355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Вдовин » История россии 1917–2009 » Текст книги (страница 57)
История россии 1917–2009
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 18:58

Текст книги "История россии 1917–2009"


Автор книги: Александр Вдовин


Соавторы: Александр Барсенков

Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 78 страниц)

Общественно-политическая ситуация начала 1989 г. во многом определялась выборами на I съезд народных депутатов. Созданные на предшествующем этапе неформальные клубные объединения стали превращаться в организационные ячейки по выдвижению и поддержке независимых кандидатов, подготовки их предвыборных программ. В столице был популярен клуб «Московская трибуна», члены которого много сделали для поддержки демократических кандидатов. «Демократ» в терминологии начала 1989 г. – активный сторонник реформ, антипод «консерваторов-партократов». Именно против последних был направлен основной огонь критики, с их нежеланием менять существующие порядки связывали неудачи в экономике 1985–1988. Это привело к тому, что многие «номенклатурные» кандидаты потерпели поражение. Так, в Ленинграде не были избраны первые секретари ни обкома (Ю. Соловьев), ни горкома КПСС (А. Герасимов). В то же время мандаты депутатов здесь получила целая группа независимых кандидатов с радикальными программами: А. Собчак, Ю. Болдырев, А. Денисов и др. Скандально для партаппарата выглядели результаты выборов по Московскому городскому избирательному округу: несмотря на чинимые препятствия, здесь триумфально победил «опальный» Б. Н. Ельцин, получивший рекордное число голосов – около 90%. Популярности многих независимых кандидатов способствовала такая форма выражения общественного мнения и протестных настроений, как массовые митинги, широко распространенные в это время. На митингах можно было услышать самые радикальные предложения и требования. Вскоре митинговая стихия стала более управляемой и часто использовалась как эффективное средство давления на официальные власти.

Важнейшим политическим событием 1989 г. был I съезд народных депутатов СССР (май – июнь), работа которого означала вступление реформы политической системы в практическую фазу. На cъезде избраны постоянно действующий двухпалатный Верховный Совет СССР и его Председатель М. С. Горбачев. На форуме развернулась острая полемика по самому широкому кругу проблем, свидетелями которой благодаря телевидению были многие жители страны. В центре внимания депутатов были волнующие общество экономические проблемы. Сформулированная в докладе Н. И. Рыжкова программа работы правительства удовлетворила далеко не многих. Акцент на поэтапность и постепенность перехода к рынку не соответствовал остроте социально-экономической ситуации. Доклад был подвергнут критике. Высказывались самые разные предложения, включая проведение референдума о целесообразности сохранения колхозов и совхозов, скорейшем переходе к республиканскому и региональному хозрасчету, о важности ограничения произвола ведомств.

А. Д. Сахаров предложил принять Декрет о власти, который предполагал отмену 6-й статьи Конституции СССР о руководящей роли партии в жизни советского общества и установление независимости высших должностных лиц государства от решений КПСС. Много времени на съезде заняло обсуждение проблем межнациональных отношений. Острота их постановки была связана и с тем, за две недели до его открытия в Тбилиси произошло кровопролитие, ставшее следствием столкновения демонстрантов с армейскими частями. На съезде это вызвало антироссийские и антирусские высказывания. Решено было создать специальную комиссию съезда для выяснения причин трагедии. По предложению делегаций от прибалтийских республик, была сформирована также комиссия по расследованию секретного приложения к пакту Молотова – Риббентропа (1939).

На I съезде народных депутатов впервые за долгие годы началось формирование организованной политической оппозиции. 7 июня 1989 г. депутат из Оренбурга В. Шаповаленко объявил о создании Межрегиональной Депутатской группы (МДГ), в которую первоначально вошли 150 человек. Летом группа увеличилась до 388, из них 286 представляли РСФСР. Окончательное организационное конституирование МДГ произошло 29 июля на первой общей конференции ее членов. На ней избраны пять сопредседателей: Ю. Н. Афанасьев, Б. Н. Ельцин, В. Пальм, Г. Х. Попов и А. Д. Сахаров и Координационный совет из 20. С программными тезисами группы выступил Б. Н. Ельцин, выделив следующие принципиальные идеи: признание частной собственности, децентрализация власти, экономическая самостоятельность и реальный хозяйственный суверенитет республик.

Реформа политической системы связывалась с превращением Советов в главный источник власти, что на политическом языке означало необходимость отмены 6-й статьи Конституции СССР, закреплявшей ведущую роль КПСС. В экономической сфере упор сделан на ускоренный переход к рыночным отношениям. Одним из главных было предложение о перераспределении объектов общественной собственности: в руках государства должны были остаться только отрасли, требующие централизованного управления. В социальной сфере декларировалось создание системы льгот для малообеспеченных и оказание всех бесплатных социальных услуг на конкурентной основе между учреждениями, работающими в этой сфере. Впоследствии идеи МДГ были отчеканены в пяти «де»: децентрализация, демонополизация, департизация, деиде-ологизация, демократизация.

При популярности демократических депутатов в обеих столицах и некоторых крупных городах их позиции не были столь прочными, чтобы оказывать влияние на официальные структуры. Поэтому изначально перед ними стояла проблема привлечения политических союзников, которые также обозначились в досъездовский период. Наметившееся сближение с националистами и сепаратистами закончилось формированием политического альянса на I съезде.

Другим союзником конституирующейся оппозиции становилось стачечное движение. Интерес к рабочим инициативам в «демократической» среде существовал давно, но летом 1989 г. становится более предметным. К этому времени в регионах, охваченных шахтерскими забастовками, идет создание чисто политических объединений. 17 августа на конференции стачечных комитетов шахт, производственных объединений и городов Донбасса учрежден Союз стачечных комитетов региона, принят его Устав и организован Координационный совет. С Донбассом координировали свои действия шахтеры Воркуты и Караганды. Из руководителей МДГ наиболее тесные контакты с лидерами стачкомов поддерживали Г. Х. Попов и Н. И. Травкин, которые в поездках по шахтерским регионам вели переговоры о координации действий с рабочими лидерами. Объективной основой этого альянса была неприязнь к центральным властным структурам: шахтеры «нажимали» на союзные ведомства, требуя быстрого решения накопившихся за десятилетия проблем. «Демократы» подсказывали, когда и какие шаги (лозунги, протесты, забастовки) нужно предпринимать, подключая шахтеров к общеполитической схватке за власть.

Возможности оппозиции в этой борьбе были во многом усилены благодаря наличию в ее рядах яркого харизматического лидера популистского толка. В 1989 г. степень популярности Ельцина являлась зеркальным отражением уровня падения авторитета Горбачева, который воспринимался в качестве его политического антипода. После смерти в декабре этого года А. Д. Сахарова, обладавшего непререкаемым авторитетом в демократическом движении, Ельцин становится главным лидером антикоммунистических сил.

В то время как оппозиционное движение находилось на подъеме, ситуация в КПСС складывалась иначе. Традиционные партийные структуры оказались малопригодными для конкуренции с новыми динамичными организациями. Отставание демократизации в партии от происходящей в обществе было очевидным для многих. Однако ЦК партии не спешил определяться в стратегии перестройки ее деятельности в новых условиях. При запаздывании реформирования «сверху» импульсы стали поступать «снизу». 2 августа на заседании Московского партийного клуба было принято решение о создании Демократической платформы в КПСС. Ее лидеры В. Н. Лысенко, И. Б. Чубайс, В. Н. Шостаковский объявили о создании организации коммунистов – сторонников многопартийности и радикальной демократизации КПСС. Единомышленники «Демплатформы» выступали за немедленную отмену 6-й статьи Конституции СССР; введение фракционного плюрализма в КПСС; переход к созданию компартии России; превращение КПСС в парламентскую партию. Постепенно объединялись и коммунисты, разделявшие и иные взгляды. Таким образом, в 1989 – начале 1990 г. в КПСС фактически развернулся процесс политического «размежевания», официально не признаваемого ее руководством.

В 1989 г. происходили стремительные изменения в идеологической жизни общества. Все чаще в публикациях ученых, прежде всего философов, можно было прочитать, что в СССР построен не социализм, даже не ранний, а казарменный псевдосоциализм, тоталитаризм. Предлагалось полностью и без остатка избавиться от авторитарно-бюрократической социальной и политической системы. Это виделось в возвращении на путь к демократическому, гуманному обществу, через движение к некой «мировой цивилизации». Воплотить эти намерения предполагалось через осуществление антитоталитарной, антиказарменной революции, которая будет решать свои задачи в течение определенного переходного периода. Показательно, что в вышедшей в конце 1989 г. работе Горбачева впервые лидером столь высокого ранга не упоминалось понятие «реальный социализм» – его вытеснила «социалистическая идея», что фактически означало отрицание социалистического характера построенного в СССР общества. Отсюда вытекала задача не совершенствования, а самого радикального реформирования «реального социализма».

К 1990 г. политическая система СССР находилась в кризисном состоянии. Начало ее реформы привело к общему снижению уровня управляемости социальными процессами. Передача властных функций от партийных структур советским, которые организационно не были к этому подготовлены, привела к ослаблению централизованного влияния на экономику и политику, межнациональные отношения и социальные процессы. Современники констатировали повсеместную «эскалацию безнаказанности». Одновременно приходило осознание необходимости создания политического института, который компенсировал бы утрату интеграционной функции КПСС.

В этих условиях в январе-феврале 1990 г. в окружении Горбачева решают дать ход идее о введении в СССР президентской системы. Представление о том, что ему «не хватает власти», было связано с растущей нелегитимностью партии в условиях проведения курса на разделение функций между КПСС и государством, когда вмешательство в конфликтные ситуации по линии партаппарата стало затруднительным и малоэффективным.

Учреждение поста Президента СССР на III съезде народных депутатов в марте 1990 г. произошло одновременно с отменой 6-й статьи Конституции о руководящей роли КПСС. М. С. Горбачев так оценил это событие: «Это же, товарищи, в буквальном смысле слова переворот, завершение, полное завершение изменения политической системы». Действительно, революционный смысл произошедшего состоял в том, что верховная государственная власть законодательно отделялась от партийной и становилась подотчетной всем гражданам, независимо от их политических взглядов. Сама же партия юридически превращалась в одну из общественных организаций, призванную бороться за влияние сугубо политическими методами.

Почти одновременно с реформой политической системы зимой 1989–1990 гг. разворачивается движение за российский суверенитет, ставшее важнейшим фактором союзного значения. В основе общероссийской консолидации лежали две основных причины: снижение эффективности управления со стороны союзных структур; хроническое нежелание союзного руководства заниматься российскими проблемами. Самосознание россиян было уязвлено и тем, что недовольство со стороны национальных регионов часто направлялось против России и русских, а не того самого «интернационального» «Центра», от которого Россия страдала по крайней мере не меньше других республик.

Поиск решения национальных проблем. Взрыв «национальной бомбы» был полностью неожиданным для инициаторов реформ. В апреле 1990 г. М. С. Горбачев говорил: «Раньше считали, что все вопросы решены, ими можно особо и не заниматься. Ваш покорный слуга на первом этапе перестройки искренне полагал, что здесь больших проблем нет. Так уж мы были воспитаны».

В основе обострения национальных противоречий лежал ряд причин. Во-первых, проводившаяся длительное время бюрократическая унификация всех сторон жизни оказала негативное влияние на этнокультурную сферу. Под лозунгом «социалистического интернационализма» часто скрывался великодержавный космополитизм, вызывавший естественное неприятие у всех национальностей. Во-вторых, все народы страны за годы Советской власти в различной форме (от депортаций до гонений на национальную культуру) испытали немало несправедливостей. Перестройка воспринималась как время для утверждения новой национальной политики. В-третьих, в 1918–1920 гг. было заложено противоречие между национальным составом населения и национально-государственной структурой СССР. В то время как в стране проживало более 100 больших и малых народов, лишь 14 «избранных» получили «свою» союзную республику. Другие довольствовались различного уровня автономиями, у иных не было и автономий. Стремление «выравнять права» было тем обоснованней, что «титульные» народы на «своих» территориях обладали преимуществами в плане политического, экономического, социального, этнокультурного развития в сравнении с другими национальными группами. И наконец, национализм выступал как мощное оружие местных элит в борьбе против союзного «центра» за контроль над республиканскими ресурсами в грядущей экономической реформе.

Все это привело к тому, что после выхода национальных проблем на поверхность общественной жизни (Якутск и Алма-Ата, 1986) они дали о себе знать в 1988–1991 гг. в череде кровавых межэтнических конфликтов в самых разных частях СССР: в Карабахе и Сумгаите (Азербайджан, 1988), Новом Узене (Казахстан, 1989), Фергане (Узбекистан, 1989), Кишиневе (Молдавия, 1989), Сухуми (Абхазия, 1989), Баку (Азербайджан, 1990), Цхинвале (Южная Осетия, 1990). Если в 1989 г. в них погибли 221 человек, то за шесть месяцев 1990 – уже 632. К этому времени было совершено 4648 погромов, более 600 тыс. человек стали беженцами в своей стране. Межэтническая нестабильность все чаще становилась мотивом эмиграции из СССР.

Национальные проблемы стали предметом всестороннего обсуждения на пленуме ЦК КПСС лишь в сентябре 1989 г. Однако принятый в итоге документ «О национальной политике партии в современных условиях» не содержал практически никаких новых подходов, а решения пленума, как полагают современные авторы, даже усугубили ситуацию. Лишь в апреле – мае 1990 г. Верховный Совет СССР принял ряд законов, призванных регулировать межнациональные и федеративные отношения: «Об усилении ответственности за посягательства на национальное равноправие граждан и насильственное нарушение единства территории Союза ССР», «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР», «Об основах экономических отношений Союза ССР, союзных и автономных республик». Однако эти акты появились тогда, когда центральная власть уже была ослаблена, а ситуация в республиках требовала твердой политической воли, немедленных и решительных действий. В результате на всех направлениях национальной политики руководство страны катастрофически запаздывало с принятием необходимых решений, а если и действовало, то крайне вяло. Это проявлялось и в Закавказье, и в Средней Азии, и в Прибалтике. Неэффективность действий Горбачева на «национальном» направлении стала одним из факторов перманентного падения его политического авторитета.

Националисты во всех республиках пользовались схожим набором идей. Вначале использовались экологические мотивы. Естественная реакция на вредные последствия развития индустрии для природной среды и здоровья за пределами РСФСР приобретала форму заботы о сохранении этнической среды, а пренебрежение экологической безопасностью со стороны союзных ведомств – как, в лучшем случае, безразличие к судьбе нерусских народов. Аналогичным образом трансформировались идеи национального возрождения. Вдруг «обнаружилось», что все нерусские народы оказались в состоянии глубокого культурного упадка, деэтнизации и даже на грани исчезновения. Причины связывались со «зловредной» политикой Москвы. В сознание населения республик внедрялась мысль о неэквивалентном экономическом (в пользу «центра») обмене и возможности быстрого улучшения социально-экономической ситуации при условии автономного ведения хозяйства.

Много внимания уделялось обоснованию идеи об аннексии Советским Союзом, а до него Россией, тех государств и территорий, историческими наследниками которых провозглашали себя претендующие на независимость союзные республики. Согласно этой логике, СССР и русские были и остаются оккупантами, пребывание республик в Союзе – незаконно, восстановление исторической справедливости требует воссоздания государственной независимости. Одна из главных исторических идеологем состояла в переносе пороков и преступлений сталинизма на русский народ. К моменту роспуска СССР исторический образ России – страны-агрессора всех времен и при всех вождях в республиках Советского Союза – был демонизирован до немыслимых размеров.

Нарастающая русофобия в республиках вызвала ответную реакцию в РСФСР. «Взрыв» произошел на сентябрьском (1989) пленуме ЦК, когда впервые союзному руководству был «предъявлен счет» за бедственное положение России. Констатировалось, что крупнейшая в стране республика – Россия – находится в условиях финансовой, ценовой, экономической дискриминации. Между тем Горбачев и его окружение оказались не в состоянии предложить какой-либо разумный вариант разрешения давнего исторического противоречия между союзными и российскими властными структурами. Поощряя суверенизаторские «изыски» в других республиках, Горбачев настаивал на «интеграционной особенности» русских, «сложившейся исторически». Как вспоминал помощник генсека А. С. Черняев, его «патрон» «железно» стоял против создания компартии РСФСР и полного статуса России в качестве союзной республики.

Иначе развивались события вокруг Прибалтики. Здесь изначально в основе действий национальных движений лежала идея обретения независимости от СССР. В середине 1988 г. эти республики потребовали «внести ясность» в события 1939 и 1940 гг., связанные с их присоединением к СССР. Тогда же в политический обиход вводится термин «республиканский суверенитет», который трактуется достаточно широко. В документе «Саюдиса» (Литовского Народного фронта в поддержку перестройки) было записано, что «суверенитет Литовской ССР должен охватывать управление всеми отраслями хозяйства, включая экономику, политику, формирование бюджета, финансовую, кредитную, торговую, налоговую и таможенную политику». Осенью-зимой 1988 г. в Прибалтике приняты важные законодательные акты, отразившие движение в этом направлении: местным языкам придан статус государственных, а сессия ВС Эстонии приняла «Декларацию о суверенитете» и дополнения к Конституции, позволявшие в «определенных случаях» приостанавливать или устанавливать пределы применения союзных законов. Позднее такие же акты приняли Литва и Латвия.

В декабре 1989 г. на II съезде народных депутатов СССР «прибалтам» удалось добиться осуждения советско-германского договора 1939. К этому времени литовцы смогли «оторвать» местную партийную организацию от союзной. ХХ съезд компартии Литвы (19–20 декабря 1989) объявил ее независимой от КПСС. Тем самым каналы политического влияния Москвы на регион быстро сужались.

11 марта 1990 г. Верховный Совет Литвы принял Акт «О восстановлении независимого Литовского государства». Литовская ССР переименовывалась в Литовскую республику с отменой на ее территории Конституции Литовской ССР и СССР. Вместо них утверждался временный Основной Закон Литовской Республики на базе Конституции 1938 г. 30 марта и 4 мая схожие акты прияли соответственно Эстония и Латвия.

Таким образом, к середине 1990 г. прибалтийские «независимцы» прошли значительную часть пути к «свободе». Дальнейшая судьба «воссозданных стран» зависела от позиции союзного руководства, а также ситуации в других республиках, прежде всего – России.

Эволюция представлений о путях экономических преобразований.

Концепция экономической реформы Горбачева и его «команды» сформулирована на июньском (1987) пленуме ЦК КПСС. Подготовка к нему шла трудно. Горбачев вспоминал, что только в марте 1987 г. стали нащупываться новые подходы.

Основным результатом июньского пленума стало принятие Закона «О государственном предприятии (объединении)» и «пакета» из конкретизирующих его 11 совместных постановлений ЦК и Совмина СССР (о Совмине, о Госснабе, Госплане, Минфине, республиканских органах управления, о реформе ценообразования, совершенствовании банковской системы). Изменялось соотношение прав министерств и предприятий, союзных и республиканских органов власти. Вместо привычного плана вводился «государственный заказ», охватывавший лишь часть производимой продукции, остальную предприятиям разрешалось реа-лизовывать по своему усмотрению. На самих предприятиях предусматривалось избрание руководителей, а также советов трудовых коллективов, что также должно было мобилизовать активность, повысить ответственность и заинтересованность работников. Ту же цель преследовало расширение прав предприятий в определении зарплаты и выбора ассортимента выпускаемой продукции. Очень «рыночной» была статья 23 закона, допускавшая возможность прекращения деятельности убыточного предприятия.

Закон о государственном предприятии обобщил все «лучшее», что существовало в тогдашней практике хозяйствования и было апробировано в порядке эксперимента. Одновременно он стал вершиной предшествующего этапа экономического вольномыслия, предоставляя предприятиям не виданную ранее свободу и вводя реальные элементы рыночного регулирования хозяйственных отношений. И тем не менее, уже первые результаты действия закона были далеки от ожидаемых.

В 1988 г. госзаказ составил в среднем 85%, однако предприятия требовали его увеличения, так как отсутствие опыта, а также рыночной инфраструктуры (бирж, посреднических контор и др.), осложняли реализацию изготовленных изделий. Связи между предприятиями принимали форму преимущественно бартерных отношений, и, следовательно, были шагом назад даже не только в плане продвижения к проектируемому рынку, но и в сравнении с реальной социалистической экономикой. Выборность директоров часто приводила к выдвижению не лучших профессионалов, в деятельности которых к тому же усиливался популизм. Многие предприятия воспользовались возможностью поднять зарплату работникам и в то же время поднимали цены на свои изделия, сокращали выпуск дешевого ассортимента. Не всегда повышали уровень управления и советы трудовых коллективов, дублируя функции и профсоюзов, и администрации. «Зависала» статья 23 закона (о возможном банкротстве): в 1988 г. более 30% предприятий были убыточными, а еще 25 – получали небольшую прибыль; при переходе на самофинансирование и лишении господдержки они рисковали стать банкротами, вызывая взрывы безработицы. К такому повороту событий не были готовы ни общество, ни государство.

Столь же неоднозначной оказалась и кооперативная политика. В 1987–1988 гг. был принят ряд актов, поощряющих частную инициативу. Главным из них стал Закон «О кооперации в СССР» (май 1988). За счет стремительного роста кооперативного движения государство пыталось улучшить положение в социальной сфере: неудовлетворенный спрос на промтовары широкого потребления составлял более 30 млрд. рублей, а в сфере услуг, оказываемых госпредприятиями, – около 15. Однако чем активнее развивалось кооперативное движение, тем более настороженное отношение оно вызывало. Льготы позволяли кооператорам закупать сырье по низким госценам, а продавать продукцию по высоким, коммерческим. При сопоставимой интенсивности труда зарплата в кооперативах была несравненно выше, чем в государственном секторе. Несовершенство системы контроля приводило к тому, что руководители многих предприятий создавали при них кооперативы. Возможности использовать государственную материально-техническую базу и ресурсы, соединенные с преимуществами и льготами кооператоров, давали особенно значительный эффект. Такие кооперативы откровенно паразитировали на государственной экономике. Закон о кооперации способствовал легализации теневого бизнеса, создавал условия для «отмывания» криминальных денег, увеличения социальных диспропорций, появления рэкетиров. В 1988 г. зафиксировано 600 случаев рэкета, но только в 137 из них потерпевшие обратились за помощью в правоохранительные органы.

Реформирование экономики страны в 1987–1988 гг. не ограничилось принятием законов о госпредприятии и кооперации. Создавались совместные предприятия; были расширены права госпредприятий и кооперативов во внешнеэкономической деятельности; началась коммерциализация отраслевых банков: в августе 1988 г. зарегистрирован первый кооперативный банк. При обсуждении аграрных проблем продвигалась идея аренды; было разрешено приступить к выпуску акций предприятиями и организациями; рассматривался вопрос о возможной конверсии. Преимущественно в этих сферах концентрировалось социально активное население, наиболее заинтересованное в радикализации экономической реформы.

И тем не менее реализация закона о государственном предприятии, попытка использовать «кооперативный» ресурс были наиболее значимыми направлениями экономического курса 1987–1988. Но ни одно из них не решило первоначальных задач. Более того, наложенные на про-инфляционные меры предшествующего этапа, эти два элемента политики значительно усугубили ситуацию как в производственной сфере, так и на потребительском рынке. С начала 1988 г. отмечается ажиотажный спрос, к осени стала реальностью перспектива развала потребительского рынка в результате финансовых диспропорций.

Одна из главных причин хозяйственных неудач в СССР в конце 1988 г. – недооценка роли финансовых рычагов регулирования экономики, что было характерно для мышления высшей партийно-хозяйственной элиты в 1985–1988. По мнению специалистов, ценовая и денежная реформы должны были если не предшествовать, то, по крайней мере, сопутствовать, не отставать от других «прорыночных» преобразований. В СССР же ситуация развивалась иначе. Принципиальное решение о реформе ценообразования, принятое на июньском (1987) пленуме ЦК должно было осуществляться с 1 января 1988 г. Всю вторую половину 1987 г. Госкомцен «гнал» подготовку реформы и к намеченному сроку ее параметры были определены. Однако реформу пришлось «отложить». Это было сделано в силу существования ряда стереотипов, мощное давление которых испытывали как рядовые граждане, так и руководство страны.

Известный экономист Е. Ф. Сабуров прямо писал о «разрушительном страхе» как мотиве бездействия. Этим можно объяснить тот факт, что, принимая аргументы в пользу изменения системы цен и неоднократно одобряя предложенные меры, в том числе, и на заседаниях Политбюро, важнейшая рыночная реформа так и не была запущена ни в 1988, ни позже.

О ней открыто заговорили лишь под влиянием кризиса в 1989 г., и она сразу же оказалась в центре политической борьбы и стала предметом популистских спекуляций. Призывая к проведению рыночных реформ, горбачевское руководство само оттягивало их начало. В результате кризисная ситуация в социально-экономической сфере становилась все менее управляемой, сужая возможности относительно плавного перехода к рыночным отношениям и создавая питательную почву для политического и экономического радикализма.

В 1989 г. негативные тенденции в развитии экономики приобретают необратимый характер. Это вынудило руководство страны искать новые рецепты решения экономических проблем. В 1985–1988 советником М. С. Горбачева по экономическим вопросам был академик С. А. Аганбегян. В 1988–1989 гг. большую известность своими критическими и конструктивными выступлениями приобрел директор Института экономики АН СССР академик Л. И. Абалкин. В июле 1989 г. он в ранге вице-премьера возглавил Государственную комиссию по экономической реформе при правительстве СССР. Она должна была разработать сценарий преобразований, обеспечивающих плавный, регулируемый перевод советской плановой экономики на рыночные рельсы.

Однако почти сразу же после своего создания комиссия вызвала настороженно-критическое отношение. Ее руководитель часто ассоциировался с нерешительным премьером Н. И. Рыжковым и печальными результатами хозяйствования 1985–1989. Ученые-экономисты вне правительства все громче высказывали мысли о необходимости ускоренного движения к рынку, радикального реформирования советской экономики. К ним стал склоняться и Горбачев, что нашло отражение в приглашении им в декабре 1989 г. к себе в качестве советника по экономическим вопросам известного последовательно рыночными взглядами академика Н. Я. Петракова. Однако новые комплексные подходы перехода страны к рынку оформились лишь весной 1990 г., а летом были предложены в виде получивших широкую известность программ.

«Новое политическое мышление» в действии. В 1987–1990 гг., на которые приходится начало реализации принципов «нового мышления», произошли события, вызвавшие большие изменения в мировой политике с неоднозначными последствиями для нашей страны. Активно развивался советско-американский диалог. Одним из его важных итогов стало заключение 8 декабря 1987 г. договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД). Согласно ему, ликвидации подлежали 1752 советские ракеты и 869 американских, т.е. сокращение носило асимметричный характер. Плюс к этому советской стороной ликвидированы ракеты малой дальности «Ока», размещавшиеся в Сибири и на Дальнем Востоке, в договоре вообще не упоминавшиеся.

В договоре по РСМД впервые зафиксировано согласие СССР контролировать соблюдение его условий не только национальными средствами (спутниками-«шпионами»), но и проведением инспекций на местах (на ракетных базах, в местах уничтожения). Все это отражало новый общий подход советского руководства к проблеме разоружения. Как писал Горбачев, «от мелочной военной бухгалтерии пора было выходить на широкие политические подходы».

Согласно таким подходам, в 1986–1988 СССР не раз выдвигал масштабные инициативы по сокращению как ядерных, так и обычных вооружений. В январе 1986 г. М. С. Горбачев выступил с заявлением, в котором предлагал государствам, имеющим ядерное оружие, добиваться его поэтапной ликвидации к 2000 г. В декабре 1988 г. советский лидер сообщил в Организации Объединенных наций о решении советского правительства в ближайшие два года сократить численность вооруженных сил на 500 тыс. человек. Там же было объявлено о намерении к 1991 г. вывести из ГДР, ЧССР и ВНР 6 танковых дивизий, сократить на европейской территории СССР и в государствах–союзниках по ОВД 10 тыс. танков, 8,5 тыс. артиллерийских систем, 800 боевых самолетов.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю