Текст книги "НеТемный 5 (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 17

На первый взгляд показалось, что это дружина Ивана перессорилась, устроив драку между собой. Только их стало больше в два раза, и резня явно была не на шутку.

Лишь спустя мгновение я догадался, что произошло… Левон понял, что за ним может быть погоня, поэтому оставил здесь в засаде часть войска, которое с собой взял.

Но в узком ущелье, куда солнце практически не проникало, он разместил засаду не из обычных воинов, а обращённых в могучих и безмозглых упырей. Одетые в такую же зачарованную броню, они схлестнулись с чокнутой дружиной Ивана.

Кожа у обращённых слегка дымилась в тени, ведь сейчас был самый разгар дня, но в тени ущелья они не погибали и вполне себе успешно рвали когтями и зубами вчерашних своих соратников.

Правда, люди Ивана не дрогнули и не отступили ни на шаг – подняв клинки, они с дикими криками рубили всех, до кого могли дотянуться. Моё зелье всё ещё действовало, и цель у дружинников была всё та же – добраться до Левона и предупредить.

К счастью, нас пока не заметили. Крупных камней и выступов здесь было мало, и мы кое-как распластались за одним из них по стене ущелья, пытаясь заполнить собой все ложбинки. На всякий случай я кивнул Луке, чтобы он был готов применить свой свет паладина.

Всё ущелье заполнилось дымом и треском защитных артефактов, и вонь плоти, обожжённой магией, ударила в нос. Да ещё моя интуиция завыла цербером, намекая, что отсюда надо рвать когти.

Ну да, дружина Ивана была неплохо вооружена, а доспехи хорошо держали удары. Вот только укусы упырей делали своё дело, и уже несколько дружинников катались по земле, обращаясь в таких же тварей. И не нужно быть гением, чтобы понять, что скоро мы останемся одни против толпы монстров.

– Громада! – Виол шлёпнул меня по грудной броне, – А ведь твоё зелье так и продолжает работать.

Я покосился на него в недоумении, и он ткнул пальцем, показывая. За дымом и бьющейся толпой не сразу удалось разглядеть, что несколько укушенных уже вскочили… и они не бросились на своих живых товарищей, а с ещё большей яростью кинулись им помогать.

Упыри они, не упыри – их благородная цель осталась всё той же.

Откинувшись на скалу затылком, я вздохнул с облегчением. Половина проблемы решалась сама собой. Если выиграет дружина Ивана, пусть и перекусанная, они всё равно выскочат на солнце и все передохнут. Главное, чтобы нас не заметили…

– Слезы мне в печень! – выдохнул Виол, – Какого⁈

– Что⁈

Бардовского слуха у меня не было, зато было зрение Кутеня. Мой питомец, опасаясь приближаться к бьющимся воинам, сидел на скале сверху и показывал мне ещё один силуэт, появившийся в ущелье.

– Это Феокрит, громада…

– Я вижу.

Да, это был тот самый похищенный советник царя, в роскошной, но изрядно потрёпанной синей мантии. Вот только, судя по горящим глазам и изменённому телу, человеком он уже быть перестал.

К счастью, ни Агаты, ни Креоны я рядом не видел, да и чуяло моё бросское сердце, что с ними пока всё в порядке. Пока…

– Нет! Нет… Левон не мог так поступить! – Виол чуть не вскочил, но я рванул его за рукав обратно, прижимая к стене, – Это предательство! Это измена царю!

Он таращился на меня таким возмущённым взглядом, что я не выдержал и расхохотался. Виол уставился на меня в недоумении.

– Погоди, бард, – я утёр слёзы от смеха, – А всё, что было до этого, это была ещё не измена?

Виол поперхнулся, потом помотал головой. К счастью, всплеск гнева прошёл, и он уже успокоился.

– Всё сложно, – вздохнул он, – Это была политика. Как говорят, чем бы подданые не тешились, лишь бы царя уважали.

Бард натянул струну, готовясь извлечь какой-то звук, но я пока придержал его руку.

– Сидим тихо, – шепнул я, нервно усмехнувшись и продолжая наблюдать через зрение Кутеня за событиями. Нас не было видно за камнем, приваленным к скале.

Дружина целеустремлённых сначала дрогнула под ударом упырей, но теперь сама большей частью обернулась тварями, и вместе со своим предводителем давила противника к солнечному выходу.

Среди мельтешения сверкающих доспехов я легко смог разглядеть Ивана, который вгрызся в глотку какому-то упырю. Воины побросали все свои клинки и теперь кромсали друг друга только зубами и когтями. Как они различали друг друга в одинаковых бронях, я понять так и не смог.

Феокрит, стоявший всё это время чуть в отдалении и наблюдающий за боем горящими зрачками, поднял когтистую руку… и вдруг мгновенно оказался среди битвы. Один взмах когтистой руки, и стремительный вихрь ударил по стенам ущелья, задев даже наш камень – большая часть бойцов тут же разлетелась на половинки, так и не поняв, что их атаковало.

К нам отлетел, зазвенев, большой кованый щит с серебряной каймой, разукрашенной кровавыми потёками. Я мигом сдвинулся к Луке и закрыл пацану глаза. Характер у новоиспечённого паладина и так боевой, а ночные кошмары мальчишке пока ни к чему. Вон, даже опытные Виол и Агар побледнели, как те же упыри.

– Маюновы слёзы! – выдавил бард, потихоньку отползая вдоль стены.

Туловища ошалевших дружинников не упали, летая по воздуху с дрыгающимися рядом своими же ногами. Вытекающая из них кровь заструилась вслед за потоками вихря и закружилась вокруг советника, затем остатки тел стали кромсаться на более мелкие части, и вся кровавая воронка стала смыкаться в раскрытой и неестественно огромной пасти Феокрита.

Тому было наплевать, кого он жрал – и люди, и упыри превращались в одинаковый питательный фарш. И я так подозревал, для его превращения Левон Кровавый использовал не только яд, но и сам укусил советника.

Немногие уцелевшие устремились в атаку… Нет, их никто не останавливал. Просто в прыжке они вдруг перестали быть единым целым и, рассыпавшись на мелкие кусочки, так же устремились в пасть магистра-упыря.

– Ох, Маюновы слёзы, – Виол, выглядывая из-за моего плеча, только и молился, – Мавшенька, прошу, омой своими соками! Сияночка, прошу, спрячь в своих прелестях! Яриус, прошу…

– Без Яриуса разберёмся! – оборвал его я.

Всё закончилось буквально за полминуты, и ущелье, в котором только что крутилась кровавая воронка, опустело. Осталась только сгорбленная громадная фигура в грязно-голубых и окровавленных лохмотьях.

Да уж, Феокрит сразу показал, кто тут магистр… Он заметно вырос – его мышцы бугрились, натягивая рвущуюся ткань мантии, и под кожей в бешеном темпе запульсировали напитанные кровью чакры. Упырь стоял в центре круга из остатков брони и оружия, обагрённых кровью, и, закрыв глаза, с упоением пережёвывал лакомство.

Вот он выпрямился, будто вспомнив, что он вообще-то советник, и так горбиться ему не к лицу. Затем, распахнув веки, Феокрит повернул голову в нашу сторону. Интуиция тут же попросила меня по возможности спрятаться внутрь скалы, а лучше проникнуть глубже в земную кору, хотя нас упырь ещё не увидел.

Кутень, зависший сверху ущелья между складками, всё это время осторожно наблюдал за ним. Цербер был сейчас тенью, и ни одно живое существо не смогло бы заметить его…

Но Феокрит вдруг поднял голову и уставился прямо в глаза Кутеню.

– Смердящий свет! – выругался я, когда почуял, как цербера сорвало со скалы неожиданным порывом ветра.

Вообще-то бесплотную тень нельзя сдуть, но магия советника явно была усилена Тьмой. По скале ударил огромный невидимый кнут, попав и по телу цербера. Кутень зарычал, отлетев и ударившись о выступ… Воздушный вихрь в возвратном движении стал сворачиваться в петлю, перехлестнувшуюся вокруг тела моего питомца, который почему-то потерял способность обращаться в тень.

К счастью, тот быстро сориентировался и сверкнул яркой вспышкой. Вихрь-кнут разлетелся, и уже в следующую секунду сверху зачернел портал во Тьму.

Вот только он не закрывался… а Феокрит поднял руки и упёрся ногами, будто и вправду держал в руках кнут, натянувшийся и уходящий вглубь портала. Когда он успел второй раз хлестнуть своим вихрем и перехватить цербера, я так и не понял.

Сказать, что меня это впечатлило, это не сказать ничего. Медлить нельзя было ни секунды…

Я тут же перехватил Луку, забрасывая его на Бам-бама, и хлопнул медоежа по колючей заднице.

– Быстро отсюда! – зарычал я, подхватывая валяющийся рядом щит. А неплохая вещь, кстати, прямо чувствую вес защитных заклинаний. Как минимум на один удар его хватит.

– Но… громада! – Виол растерялся, когда я и его вместе с Агаром вытолкал из-за укрытия.

– Его здесь не одолеем! – я толкнул их всех, – На солнце все, быстро.

Я уже видел, как из портала показалась морда упирающегося и рычащего Кутеня. Феокрит пересиливал тёмное исчадие, которое во Тьме вообще-то должно быть гораздо сильнее. Правда, судя по тёмным всполохам вокруг бывшего советника, сам он тоже был напитан Тьмой по самое «не хочу».

– Но господин Малуш, я смогу! – Лука было запротестовал и даже поднял молот, зажигая на нём всполох света.

Тёмный Феокрит среагировал мгновенно, отпустив несчастного цербера и вскинув руку в нашу сторону.

– Да твою ж Бездну! – я едва успел сформировать огненное яйцо и выкинуть его вперёд, защищая нас. Одновременно я, подняв щит, прыгнул и оказался на линии между Феокритом и Лукой.

Огненная защита тут же разлетелась под ударом вихря, и в мой щит хлестнул удар такой силы, что меня протащило несколько шагов. Правда, я не упал, а всё это расстояние пробуксовал, упираясь пятками в землю. Мои руки звенели от боли вместе со щитом.

Феокрит даже прищурился, чуть склонив голову, и одобрительно кивнул. Явно оценил мои магические навыки, ведь зачарованные доспехи не спасали дружинников от его атак, а сейчас все мои соратники остались целы.

– Силён, – прохрипел он деформированным горлом.

Я понадеялся было, что остатки разума у советника позволят нам наладить контакт, но в этот же миг упырь просто исчез. К счастью, моей реакции, помноженной на зрение Кутеня, хватило, чтобы разглядеть, куда устремился советник.

Он пролетел молнией, целясь в мальчишку когтистой рукой, но ему не хватило всего мгновения, как на его пути снова возник я с серебристым щитом. Правда, в этот раз меня всё же отбросило в сторону и я, перелетев пригнувшегося Луку, врезался в скалу.

Удар был такой силы, что на мгновение мне показалось – я упал во Тьму. Я плавал в ней всего ничего, когда бросская ярость снова выкинула моё сознание наружу, чтобы обнаружить себя на спине Бам-бама.

– Громада, ослиный ты крик! – рядом орал бард, и его голос прорывался как сквозь вату, – Просыпайся!

Просипев что-то неразборчивое, я тут же подобрался, спрыгивая с медоежа. Побежать сразу не удалось, ноги подкосились, но наглый Бам-бам тут же подпёр меня мордой, заставляя встать.

Стряхивая последние крохи обморока, я огляделся.

Вокруг уже была холмистая равнина, покрытая изумрудной травкой. Где-то в стороне виднелось искрящееся под солнцем море, а скалистая стена с ущельем была далеко позади. Мы явно уже в третьей магической зоне, и сейчас бежали к стене леса впереди.

Рядом нёсся Виол, обнимая одной рукой свою лютню, другой таща за собой Луку, и умудряясь при этом дёргать какую-то пронзительную струну. От её звука мои ноги сами собой двигались быстрее.

Я присмотрелся к Луке. Молот мальчишка не отпускал, но ревел на бегу, размазывая по лицу слёзы.

– Агар⁈ – мигом догадался я, получая в мозг образы от Кутеня. Слава Древу, мой цербер был жив и невредим.

Виол хмуро кивнул:

– Он задержал эту тварь…

Кутень, летящий сверху, уже передал мне, что произошло после того, как меня впечатало в скалу.

* * *

Мальчишка успел зажечь молот и ударить светом в Феокрита, но тот, отлетев, вскочил и снова ринулся в атаку. Лука, растерявшись, едва успел подставить тяжёлый молот…

Между ним и чудовищем в последний миг возник древесник, который смог мгновенно запечатать часть ущелья куполом из толстого плюща. Это отняло у него очень много сил, магу пришлось задействовать жизненную энергию, поэтому некоторые ветви проросли прямо из его тела.

Упыря это ненадолго задержало, и этого хватило, чтобы Бам-бам подхватил меня, а Виол растерянного Луку. Мальчишка привязался к древеснику и отказывался убегать, но бард его не слушал.

«Уходи, не бойся!» – прохрипел вслед Агар.

К счастью, Лука не видел, как когтистая лапа пробила плющ, заодно пронзив и тело Агара… От меня не укрылось, что освободившаяся тварь вонзилась в шею одеревеневшему послушнику, но тут же завыла и с отвращением сплюнула.

Несколько мгновений я пытался осознать, что ради меня кто-то пожертвовал жизнью. Ну, может, больше ради мальчишки, но меня ведь Агар тоже спас. И он сделал это не из страха…

* * *

Теперь Феокрит, как это ни странно, гнался за нами.

Его силуэт пылал густым грязным пламенем, будто его облили маслом и подожгли. Он нёсся по холмам далеко позади, и изрядно портил прекрасный зелёный пейзаж, потому как оставлял за собой шлейф густого чёрного дыма.

Я выругался. Смердящий свет, я даже не предполагал, что настанет тот день… яркий и безоблачный день, когда мне посчастливится убегать от упыря под палящим солнцем.

Страх, что каким-то образом Левон смог создать воистину бессмертное чудовище, успел проникнуть в моё сердце. Тем более, мы не успевали… Да и вообще, куда мы бежим? Если послушать чутьё, то лес впереди внушал мне не меньше опасений, чем упырь позади.

Я уже слышал хрипение и топот Феокрита позади, и цербер был уже готов ринуться в последнюю смертельную схватку, чтобы защитить меня. Ну уж нет!

Мысленный приказ хлестнул Кутеня, заставляя его отлететь и не вмешиваться. Я встал, как вкопанный, готовясь сразиться с тварью.

– Уходите, – рявкнул я замершим на миг Виол и Луке.

– Куда⁈ – беспомощно вырвалось у барда, – Громада, мы в третьей магической! Мы тут и дня не проживём…

Я не ответил, поднимая уже изрядно помятый щит и перехватывая топорище. Заодно я приготовился разом призвать Тьму, задействовав Червонное Кольцо, и сжечь врага взрывом бросской крови. Эх, так жаль эти доспехи… Они ведь мне понравились.

Кстати, Хморок, ты бы мог и помочь сейчас. Наверняка у бога смерти и мрака припасён какой-нибудь козырь? Промелькнула мысль о том, что мой призыв Тьмы поможет и Бездне быстрее вернуться в этот мир, но я не обратил на неё внимания. Не тот случай…

Упырь не добежал всего ничего. Бывший советник, вдруг споткнувшись, кубарем покатился ко мне и, распластавшись, замер в нескольких шагах. Обугленный, покрытый густыми языками пламени, Феокрит тяжело дышал и таращился сквозь дым и огонь на солнце.

– Громада, надо уходить! – донеслось от барда.

Я тоже поднял глаза и прищурился, разглядывая солнце. Как всё же хорошо, что есть неизменные вещи. Упыри, какими бы сильными они не были, не должны выживать днём – это закон природы.

Феокрит заворочался, и я даже не сразу понял, что он делает. Мощными гребками упырь откидывал земли, снова просовывал в неё когтистые лапы, пытаясь втянуть себя глубже в грунт.

Да он закапывается!

– Ну уж нет, – я шагнул было вперёд, собираясь схватить тварь за ногу. Для всех будет лучше, если он спокойно догорит дотла.

Что-то мелькнуло сбоку, и я едва успел закрыться щитом. В этот раз меня не снесло, хоть и протащило несколько метров.

Там, где так усердно копался Феокрит, стоял Анфим собственной персоной…

– Да смердящий твой свет! – выругался я, – Это уже не твой брат!

– Спокойствие, – ощерившись, ответил Анфим, – Выдержка…

Где-то сбоку послышался хохот. Мне в спину тут же уткнулись колючки, я обернулся.

И Бам-бам, и Виол, и Лука всё ещё были здесь, и жались ко мне. А где-то по равнине носилось Лихо, оглашая равнину диким заливистым смехом.

Я снова покосился на Анфима, закрывающего собой брата. Дюжинник горбился, слегка скрюченный переполняющей его магией, но стоял в боевой позе, готовясь атаковать меня.

Как же раздражает этот смех… Они с Лихо сдружились, что ли?

– Его не спасти, – снова попытался я.

– И меня не спасти, – Анфим расхохотался, вскинул руки, и тут же нас окружил воющий вихрь. Поднялась пыль, забиваясь в глаза и рот, завыл пронзительный ветер.

Бард щёлкнул какую-то струну. Я тоже раскинул руки, пытаясь обуздать воздушную стихию… Мимо пронёсся Кутень, отсекая часть ветра.

Пыль тут же улеглась, но никого рядом уже не было. Разрытая яма, куда пытался спрятаться Феокрит, оказалась пустой. Лишь ещё не развеявшийся шлейф дыма тянулся обратно к ущелью, я ещё успел рассмотреть силуэт дюжинника, который тащил на плечах тело.

Лихо, кстати, тоже удалялось в ту сторону…

Как-то неожиданно нас окружила полная тишина. Бард, тут же завыв, просто плюхнулся на траву:

– О-о-о, расцелуй нас Мавша! А-а-а, слёзы мне в печень! – он расхохотался, ёрзая руками и ногами по траве, – Мы живы!!! Живы, чтоб меня прелестями Сияны шарахнуло, живы!

Бам-бам и невесёлый Лука переглянулись. Тяжко вздохнув, я тоже уселся на траву и оглянулся на лес, темнеющий в паре сотен шагов. Судя по всему, наш путь теперь лежал туда.

Глава 18

Величественный лес сразу намекнул нам – всё, что мы встретили до этого, было детским лепетом.

Лес не просто излучал магию. Она била в лицо, будто назойливый ветер, и потрескивала в ушах. Как вечером, бывает, слышишь угрожающий гул комаров, наполнивших лес.

Не хотел бы я встретиться с комарами в этом лесу…

Огромные, трём броссам не обхватить, стволы уходили вверх, где лениво покачивались хвойные кроны. Исполины были настолько древними, что их кора у корней даже окаменела – по крайней мере, тонкий клинок, который просто так болтался на поясе Виола, даже высекал из них искры.

– Видит Маюн, я бы тут осторожнее себя вёл, – проворчал Виол, когда я вернул ему меч, которым попробовал крепость корней, – Тут каждое дерево может оказаться… кхм… магическим существом.

Я кивнул. Мы пока не спешили заходить глубже, оставаясь под солнечными лучами – они казались нам последней защитой. Тем более, и кора окаменела как раз там, куда доставало солнце.

Но проблема была чуть в другом… Единственные наши провожатые сгинули в пасти мутировавшего Феокрита, а Кутень так далеко за Левоном Кровавым не заходил, и всё никак не мог взять его след.

И теперь получалось, что, зайдя так далеко, я просто не знал, куда идти. Да, смердящий свет, у меня не было никакой зацепки! Единственное, что я знал, что в этот сраный лес я совсем не хочу.

Между стволами тут и там торчали скалистые лбы, покрытые мхом, а в некоторых местах скалы будто срастались с корнями и стволами сосен-великанов. На одну такую скалу я и взобрался, чтобы несколько минут смотреть назад.

Ущелье, где погиб Агар, отсюда казалось трещинкой в скалах.

– Агар, – прошептал я, отдавая дань древеснику, – Пусть тело твоё покоится под корнями, а душа играет в листьях Вечного Древа…

Я даже не удивился, откуда знаю эти слова.

Агар был с нами всего ничего, но успел спасти всем жизнь. Успел обратиться к Древу, чем заметно усилил свою магию… Я вспомнил, как Феокрит пытался высосать его кровь, но та, скорее всего, оказалась ядовитой для него.

Кто знает, может, это и спасло нам жизни? Если бы не случайный глоток намоленной крови, то Феокрит догнал бы нас?

В любом случае, Агар уже был отмечен Древом, а значит, его душа не пропадёт. На самом деле это много значит, ведь Вселенная потихоньку погружается во Тьму.

Я покосился вниз. Виол сидел под скалой, покручивая колки на лютне. Лука, обычно смешливый, сейчас грустно рассматривал свой новый молот, а Бам-бам то и дело лез к нему, чтобы лизнуть. Язык у медоежа, правда, был даже чуть больше, чем лицо пацана, поэтому мальчишка то и дело отталкивал морду зверя.

Кутень неясным пятном сидел на верхушке сосны, с недоверием принюхиваясь к огромной висящей шишке, которая вполне могла поспорить размерами с цербером. Ему бы искать след Левона, но шишка на ветке привлекла моего питомца запахом, и я тут же хлестнул по его разуму приказом «нельзя!»

«Ням-ням-ням!» – обиженно протявкал Кутень, но отполз. Просто он очень любил рыбу, а шишки здесь почему-то пахли именно рыбой.

И это было странно для хвойного бора.

Обернувшись вперёд, я долго всматривался в расчерченный стволами сумрак леса. В этот момент я отключился от сознания цербера, и почему-то в мой нос сразу ударил запах мяса с овощами…

Лес не должен пахнуть так аппетитно. Там кто-то готовит?

– Ооо, Маюнова песнь! Как чудесно пахнет, – Виол внизу растянулся на плоской скале, прогретой солнцем, – Обожаю печёную дыньку. Надо будет опять заглянуть в Солебрег, в «Сиянову прелесть». Ты как, громада?

Я повёл носом, всё так же ощущая запах тушёного мяса с овощами. Воображение чётко рисовало плошку аппетитного бросского блюда, о котором мой Малуш, вероятно, мечтает уже много лет.

Спрыгнув со скалы, я бухнулся рядом с Виолом и, сняв наплечный мешок, стал рыться в свитках, которые мы забрали из библиотеки Левона Кровавого.

– А ты, малой, что чуешь? – небрежно спросил я, перебирая бумаги.

Лука вздрогнул, вырванный из грустных мыслей моим вопросом, потом принюхался. Его лицо вытянулось от удивления:

– Яблоки, – он сразу же замотал головой, чуть привстав, – Как моя мама делала! Печёные, с мёдом, и…

Лука оборвал себя на полуслове и снова погрустнел. Но он наивно открылся, и тут-то огромный язык Бам-бама наконец накрыл всё его лицо. И проехался от подбородка и до белобрысой макушки, поднимая шевелюру как забрало.

– А-а-а! – крик Луки потонул в языке медоежа, но тот лизнул его ещё, окончательно сваливая хохочущего мальчишку с валуна. – Бам-бам, нет!

Тут же рядом оказался Кутень, которому в таких случаях обязательно надо быть рядом, и он тоже поспешил лизнуть мальчишку. Правда, язык у исчадия Тьмы был чуть теплее льда, и весёлый крик пацана перешёл на ультразвук.

Усмехаясь, я встретился взглядом с Виолом. Тот был очень серьёзен.

– Ненавижу лес. В городе я чувствую себя, как рыба в воде, а тут…

Я лишь пожал плечами. То, что в дикой природе бард начинает нервничать, для меня уже не было секретом.

– Вот видит Маюн, ты чуешь что-то другое, а, громада? – от расслабленности барда не осталось и следа, он всё оглядывался и потирал плечо, где под бронькой скрывалась татуировка «Струна Маюна».

– Мясо, – я кивнул, продолжая рассматривать свитки, – С морковкой, кабачком, чесноком.

– Всё, всё, понял. Каждый чует то, что ему нравится. Теперь бы выяснить, откуда этот…

– Шишки, – я ткнул наверх.

Бард вскинул голову. Стал всматриваться в кроны, крутя шеей, и во что-то вслушиваться. Ему не надо было объяснять, что это значит.

Лес приманивает, он – хищник. Мы – его добыча.

– Что делаешь, громада? – всё же спросил Виол, заметив, что я пытаюсь что-то найти в куче свитков.

– Ищу путь.

Виол так и сверлил меня взглядом, и пришлось пояснить, что в этот грёбанный лес я тоже не хотел ни под каким предлогом. Потому что безо всяких артефактов и интуиции понятно, что нам туда нельзя. Это не опасно, а просто смертельно.

– Ты знаешь, где эта огненная пещера, куда пошёл Левон? – спросил я.

Бард мотнул головой:

– Нет. А почему думаешь, что она огненная?

Я не ответил, потому что, развернув очередной пергамент, едва не присвистнул. Есть! Ох, не зря я попросил Луку с его везением скидывать бумаги в мешок.

Мало того, что это карта, так на ней ещё и пометки, сделанные чьей-то рукой…

Рассмотреть карту мне не дали. Земля задрожала, ветер принёс чьё-то недовольное урчание, и мы, пригнувшись, сползли чуть ниже, скрываясь между камней.

На том пустыре, где нас едва не догнал Феокрит, клубилась пыль, и в ней виднелись огромные кожистые крылья. Они то и дело взмахивали, поднимая ещё больше пыли и не давая рассмотреть силуэт приземлившейся твари. Твари такой огромной, что я даже отсюда чувствовал – она за один присест может проглотить трёх броссов, не жуя…

Ну вот и первое наше знакомство с третьей магической зоной. Наверняка какой-нибудь дракон.

– Ох и ослиный же я крик, – Виол заметно побледнел, – На хрена я вообще припёрся сюда, громада⁈

– За Креоной, – прошептал я, снова усевшись и развернув карту. В скрюченном положении было неудобно, но интуиция подсказывала мне, что именно сейчас самый спокойный момент, и он скоро закончится.

– Точно, – бард сжал кулаки и зажмурился, – Креона, хладочарушка моя хладобедренная! Льдинушка моя льдистогрудая… Морозушка моя… снегогубая…

Он шептал, будто молился, и едва не прикусывая губы при этом. Я же, старательно проведя пальцем по небрежно нарисованной карте, кое-как смог разобрать маршрут.

Так, это крепость Левона во второй магической… Это граница с третьей, вот и ущелье. А вот лес…

То, что он был перечёркнут красным, мне объяснять не надо было. Даже Левон Кровавый, магистр магии и тёмный жрец, пометил, что сюда просто нельзя.

Третья магическая вообще была почти вся расчерчена красным. Побережье, горы, лес. Оставалось не так много мест, где можно было пройти.

– Мавшенька, скрой в своих глубинах! – причитал бард, который так и таращился на поле, – Это дракон, громада! Точно дракон!

– Да, да… – бурчал я, отмечая пальцем путь.

Недостроенная крепость Левона, которую он так и не смог поставить в третьей магической, была как раз за этим лесом. И к ней надо было сделать огромный крюк, чтобы обойти лес.

Правда, путь тоже отмечался значками, символами огня, воды, земли… Я подумал, что Левон отмечал так, чтобы запомнить, где какая стихия пригодится.

За крепостью дальше просто начиналась зона, вся закрашенная красным. Четвёртая магическая, и в ней меня привлёк большой знак огня, ещё и обведённый кружком. Совсем недалеко от крепости, и наверняка именно ради этого Левон всё и затеял.

Я надолго уставился на кружок… Это именно то, о чём я думаю?

– Он, кажется, сюда смотрит, громада! А, нет, отвернулся… – Виол снова уткнулся лбом в камень, за которым прятался, – Ох, Креонушка, только ради тебя, ради твоих северных глаз, ради твоей холодной улыбки, ради…

Тут Виол замолчал и поражённо обернулся назад:

– Креона⁈

– Что? – я тоже обернулся в сторону леса.

Ничего, всё те же деревья, и всё та же смертельная опасность…

Но, повинуясь интуиции, я подключился к сознанию цербера, а именно к его слуху. И Кутень передал мне, что и вправду услышал крик в лесу, правда, разобрать слова не смог.

– Она выругалась «моркатовой стужью», – Виол сполз по камню, бледнея всё больше и больше, – Громада, ну скажи мне, что мы не пойдём в этот лес⁈ Мы же не пойдём?

Я ничего не ответил, крепко задумавшись, а бард продолжил беседу сам с собой.

– Ох, слёзы мне в печень, там ведь Креона в лесу! Но нас съедят… И Креону! А если я спасу её, то хладочара точно не устоит… А если… так съедят же!

Я встал и глянул на дракона. Пыль немного осела, и я увидел длинный изогнутый силуэт с шипастым гребнем на спине и огромными крыльями. Он медленно поворачивал голову, пока взгляд горящих красных глаз не коснулся опушки леса. Потянув носом, чудовище сделало шаг ближе.

Ох, расщелину мне в душу! Он был не просто огромен… Его магическая сила ворочалась так, что ей было тесно на пустыре.

Когда я был Всеволодом, я ни разу не встречал драконов вживую, только в качестве высушенных порошков. Но мне ещё из трактатов было известно, что с такими сильными сущностями нежелательно встречаться взглядом, поэтому я пригнулся и заставил сделать то же самое Луку.

А вот бард, который в этот момент снова вытащил голову, только крякнул и, вытянувшись по струнке, грохнулся в обморок.

– Да твою ж мать-Бездну! – я едва успел подставить ладонь под его затылок, чтобы он не рассёкся об острый камень.

В этот момент лес тоже будто почувствовал взгляд дракона, и между стволами разнёсся гул. Затрещали ветви вдалеке, и я успел увидеть, как упали перед лесом несколько тяжёлых шишек – каждая размером с бочку, не меньше.

Подпрыгнув и выкатившись на солнце, они замерли на каменистой пустоши. Так лес намекнул, что добыча принадлежит ему…

И дракон, к моему изумлению, довольно бодро отпрянул. Потом, презрительно фыркнув и будто бы потеряв интерес к лесу, он махнул крыльями и взлетел.

Куда он направился, я уже не видел, потому что между стволов залетел ветер с грязью, и пришлось закрыть лицо. Вот же продрись небесная, он специально это сделал!

Когда пыль улеглась, я протёр глаза, снова рассматривая пустырь. Дракона уже не было… как и шишек. Да смердящий свет!

Пробежавшись глазами вокруг и на всякий случай перехватив покрепче топорище, я принялся тормошить Виола. К счастью, он дышал, но взглядом дракона его крепко приложило. Опять тащить на себе?

Кутень и Бам-бам чуяли, что дело пахнет жареным… кхм… мясом, и далеко не отходили. Лишь встали в боевую стойку у нашего лежбища.

Ещё один вскрик Креоны я услышал уже собственными ушами, в ту сторону повернулся и Лука.

– Что за тётя?

Мальчишка, помнится, с Креоной лично так и не познакомился. Вздохнув, я взвалил Виола на плечо, посадил пацана на медоежа и махнул идти за мной.

Оставалось надеяться, что эти крики – не ловушка, как аромат еды…