Текст книги "Гротенберг. Песнь старого города (СИ)"

Автор книги: Александр Деворс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Кажется, на их поверхности растений была какая-то кислота, но он просто стоял в оцепенении, и почувствовал, как его дернули назад. Почувствовал, как пространство вокруг искажается, готовясь к прыжку.

Ее губы разомкнулись, и она прошептала: «ты обещал… обещал, обещал…» – слово словно эхо раздавалось в его голове, и само создание его повторяло, невольно воспроизводя последний день, когда они сидели на кровати, и он пообещал ей, что заберёт из Гротенберга, покажет мир за стенами старого форпоста.

В этот миг все сместилось. Растения вокруг не собирались отпускать свою добычу так быстро, но юнец, впившийся в шиворот, отсек помеху, и снова переместился.

– Ты на кой черт вообще встал там?! – Обрушился на него Асари, выпустив из хватки. Он пережимал другой рукой рану, которая уже потихоньку зарастала. – Это была ловушка? Ты специально привёл меня сюда?

– Нет. – Проговорил парень. Он не понял, был ли это ответ на вопрос, или ответ на собственные мысли.

Сегель безвольно упал на мостовую, и смотрел в пространство дома. Наверное, он мог что-то сделать, правда? Вернуться, поговорить, вразумить. Достучаться до сестры. Она же узнала его. Узнала! Может, как-то помочь ей. Мог? Правда же, мог? На мгновение он потянулся в сторону дома.

– Эта же тварь тебя убьёт. – Асари встал на его пути.

– Нет, она же меня узнала. – Упрямо проговорил Сегель, проползя к двери дома ещё немного. Он всё ещё слышал звук шкатулки. Может быть, она звучала в его голове. – Наверное, есть способы, есть какие-то слова, которые можно подобрать... – он слышал тихое шипение кислоты на поверхности доспеха.

Асари присел на корточки и протянул руку.

– Они... просто оставляют часть сознания. Так они днём могут вернуть себе личность. Но ночью – это просто твари, и смерть для них намного милосерднее, чем вот такое... существование. – Теперь он глянул в сторону дома, и задумчиво заметил. – Твой кинжал же с собой, мы просто можем...

Мужчина неровно поднялся. Кожа в местах, где ее коснулись растения, горела огнем, но боль его к удивлению отрезвила, как ведро ледяной воды.

– Я не собираюсь этого делать, Асари. Мы найдём другой способ. – Сегель всмотрелся в пространство дома. Туда, где видно было шевеление.

Да, идти туда будет самоубийством. Или убийством, если до того дело дойдёт. Этого он допустить никак не может. Сегель же пришёл спасти её из пасти этого города, а не убить. Должен быть другой способ. По крайней мере, у него же есть шанс вызнать у Ваканта, как это можно остановить или вылечить? Способ должен быть. Просто обязан. Смерть не единственный выход, правда?

Ему хотелось злиться. Злиться от всего происходящего. Злиться на Гарри, всадившего ему нож в спину, злиться на этот проклятый город, который не преминул отобрать не только часть его рассудка, но теперь и самое дорогое, что он планировал, наконец, забрать с собой. Забрать в место многим лучше этого. Ему хотелось злиться на себя, за всю глупость, и недоверие письмам.

Тьма заволокла это место полностью, как и улицы вокруг, и даже редкие фонари, не заправленные рабочими, горели тускло. Сейчас улицы уже пустовали, и лишь патрульные ходили по улочкам, обсуждая друг с другом нервозное начало ночи. Улицы уже через миг наполнялись вскриками, агонией тех, кто обращается. Те, кто был здоров, прятались, или ещё до заката тянулись к Церкви. Это было похоже на паломничество, только вот причины были другими.

Однако в центре города происходило нечто другое. Росчерки крови оккультистов, готовящих круги богов, готовя Гротенберг к празднеству. Люди не понимали, к чему это. Кто-то надеялся, что большая церемония поможет городу, наконец, выбраться из проклятых рук Ваканта, а другие считали, что Мэйнард на празднестве только утопит этот город в крови.

Чтобы они не думали, им приходилось исполнять волю. Старшая Жрица меж тем вынашивала другой план. Она тихо вносила изменения в традиции. Старший Жрец отослал людей патрулировать город. Искать служителей Ваканта, чтобы они не смогли помешать их планам.

Только Тьме это было неважно. Людям нужно было ещё пережить эту ночь. Пережить, и остаться собой.

5.1

5

Ночь. День третий

Первые несколько кварталов они шли в тишине. Каждый размышлял о чем-то своем, и угадать, что это были за мысли – сложно. Сегель чувствовал, что его душа рвется на куски от осознания и сожалений. Может, ему стоило сразу отреагировать на письмо. Не тянуть время, не строить иллюзий по поводу подлинности писем. Это же с самого начала было глупо! Он прекрасно знал, что о его родине никто не в курсе. Все его истории брали совершенно другое начало, другой регион. Смена имени, смена личности, высокая плата за новые документы – всё это, чтобы от Сэмюеля Ривгольда не осталось ни следа за пределами Гротенберга. Быть может, если бы он сразу бросился за ней, успел бы?

Эти размышления рвали его душу на куски.

Только вот было что-то еще.

Песня. Он снова слышал ее тихий шелест на грани сознания. Словно незримый дудочник снова достал свой инструмент, и это была его увертюра для ночи. Может, она предназначается не только для него?

Еще он чувствовал нарастающее чувство, подкатывающее к горлу. Тошно было. Тошно от собственного бессилия, тошно от какого-то присутствия. Голова наполнялась белым шумом, смешивая мелодию в кашу, и начинала болеть. Что-то внутри шептало, что смерть тоже неплохой вариант выхода из ситуации. Что можно оставить все эти проблемы кому-нибудь другому, и сбежать просто из города. Это тоже вариант. Столько выходов, но он тянется за какой-то мнимой надеждой на хороший финал.

В реальности редко когда есть место счастливым финалам, правда?

Едва ли божку есть дело до того, что он перережет себе глотку, верно?

– Ты совсем помрачнел. – Бросил Асари, уже несколько минут косясь на напарника, который шел все медленнее и медленнее. Он был бледен как мел, а круги под глазами делали его угловатое лицо чем-то схожим со змеей.

Сегель прислонился плечом к стене и потер виски. Он чувствовал это странное присутствие. Оно, то подкрадывалось ближе, то сковывало сердце железной хваткой, то отпускало.

– Сегель? – Голос Асари стал настороженным. Тьма вокруг показалась вязкой и неприятной. Словно стоять в тенях, и прислушиваться к музыке было противоестественно. Неправильно. Его душа об этом орала, а сознание… его тянуло во тьму, вниз. Упасть в ее объятия. Раствориться. Оставить этот прокажённый город догнивать, и влиться в то, во что он превратится. Просто усталость навалилась. Смертельная усталость.

В этот миг его повело, и только жесткая хватка напарника не позволила ему безвольно шмякнуться на холодный камень.

– Так, хорош убиваться. – Жестко заметил парень. Хватка стала прямо таки железной. – Думаю, у Нерла найдется способ помочь ей.

Он не понимал. Он ничего не чувствовал. Сегель поднял на него взгляд, оглянулся на тени. Живые, тянущиеся к ним, сходящиеся к ногам, ласкающие пятки, словно незримый кот кружил у ног. Асари проследил за его взглядом, и движение прекратилось.

– Ты слышишь песню? – Неожиданно для самого себя спросил Сегель. Обычно он не спрашивал о том, разделяет ли кто-то его странные состояния. Панические атаки в городе, или внезапные страхи, сковывающие всё тело. Этот город уже второй раз пытается свести его с ума. Возможно, в этот раз он доведёт своё дело до конца.

– Какую песню? – Теперь Асари насторожился ещё сильнее.

Стоит ли вообще рассказывать?

– Красивая мелодия, похожая на музыкальную шкатулку. – Он легко вспоминал её мотив, даже «намычал» его, и та словно отозвалась ему в ответ, снова зазвучав, только громче.

– Нет. Я ничего не слышу. Никакой музыки нет, Сегель. Только завывания ветра меж высоких стен, топот стражников по главным улицам. Переговоры дозорных из церкви, расхаживающих, и ищущих нас.

Задавать вопрос о том, как он всё это расслышал, мужчина не стал. Он вслушался в эти звуки настоящего мира, и сосредоточился. Словно облитая кипятком, тень отступила, перестала оживать. Опасливо затаилась.

– Думаю, у меня есть идея.

Сегель выпрямился, освободившись от хватки Асари, и побрёл по улице в переулок потемнее. Юноша следовал за ним, но пока вопросы свои держал при себе. Забавно, что именно сейчас, кажущееся ему бесполезным оккультное знание, которому обучали некоторых в церквях, оказалось неожиданно полезным. Вспомнить бы ещё всё это...

В одном из темных мест он и остановился. Так, оглянулся. Не самое чистое, но определённо подходящее место. Относительно ровная поверхность. Теперь бы вспомнить правильную последовательность. Треугольник. Три реальности. От призывателя вершина, означающая мир реальный. Он вытащил мелок из поясной сумки. От привычек слишком сложно избавиться, но теперь они хотя бы пойдут на пользу. Дрожащей рукой он вывел три линии. От точки реального мира, в пограничный, и после – в мир потусторонний. Каждая вершина отделялась кругом, вокруг которого расписывались имена духов-проводников.

Теперь ещё одна деталь. Ограничительный прямоугольник. Он отделяет реальный мир вокруг от точки схождения трёх миров. Плато для разговора призывателя с призываемым.

Ранее он такого не ощущал, но каждая линия будто бы наливалась энергией, и клинок Пустоты гудел, чувствуя её. Защитный символ он рисовал уже интуитивно. Треугольник с усечённой вершиной, обращённый к точке схождения. И пятиугольник, сдерживающий того, кто откликнется на зов.

Встав в защитный контур, он замер в нерешительности. Асари наблюдал за происходящим вне ограничителя. Да ему и нельзя было входить. Он был не вписан в призыв. Сегель думал, что это никогда не работало, или отказывался признавать, что такие меры могут сработать.

Можно было обойтись и без этого всего. Просто вычертить кровью символ Ваканта, но рисковать не хотелось. Тем более, обычно это совершали люди с подготовкой. По крайней мере, в духовных семинариях им не позволялось выполнять ритуалы, кроме кандидатов в служители. Сегель не представлял, как их отбирали, но они проводили такие церемонии на занятиях. Само собой, только с тремя божествами. За всё ведь нужно платить. За связь с божествами – ещё больше. Платить больше, чем нужно – тоже не хотелось сейчас. Ему нужен был просто разговор. Совет. Он чувствовал себя потерянно.

Он вновь посмотрел за грань. Реальность шла рябью, будто бы кто-то развёл незримый огонь. Сегель понимал, что дрожит. От страха. Такие обряды просто так не делаются. Он не мог знать, не ошибся ли он в какой-то мелочи, или последовательности.

Тогда всё это воспринималось как... игра. Игра с потусторонними силами, в которой он не видел ни грамма реальности. Просто массовый гипноз, внушение. Немного спецэффектов, использование архитектуры здания, которая юным умам кажется монструозно величественной. Во всяком случае, сейчас, стоя в сигиле, ему казалось, что те игры не были детскими.

Осторожный укол в руку. Капля крови набухла на пальце, и легко скатилась вниз, в центр. Он лишь внутреннее воззвал к тёмному божеству, но почувствовал, как меняется мир вокруг. Размываются границы, и потусторонний свет, лишь имитация солнечного, вторгается в сознание. Кажется, Сегель почувствовал, как что-то упало, и ему стало легко.

Кажется, он моргнул, и по ту сторону возник Вакант. Он склонил голову к плечу, с лёгким призрением оглядел всё вычерченное, и проговорил:

– Не стоило подходить к вызову настолько серьёзно. Я же не притязателен к призывам, в отличие от других божеств. Ты ведь и сам знаешь об этом.

Круги в первую очередь оберегают заклинателя от призываемого, напомнил себе Сегель. Здесь было слышно, как завывает ветер, как шепчутся души скитальцев, застрявших меж мирами. А, быть может, это лишь были те, кто заключил сделку с темным? Этого он никогда не узнает. Когда узнает, будет уже поздно.

– Ты ведь знал, что моя сестра проклята, как и многие в городе?

– Конечно. Это ведь дополнительный мотив тебе последовать по моему пути. – Его голос звучал монотонно, спокойно. – По-моему, ты изначально не понял меня, Сегель. Ты задаешь вопросы, когда пора начать действовать. Ты и сам находишься не в самом лучшем положении. Вся эта боль, все эти чувства, наполняющие тебя каждый вечер. Очень скоро, у тебя не найдётся сил сопротивляться им. Поэтому сосредоточься на действительно выгодном деле для нас обоих, и для твоего спутника. Путь к вашему общему спасению лежит через труп Мэйнард. Я уже говорил это, и хочу, чтобы ты это, наконец, понял.

Сегель впитывал слова Ваканта молча, не задавая никаких вопросов. Кажется, они и не требовались, потому что, кажется, он их доставал из самой головы наёмника. Его голова чувствовала, как в затылке появляется и нарастает тяжесть. Вакант склонил голову к другому плечу, и поставил свой чёрный фонарь на пол.

– И, тем не менее, тебе просто придётся столкнуться со всеми страхами, и убежать от правды уже будет невозможно. Помни об этом. Ты можешь изменить свою внешность, можешь переучиться разговаривать, добавить акцент, но время правды настаёт. Как бы то ни странно, это проклятие Кирана для всех смертных – неотвратимость правосудия. – Вакант глянул в сторону, словно вглядываясь во что-то, чего Сегель не видел.

В этот момент он почувствовал, как эта реальность ускользает из-под его ног.

– Вот время и вышло. Без подготовки ты итак продержался долго для человека.

В этот миг Сегель увидел, как истлевает иллюзорная реальность, и он стоит на улицах Гротенберга. Обернулся. Его тело лежало у его ног. Ужас охватил его, пробив потусторонним холодом, понемногу забирающимся под все его существо. Асари проверял пульс. Выругался, но звучало это так глухо, словно он говорил это через толстое стекло. Тонкая струйка крови тянулась от ноздри по лицу Сегеля. Однако наёмник видел ещё что-то в сероватой реальности.

Дымка – чёрная, сгущающаяся – клубилась вокруг него, на выцветшей картинке она казалась практически естественной. То, что он чувствовал, как присутствие все эти ночи, действительно существовало, что-то тёмное в нем всё-таки было, но он не мог даже предположить, что это.

Сегель протянул руку к телу, и словно влился обратно в плоть. Темнота на миг его объяла полностью. Холодная, вязкая, будто глубокое озеро. После он открыл глаза. Его плоть показалась ему неповоротливой, тяжёлой. Била крупная дрожь. Сил никаких, вставать – он усилием заставил себя приподняться на локтях – с большим трудом, словно на него навалилось несколько пыльных мешков с зерном. Стоило разомкнуть глаза, как тут же встретился с гневным выражением лица Асари. Ночью он не использовал свою иллюзию, потому виделся в своём настоящем облике. Золотистые глаза поблескивали в магическом свете.

5.2

– Погружаться в потусторонний мир без подготовки! – Звонкий голос ударил по ушам, словно железные тарелки. – Зачем? Ты там мог остаться навсегда, между прочим, и никакие руны бы тебя не спасли. – Видно, что руки чесались у него врезать, но лишь ослабленное состояние не позволяло. Во взгляде проявилось сочувствие. Асари тяжело выдохнул, и протянул руку, всё ещё негодующе сопя, и удивительно по-детски дуясь. – Поднимайся, дурень. Погуляли, и хватит. Пора бы делами заняться...

Сегель с его помощью поднялся, постоял у стены для лучшей опоры, подышал ночным воздухом, и, наконец, смог последовать за ним. Меж тем спутник одел привычную для него маску, и набросил капюшон, скрывающий его экзотичную внешность.

План был прост. Вернуться за необходимыми вещами, и после отправиться в Новый Гротенберг. Там, по словам Асари, находился его хороший знакомый, информатор. Парень рассказал, что и сам планировал уже некоторое время напасть на Мэйнард. Как раз, как он сказал, прошло уже достаточно времени, и теперь его умения хватит, чтобы не повторить «прошлой ошибки». Какой ошибки, разумеется, он не сказал, и в принципе наотрез отказался углубляться в суть. Сегель и не упорствовал. Во-первых, он всё ещё чувствовал слабость, во-вторых, всё ещё размышлял над словами Ваканта. И впрямь много времени он потратил на бессмысленные хождения по городу, вместо того, чтобы задавать вопросы. Плыть по течению – он привык к этому, когда жизнь наладилась, и включал инициативу только тогда, когда дело пахло жареным, только следуя за капитаном, – уже надоело, и он это чувствовал острее, чем когда-либо. Трусость отступила, стоило только осознать, к чему прошлая такая слабость привела. Более того, когда стоял вопрос о выживании, в чем он теперь не сомневался, Сегель, словно проснулся от затяжного сна. В-третьих, всё больше закрадывалось подозрение, что мальчишка-наёмник имеет историю куда как сложнее, чем ему сначала показалось. Вот, казалось бы, что слишком юн он для наёмного убийцы, но тут и сам Сегель припомнил, что его преступная деятельность началась рано. Дернул плечами, словно от озноба. Проклятие, тут что-то замешано ещё. Так и не понял, где же он его видел раньше.

Улицы в это время выглядели куда как живее, чем в прошлую ночь. Офицерские патрули, в нервозном ожидании, служители церкви, читающие Путь нараспев в сопровождении фонарщиков – всё это наполняло улочки, даже порой расходящиеся по самым тёмным углам. От их патрулей пришлось уходить, петлять в стороны, выжидать и таиться в тенях. В такие моменты Сегель чувствовал, что что-то потустороннее укрывает порой их от ярких фонарей, и отрядов, проходивших под носом. Вероятно, снова колдовал Асари. Избегать приходилось и простых жителей, и членов банд, группами ревностно оберегающих свои территории от тварья. Последние, едва видели в обоих наёмников, только кратко кивали, и советовали не приближаться. Им это не было нужно.

Временами Сегель снова слышал музыку. Чарующую и пугающую. Она пробиралась в мозг, словно пытаясь заманивать его, но стоило прислушаться, как тело пронзало болью.

Иногда эту песню пели одержимые, сходившиеся в кругах, в ритуальном танце, среди выжженных тел тех, кто пренебрег ночью выбраться из дома. Запах горелой плоти разносился на мили вокруг, и нюх уже даже каким-то чудовищным образом адаптировался к нему. Только Асари сказал, что это отнюдь не монстры, как сначала показалось Сегелю, а люди, охотники на тварей, которые изрядно потеряли рассудок после столкновения с проклятыми. Огонь мог убить многих из них, чем активно пользовались все вокруг.

Сегель мало видел разницы между теми и другими. Быть может, эти даже ужасали его больше, чем обращённые. Проходя мимо них, те видели, что они им кивают, прославляя ночь, прославляя богов, которые позволяют им вершить правосудие. «О Киран! Благословен будь тот миг, когда ты вверил в наши руки силы искоренять зло!» – вскидывали руки к небу они, – «славься Риел, забирающая их нечестивые души! Дарим им мы избавление!»

Это безумие на улицах только сильнее укрепляло общее желание магов уже, наконец, покончить с происходящим. Умом Сегель понимал, что вообще-то это мало что изменит. Тьма уже коснулась стольких людей, и просто возвращением баланса это не исправить. Излечение болезни не вылечит жестокость. Понадобятся годы, чтобы люди избавились от этой дикости. Чтобы вспомнили, что значит жить, не ожидая, что каждую ночь придётся бороться за свою жизнь. Чтобы вспомнить, что можно жить не только выживая, чтобы можно было бесстрашно проводить вечера с друзьями в тавернах, не запирая любимых и родных, под проклятием превращающихся в чудовищ.

Нет, Тьма здесь нанесла куда как более глубокие раны, чтобы это решилось простым убийством верхушки. Кто-то должен будет показать им, что жить можно и иначе. Кто-то, кто смог бы провести их через эту Тьму, к Свету. Направил бы. Если много лет назад казалось, что Гротенберг должен будет восстанавливаться после разгула банд, и это займет годы, то сейчас счет пошел бы на десятилетия. Конечно, не пропадет магия, не пропадет и недоверие к ней. Он лишь размышлял о том, как изменится отношение простого человека к ней. Сейчас она извратила стольких, что просто жить для многих людей – уже будет сложно. Жизнь, не насыщенная обращениями родных, или их самих в чудищ.

Новый Гротенберг был значительно чище, здесь было больше офицеров, пытающихся хоть как-то поддерживать порядок. Как мог оценить наемник – вполне успешно. Комендантский час действовал практически безотказно. Простых жителей они встретили лишь несколько раз, да и те поспешили ретироваться, как можно быстрее, неся в свертках флаконы с эликсирами. Едва Асари пересекся с ними взглядом, те уперли взор в землю, и прошмыгнули мимо, будто не заметив вооруженную парочку.

Патруль их остановил спустя пару метров от моста, и Асари, предъявил свиток-разрешение, выполненный на тонкой бумаге, исписанной витиеватыми узорами. Каким образом он его получил – для Сегеля была загадка, но останавливать дольше они не собирались – кто-то на улице закричал, и их капитан тут же скомандовал бросить силы на помощь. Патрульные же, пожав плечами, посоветовали обоим скорее куда-нибудь спрятаться, чтобы переждать ночь, и решать свои проблемы уже утром.

Они пообещали, что так и поступят. Только вот у них были другие планы.

Рванув с улицы вниз, они быстро поняли, что кто-то следит за ними. Вскоре они стали натыкаться и на обращённых. Тратить силы на затяжные стычки с ними никому не хотелось, поэтому наёмники быстро взобрались выше, ища обходные пути, они избегали столкновений до последнего. «Не встревать в бой, пока в этом не будет необходимости. Просто мчаться вперёд, пока есть воздух в лёгких» – их общая мысль. В эту ночь поспевать за Асари было значительно легче, но юноша всё ещё был слишком ловок. Он карабкался так, словно всю жизнь провел в таком движении. Рисковал, перемахивая через покатые крыши, цепляясь за балконы. Сегель несколько раз был близок к срыву, но каким-то чудом всё-таки падал вниз. Он чувствовал порыв холода рядом с собой, словно бы что-то было там, в темноте. Тем не менее, чем дальше они продвигались, тем выше становились здания, и пришлось спускаться. Спустившись, они оказались на узких петляющих улочках жилых районов. Тут были обращенные. Искали во тьме их, чуяли живых. Пару раз вытаскивать клинки всё же приходилось, и они старались действовать слаженно. Вывезти из строя, и всё. Обездвижить и уходить – убивать было не в их планах, а Сегелю становилось плохо теперь от одной только мысли о том, чтобы убивать обращенных: понимал, что там, под личиной чудовища, может находиться простой человек.

Асари свернул в один из переулков, вниз по длинной и узкой лестнице, перемахивая через несколько ступеней. Отсюда был виден портовый округ, расположившийся где-то внизу, под обеими частями города. В порту уже давно стояли корабли, не покидавшие его. Сегель невольно вспомнил отца. Тот был строг, и их отношения едва ли можно было назвать тёплыми. После смерти матери, они всё больше отдалялись. Вероятно, не будь у него сестры, он сбежал бы ещё раньше из дома. Только Элиза его держала в этом месте. В остальном он чувствовал себя чужаком.

– Почти пришли.

Это были первые слова Асари, обращённые к нему за эти несколько часов блуждания по городским улицам. Он перемахнул перила, и, приземлившись где-то внизу, теперь ждал Сегеля, последовавшего за ним. Если бы Сегель не следовал за Асари, вероятно, он бы не нашел такое место. Виноградник, словно ширма, окутывал стены, нависал, как сеть.

Юноша постучал в неприметную деревянную дверь. Щёлка открылась, и на них глянула с прищуром пара темных глаз.

– А-а, Чёрный Кинжал. Заходи.

Спустя пару секунд дверь открылась. На них уставился грузный мужчина, выше обоих ростом, и едва помещающийся в дверном проёме. На нём была широкая рубашка, плохо заправленная в штаны с тугим ремнём, на котором висел пистоль, а с другой стороны – сабля.

Великан махнул им рукой, и они прошли по узкому коридору в небольшую конторку под лестницей. «Кабинет» – хотя скорее пародия на него – был с большим дубовым столом, парой шатких стульев, початым бочонком пива, и множеством карт. Большая карта города висела за его спиной.

Весь стол был захламлён бумагами. Несколько свитков валялись на полу. Всё помещение пропахло дерьмовым пивом и табаком. Вот и сейчас хозяин раскурил папиросу. Видимо, это он и без их прихода собирался сделать, но сейчас лишь махнул рукой обоим на шаткие стулья, и, не дожидаясь, заговорил.

– А ты прав был. Не меняли планировку замка все эти годы. Видно у Мэйни были дела поважнее. Хворь, например, наводить каждую ночь на жителей. В любом случае, проход через тюрьму всё ещё в наличии. Правда, пара следопытов так и не вернулась из замка. Видать тоже колдовство какое. Из замка никого не видно уже очень давно. Так вот, возвращаясь к твоему запросу, – здоровяк занырнул под стол, и в следующий миг на стол опустился ящик. Несколько свитков, один из которых явно был картой. Несколько адресов, выписанных столбиком на другой бумажке. Списки пропавших в замке, о которых Сегель не знал даже. – В любом случае, кое-кого мы тебе подыскали. Лазутчики от бога, помнишь, как полыхало на заводе, полгода назад? Так вот, официально – техническая поломка, а на самом деле подсуетились они. Проберёшься в замок с комфортом.

Хотя я бы советовал, – он отодвинул ящик в сторону, и плюхнул на стол ещё один свиток, тут же его разворачивая. Сегелю потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, план чего тут представлен. А потом он понял. Это была центральная площадь, – просто убить её послезавтра. Ей же вести церемонию, как и всем монархам до неё.

«Как Моор, в свой последний день...» – с грустью подумал Асари, и потом почувствовал холодную ненависть. Она все эти годы жила в нём, и просто ждала выхода.

– Найдёшь, что можно, о церемонии? – Асари упёрся обеими руками в столешницу, жадно всматриваясь в карту. Подробный план – это хорошо. Можно будет сделать всё куда как проще.

Сегель поджал губы, не понимая такого порыва. Это же площадь, где будет много народа. Это же просто глупо – даже если ему удастся прорваться как-то через стражников и жрецов, даже если личина его укроет, его повяжут сразу, как приметят. Бросив ещё один тревожный взгляд на Асари, в его жестах он видел только решимость. Сегель странным образом почувствовал, что словно смотрит на прошлое через кривое зеркало. Поёжился. Асари оглянулся на него, и приободряющее улыбнулся. Только в улыбке не было ни капли хорошего.

– Знаешь, – протянул здоровяк, стряхивая пепел, – могу, только вот расценка у такого заговора другая, сам понимаешь: тут речь идёт не просто о самоубийственном проникновении, где на карту я тебе кладу пару лучших агентов, а хуже того – о прилюдном самосуде. Я не хочу, чтобы меня даже подумали приплести к твоей авантюре. Хочешь информацию – достану, только заплатить придётся втридорого. Не обессудь, но смена имени, рода деятельности и внешности стоят недёшево. Когда-то мой предшественник и вовсе от такого вынужден был бежать, – Сегель сдержал вопросы, и холодок скользнул по спине. Он понимал, о ком и о чем говорит незнакомец, – да вот ток на пике голову нашел, бедолага. Я свою голову ценю, и хочу жить, и насрать мне: пришьёшь ты герцогиню, или нет.

– Я понимаю. Понимаю. – Нервно ответил юноша, и, вытащив буквально из тени мешочек, кинул на стол скорее брезгливо. Оттуда выкатилось несколько золотых, а под тканью, видно, было, их под десяток. – Это задаток. – Раздражённо заметил Асари, проследив за жадным взглядом великана, кинувшегося пересчитывать содержимое. – Найдешь, о чём я прошу – я доплачу ещё.

Информатор меж тем проверил золото на подлинность. Удовлетворённо хмыкнул, и расхохотался, отчего Асари в замешательстве глянул на Сегеля, а потом снова на мужчину.

– Забирай свои карты, Чёрный Кинжал, и вертай отседова со своим дружком. Будут тебе карты, и люди. Жаль только, что они понятия не имеют, что идут в пасть монстра, но пусть уж будут знать, что идут с плотно набитым кошельком.

«И скорее всего, полягут, и мы вместе с ними» – подумал Сегель, опечаленно вздохнув. Воспоминания удавкой затягивались вокруг шеи, и на мгновение ему стало плохо.

Асари сгрёб всё, что ему предназначалось, и под раскатистый смех, направился к выходу из каморки. Прохладный и чистый воздух был просто благословением, после душной и прокуренной каморки. Холодный ветер скользил по щекам, словно приводя в чувство. Пока юноша раскладывал всё по сумке, чтобы не таскать с собой бесполезный кусок дерева, Сегель осматривался вокруг. Этого района он не помнил, а значит, либо это новострой, либо ему просто-напросто не доводилось здесь бывать по службе.

– Ненавижу его. – Неожиданно зло выпалил Асари, плюхнувшись на лестницу, застегивая сумку на ремни так резко, словно душил ими мужчину, а потом спихнул на бок.

– Так почему тогда пользуешься его услугами? – С недоумением поинтересовался Сегель, садясь рядом. Асари сидел, как обиженный подросток, уперев кулаки в подбородок, и смотрел вперёд. На что тот был обижен – Сегель не понимал. Зло сопел, и бормотал себе что-то под нос, что разобрать у мужчины не получилось.

– Потому что этот ублюдок лучший в своём деле. – После недолгой паузы ответил он, наконец. – И прекрасно это знает. И прекрасно знает, что я приду к нему снова и снова, потому что больше не к кому. Никто так оперативно не раскинул сеть, и никто лучше не найдёт наёмников по городу, ещё не вымотанных заказами на защиту своих клиентов, или не покалеченных в процессе. Ты знаешь, что среди обращенных подавляющая часть – обрещенные? – Сегель отрицательно покачал головой, и Асари усмехнулся. – Они вступились за город, когда появились первые твари. Никто не знал, что одной серьёзной раны достаточно, чтобы зараза передалась. И уж тем более, никто не знал, что смерть в ночное время поднимает любого, если не выжечь их... Никто, кроме него, не вытрясет картографов, чтобы те из архивов достали старые планы замка, или входы в подземные катакомбы. Никто, кроме него, не сможет найти подход к церковникам, чтобы те дали карты патрулей на несколько ночей вперед. – Асари потер виски, словно тема причиняла ему головную боль, и замолчал.

– И поэтому...

– И поэтому, когда я покончу с Мэйнард, – вскочил на порыве он, и смотрел на раскинувшийся внизу город, – я займусь множеством изменений, чтобы эти треклятые паразиты просто... – он сжал кулаки, и на его лице на мгновение проскочил искренний ужас, словно он выдал величайшую тайну. Смутился от собственного порыва, и подавил экспрессию. Вокруг него распространялась энергия, но он лишь нахмурился, и скрестил руки на груди, оправил нервозно капюшон, отведя взгляд. – В этот раз я справлюсь. У меня просто нет права на ошибку. Я спасу этот город, и заплачу столько, сколько понадобится, чтобы в этот раз всё прошло по плану.