Текст книги "Галопом к столбу"

Автор книги: Александр Прилепский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

ворот поворот дала.

Лавровскому

сразу

вспомнилось

предположение Малинина, что причиной

похищения Удалого может быть всё, что угодно -

корысть, женщина… Очень похоже. Хорошенькая

блондиночка отказала Хлудову. Удачливый соперник

страстный лошадник. Лучшей мести, чем увести у

него жеребца, с которым тот связывает будущее

своего завода, и придумать нельзя. Да и расчёт

иметься может – заподозрит Малютин свою пассию

и даст ей отставку. Найти ловких людей не вопрос -

только деньги плати. А их у Хлудова предостаточно.

Замечательная схема, мысленно усмехнулся

Алексей, стройная. Только толку от неё пока

никакого. Кто «секретарём» представился? Кого из

малютинских домашних купили? Где сейчас

Удалой? Даже малейших предположений нет.

81

Подъехали к «Чернышам». Семён пообещал

завтра побегать по конным дворам, потолковать со

знакомыми барышниками. Видя задумчивость и

даже какую-то растерянность Алексея, ободрил его:

– Ничего… Мы с вами, Алексей Васильевич, и

не такие дела распутывали. Всех на чистую воду

выведем. А Ольга Карловна, поверьте на слово, тут

ни при чём.

Швейцар, открывший дверь меблированных

комнат припозднившемуся жильцу, сообщил:

– А вас сегодня-с пропасть народа

спрашивала. Офицер какой-то, вот карточку свою

оставили-с.

– Какой офицер? Полицейский?

– Не ведаю-с. Они в партикулярном платье

были-с, только по ухваткам сразу видать – военный.

Просили предупредить, что в четверг с утра зайдут-

с.

На визитной карточке было напечатано:

«Евгений Никифорович Ширинкин. Гостиница

«Дрезден», 13-й номер». Ни звания, ни должности,

ни рода занятий. Алексей пожал плечами – никакого

Ширинкина он не знал.

– А ещё повестку из мещанской управы

принесли, – продолжал швейцар.

– Из мещанской управы? – хмыкнул Алексей. -

С какой стати? Я, братец, хоть и не кичусь этим,

дворянин.

82

– Не могу знать-с. Только велено вам завтра

явиться к старшине.

… Старшина мещанской управы и гласный

Московской городской думы Иван Иванович

Шестёркин отличался скандальным нравом и

самодурством. Месяца три тому назад, он запретил

допускать на заседания управы репортёров тех

газет, которые в его очередной сваре с новым

городским головой Чичериным встали на сторону

последнего. Лавровский отчехвостил его в

«Листке».

Хороший фельетон тогда получился,

улыбнулся Алексей. Правда, пришлось изрядно

обобрать Николая Васильевича Гоголя. Даже

заголовок, переиначив слегка, позаимствовал -

«Сказ о том, как Иван Иванович поссорился с

головой».

Мальчишки-газетчики бегали по улицам и

звонко кричали:

– Читайте «Московский листок»! Иван

Иванович поссорился с головой!

А прохожие потешались:

– Да он с ней никогда не дружил!

Разобиженный старшина побежал жаловаться

к генерал-губернатору. Долгоруков, хоть и

благоволил Шестёркину, распорядился всю эту

историю предать забвению, да ещё и накричал на

него:

– Что вы себе позволяете?! Газеты печатаются

с дозволения властей! Кто дал вам право не пускать

83

их репортёров на заседания?! Не в Персии дикой,

чай, живёте…

Припомнив эту давнюю историю, Алексей

скомкал повестку. Скорее всего, старшина

переждал, и теперь придумал, как напакостить.

Ладно, не досуг сейчас такими пустяками

заниматься.

Поднялся к себе на этаж. Спать не хотелось.

– Сообрази-ка мне чайку, – попросил он

коридорного Спирьку и полез в карман за

бренчащей мелочью. Вместе с монетами там

оказалася свёрнутый вчетверо лист писчей бумаги.

Развернул. Крупными печатными буквами на нём

было написано: «Аттестат украл Нестор. Продал его

Портаненко».

– Твою мать! – громко выругался Алексей. -

Только этого цыгана мне и не хватало.

Конеторговля в экономике России занимает

важное место. В 470 городах и местечках каждый

год проводится более тысячи традиционных

ярмарок. Со всех концов необъятной империи

съезжаются люди в январе на крещенскую ярмарку

в Харьков, в мае – на троицкую в Белую Церковь. А

в сентябре лошадники устремляются в Тамбов…

Дотошные чиновники из статистического комитета

МВД подсчитали – на ярмарках ежегодно продается

свыше 360 тысяч лошадей. Здесь можно купить кого

угодно – наших рысаков и английских чистокровок,

арабов и карабахов, дончаков и ахалтекинцев. В

84

большом количестве и ассортименте имеется и

товар попроще – воронежские «степняки»,

тамбовские «рогаля», симбирские «жваки»… Кроме

того, круглый год бойкая торговля идёт и на конных

рынках, имеющихся в большинстве крупных

городов.

Лошадь, даже самой простой породы, стоит

недёшево. Так молодую «киргизку», которых очень

ценят извозчики, меньше чем за 40-50 рублей не

возьмёшь. За рысака, не блещущего

происхождением, придётся выложить несколько

сотен. Ну а если у него хорошая родословная, да и

на бегах себя показал – готовь тысячи. Вот и

представьте, какие огромные деньги крутятся в

конеторговле. Миллионы рублей! Немалая их доля

достается посредникам – лошадиным барышникам.

Ещё в годы скитаний, Лавровский общался кое с

кем из мелких барышников и составил

представление об их мире – замкнутом, живущим по

своим неписанным законам, умеющем хранить

тайны. А потом, когда по воле случая занялся

репортёрством и частным сыском, свёл знакомства с

крупнейшими конеторговцами. В том числе и с

Портаненко.

Феодосий Григорьевич Портаненко, родом из

осёдлых цыган, постоянно жил в Харькове, где

располагались его большие торговые конюшни и

богатый дом на Конной площади. Торговал он

исключительно рысаками и держал в своих руках

весь юг России. Даже харьковский генерал-

85

губернатор Радецкий, когда требовалась новая

лошадь, обращался за помощью к нему. А

богатейший херсонский помещик Иван Бутович,

которому Портаненко собрал несколько троек и пар

изумительной красоты и съезженности, любил

повторять:

– Феодосий плут, но толк в лошадях знает.

Знал Портаненко толк не только в лошадях, но

и в том, как их продавать и покупать.

Уловок используемых при продаже лошадей

великое множество. Профессор Ново-

Александровского сельскохозяйственного института

Холюдзинский даже книгу недавно написал

«Обманы лошадиных барышников. Практическое

руководство для покупателей лошадей,

коннозаводчиков, ремонтёров и кавалеристов». В

ней подробно рассказывается, на какие хитрости

пускаются барышники, чтобы выдать старых и

больных лошадей за молодых и здоровых. Их поят

водкой, пичкают мышьяком и негашёной известью,

подпиливают зубы…

Но не меньше хитростей и при покупке.

Особенно когда хозяева продавать не хотят. Одна

лошадь захромает, другая перестаёт есть и начинает

терять вес, у третьей, ни с того ни с сего, ход

разладится… Да и конокрады, порой, на конюшни

несговорчивых продавцов наведываются.

В подобных деяниях, строго наказуемых на

основании соответствующих статей «Уложения о

наказаниях уголовных и исправительных» никто

86

Портаненко не обвинял. Однако всем известно, что

любые заказы богатых или высокопоставленных

клиентов Феодосий Григорьевич всегда выполняет.

Любые.

Скверно, если Портаненко замешан, думал

Алексей, но ничего, я знаю, где и на тебя, голубчик,

управу найти.

Под эти мысли он и задремал.

Глава 9

«Злой и добрый»

– Соколов, займись кухаркой, – распорядился

Муравьёв. – А мы с тобой, Сергей, допросим

вдовушку. Имей в виду – я сегодня «добрый».

– Хорошо, – кивнул головой Малинин, поняв,

что ему сегодня отведена роль «злого

полицейского». – В таком случае разрешите

представиться – офицер резерва Московского

губернского жандармского управления, ротмистр

Брусникин.

– Молодец, – одобрил сыщик. – Розыск

практически завершён, а формальное дознание по

государственным преступлениям это уже дело

жандармов. Только офицер резерва – как-то не

солидно. Будешь помощником начальника

управления.

В столовой, под присмотром околоточного,

сидела вдова Пояркова – молодая стройная шатенка

с яркими, сочными губами и высокой грудью.

Отпустив околоточного, Муравьёв обратился к ней:

87

– Ну, что Таня, сколько верёвочке не виться, а

конец будет. Предупреждал я тебя по-хорошему – не

послушала.

– Какой ужас! – всхлипнув, запричитала

женщина. – Не виноватая я. Это всё Тимофей.

– Да, да, – сочувственно кивал Муравьёв. – И

Фильку с лошадью приютить на день-другой он

попросил. И квартиранта Горицветова привёл.

– Он!– снова всхлипнула Пояркова. – Я велела

Тимофею сходить с паспортом в участок, прописать

жильца, как и положено. А он, подлец проклятый,

обманул меня…Что же, ваше высокоблагородие,

мне теперь будет? Штраф?

– Ох, и мастерица ты, Танюша, по части

вранья! Другой кто и поверит. Но я-то тебя, как

облупленную знаю… А насчёт штрафа не угадала. В

твоём доме пойман конокрад с украденным у

австрийского

консула

рысаком.

Факт

притонодержательства доказан. За это полагается

отдача в исправительное арестантское отделение на

полтора года.

Татьяна зарыдала.

– Побереги слёзы, я ещё не всё сказал, -

вздохнул Муравьёв. – Есть вещи и пострашнее

казённого дома. Дознание по твоему делу ведёт

губернское жандармское управление. Сам

помощник начальника ротмистр Брусникин Сергей

Сергеевич по твою душу приехал. Тот самый,

который в позапрошлом году убийц государя-

императора допрашивал.

88

– Почему жандармское? – растерянно

заморгала длинными ресницами купчиха. От

удивления, даже рыдать перестала. – Разве я, какая

политическая?

– Верю я тебе, Танюша, верю, – сказал

Муравьёв. – Знаю, краденное ты скупаешь,

конокрады притон в твоём доме устроили, а вот…

– Господин полковник! – резко оборвал его

Малинин. – Настоятельно прошу не отвлекаться на

подобные мелочи. Какие, к чёрту, конокрады?! Вы

лучше расскажите задержанной, что нашли в

чемоданах её постояльца.

– Полтора пуда динамита, десять револьверов

«Кольт», шесть кинжалов, – перечислил Муравьёв и

снова вздохнул. – Плохи твои дела Таня, очень

плохи.

– Ой! Не виноватая я, господин ротмистр! Ей

богу, не виновата, – голос Поярковой дрожал от

испуга.

– Признаюсь вам, сударыня…, – в эту минуту

Сергей пожалел, что не курит. Как эффектно было

бы сейчас затянуть паузу, отвлекшись на

раскуривание сигары. – Признаюсь вам, сударыня,

дознание совершенно не интересует, признаёте вы

себя виновной или нет. Вы изобличены, как

неопровержимыми показаниями свидетелей, так и

вещественными доказательствами. В вашем доме

найдены динамит и оружие. У вас незаконно

квартировал человек, разыскиваемый за совершение

тягчайших государственных преступлений. Он

89

оказал вооружённое сопротивление представителям

власти, при этом двое чинов полиции тяжело

ранены… Всё предельно ясно… Вы грамотная?

– Я в гимназии училась.

– Газеты читаете?

– Журналы читаю парижские. Иногда

«Московский листок».

– Замечательно! Следовательно, вы должны

знать, что 14 августа 1881 года обнародовано

высочайше утверждённое «Положение о мерах

сохранения государственного порядка и

общественного спокойствия». Согласно этого

документа министр внутренних дел может вводить

положение усиленной охраны. Именно такое

положение введено сейчас в Москве. Вы понимаете,

о чём я говорю?

– Не очень.

– Ладно. Постараюсь объяснить доступнее. В

условиях усиленной охраны начальникам

жандармских управлений и их помощникам

предоставлено право предварительного задержания

на срок до двух месяцев всех лиц, подозреваемых в

совершении государственных преступлений. А

генерал-губернаторы наделены полномочиями

передавать дела об этих лицах на рассмотрение

военных судов… Короче говоря, я обязан вас

задержать. В ближайшие дни будет проведено

дознание, после чего вы предстанете перед

Московским военно-окружным судом.

90

– Сергей Сергеевич, нет правил без

исключений. Может быть придумаем, что-нибудь? -

попросил Муравьёв.

– О чём вы говорите, господин полковник? -

холодно возразил Малинин – Позвольте вам

напомнить, в «Положении» чётко сказано, что

рассмотрение и решение в военных судах

упомянутых дел производится с тем, чтобы лицам

виновным в вооружённом сопротивлении властям

или нападении на чинов полиции определялось

наказание предусмотренное статьёй 279-й

«Военного устава о наказаниях».

– Да знаю я, ротмистр, – поморщился

Муравьёв. – Но ведь жалко. Вы посмотрите -

девчонка совсем, не жила ещё толком.

– А что это за наказание такое? – испуганно

спросила Пояркова.

– По 279-й статье, Таня, – в очередной раз

вздохнул сыщик, – наказание одно – смертная казнь.

Купчиха побледнела:

– Ка…как…смертная…

Малинин зевнул:

– Ночь на дворе. Пора и по домам. Константин

Гаврилович, вызывайте экипаж – надо отправить

задержанную в губернский тюремный замок. Где

тут перо и бумага? Сейчас напишу, чтобы её

поместили в одиночную камеру.

Пояркова упала перед ним на колени:

– Ваше… ваше высокоблагородие, пощадите!

Не виновата я! Вам и Константин Гаврилович

91

подтвердит – краденное покупала, конокрадов на

постой пускала, а со смутьянами дружбу никогда не

водила.

– Врёшь! – Сергей стукнул кулаком по столу. -

Не верю, что Горицветова к тебе привёл дворник.

– А ты, Танюша, покайся во всём – ласково

посоветовал Муравьёв. – Может и придумаю как

тебя от военного суда и петли уберечь. Расскажи всё

о Горицветове, Фильке-цыгане, у кого из извозчиков

краденное покупаешь… Всё зачтётся.

И Пояркова заговорила. Оказалось, с

Горицветовом познакомила её Матрёна Марковна -

сводня известная всей Москве.

– Так ты и блудным делом подрабатываешь? -

удивился Муравьёв.

– Нет, – смущенно потупила взгляд Татьяна. -

Просто мужчин я люблю из благородных,

обходительных, чтобы на выдумки разные горазды

были. Вот Марковна и порекомендовала.

Горицветов приходил к Поярковой два-три

раза в неделю, гостей почти не приводил, о себе

никогда ничего не говорил.

– Да и не до того нам с ним было, – облизнула

губы купчиха.

Конокрад Филька-цыган, как рассказала

Татьяна, был давний подельник покойного её мужа.

Ворованных лошадей на Ольховке он прятал

постоянно. Но тёмно-гнедого жеребца, похожего на

Удалого, среди них вдова припомнить не смогла.

92

Закончив допрос, Муравьёв принялся

расхаживать по столовой, размышляя вслух:

– Ума не приложу, как дело до суда не

довести… Чистосердечное признание, конечно,

вину смягчает. Но полностью от наказания не

освобождает… Впрочем, кажется есть один способ.

Допустим о разыскиваемом преступнике и

динамите мы узнали от своего человека…

Сергей догадался, что начальник управления

сыскной полиции решил заагентурить купчиху. Тут

же подыграл ему:

– Вы хотите задним числом взять с госпожи

Поярковой обязательство о сотрудничестве с

сыскной полицией и тем самым избавить её от

ответственности? На должностное преступление

меня толкаете?

– Сергей Сергеевич, следует учесть, что

Татьяна Ивановна оказала нам существенную

помощь.

– Ладно. Не возражаю…

– Веди себя так, будто ничего и не случилось, -

наставлял Муравьёв своего нового агента. -

Конокрады, само собой, теперь к тебе ходить не

станут – они людишки осторожные, а у возчиков

бери, как и прежде. Обо всём будешь сообщать мне

лично. Каким образом – потом придумаю.

– А если спрашивать будут, почему меня не

арестовали?

– Отвечай всем, Танюша, что Муравьёв с тебя

за это полторы тысячи целковых взял, да ещё и

93

оттараканил. Обо мне по Москве слухов разных

много ходит, поверят…

– Дел не впроворот, а тут ещё и Степанов из

строя выбыл, – ворчал Муравьёв, усаживаясь в сани.

Потом предложил Сергею. – Займешься с

Соколовым вместе Горицветовым-Поладисом-

Пиндосом? У тебя, как я понимаю, в этом деле свой

интерес, имеется.

– Договорились.

Глава 10

Кому не спится в ночь глухую

Поспать в эту ночь Лавровскому не пришлось.

Сначала коридорный Спирька, принесший чай, с

полчаса рассказывал о всевозможных местных

новостях – запое актёра-трагика Карагодина с

третьего этажа; скандалах, которые каждую ночь

закатывает жене учитель Арбатского городского

начального училища Пердников, живущий в 42-м

номере; новой соседке, поселившейся, в 44-м

номере.

– Из Симбирска приехала. Очень приятная

барышня. Сразу видно, из благородных. Меня

Спиридоном величает, на «вы» разговаривает. Хоть

и не богатая, а когда в лавочку за калачами и

колбасой посылает меньше гривенника «на чай» не

даёт.

– Хорошенькая? – поинтересовался Алексей.

– Не… Не дал бог ей внешности. Тощая, в

пенсне. Вот подруга к ней ходит, которая в театр

94

приехала наниматься, в актёрки, так та красавица.

Кровь с молоком и весёлая.

По взрывам смеха, время от времени

доносящимся из 44-го номера, можно было

догадаться, что будущая актриса, в нарушении

установленных правил проживания, осталась

ночевать у подруги.

Потом, наступившую было тишину, нарушил

визгливый мужской голос, донёсшийся из 42-го

номера:

– Капитолина! Почему под столом пустая

бутылка?

– Отстань, котик, – сладко зевнула женщина. -

Спать хочется.

– Ты опять пила? Сколько раз я тебе говорю,

что употребление горячительных напитков пагубно

отражается на здоровье и, к тому же,

безнравственно.

– Подумаешь, грех какой. Ну, пришла товарка -

мы с ней вместе служили у Ноева, распили

бутылочку шипучки.

– Товарка? Разве я не объяснял, что тебе не

пристало такое общество? Все цветочницы, рано

или поздно, оказываются на панели.

– Вот и не все! Катя Сметанина за драгунского

поручика замуж вышла. А Ольга Ветрова у купца

Малютина на Петербургском шоссе живёт. В мехах

ходит, на рысаках катается!

– Чему завидуешь, дура?! Кто такой этот

Малютин?! Кутилка, развратный человек

95

проматывающий состояние нажитое отцом… А на

тебя обратил внимание интеллигент, занятый таким

благородным делом, как просвещение народа! А ты

этого не ценишь! И даже не задумываешься, что

было бы с тобой, если бы не я, Пердников!

– Ценю, милый, ценю, – снова зевнула

женщина.

– Не верю! И я давно замечаю, как ты

заглядываешься на посторонних мужчин. Как ты

вчера призывно смотрела на этого смазливого грека

из 46-го номера! Я готов был сквозь землю от стыда

провалиться. Да знаешь ли ты, кто он такой?

– Солидный молодой человек, доверенный

какой-то петербургской фирмы, винами

иностранными торгует.

– Ха, ха, ха… Винами! Он шпик. Меня

швейцар предупредил, чтобы я при нём

поосторожнее был… А этот репортёришка из 43-го

номера! Ты и ему глазки строишь! Да, что там

глазки, глазами раздеваешь.

– Котик, ну какие ещё греки, шпики и

репортёры? Мне и тебя одного достаточно -

пылкого, ненасытного… Иди ко мне, скорее.

Начавшийся разгораться скандал сменился

скрипом кровати, охами и ахами женщины…

Похоже, Капитолина лукавила, говоря, что ей

и одного Пердникова достаточно.

– Пора спать, Капочка. Хватит на сегодня.

– Как это хватит?

96

– Наука считает, что чрезмерное увлечение

плотскими утехами…

– Да иди ты со своей наукой!

– Но я больше не могу.

– Ничего, сейчас сможешь… Лежи, котик – я

сама всё сделаю… Ой… Ох… Ай!

Как же, заснёшь тут, под такую колыбельную,

подумал Алексей. Непременно надо с ней

познакомиться. Вдруг, да и расскажет, что важное об

Ольге Ветровой. Да и интересно, право, – женщину

обвиняют, что она ему глазки строит, а он её даже в

лицо не знает…

Наконец, задремал. Но тут в дверь

забарабанил трагик Карагодин.

– Лавровский! Лёша! Выручи старого друга -

дай на пиво!

– Сейчас встану и дам, – лениво пообещал

Алексей. – В морду.

По опыту зная, что это не пустая угроза, актёр

оставил его в покое. Но тут же, стал ломиться в 44-й

номер, где до недавнего времени проживал его

приятель комик Вася Васильев.

– Васенька открой… Открывай, стервец. а то

дверь сейчас высажу!

– Что вам угодно? – отвечал дрожащий

девичий голос. – Подите прочь!

– Вы сударь ошиблись дверью, – вторил ему

второй, не менее испуганный.

97

– О, да у тебя шлюхи! – обрадовался актёр. -

Эт хорошо… А меня, что не позвал? Забыл уговор?

Всё пополам – и деньги и бабы.

Дверная задвижка не выдержала напора

трагика. Девицы завизжали.

– Какие цыпочки! А Ваську куда подевали?

Понял – он у тебя под одеялом спрятался… Сейчас я

его вытащу.

Все соседи притворялись спящими. Им не

хотелось связываться с Карагодиным, известным

своей силой. А Спирьки, как всегда, на месте не

было. Алексей вскочил, натянул брюки…

Получив пару увесистых оплеух, актёр сразу

протрезвел:

– Ну, что эт такое, Лёша? Сразу по мордасам.

Развернув трагика к себе спиной, Лавровский

дал ему пинка под зад:

– Пошёл вон, скотина!

… Обоих барышень звали Зинаидами – про

себя Алексей сразу окрестил их «килькой» и

«яблочком». Они кинулись благодарить своего

спасителя, но быстро спохватились, что ночные

рубашки далеко не самый подходящий наряд для

любезных бесед с кавалером. Да и Лавровский,

голый по пояс, чувствовал себя не уютно. Поэтому,

приняв приглашение, как-нибудь заглянуть на чай,

поспешил ретироваться. Уходя, расслышал, как

Зина-килька прошептала подруге:

– Какой у него торс! Геракл…

98

Алексей вернулся к себе. Спать, твёрдо решил

он, только покурю сперва. Но ни того ни другого

сделать не удалось.

– Спирька, что у тебя здесь творится? -

донёсся из коридора густой рокочущий бас. – Чуть

до смертоубийства, говорят, не дошло.

Всё понятно, подумал Лавровский, кто-то

пожаловался Карасёву.

… Аристарха Матвеевича Карасёва, с

незапамятных времён снимавшего в «Чернышах»

отдельную квартиру, как огня боялись хозяйки

меблированных комнат Калинина и Чернышёва, и

все жильцы. Должность у него была незначительная

– внештатный околоточный надзиратель резерва

Московской городской полиции. Но вот уже более

десяти лет состоял он в личном распоряжении

полновластного хозяина Москвы – генерал-

губернатора Долгорукова, выполнял его различные

деликатные поручения. Не каждый генерал мог

сравниться по влиятельности с этим человеком.

Алексей с ним дружил. Во-первых, земляки -

оба орловские. Во-вторых, не раз совместно

участвовали в весьма опасных предприятиях,

поэтому хорошо знали, кто чего стоит…

– Помилуйте! Никаких смертоубийств, -

ответил Спирька. – Актёр Карагодин перепили-с и

свой ежевечерний спектакль-с устроили. В 44-й

нумер к барышням вломились… А Алесксей

Васильевич, из 43-го нумера, его поучили

немножко-с.

99

– Молодец Лавровский. А Карагодин, как

проспится, пусть ко мне зайдёт. Я ему покажу

барышень, – пробасил Карасёв. Негромко постучав в

дверь, спросил. – Лёша, не спишь?

– Нет.

– Выйди на минуту, потолковать надо. Только

оденься, а то мне жалуются – бегаешь по коридору

голым. Прельщаешь своим непотребным видом

замужних дам и девиц невинных.

– Кто кого прельщает это ещё разобраться

надо, – ворчал Алексей, одеваясь. Он догадался, что

нажаловался учитель Пердников. – Тут такого через

стенку наслушаешься, романы Мопассана читать не

надо.

– Да, по секрету здесь не потолкуешь, – сказал

Карасёв. – Пойдём ко мне на квартиру. Разговор

имеется не для чужих ушей. Заодно и перекусишь -

небось, весь день натощак.

– Не угадали. Я сегодня у Малютина обедал.

– Тогда чайком побалуемся. Да и по рюмочке

выпьем.

Под коньячок с лимончиком Карасёв

рассказал, что из Петербурга в Москву приехало

очень важное лицо – начальник секретной части

дворцовой полицейской команды Ширинкин. Вчера

он был у генерал-губернатора. Разговор шёл о

наиважнейшем государственном деле – обеспечении

безопасности во время проведения коронации,

которая назначена на май. Своих сотрудников у

100

Ширинкина мало, поэтому он попросил

Долгорукова помочь надёжными людьми.

– Ну а какое отношение всё это ко мне имеет?

– насторожился Алексей

– Самое прямое, Лёша. Владимир Андреевич

порекомендовал тебя с Сергеем Сергеевичем.

– Так вот почему вчера этот Ширинкин ко мне

приходил, карточку оставил… Нет, я не согласен!

– Почему, Лёша?

– Не согласен! Сами ведь говорили, свяжись

раз с этими господами из охранного отделения – век

на них работать будешь.

– Молодец. Вижу, что советы мои помнишь, -

похвалил Карасёв. – Только Ширинкин не из

охранного отделения, а из Собственной Его

Императорского Величества охраны.

– А по мне, хоть из Святейшего Синода! Тут и

своих дел по горло! В начале марта первый номер

журнала выпускать, а у меня ещё и конь не

валялся… И вообще, Аристарх Матвеевич, почему

именно мы? Мало ли у Владимира Андреевича

надёжных людей – и в полиции, и в секретном

отделении канцелярии?

– Надёжных, Лёша, много. А вот с бегами

связанных, как вы, нет.

– Бега-то здесь причём? – удивился

Лавровский.

– Притом. Сведения имеются, что бомбисты,

которые покушение на царя готовят, с Московским

беговым обществом связаны.

101

– Каким образом?

– А мне об этом никто не докладывал – дело

секретное.

Лавровский подпёр щёку ладонью и

невидящим взглядом смотрел на рюмку. Разные

мысли бродили в голове.

… Политики он всегда сторонился. В

гимназии одноклассники пригласили в кружок, где

по вечерам читали разную нелегальщину.

Решительно отказался. Нет, не из страха, что

начальство узнает и наказать может. Просто

неинтересны были ему все эти Марксы и Бакунины,

Чернышевские и Прудоны… Когда, в шестнадцать

лет убежав из дома, тянул лямку с бурлаками на

Волге и был крючником в Нижнем Новгороде

судьба свела его с несколькими людьми из тех, кто

«ходил в народ». До сих пор он всегда тепло

вспоминал их. Много чему хорошему у них

научился. А вот в свою веру обратить его они так и

не смогли…

А террористы? Об этих «мучениках свободы»

Алексей без отвращения думать не мог. Говорят, что

борются за счастье простого народа, а сами

представителей этого народа гробят почём зря. 11

человек погибло, а 56 было ранено в феврале 1880

года при взрыве в Зимнем дворце. Министры,

генералы и прочие царские сатрапы? Ничего

подобного – нижние чины Финляндского полка.

Непростым было и его отношение к

самодержавию. Это только Катков в «Московских

102

ведомостях» и князь Мещерский в «Гражданине»

вещают, что русский человек природный монархист

и поэтому обожает своего императора и всю

августейшую фамилию. Вздор. Кого и за что

обожать-то? Дядю царя великого князя Николая

Николаевича, который брал огромные взятки за

помощь в получении концессий на постройку

железных дорог? Другого дядю, председателя

Государственного совета Михаила Николаевича,

попавшего на этот высокий пост не благодаря уму и

способностям, а только из-за происхождения? А про

младшего

брата

императора

Сергея

Александровича, чуть ли не в открытую живущего

со своими адъютантами, и говорить-то противно…

Но полнейший бред и рассуждения либералов о том,

что все беды России от её нынешнего

государственного строя. Из-за него и

промышленность не развивается, и народ

нищенствует, и чиновники воруют. Вот, мол, была

бы у нас конституция, а ещё лучше республика,

сразу бы всё переменилось к лучшему.

Размечтались! Вон во Франции, сколько лет

республика, а казнокрадства и взяточничества

меньше не стало…

Опять меня в дебри занесло, резко оборвал он

невесёлые размышления. Совсем не над этим сейчас

надо голову ломать. Скверно, если террористы

связаны с бегами. Страшно даже подумать, сколько

жертв будет, взбреди им в голову устроить взрыв на

переполненном публикой ипподроме. Но если даже

103

до этого дела не дойдёт, какое пятно ляжет на

беговое общество! Его если и не запретят совсем, то

долго попрекать будут. У нас это умеют.

Вспомнилось, как в прошлом году несколько

московских гимнастов и атлетов решили создать

«Русское гимнастическое общество». Написали

устав, пошли к начальству за разрешением. А они

давать его не желают. Один из высокопоставленных

чиновников так и заявил:

– Школа гимнастов? Знаем мы, что это такое.

В Риме вот тоже была. Спартак из неё вышел. У нас,

господа, подобные штучки не пройдут!

Получить разрешение удалось только после

обращения к генерал-губернатору Долгорукову.

Хочешь, не хочешь, а придётся согласиться.

Тем более в последнее время на бегах,

действительно, замечаются некоторые странности.

Вроде не пьющего отставного гусара и сторожа

говорящего по-французски.

– Убедили вы меня, Аристарх Матвеевич.

Правда не знаю, управлюсь ли со всем – с журналом,

розыском малютинского Удалого, а теперь ещё и с

этим?

– Ничего, бог не выдаст…

– А свинью мы и сами съедим, – закончил

Алексей любимое присловье Карасёва, поднимая

рюмку.

Глава 11

Сводня

104

У Малинина эта ночь тоже выдалась

бессонной. Посмотрев в след удаляющимся саням

Муравьёва. Соколов сказал:

– Сергей Сергеевич, мыслишка одна у меня

появилась.

– Какая?

– Купцом Ермаковым мы днём займемся. А

сейчас не заскочить ли в гости к Матрёне

Марковне?

– Поздновато уже, Саня. Не подняла бы шум,

что полиция без веских на то оснований по ночам

почтенных людей беспокоит.

– Не поднимет. Марковна меня всегда видеть

рада.

… Мещанку Самохину на самом деле звали

иначе. Но все без исключения знакомые величали её

Матрёной Марковной – очень уж похожа на одну из

героинь непристойной поэмы, ошибочно

приписываемой Ивану Баркову. И по внешности, и

по привычкам, и по манере разговора. А самое

главное она, как и «барковская» Матрёна Марковна

занималась сводничеством. Правда жила не «в

домишке о двух окошках на Полянке», а в

собственном двухэтажном доме в Сокольниках.

Уважало Матрёну Марковну московское

купечество, в особенности его женская половина.

Умела она потрафить любой купчихе, с полуслова

угадывала её самые сокровенные желания, о

которых та порой и вслух сказать стеснялась. Им с

ней было легко и просто, не то, что с утончённой

105

Прасковьей Фёдоровной, пересыпавшей речь

непонятными французскими словами, или с грубой

матершинницей Марфой, которая к тому же

отличалась набожностью и в пост напрочь

отказывалась помогать в блудных делах.

Дом Самохиной находился на 6-м Лучевом

просеке. Места глухие. Там частенько пошаливали.

Особенно летом, когда шпана с Хитровки и других

трущоб перебиралась «на дачу». Бывшего

городского голову Лямина однажды ограбили в

собственном саду – даже шёлковые подштанники

забрали. Доставалось и Матрёне Марковне: то у

кухарки, возвращающейся с базара, корзинку с

провизией отнимут, то простыни, развешенные для

просушки, с верёвок утащат. Местная полиция

только сокрушённо разводила руками.

Не на шутку перепугалась Матрёна Марковна,

когда получила записку: «Сиводня вечёр попожи

двести рублёв под большую берёзу у поворота. А то

дом спалим». Люди знающие посоветовали ей

сходить в сыскное, подсказали к кому именно

обратиться. Она так и сделала. С тех пор шпана дом

сводни за версту стороной обходит, а Степанов и

Соколов стали своими людьми у Самохиной…

Соколов, севший на козлы пролётки вместо

отправленного в больницу Кузьмича, оказался

кучером умелым. Вскоре, хотя все дороги в

Сокольниках были засыпаны снегом, они подъехали

к двухэтажному деревянному дому.

106

– Она, что по ночам не спит? -

поинтересовался Малинин, увидев освещённые

окна.

– Спит, да только не всегда. Сегодня у неё

гостит вдова … э … одна миллионщица.

– А ты откуда знаешь?

– Да она к Марковне раз в неделю, со вторника

на среду, уже третий год наведывается. Зазорно ей

полюбовников дома принимать, а в гостиницу, когда

вся Москва в лицо знает, тоже не пойдёшь.