Текст книги "С прибоем на берег"

Автор книги: Александр Плотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 14

Дополнение к анкете Русакова

Поезд давно ушел, а Юрий все еще стоял~ па опустевшем дощатом перроне, держа в руках телеграмму. «Приезжай, буду рад, встречу на станции Таежной. Шамшурин» – гласил ее текст.

«Может, моя телеграмма не дошла до места? – размышлял Юрий. – Но ведь я послал ее четверо суток назад. За такой срок на быках можно доставить. Что же теперь делать? Брать обратный билет?»

Он был обескуражен и раздосадован. Напрасно он трясся такую даль на жесткой вагонной полке, зря первый раз в жизни стал должником, занял денег у тетки Таисьи, не хотелось письменно объясняться с отчимом и матерью. А что, если рискнуть и самостоятельно добираться в Соленый Ключ? Только ждут ли его там?

Юрий прошел в деревянное здание вокзала, остановился возле окошечка кассы.

– Вы мне не подскажете, как попасть в Сохатинский район? – спросил он.

– Это далеко в стороне от железной дороги, молодой человек, – ответила кассирша.

– А все-таки как туда ехать? Понимаете, я впервые в ваших краях.

– Обождите, сейчас я попробую узнать, – сказала женщина, снимая телефонную трубку. – Так вот, – сообщила она, с кем-то переговорив, – самый быстрый способ – лететь самолетом с нашего аэродрома. Погода стоит хорошая, часов через пять будете в Сохатинском. Места свободные имеются. Автобусом, конечно, дешевле, но, во-первых, ехать полсуток, а во-вторых, сегодняшний уже отправился, а следующего надо ждать до завтра.

Аэродром оказался обычной зеленой лужайкой, на краю которой примостился небольшой щитовой домик. Над ним был поднят на мачте похожий на детский сачок пестрый флюгер. Взлетная полоса выложена легкими металлическими решетками. На ней стоял зеленый Ан-2. Едва Юрий успел купить билет, как пассажиров пригласили па посадку.

Вместе с Юрием летели еще, четверо пожилых мужчин, но все они сходили раньше его: самолет имел три промежуточные посадки. Правда, один из попутчиков оказался работником Сохатинского лесхоза и бывал в Соленом Ключе.

– Шамшурин? Андрей Флегонтович? Знаком с ним. Толковый был лесничий, браконьерам спуску не давал.

Только он уже несколько лет как на пенсию оформился. Фронтовые раны его мучают. А вашу телеграмму должны были сохатинские телеграфисты дальше по телефону передать. Связь у нас четко работает, не обижаемся на почтовиков. Мой вам совет: справьтесь, прежде чем ехать в Ключ, в районной больнице. Шамшурин в ней частый гость.

Попутчик правильно сориентировал Юрия.

– Вчера утром доставили, – ответил дежурный врач.– Сильное кровотечение открылось. Он же с сорок пятого года с простреленным легким живет. А теперь у него в обоих обширные абсцессы. Кровь мы и на этот раз сумели остановить, но долго ему, увы, не протянуть… О вас он нам говорил, все переживал, что не сумел встретить, а послать кого-нибудь было поздно. Вы -сын его фронтового друга?

– Да.

– Ну что ж, сейчас он лучше себя чувствует. Возьмите халат и пройдите в палату, только не очень его утомляйте.

Шамшурин лежал на постели, вдавив в подушку коротко стриженную, с пепельно-серыми волосами голову. Впалые его щеки были покрыты неестественным румянцем, глаза прикрыты восковыми веками. Кажется, он дремал.

– Здравствуйте, Андрей Флегонтович, – негромко произнес Юрий. – Я Русаков.

– Неужто? – попытался привстать больной. – Добрался все-таки? Молодец, парень!.. А я, видишь вот, сплошал.

– Ничего, скоро подниметесь на ноги. Я только что говорил с вашим врачом.

– Я сам себе самый лучший лекарь. И медвежатиной, и барсучьим жиром лечился – не помогло. Ну садись возле меня. Кто же тебя надоумил меня разыскивать?

– В письме отцовском с фронта о вас прочел. А потом в его блокноте нашел ваш адрес.

– Верно, на фронте мы с твоим отцом не только друзьями, побратимами стали. Он вот жизнь мою почти на четверть века продлил. Полуживого на руках из волн морских вынес. До сих пор казнюсь, что на похороны его не поехал.

– Извините, Андрей Флегонтович, что я к вам с пустыми руками явился, я сюда прямо с самолета.

– Выбрось из головы, сынок! К гостинцам я не приучен, не от кого мне их получать. Бобылем до староста прожил. Домой после войны с дырявой грудью вернулся, никакой бабе жизнь губить не стал, детей сиротами оставить боялся… Остановился-то где?

– Пока еще нигде.

– В лесхозовское общежитие пойдешь, я черкну записку-там примут. Помоги мне сесть поудобнее, подушку за спиной подоткни. Вот так, спасибо, сынок. Теперь слушай. С отцом твоим в сорок третьем свела меня военная судьба…

В этот вечер Шамшурин успел рассказать немного. Пришел дежурный врач и деликатно выпроводил посетителя. Не позволили им долго беседовать и в следующие разы. И все же за четыре дня, проведенных в Сохатино, Юрий узнал многое из того, чего не было в наградных листах, копии которых он позднее заполучил, обратись через военкомат в Центральный архив.

По ночам Юрий беспокойно ворочался на скрипучей, расхлябанной койке леспромхозовского общежития, ему снились атаки и перестрелки, даже могучий храп дюжего соседа-промысловика казался ему пулеметными очередями.

Особенно запомнился ему рассказ Шамшурина о бое за косу Фриш-Нерунг возле блокированной крепости Пиллау, запечатлелся в его сознании так, словно он сам участвовал в первом броске десанта на обагренный кровью берег…

Егор Русаков тогда только что возвратился из госпиталя. Явился он в самую горячую пору.

– Принимай свое отделение, Архипыч,– сказал ему командир десантного взвода.– И не. огорчайся, что всего четыре человека у тебя под началом, с часу на час пополнение прибудет. Жаль, что времени нет новичков поднатаскать…

Больше всех обрадовался возвращению отделенного командира старший краснофлотец Андрей Шамшурин.

– Шибко скучал я без тебя, Егор, – пожаловался он. – С тоски даже курить бросил, ни разу за все время к кисету не прикоснулся.

– Табачок-то сохранил? – спросил Егор. – Давай тогда закурим по одной… Жарко тут, видно, будет. Сильно немец косу эту укрепил. Танки в землю закопал на манер дотов, пулеметов понаставил.

– Разве нам впервой такое, Егор?

– Обидно помереть перед самой победой…

– Мы с тобой везучие! Пули нас наповал не бьют, а только метят.

– Пуля, она дура, Андрей.

Пополнение пришло перед самой посадкой на десантные боты. Грузились ночью при свете карманных фонарей. Небольшие суденышки мотало возле временного причала, сходни были мокрыми и скользкими. Кое-кто из десантников выкупался в морской водичке еще до отдачи швартовов.

Десантный отряд шел без огней, в сторожной тишине слышно было лишь тарахтение движков да плеск волн о форштевни.

Привалившись к брезентовому чехлу, Шамшурин пытался вздремнуть, но от качки голова моталась и стукалась о жесткое ребро деревянного шпангоута. Так же безуспешно старался заснуть и Егор. Обоим хотелось сохранить побольше сил перед высадкой.

В небе вдруг что-то беззвучно лопнуло – сразу же стало светло как днем.

– Обнаружили, гады! Люстру повесили! – крикнул старшина мотобота. – Заводи мотор! – скомандовал он одному из матросов.

Медленно опускаясь на парашюте, горела над морем ослепительная бомба. В колеблющемся световом мареве сваливались в пике вражеские пикировщики.

Сторожевые катера отдали буксиры мотоботов и брызнули вверх трассами крупнокалиберных пулеметов. У мотоботов же было единственное средство защиты – маневр. Словно стая черепах, расплывались они в разные стороны.

«Бум-ах! Бум-ах!» – вздыбливая водяные столбы, громыхнули разрывы бомб.

– Мимо! Мимо! – стоя у борта, кричал Шамшурин.– Никого пе накрыло!

– Не торчи наверху, Андрей! – окликнул его Егор.– Словишь осколок!

– Двум смертям не бывать, Егор! Горит, один фашист горит! Все, пошел на дно рыбу кормить!

Как попало отбомбившись и бесцельно расстреляв боезапас, вражеские самолеты ушли.

– Больше не прилетят, – успокоил новичков Егор. – Нынче не сорок первый год, из последних сил тужатся. Вот обнаружили нас – это плохо. На косе теперь горячим приветом встретят. Как прыгнем в воду, гуртом не идите, рассыпайтесь в цепь. Гранаты и диски надежней закрепите.

– Приказано дальше идти своим ходом, – доложил ему старшина мотобота.

– Долго еще? – спросил Егор.

Сторожевые катера умчались вперед. Вскоре вдали засверкали хвостатые молнии. Это ударили по берегу реактивные минометы – знаменитые «катюши», установленные на нескольких катерах.

– Дорожку вам прожигают, – сказал мотоботчик.

– Приготовься, братва! – повернулся к своим бойцам Егор. – Ты нас, морской извозчик, к берегу Подвезешь или вброд тащиться заставишь? – спросил он старшину мотобота.

– Причалов он для нас пе подготовил, – отозвался тот. – Может, не только вброд, а и вплавь двигать придется. Там увидим!

Впереди уже показалась темная полоска земли, вся испещренная морзянкой огненных вспышек.

– Густо бьют, сволочи! – ругнулся Егор. – И штурмовики наши их вчера пощекотали, и «катюши» только что дали прикурить. Крепко, видать, в землю зарылись, гранатами выкуривать придется. Всем надеть каски! – скомандовал он. И вовремя -чуть в стороне от мотобота встал разрыв, осколки рванули щепу с планширя.

– Все целы?

– Вроде бы все…

Суденышко вдруг мелко затряслось, взбрыкнуло кормой и резко остановилось, так что у некоторых вывернулись из рук автоматы и грохнулись об днище.

– Сели на загреб, – расстроенно произнес мотоботчик. – Придется вам, ребята, своим ходом. Побыстрей, иначе он нас расстреляет.

– За мной! Вперед! – снова скомандовал Егор, перекинулся через борт и сразу же оказался по грудь в холодной, ожегшей, словно крапива, воде. Следом за ним в волны с руганью плюхались остальные. Пузырями вздувались на спинах ватники, сапоги увязали в намытом прибоем песке.

«Тиу-тиу-тиу-тиу», – рикошетами прошлась по воде пулеметная очередь, и Егор заметил, как чья-то голова в каске медленно погрузилась в воду.

– Шамшурин?! – тоскливо выкрикнул он.

– Тут я, Егор! – услышал за своей спиной.

С трудом выбрались из воды и попадали ничком на песчаном, заваленном водорослями и плавником берегу.

– Впереди проволока, Егор! – сообщил Шамшурин. – Может, рванем ее противотанковой?

– Погодь, не спеши, Андрей. Оглядимся сперва.

Заграждение было установлено в одну линию, колья его основательно вросли в дюну.

– Махнем через колючку, Андрей! – сказал Егор. Стянув мокрый ватник, он бросил его па верхнюю нитку. Рядом легла фуфайка Шамшурина.

– Вперед, братва!

Отдышались уже на гребне дюны. Попытались двинуться дальше, по двое бойцов упали, скошенные пулеметным огнем.

– Крупнокалиберный, значит, стационарный. Видимо, дот! А ну-ка прикрой меня, Андрей, – хрипло произнес Егор.

– Может, я сам?

– Прикрой, тебе говорят! Возьми ручной пулемет!

– Понял.

Задиристо рыкнул «дегтярь» в руках Шамшурипа. Дот ответил ему длинной очередью, взметнувшей фонтанчики песка. Но тут одна за другой разорвались две гранаты, п вражеский пулемет захлебнулся.

– Вперед! – снова раздался голос Егора.

– Ловко ты его выкурил, – сказал ему Шамшурин. На голове у Шамшурина вместо каски была нахлобучепа до самых бровей старая бескозырка с выцветшей ленточкой.

– Каску куда дел, шалопай?

– Посеял.

– А беску откуда взял?

– За пазухой нашел, Егор!

«Р-рах!»– ударила мина в замшелый валун впереди них. Взрывная волна толкнула в грудь, подбородок Егора ужалил горячий кусочек гранита. Шамшурин тоже схватился рукой за щеку.

– Изрешетит тебе башку, будешь знать, как форс держать, – сердито глянул на друга Егор.

– Назад теперь за ней не вернешься, – виновато пробормотал тот.

Автоматная трескотня растекалась справа и слева по всему берегу. Это высаживались десантники с других мотоботов и тендеров. То там, то здесь слышалось русское «ура».

Вскоре плацдарм был захвачен, а к вечеру сопротивление фашистов было сломлено подошедшими основными силами десанта.

За отвагу и мужество, проявленные в этом бою, Егор Русаков был награжден орденом Славы второй степени. Шамшурин получил орден Красной Звезды…

– Ты знаешь что, – сказал Андрей Флегоптович, когда Юрий перед отлетом пришел в больницу проститься с ним. – Возьми в тумбочке бумажник мой, отсчитай полсотенную па венок Егору. Пусть он будет моим приветом последним… На обратную-то дорогу у тебя есть? Если нет, бери сколько надо.

– Есть у меня деньги. Еще я вас хотел спросить, Андрей Флегонтович. Вы не помните Поваляева?

– Как же, помню. Совсем мальчишка был. Убил его фанатик эсэсовец, уже после того как взяли Пиллау. В развалинах Поваляев этого эсэсовца обнаружил, а тот одну пулю в него, а вторую в себя…

ГЛАВА 15

Большие учения начались через сутки. В роту к Юрию прибыл посредник, высокий майор, возраст которо-го определить было трудно: так контрастировала со спортивной фигурой обширная «министерская» лысина.

– Олег Серегин, – представился он, почему-то не назвав отчества.

С этого часа Юрий оказался как бы меж двух огней: с одной стороны, его распоряжения ревниво оценивали командиры взводов, с другой – внешне бесстрастно, – посредник.

– Исходная тактическая обстановка учений: ожесточенные бои на приморском фланге фронта,– начал инструктаж гвардии майор Родионов, подойдя к карте.– Сторона «синих» сосредоточила вот тут крупные силы в составе…

Слушая его неторопливую, размеренную речь, Юрий дивился выдержке комбата. Всем было уже известно, что за одним из этапов учений – высадкой десанта – будет наблюдать Министр обороны с группой работников Генштаба. Самого Юрия при мысли об этом брала оторопь.

– Задача наших подразделений – высадиться в устье речки Сулимы, захватить плацдарм и во взаимодействии с подразделениями Войска Польского развивать наступление в глубь побережья, отвлечь на себя часть резервов «синих». Нам придаются следующие силы и средства…

Посредник Юрия делал какие-то торопливые пометки в рабочей тетради, видимо, по извечной привычке штаб-пиков не доверять памяти. «Любопытно, сам-то он командовал хоть взводом?» – подумал Юрий.

– …Для облегчения действия основных сил предполагается высадка демонстрационного десанта в пяти километрах западнее села Мысового. Задача – занять круговую оборону и держаться до получения приказа об эвакуации. Состав – мотострелковая рота, усиленная взводом плавающих танков…

«Кому-то крупно не повезет, – мысленно посочувствовал демонстрационникам Юрий, – окажутся на задворках главных событий».

– …Объясняю задачу каждого подразделения. Приданный саперный взвод делится па две группы. Большая придается основному, меньшая – демонстрационному десанту. Танковая рота…

«Посредник небось давно уже все знает, – снова покосился на майора Юрий. – А ведь и полсловечком не обмолвился. Хитрющий штабной гусь».

– …В состав демонстрационного десанта назначается первая рота с приданным ей третьим танковым взводом…

«Вот те раз! – ошарашенно заморгал глазами Юрий.– Себя, выходит, жалел. Стало быть, нас сделали козлами отпущения… Хотя разве можно, доверить что-то серьезное скороспелому командиру роты, да еще с приставкой «врио»?»

– …Командирам подразделений о готовности доложить сегодня к восемнадцати ноль-ноль. Вопросы?

– Решили убрать нас с глаз высокого начальства, – в сердцах сказал Юрий своему замполиту.

– Почему? – возразил ему Еськов. – Я считаю, нам, наоборот, оказали доверие. Будем действовать совершенно самостоятельно.

– Кому нужна такая самостоятельность? Все равно что голос певца за сценой.

– Не думаю, – усмехнулся замполит. Он вел себя с Юрием подчеркнуто официально, называя не по званию, а по должности: «товарищ командир роты». На первых подах, когда Юрпй, забываясь, обращался к нему за разрешением, Еськов деликатно напоминал:

– Теперь все решаете вы.

Подошел командир приданного танкового взвода гвардии лейтенант Кашаускас, литовец высоченного роста. За покладистый характер в батальоне его любили, но злоупотребляли его добродушием: чаще всех он подменял товарищей на воскресных дежурствах.

– Салют, командир, – сказал он Юрию. – Докладываю: мои танки в полной боевой готовности.

«Как он помещается в башне? – глянув на него, подумал Юрий. – Наверное, складывается там, как перочинный нож», – а вслух сказал:

– Берег в районе высадки тяжелый, Альгердас. Каменные гряды, сваи от старых разрушенных штормами причалов.

– Мои машины пройдут! – обнажил в улыбке крупные белые зубы Кашаускас. Посредник внимательно глянул на танкиста, но Юрий знал, что слова Альгердаса – не самоуверенная похвальба. Вымпел лучшего механика-водителя находился в его взводе постоянно. Удивляло Юрия только то, что Кашаускаса не огорчило назначение во вспомогательный десант.

– Сначала оценим противодесантную оборону «синих» в районе Мысового,– сказал Юрий командирам взводов.– По данным разведки, сплошной оборонительной линии там нет. Выставлены лишь минные заграждения да сооружены временные огневые точки. Давайте вместе подумаем над возможными тактическими вариантами. Первое слово саперам…

– Начало движения – по установленному ранее сигналу,– сообщил. Юрий командирам взводов, возвратясь из штаба.– Головным пойдет мой бронетранспортер. Ходовых огней не включать. Двигаться с максимальным вниманием и осторожностью, соблюдая интервалы…

Отдав все распоряжения, он забрался в кузов командирского бэтээра, прислушался к наступившей тревожной тишине. Невольно подумалось, что вот так же в далекие военные годы замирала передовая накануне решительной атаки. Возможно, и отец вместе с другом своим Шамшуриным много раз так же нетерпеливо ждал сигнала. Только в ту пору пе на танках и бронетранспортерах, а на своих двоих выходили па вражеский берег морские пехотинцы. За неудержимый порыв и отчаянную храбрость «черной смертью» прозвали их фашисты.

Какое-то горделиво-волнующее чувство охватило Юрия, заставило учащенно биться его сердце. Ради такой минуты можно было мириться и с дежурствами, и с авралами, и с парадировками – со всей этой обременительной, но необходимой изнанкой воинских будней.

Шипя взвилась вверх и разделилась па две зеленые хвостатые змеи сигнальная ракета.

– Поехали! – совсем не по-уставному воскликнул Юрий, нахлобучивая каску.

Очень быстро – словно на сером, низко припавшем к земле небе раздернули занавес – наступил рассвет. Синяя гарь выхлопных газов смешивалась с туманной дымкой, курящейся над росной травой. Никак не гармонировало это осеннее утро с ревом боевых машин, мнущих колесами и гусеницами кустарники и последние цветы, вспугивающих стаи скворцов и перепелок.

Машины пошли по пшеничной стерне, осторожно объезжая клади соломы, а перед мысленным взором Юрия встала увиденная на киноэкране сцена горящих хлебов; оранжевые языки пламени пожирали спелые колосья, и с ужасом смотрели на гибель своих трудов и надежд крестьяне, посылая бессильные проклятия войне…

Демонстрационный десант еще не успел закончить маскировку района ожидания, как хлынул проливной дождь.

– Погодка образцово-показательная! – улыбнулся Кашаускас.

– Спутает она все карты, – нахмурился Юрий.

– Ничего, командир, чем труднее борьба, тем почетнее будет победа! – успокоил его танкист.

Юрий подобного оптимизма не разделял. То и дело поглядывая па часы, он ждал сообщения с побережья от Ермоленко, которого назначил комендантом пункта посадки.

Рация молчала. Юрий совсем некстати невольно вспоминал свое последнее объяснение с приятелем.

– Федор, я хочу ответить на твой вопрос в отношении Наташи… – начал он разговор, смущенно отводя взгляд. – Да, я люблю ее, и она меня тоже… Я знаю, тебе это больно слышать…

– Не надо, Юрко, – остановил его Федор, – я все понимаю…

Шурша брезентовой накидкой, к командирскому бэтээру подошел старший лейтенант Еськов.

– Условия все больше приближаются к боевым,– стряхивая с накидки воду, сказал он.– Я сейчас беседовал с новичками. Не чувствуется, чтобы робели. Думаю, опытные ребята поддержат их в трудную минуту.

– Да, молодым сегодня предстоит соленая купель.

– «Бензобак!» – голосом Ермоленко заговорила ультракоротковолновая станция. – Я – «Канистра». Как меня слышите? Прием.

– Слышу вас отлично, – ответил в микрофон Юрий.

– Заправка будет у колонки номер два. Как поняли меня?

– Вас понял. Заправка у второй колонки, – ответил Русаков и доложил посреднику: – Посадку будем производить по запасному варианту, товарищ майор.

Не прошло и двух суток, а Русаков успел привыкнуть к своей безмолвной «тени». Хотя посредник ни разу не вмешался в его действия, Юрий прекрасно понимал, что оценка действий будет зависеть от доклада майора командованию.

Спустя полчаса колонна двинулась к побережью. Дождь немного утихомирился, превратясь в занудливый моросуп. Под колесами бронетранспортеров и танковыми траками шипела раскисшая дорога.

– Укладываемся в график? – спросил Юрия замполит.

– Пока идем с небольшим опережением.

– Примите вводную, товарищ гвардии лейтенант, – вклинился в их разговор посредник. – Вышла из строя машина со стрелковым боезапасом.

«Вот и первая палка в колеса», – с досадой подумал Юрий, давая сигнал остановки.

– Прошу уточнить характер поломки, – обратился он к майору.

– Пробит масляный картер.

– Ясно. Передать по дистанции: гвардии сержанту Тимофееву взять «четверку» на буксир!

Возле берега колонну встретили Ермоленко и командир сил высадки – старший группы десантных кораблей.

Юрий подошел к командиру с докладом.

– Условно неисправна одна из боевых машин, – сообщил он. – Будем заводить в твиндек на буксире и на переходе вводить в строй.

– Может, лучше оставить ее на берегу? – предложил капитан третьего ранга. – Сильный накат. Аппарели ходят ходуном.

– В таком случае я отменяю вводную, – заявил посредник.

– Поблажки нам не нужны, товарищ майор, – набычился Юрий. – На войне как на войне!

Возле уреза воды темнели силуэты десантных кораблей. Открытые зевы носовых ворот были освещены синими лампами.

– Посадочные колеи накатаны, – доложил Ермоленко. – Только при въезде на аппарель надо глядеть в оба, сильно дергает.

– Файзулаев, сможете завести на буксире «четверку»?

– Так точно, товарищ гвардии лейтенант! – живо откликнулся старший матрос. Только на днях он получил первую лычку на погоны и очень ею гордился.

Затаив дыхание, Юрий наблюдал за тем, как задним ходом медленно подходила спарка машин к пошатывающемуся па прибойной волне кораблю, и в душе уже корил себя за глупую гордыню. Чего проще было принять отступную посредника? Другие на его месте не постеснялись бы это сделать..

Передняя машина уже вкатилась на ребристую палубу аппарели, и тут Юрий заметил, что задняя идет с большим перекосом. Он хотел было крикнуть, остановить Файзулаева, но мотор бэтээра уже победно рокотал, резонируя в пустом корабельном трюме.

«Молодцом!» – мысленно похвалил он своего водителя.

Один за другим скрывались в темных корабельных чревах бронетранспортеры, следом за ними стали пятиться по колее приземистые плавающие танки. А из твиндеков уже доносились перезвоны цепных стопоров и глухие удары кувалд. Технику закрепляли на палубах по-походному.

В проталинку между облаками неожиданно вынырнула полная луна, залив побережье блеклым, словно неоновым, светом. Стали видны выгнутые горбатыми чудовищами дюны, таинственно синеющий лес и серые громады кораблей, покачивающих тонкими крестами мачт.