Текст книги "Последний торпедоносец"

Автор книги: Александр Мартвнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Глава 15
КАРТОННЫЙ ГОРОД

Тогда он рассмеялся – и слушать этот смех

было нехорошо – всё равно как есть хлеб с песком.

Марк Твен

Погодка и в самом деле была как по заказу. Светила луна, море было спокойным, как суп. «Вепрь» крался почти у самого берега.

– При Союзе нас уже десять раз заметили бы, – сказал Сенька, что-то вымеряя по карте. – И пять раз потопили. Что такое, в самом деле – тридцатишеститонное корыто шляется в пограничных водах – и все ноль внимания!

– Думают, что это какой-нибудь новорусский катер, – лениво ответил Денис, облокотившийся на ограждение рубки. – А у них сейчас у каждого в кармане то депутатский мандат, то ещё какоенибудь удостоверение, задерживаешь – вони не оберёшься.

– И всё-таки потом надо не сразу назад, – сказал Сенька. – Отстоимся в скалах прямо под Керчью. Пока шум не стихнет. И вечером обратно.

– Как скажешь. Ты штурман.

– На берег отпустишь?

Денис скривился.

– Опять? Никуда не пущу. Хватит.

– Как скажешь. Ты капитан, – с еле заметным ядом сказал Сенька.

"Вепрь" шёл сорокаузловым ходом, высоко поднявшись из воды почти до половины корпуса. Брызги залетали на мостик.

– Кстати, торпед осталось всего одиннадцать штук! – крикнул справа Николай, поворачиваясь на решётчатом сиденье. – С этими, которые в аппаратах сейчас!

Денис посмотрел на бортовые сбрасыватели. И пробормотал:

– Да, это проблема…

– Девятнадцать минут до точки рандеву, – сказал Сенька неприятным голосом.

– Не дуйся. – попросил Денис, – примета плохая.

– Ладно…

– Радист, на мостик! – скомандовал Денис, нагнувшись к переговорнику. Через несколько секунд Игорь уже втиснулся на место за фонарём Ратьера.

В алюминиевой ночи слева и справа были видны берега пролива – как тёмные полосы. Справа лежал мыс Тузла, слева – город Эльтиген. Там горели огни.

– Справа по борту около мили – неопознанное судно, – сказал Сенька. – Не наша цель, ещё какое-то.

– Пусть идёт, – буркнул Денис. – Удивительно, что одно.

– Как будто посреди здоровенного подноса торчим, – поёжился Игорь. – А если какой самолёт патрульный? Или катер, пограничники?

– Катерам за нами не угнаться, – ответил Сенька. – А самолёт… Допустимый риск… Цель прямо по курсу, дистанция восемьдесят кабельтовых!

Денис сощурился:

– Торпедные аппараты товьсь! Боевую не играть, уходим под берег и ждём!

"Вепрь" плавно скользнул вперёд и влево, подсекая нос видневшемуся вдали небольшому судну, вроде бы рыбацкому траулеру – к украинскому берегу. Игорь не мог понять, сообразили что-нибудь на том судне, заметили их вообще, или нет. Через десять минут катер ушёл в тень береговых скал, развернулся и погасил ход.

После гула моторов стало неожиданно тихо. Шумел прибой. Казалось, что в очередной раз они вышли просто на морскую прогулку. Рыбу ловить. Игорю даже подумалось, что Денис уловил эти его мысли, потому что он мурлыкал:

 
– Эй, варяги,
эгей, бродяги,
Где вы только были,
Хорошо ль гуляли?
Мы гуляли за три моря…
 

– Дистанция двадцать кабельтовых, – доложил Сенька. Денис кивнул:

 
… Рыбку там ловили…
 

– Торпедные аппараты – отставить.

– Ты чего? – изумился Николай. Денис указал рукой:

– А ты что, не видишь, что эта лайба идёт к берегу?

Денис был прав. Судно – а оно и правда было небольшим, даже очень небольшим, метров тридцать – отчётливо поворачивало к берегу. Игорь подумал, что это будет фокус, если оно выберет ту же стоянку… но Сенька, обшаривавший биноклем берег, сказал:

– Их встречают… Дениска, ты знал, что ли?

– Чутьё, – усмехнулся Денис. – А теперь очень тихо всем вооружиться и собраться на палубе. Лёшка остаётся в носовой турели, Званко – в машинном, остальные – по левому борту, живей.

На полоске галечного пляжа примерно в километре – Игорь никак не мог научиться мерить в этих морских милях – стоял фургончик, «газель», рядом – легковушка и несколько людских фигур. Судно шло именно туда.

– Адалятовцы, – сказал Сенька, передавая Игорю его ППШ. Глаза Сеньки азартно блестели.

– Кто это такие? – не понял Игорь. Пояснил Денис:

– Татарва крымская. Это у них такая организация – «Адалят», как у наших турок «Ватан». За восстановление Крымского хамства… то есть, ханства. И против всех славян и вообще европейцев. Странно вообще-то, что они такой фургон пригнали?.. Сень, тебе группой командовать. Сейчас высадитесь и пойдёте по берегу. Когда подберётесь – открывайте огонь, мы атакуем с моря и потопим лайбу. Главное, чтобы никто не умотал.

– Есть, – Сенька козырнул и первым соскочил в воду.

Тут было больше чем по грудь, прибой отчётливо выбивал дно Из-под ног. Но мальчишки выбрались на сушу. Сенька указал вперёд:

– Сашко, Коль, давайте в головной. Всё, полное молчание.

Они пошли вперёд по гальке, держась в нависающей тени скал. Игоря начало знобить, возникло отчётливое чувство нереальности происходящего. Странно, во время налёта на базу «Ватана» такого не было… Наверное, он просто не представлял себе, что это такое – бой на суше. "Трусость бывает только во втором бою, " – где же он это слышал… или читал?

Отсюда им было отлично видно, как от корабля к берегу гребёт большая четырёхвесельная шлюпка. Гребли плохо, вёсла то и дело вхолостую рубили воздух или зарывались в воду. Те, что на берегу, подогнали фургончик к самой воде. Видно было человек пять. Игорь бросил взгляд туда, где стоял «Вепрь», но там не было ничего, кроме тени. А следующий взгляд – под ноги – оставил в памяти Игоря картинку: из гальки выглядывал округлый, как будто светящийся под луной бок с рисунком свастик.

Игорь перешагнул через рисунок, подумав, что там могола быть и целая амфора. Не до этого сейчас.

А жаль…

… Они подобрались к занятой Николаем и Сашко позиции как раз когда из большой лодки начали выгружать белёсые пакеты. Слышалась курлыкающая, какая-то нечеловеческая речь. Игорь, вжимаясь в гальку, подумал, что ему не кажется чужой речь Лёшки, когда он говорит понемецки, не кажется чужим то, как говорит Николай. Что уж говорить о смешном разговоре Генчо или Званко – так и кажется, что они специально коверкают русский язык. Но тут… Как будто какиенибудь дикие звери встали на задние лапы и обрели способность разговаривать. Как сайкло из "Искусства войны". Эти, на берегу, лично Игорю ничего не сделали. Но он ощущал их уже сейчас не просто как чужих.

Это были враги.

– Полундра-а-а-а!!! – вдруг совершенно дурным голосом завизжал Сенька, открывая огонь из ТТ. Мальчишки заорали и заулюлюкали, стреляя. За грохотом стрельбы «Вепрь» вырвался из темноты совершенно неслышно, но рёв его ДШК перекрыл вообще все звуки – Лёшка бил в лайбу прицельно, одной нескончаемой очередью, и на ней что-то взорвалось. Потом взорвалось ещё раз. А потом она как-то игрушечно опрокинулась на бок и затонула за считанные секунды.

Взорвался джип.

– Всё, – сказал Сенька, вставая. Помахал катеру. Тот описывал циркуляцию, и Игорь увидел на носу Лёшку – он шёл вдоль борта, время от времени поднимая руку и стреляя в воду из «нагана».

Лешка добивал спасшихся.

В лодке лежали два трупа. Туда уже набиралась через пробитый борт вода. В воде мокли несколько больших пакетов. Ещё два трупа качались на мелководье у берега, и четыре валялись на гальке. Все были вооружены, но оружием – револьверами, небольшими, словно игрушечными, пистолетпулемётами – воспользоваться не успели. Лежали ещё несколько пакетов, из одного просыпался белый порошок, похожий на крахмал. Игорь рассматривал их и гадал, кого убил он и убил ли кого-то вообще. Больше не было никаких особых чувств.

– Посмотрим, что в фургоне, – сказал Сенька Николаю. – Ребята, – обратился он к остальным, дохлятину и пакеты стащите поближе к джипу. А лодку оттолкните.

– Я сейчас, – сказал Игорь Борьке. – Облегчусь, – и отошёл к большому валуну в стороне от лодки. Ему в самом деле жутко захотелось отлить.

Он пошире расставил ноги, опустил глаза…

И встретился своим взглядом – с другим.

Мальчишке было не больше лет, чем Игорю. Сложившись втрое, он забился в еле заметную щель и остался бы незамеченным, не приди Игорю в голову отойти.

Большие чёрные глаза татарчонка были переполнены влажным ужасом и смертной тоской. Игорь застыл, держа руки на ширинке и моргая. Губы татарчонка зашевелились, Игорь услышал шёпот:

– Урус, урус, не бей, не бей, урус, казак, не бей, уру-у-у-с…

Это были очень долгие мгновения. Шёпот казался страшно громким. Невероятно громким. Игорь пошевелил пальцами, качнул головой – и, отвернувшись, шагнул прочь.

Револьвер в руке неслышно подошедшего Генчо выстрелил. Игорь, вздрогнув, рефлекторно оглянулся – и обмер.

Татарчонок ещё подёргивался. Из пробитого лба текла пузырящаяся кровь.

В руке у татарчонка был приготовленный к броску нож.

– Пожалел? – спросил Генчо. – Спинку подставил благородно?! Рыцаря нашёл?!

Игорь зашевелил губами, сам не зная, что хочет сказать. Может, что и придумал бы, но из фургона вывалился Сенька. Глаза его были огромными, он бормотал:

– Там… там… – и тыкал назад пальцем…

… Николай с руганью расколотил очередной автоклав. Из него выпало что-то, что не хотелось рассматривать, грек яростно растоптал успокоительно мерцающий зелёным огоньком дисплей. Сенька и Борис вынесли и уложили на гальку последнего – пятого – ребёнка, это была девочка лет 10.

– Жива, – сказал Сенька. И облегчённо вздохнул.

Двое мальчиков – 6 и 12 лет – и три девочки – где-то две по 10 и одна лет 8 – были живы, но находились под воздействием снотворного. На руках виднелись следы нескольких уколов. Двадцать автоклавов, содержавших человеческие внутренние органы, стояли там же, где лежали дети – на откидных полках.

– Бартер, – сказал Николай, отплёвываясь вожжами густой слюны. – Сюда – наркоту, отсюда – органы и детей. Бартер, сссука.

– Слить бензин, всё полить и сжечь к еб… не матери, – приказал Сенька. – И на катер, на катер, на катер…

… – Спят? – спросил Сенька. Денис кивнул:

– Спят, что им сделается… Куда нам их деватьто?

"Вепрь" чуть покачивался под выступом скалы, за оградой из других скал, невидимый ни с моря, ни с суши, ни с воздуха. Солнце уже подползало к зениту. Мир был полон сонным благодушием, лишь издалека доносились звуки керченского порта.

Сенька вдруг засмеялся:

– Слушай, капитан, а не миновать мне всё-таки в Керчь идти. Найду ребят из "Прорыва"(1), чего проще. И свалим им на руки, ничего не объясняя.

Денис начал кусать щёку изнутри. Он кусал щёку и постукивал по лееру кулаком. Потом нехотя сказал:

– Иди, чёрт с тобой. Только не один. Кольку возьми.

– Игоря возьму, – ответил Сенька. – У Кольки на роже написано, что он бандит. И к нему взрослые тётки то и дело липнут. А Игорь хоть Крым посмотрит.

– Вернёмся – всё Зойке с Наташкой расскажу, – пообещал Денис.

Мальчишки засмеялись.

* * *

Когда дверь лязгнула и внутрь вбросили Сеньку, Игорь вскрикнул. Пока сидел – было страшно, но где-то в душе в такое вот не верилось.

Как это вообще получилось? Шли по дороге, до Керчи оставалось полкилометра. Рядом затормозил УАЗик, вывалились какие-то плоскомордые в форме, сопротивляться таким – всё равно что ногой в скалу бить… Потом – темно, а в себя Игорь пришёл только здесь, в типичном «обезьяннике» на нарах, рядом мужиком лет под шестьдесят, совершенно бомжового вида. Тот пытался что-то спрашивать, но Игорь и сам ничего не понимал и толком не мог объяснить. Сеньки не было. И вот…

Сенька со стоном завозился на нарах, попытался встать, но не смог и опять застонал. Дверь, снова лязгнув, захлопнулась. Пожилой бомж, перебравшись ближе к мальчику, бессильно лежащему на крашеных досках, покачал головой и пробормотал:

– Сволочи, фашисты… – и стал приподнимать Сеньку, приговаривая: – Потерпи, потерпи, паренёк… немного потерпи, сейчас… Одежду дай, – это он сказал Игорю, и тот, не сводя с Сеньки глаз, дотянулся до его одежды, лежавшей тут же неряшливым комком, передал бомжу, заметив, что рука трясётся. Тот стал осторожно натягивать её на стонущего Сеньку. Борода бомжа прыгала.

По рёбрам Сеньки тянулись синие полосы. Левая рука распухала ниже локтя на глазах, лицо перемазано кровью так, что непонятно было даже, где на нём что и есть ли там повреждения. Спина вздулась от алосизых рубцов, и, когда бомж попытался натянуть на Сеньку рубашку, тот закричал и открыл глаза.

Глаза были мутные от боли, но живые.

– Пить… нету? – в два приёма спросил Сенька и, скривившись, ухитрился сесть. Тронул руку: – Сломали, гады… и рёбра, кажется… – он покосился на бомжа. – Спасибо… вам.

– Что делать? – выдохнул Игорь, садясь ближе. И Сенька испугал его до полусмерти, покачав головой и сказав:

– Не знаю… слушай… сейчас тебя поведут. Будут спрашивать про… всё. Про нас. Понял?

– Понял, – сказал Игорь. Губы у него быстро немели.

– Молчи, – Сенька опять застонал, на секунду прикрыл глаза. – Это одна шобла. Ты

1. Довольно рыхлая структурно, но небесполезная организация крымских славян, ставящая своей целью возвращение Крыма России.

же видел, менты – татары. Ничего не говори.

– Нас убьют? – спросил Игорь, слыша в голове какой-то растущий гул.

– Да, – просто сказал Сенька. И прислонился затылком к стене.

Дверь издала длинный лязг…

… Первый раз Игоря ударили в коридоре – даже не ударили, а просто пнули, но пинок ботинком на мощной подошве послал мальчишку плечом в стену, Игорь еле удержался на ногах. А второй пинок просто вбил его в небольшой кабинет.

* * *

Первое, что Игорь увидел – следы крови на полу. Длинные размазанные полосы. Он долго глядел на них (или показалось, что долго) и только потом поднял глаза.

Кабинет был узким, но длинным, почти как коридор какой-то. Голые стены, стол с лампой, несколько стульев – вдоль стен, один – посередине. Решётка на окне. Цветок с мясистыми листьями. Пепельница. Двухцветный флаг, портрет какого-то страшного, как смерть, мужика – Наташка сказала бы: "Черти на роже горох молотили". Пистолет в открытой кобуре на столе.

За столом сидел мужик в рубашке с закатанными рукавами и погонами епитана. Не татарин, на вид вполне русский. Явными были двое енров, стоявших по сторонам стола. В руках у них были отполированные палки длиной примерно в руку. У этих были сержантские. Какиетотамсержантские – в полосках Игорь не разбирался. С погон Игорь перевёл взгляд на палки и не смог его отвести.

Он почему-то ожидал, что ему предложат сесть. Но капитан просто спросил, глядя куда-то за плечо мальчишки:

– Как зовут?

Игоря толкнули в спину, и он понял, что его конвоир никуда не ушёл, стоит сзади. Сделав несколько шагов, Игорь остановился, не сводя глаз с палок. Сказал ломко:

– Роман… – он почему-то назвал имя отца Дениса и подумал, что катер, конечно, всё ещё ждет. И его ничего не стоит захватить, достаточно знать, где он стоит.

– Ну и как ты тут оказался, Роман? – уточнил капитан. – В смысле, на территории суверенной Украины? Ты же из России?

– Я из… Севастополя… – выдавил Игорь.

– И где же ты там живёшь? – участливо спросил капитан. – На какой улице? – Игорь молчал. Ему хотелось соврать, но он не знал, что врать. – А родителей как зовут? Давайка им позвоним, сообщим, чтобы не волновались… – один из татар заржал, но осекся, как только капитан бросил на него взгляд.

Ноги у Игоря подкашивались. Им неожиданно овладело такое равнодушие, что он не сразу услышал слова капитана:

– Садись. Садись, садись, стул пододвигай и садись… вот так. Держи ручку… вот лист… пиши… "Я… настоящие имя, фамилия, отчество… гражданин Российской Федерации, возраст поставь… проживающий по адресу… пиши адрес… находился в качестве… пиши, кем ты там был… на судне российского Черноморского флота, имевшем секретное задание ФСБ – топить иностранные суда у кавказского побережья Российской Федерации и берегов украинской Республики Крым с целью дестабилизировать общую обстановку… " Успеваешь?

Игорь смотрел на ручку. На ней была надпись «Corvina». Ручка была похожа на палку. Пальцы, сжимавшие её, казались чужими. Не догадались, что происходит по правде. Конечно, просто не могли догадаться, им в голову такое придти не могло. Но от этого не легче…

… и покажешь, где стоит ваше судно. Это катер, наверное. Ну, что-то небольшое… Ты почему не пишешь?

– Я не бу… не буду писать, – сказал Игорь.

Боль от удара пришла к нему только на полу. Щека, казалось, начинает распухать прямо ощутимо. Из глаз градом катились слёзы.

– Садись и пиши, маленький засранец, – дружелюбно сказал капитан. – Или получишь так, что этот задаток будешь вспоминать, как ласковый папочкин ремень.

Игорь сел. Взял ручку. Воткнуть её в лицо капитану, дотянуться до пистолета через стол… Мысленно Игорь это проделал. Но в реальности просто сказал дрожащим голосом:

– Я не буду писать.

Вторая пощёчина опять сшибла его со стула. На этот раз Игорь от звона в ушах даже не сразу понял, что говорит капитан:

… уже всё написал, – голос капитана был по-прежнему дружелюбным и спокойным. – Вот его показания. И даже указал, где ваш катер стоит. Нам просто нужно проверить. Давай, пиши, побеседуем и поедем в ваше консульство. Тут рядом. А оттуда – домой. Ну что тебе грозитто? Дашь пару интервью западным компаниям – тебя и вообще никто тронуть не посмеет, а мы постараемся, слово даю, выведем их на тебя…

Сенька написал?! Рассказал?! Игорь пытался рассмотреть, что написано на листке, который показывает капитан. А не всё ли равно, он же никогда не видел Сенькиного почерка… Неужели Сенька сломался?!

Нет. Врут. Врут уже потому, что тогда он бы им и нафик был не нужен, они бы не тратили на него время.

Сенька ничего не сказал.

Что-то капнуло на шорты. Игорь увидел, что это кровь. Она капала из носа. Снова капнуло… Он тронул капли, впитавшиеся в ткань, пальцем.

– Ничего я не буду писать, – сказал Игорь тоскливо. – Он написал, а я не буду.

Капитан откинулся на спинку стула. Сказал, кивая на сержантовтатар:

– Да не смотри ты так на их дубинки… Вопервых, у них и другие есть. В штанах…

Сержанты опять заржали. Игорь ощутил, как внизу живота плавным толчком сжалось… расслабилось… сжалось… расслабилось… Захотелось проснуться. Очень захотелось проснуться. А капитан продолжал:

– Но ты и об этом не очень страдай. Я ж не извращенец какой… Кино "Красные дьяволята" смотрел? – Игорь заторможено кивнул, скорей даже – судорожно дёрнул головой. – Вот мы с тобой сейчас и сыграем в атамана Лютого и Даньку. Раздевайся давай.

Игорь замотал головой. Молча – горло перехватило. На плечо легла лапа одного из сержантов, и какие-то тормоза слетели в мальчишке. Он молча вцепился в эту лапу зубами – так, что они скрипнули о кость – ударил ногой во что-то мягкое, услышал недоумённый и болезненный вопль и дрался (молча и ожесточённо, руками, ногами и головой), пока трое даже оторопевших от такой ярости татар не скрутили его.

От удара подбородком о стол во рту солёно хрустнуло. Игорь ещё раз рванулся, но стальные кольца наручников беспощадно пресекли эту попытку. На ноги навалились сразу двое, прикручивая их чем-то тонким, врезающимся в кожу. Звук рвущейся ткани… Игорь увидел подходящего к столу капитана. В руке у него было тонкое колено от удочки. Текстолитовое.

– Если надумаешь сказать – то так и говори, – предупредил капитан.

От первого удара Игорь заорал – изо всех сил, почти инстинктивно, надеясь, что на крик, на крик ребёнка, обязательно прибегут взрослые и спасут, помогут. Ему показалось, что лопнула кожа, даже послышался треск. А потом он понял, что не показалось – лопнула на самом деле, и что-то горячее потекло по бёдрам.

От второго удара Игорь закричал снова, ещё сильнее.

На третий он отозвался стоном.

После четвёртого не издал ни звука. И потом молчал, только дёргался всем телом. Пытался себе это запретить, но не получалось, потому что каждый удар был такой силы – казалось, кожа отслаивается от мышц, а мышцы срываются с костей. Потом удары стали почему-то слабеть, боль отступила… и Игорь пришёл в себя от холодной воды, окатившей его с головы до ног.

Боль немедленно вернулась снова, причём такая, что Игорь опять закричал и не сразу смог остановиться. Лицо капитана появилось перед ним – тот сел на корточки:

– Нам ведь не так уж важно, чтобы ты написал, – сказало лицо. – Нам важно, чтобы ты показал место. Стоянку. И ты покажешь.

Игорь плюнул в это лицо густым ошмётком слюны с кровью. Не попал…

Капитан отошёл, потом вернулся. В руке у него был старый паяльник. Покачивая им перед лицом Игоря, он сказал:

– Вот эту штуку я сейчас засуну тебе в задницу. Не очень глубоко. А вилку воткну в розетку. Нагревается он почти мгновенно, учти. Может, поговорим?

Вот как, оказывается, это бывает. Никакая "вся жизнь" перед глазами не мелькает. Может, потому что ещё нечему мелькать? Игорь закусил щёку и смотрел в глаза капитана. Тот отчегото занервничал, явно, и Игорь, заметив это, почему-то нашёл в себе ещё один запас мужества. Хотя уже было ясно, что никакое мужество не спасёт, и было страшно и тоскливо. Но за этими страхами и тоской виднелось что-то… какое-то сияние, отчётливое и близкое… Игорь пошевелил губами и прошептал:

– Я скажу… ниже нагнитесь…

Капитан нагнулся.

И услышал, как мальчишка повторяет – еле слышно, но отчётливо, глядя ему прямо в глаза:

 
– Бога, Христа и Пречистую Мать
Взыскивай каждый миг.
Если начнут на крестах распинать
Боже, храни Своих!
В страшном, смертельном пленении знай
И повторяй, как стих:
"Верных Христу ожидает рай!
Боже, храни Своих!"
 

– Не смотри!!! – сам не зная, почему, взвизгнул капитан и, отшатываясь, изо всех сил ударил Игоря кулаком по голове.

Из носа, рта и ушей мальчишки потоками хлынула кровь.

Всё опять поплыло…

… Игорь пришёл в себя от боли – именно там, сзади. Дёрнулся, застонал. Капитан стоял возле розетки, держа в руке белый штепсель.

«Мама,» – подумал Игорь отчаянно. И хотел закрыть глаза, как будто это могло помочь.

Дверь открылась.

На её пороге стоял Генка Тихонин.

В левой руке у него был пистолет – курносый, блестящий маслянистым воронением «макаров».

* * *

Генка двигался быстро и… страшно. Именно так – страшно. Игорь потом понял, что всё, увиденное им со стола, на котором его пытали, не заняло и двух секунд. Но в тот момент он видел все-все очень отчётливо.

С левой руки Генка выстрелил в одного из стоящих у стола сержантов и попал ему в переносицу.

Правая рука, метнувшись к замершему у двери конвоиру, врезалась ему в

висок, потом – выхватила из кобуры пистолет, действуя как бы независимо от самого Генки.

Второй выстрел с левой – пуля попала второму сержанту в лоб.

– Нннняа… – бессмысленно сказал капитан и упал – с правой Генка попал ему в левый глаз. Второй раз – выстрелил в затылок начавшему сгибаться конвоиру.

И застыл у дверей… нет, чуть в стороне от них, когда успел переместиться?!. как-то помашинному поворачиваясь. Глаза у него были широко открытые и холодные, как серый иней пасмурным зимним утром.

Убитые начали падать.

К тому моменту, когда упал капитан – точнее, сполз по стене – Генка уже стоял около стола.

Отбросил паяльник. Выстрелом перебил цепочку наручников, потом освободил ноги и помог Игорю сесть. Игорь сел прямо и закричав, склонился вбок. Генка поддержал младшего мальчишку плечом.

Игорь увидел, что стол и пол вокруг него забрызганы кровью. Его кровью. И не только кровью.

Мальчишка заплакал. Он только теперь понял, что обмочился. Отчаянно вскинул глаза на Генку, боясь увидеть в его взгляде презрение. Но Генка тихо сказал:

– Ты молодец, – хотя голос был тусклый и невыразительный, как серая сталь ножа.

Игорь разрыдался сильнее, его заколотило. Генка спросил:

– Где Сенька?

– В обезьяннике, – ответил Генка, сотрясаясь мелкой дрожью.

– Один?

– Нет, с ним ещё какой-то… бомж…

– Посиди здесь, подожди. Можешь сидеть?

– Мо-мог-могу…

– Нет, лучше приляг вот так… на бок. Я скоро…

… В дальнем конце прохода лежал постовой. В будке виднелся труп дежурного. Генка не стал смотреть в ту сторону – обоих сартов(1) он убил бросками ножей и был уверен в том, что они мертвы. Не останавливаясь, открыл замок «обезьянника» прихваченными на входе ключами и вошёл.

– Ты?! – Сенька сел, скривился. При виде того, что сделали и с ним, в Генке поднялась холодная злость. Он отстранил её и показал на дверь:

– Наружу. В кабинете – Игорь, ему совсем плохо.

Говоря это, Генка с левой руки прицелился в лоб неподвижно сидящего бомжа. Тот закрыл глаза. Сенька встал, но медлил, как будто хотел что-то сказать…

– Не надо, не стреляй!

Генка полуобернулся.

В коридоре стоял, держась одной рукой за стену и другой прижимая к себе скомканную одежду, Игорь. За мальчишкой по коридору остались кровавые следы. Он шатался, но повторил громко:

– Не стреляй, Ген, не надо. Он хороший человек.

– Он выдаст вас, – безлико сказал Генка. Но не стрелял.

Он не знал, откуда пришли эти слова. Но Генка медлил…

– Не стреляй, – попросил Игорь. – Ты же воин, а не убийца.

– Стреляй, внучок, – сказал бомж. – Я выдам. Я никто. Стреляй, не жалей, а я тебе спасибо скажу.

– Не стреляй, – пробормотал Игорь, проваливаясь в обморок и сползая по стене.

– Помоги ему, – бросил Генка Сеньке. – Осторожней, его били хлыстом.

1. «Сартами» в Российской Империи называли тюрок (в том числе – татар), так же как «чечмеками» – кавказцев. Это были официальные наименования, они применялись даже в документах.

Сенька бросился к другу. Но, на миг задержавшись, сказал, глядя в безжалостные инеистые стволы глаз:

– Не стреляй.

И склонился над безвольно лежащим на полу Игорем.

– Кто ты был? – спросил Генка бомжа. Тот посмотрел удивлённо. И вдруг улыбнулся:

– Профессор микробиологии… в университете Ферганы… Давно.

Пистолеты опустились.

Генка отвернулся.

Сенька, не плакавший, когда его били, теперь плакал навзрыд и твердил: "Сволочи, сволочи, сволочи…", пытаясь приподнять Игоря. Но сломанная рука не давала взяться. Игорь стонал, не приходя в себя.

– Понесёшь мальчика, – сказал Генка, не оборачиваясь, но бомж понял и встал. – Мои руки должны быть свободны. Семен, во дворе стоит УАЗик. Быстро слей бензин. Как хочешь, но быстро. Канистра там есть. И тащи сюда.

– Сейчас! – Сенька вскочил, опрометью бросился по коридору.

Игорь приоткрыл глаза. Прошептал, глядя куда-то сквозь Генку:

– Я ничего… не сказал… не скажу…

– Ты молодец, – неожиданно ласково ответил Генка, поглаживая волосы младшего мальчишки. – Ты настоящий герой. Ты всё сделал, как надо, солдат. Закрой глаза и спи. Мы вынесем тебя… брат.

Игорь послушно закрыл глаза и вздохнул спокойно и довольно.

– Надо принести лекарства… – подал голос бомж. – Я бы мог…

– Не надо, – руки Генки плыли, плыли над телом Игоря – голова, плечи, спина, бока, ноги… задержались над сердцем… голова, плечи, спина, бока, ноги… задержались над сердцем… голова, плечи, спина, бока, ноги… задержались над сердцем… И тот, кто был когдато, в другой жизни, профессором микробиологии, почти с испугом увидел, как перестала течь кровь, а страшные рубцы стали запекаться на глазах. Игорь в забытьи улыбнулся и тихо прошептал: "Золотая… золотая… она… " – Подними мальчика и вынеси наружу, – сказал Генка, выпрямляясь. – И жди около машины.

* * *

Позади вспыхнуло, когда все четверо уже пробирались берегом моря.

– Денис забеспокоился, послал следом Николая. Он шёл за вами и видел… Если бы они напали сами, – говорил Генка, – был бы просто настоящий бой и ничего не получилось бы. Они поплыли за мной. Как видите, я успел чок в чок. И нам повезло, что все, кто вас видел, оказались на одном месте. Чистая работа. Уж не знаю, что тут решат, но никаких следов не останется.

– Ты кто вообще? – спросил чуть задыхающимся голосом Сенька. – Ты ведь не просто отдыхающий? – Генка повёл плечом:

– Это всё равно. Меня знает тот, кто сообщает вашему Старику данные о кораблях, на которые вы выходите. Этого достаточно. И утешься. Я сейчас просто отдыхающий, но так получилось. Повезло, многие сказали бы.

– Игорек умрёт? Они его так исполосовали…

– Игорёк будет жить и уже через пару дней и не вспомнит об этом. Я кое-что могу, а уж Надюшка расстарается вообще. А вот с тобой будет сложнее. У тебя сломаны рёбра, не только рука.

– Фигня, – коротко ответил Сенька. Вздохнул и признался: – Я думал, что он заговорит. Он же не как мы… он москвич… А он ведь не заговорил?

– Нет, – коротко ответил Генка. И добавил: – Он молчал, даже когда они взялись за паяльник. Тебя ведь не пытали паяльником? – Сенька, побледнев, замотал головой. – И тебя так не пытали именно потому, что подумали: он слабее, его можно скорее расколоть. Он спас не только вас всех, но и тебя конкретно. Запомни это.

– А ты спас нас обоих. Мы будем молиться за тебя, – сказал Сенька искренне и просто. Но Генка повёл углом рта:

– Мои боги вас не услышат. Я не христианин. И не люблю христиан… хотя, когда вижу таких, как вы, начинаю их уважать.

– У нас на катере дети… – начал Сенька. Генка прервал его:

– О них позаботятся, когда вернёмся. Я знаю людей… – он посмотрел на Сеньку и добавил: – И горжусь, что узнал новых… Отец, – он обернулся к бомжу, – ты поплывёшь с нами?

Тот остановился. И покачал головой.

– Нет…

– Иди, – пожал плечами Генка. И потерял к бомжу интерес.