Текст книги "Последний торпедоносец"

Автор книги: Александр Мартвнов

Глава 16
РАВНЫЙ БОЙ

Немцы предлагали советским солдатам,

захваченным врасплох в здании сельсовета,

сохранить им жизнь, если они положат ору

жие на деревянный, изрешеченный пулями

пол и выйдут по одному с поднятыми руками.

Но вот этогото как раз и не могли сделать

бойцы поредевшего отделения… Потеряв

многих своих людей, немцы подожгли сель

совет, но из пламени и дыма ещё раздава

лись выстрелы. Ни один человек не вышел.

Ю. Нагибин

Игорь впервые увидел Дениса в кубанской казачьей форме.

Денис был великолепен, несмотря на жару, от которой у него на лбу и висках выступил пот. Кубанка заломлена на затылок, рыжеватый чуб – наружу. Рука на кинжале. Мягкие сапоги мерцают лунным светом.

Но к Игорю он подсел даже как-то робко.

– Хорош, – с удовольствием сказал Игорь. – И куда намылился?

– Да понимаешь… – Денис снял кубанку, стукнул о колено. – Мы с отцом на три дня уезжаем… в общем, его пригласили к нашему хору, ну, к Кубанскому… кое-чего попеть… ну и я с ним вместе…

– Поздравляю! – искренне обрадовался Игорь. – Во как поздравляю!

– Да-а… – Денис поморщился. – Я там и про тебя говорил…

– Да ты чего?! – испугался Игорь. – Ни за что! На пляже с вами – ладно, а так – ни за какие тугрики!!! Я вообще не казак!

– А кто же ты? – вдруг спросил Денис. И засмеялся: – В общем вставай. Пошли примеряться. И поехали, через час машина подойдёт.

– Ой мама-аня… – с искренним испугом протянул Игорь

* * *

… Бабушку Надю удалось надуть легко и неправдоподобно просто. Конечно, тут была заслуга другой Надьки – которую Игорь увидел, придя в себя, вынырнув из потёмок бессознанки. Вернее… там сначала были потёмки и боль, не отпускавшая, злая боль. А потом… потом вдруг нахлынули золото, синева и белизна, соткались в крылатого коня, могучий всадник с живым светом вместо лица подал Игорю руку, вскинул на седло перед собой – и они помчались, быстрей и быстрей… Было почти жалко, когда пришлось открыть глаза, а ещё – стало чудовищно стыдно, потому что он лежал перед Надькой на своей раскладушке голый. Но она смотрела спокойно и безразлично, а её руки плавали над телом Игоря… и он уснул понастоящему, без сновидений.

Но так или иначе, а утром он вышел к столу на своих ногах и объяснил бабушке, что его треснуло волной о камни на рыбалке. Та сердито (и как-то неуверенно) дала подзатыльник. Игорь рассмеялся. И бабушка Надя рассмеялась тоже.

А вот сны всё-таки не отпускали ещё несколько ночей. В них всё возвращалось. Ночь превращалась в кошмар. Сенька – у того рука была всё ещё на перевязи, хотя станичный фельдшер поражался тому, как она заживает, прямо говоря, что такого не может быть – признался Игорю, что и у него та же проблема.

Наташка три дня не подходила к Игорю вообще. А потом. На утро третьего, вдруг разбудила его и как ни в чём не бывало предложила: "Пойдём на то место?" «Пойдём,» – слегка обалдело согласился Игорь, отчаявшись понять женскую логику.

Они позавтракали, потом пришли за книжками (их так и не собрались перенести в эллинг) Сенька и Настя с Сашко; Игорь оставил их в своей сараюшке, а сам смылся с Наташкой, которая всё это время терпеливо ждала.

Был обычный жаркий день, ни за что не скажешь, что лето перевалило за половину. На том месте было ветрено и тепло, вдали опять кучковались какие-то туристы, но так далеко и так малозначительно на фоне древнего застывшего великолепия, что это просто не замечалось. Они сели на отмеченный надписью камень… и начали целоваться. Игорь не помнил, кто первый к кому нагнулся, прикрыв глаза. Зато точно мог сказать, кто сделал эту надпись.

Наверное, он увидел её около фонтана, где брали воду. И застыл около белой от солнца стены, придерживаясь рукой за колонну и распахнув глаза, потому что раньше такого никогда не замечал – как она идёт, как наклоняется, как поднимает на плечо длинногорлый, стройный кувшин, похожий на неё саму. Ничего этого не замечал, хотя они росли на одной улице… А тут вдруг увидел. И, наверное, вечером, мучаясь сам непонятно от чего, выцарапал на этой колонне не только своё имя – то, от которого сохранилась часть – но и её. А между ними – вечное слово. Надо спросить у Кольки, как это погречески(1)… Пали стены, пали колонны. Почти неразличима и непонятна надпись… При жизни они были счастливы… а может, её почему-то не отдали за него… или его принесли в родные стены с обломком скифской стрелы в груди, и он смотрел в небо безучастным взглядом, а она билась о носилки из щитов и копий и просила встать, подняться…

Но, как бы то ни было, всё повторяется. А значит, они не умерли…

… – Ты чего?

Игорь резко открыл глаза и заморгал.

В микроавтобусе было жарко (а каково было бы ехать в костюмах, лежавших в ящике в корме машины?!). С лёгким гулом он нёсся по трассе. Денис со смехом рассматривал Игоря.

– Фффвввчего? – спросил Игорь, садясь прямее и вытирая подбородок от слюны. Ему стало смешно самому. Денис хохотал:

– Чего снилосьто? Разулыбался так, – он изобразил улыбку дебила, – и что-то бормочешь. И руками нехорошие жесты делаешь… Прямо завидно стало!

Игорь молча обхватил Дениса за крепкую шею, начал с пыхтением валить с сиденья. Тот сопротивлялся и дурашливо вопил. Губинстарший, не отвлекаясь от дороги, угрожал из кабины репрессиями…

… А кошмары кончились после того дня.

* * *

Если честно, Игорю больше всего запомнился не концерт (он так боялся, что потом восстановил события, только глядя запись), а виденный парад кубанских казаков. Отец Дениса сам отвёл туда мальчишек и стоял за их спинами, положив на плечи ладони. А по центральной улице, чеканя шаг, шли алосиние с золотом коробки – ополченцы, пластуны, мальчишкикадеты… Тяжело полоскали войсковые знамёна. В толпе, скопившейся по сторонам улицы, многие фотографировали. Но Игорь – хотя в прихваченном с собой мобильнике у него был фотик – просто смотрел. Потому что это было не представление.

1. Подобные надписи античного периода нередко находят археологи.

А над улицей грохотал мощный голосище солиста хора – Игорь видел вблизи этого плотного невысокого дядьку с лицом скорее чеченским, чем русским. Он пел гимн Кубани – эхо отскакивало от стен домов…

На тот парад они пришли не в форме – Игорь постеснялся, он сам себе казался в ней ряженым. потрел. ченном с собой мобильнике у него был фотик – просто. робки – ополченцы, пий (Денис – тот носил её совершенно естественно и привычно) Но Игорь в форме фотографировался – вот тут не отказал себе в удовольствии. И этими фотками потом не раз любовался. Память всётаки…

И ещё он – под разными предлогами – потом много раз смотрел в записи, как они с Денисом поют любэшные «Берёзы». Песня была не казачья, но её очень просили, и мальчишки спели.

И оказалось, что это едва ли не самое лучшее из всего…

 
… – Отчего так в России берёзы шумят?
Отчего хорошо так гармошка
играет?
Пальцы ветром по кнопочкам враз пролетят,
А последняя – эх…
– западает…
 

– Ты чего бормочешь?

Лицо Дениса было мокрым. Вместе с ним в радиорубку ворвались вой и солёные брызги. Капитан упал напротив и помотал головой.

– Абзац, блин, – признался он. – Поворачиваем – лупит в скулу, того и гляди кильнёмся… Я такого ещё не видал. Несёт, и всё… Я уже машины приказал вырубить, всё ранво не тянут, только топливо жжём…

– Мы где? – спокойно спросил Игорь. Денис дёрнул плечами:

– Где-то посерёдке моря болтаемся. Как гавно в проруби… – он потёр виски и сказал устало: – Попали, кажется.

– Думаешь, пойдём на дно? – не меняя интонации, спросил Игорь. Денис поморщился:

– Да нет, вряд ли… Кончится шторм – и что нам делать? Тут же судоходство, как на канале… Хорошо ещё, я как знал – подстраховался, искать не будут, думают, что мы на побережье в походе… Хотя – до дома мы так и так можем и не добраться. Одно утешает – может, цель наша перекинется и без нас? – он кивнул на рацию: – Не ловил шифрованные переговоры?

– Ловил, – признался Игорь. – На английском.

– Вообще кранты, – процедил Денис. – Это Румыния и Болгария рядом. Это НАТО, понимаешь, Игорян? Если они нас заметят… – он не договорил, рывком поднялся и выбрался наружу.

Опять хлестнуло в люк.

Игорь пошарил в эфире. Он старался показать, что не боится, но страх где-то был – жил в глубине мозга… Наверное, это всегда так, от этого не избавиться. И с этим надо жить.

Катер кидало, как ореховую скорлупку в ванне, где не в меру разыгрался ребёнок. Временами казалось, что местами меняются не пол и стена, а пол и потолок. Тогда страх коротко выплёскивался наружу, и Игорь стискивал зубы.

И продолжал слушать эфир.

* * *

Катеров было три.

Размером превосходившие «Вепрь», они вынырнули из-за горизонта, где пронзительная синева послештормового неба сливалась с такой же синевой утреннего моря – и теперь приближались широким клином, уверенно и быстро.

– Пятьдесят пять узлов, – сказал Сенька и растерянно приоткрыл рот. – Не может быть, пятьдесят пять узлов!

– Чьито пограничники? – Денис нагнулся к бинокуляру. Сенька замотал головой:

– На Чёрном ни у кого нет таких катеров… и в справочниках нет… Стоп, по "джейну"(1) катера итальянской постройки, но не военные… Я не знаю, кто это…

– Можешь успокоиться, я знаю, – Денис с затвердевшими скулами разогнулся и жестом указал штурману место у прибора. Сенька приник к оптике.

На катерах отчётливо различались зелёные полотнища кормовых флагов, бешено бившиеся в потоках воздушных вихрей. На каждом полотнище были алые сабля полумесяца, сюрикен звезды и червивая, извивающаяся надпись, перевод которой ребята знали: "Во имя Аллаха милостивого милосердного".

Это были катера «Адалята».

– По крайней мере, мы в украинских водах, – хладнокровно заметил Сенька, побледнев так, что выступили веснушки. – Но нас опять кто-то заложил… На каждом – носовая спаренная двадцатитрёхмиллиметровка. На корме ничего нет. Что делать, капитан?

Денис покатал желваки и вскинул руку:

– Боевая тревога! Поднять флаг! – и включил ревун.

– Что собираемся делать? – спросил Игорь, до этого молчавший и разглядывавший приближающиеся катера.

– Драться, – ответил Денис ожесточённо, кладя руки на управление. – С торпедных аппаратов долой! Торпедами мы в них не попадём… Машинное?! – он склонился к переговорнику. – Всё, ребята, идём в бой, работать на полную! Коль, подноси ленты Лёшке, Генчо – Борьке! Молись, кто верует!

Сенька и Игорь перекрестились. Денис, елозя пальцами на рукоятях, объяснил:

– Скорость у нас ниже – не уйдём. Калибр крупнее, стволов два на наш один носовой. Зато у них корма голая. Это единственный шанс.

– Я сплю, – пробормотал Игорь, – это сон, так не может быть, – и засмеялся горлом. Денис посмотрел на него и вдруг прочёл быстро и отрывисто, кромсая слова:

 
– Спокойно трубку докурил до конца,
Спокойно улыбку стер с лица.
«Команда, во фронт! Офицеры, вперед!»
Сухими шагами командир идет.
И слова равняются в полный рост:
"С якоря в восемь. Курс – ост.
У кого жена, дети, брат
Пишите, мы не придем назад.
Зато будет знатный кегельбан".
И старший в ответ: «Есть, капитан!»
А самый дерзкий и молодой
Смотрел на солнце над водой.
"Не все ли равно, – сказал он, – где?
Еще спокойней лежать в воде".
Адмиральским ушам простукал рассвет:
«Приказ исполнен. Спасенных нет».
Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.
 

– Багрицкий? – спросил Игорь, странно шалея.

– Тихонов(1), – ответил Денис. – Флаг, сссука! – рявкнул он.

1. Сенька имеет в виду ежегодник «Джейнс дефенс викли», посвящённый судам и кораблям разных стран мира.

2. ТИХОНОВ Николай Семенович (1896–1979), русский писатель, общественный деятель. Автор в том числе великолепных «киплинговских» баллад о Гражданской и Великой Отечественной войнах, проникнутых пафосом жизнеутверждения, романтикой долга, идеалами бойца.

– Есть флаг! – откликнулся Генчо.

– Пиши, связист, – Денис повернулся к Игорю. – Имею… удовольствие… атаковать… вас!

И рванул рукояти…

… Труднее всего было просто стоять на месте. Игорь стиснул зубы и вцепился руками в поручень, дав себе клятву не двигаться и не произносить ни звука. И он, наверное, лучше любого другого на катере запомнил этот бой.

"Вепрь" встал на хвост. Теперь можно было только надеяться, что не подведут корпус и двигатели – плод научного гения людей Красной Империи. Денис свалил катер вправо, выведя из боя один из катеров татар – ему перекрыли прицел собственные товарищи – потом резко повёл «Вепрь» носом на врага, сократив двум другим площадь обстрела до минимума. Игорь увидел, как слева и справа взметнулись цепочки рассыпающихся фонтанов воды – катер летел этим коридор, и мальчишка услышал, как Денис орёт каким-то потусторонним голосом:

 
– По колено в крови мы пойдем за Христом,
Только так пролегает наш Путь!
Миллионы молитвой живут и постом,
Но лишь нам открывается Суть!
 

Лёшка на носу начал стрелять – рвался в бледном пламени ребристый хобот ДШК. Вражеские катера запетляли, пытаясь развернуться для стрельбы и мешая друг другу. Вода кругом закипала от очередей спаренных скорострелок, но «Вепрь» вилял, ложась то на левый, то на правый борт так, что ограждение рубки чертило по воде. Игорь услышал чей-то вопль: «Ййййахххххуууу!!!» – и, как в книжке, не сразу понял, что орет теперь уже он сам, орёт от восторга! А Денис выл:

 
– Нам даруется Ключ от Небесных Дверей,
Что невидимы в свете мирском!
Нам вручается меч – уничтожить зверей,
Что блуждают в обличье людском!..
 

– Лёшик, руби его!!!

Нос одного из адалятовских катеров приближался, Игорь видел остекление рубки и за ним – ощеренное лицо… но в какой-то миг злоба на нём сменилась животным ужасом, катер вильнул… и, о Господи, Лешка, уловив миг, распорол его белый борт длинной очередью, как в рукопашной распарывают ножом живот врага!!

– Йииихххаааа!!! – визжал Игорь. «Вепрь», подпрыгнув, развернулся в кипении пены. Вражеский катер, потеряв ход, беспомощный, жалкий, дымил и переваливался на воде. – Лёш, добей, добей, добеееей!!!

 
– Мы услышали первыми Господень Глас,
И сплотились, отвагу храня!
Потомуто и пал Высший Выбор на нас,
Как на воинов Нового дня!
 

Нет, некогда было добивать. Два других катера приближались клещами. И на их носах билось сдвоенное пламя. От рубки «Вепря» полетела яркая белая щепа, Сенька коротко вскрикнул и схватился за бедро, едва не полетел за борт, но Игорь удержал его одной рукой – и увидел, что кормовая установка ДШК стреляет тоже. Генчо волок по палубе, рискуя вылететь воду, цинк. Потом эта картинка пропала – «Вепрь» пронёсся между вражеских носов, и катера едва отвернули, теряя ход… а Денис уже разворачивался «на пятачке», плечи Лешки тряслись, Колька подавал тяжёлую ленту… и… и… и!!!

Жёлтым пламенем рвануло из недр второго катера. Он подскочил. Переломился пополам. Нос запрыгал по воде. Корма перевернулась. Чёрные фигурки сыпались с горящих обломков. Игорь увидел, что первый – подраненный – катер, бросив товарища, уходит, дымя, к горизонту.

И вдруг понял, что они побеждают.

Рано.

"Вепрь" неожиданно содрогнулся и забился в страшной судороге. Зарылся в воду, подставляя беззащитный борт. Закрутился. Что-то в его недрах заикало и застучало. Последний «адалятовец» летел с кормы и бил по катеру длинной очередью.

– Чччччёёёрт! – прохрипел Денис, дёргая рукояти. – Чёрт, чёрт!

Обмирая от ужаса, Игорь оглянулся. И увидел, что Борька, встав в турели, стреляет в лоб приближающемуся катеру татар. Он что-то кричал, а потом – вылетел из турели на палубу. Покатился; Генчо поймал его в падении.

Через секунду татарский катер лёг на борт и мгновенно исчез под водой. Так мгновенно, что Игорь закрутил головой, уверенный в том, что это хитрость врага. Но катер, конечно, больше не появился.

– Машинное! – кричал Денис. – Машинное, Званко, что у вас?! – выслушал ответ и бросил: – У них пробоины выше ватерлинии и повреждения. Больше двадцати узлов не дадим.

– Борька ранен! – Генчо уже втаскивал Бориса в рубку. Тот прижимал руки к животу и был бледен. – Осколками… от турели осколками…

– Я его потопил… – сказал Борька. Из-под рук плыла кровь. – Ой, как же больно… я его потопил…

Сенька, всё ещё зажимавший посечённое – тоже осколками – бедро вдруг судорожно застыл. Денис, нагнувшийся над Борькой, поднял голову:

– Что?

Вместо ответа Сенька вытянул руку к горизонту.

В пределах отчётливой видимости шли в сторону «Вепря» ещё два катера.

* * *

– Вот и всё, – сказал Денис спокойно и выпрямился. Нагнулся к переговорной трубке: – Ребята, давайте все на палубу.

– Два катера, – Сенька покачал головой. – Ещё два… Лёш, – окликнул он, – сколько у тебя?

– Сорок два, – ответил тот, стягивая берет.

– У меня семьдесят пять оставалось, – Борька кривился, прижимая руки к животу. – По крайней мере, перитонита уже не будет…

– Я пойду на корму? – почти весело предложил Сенька.

– Давай лучше я, – сказал Игорь. Странно, но теперь он не ощущал страха. Два катера приближались, расходясь клещами.

– Погоди, не надо, – поморщился Денис. На палубу поднялись друг за другом Званко и Сашко. Сашко бесстрастно посмотрел на идущие катера, пожал плечами и начал вытирать руки комком ветоши. Званко сказал:

– Узлов пятнадцать дадим. Не больше. Вот и все наши ресурсы, капитан.

Денис оглянулся на корму, где подёргивался флаг. Неожиданно улыбнулся каким-то своим мыслям. Повторил:

– Вот и всё, ребята. Совсем всё. Значит так, – он потёр переносицу. – Я предлагаю желающим спустить лодку и ждать. Какнибудь выкарабкаетесь. Хоть какая-то надежда…

– Сам ты в лодку лезть не намерен? – Сенька раскинул руки по ограждению. Игорь подумал, что все ведут себя так, словно у них уйма времени впереди. А сколько впереди? Минуты? Нормально было бы испугаться сейчас. Но снова не получалось, наоборот – накатывало какое-то отстранённое веселье.

– Я капитан, – Денис покачал головой.

– Ну а мы команда, – Сенька посмотрел на солнце. – День вот только хороший, жалко. Удачный был день.

– Тогда так, – Денис глубоко вздохнул. – Не стрелять. Они подойдут вплотную. Мы им наверняка нужны живыми. Коль, Генчо, привяжите к носам торпед по гранате. И ждите. Как махну – взрывайте.

– Есть, капитан, – ответил Генчо. Николай молча кивнул. Денис снова посмотрел на остальных:

– Это секунда, – сказал он.

– Не утешай, не маленькие, – Званко достал шоколадку, начал есть. Денис посмотрел на Игоря:

– Игорь?..

– Да? – поднял брови Игорь. Денис засмеялся:

– Ладно, понял.

Спустился с мостика и пошёл на нос, где встал, заложив руки за спину. С развёрнутыми плечами и поднятой головой.

– Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг", – прошептал Сенька. – Давайте, что ли, попрощаемся, ребята?

Мальчишки стали обниматься и целовать друг друга – без малейшего наигрыща, серьёзно. Николай, задержав плечи Игоря в ладонях, сказал:

– Ты прости. Я тебе долго не верил.

– И ты прости, если что, – искренне ответил Игорь. Вот как, оказывается, это бывает. И капитан не велит прибить флаг к мачте гвоздями(1), потому что просто никто не собирается спускать этот флаг… А сдаваться – сдаваться нельзя, и не потому, что в плену будут мучить, и не потому, что раскроется тайна и поднимется визгливый вой… просто потому, что нельзя, и это нельзя больше человеческих жизней.

– Что это? – вдруг спросил Борька, приподнимаясь и держась одной рукой за ограждение. – Что за… чёрт?

Он смотрел куда-то в небо. Мальчишки невольно начали поднимать головы… хотя что там могло сейчас быть интересного для них? Но, раньше чем они нашли глазами то, что удивило Борьку, до них донёсся звук работающих авиационных моторов. А через несколько секунд над катером – чуть выше мачт – скользнули три чёрные тени.

Разинув рты, мальчишки смотрели вслед пронёсшимся над ними самолётам. Сашко громко и удивлённо сказал:

– Ребята, это же ИЛы! Это же наши ИЛы, старые штурмовики!

Никто ему не ответил. Команда катера, ничего не понимая, смотрела, как тройка выкрашенных в угольночёрное самолетов несётся навстречу катерам. У Игоря мелькнула в полупарализованном мозгу дурацкая, но всё-таки почему-то и закономерная тоже мысль: прилетели ОНИ, ТЕ, КТО ТОГДА…, ну не могли же не прилететь!

А ИЛы – как в хорошем, пусть и наивном, кино! – обрушились на катера "адалятовцев"!

Сссссвваааа… мппп! Сссссвваааа… мппп! Сссссвваааа… мппп! Из-под чёрных крыльев срывались рыжие молнии. И – били. Били в воду и в катера, круша надстройки и взрывая палубу, кромсая борта.

– "Катюши"! – заплакал и засмеялся вдруг Сенька. – Наши «катюши», пацаны! Как они их… смотрите!

И «Вепрь» взорвался радостными, даже истеричными криками. Мальчишки орали и прыгали на палубе, плача и размахивая руками.

1. Последнее средство против панического спуска флага. В русском флоте не применялось никогда, так как за всю его трёхвековую историю сдача военных судов имела место лишь дважды: 1. в 1827 году струсивший капитан фрегата «Рафаил» Стройников спустил флаг перед турецкими кораблями; 2. в 1905 году во время Цусимского морского сражения с японцами сдача была массовой из-за полной растерянности, воцарившейся на эскадре в результате неумелых действий командующих адмиралов Рождественского и Небогатова и под воздействием революционной пропаганды, которой усиленно подвергались команды.

ИЛы шли на второй заход. Оба катера уже горели. Но с носов тянулись вверх спаренные бледные трассы. Под крыльями ИЛов тоже запульсировали огни. Игорь увидел, что странно– крылья и борта самолётов украшены непонятными знаками:

молния и под ней надпись

БЛЪСКАВИЦА

– а ниже какие-то геральдические звери шли на задних лапах и было написано ещё:

КАПИТАН ДИМИТАР СПИСАРЪВСКИЙ(1)

Один из адалятовских катеров взорвался – как бочка с бензином, превратившись в огненный шар. На «Вепре» заорали так, что катер закачало. Но в следующую секунду левый ИЛ кувыркнулся через крыло, свечкой набрал высоту – и, задымив, застыл в воздухе… а потом «бочкой» полетел к земле. ("Ай!" – как-то подетски вскрикнул Сенька и сжал руку Игоря) Два его товарища, разойдясь, вернулись и начали долбать последний катер всё беспощадней. А от падающего самолёта отделился и начал падать чёрный комок, который потом распустился белым куполом. Парашютист опускался в море примерно в километре от места боя.

Второй катер стал погружаться, заваливаясь на борт. ИЛы кружили над ним и расстреливали. По воде плыло горящее топливо.

– Сашко, Званко, скорей к двигателям! – закричал Денис. – Надо спасать, горючку к нему сносит!!!

Хромающим ходом, выжимая всё из дизелей, катер пошёл на помощь. Оба ИЛа сделали несколько кругов, качая крыльями – солнце блестело на кабинах – и, резко снизившись, пошли на югозапад. Лешка невозмутимо перебрался за свою носовую установку.

– Вот и остаточки пригодились, – объявил он. – Остатки сладки, – и начал короткими очередями добивать тех, кто пытался отгрести от горящего пятна вплавь – и вообще всех, кто держался на воде после боя.

– Кто это такие? – недоумённо спросил Игорь. Сенька пожал плечами, его лицо тоже было удивлённым, а в голосе послышалось облегчение:

– Во всяком случае – геройская гибель откладывается… – он помолчал и добавил: – Я когда самолёты увидел, я подумал… – он смущённо замолчал. Игорь договорил:

– Что они из прошлого? Я тоже…

– А вдруг это так и есть? – задумчиво спросил Сенька…

… Человека поднял из воды Николай. В тугой кожанке, в сапогах с раструбами, в ремнях, оранжевом спасжилете, тот казался широкоплечим и плотным. Но, когда спасённый сдёрнул с головы шлем, все увидели смуглое лицо мальчишки лет пятнадцати. Он что-то быстро и горячо заговорил, тряся руки тем, кто оказывался ближе. С его формы на палубу текла вода.

– Ге-енчо-о, – протянул Денис. – Идика сюда. Это болгарин, чтоб я сдох!

* * *

Пятнадцатилетний Йован Богумилов Карагодов полтора года занимался в детском аэроклубе «Молния» (поболгарски «Блъскавица»)в Варне. Но осенью деньги на клуб у муниципалитета кончились совсем, кроме того, часть его строений понадобилась срочно под НАТОвскую базу. На базе приземлялись и турецкие самолёты… Для болгар это было нож острый.

 
1. 20 декабря 1943 года 27летний поручик болгарских ВВС Димитар Светозаров Списаревский тараном сбил над селом Панчерево американский бомбардировщик В24Н «Либерейтор».. Он стал первым лётчиком болгарских ВВС, совершившим таран. Конечно, могут сказать, что в те времена Болгария была союзником Германии, а США – нашим союзником. Но во-первых Болгария не воевала против СССР, сохраняя с нами дружественные отношения даже в самые тяжёлые для нас дни. А вовторых, наши «союзники» янки уже тогда отличались беззаветной отвагой в деле бомбардировки мирного населения, так что…
 

И тогда пятеро мальчишек из разогнанного аэроклуба организовали чету поболгарски, отряд – «Блъскавица». На нескольких самодельных дельтапланах они

как могли вредили тем, кого не звали на свою землю. Могли немного, но сидеть спокойно у них просто не получалось. Всё наглей и наглей, всё более погосподски вели себя нахальные пришельцы и их прихвостни.

А в начале мая, во время похода в честь Дня Победы, мальчишки нашли в горах пещерный аэродром. Наверное, он остался после короткой гражданской войны 46го года, когда воевали друг с другом сторонники царя Бориса и коммунистов. На аэродроме стояли четыре одноместных ИЛа, управление которых мало чем отличалось от управления спортивных самолётов аэроклуба. Тут были боеприпасы, горючее, запчасти… (1)

И мальчишки решились. Они стали делать боевые вылеты. Низколетящая малоскоростная цель, имевшая небольшие размеры, почти не засекалась радарами. Не имея наводки, не имея агентуры, мальчишки летали на свой страх и риск и успехи их были невелики. Но вот сегодня они увидели морской бой. На атакующих катерах были ненавистные каждому югославянину(2) флаги с полумесяцами. Для «блъскавиц» этого оказалось достаточно – они бросились в атаку.

– Да вы нас просто спасли! – Денис ударил болгарина, сидевшего за столом в накинутом на плечи одеяле, по спине. – Они бы нас – как сидячую утку…

Йован огляделся. Повёл вокруг рукой. И спросил:

– Кто вы? Торпедный катер… чэй катер? Руски катер?

– Мы… – Денис оглянулся вокруг. И решился, видя в глазах мальчишек безмолвное одобрение: – Мы – как вы. Воюем, только не в небе, а на море и немного на земле. И ты не волнуйся, мы тебя домой доставим. В лепёшку расшибёмся, а доставим. Слово казака… Только вот, – Денис оглянулся туда, где полусидел Борька, которому бинтовали живот, – у нас раненый… Там… ну, у вас… ему смогут помочь?

* * *

Четверо мальчишек были похожи на Игоря и его товарищей – тоже с ППШ в руках, в чёрной форме, они поднялись из-за камней. Точнее – двое поднялись и пошли, а двое остались возле прибрежных валунов, готовые нырнуть за них и открыть огонь.

Йован бросился к ним, что-то затараторил. Они хлопали его по плечам и спине, обнимались. Но двое возле валунов не сводили глаз со стоявших у кромки воды Дениса и Сеньки. И те держали оружие наизготовку, а с катера смотрел носовой ДШК…

– У нас раненый, – сказал Денис наконец. – В живот, – он не стал показывать на себе, куда, по казачьим поверьям это было не к добру. – У вас нет кого-нибудь, кто может помочь? Фельдшер, врач? Ваш друг сказал, что есть…

Болгары молчали. Йован растерянно переводил взгляд со своих товарищей на русских – и обратно. Светила луна. Галька сияла серебром. Шуршал прибой.

– Рус, – один из болгар шагнул вперёд (галька скрипнула) и протянул руку: – Рус. Добре дошли. Пошли. Врач. Там, – он махнул в сторону дальних огней. – Нести.

Он улыбнулся широко и радостно, повторив:

– Русы. С нами русы… – а потом вдруг добавил древнее, как мир, и какое-то уютное – и откуда он, пятнадцатилетний мальчишка, выросший в совсем иной Болгарии, чем та, за которую столетиями сражались предки ребят с «Вепря», узнал это слово?!: – Братушки… Пошли.

1. Как и в случае с катером, сам факт подобной находки – отнюдь не плод фантазии автора. 2. Югославяне (не югославы – это столь же искусственное слово, как «советские») – это болгары, македонцы, сербы, черногорцы, хорваты, боснийцы, которые, по мнению автора, представляют собой такой же единый, но искусственно разделённый народ, как и русские – великороссы, малоросссы (украинцы) и белорусы.