Текст книги "Мифы и легенды Древнего Востока"

Автор книги: Александр Немировский

Пророк и цари

^{Книги Самуила являются продолжением книги Судии. В них обобщаются легенды и факты, неизвестные книге Судии, но они унаследовали выдвинутые своей предшественницей внешние и внутренние проблемы – сопротивление филистимлянам и укрепление религии Яхве как средства сплочения израильских племен. Главными персонажами книг Самуила, выполняющими первую задачу, были цари Саул и Давид. Исполнителем второй задачи стал пророк Самуил, духовный руководитель израильтян. Отношения между этими тремя героями образуют сюжет книг Самуила, стягивающий другие конфликты человеческой трагедии эпохи формирования государства. О книгах Самуила как высокохудожественном произведении можно судить хотя бы по тому, что их автор, за две тысячи лет до Шекспира заставляет действовать героя и после смерти в виде тени. При этом тень Самуила, вызванная Саулом из Шеола (еврейского аида – преисподней), появившаяся, чтобы лишить Саула надежды на успех, одновременно предрекает победу его молодому сопернику. Победа Давида (захват Иерусалима и перенесение ковчега на гору Сион) – это посмертная победа Самуила.}

^{Такова главная идея книг Самуила, последовательно раскрывающаяся в цепи связанных друг с другом эпизодов, каждый из которых привносит в борьбу за утверждение монархии и торжество Яхве новые грани. При этом фигура пророка Самуила, в отличие от его предшественника Моисея, отличается многоплановостью. Самуил помогает получить корону обоим кандидатам в монархи, но сам не является апологетом монархии как политической формы. Предупреждая народ о бедствиях, которые принесут ему цари, Самуил, кажется, рассчитывает на то, что народ предпочтет монархии теократию и предоставит ему самому военные и административные функции.}

^{В первых, опущенных нами главах первой книги Самуила речь идет о рождении Самуила у бесплодной женщины Анны, выпросившей себе сына у Бога, обещая его отдать ему в служение. Сразу же после рождения Самуил был отнесен в храм города Силома, где был верховным жрецом слепой от рождения Илий. В храме Бог объявляет мальчику, что он – его избранник. В битвах с филистимлянами Израиль терпит поражение. Филистимлянам удается захватить ковчег, но обрушившаяся на них кара заставляет возвратить его израильтянам. Однако народ, связывая неудачи с отсутствием царской власти, просит Саула назначить царя. Пророк, зная о пороках, присущих единоличному правлению, колеблется. Но Бог убеждает его уступить народу, и дело стоит лишь за выбором избранника.}

 
Поет петух живым. А я, пророк,
Иду к теням, бросая все, что мило.
Мой нелюдимый иудейский бог,
Зачем меня назвали Самуилом?
 

^{Образ Саула – юноши с крепким телом, но застенчивого, покорного своему отцу, ровного в обращении даже с рабом – контрастирует с образом Саула – грозного царя. И это убедительно показывает читателям еще один порок монархии: сам носитель царской власти становится ее жертвой, превращается в тирана, каким бы он ни был простым и добродушным человеком в частной жизни до рокового принятия власти.}

Жил в эти времена вениаминитянин Кис, сын Авиела, человек зажиточный. Однажды раб Киса, отправленный на луг, где паслись ослицы Киса, их там не нашел. И призвал к себе Кис сына своего, и сказал ему:

– Возьми с собою раба и поищи ослиц.

Сына Киса звали Саулом. Был он молод и красив. Не было во всем Израиле юноши, который мог бы соперничать с ним ростом и шириною плеч. Отправился Саул на поиски отцовских ослиц вместе с рабом. Перешли они горы Ефраима, прошли всю страну Салиса и всю страну Вениамина, но ослиц не отыскали. Когда же они были в местности Цуф, сказал Саул рабу, который был при нем:

– Послушай! Давай вернемся. Может быть, отец перестал и думать об ослицах, а беспокоится о нас.

Раб же возразил Саулу:

– Здесь имеется город, в котором обитает божий человек. Все, что ни скажет он, сбывается. Пойдем к нему. Возможно, он знает, где искать ослиц, куда идти.

– Испытаем этого человека, – согласился Саул. – Но в наших торбах давно кончился хлеб, и нет подарка, чтобы принести этому божьему человеку.

– У меня есть четверть серебряного сикля, – ответил раб. – Отдадим его провидцу.

И пошли они в город, где был божий человек. Поднимаясь на холм, где раскинулся город, они встретили девиц, спускавшихся за водой, и спросили их:

– Есть ли здесь провидец?

– Есть, – ответили девицы. – Только поторопитесь. Ведь он пришел в город лишь сегодня, поскольку народ приносит жертвы на высотах. Вы застанете этого человека, если поспешите.

В городских воротах путники увидели мужа в возрасте и спросили:

– Скажи, пожалуйста, где здесь остановился провидец?

– Провидец – это я! – представился незнакомец. – Идемте со мною на высоту, а потом возвратимся в город отобедать. Об ослицах отца и господина, что пропали три дня назад, не беспокойтесь.

Саул, переглянувшись с рабом, подумал: «Откуда ему известно об ослицах?»

– Что же ты стоишь? – проговорил провидец.

– Видишь ли, – замялся Саул. – Я происхожу из самого маленького племени, к тому же из семьи пахаря, да и сам я пахарь. Видишь мои руки?

Он протянул провидцу ладони в мозолях.

Но провидец не хотел ничего слышать. Он взял за руку Саула и повел его. Раб же пошел за ними.

И вот они в хоромах. За длинным столом сидят тридцать человек ^{204} . Два почетных места свободны.

– Это ваши места! – сказал провидец, обращаясь к Саулу и его рабу.

Когда же они сели, провидец дал знак повару, чтобы он принес баранью ногу.

– Это припасено вам, гости из колена Вениаминова, – сказал провидец. – Окажите честь нашему городу.

И еще раз переглянулся Саул с рабом, ничего не понимая в происходящем.

Не знал Саул, что за день до его прихода Яхве сообщил Самуилу:

– Завтра я пришлю к тебе человека из земли Вениаминовой, и помажешь ты его царем над народом моим. И спасет он мой народ от филистимлян, ибо вопль народа достиг моих ушей.

Не мог знать Саул и того, что еще до его обращения к провидцу с вопросом Яхве указал на него Самуилу, сказав, что это и есть тот человек, о котором он говорил.

Дождавшись конца трапезы, провидец пригласил Саула на кровлю и сказал ему:

– Имя мое Самуил. Я судья в этой стране. Несколько дней назад ко мне явились старейшины Израиля с просьбой назначить им царя. Бог распорядился, чтобы я послушал голос народа. А сегодня он послал меня встретить человека, который должен быть царем и спасти наш народ от филистимлян. Этот человек – ты.

Наутро пошел Самуил проводить Саула и, когда они подходили к городским воротам, повелел ему пропустить вперед раба своего и остановиться. И вылил он на голову юноши елей из сосуда, говоря:

– Этим помазал тебя Господь на царство над всем Израилем.

Саул растерялся, не зная, куда девать свои руки и что сказать. Но словно не замечая его замешательства, Самуил продолжал:

– Когда достигнешь границы земли Вениаминовой, у гробницы Рахили ты встретишь двух человек, и они тебе скажут об ослицах отца твоего. А когда дойдешь до дубравы Тавара, встретят тебя трое идущих к Богу в Бетэл. Три козленка будут на плечах у одного из них, три хлеба – в руках у другого, мех с вином за спиной – у третьего. И два хлеба дадут они тебе. А когда ты, продолжая путь, придешь на холм Божий, где стоит стража филистимская, перед городскими воротами встретишь толпу пророков с тимпанами и гуслями. И услышишь ты, как они пророчествуют, и сойдет на тебя Дух Божий, и начнешь ты пророчествовать вместе с ними, и станешь иным человеком. И когда сбудутся эти три знамения, ты поймешь, что с тобою Бог. И поспеши тогда в Гилгал, чтобы прибыть туда раньше меня, и жди меня там семь дней, пока не приду я к тебе и не скажу, что должен делать ты дальше.

Так и случилось, как сказал Самуил. У могилы Рахили путников встретили двое. Это были люди, посланные Кисом объявить, что ослицы нашлись и отец ждет не дождется сына. И тех троих, что шли в Бетэл, увидели они у рощи Фаворской и получили от них два хлеба. А когда, приближаясь к Божьей горе, Саул увидел идущих навстречу босых пророков с гуслями и тимпанами, исполнение предсказаний Самуила произвело на него такое впечатление, что он запел, чего раньше за ним не замечалось, и, сбросив сандалии, присоединился к ним, и стал приплясывать, выкрикивая бессвязные слова.

Прохожие, узнав в плясуне сына Киса, очень удивлялись и спрашивали у раба:

– Что это с ним? Уже и Саул среди пророков?

– Ничего особенного, – ответил раб, – Мы с ним искали ослиц, и провидец, которого встретили, что-то пролил ему на голову. С тех пор он сам не свой.

Придя в себя, Саул оставил пророков и зашагал домой. Дома же он не рассказал ни отцу, ни кому другому, что помазан в цари.

Некоторое время спустя пришло ко всем старейшинам распоряжение от Самуила явиться всему народу в Массифу. Туда и пришли все двенадцать колен.

И сказал Самуил сынам Израилевым:

– Вот вы отвергли Бога вашего, который вывел вас из Египта и избавил вас от недругов ваших. Вы сказали ему: «Царя поставь над нами». Теперь предстаньте перед Господом по коленам вашим и племенам.

И одно за другим подходили колена Израилевы к Самуилу, пока не указал он на колено Вениаминово. И проходили мимо Самуила племена, входившие в это колено, а он пристально всматривался, пытаясь отыскать Саула.

– Кого ты ищешь, отче? – спросил кто-то из проходящих.

– Самого высокого из вас, Саула, – ответил Самуил.

– Да он в обозе! – объяснили Самуилу люди Вениамина.

– Приведите его! – приказал старец.

Когда подвели Саула, он и впрямь был выше всех остальных на голову.

– Вот ваш царь! – объявил Самуил. – Царь, избранный Господом и мною помазанный от его имени. Нет во всем народе ему подобного.

– Да живет царь! – раздались крики.

Но были и такие, которые пожимали плечами, говоря:

– Откуда взялся такой царь на нашу голову? Ему ли спасать нас?

Показав народу царя, Самуил объявил права царствующего, записанные им до того в книгу, и отпустил народ по домам своим.

^{Глава обрисовывает первую акцию только что созданной монархии – победу над вторгшимися кочевниками-аммонитянами, достигнутую с помощью гражданского ополчения. Царь, обладающий правом созыва этого ополчения, сам еще продолжает трудиться на поле, однако, сохраняя за собой орало (плуг), владеет и мечом. Образ израильского воина-пахаря удивительно совпадает с рассказом римских анналистов о Цинциннате, которого застает весть о назначении диктатором во время пахоты. Имеется еще одно удивительное совпадение между этим библейским рассказом и более поздним сообщением о ранних временах Рима: такой же монополией на изготовление оружия из железа, как филистимляне, в Лации обладал другой «народ моря» – этруски.}

Тем временем явился в Израиль аммонитянин Нахас с войском своим и осадил Иабес, в горах Гилеада, за Иорданом. Увидели израильтяне осаждающих их город и, поняв, что с ними не совладать, предложили Нахасу мир и дань на том условии, что отведет войско от стен.

– Будет вам мир, – ответил Нахас, – если я выколю правый глаз каждому из вас, чтобы было бесчестие всему Израилю.

Выпросили старейшины семь дней на размышление, а сами отправили послов в Гиву к Саулу.

Узнав, что он пашет в поле, отправились послы за город, где увидели пахаря, подпоясанного мечом, но идущего за волами.

– Саул! Саул! – воззвали послы.

– Вот я! – ответил Саул, и, остановив волов, вышел навстречу послам, и расспросил их о деле.

По мере того, как послы говорили, лицо Саула мрачнело. Не дослушав до конца, он сорвал с пояса меч и, подбежав к своим волам, стал их кромсать. Решили послы, что царь обезумел, и поспешили удалиться, чтобы не попасть под меч, но Саул остановил их и, передав каждому кусочек мяса, разослал по всем коленам Израиля.

Показывая мясо, объясняли послы, что так же, как с волами, поступят со всеми, кто тотчас не явится в Гиву.

И зашумели поля и холмы Израиля. Бросив пахоту и все иные дела, шли в Гиву пахари и пастухи с дубинами и кольями. Некоторые были вооружены старинными медными мечами, какими еще сражались воины Иакова. Железного же оружия было мало, ибо филистимляне, владевшие железом, сговорились не делать израильтянам ни меча, ни копья, а только сошники, заступы, топоры, серпы и вилы, когда же они тупились, израильтянам приходилось обращаться к филистимлянам для их заточки.

Разделив пришедших на три отряда, Саул ночью выступил в поход. На рассвете услышали аммонитяне, осаждавшие Иабес, гул тысяч ног и звон оружия и увидели три воинства, приближающиеся с трех сторон. И бросились недруги врассыпную, так что через несколько мгновений под городом никого не осталось.

Саул же вошел в брошенный стан и разделил захваченную добычу между своими людьми. В тот же день гонцы разнесли весть о победе Саула над аммонитянами, а вместе с этим и его решение расправиться со всеми, кто не выполнил приказ и не явился в Гиву с оружием.

^{В этой главе описывается история лишения Саула покровительства Бога и его пророка Самуила. Повод для этого современному читателю должен показаться неубедительным. Саул счел нужным сохранить жизнь поверженному царю аммонитян и оставить для жертвоприношений животных побежденных. Но Самуил вместе с Богом требуют беспрекословного выполнения предписанного. У Саула нет покорности. Он проявляет самостоятельность суждений, и судьба его решена.}

После победы над аммонитянами и другими народами укрепилась власть Саула. Он создал сильное войско. Если усматривал в стране человека крепкого и мужественного, брал его к себе на службу. И стал побеждать Саул воинственных соседей: моавитян, аммонитян, эдомитов, и они больше не смели вторгаться в пределы Израиля. И в семье Саула были мир и благодать. Имел он одну жену и, кроме сына Ионафана, еще двух сыновей и двух дочерей.

Увидев, что власть Саула укрепилась, Самуил пришел к нему, чтобы передать волю Бога.

– Бог, – начал он, – вспомнил, что аммонитяне препятствовали израильтянам на их пути из Египта в страну обетованную. Иди и истреби весь этот народ, предай смерти мужей и жен, отроков и грудных детей, волов и овец, верблюдов и ослов.

Не стал Саул спорить с Самуилом, говорившим от имени Бога, а построил и пересчитал своих воинов. Было их двести тысяч сынов Израиля и десять тысяч сынов Иды. С этими людьми он двинулся в степь и истребил всех аммонитян от мала до велика, но ни в чем не повинных животных уничтожать не стал, решив, что они будут так же хорошо служить новым господам, как служили старым. Также и взятому в плен царю аммонитян Агату он сохранил жизнь.

В то время, как Саул всходил на гору Кармил, чтобы воздвигнуть свой победный трофей, явился Самуил. Дождавшись возвращения царя, он его спросил:

– Что означают звуки, которые доносятся с низины?

– Это блеяние овец, мычание волов, крики верблюдов, – ответил Саул. – Несчастных животных давно не поили, и они подают голос.

– Но ведь тебе было сказано истребить стада аммонитян! – вспылил Самуил.

– Народ решил сохранить им жизнь! – дерзко объявил Саул и через мгновение добавил: – Надо же приносить жертвы Богу.

– Покорность Богу угоднее всех жертв, – возразил Самуил. – А непокорность хуже ворожбы, хуже служения идолам и божкам. За это Господь снимает с тебя власть, какую даровал.

– Грешен я! – молвил Саул, испугавшись собственной дерзости. – Но ведь я исполнял волю народа, пожелавшего сохранить лучших животных для жертвоприношения Богу.

Не желая больше слушать объяснений и оправданий, Самуил повернулся, чтобы следовать своей дорогой. Но Саул схватил его за край одежды, чтобы удержать. Царь был так силен, что в его руке остался лоскут жреческого одеяния.

Самуил рассвирепел.

– Не касайся меня! – закричал он. – Бог отторг от тебя твое царство.

– Да, я согрешил! – проговорил Саул тихо. – Но не позорь меня перед старейшинами народа моего. Пойди вместе со мною, чтобы я поклонился Богу нашему.

Уступил Самуил. И народ не узнал о том, что было сказано Самуилом в сердцах. Но при виде царя аммонитян Агата в оковах гнев вернулся к Самуилу. Он потребовал меч и собственноручно зарубил пленника.

И разошлись после этого Саул и Самуил каждый в свой город. И не захотел Самуил больше видеть Саула, ибо Бог раскаивался, что воцарил его над Израилем. И до дня смерти своей не встречался он с Саулом.

 
И отрок играет безумцу царю
И ночь беспощадную рушит,
И громко победную кличет зарю
И призраки ужаса душит.
И царь благосклонно ему говорит:
«Огонь в тебе, юноша, дивный горит,
И я за такое лекарство
Отдам тебе дочку и царство».
А царская дочка глядит на певца,
Ей песен не нужно, не нужно венца.
 

А. Ахматова

^{Глава явственно распадается на две части. В первой Самуил добивается у Яхве прекращения поддержки Саула и отправляется в Вифлеем, чтобы передать волю Яхве. Во второй части сообщается о приближении юного вифлеемца Давида ко двору царя Саула.}

Отринув Саула, стал искать Яхве, кого сделать царем над избранным народом. Найдя этого человека, он призвал к себе Самуила.

– Иди в Вифлеем ^{205} , к Иессею, – сказал он ему, – и помажь на царство его сына, которого я усмотрел.

Самуил послушно наполнил рог елеем и направился в город, который был ему назван. Узнав, где дом Иессея, он явился к нему и пригласил его и сыновей на жертвоприношение. Когда семья пришла, Самуил растерялся. Как найти среди сыновей того, кого усмотрел Бог? Сначала он решил, что Бог выбрал старшего сына Иессея Элиаба, ибо он был статен и красив. Но когда, подняв рог, он приказал первенцу Иессея подойти к себе, слух его уловил обращенные к нему слова Бога:

– Надо смотреть не так, как люди, в лицо, надо смотреть в сердце.

Отпустив Элиаба, Самуил приказал подходить к себе другим отрокам. Бог не давал никаких знаков, какой из них его избранник. Совсем растерявшись, пророк спросил Иессея:

– Все ли сыновья твои здесь?

– Есть еще Давид ^{206} , – отозвался Иессей. – Но он совсем мал и пасет овец.

– Приведи-ка его! – распорядился Самуил.

Младший сын явился босым, в потрепанном плаще, с кифарой в руках. Но приятно было его лицо, обрамленное белокурыми волосами, и красивы глаза.

– Это он, – сказал Яхве Самуилу. – Встань и помажь его.

– Подойди ко мне! – приказал Самуил Давиду.

И пролил Самуил на Давида священный елей из рога. Давид же взял свою кифару и запел, подыгрывая себе на струнах, запел так хорошо, что не оставалось сомнений, что Дух Божий сошел именно на него.

Тем временем от Саула отступил Дух Божий и вошел в него от Господа злой дух ^{207} , принося ему муки. Это заметили царские слуги и сказали Саулу:

– В тебя вселился злой дух. Не повелишь ли ты нам отыскать человека, играющего на кифаре, чтобы музыкой приносил он тебе облегчение.

– Найдите мне такого человека, – распорядился царь.

Тогда один из слуг сказал:

– Есть в Вифлееме у Иессея сын, играющий на кифаре, юноша доблестный и воинственный, разумный в обращении, прекрасной внешности.

И отправил Саул к Давиду гонцов с повелением:

– Пошли мне сына твоего, который при стаде.

И взял Иессей осла, навьючил на него мешок с зерном, мех с вином, привязал козленка и послал вместе с Давидом, сыном своим, к Саулу.

Получив дары и убедившись, что Давид таков, каким его описал слуга, царь послал сказать Иессею:

– Давид остается служить при мне. Назначу я его своим оруженосцем.

С тех пор, как только на Саула нападал злой дух, он призывал Давида, который брал в руки кифару и извлекал из струн звуки. Тогда Саулу становилось легче и отраднее, ибо отступал от него злой дух ^{208} .

 
Молчит кифара за спиной,
В руке поет праща.
Не путать музыку с войной
Давид нам завещал.
Но если новый Голиаф
Провозгласит шалом,
Обиды давние поправ,
Пропой ему псалом.
 

^{Рассказ о Давиде принадлежит иной легендарной традиции, чем сообщение о нем в предшествующей главе, где Давид выступает как музыкант. Во всяком случае, царь Саул, спрашивающий имя победителя Голиафа, не узнал в нем своего телохранителя и гусляра.}

^{Глава интересна редкой для Библии сценой единоборства и описанием полного вооружения профессионального эгейского воина, сражающегося с легковооруженным израильским пастухом. Примечательно, что Яхве здесь не руководит Давидом, но Давид побеждает с именем Яхве.}

Собрались филистимские воители и, двинувшись в Иудею, расположились станом между Сокохом и Азикой в Эфес-Дамиме ^{209} . Саул со своими воинами занял склон поросшего лесом холма. Так они стояли друг против друга на склонах холмов, разделенные долиной, пока от филистимлян не отделился могучий ратоборец по имени Голиаф. Один вид его внушил израильтянам ужас. Ведь был он ростом в шесть локтей и одну пядь, закован с ног до головы в медь. Голову его прикрывал бронзовый шлем. Туловище покрыто чешуйчатым панцирем весом в пять тысяч сиклей меди. Ноги защищены бронзовыми поножами ^{210} . С плеч у него свисал кидон ^{211} . Древко его копья напоминало веретено, наконечник же был из железа весом в шестьсот сиклей. Его щит держал оруженосец.

Спустившись в долину, откуда голос его был слышен, он обратился к израильтянам:

– Зачем вы явились сюда, рабы Саула? Разве вы ослепли и не видите, что перед вами не какой-нибудь израильтянин, а филистимлянин?! Попробуйте мою силу! Пусть кто-нибудь спустится ко мне. Если я одолею его, вы будете не Сауловыми, а нашими рабами. Если же он одолеет меня, мы будем служить ему.

Страх в стане Израиля был столь велик, что никто не отозвался на призыв филистимского ратоборца. А выходил он утром и вечером сорок дней подряд.

В войске Саула было трое братьев Давида. Сам же он в это время вернулся от Саула к отцу своему и пас овец и баранов в пустыне. Услышав, что воинство Саула отправилось на войну с филистимлянами, он оставил стадо сторожу и явился в израильский стан, чтобы отнести братьям сушеных зерен и десять хлебов, а тысяченачальнику Авениру – десять кругов сыра и осведомиться у него о братьях своих.

Придя в стан и отдав Авениру сыры, юноша втесался в ряды воинов, рассуждавших о позоре, который навлек филистимский ратоборец на весь Израиль. Один из старцев, обращаясь к юным воинам, вопрошал их:

– Мужи вы или не мужи? Видите, как возгордился этот человек, а вы стоите с опущенными руками, как бабы! И даже выгоды собственной не блюдете! Только сегодня Саул обещал озолотить того, кто избавит Израиль от позора, выдать за храбреца свою дочь и ввести его и всю его семью в число тех, кто свободен от податей и находится на царском кормлении ^{212} .

Явившись к середине речи, Давид не понял, что надо сделать, чтобы получить эти невиданные блага. Только он заикнулся, чтобы об этом порасспросить, как его увидал старший брат Элиаб и заткнул ему ладонью рот. Вместо благодарности за заботу услышал Давид от брата хулу:

– Зачем ты сюда явился, мальчишка? Знаю я твое завистливое сердце! Отправляйся к своим баранам ^{213} !

Поняв, что Элиаб, не решаясь совершить подвиг, который может возвысить его самого и всю семью, не хочет, чтобы прославился он, Давид, юноша отправился прямо к Саулу, чтобы предложить ему свои услуги.

– А знаешь ли ты, с кем должен сражаться? – спросил Саул, выслушав юношу. – Ведь филистимлянин – ратоборец с малых лет, а ты – пастушок!

– Это верно, – кивнул Давид. – Я пасу мелкий скот отца моего. Но и мне приходилось сталкиваться с более сильным, чем я. Не раз на стадо нападали львы и медведи. И я не убегал! Не прятался, а выходил им навстречу и вырывал из их пасти ягненка! Я готов сразиться и с этим чужеземцем, и с каждым другим, кто поносит воинство живого Бога.

Эта речь, которую менее всего можно было бы ожидать от юноши, почти мальчика, настолько удивила Саула, что он сказал:

– Что ж! Иди! Да будет с тобою Бог!

Давид повернулся, чтобы идти, но царь его остановил:

– Сначала вооружись!

Оруженосцы Саула опоясали Давида мечом и хотели одеть на него доспехи, но он, скинув меч, сказал:

– Не привык я к такому оружию. Буду сражаться своим.

Он показал им пастушью пращу в виде палки с углублением для камня ^{214} .

С этими словами Давид отправился к ручью, где долго отбирал обтесанные водой голыши, взвешивая каждый на ладони. Набив ими торбу, ту самую, в которой принес сыры, он стал спускаться в долину.

Судя по тому, как развеселился филистимлянин, появление Давида не осталось незамеченным.

– Это ты! – сказал Голиаф, давясь от хохота. – Взгляните на него! Он принял меня за собаку и идет с палкой! Но я не кусаюсь! Я убиваю ^{215} .

Эти слова не испугали Давида. Он спустился еще ниже и остановился шагах в двадцати от Голиафа.

– Ага, струсил! – захохотал филистимлянин, поднимаясь вверх. – Подойди-ка ближе! Я разорву тебя на части и выброшу потроха на корм птицам и зверям.

Тогда-то Давид произнес речь, которую много лет спустя передавали все ее слышавшие своим сыновьям и внукам, а те – своим сыновьям и внукам:

– Вот ты идешь против меня с мечом, копьем и щитом, а я выступаю с именем Бога воинства израильского, которое ты, собака, поносил. Вот сейчас предаст тебя Бог в мои руки, чтобы я отсек твою голову и отдал ее и трупы других филистимлян птицам небесным и зверям земным. И все, кто будут свидетелями этого, поймут, что спасение не в мече и копье, а в Боге.

Сказав это, Давид неторопливо снял с плеч торбу, достал оттуда камень, вложил его в пращу и, занеся за спину, швырнул что было сил. Камень врезался в место, не защищенное медью, в лоб. Гремя доспехами, упал Голиаф на землю вниз лицом.

Подойдя к павшему, Давид вынул из его ножен меч и отсек им голову, которая покатилась вниз по склону горы. Видя это, филистимляне бросились врассыпную. Израильтяне же гнали их до ворот городов. И заполнилось все пространство от Эфес-Дамима до Экрона их трупами.

Тем временем Давид сдирал с Голиафа доспехи, а отыскав его голову, снял и шлем. Взяв все это в одну руку, а голову Голиафа за волосы в другую, он отправился в стан.

– Как зовут этого молодца? – спросил Саул военачальника Авенира.

– Это пастушок Давид! – ответил он.

– Да! Я Давид, сын твоего раба Иессея из Вифлеема, – подтвердил юноша, помахивая головой Голиафа.

Свидетелем подвига Давида был сын Саула Ионафан, возлюбивший его, как свою собственную душу. И снял Ионафан с себя одеяние и все свое вооружение от меча и лука до защитного опоясания и отдал Давиду. Саул же поставил Давида над войском. И было это приятно не только всему народу, но и царским слугам. Во время возвращения победившего воинства выходили из городов Израиля женщины, чтобы встретить Саула пением и плясками. И возглашали они: «Саул поразил тысячи, а Давид – десятки тысяч!»

Очень досадно было это слышать Саулу, и он сказал в сердцах: «За мною числят тысячи, за ним – десятки тысяч! Недалеко до того, что ему отдадут и царскую власть».

И стал Давид внушать Саулу подозрение.