящих холодным душем.

– Держите на левый приводной, Файзулаев! – скомандовал Юрий.

– Принял, товарищ гвардии лейтенант! – живо откликнулся водитель.

Сзади бэтээр настиг грозный раскатистый грохот. Ударили по берегу корабельные огневые средства. И хотя не шуршали над головами снаряды и реактивные мины, уверенности сразу прибавилось: после такой огневой поддержки «противнику» придется еще туже.

– «Дирижер», я – «Тромбон-два»! – вышел на связь Ермоленко.– Высадился успешно. Потеряна одна машина. Сопротивление встречаем слабое.

– Не увлекайтесь атакой! – предупредил его Юрий. – Ваша задача – подавить огневые точки.

– Понял вас. Выполняю задачу. Уже снял минометную батарею.

Командирский бронетранспортер на полном ходу врезался колесами в песок. Файзулаев едва успел выключить сцепление.

– За мной! Вперед! – Юрий выпрыгнул из машины, с трудом выдирая сапоги из вязкого дна. На берегу, метрах в пятидесяти от уреза воды, его догнал облегченный бэтээр.

– Файзулаев, жмите вон на ту высотку! – переводя дыхание, распорядился лейтенант и передал по рации: – Всем инструментам! Я – «Дирижер»! Командный пункт развертываю в квадрате икс четыре.

ГЛАВА 18

Последнее дополнение к анкете Русакова

В апреле Юрия вызвали в военкомат получить приписное свидетельство. Медицинская комиссия признала его годным без ограничения во все рода войск.

– У вас завидное здоровье, – сказал ему один из врачей.– Можете в любой род войск!

После освидетельствования его пригласил к себе на беседу военком. И спросил:

– В военное училище у вас, Русаков, нет желания поступить?

– А что вы мне предложите? – поинтересовался Юрий.,

– Ну, в нашей зоне большой выбор. К примеру, командное авиационное. Или инженерно-техническое.

– Скажите, а туда, где готовят морских пехотинцев, вы направляете?

– Конечно направляем.

– Хорошо, дайте время мне подумать, – сказал Юрий.

– Времени у вас еще достаточно. Думайте и решайтесь, потом не пожалеете! – подзадорил его подполковник.

Разговор с военкомом долго не выходил у Юрия из головы. Сначала он поделился своими раздумьями с Леней Огневым.

– А что? – загорелся тот. – Возьми и решись! Я бы с твоей комплекцией не меньше чем в адмиралы вышел!

– Адмиралу не комплекция, а умная голова нужна.

– Умом ты тоже, кажется, не обделен.

Потом Юрий решил посоветоваться с отчимом.

– Дело твое, – задумчиво произнес тот. – Только с раннего детства любимыми твоими игрушками были не солдатики, а конструкторские наборы. Целыми днями ты мог. составлять из деталей фермы, краны, машины. Ты же потом… – «потомственный», хотел сказать он, но поправился, – прирожденный инженер!..,

Школьные экзамены на аттестат зрелости Юрий сдал блестяще. К выпускному вечеру ему купили костюм из самого модного материала. На сцену актового зала, в котором собрались все выпускники вместе со своими не менее взволнованными родителями, его вызвали первым.

– Аттестат зрелости и золотая медаль за отличную учебу и прилежание, – торжественно провозгласила принаряженная директриса, – вручаются Русакову Юрию Егоровичу!.. Дорогой Юра, – более просто сказала она, протянув ему документ и сафьяновую коробочку, – будь и дальше гордостью нашей школы, чтобы через много-много лет ученики говорили экскурсантам: вот в этом классе за той вон партой сидел академик Русаков.

– Что вы, Софья Казимировна, – смущенно потупился Юрий, – какой там из меня академик…

– Дерзанье – составляющая ума, как говорили древние, – подняла вверх указательный палец директриса. Юрий смотрел в зал. В центре первого ряда сидели его мать с отчимом. Мать то и дело подносила к глазам шелковый платочек, отчим же подбадривал Юрия отеческим взглядом.

В одиннадцать вечера родители и большинство педагогов ушли, оставив выпускников одних.

– Пойдемте на Ишим купаться! – возникла идея в чьем-то разгоряченном мозгу. – Смоем с наших тел скорбный пот зубрежек и подсказок!

– Но у нас же нет купальников! – зашумели девчата.

– Искупаемся в чем есть! Тем более что на улице непроглядная темень!

Гуртом вывалили из дверей школы, но по дороге к реке разбились на парочки. Возле Юрия оказалась Леночка Мрежина, самая красивая девчонка, по утверждению мужской половины класса.

– Три года мы проучились вместе, – задумчиво сказала она Юрию, – а я так тебя и пе поняла. Ты словно не живой человек, а счетно-решающая машина…

– Вот это сравнила! Чем же вызвана твоя немилость?

– За эти годы все мальчишки объяснились мне в любви. Буквально все, кроме тебя… А ведь мне не нужны были их признания. Я ждала твоего… – И, смутившись, опа поспешила перевести разговор на другую тему: – Ты куда будешь поступать?

– В Уральский политехнический.

– А я поеду в Москву, попытаю счастья на экзаменах во ВГИК.

– Один проходной балл у тебя уже есть – безупречная фигура и красивая внешность!

– Поздно ты это оценил, милый Юра…

Выпускники угомонились лишь под утро. Стали прощаться, дав друг другу страшные клятвы верности. Пообещал писать Леночке и Юрий, только переписка их зачахла и оборвалась очень скоро. Леночка действительно прошла все круги .конкурсного ада и поступила на актерский факультет. Спустя несколько лет она начала сниматься в эпизодах, но уже под фамилией мужа – молодого кинооператора.

И Юрий единственный свой вступительный экзамен – физику -сдал на пятерку. На втором курсе стал получать повышенную стипендию; вместе с деньгами, присылаемыми из дому, получалась приличная сумма, которой ему вполне хватало.

– Ты не станешь возражать, – спросил отчим, когда Юрий приехал .домой на последние преддипломные каникулы, – если я попрошу распределить тебя к себе? Ты же знаешь, у нас полным ходом идет новая реконструкция, специалисты нужны до зарезу. К тому же будешь возле матери. Здоровье ее совсем расклеилось…

Последний аргумент был самым весомым, и Юрий согласился. После защиты диплома его назначили заместителем главного электрика завода. А через полгода пришла повестка из военкомата.

– Я ведь не забыл, Юрий Егорович, того давнего нашего разговора, – сказал военком, теперь уже полковник. – Выхлопотал для вас разнарядку в батальон морской пехоты. Поедете на берега седой Балтики! Послужите два года, а там – кто знает? – может, придется по душе вам военная служба и останетесь, в кадрах. Инженеры в армии очень нужны. Вы довольны?

– Благодарю вас, – кивнул головой Юрий.

– Надо добавлять – товарищ полковник! – хитро глянул на него военком. – Привыкайте к армейской лексике.