Текст книги "Сиреневая книга. Часть 1 (СИ)"
Автор книги: Александр Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Глава 2
6 . О проблемах субординации и сопричастности .
–Как мне знакомы эти ваши глубокие кресла! Думаете, эта байда на всех работает? Ошибаетесь! Мне вот, например, никакого неудобства не доставило. Сидеть нормально, спина отдыхает, можно расслабиться, собраться с мыслями. А прыгать на тебя я и не собираюсь. Я вообще на мужиков не прыгаю, я правильной ориентации. И то, что ты надо мной навис, мне по барабану – ты ж мне ухо не откусишь? Чего опять не так?
-Да просто мне странно наблюдать... пятнадцатилетнего брюзгу , тыкающего офицеру ...
–Так я, майор, – ты ж майор? – могу и пересесть... Спиной к тебе. К Вам. Да ладно, чего выёживаться. Ты ж с детьми не выкаешь? Вот и мне непросто. Или сам смотри в сторону, твои коллеги теперь только так и поступают. Ты не наблюдай, ты слушай, если тебе любопытно. А тебе должно быть преинтересно.
-Слушай, Бондаренко, мне -то вс ё интересно... И это понятно - работа такая, а т е бе-то к а кой интерес... плести все это? Выговорится больше некому, чтоб ы при этом под трифт азин не загреметь ?
–А я не знаю! Да, правда, не знаю. Не уверен. И что с того? Нетривиальная, заметим, ситуация. Но, похоже, догадываюсь... И знобит меня от таких догадок. Даже думать боюсь в ту сторону.
Просто будем считать, что у меня, по сути, единственная возможность что-то решить здесь – это только через ваше... общество "Динамо". Раз сложилось так, как сложилось, то значит так и надо. И для меня, и для тебя. Не боишься, кстати? Соприкасаться с такими вещами – это обязывает! Тут уже надо хорошо думать, что с тобой может случиться, как с носителем. И вообще с причастными. Времена-то наступают лихие. Abducet praedam, qui accurrit prior. А ваши ребятишки всегда к приору стремились. Динамо, вперед!
Кстати, в одном из банков в десятых годах предлагался депозитный вклад исключительно для членов общества, так и назывался "Динамический". Товарищ у меня там свои сольдо хранил. Представляешь, какой юмор.
- Я тебе так скажу, Бондаренко: " Н е надо меня раскачивать. Насчет тебя и твоих речей у меня лично очень нехорошие предчуствия. Так что, пока... плети Емеля, твоя нед е ля".
– Плетут кружавчики, а я выговариваюсь. И как-то не уверен я, что у меня она есть...эта неделя. Тоже чуйка какая-то. То так, то эдак. Тебе начальство наверняка дало команду, типа поспешевствовать, так? Вот и давайте, я-то ваши пожелания учитываю. Так? Так! Вот и чудненько! В общем, майор, везите девчонку сюда и организуйте подход. Всё. Я должен ее увидеть и с нею поговорить. Добавлю условие. Она не должна меня опасаться, не должна от меня... шарахаться. Я сам найду, о чем с ней поговорить, но повод близко познакомиться должен быть абсолютно легитимный, правдоподобный и нейтральный.
-Есть проблемы, Александр. Первая, это ее тетка. Она одинокая самодостаточная же н щина. Ей вряд ли будет интересно принимать у себя племянницу.
– Первое, второе! Не надо только нагнетать. Помню я эту тетку. Вчера специально на работу к ней заходил. Сдуру. Чуть не упал, когда ее увидел. Наплел чего-то и удрал по-тихому, она и не въехала. У них отдел такой – все шастают. Самодостаточная она, ага! Там слова одни. А сама, похоже, боится в сорок лет без мужика остаться. Декольте до пупа, духи хорошие. Я б, майор, на твоем месте ее заприметил. Там есть... над чем поработать! Возможно, вообще... целина непаханая. Работайте! Организуйте девочке поездку. Хотя бы на недели две. Я не знаю, как вы это сделаете, но уверен, что все у вас получится. И первое, и второе. И компот с вишенкой.
Глава 2
7 . Подарок депутатов.
Бонда вышел из дверей магазина для гражданских и, озираясь как шкодливый кот, прошмыгнул через открытое пространство. Попадаться было нельзя – в одной руке он нес завязанный узелком прозрачный полиэтиленовый пакет с разливным молоком, в другой – какие-то бланки, за пазухой торчал еще теплый нарезной батон. В таком виде ему предстояло пройти почти через всю часть. Пакеты для продуктов и в городах-то тогда встречались крайне редко, а в поселке отсутствовали как класс. Авоська осталась в котельной. По обе стороны дороги от клуба до центрального КПП шли параллельные заасфальтированные дорожки, обрамленные кустами акации и шиповника. До сворота на укромную тропинку оставалось всего несколько метров, как вдруг вдали нарисовалась фигура в огромной фуражке.
Бонда немедленно развернулся на сто восемьдесят градусов и, словно что-то вспомнив, ускорился. Затылок жгло предчувствием, и вскоре, уже совсем близко, раздался раздраженный хриплый голос: "Я, бля, не понял! Боец, стоять!"
Бонда развернулся, одновременно пакет с батоном полетели в кусты. Офицер приближался.
–Здравия желаю, товарищ майор! Разрешите идти?
– Стоять, бля! А-а, это ты, Бондаренко! – майор заметно повеселел, – и какого хера ты тут шароёбишься?
– Бумаги носил на КПП, вот забыл или не все взял, вроде больше их было, решил вернуться, проверить.
– Ты чего нес, клоун?
– Бумаги, товарищ майор! Мне сказали отдать, я и несу.
– Мозги мне не еби, товарищ солдат, – сказал майор с белогвардейским презрением, – ты ими можешь подтереться.
Следует заметить, что тут он был прав. В целях относительно безопасного передвижения по части Бонда придумал оригинальный способ. Он шел на максимальной скорости туда, куда ему было нужно, нагло сжимая в руке свернутые в трубку бланки раздобытых где-то старых накладных, которые даже не удосужился прочитать. Многочисленные офицеры и прапорщики игнорировали его появление, завидев сосредоточенную рожу и бумажку в руке. Таким образом, он избежал массы различных неприятных поручений и неминуемых наказаний. До сих пор проносило. Однажды Бонда удачно уклонился от переноски фортепьяно дочки замполита батальона.
Прокатило и на этот раз, но только отчасти. Майора Марова не интересовало содержание замусоленных бумаг, в траве он увидел пакет с молоком.
–Ага!– сказал он, – а это залёт! Ты сколько служишь, боец?
– Год с небольшим, товарищ майор, Вы же знаете!
– Я дохуя чего знаю, Бондаренко, и не тебе здесь умничать! С небольшим, бля! А надо с большим! И толстым... У тебя что, до сих пор голодняк? Тебя, блядь, в столовой нихуя не кормят? Ты какого хера поперся сюда? Для вас есть чипок. По выходным. Молочка захотелось? Так ты у меня получишь молочка!
Бонда понял угрозу: по полкружки молока и кусочек субпродуктов (вымя, желудки и прочая несоленая требуха) выдавались за ужином тем, кто работал со спецснарядами. Компенсация потерянным силам была неравнозначная и скорее носила символический характер. Бойся большой пайки. Тем более, что изначально нежирное молоко нещадно разбавлялось поварами-узбеками. Для себя все это Бонда считал уже в прошлом. Но зарекаться и планировать в Советской армии было нельзя.
– Товарищ майор, я же не себе, – не моргнув глазом, ответил он, – товарищ старший лейтенант приказал сбегать.
– Не себе? А нахуя ж ты его выбросил, боец? Не придумал еще? Думаешь, успеешь с Серобабой договориться?
– Я Вас напугался, товарищ майор, – как можно подобострастней сказал Бонда, – вы же разбираться не станете. Я про напильники помню. И про ремень.
Историю про напильники рассказывали деды, бывшие тогда еще молодыми. Вновь прибывший в часть майор немало удивился царящему в казармах бардаку и железной рукой принялся наводить порядок. Обнаруженные в кирзачах шерстяные носки и вшивники из олимпиек под кителями беспощадно резались в клочья. Морды хозяев уворачивались от оплеух. Брага отыскивалась даже в огнетушителях, что, похоже, десятилетиями никому не удавалось. Отсутствующие на тумбочке дневальные и просто залетевшие солдаты преследовались по всей территории части, удирая и уворачиваясь от швыряемых вдогонку подручных предметов. Одному особо борзому абреку в спину прилетел напильник. Все обомлели, но майору ничего не было, джигита, впрочем, тоже не жалели. Тем более ему как-то повезло, не комиссовали, во всяком случае, точно. После этого, говорят, напильник стал постоянным предметом в руках Марова. Дисциплина понемногу восстанавливалась, и к призыву Бонды многие обыденные случаи стали дикостью. Например, раньше некоторые солдаты умудрялись уходить в самоход на несколько дней, а пили вообще прямо в расположении.
Бонда застал только пьяные заезды самого майора по плацу на мотоцикле "Урал", да полгода назад огреб пяток нарядов за подаренный ему уезжавшим дембелем черный от старости кожаный ремень, которым Бонда недолго гордился.
–Бондаренко, – сказал майор на плацу, – выкинь его нахуй, его еще Колчак носил! Это не ремень, это называется – "ебу я, и плАчу!"
Бонда не хотел расставаться с ремнем, это был символический подарок. Тем более весь его призыв ходил в жестких "деревяшках" из искусственной кожи, больно врезавшихся при наклоне в торчащие под кителями ребра. Невзирая на шипение сержантов, он попытался как-то вышутить, аргументировать, но получил пять нарядов и немедленно заткнулся.
Сейчас же майор пристально посмотрел на Бондаренко и сказал:
– Это хорошо, что ты помнишь! Взял эту хуйню в пакете и выбросил вон в ту урну. Бегом, бля! И обратно.
Бонда закинул пакет в урну, заметив, что он вовсю протекает, и вернулся, ожидая неприятностей. Но Маров произнес неожиданную вещь:
– Готовьтесь к дембелю! Скорей всего осенью. Повезло вам – студентов решили возвращать. Нардепы хуевы. Такая вот петрушка! Съебнул отсюда! Еще попадешься мне на глаза в ближайшее время, доложу ротному.
Через несколько минут, дав небольшой круг, Бонда вернулся. Нашел в траве батон и побрел восвояси, раздумывая над услышанным от майора...
Еще много лет ему периодически снился один и тот же сон. Что они вновь собраны вместе. Призваны. Все. Даже те, кого давно отпели. Такие же молодые, девятнадцать-двадцать лет. В той же части. Солнце яркое, березы высоченные шелестят. Запах свежей краски и сапожного крема перебивает аромат серой хлебной горбушки. Недослужили, ребята, немножко, непорядок! Надо бы еще полгодика! А что! Мы – за!
Глава 2
8 . Кассандер.
-Вообще-то это мой дом, я его специально здесь покупал, еще, когда вы, засранцы, айфонами мерялись!
-Слышь, Хромой, ты нам, что предъявлять вздумал? Мы тебя фактически донесли досюда, кормим-поим, перевязываем, а ты бычишь?
-Ну, положим, – сказал я, – жрете вы, в основном, мои же консервы, а вас шесть рыл...
– Э-э, полегче с обзываниями, – сказала Люська, – это у тебя может и рыло, а у нас нет. Ты ч е го, правда, начал наезжать, все ж хорошо было?
– Я вам сколько уже раз сказал – мне нужно в Поляковку? Один я не доберусь. Скоро зима . Здесь делать будет нечего. Снег топить? А там озеро, рыба, лес покруче нашего.
– Там – стреляют! – сказал Петрович, – Этого уже достаточно, чтобы сидеть на попе ровно.
– Хорошо, найдите мне квадрик, я на нем по просекам, до станции, оттуда... тоже как-нибудь доберусь. Там пятнадцать километров по прямой. Люди помогут, доползу. И к а нистры еще. И жив и те сколько хотите. Если мне не доверяете.
-Может тебе сразу отсосать, – спросил Ден, – кого предпочитаешь, Люську или Тан ь ку? А может , на нас рассчитываешь? Умный нашелся, вон велик есть, садись и вали отсюд о в а!
-Ден, прекрати, ты же знаешь, что он не сможет,– сказала Татьяна, – что вы все такие злые стали, надо как-то по-человечески!
– А чего ты хотела, – взвился Ден, – одни придурки на мародерке... квасят неделями, у другого идея фикс – найти какого-то кренделя... геморрой себе на задницу! Миссия у него! А вы, блин, вшивую кашу нормально сварить не можете! Хозяюшки!
– А сам-то, – возмутилась Люська, – печку растопить не мог, сюрвайер хренов! Прос и дел по л жизни в офисе за компом, в танчики проиграл!
– Он еще татарина читал, – засмеялся Петрович, – все объяснял на работе, как нам жить н а до ...
– Если б не я, – гордо сказал Ден, – ты бы сейчас воевал где-нибудь. Или лежал нафа р широва н ный, вонял.
– Да, это точно – уж лучше тут...вонять, чем там... друг друга месить.
– Ну, положим, – заметил я – сейчас уже не столько друг друга...
– Нашли чем гордиться, – сказала Люська, – пока люди кровь проливают, вы тут... ошива е тесь. А татарин ваш любимый давно ром хлещет где-нибудь в Уругвае, пока вы тут воняете, по его зав е там...
– А ты сама-то, что тогда с нами попёрлась? – зло спросил Петрович, – сидела бы в городе, или вон патроны подносила... кому-нибудь правильному?
– Куда она без Макса денется, он помаячил, она и подорвалась...Только ты, Люси, ему теперь похоже не больно-то и нужна, – и Ден заржал, глядя на Татьяну.
– Заткнитесь, пожалуйста, – влез я, – все нормально будет, я точно знаю, надо тол ь ко пр о держаться. Это не навсегда. Все закончится.
– Хорошо бы, – грустно сказала Татьяна, – а то все как с ума посходили, а ведь это еще только начало, так? – она посмотрела мне в глаза.
-Так, – вздохнул я.
Глава 2
9 . Новости.
– Приветствую, Сергей Андреевич! Как столица?
– Столица столицей. Ботинки вот новые себе... испортил. Посыпают дороги какой-то дрянью, типа технической соли. Снег как каша бурого цвета. Весь глянец съедает начисто. Проехался на "Вольво". Из гостиницы забрали на ней. Внешне очень похоже на новую "Волгу" с квадратными фарами. Внутри впечатляет, не отнять, умеют делать, сволочи.
– Сергей Андреевич, не томи! Что по нашему делу?
–Да не гони ты, Коля, я тоже сначала гнал. Там правда... как будто и не до нас... Контора гудит. Движение по коридорам как в метро – туда-сюда. Все от полковника и выше, кого видел, радостно так возбуждены. Всё в пол-уха, на бегу. Похоже, еще, что чего-то затевается. Чувствуется. По каким-то нюансам, ты ведь понимаешь, да? А меня, как мы и думали, дернули именно по Шатуну. Хотя и не те. А другие... товарищи. Какие-то... совсем другие. Спокойные, как будто... Помнишь, я озвучивал тут версии? Так вот, я сначала подумал – первая, скорее всего. Сложилось, знаешь, впечатлениечто они уже...сталкивались... с подобным. Или не они, но... как-то там не особо... удивились. Я ожидал большего.
– Не торопись с выводами, Сергей Андреевич! У нас тут... много новой информации.
Подожди, я договорю... Все сложнее, мне пояснили, поэтому я и звонил тогда ночью. А вот Москву я не понимаю. Искренне, не понимаю. Формально они продолжают придерживаться тех же... моментов, что и раньше. И по секретности, и по безопасности. Дезинформирующие мероприятия на всех уровнях, особо по нашему Управлению. Особо, понимаешь? Отчет каждый день. Слово в слово. Весь бред. Все матюги. Не давить. Дали список тем и вопросов, но сказали... не настаивать. Помогать ему. Представляешь? В рамках, конечно.
–Похоже, все по-серьезному?
– По-серьезному! Коля? Ты чего? А когда у нас было иначе? Только так и не иначе. Самое странное – человек приедет. Поработать с ...Шатуном. Но не это странно, это как раз нормально. Странно то, что он приедет самое раннее – через две недели. Когда конкретно – неизвестно. Одно понял, человек – очень серьезный. Очень. Вот и соображай, откуда он так долго будет ехать. Из-за какого забора. Не понимаю. Не складывается! Эх! Теперь давай ты, что тут у вас?
– Не знаю, Сергей Андреич... Мы уже... Пока Вас не было. Он тут в ударе был. То, что он рассказал в прошлый раз даже не цветочки. Пыльца какая-то.
– Ну и чего он теперь... плетет?
Многое. Вот, тезисно, события в его словах, нехронологично правда:
Проиграли холодную войну. Проиграли экономическую войну. Выиграли гибридную войну. Проиграли информационную войну. Проиграли гибридную войну. Выиграли экономическую войну. Выиграли третью мировую, хотя есть мнение, что проиграли. Выиграли метеорологическую войну. Проиграли бактериологическую войну.
– О как! И всего-то! Что-то даже неинтересно становится. Раньше у него было поувлекательнее. Это шестая палата. Но, это же не все, так?
– Так. Продолжаю. Развалили Союз. Развалили соцлагерь. Читаю: "Чехословакию разъединят, Югославию разъединят, Советский Союз разъединят. Только Германию объединят. А, еще Корею, но это уже потом. И по-другому".
Уральская Республика. Новороссия. Халифат... казнили Гробачева. Похоронили Ленина. Сбили спецсамолет на Урале. Авария на...
– Самолет? Пауэрса что ли? Так это когда еще было?
– Нет, это уже другой, под Челябинском. Беспилотник, "Астра" какая-то. Ситуация, впрочем, такая же, как и в шестидесятых. Летали безнаказанно. Косили под НЛО. Сбили какой-то суперракетой, гиперзвук, прямо над городом, в пар. Сказали народу – метеорит. После этого, мол, сами стали понемногу... борзеть, с его слов.
–Чушь полная.
–Возможно, тем более парень с черным таким юмором. Воевали, говорит, с хохлами. Воевали с грузинами. Воевали с чеченами. С арабами. С неграми. Воевали с татарами. Воевали с прибалтами, с поляками, с американцами. Сами с собой...
–Бред! Издевается.
–Согласен, бред. Но одновременно он называет такие вещи, которые он не может знать. Просто не может. Хочет, очень хочет, чтоб ему поверили. Хоть, вроде и такой весь из себя независимый. Хочу – молчу, хочу – говорю. Он, в общих чертах, рассказал про изделия на восьми ближайших ящиках, нарисовал схему расположения хранилищ и подсобных помещений на арсенале в U. Включая те, которые пока не построены. Он там, видите ли, служил срочную. Поверхностная, конечно, информация, но достоверная. Про местное порассказывал. Про те же скальпели. На жэдэ. Я сам не знал, что это такое. Только по слухам. А тут выясняется, что целое депо под боком!
–Я тоже не понял тебя сейчас. Ладно, дальше давай.
– С родней и окружением беседовали аккуратно, опосредованно и как обычно. Он вообще нигде дальше Украины не был. Плюс Сибирь в этом году. Доступа к первоисточникам, из которых он что-то мог подчерпнуть, нет! Карта библиотечная почти пустая. А попаданий же – масса! Это, про то, что можно проверить. А если, правда... все?
–Не паникуй. Продолжай воспринимать все это как бред, из которого нужно понять, что он вообще такое. И чего ему нужно. Так проще, у нас здесь не клуб любителей фантастики. Что еще по подтвержденному и по его реальным навыкам?
– Он уверенно, явно не впервые, производит сборку-разборку всей стрелковки, включая пистолеты. Все, что дали. Стечкина-то где он мог видеть?
Просил прислать М16 или глок какой-то, тоже говорит вертел в руках когда-то. И я ему верю, что самое интересное! Он знает, как стрелять из "Мухи" и как укладывать парашют. Он владеет какими-то зверскими приемами допросов и устрашения. За три секунды из веревки делает наручники. Рассказал, причем толково, про пять способов изготовления взрывчатки из химикатов гражданского применения, нарисовал варианты изготовления замедлителей и взрывателей из бытовых предметов. А как он разговаривает? Это нечто Сергей Андреич! Это необъяснимо. Завораживает. И очень страшно поверить, что все это правда.
–Возможно у него феноменальная память. И его все же где-то подготовили. Мы ж даже догадываемся где.
–Нет, Сергей Андреич, это явно другое. Это очень естественно, мы бы фальшь почувствовали. И еще... он утверждает, что как раз память у него не очень. Нарушения мозгового кровообращения и прочее. Да и сознательно он, мол, многое старался забыть навсегда.
–Юлит?
–Возможно. Но, не похоже. Он часто выглядит очень уставшим, с трудом подбирает слова, вы, говорит, все равно не поймете. Но иногда его несет. Не остановишь. Какой-то подвид ностальгии. У него частые перепады настроения. Иногда энергично, напористо, пафосно, иногда просто отрешённо. Похоже еще...
–Ну? Не затягивай.
Похоже, ещё, что в нас он нашёл благодарных слушателей. Мы выбрали удобную для всех форму проведения бесед. Он надевает темные очки, берет кофе, сигареты и садится лицом к окну. Мы видим его почти со спины, это более органично, чем смотреть на подростка и спрашивать его о башкирском сепаратизме или о проститутках Таиланда.
–О как! Так он же не курит? Спортсмен.
–Оба они курят! Но Бондаренко пачку на три месяца, без затяжки и больше на публику, а Бонда может и за день пару пачек выкурить. Сказал, кстати, что через десять лет болгарские сигареты будут стоить в сотни раз дороже, но будут полной дрянью. А еще через десяток уже и американские... станут как водоросли. Пропитанные химией.
–Значит бросим. Ладно, поиграемся пока... Всеравно ждать. Давай мне всё по нему за эти дни, ознакомлюсь подробнее. Давно не брал я в руки сказки!
–
Глава 30 . Надежда и будильник.
Развести на нехорошее несложно, если народ тупой, – сказал Бонда не вставая, – тем более, что план как стравить, был сто раз отработан в других регионах. Если уж хохлов умудрились раскачать, то уж наш-то край, где мечетей, пожалуй, поболе, чем православных церквей, а в любом классе половина – татары с башкирами, только в путь.....
– У нас, кстати, так и началось, – согласился Рамиль, – в первую ночь сожгли поклонные, или как их, кресты на окраинах города. На вторую– мечеть.
–Вот даже не удивлюсь, если это сделали одни и те же люди, – засмеялся Бонда, – всегда говорил, что нельзя так демонстративно верить. Настоящая вера и религия пересекаются, но не у всех.
–Циник ты, ничего в тебе святого! – сказал Наглер.
–Продолжай...
–Чего продолжай?
–Ничего во мне святого...не осталось – ухмыльнулся Бонда, – только надежда на будильник.
–На какой еще, нахрен, будильник?
–Да так, не обращай внимания. Туплю маненько. Голова болит. А про провокации, это опыт. Ничто не ново под луной. Вильнюс, Москва, Нюёрг, Киев... Далее везде: казань-рязань и юрюзань. Для подбадривания процесса...
Бонда хлопнул на щеке очередного комара, посмотрел на размазанную на пальцах кровь, и проговорил:
–Надо Спице сказать, чтобы нашла в городе репелленты. Спецмази мы от Ходырева никогда не дождемся, – он помолчал, и, глядя на озеро, вдруг объявил, – а в Германии комаров нет!
–Как нет? – вскинулся тощий парень, с позывным Зяма.
–Совсем нет! Вывели. Вроде как еще в прошлом веке.
–Вранье! Не бывает такого! Ты ж там не был, они тебя и не кусали. А написать можно все, что угодно.
–Я там был. Причем, первый раз еще в конце девяностых, марки застал. Кроликов видел. Диких, прямо в городах, на газонах. Оленей видел в специальных парках. Рыжих, вон как Гиря. Даже пельмени с олениной ел. Крысу видел в Кельне, мельком. Комаров не видел.
–И не ел!
–И не ел! И они меня не ели. Хотя там масса водоемов, Райн, прудики, лебеди, уточки. Но этих тварей не было. И мух, честно говоря, не помню. Зато помню мух в армии. Вот это были мухи!
–А, понятно: в армии ты мух ел? – не унимался Зяма.
Несколько человек засмеялось, но по-доброму, незлобиво. Остальные затихли и прислушались. Возможно, назревал обычный словесный пинг-понг, и в хорошем настроении Бонда близким мог простить и не такое, но кто его знает, чего у него сейчас в башке. Юмор-штука хорошая, но на передовой неловко брошенное слово могло привести к непоправимому. Молодой Зяма похоже в тонкостях окопного юмора не разбирался. Но сегодня ему повезло – Бонда был великодушен.
–Петросян ты, хуев! – заметил он невозмутимо, – решил дядю подъебнуть? Смотри, если у тебя язык острый, то у меня... яйца небритые!.. Не встревай пока, а то мысль теряю...Короче, кто всю жизнь ел мух, так это мой кот... Он это дело любил. Поймать, помучить и сожрать. С хрустом и чавканьем. А кота звали Хулио.
Все заржали. Чечен подошел поближе к столу, встал позади сидящего Зямы. и незаметно положил ему руку на плечо. Тот недоуменно оглянулся. Чечен молча похлопал себя ладонью по губам, и тут же по виску и укоризненно покачал седой головой. Парень отвернулся и насупился.
А Бонда продолжал:
–А когда срочную служили, у нас там, помимо слепней, паутов и прочей нечисти, были мелкие гадкие мушки. Тащишь с товарищем градину. В укупорке ящик выглядит как зеленая шпала, восемьдесят килограмм. Один конец, с треугольником на торце, вот он потяжелее. Цель – загрузить вплотную под крышу два вагона. Это дневная норма на бригаду в пять человек. Четверо попарно таскают ящики с перрона в вагон, один на тачке-медведке, подвозит стопки по пять-шесть штук. Восемьдесят восьмой год. Отправляли в Афганистан. Подарки духам. ... И сами еще духи. Кормили плохо, жара, от усталости мотает к концу дня. Так вот, тащишь эту хрень, а на голую спину, на руки садятся эти мелкие мушки. Укус такой силы, точно тебе иглу загнали, аж мышцу сводит, а смахнуть нельзя, руки заняты. Все делается в темпе, иначе не успеешь вовремя закончить, а значит, вся бригада останется без помывки, а то и без обеда или, соответственно, без ужина. А еще построения, хозработы, строевая, и прочие радости. На ходу орешь возвращающейся от вагона порожней паре, чтоб муху согнали, дергая башкой в сторону, на которую та уселась. Идеально, если бегущий навстречу боец шлепнет ладонью со всей дури. Тогда мышцу перестает ломить. След остается кровавый, и, главное, не дырочка, как от слепней, а маленький надрез. Бежишь назад, сам со встречных мух сгоняешь. Через некоторое время, как это часто бывает, при тяжелых физических нагрузках, большинство слов при погрузке заменило одно: "Муха!" И шлеп, шлеп, шлеп! Все остальное было излишним, даже спасибо. И так все понятно. А работали уже слаженно, появились какие-то навыки. Даже нередко попадающиеся неудобные вагоны с узкими дверями умудрялись загружать вовремя. Квадратное катать перестали.
– А круглое– таскать! Зато, Бонда, теперь нас самих градом херачат, как мух, шлеп-шлеп-шлеп! – не выдержал Зяма и сам тут же заржал.
–Ну не только нас, и мы мало-мало! – возразил Чапа, – Хотя, если по большому счету, то Нас. Друг друга ж херачим, высунув язык, а весь мир от такого кино тащится! Хоть бы у них там вулкан йобнул, что ли.
–На этот вулкан, – засмеялся Бонда, – уже лет двадцать дрочат, ниче там не будет, и не надейся.
–Ну почему? Надежда умирает последней. Скушав Веру и Любу.
–Иногда просто похоронив, – заметил Бонда и вдруг помрачнел, – а, знаешь, у нас ведь случай был забавный. Да...Мне года два назад подкинули список наших местных вышивальщиков. Крестиком по снегу. Сюрреалистичных вайеров. Мы потом...позднее ездили по округе, выявляли, раскулачивали. Беседовали опять же. Не все долбобобы, но большинство. Поколение пепси. Без интернета. И без коммунальных услуг. Кто поумнее оказался, тот конечно компанией оброс, пообжился. Но основная масса только уморили и себя, и родню. И на все, главное, уважительная причина есть, почему у них не получилось так, как они мечтали.
Один такой занятный перец попался. Я, говорит, Вас узнал! Я, говорит, Вас искал! Я все про Вас знаю. И выдает мне полное ФИО и протчая. Где родился, где учился. Но много, следует признать, сказать не успел. Торопился все какую-то муть до меня донести. Так я до сих пор гадаю, псих чтоли?
Бонда замолчал и задумался. Повисла странная пауза, и Чапа аккуратно поинтересовался:
–Помер что ли?
–Кто помер? – встрепенулся Бонда.
–Ну, кадр-то этот, всезнающий?
–Ага, – сказал Бонда, вставая, – вскоре. От многочисленных ранений в области тела. Пойду-ка я, покурю-ка я!
Хлопнула дверь. Потом далеко другая.
–Чего-то я ничего не понял, – сказал Зяма,– чего ему здесь не курится? Бонда как-то непросто выражается, гадай тут его ребусы: какая муть, кто помер, от чего помер?
–Да завалил он его, сто в гору, – ответил Чечен, подмигнув Чапе, – узнал, что хотел, и зарезал. Ножом в глаз. Я за ним такое однажды ... уже наблюдал. Кому понравится, когда про тебя все всё знают. А тебе, Зяма, он точно балалайку оторвет. А мы всем коллективом, с удовольствием, подтвердим кому угодно, что так и раньше было!
Глава 3 1 . Небо Лондона .
Ты заметил, что многие десятилетия, а скорее всего и столетия, у нас здесь все идет по кругу – сегодня хорошо, завтра плохо, послезавтра вроде подотпустило и т.д.?
Похоже, что подолгу Россия хорошо никогда и не жила. Это, как улей с пчелами. Они работают, стараются, строят личные и коллективные планы, потом приходит пчеловод, выгребает мёд, и... вкалывай снова. Чтоб не все сдохли без меда, зимой подкармливают сиропом. И это еще по-божески, ведь может прийти и медведь. А тот не столь деликатен... Проклятие какое-то. Миссия. Бесконечная миссия. Ты карабкался, полз, цепляясь зубами и ногтями, терпел, переносил... Добрался, только выдохнул, а очередной колокол уже будит очередных декабристов.
– Наоборот.
– И наоборот. И колокол, заметим, всегда не российский.
– Детей жалко, внуков. Они и не поймут никогда, как мы жили. И как сейчас с этим всем жить, без будущего...
–Планировать ничего нельзя, тогда сразу становится легче. Всех жалко. Тут бери больше – вся цивилизация наша трещит, и как бы, не в последний раз. Упадем, уже подняться не дадут. Опытные.
Глава 3 2 . О вопросах потребления.
Стою за несколько метров до пешеходного перехода. Успел затормозить. Четырехполосную дорогу по диагонали переходят две пожилые, плохо одетые женщины. Начали движение по проезжей части задолго до "зебры", медленно двигаются по диагонали к автобусной остановке. Нарушая все правила движения и законы самосохранения, по максимальной траектории. Моргаю фарами, из-за стекла рукой показываю на знак перехода. С ненавистью смотрят на машину, беззвучно шевелятся бледные губы. Приоткрываю окно. Слышится: "понапокупают...сволочи, житья не стало". Вот так. И возбужденные пассионарии в свое время разгромили магазинчики на первых этажах своих же домов, а не дворцы в Тарасовке. Конечно, там пулеметы, чревато.
- Александр, опустим про пулеметы. А ч то значит " плохо одетые " ? Бичихи, что ли?
–Кто?! Бичихи?! Не понял... А-а, да нет, конечно! Плохо одетые, это не столько бедно (тут можно и просчитаться), или не по сезону, а скорее безвкусно одетые, неухоженно, у нас это в порядке вещей было, особенно среди старшего поколения. Они не считали нужным одеваться по-другому, и дело было не столько в деньгах. Есть такой термин "возраст дожития". Вот для многих и наступило такое... дожитие. Не жизнь.
А шмотки, что шмотки? Я и сам порой годами ходил в полюбившихся джинсах, старых свитерах и футболках. Но они хоть гармонировали между собой. Да и автомобили, и спутницы выглядели подобающе. Но я мог позволить себе роскошь... одеваться не по протоколу. Я почти никогда не работал по найму, был, так сказать, хозяином бизнеса. Хоть долгое время достаточно скромного. Но у меня был один желудок, и мне хватало. Тех же, кто считал иначе, я не впускал в свою жизнь надолго. В материальном плане мне было достаточно малого: одни джинсы, одна яхта, одна вилла. Шучу. Какая там вилла? Так, домик. Три этажа, триста метров. Машина, и та без крыши.
-Одна жена, одна любовница?
