Текст книги "Зона вторжения. Байкал"

Автор книги: Александр Лаврентьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Мать твою разэдак! – заорали благим матом сзади, послышался топот тяжелых ботинок. Раздался взрыв. От взрывной волны зазвенело в ушах. Алексей с бедра короткой очередью скосил выбежавшего на него бандита. Из комнаты доносился страшный пронзительный визг. Алексей уже знал этот визг – так орали раненые бесы. Карабанов прыгнул, схватился за трос, кинул в затянутый дымом коридор еще одну гранату и соскользнул вниз – туда, откуда доносился страшный многоголосый вой… Он знал: после его выходки уцелевшие бандиты могут закидать шахту гранатами, поэтому спускался так быстро, как мог, с периодичностью устанавливая на протяжении всей шахты взрывчатку, сразу же, как только в узком луче фонаря мелькнула цифра «семнадцать», достал крохотный плазменный резак и приступил к работе. Странное дело, но чем глубже он спускался в шахту, тем тише становилось пение, а когда он достиг дна – в шахте наступила абсолютная, неправдоподобная тишина.

По-видимому, его услышали, но отступать было некуда. Разрезая толстые прутья, которыми был заварен вход, он чувствовал в темноте, рядом, присутствие людей, слышал затаенное дыхание, чуял запах пота и несвежего белья.

Лаз был готов. Алексей сунулся в темноту, и сразу же его схватили сильные, цепкие руки, потащили вперед.

– Быстрее! – только и успел заорать он. – Щас рванет!

Дважды повторять не пришлось, его, словно куль с породой, потащили куда-то вперед, в темноту, и тут сзади рвануло! Алексея подняло в воздух, и он полетел куда-то в темноту. А потом его ударило о стену и окутало клубами пыли.

Очнулся быстро. Прокашлялся, ощупал себя. Ноги-руки были на месте. Рядом кто-то тихонечко подвывал. Алексей пальцами постучал по фонарику, свет появился, но слабый, неуверенный. Тем не менее теперь он смог увидеть, что рядом, на куче обвалившейся породы, сидит человек в серо-белой полосатой испачканной робе и причитает:

– А-ай-вай! А-ай-вай! Как же так, Трифон? На кого ты меня оставил? Друга! А? Друга!.. – Потом он хватался за чью-то торчащую из породы ногу, тащил на себя, но нога не двигалась с места, потому что человека задавило тоннами породы, упавшей с потолка, и сидевший снова начинал причитать: – А-ай-вай! Три-ифон!

Алексей сел, посветил назад: прохода, через который его сюда затащили, больше не существовало – обвал.

Он поднялся на ноги, нащупал в обломках породы «Нортон», проверил оружие. Кажется, оно было исправно. Сделал шаг к полосатому человеку, положил ему руку на плечо.

– Пойдем отсюда.

Человек обернулся, и Алексей отпрянул. Заключенный был абсолютно, бесповоротно слеп. Как крот. Быть может, именно поэтому он и не трогался с места, держался за ногу своего товарища.

– Елы-шпалы! – только и смог сказать Алексей, в следующий момент его ударили сзади по голове, и наступила темнота.

…Его куда-то тащили, а потом бросили на пол. Кто-то ткнул в него носком ботинка.

– Кто это? Откуда вы его взяли? Что случилось? – спросил хриплый, но знакомый голос. Голос из прошлого.

– Завалило там все! Сверху, видать, гранату кинули или еще чего… А этот тоже оттуда, сверху, – Алексея опять чувствительно ткнули в бок носком обуви.

– Трифон погиб. Завалило.

В ответ выругались. Обладатель знакомого голоса подошел к Алексею, наклонился над ним.

Алексей открыл глаза и в слабом, мерцающем свете, падающем от самодельного факела, попытался сфокусировать взгляд на лице, которое нависло над ним.

– Наверное, новенький дубак! [25]25
  Дубак (блатной жарг.) – охранник в зоне.


[Закрыть]– снова вступил в разговор притащивший его заключенный и что есть силы пнул Карабанова ногой.

Бронежилет смягчил удар, но Алексею надоело быть мишенью для чьих-то грязных ботинок, он схватил ударившего за ногу, дернул, легко подмял его под себя и уже занес руку, чтобы одним махом прикончить обидчика, как вдруг стоявший рядом человек силовым приемом перехватил руку и вывернул ее назад. Карабанов змеей выскользнул из болевого приема, выпрямился и сошелся с противником лицом к лицу. Но стоило врагам бросить друг на друга первый оценивающий взгляд, как оба замерли, всматриваясь.

– Седой? – Голос Алексея дрогнул.

Перед ним стоял сослуживец Александр Седых, он же Санек, он же Седой, он же друг, товарищ, брат, с которым в старые добрые времена было съедено сто пудов соли! Он похудел, постарел, видимо, не на пользу пошло время, проведенное на зоне, но глаза были все те же: наглые, дерзкие, полные жизни.

– Карабанов?.. Леха? Капитан! – воскликнул он.

– Подполковник! – скромно поправил его Алексей. – Седой! Ты-то как? Почему? За что?..

Обнялись.

Отступив назад, Алексей незаметно провел рукой по амуниции. По крайней мере пистолет и взрывчатка были на месте. Уже легче!

Пятеро заключенных вокруг сначала расступились, давая противникам место для боя, а теперь заинтересованно качнулись вперед. Круг сомкнулся.

Седой оглянулся на товарищей, чуть смущенно повел плечом, отступил на шаг.

– Долгая история…

– Если долгая, не рассказывай! Времени мало, – Алексей пошатнулся, схватился за голову.

– Чем это ты меня? – спросил он своего обидчика – невысокого лысого мужичка.

– Да вот! Носочком! – не смутившись, ответил тот. В руке он и в самом деле держал орудие нападения – носок, набитый мелкими камешками.

Алексей усмехнулся.

– Хорошо, не каменюкой! – Он обернулся вокруг. – Сколько вас здесь?

– Двенадцать человек! – ответил Седой. – А! Без Трифона – одиннадцать. С тобой – опять дюжина, но Хасан – слепой. Зато слышит отлично. Это он тебя услышал.

– А где остальные?

– Остальные? – Седой усмехнулся. – Кто где. Кто с вохрой наверху сидит, там человек двадцать с Горынычем, кто по руднику выход ищет, надеются братки, что из-за обвалов могут открыться щели в породе, а б о льшую часть завалило. Вчера тряхануло сильно, народу много погибло. Земля пухом, были там и неплохие ребята.

– Вы тут пели, что ли? Или молились?

– И пели, и молились, – сказал лысый с носком. Он подал Алексею руку. – Маньяк Мухоркин.

Алексей опешил, вопросительно глянул на Седого.

– Да шутит он так, – ответил Седой. – Прибил кого-то по пьяной лавочке, а полицаи ему еще шесть убийств навесили. Ну, по крайней мере, он так говорит.

Алексей покосился на Мухоркина, руку пожал, но тут же вывернул ее, ткнул Мухоркина носом в пол.

– Я подлые удары помню! – чеканя, произнес он не столько для Мухоркина, сколько для остальных. – Сзади ко мне лучше не подходи! Понял?

– Понял! – прохрипел Мухоркин.

– Ну и отлично, – Алексей оставил в покое Мухоркина, который сразу отошел от него в сторону, потирая руку.

Алексей повернулся к Седому.

– Ну знакомь меня со своими пацанами! Да распорядись, чтобы вещички вернули, а то растащили тут уже все…

– Че замерли? – рявкнул Седых. – Не слышали, что ли? Все – сюда! – Он ткнул пальцем, показывая, куда именно требуется все вернуть.

– Да куда там! – ответили ему.

Защелкали затворы.

– Стойте! – гаркнул Карабанов.

Надо было во что бы то ни стало предотвратить конфликт.

– Оружие можете оставить себе!

Заключенные нехотя остановились.

– Меня зовут подполковник Карабанов, начальник Нижнеудинского гарнизона, – солгал он. – А вы кто? Санек! Представь друзей!

Зека переглянулись.

– Че пацаны, уважим вояку? – спросил Седых, слегка озадаченный быстрым и неожиданным бунтом своих сторонников.

Первым вперед выступил наглый налысо бритый молодчик, из-под полосатой робы по кистям рук и по шее выглядывали татуировки. Но это были не зэковские «картинки», а кельтские разноцветные узоры, сделанные в хорошем дорогом салоне. Рисунки шли даже по лысому черепу. В руках молодчик держал «Сайгу».

– Это Малой! – представил его Седых. – Когда-то был лидером новосибирского отделения партии «Белого братства». За то и срок мотает. А это – Суров. Максимилиан Эдмундович. Разжигание межклассовой ненависти.

Суров был худощавым мужчиной с длинными волосами и с бородкой клинышком. Он успел вооружиться «калашниковым».

– А вот эти с одним твоим «Нортоном» на двоих – братья Зиминские, Борис и Вадим, – указал Седых на двух рослых головорезов. – Не смотри на их рост и внешность. Замышляли в Москве «теракт» – решили порешить одного чинушу, за то и поплатились. Мухоркина ты уже знаешь. Все ребята надежные, не гнилые. Остальные ждут в конце тоннеля. Мы тут разделились, чтобы, если что – не всех сразу завалило. Ты уж извини пацанов. Сам понимаешь – без оружия каюк.

– Твари лезут?

– Да как лезут? Кто их видел, те уже ничего не скажут. А у нас – ни оружия, ни ломов. С отбойным молотком за зверем не побегаешь… Как эту хрень электромагнитную врубили, так вроде тише стало…

– Ага, тише! – прервал Седых один из братьев. – Только сразу трясти начало и обвалы пошли!

– Ясненько! – Алексей сдвинул на затылок вязаную шапочку. – Ладно, Седой, пошли кого-нибудь за людьми! Буду речь толкать.

Через минуту все были в сборе, в закутке стало тесно. Перед Алексеем было одиннадцать худых, уставших людей, от страха готовых на все.

– Может, ты, офицерик, наконец-то скажешь, что происходит? – ласково спросил кто-то. – А то от ужаса сдохнуть можно!

– Нас что, сгноить тут решили? Там, наверное, твари уже всех перебили, зря мы тут сидим! Наверх прорываться надо! – послышались реплики со всех сторон.

– Все верно! – перекрывая голоса, рявкнул Алексей. – Надо прорываться наверх. Вы спрашиваете, что происходит? Я вам отвечу: измена! Вохра во главе с Горынычем валит с рудника вместе с ценным грузом. На вас всем наср*ть. Меньше чем через час рудник будет взорван. На помощь нам придут солдаты, которых прислали власти, но их слишком мало. Если мы прорвемся наверх и поможем, слово офицера – всем, оставшимся в живых, облегчение участи. Наша задача перебить бандитов.

– Хрень какая-то… – оценил его слова Малой. – Чего это нам под пули лезть? Ну поможем мы тебе, а тебя грохнут, и нас солдатня порешит.

– Ну меня грохнуть еще постараться надо, я живучий, – мрачно ответил Карабанов. – Так что на это прошу не рассчитывать. А как сдохнуть каждому из вас, решайте сами. Можете здесь, в темноте, среди тварей. За десять минут до взрыва будет отключен охранный периметр, который сейчас сдерживает монстров, и они хлынут сюда. Их много, и они голодные. Этим, – Карабанов ткнул рукой в «Нортон», – их не остановишь. Но твари – это еще не все. Они – только ручные животные другого монстра – более умного, еще более жестокого и еще более извращенного. Эта тварь пришла к нам из неизведанных глубин космоса, быть может, из самого ада! Если хотите познакомиться с ней, можете оставаться здесь. Но лучше все-таки попробовать прорваться наверх!

Алексей говорил с такой степенью убежденности, что после его слов в закутке повисла тишина.

– Откуда знаешь про монстра? – наконец спросил кто-то.

– Я встречался с ним. В тайге.

– Ну и с какого рожна он попрет сюда? Че ему тут надо? – скептически спросил Мухоркин.

– Ему нужен космический корабль, который покоится под восемнадцатым уровнем, и из-за которого на руднике недавно сломался мощный бур. А еще нужны камни, которые есть в породе там же, где есть иванит, и, клянусь Богом, когда он сюда придет, эти твари перелопатят здесь все до песчинки, чтобы высосать из рудника все до последнего карата. Высосать и улететь отсюда. Или не улететь. Что будет после этого, не знаю. Понятия не имею! Но тем больше аргументов в пользу того, что надо отсюда рвать когти! Кто мне поможет, тому – реабилитация. Полная или неполная – зависит от перечня грехов. В любом случае – отсюда вырветесь.

– Оружия мало, – прогудел кто-то из темноты.

– Это верно. Но все, что у меня есть, – ваше. Вот еще, – Алексей вытащил из карманов несколько запасных обойм. – Только верните ножи!

После недолгих перешептываний Алексею вернули один нож, но он был рад и этому, передал в ловкие руки обоймы.

– Не, дорогой, все это, канэчно, хорошо, – вступил в разговор пожилой кавказец. – Пришел такой супермэн и всех нас спас? Самому-то чего надо?

Все замерли.

– Действительно, Леха, давай колись, зачем ты здесь! – приказал Седых.

– Я пришел за другом, – ответил Карабанов.

В тоннеле сразу же наступила тишина. Но тишина это отличалась от тех пауз, которые были до сих пор. В этой тишине таилась угроза.

– Если это капитан Капец, то ты опоздал, – произнес Седых. – Капитан мертв. Капецу пришел капец…

Алексей коротко вздохнул. Чего-то такого он ждал.

– Нет. Вместе с капитаном Шива бросил сюда еще одного человека. Бурята. Он-то мне и нужен. Живой.

Зека растерянно переглянулись.

– По-то-ро-пились… – протянул кто-то в темноте.

– Ладно, не тяни кота за хвост, говори как есть! – велел Карабанов Седых.

– Мля, Леха, ты только не серчай, на нем же не было написано, что он твой карифан! – извиняющимся тоном ответил Седых. – Кто его знает, избит он был изрядно, значит, нашим дубакам не по нраву пришелся, и мы его сильно не трогали. То ли новенький, то ли командировочный, кто его знает…

– Быстрей! – торопил Алексей.

– Да сбросили мы его на восемнадцатый уровень! Там провал образовался, ну туда и скинули. Небезопасно там!.. Там охранный контур вроде бы ослабевает.

Алексей осмотрел всех, кто был в закутке. Он отлично понимал, что перед ним не лидеры партий, перед ним, скорее всего, отъявленные головорезы, которые не видели от этой власти ничего хорошего, кроме каменной пыли и скудной пайки, и единственное, на что сейчас можно рассчитывать, – это на их ненависть к вохре, которая наверняка вдоволь поиздевалась над ними. Если они ударят по людям Шивы и Горыныча в спину, майору и новобранцам будет легче. Что будет дальше, предугадать невозможно. В конце концов, он сам приказал майору пленных не брать, но в бою бывает всякое! С одной стороны – молодые пацаны, с другой – вохра и прожженные рецидивисты. Скорее всего, заключенные начнут прорываться через периметр, внося в бой сумятицу, и сейчас неизвестно, к чему это все приведет. Они забрали у него оружие, но через день из этих стволов могут быть убиты Михалыч или Татьяна… Дай Бог, чтобы все полегли в бою…

Но другого выхода не было.

– Сан Саныч! – кивнул Алексей сослуживцу. – На два слова!

– Ты-то как? – спросил он, едва они отошли в темноту. Звук шагов гулко раздавался по тоннелю и сразу же гас. Алексей настороженно оглядывался, освещая фонарем стены. – Со мной останешься или в тайгу – на выход? – Алексей махнул рукой, как бы показывая направление побега.

В темноте не было видно выражения лица Седых, но послышался сдержанный вздох.

– Леха… Меня в этой жизни уже ничего хорошего не ждет. Что у ваших, что у бандюков. По тайге скитаться тоже ничего хорошего, не в той я форме, чтобы выжить. Попробую с тобой. Тебе – верю. Пока. А там… Тебе и самому, правильно мужики сказали, выжить надо. Так что загадывать не будем.

– Я рад, – сказал Алексей, – что встретил тебя. Нет, не тому, что ты здесь… А тому, что есть человек, который может прикрыть со спины. Ну? Будем живы, не помрем?

– Да, брат, – голос у Седого дрогнул.

Сослуживцы обменялись крепким мужским рукопожатием.

– Ты как так быстро продвинулся-то? – вдруг спросил Седой. – Тебе же тридцатник, наверное, только?

Алексей махнул рукой.

– Как-то все просто получилось. Сразу после восстания майора дали. А как Сулейман-шаха с нукерами взяли да живого его в Москву обратно притащили – так снова на повышение! Да моих заслуг там немного, просто начальству приспичило бонусы срочно раздать. Ну я и попал под эту раздачу! – заскромничал Алексей. Спохватился: – Вот тебе рация. Восьмой канал. Майор Болтаев. Не говори, что ты заключенный, скажи, что мой сослуживец. Вот резак.

– Ладно, – ворчливо ответил Седых, – не учи ученого. Что мы, пехотных майоров вокруг пальца не обводили? Все будет тип-топ! Постой! А ты-то где будешь?

– Я буду рядом! – твердо отчеканил Карабанов. – Но сначала вытащу Бато. Я ему должен. Если не догоню – действуй по обстановке. Да сам все знаешь, не впервой.

Седых заколебался. Кажется, думал о том, предлагать ли свою помощь, но Алексей хлопнул его по плечу.

– Не тупи! Я справлюсь. Лучше смотри за своими. Надеюсь, знаешь, что делаешь, и резни не допустишь в любом случае!

– Тут не до резни, Леха, тут выжить бы…

– Надеюсь, твои друзья тоже так думают! Теперь о главном! – сменил тему Алексей. – Как наверх пойдете?

– А отсюда один выход остался – через вентиляционные шахты. Все остальное завалено. Доберемся до верха. Подождем отключения охранного контура. Там до поверхности метров десять останется. Разрежем решетки. Что делать дальше?

– По рации свяжешься с Болтаевым, предупредишь, что вступаешь в бой. Большинство бандюков сидят в бункере. Горыныч там с вохрой бухал. Я там, признаться, пару мин подкинул, чтобы их завалило, – если завалит, ну, считай, полдела сделано.

– Там еще выходы есть.

– Значит, знаешь, что делать. Если со мной что-то случится, на милость майора не рассчитывай. Выкручивайся сам. Можно уйти в тайгу, а потом сдаться. Если жить хочешь – самое разумное. Если не хочешь сдаваться… Бог тебе судья, Саня! Давай!

…Вернулись в закуток, где ждали заключенные.

– Малой! Проводи гостя до провала! Остальные – за мной! – скомандовал Седых. – Поднимаемся по основной вентиляционной шахте!

Седой пошел в глубину тоннеля, заключенные гуськом потянулись следом. В этот момент Алексея кто-то потянул за рукав. Он обернулся. Слепой Хасан сунул ему в руку клочок старой газетной бумаги.

– На!

Алексей сжал бумагу в комок, сунул в карман.

…Какое-то время Алексей шел в самом хвосте колонны следом за всеми, но метров через пятьдесят Малой кивнул ему и свернул в левый тоннель, уходящий вниз.

И сразу, как только свет чадящих факелов исчез за поворотом, знакомо заныл шрам под лопаткой, молчавший столько времени.

Малой уверенно шагал вперед, сворачивая по штрекам то в одну, то в другую сторону. Наконец остановился. Кивнул головой в очередной темный штрек.

– Все! Тебе туда! А я пошел!

Карабанов убедился, что Малой действительно ушел, полез вперед, в штрек. Через десять метров штрек закончился провалом. Тонны породы обрушились вниз, образовав дыру, соединившую два горизонта разработок. Алексей торопливо захлестнул фал за ближайшую каменную глыбу, посверкивающую тектитами, и скользнул вниз.

И сразу же у провала появился Малой. Включил фонарь, выхватил заточку, одним движением перерезал фал и сразу же исчез во тьме…

Глава седьмая
ВО ТЬМЕ

…Падение Алексея прервалось быстро, каменный пол оказался рядом. Пистолет отлетел в сторону. Фонарик погас. Несколько мгновений Алексей корчился на камнях от боли, но потом усилием воли заставил себя встать.

В нос ударил запах зверя: пахло экскрементами, шерстью, пахло кровью.

Все еще сгибаясь от боли, Алексей зажег фальшфейер, который вспыхнул красным тревожным светом, поднял его над головой, чтобы осмотреться, и повернулся.

Прямо перед ним стоял огромный худой медведь. Если Мишень и был когда-то маленьким, то либо это было очень давно, либо медведь быстро, противоестественно быстро вырос! Но красный кожаный ошейник говорил о том, что перед Алексеем по-прежнему Мишень. Ошейник был мал и душил медведя, причиняя ему страдания.

В следующий миг Мишень молча бросился на Карабанова.

Руки и ноги работали автоматически, и через несколько мгновений Алексей оказался под потолком тоннеля, взобравшись на огромную груду камней. Последние метры он просто взлетел по вертикальной стенке. Обернулся, посмотрел вниз. В свете брошенного фальшфейера было видно, как медведь, опешивший от прыти предполагаемой жертвы, фыркнул и остановился перед стеной. Каких-нибудь пять метров отделяло Карабанова от зверя. Медведь встал на задние лапы, выпрямился, попытался дотянуться до края площадки, на которой сидел Алексей, но когти бессильно скользнули по камню.

Алексей громко выругался, вытащил было нож, но помедлил. Чтобы убить медведя, надо спрыгнуть вниз и сойтись с ним в рукопашной.

Возле фальшфейера Алексей увидел на полу каменного мешка растерзанные человеческие останки. Кто там лежал, отсюда разобрать было невозможно. Возможно, это был капитан, возможно – Федулов. А возможно, еще какой-нибудь бедолага, который упал сюда!

Алексей на мгновение прикрыл глаза, ругая себя за то, что слишком долго шел.

– Ле-ха! – Хрип прозвучал так неожиданно и так близко, что Алексей вздрогнул и обернулся.

Сунул руку в карман, достал «Зиппо», которую ему «на счастье» одолжил Михалыч, – с памятной надписью «Юрке Потапову – другу и брату», крутанул колесико, присмотрелся. Всего в двух метрах от него в щели лежал Бато Аюшеев.

– Ле-е-еха! Не бросил…

Алексей подполз к буряту, посветил в лицо. Друг был сильно избит: глаз заплыл, вместо губ – одна сплошная рана.

– Бато! Живой? Ранен? Где болит? Что сломано? – засыпал Бато вопросами Алексей.

– Все болит! – с трудом ответил Аюшеев, шевелить губами ему тоже было больно.

Алексей задрал Бато вверх тельник, увидел один сплошной кровоподтек. Если судить по следам побоев, били долго и жестоко. Наверняка сломаны ребра и отбито все, что можно!

– Как сам чуешь, ноги-руки сломаны?

– Рука… Левая… – прохрипел Аюшеев. – И ребра. Ногу еще подвернул.

– Отлично… – пробормотал Алексей, хотя ничего хорошего в этом не было.

– Чего же тут… отличного?..

– Ноги-руки чувствуешь, уже здорово! «Рулетка» есть? Ты же колол уже себе раньше «рулетку», должно помочь.

Бато с присвистом вздохнул.

– Нету… Я же Гришке отдал ее тогда… Помирал пацан… Так и не получил еще ампулу…

Аюшеев замолчал, видимо, последние слова его утомили.

Внизу, в темноте, отфыркивался медведь. Он что-то нашел среди камней и жрал. Алексей даже не хотел думать о том, чем именно зверь хрустит. Карабанов достал из-за пазухи аптечку. Слава Богу, что зэка не успели хорошенько его обыскать.

Открыл коробочку, в скудном свете зажигалки нашел нужные медикаменты, быстро, умело вколол Бато пармедол и антибиотик в здоровую руку.

– Потерпи, сейчас полегче станет! Как же ты сюда-то забрался?

– Заполз… Тут козырек нависал… А потом обвалился… Тут все держится… на честном слове!

Алексей глянул на часы. Оставалось сорок минут. Времени в обрез, но делать нечего, придется подождать, пока не подействует лекарство.

А пока надо разобраться с Мишенем.

Рисковать Алексей не хотел. Наладил фонарик, посветил по сторонам, но никого не увидел. Спускаться вниз и отправляться на поиски медведя в кромешной тьме в незнакомом месте, вооружившись только ножом, было смертельно опасно.

Алексей вернулся к Бато, всмотрелся в лицо друга: лицо было искажено болью.

– Пить!..

Алексей вынул фляжку. Отдал Бато.

– Много не пей! Мало ли…

Вернулся на край, пошарил фонариком по полу: искал пистолет. С пистолетом на медведя – риск тоже, конечно, огромный, но все-таки лучше, чем с ножом! Алексей решился на вылазку.

– Спокуха, Маша, я Дубровский! – пробормотал он, повис на руках и спрыгнул вниз, на камни. Начал спускаться по осыпи, посматривая по сторонам, насколько хватало мощности фонарика. Кажется, тихо.

Но стоило ему наклониться, чтобы поднять «Глок», как из темноты к нему метнулось массивное тело… Медведь атаковал молча. Алексей чудом увернулся от удара мощной лапы, перекатился по полу, выстрелил в медведя, надеясь его остановить хотя бы на миг, и на четвереньках, словно обезьяна, буквально побежал вверх – к спасительной стене.

Сзади пыхтел Мишень.

Он все-таки догнал Алексея, вернее, почти догнал – схватил за ногу, когда Алексей поднимался вверх по стенке, но Карабанов вцепился в камень что есть силы, и не позволил сдернуть себя вниз! Разозленный выстрелом Мишень располосовал ему когтями ногу от колена до берцев. Алексей почувствовал, как голень заливает теплым. Задыхаясь от адреналина, перевалился через край, подтянул ноги. На кровотечение внимания не обращал, лишь убедился, что оно не слишком сильное. Выругался вслух.

– Елы-шпалы, да что же это за зверюга на мою голову!

Медведь стоял под стенкой, не сводил маленьких, злобных глаз с добычи. Алексей выхватил пистолет, несколько раз выстрелил, стараясь попасть медведю в морду.

Внезапно что-то грозно ухнуло, по галерее пошел гул, и сверху, с потолка, не торопясь, как в замедленном кино, обвалилась огромная скала. А следом за этой скалой сорвались с места и ухнули вниз расколотые куски огромной горы, потревоженные недобрым человеческим присутствием…

Единственное, что успел сделать Алексей, это броситься назад, в щель, и телом прикрыть раненого друга.

…Несколько секунд стоял невообразимый грохот, стало нечем дышать от каменной пыли, а тонны породы все валились и валились вниз! Наконец все стихло. Фонарь продолжал гореть. Алексей отряхнул с себя пыль, закашлялся и пошарил руками вокруг. По крайней мере их не завалило сразу. И то удача!

– Умеешь ты, Леха, найти изящное решение! – прошепелявил разбитыми губами Бато.

Поскольку губы у него были как вареники, то получилось что-то вроде: «Ивяфное рефение».

Алексей не выдержал и рассмеялся. Похоже, с Бато все было нормально. Жить будет! Бато, находившийся под воздействием пармедола, тоже хмыкнул.

Алексей посветил в сторону провала. Пыль рассеивалась, и вскоре Алексей увидел, что проход почти полностью завален, оставалась только узкая щель, ведущая в темноту. Пополз туда, в пылевом тумане нашарил руками острый край стенки, заглянул вниз. В бок уходил темный лаз.

– Надо валить отсюда!

Вернулся к Бато, подхватил его за плечи, подтащил к краю. В последний момент вспомнил о взрывчатке, установил на стене. Осторожно спустил друга вниз, веревка не понадобилась – теперь камни находились всего в полуметре под ними. Снова подхватил Бато и потащил по острым камням вниз и вправо.

– Извини, братишка, но лучше нам отсюда убраться!

Неожиданно близко, за спиной, раздался рев раненого зверя и совсем рядом, у ног, щелкнули зубы. Карабанов подскочил, крутанулся на месте, выхватывая пистолет, и, еще ничего не поняв, машинально всадил несколько пуль в голову придавленного каменной глыбой медведя. Зверь дернулся и уронил башку на камни. Алексей выругался. Проход был достаточно большим, и можно было не тратить патроны. Глянул на часы – оставалось двадцать минут.

«Не успеем!..»

Опустил Бато на ровный пол.

– Обожди! – Бато попытался встать, вцепился рукой в куртку Алексея, но вскрикнул и снова опустился на пол.

– А ну не дергайся! – ругнулся на друга Алексей, оглядываясь.

«Куда теперь?»

Вспомнил о записке, которую ему дал слепой зэка.

Нащупал в кармане клочок бумаги, вытащил, разгладил. Это была схема восемнадцатого горизонта, впопыхах нацарапанная карандашом. Алексей сразу же понял: кружок с буквой «М» обозначал круглую галерею с медведем, круг, заканчивающийся трубой с торопливо начертанной лестницей, – был, по-видимому, вентиляционной шахтой, а много раз обведенная жирная линия – была путем, который нужно было совершить, чтобы выбраться с горизонта!

Карабанов не верил своим глазам – линия вела не к шахте. Линия вела к каким-то штрекам слева на плане! Алексей только сейчас сообразил: резак он отдал заключенным, а дверь в шахту на этом уровне была заварена! Молодец Хасан! Сообразил! Надо рвать к штрекам! Здесь слепой поставил неуклюжий жирный крест. Скорее всего, там есть проход! Куда он ведет?

Выбирать не приходилось. Надо идти по линии, которую начертил слепой!

«Отличная перспектива! Слепой зрячего ведет!»

Алексей быстро сунул план в карман кителя, подхватил на плечо увесистого Бато, кряхтя, потащил по тоннелю дальше. На ходу пришлепнул на стену очередную порцию взрывчатки – от нее следовало избавиться.

Пригибаясь под тяжестью ноши, он прошел вперед, отсчитал два поворота направо, свернул. Снова установил взрывчатку.

– Офигел? Угробить нас хочешь! – пробубнил за спиной Бато.

Алексей не ответил, берег дыхание. Они оказались в узком тоннеле, ведущем вниз. На мгновение Алексей заколебался, не повернуть ли обратно, к шахте вентиляции, но выбросил эту мысль из головы, в любом случае раненого Бато по шахте быстро не поднимешь. Да и сам он не успеет подняться! И он двинулся вперед, в глубь тоннеля. Кое-как удалось посмотреть на часы.

«Восемь минут!»

Бато стал неправдоподобно тяжелым. Алексей почувствовал приступ удушья, с каждым шагом становилось все жарче, хотя должно было быть наоборот…

– Лучше бы ты, сукин сын, поменьше каши жрал! – пробормотал Карабанов.

– Чего? – отозвался из-за спины Аюшеев.

– Ничего! – огрызнулся Алексей.

Он с маниакальным упорством тащил друга все дальше и дальше, с каждым поворотом штрека спускаясь все ниже и ниже, а поверхность земли становилась все дальше и дальше… На секунду опустил на повороте Бато на пол, привалился к стене – отдышаться. Бурят застонал, выругался.

«Пять минут!»

Карабанов слышал только свое тяжелое дыхание. В голове не было ни одной мысли. Он слишком устал за эти дни, чтобы еще о чем-то думать. Не осталось ни воспоминаний, ни эмоций, ни сожаления. Словно все выгорело или было спалено, выжжено из его мозга чужеродным ДНК. Интересно, о чем сейчас думает Бато? Думает ли он о Тане? Или только о том, что ему плохо? Или вообще ни о чем не думает?

…Сейчас главное – выбраться отсюда!

Штрек стал совсем низким, и Алексею пришлось дальше тащить друга прямо по полу. Его ругательства он уже не слушал.

– Извини, братка, задницей придется пожертвовать!

Они двигались и двигались вперед и вниз. Быстрее! Еще быстрее!

Неожиданно узкий лаз повернул влево и закончился небольшой камерой, на стенках которой во множестве поблескивали зеленоватые тектиты.

Алексей не верил своим глазам. Столько усилий и все ради чего? Ради этого каменного мешка? Ради ловушки?

Он посмотрел на часы. Оставалось две минуты.

«Наверное, это месть, – сообразил он. – Месть заключенных. Они так ненавидят вохру и, в ее лице, всю Федерацию, что готовы убить каждого, кто олицетворяет власть! Пусть даже он и пытается спасти их всех! Кому он поверил? Заключенному? Сволочь! Слепая сволочь!»

Бато затих. Наверное, тоже понял, что друг где-то ошибся и теперь все, хана! Алексей врезал со всей силы кулаком в каменную стенку. Боль отрезвила.

«Стоп! Хасан слепой. Кажется, Седой говорил что-то о том, что Хасан слышит лучше, чем все остальные! Это он услышал, как я спускаюсь вниз по шахте лифта. Слепые слышат то, что зрячим услышать не под силу!»

В отчаянии Алексей бросился на колени и приник ухом к стене камеры. Где-то далеко за стеной журчала вода…

Дальше Карабанов действовал быстро. На глаз отделил часть от оставшегося последнего куска взрывчатки, сунул в него взрыватель, поставил на боевой взвод, прикрепил к стене, за которой журчала вода. Была вероятность, что все вокруг затопит, что все обрушится, и они не успеют покинуть обваливающийся рудник, а если Алексей переусердствовал и установил слишком много взрывчатки, они могли погибнуть сразу, на месте!

Приходилось рисковать. Бато зашевелился и что-то забормотал.