Текст книги "Отшельник. Роман в трех книгах (СИ)"

Автор книги: Александр Горшков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

Смагин упал в кресло, обхватив голову.

– Любаша, ты ведь знаешь, как я далек от всего этого. Я не умею ни молиться, ни общаться с Богом так, как это получается у тебя, у Наденьки нашей, у того же Выквана, хоть ты и говоришь, что он молится не нашему Богу.

Любовь Петровна нежно обняла мужа.

– У тебя, Паша, очень доброе и милое сердце. Ты весь в свою покойную маму. Я помню, какой она была милосердной, сострадательной. Ты весь в нее. Я помню, как ты открывал ей душу, всегда советовался с ней, просил помощи. Даже со мной ты не был так откровенен, как со своей мамой… Прости, я вовсе не укоряю тебя.

– Почему ты вдруг вспомнила мою покойную маму? – Павел Степанович, не скрывая удивления, взглянул на Любовь Петровну.

– Вспомнила, потому что хочу помочь тебе открыть Богу душу так же искренне и просто, как ты открывал ее маме. Открой ее, отдай Богу свое сердце – и это будет самой лучшей молитвой.

Смагин ничего не ответил.

– Я расскажу тебе одну очень древнюю мудрую историю, – продолжила тихо Любовь Петровна. – Это не сказка, а быль, которую поведал мне один духовный человек. Когда он был мальчиком, его мать часто посылала давать хлеб приходящим к ним нищим. Однажды какая-то очередная нищенка, приняв кусок хлеба, спросила его:«Ты молишься, дитя мое?»

«Да, конечно, я молюсь с моей матерью».

«Хочешь, я научу тебя молиться, и ты будешь потом благодарен мне всю жизнь?»

И она учила его так: «Когда молишься, разговаривай со Спасителем так, как ты разговариваешь со своей матерью, которую крепко любишь. Рассказывай Ему все свои горести и радости, как рассказываешь их матери, и постепенно Христос станет твоим Другом на всю твою жизнь. Твою мать у тебя однажды заберет могила, а Спаситель останется с тобой навсегда. С Ним ты будешь счастлив и в земной жизни и в будущей».

Потом этот человек говорил, что долго изучал богословие, но лучшего образца и способа молитвы, чем тот, который указала бедная женщина, не встречал.

– Попробуй тоже помолиться так, как ты открывал душу, тревоги, сомнения своей маме, – и Господь тебя услышит, – Любовь Петровна обняла Смагина, понимая его душевное состояние.

Смагин, поцеловав руку жены, усмехнулся:

– Тебя послушать – все так легко и просто. «Возьми и открой». Коль Бог Сам все слышит и знает лучше нас, что кому нужно, в чем наша нужда, то зачем же просить Его, докучать, беспокоить своими просьбами? Ему и без нас хватает забот.

– Чтобы получить твердость духа и полноту веры, что дело совершится по воле Божией. Опытные старцы мудро говорят: «Между сеянием и жатвой должно пройти известное время». Господь в некоторых случаях испытывает нашу веру, чтобы приучить нас к терпению и впоследствии вознаградить за труд и настойчивость в молитве. Ты ведь приучаешь своих подчиненных к терпению, упорству? И сам лентяем никогда не был. Почему же не хочешь проявить терпение в молитве?

– Мудрая ты у меня, Любаша, премудрая, – Смагин поднялся. – Пошли-ка чайку попьем, а то голова ничего не воспринимает. А уж потом помолимся. Не знаю, услышит ли Бог меня, а тебя Он точно услышит, раз ты в Него так искренне веришь.

***

Они спустились вниз и сели за небольшой столик у камина, где обычно чаевничали вдвоем или вместе с дочерьми, когда те были дома.

– Ну что ты так терзаешь свою душу? – Любовь Петровна не могла не заметить душевного волнения на лице мужа. – Успокойся, мы будем молиться – и все образумится.

– Да я о другом задумался, – Смагин сам разлил ароматный чай по маленьким чашечкам.

Любовь Петровна вопросительно посмотрела на него, ожидая продолжения.

– Вот все ты знаешь в духовных вопросах, во всем разбираешься. Помоги мне понять: неужели для того, чтобы жить с Богом, ощущать Его присутствие в своей душе, непременно нужно идти в монастырь? Неужели все, кто не в монастыре, живут неправильно?

– Ты всегда был категоричен. Нет, конечно, не обязательно всем идти в монастырь. Если жить с Богом, то везде можно спасти свою душу – и в монастыре, и в миру. Как везде можно погубить ее. Я, например, чувствую, что монашеская жизнь не для меня, поэтому стараюсь жить своей жизнью. А что касается нашей Наденьки… Ты ведь о ней думаешь? Если честно, мне тоже кое-что непонятно: например, зачем ты решил баллотироваться в мэры? Чего тебе не хватает? Денег? Славы? Почета? Все это ты имеешь сполна. Зачем тебе лишние хлопоты? Почивал бы на лаврах всего, что уже достиг. А достиг ведь немалого.

– И это говорит моя любимая жена? – всплеснул руками Смагин. – Да как ты не поймешь, что в должности мэра я смогу сделать для нашего города еще больше полезного, еще больше добра. Я хочу, чтобы люди ходили по чистым улицам, не боялись гулять по вечерам, чтобы водители не проклинали городскую власть, когда проваливаются в ухабы, чтобы в домах было тепло, уютно, чтобы все мы гордились нашим городом, а не мечтали уехать из него навсегда и подальше. Мое влияние, мои деловые связи – все будет работать для этой цели. Мне лично больше ничего не нужно.

– Тогда почему ты не баллотируешься сразу в губернаторы? Или в президенты? Там ведь возможностей для добрых дел еще больше. Шел бы уж сразу туда.

– Ну, Любань, ты и махнула. Хотя я и так президент. Своей компании. А в президенты страны… Не мой это уровень, голубушка.

Любовь Петровна улыбнулась и подлила чаю.

– Вот видишь? Не твой уровень. Так и в остальной жизни: что ни возьми – везде есть свой уровень, на который способен подняться человек. В духовной жизни тоже. Кто способен быть монахом – идет в монастырь. Быть может, он потом поймет, что ошибся, что это не его уровень – и возвратится в мир. А для кого-то, как для меня, уровень духовной жизни – растить детей, быть верной своему мужу, хорошей хозяйкой, молиться за свою семью, родных и близких. Монастырь – не для меня.

– Успокоила, – Смагин отпил чаю и рассмеялся.

– А то я уж стал подумывать, что и ты решила оставить меня, поселиться в монастыре вместе с Надеждой. Тогда что, и мне в монахи? Хоть подскажи, где можно заказать соответствующую одежду. Рясу, или как там она называется?

– Я знаю, где для тебя заказать хороший костюм, – рассмеялась и Любовь Петровна. – Как-никак новый мэр должен выглядеть безупречно. Завтра поедем и закажем. Ты сейчас совершенно не принадлежишь себе, а когда всех победишь на выборах, свободного времени совсем не останется. Поэтому с твоим новым костюмом позволь решать мне.

– Ты веришь в мою победу, Любань?

– Не сомневаюсь в ней. Раз у тебя такие благородные цели – ты обязательно победишь, и люди будут гордиться таким градоначальником.

– Погоди, но мы ведь так и не решили, что же будем делать с Верой?

– Как это не решили? Решили. Молиться за нее будем. И за тебя тоже. Господь нас не оставит.

Поговорим, поп?

Отец Игорь возвращался с собрания священников, которые регулярно проводил благочинный. Разговор затянулся, и когда он пришел на автостанцию, то последний рейс в его деревню давно ушел. Оставалось только одно: по трассе до поворота, а оттуда часа полтора пешком. Разве что кто-то из знакомых заметит и подвезет. Погода стояла сухая, теплая, поэтому отец Игорь был даже рад возможности размять ноги. Быстро сориентировавшись, он сел в ближайший отправлявшийся со стоянки автобус и уже меньше чем через час шагал в сторону Погоста по пустынной вечерней дороге. Ни встречных, ни попутных машин не было видно.

В кармане куртки он услышал виброзвонок мобильного телефона. Звонил его сосед отец Сергий.

– И что вы там обсуждали, какие новости? – спросил и сразу закашлялся.

– Обсуждали твое поведение, – засмеялся отец Игорь. – Чего не приехал? Или тебе не сообщили?

– Приболел. Такой кашель, что все нутро разрывает. Аж стекла в доме дрожат.

– И где ты так умудрился? Ни сырости, ни холода…

– Видать, на речке. Ходил давеча порыбачить на зорьке, а там туман, вот и поймал себе простуду. Так об чем там разговор шел?

Отец Игорь начал рассказывать, что они обсуждали у благочинного.

– Послушай, – перебил его отец Сергий, – а ты где сейчас? Такое впечатление, что посреди какого-то поля. Слышно, как ветер в трубе воет. Так ты не дома еще?

– Нет. Пока во чистом поле, шагаю себе потихоньку. Ни автобусов, ни такси, ни вообще попуток. Доберусь с Божьей помощью. Так вот…

И он продолжил рассказ о встрече с благочинным.

– Да погоди ты, – остановил его отец Сергий. – Что же ты мне не позвонил? Я бы подбросил тебя с трассы.

– Да хватит о таких пустяках… – отмахнулся отец Игорь.

– Это как раз не пустяки. Лена будет волноваться, да и вообще одному на пустынной дороге… Давай так: ты шагай помаленьку в том же направлении, а я минут через двадцать тебя догоню – и вместе поедем.

– Ага, чтобы к твоему кашлю добавить еще что-нибудь. Нет уж, отец, сиди и лечись. Мне эта прогулка совсем не в тягость. Спаси, Господи, за беспокойство, но давай без этих ненужных жертв и подвигов.

– Да какие жертвы? В машине тепло, там печка. Двадцать минут – и я на месте. Все, конец связи!

И он действительно отключился от разговора.

«Вот упрямец!» – усмехнулся отец Игорь, на самом деле обрадовавшись возможности встретиться со своим соседом, с которым давно уже не виделся. Он глянул на часы, чтобы засечь время, и продолжил идти в сторону Погоста.

Вскоре он увидел сзади свет мощных фар.

«Так быстро?» – удивился отец Игорь, ведь не прошло и десяти минут. Но через мгновение увидел, что это была машина не его собрата, а чужая иномарка темного цвета. Поравнявшись с ним, она резко затормозила.

Заднее окошко чуть опустилось и оттуда послышался хрипловатый прокуренный голос:

– На Погост правильно едем?

Отец Игорь кивнул и для убедительности указал рукой вперед:

– Здесь дорога одна, не заблудитесь. Таким «аппаратом» минут за пятнадцать-двадцать.

– А сам почему пешком топаешь? Не заработал, что ли, на «тачку»?

– Хоть бы на велосипед ума хватило заработать, – рассмеялись внутри машины. – Небось, пропивает все до копейки.

Отец Игорь не стал вступать в разговор и оглянулся назад, не едет ли отец Сергий. Но там было пустынно и темно.

Машина тронулась, но потом опять притормозила.

– Мужик, а ты сам из той деревни? – снова спросил его тот же голос.

Отец Игорь кивнул.

– Значит, наверняка знаешь, как нам найти…

– А чего его искать? – теперь уже открылась передняя дверца, и оттуда вышел настоящий верзила в кожаной куртке, перегородив путь отцу Игорю. – Чего его искать, когда на ловца и зверь бежит.

Он достал из кармана фотографию и при свете дисплея своего мобильника всмотрелся сначала в нее, а потом в лицо отца Игоря.

– Ты, что ли, здешний святой отец?

Отец Игорь не смог сдержать улыбку:

– Святым себя никак не могу назвать, а все остальное – правда. Служу здесь настоятелем.

– Ничего, – осклабился верзила, – мы из тебя сделаем святого… Мученика… Садись в машину.

Еще ничего не понимая, что происходит и кто эти люди, отец Игорь снова глянул в сторону трассы, но там по-прежнему было пусто.

– Меня сейчас товарищ подвезет, он уже выехал, – отец Игорь сделал попытку пойти дальше, но кто-то схватил его сзади за куртку и остановил.

– Мы быстрее довезем, – мрачно процедил здоровяк. – С ветерком. Сел в машину!

И его силой затолкали вовнутрь.

***

Машина быстро набрала скорость. Несколько минут они ехали в полном молчании. Из динамика лилась негромкая ритмичная музыка. Все тот же верзила повернулся к отцу Игорю:

– Ну что, святой отец, не наложил от страха в штаны? Не бойся, мы долго тебя мучить не будем… Если сам хорошо будешь себя вести.

Отец Игорь не успел ничего ответить, как снова услышал в куртке сигнал виброзвонка. Наверняка звонил обеспокоенный отец Сергий. Вместо отца Игоря телефон достал тот, что сидел слева, и передал вперед. Верзила его сразу выключил и спрятал в свою куртку.

– Зачем он тебе? В морге санитары все равно все карманы твои обшманают и, что найдут, себе заберут. А мы его кому-нибудь подарим. На помин твоей грешной души, раз сам говоришь, что не святой…

И все похитители громко рассмеялись.

– Багор, кончай пугать человека, – успокоившись, обратился к верзиле водитель.

– Я пугать еще и не начинал, – снова рассмеялся тот. – Это так… Разминка. Едем, куда условились.

– А куда – можете сказать? – не теряя самообладания, спросил отец Игорь.

– Это ты на месте узнаешь. Пока успокойся и соберись с мыслями. Они тебе сильно пригодятся, а это средство тебе сильно поможет.

И уже то, кто сидел справа, набросил на голову отцу Игорю плотный полиэтиленовый пакет.

Они проехали еще несколько минут в полном молчании. Судя по тому, как машину стало раскачивать во все стороны и подбрасывать, отец Игорь догадался, что его везут куда-то в сторону от Погоста, через овраги, в лес. Так и оказалось. Когда машина остановилась, с него сняли пакет, отворили боковую дверцу и грубо вытолкали наружу.

– Тишь да гладь, да Божья благодать… – протянул верзила Багор, втянув в себя вечерний воздух.

Потом вплотную подошел к отцу Игорю:

– Ну что, поп, давай поговорим? Ты как, готов? Язык у тебя не прилип к тому месту, на котором ты у нас в машине грелся?

– Я готов, – спокойно ответил отец Игорь, про себя творя молитву. – Только не пойму тему нашего разговора.

Теперь к нему подошел тот громила, что сидел за рулем, и, выдохнув ему в лицо сигаретный дым, злобно процедил:

– Грехи свои исповедовать будем. Ты, говорят, всем отпускаешь? Аль не всем?..

Тот, кого звали Багор, немного отстранил своего дружка и, выйдя вперед, пристально посмотрел отцу Игорю в глаза:

– Такое впечатление, что он ни капли не испугался. Как будто его каждый вечер вот так «пакуют» в чужую машину и везут в лес.

– Правильное впечатление, – отец Игорь сам пристально посмотрел на своих похитителей. – Судя по всему, вы тоже не первый раз этим занимаетесь.

– Чем это «этим»?! – Багор схватил отца Игоря за грудки и хотел ударить, но ему не позволили.

– Остынь, Багор! И ты, святой отец, успокойся. Найдем общий язык – отвезем тебя чин-чинарем домой к твоей матушке под бочок. И все забудем. А не найдем, то..

Бандит вздохнул и многозначительно посмотрел куда-то в небо.

– Не будем тебя томить, святой отец. Короче, ходит к тебе одна «телка»… В смысле дочка одного известного в здешней округе папаши Смагина.

– Мои прихожане не заполняют никаких анкет, – спокойно ответил отец Игорь. – И я не спрашиваю, кто чья дочка или кто чей сын…

– А надо бы. Умнее нужно быть, как другие. Глядишь, тоже будешь на крутой «тачке» раскатывать, а не лапти свои по дороге мять. Немного ума в голове никогда не повредит. Это тебе не геморрой в заднице. Итак, вернемся к нашей теме. Ходит к тебе одна девочка: Надежда по имени, Смагина по фамилии. Не вздумай сказать, что это не так. Сразу душонка твоя полетит в самое пекло: за то, что соврал добрым людям.

– А я и не собираюсь врать. Среди моих приезжих гостей есть такая: именно Надежда. Но она вовсе не моя прихожанка, а…

– Вот-вот-вот, – сразу обрадовался допрашивающий. – Я рад, что мы на пути к полному пониманию. Она вроде как и не прихожанка, потому что ездит… Так куда она ездит?

И снова схватил отца Игоря за грудки.

– Правильно, в монастырь, – не дождавшись от него ответа, он сказал сам.

– И для этого вы меня затащили в это глухое место? – усмехнулся отец Игорь.

– Не только для этого. В основном для того, чтобы ты сейчас же выложил нам все, чтоб известно о ней.

Она ведь тебе открывает свою душу? Да? Иначе зачем ей к тебе мотаться? Кабы в нашу компашку повадилась, то тут все понятно. А ты для нее староват уже. И сан твой святой не позволяет блудными делишками заниматься. Верно говорю? Вот и расскажи нам все, о чем она там с тобой шепчется. А мы тебе за эту информацию спасибки скажем, а сверху еще деньжат дадим. Придешь домой, кинешь небрежно на стол пакет. Матушка подумает: сальца муженек притащил, а там бумажечки. И не простые, а зелененькие, с американским президентом… А? Договорились? Ну, давай, рассказывай…

– Я не могу понять, что именно вас интересует. Я священник, сфера моих интересов и моей компетенции – духовная жизнь прихожан, духовные проблемы, а вовсе не материальные, родственные, финансовые или еще какие. Поэтому…

– Поэтому мы ждем всю информацию о духовной жизни и духовных проблемах той особы, личность которой мы уже установили: Надежды Смагиной. Всю. До мелочей.

– Но ведь вы должны понимать, что я не имею права обсуждать с вами или с кем-то из мирян эти вопросы и темы. Они связаны с тайной исповеди…

– Ой-ой-ой! Тайны! Какие у вас могут быть тайны? Треп один, а не тайны.

– Каждая человеческая душа – это тайна.

– Треп, говорю, сплошной, а не тайна. Что-то мы в себе ничего такого таинственного не ощущаем. И не видим.

– Время, значит, не пришло.

– Зато твое подоспело, – расхохотался Багор. – Тайны, душа, исповедь… Слова-то какие! Настоящие поповские. У самого-то тебя что? Душа? Не душа, а ду-шон-ка! Вытряхнем сейчас – и сам убедишься в этом.

– Погоди, – водитель опять отстранил Багра, стараясь казаться миролюбивым. – Слушай, дорогой, мы очень хорошо понимаем тебя, но и ты должен понять нас. Для этого мы и привезли тебя сюда, чтобы легче было обо всем договориться. Время-то сейчас какое? Позднее. Люди спят, Бог твой тоже отдыхает. Нас никто не видит, не подслушивает, так что можешь говорить все начистоту, а мы, как и пообещали, щедро компенсируем все неудобства. Итак…

Он достал портативный диктофон и включил его:

– Запись пошла.

– Вы от меня ничего не услышите, – тихо, но твердо ответил отец Игорь. – Тайны души человека открыты только перед Богом, а я – лишь недостойный свидетель.

– Вот и хорошо. «Недостойный свидетель…» Мы же не заставляем тебя выдумывать что-то. Правду и только правду. Давай не будем терять время.

– Время теряете вы. Я ничего не расскажу. Или везите меня назад, или…

– «Или», – мрачно отрезал Багор. – Раз ты выбираешь молчание, то мы выбираем «или». К дереву его!

Двое, что стояли сзади, схватили отца Игоря и, подтащив к высокой сосне, привязали к ней, стянув руки прочной бечевкой.

– Тогда начнем допрос с пристрастием, – Багор порылся в карманах своей куртки и вытащил маленькую газовую зажигалку. От щелчка появился тонкий огонек бледного пламени.

– Вот этой штуковиной я сейчас буду подсмаливать твою физиономию, пока она не покроется пузырями, волдырями, ожогами. Но это так, для начала представления, разминки. Потом, если будешь продолжать строить из себя партизана на допросе у немцев, мы перейдем к другим методам. Итак, не передумал?

Отец Игорь отрицательно мотнул головой и отвернулся в сторону.

– Тогда, святой отец, молись своему Богу, чтобы Он тебя услышал… А чтобы мы тут не оглохли от твоих воплей, прикрутите ему звук.

И те же двое заклеили ему рот широким скотчем.

– Вот так, – Багор увеличил пламя. – Как только передумаешь молчать – кивни, и мы продолжим начатый разговор.

«Господи, помилуй, – взмолился про себя отец Игорь. – Да будет воля твоя на мне, грешном!..»

***

Он уже ощутил прикосновение пламени, как в это мгновение из обступившей их темноты раздался четкий голос из громкоговорителя:

– Всем лечь на землю и не двигаться! Руки за голову! Повторяю: всем лечь на землю и не двигаться! Малейшая попытка сопротивления – и мы открываем огонь на поражение! Вы окружены!

Багор вздрогнул и огляделся по сторонам:

– Что за…

Но приказ повторился, а из темноты показался свет ручных прожекторов. Первым отреагировал водитель.

– Быстро развяжите попа! – шикнул он подельщикам, и те мгновенно развязали тому руки.

– Кляп! Уроды, кляп уберите! – шикнул он со злобой и сам же одним рывком сорвал скотч со рта отца Игоря – вместе с кусками бороды и усов. Тот застонал от боли.

Огни стали еще ближе, ярче, и вот в их свете уже можно было разглядеть фигуры военных в камуфляже с автоматами. Тот, кто шел впереди, снова скомандовал – уже без громкоговорителя:

– Лицом вниз, руки за голову и не двигаться!

Все, в том числе и отец Игорь, подчинились приказу.

– Бугор, я не… – прошептал один из похитителей.

– Сейчас узнаем, кто нас сдал. Ох, и не завидую ему… – чуть слышно ответил тот.

Старший офицер подошел к лежащему ничком отцу Игорю и слегка толкнул его в бедро носком ботинка:

– Встать! Руки на капот!

Но, осветив его лицо, схватился за голову от изумления:

– Да это же наш духовный опекун, отец Игорь! Батюшка, как вы здесь оказались?!

– Я-то как… Так… – он глянул на лежащих похитителей. – А вы-то сами как?

– А мы в оцеплении, обеспечиваем план перехвата. Снова побег в колонии. Сразу двое. Стали радаром прощупывать местность, он показал какое-то непонятное движение в лесу, да еще транспорт. Вот мы и… Ради Бога простите, что так вышло! Кто же знал, что вы… Ай-яй-яй, как нехорошо получилось…

Он отряхнул с куртки и брюк отца Игоря сухие листья, ветки. Пока тот приходил в себя, по очереди подняли всех остальных, освещая их лица фонарями.

– Товарищ подполковник, – крикнул другой офицер, – тут ваши старые знакомые. Может, сразу «паковать» в автозак будем?

– И кто же?

Он отошел от отца Игоря.

– Какие люди! Господин Багров и другие официальные лица.

Офицер развернул документы, которые ему подали, и рассмеялся:

– Вот чудеса! Был бандит-рецидивист, а стал помощником кандидата в мэры. Это уже вполне в духе нынешней эпохи! Как говаривали старые люди, из грязи – в князи. «Кто был никем, тот станет всем». Не удивлюсь, если через несколько лет, после очередной «ходки» на зону, ты, Багров, будешь уже не помощником, а кандидатом в градоначальники. Эх, не зря народ наш начал вспоминать добрым словом Иосифа Виссарионовича Сталина, не зря…

Он горестно вздохнул.

– Что за разборки тут устроили?

Не зная, что ответить и как лучше соврать, Багор в недоумении развел руками. Но тут к ним подошел отец Игорь.

– Валентин Васильевич, – обратился он к тому самому офицеру, который был начальником оперативной службы, – я прошу снять все подозрения с этих людей. Они приехали ко мне, чтобы обсудить некоторые свои вопросы.

– И для этого не нашли лучшего места, чем эта глушь. Считайте, батюшка, что лично вам я почти поверил. Но теперь я хочу обсудить с этой публикой свой вопрос: что за разборки?

– Валентин Васильевич, – настойчиво повторил отец Игорь, – раз вы мне доверяете, то отпустите моих гостей с миром. Уверяю: у них не было и нет по отношению ко мне никакого злого умысла. Они мои гости, приехали своей машиной. А то, что мы попали в зону вашего локатора или как там называется ваш прибор, зачем же нас сразу, извините, мордами в грязь?

– Вот за это вы извините нас, батюшка. А гостей ваших…

Он усмехнулся и пристально глянул на Багра:

– Кто прислал? Шеф?

Тот угрюмо опустил голову, ничего не ответив.

– А мы это проверим. Прямо сейчас.

И, выбрав на дисплее своего мобильного телефона нужный номер, он позвонил прямо Лубянскому, который сразу же ответил.

– Максим Петрович? Здесь твои бойцы засветились в нехорошем деле. Застукали их в глухом лесу с местным священником. Разбираемся, что к чему. Они говорят, что это ты их благословил…

– Начальник, – рванулся вперед Багор, – это же грубая подстава, я такого не говорил.

В ответ офицер пригрозил ему кулаком, продолжая слушать Лубянского.

– Валентин Васильевич, раз попались, то делай с ними, что хочешь, – насмешливым тоном сказал тот. – У меня на всех этих уродов просто времени не хватает. Так что надеюсь на твое содействие. Воспитай их, как следует. Не слишком панькайся с ними. Признаю свою недоработку. Когда вернутся ко мне, я им еще добавлю. Всегда рад тебя слышать. Заезжай, почаевничаем.

– Что ж, – задумчиво сказал офицер, закончив разговор, – начали мы нашу милую беседу в лесу, а продолжим у следователя.

– В таком случае забирайте и меня, – отец Игорь встал рядом с Багром. – Эти люди не сделали мне ничего плохого, и не собирались делать. Об этой встрече они просили меня давно, мы обо всем договорились заранее. Я знаю их как очень добрых, совестливых людей. А у кого они в подчинении, чьи они помощники – меня это совершенно не касается.

– Ох, батюшка, смотрите, чтобы эти «добрые люди» не сделали вам что-нибудь недоброе, – офицер с укоризной посмотрел на отца Игоря. – Вспомните мои слова, только дай Бог, чтобы не было поздно.

Он возвратил служебное удостоверение помощника кандидата в мэры Багрову, снова погрозив кулаком:

– Смотри мне, помощничек… В порошок сотру.

И приказал команде военных следовать дальше.

***

Пока шел весь этот разговор, Багор и его подельники не верили своим ушам: священник, которого минуту назад они готовы были растерзать, стал их яростным защитником, поручителем, их оправданием перед неминуемым задержанием и арестом со всеми вытекающими последствиями. Не говоря ни слова, они быстро забрались в свою машину, уступив место впереди рядом с водителем отцу Игорю. Тот послушно сел.

– Куда теперь вы меня повезете? – тихо спросил он. – К какому еще дереву привяжете? Тут их много. Может, нет нужды никуда ехать? Продолжайте, что начали…

– Куда скаже…те – туда и подвезем, – хриплым голосом выдавил из себя Багор, не зная, как выкрутиться из этой ситуации.

Отец Игорь помолчал, тоже приходя в себя от пережитого.

– Давайте все-таки закончим наш разговор, – сказал он, обернувшись к Багру. – Только не здесь, а в нашей церкви. Мне есть вам что показать, а вам – над чем подумать.

Тот хлопнул водителя по плечу, и они поехали.

Отец Игорь отпер дверь храма и, широко перекрестившись, первым вошел вовнутрь, приглашая за собой и своих похитителей. Но те остановились, переминаясь с ноги на ногу.

– Прошу вас, – повторил приглашение отец Игорь, держа дверь открытой.

– Мы тут это…

Багор вытащил из внутреннего кармана тугой пакет и протянул батюшке.

– А понимаю: жертва на храм? – превозмогая боль на обожженных губах, улыбнулся отец Игорь. – Так сами и оставете.

– На храм – то само собой. Это тебе… В смысле вам… Лично… За все, что… Короче, неудобняк получился… Лажа, так сказать…

– Ага, понял, – снова усмехнулся отец Игорь. – Это, значит, и есть та самая обещанная компенсация за доставленные неудобства.

– Нет, если мало, то мы добавим без всякого базара! – по-своему поняли его стоящие.

– Чего добавите? Новых неудобств? – добродушно рассмеялся отец Игорь и, видя совершенное их смущение, по одному подтолкнул внутрь храма. – Проходите, там разберемся.

В храме он подвел их к большой старинной гравюре, оправленной в такую же старую раму. Это было изображение крестных страданий Христа в терновом венце.

– Вот наш Спаситель, – тихо сказал отец Игорь, обращаясь к своим нежданным гостям. – Так Его «отблагодарили» жестокие, завистливые люди. Сначала предали, потом осудили без всякой вины, а после этого под общий смех и издевательства обрекли на мучительную смерть, прибив руки и ноги к кресту.

– Какие же это люди? – хмыкнул один из той компании. – Звери, а не люди. Да и звери на такое вряд ли способны…

– А по обе стороны от Него распяли еще двух, – не ответив, продолжил отец Игорь. – Двух разбойников, бандитов, чтобы вам понятнее было…

– В смысле типа нас?

– Вот-вот, типа в этом самом смысле.

– Так мы же вроде… это… того… – промямлил Багор.

– Сейчас мы выясним, какого вы «типа», – остановил его батюшка. – Один из тех разбойников, что висели рядом с Христом, всячески поносил Его, смеялся, злобствовал. А второй, истекая кровью, сказал своему подельнику: «За что ты Его поносишь? Мы с тобой за дело страдаем, а Этот за что? На Нем нет никакой вины». И попросил Христа: «Помяни меня во Царствии Твоем…»

Отец Игорь умолк, внимательно глядя на компанию.

– Теперь хочу спросить: лично вы «типа» на чью сторону станете? Какого разбойника поддержите: первого или второго?

– Ну, батюшка, ты… вы прямо как на суде, – хохотнул водитель. – А что, сразу нельзя сказать: я за Бога?

– Нет, сразу никак нельзя. Сначала нужно признать: я – грешник, я страдаю за все, чем занимался в жизни. За это, Господи, прошу у Тебя прощения и даю слово, что больше никогда не буду этим заниматься. Как? Готовы к этому признанию и обещанию?

– Так мы же… это… попросили у вас прощения…

– Я не держу на вас ни капли зла и обид. Даже, если бы… Ну, вы поняли, о чем я. А у Христа вы готовы просить прощения? Или готовы быть вместе с тем разбойником, который осмеивал Его, сам вися на кресте?

– Кем же надо быть, чтобы так издеваться… – прошептал Багор и, глубоко вздохнув, уже твердо сказал:

– Кто как, а я за того, который… прощения просил. И вы простите нас, батюшка. Не знаю, чем загладить свою вину… Денег не хотите брать, а по-другому мы и не знаем, как…

– Скажу вам, как, – отец Игорь посмотрел им в глаза. – Вот тут, перед этим образом страданий нашего Спасителя, дайте слово, что больше никогда не будете заниматься своими черными делами, кто бы и как вас об этом ни просил и сколько бы ни платил. Иначе у вас нет надежды услышать слова, которые сказал Христос второму разбойнику.

– А что Он ему сказал?

– «Сегодня же будешь со Мною в раю».

– Кто? Бандит?! – в один голос воскликнула компания.

– Да, бандит. Но который раскаялся в своих злодеяниях и признал Христа Истинным Богом. Без этого глубокого раскаяния и такого же глубокого признания человек лишен надежды на прощение.

Те снова замолкли, понурив головы.

– Если бы вы знали, батюшка, если бы знал Бог, сколько у нас этих грехов… Выше крыши. Какое там прощение, – махнул рукой Багор.

– Господь все знает. От Него ничего не скрыто. В том числе и…

Он улыбнулся, понимая, что сейчас творилось в душах его похитителей.

– И что? Простит?.. Вот так раз – и простит?

– Нет, не «раз», – отец Игорь стал серьезным. – Только в том случае, если вы раз и навсегда порвете со своей прежней преступной жизнью. Порвете бесповоротно, что бы впереди вас не ожидало и не случилось.

– Обещаю, – первым отозвался Багор.

– Век свободы не видать, – поддержали его остальные.

Отец Игорь был уже готов попрощаться с ними, когда в храм вошел взволнованный отец Сергий.

– Ты куда пропал? Мы хотели милицию поднимать на ноги. Что случилось? Мы ведь договорились, что ты…

Он пристально посмотрел на стоящую компанию:

– А это кто такие? Отец, у тебя все в порядке? Сейчас один звонок и… Кстати, почему ты не отвечал на мои звонки?

Только сейчас отец Игорь вспомнил, что похитители забрали у него телефон. Он похлопал по карманам куртки и пожал плечами.

– Вот он, – Багор протянул ему телефон, – в машине остался, пока мы…

Он замялся, не зная, как все объяснить.

– Ага, выпал, видать, пока мы свежим воздухом дышали и разговаривали, – выручил его отец Игорь. – Со мной такое не первый раз случается.

Он взял телефон и включил. Сразу высветились не принятые вызовы отца Сергия.

– Точно… Ах, раззява я, раззява…

– Слушай, «раззява»: объясни, что все же случилось? Куда ты пропал? Мы с ног сбились, искали тебя повсюду.