Текст книги "Гротенберг. Песнь старого города (СИ)"

Автор книги: Александр Деворс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– И что же она ещё узнала?

– Что вы прибыли искупить грехи прошлого, расплатиться по счетам, забрать семью, и покинуть этот город.

Темноволосый нахмурился. Об этом он не говорил так открыто. Он мог только покачать головой, и тяжело вздохнуть. Какой у него выбор, с другой стороны? Его попросту нет. Только идти до конца.

Можно, конечно, сбежать? Вернуться в отель, забрать лошадь, и отправиться за город, спуститься по извилистой тропе в ночь, раствориться, исчезнуть, позволить городу и его семье пропасть окончательно. Нет. Нет, и нет. Он должен найти сестру. Должен хотя бы её увидеть.

Его снова пронзило это чувство боли. Он вскрикнул, схватившись за грудь, и упал на колени, согнулся ещё сильнее, пока не почувствовал, как лоб упёрся в каменную лестницу. Пульсация. Снова музыка скрипит в подсознании испорченными струнами, и расстроенным роялем. Дышать, нужно заставить себя вдохнуть.

«У тебя не так много времени» – услышал он голос в голове. С трудом подняв взгляд, он увидел, что впереди, за спиной ошеломлённого служителя, стоит Вакант. Фонарь в его руке горел тускло, а шкатулка заканчивала свою песню. – «Твоя жизнь – ноты мелодии, которая скоро может закончиться. Тебе нужно спешить»

Волна холода скользнула по телу, и вся боль ушла, словно море отпрянуло от берега.

– Просветлённый? Вы в порядке? Вы меня слышите? – Пытался дозваться его служитель.

Он не касался его, а лишь смотрел за мучениями. Про себя мужчина усмехнулся: как они все боятся к нему притрагиваться, словно действительно прокажённый какой-то, и кое-как поднялся. В голове снова ненадолго зашумело, но он лишь мотнул головой, пытаясь прогнать это чувство.

– Простите за это. Со мной случаются порой такие обмороки. – Услышав облегченный вздох, заметил, что ему протянули руку. Он взялся за руку Вестника, и тот помог ему подняться на ноги.

3.7

* * *

Комната госпожи Назаи была скромной. Небогатая мебель, впрочем, чему удивляться в церковной келье? Окон не было. Даже намёка на них не существовало, от того в помещении царил приятный и мистический полумрак. Кровать стоит у стены, застеленная небрежно. Женщина в кресле-качалке сидела в другом углу комнаты, у странного шкафа, расположенного горизонтально. Так, что книги стоят корешками вверх. Так, чтобы каждую можно было бы вытащить без труда. Их было немного и они ему казались очень старыми. Старыми, как эта женщина. Запах бумажной пыли и пожелтевших от времени листов ударили в нос также сильно, как и запах свеч и масла, подпитываемого черный фонарь.

Сегель склонил голову в приветствии.

– Она не видит тебя. – Пояснил служитель полушёпотом.

Наёмник посмотрел на него с лёгким недоумением. Зачем тогда здесь книги? Зачем тогда ей нужна такая сложная в планировке комната? Он предполагал, что Вестник её помощник на постоянной основе.

Женщина слегка подняла голову. Её тело практически не двигалось. Она виделась ему столь слабой, но было в ней что-то ещё. Сегель чувствовал, как странная сила пульсирует в клинке. Как маяк.

– Оставь нас. – Проговорила Оракул. Её голос был твёрд, несмотря на внешнюю слабость. Служитель удивился, но перечить не стал, и тут же скрылся за дверью. – Присаживайся. Как жаль, что эти люди больше беспокоятся о своих правилах, и своей вере, чем о божествах, о которых так склонны напоминать всем вокруг. – Она улыбнулась ему. – Я вижу тебя как угнетённую тень, Просветлённый. Одаренный Вакантом, как и один мой старый друг, который получил от меня уже весточку о твоём приходе. Божества говорят, что тебе поручено спасти этот город, пусть ты и прибыл для своей цели. Интересно.

– Разве им не плевать на нас? – Склонил голову к плечу Сегель.

Оракул помедлила с ответом, словно прислушиваясь к чему-то по ту сторону, и с грустью ответила:

– Они говорят о будущем, которое может не произойти. Не должно произойти. Они говорят о страданиях, через которые пройдет их народ, если у вас ничего не получится. Правда... правда за это придётся очень много заплатить, юный Сэмюель. Очень много.

Через белёсые глаза Сегелю казалось, что она смотрит в его глаза, рассматривает, и изучает. Ему показалось, словно незримые руки касались его головы, его разума. Он сталкивался время от времени с гадалками на улицах Китгорфа. В сути своей их предсказания были настолько размытыми, что чтобы не произошло, то можно было приплести к этому размытому предсказанию. Но сейчас? Сейчас ему казалось, что все тревоги последнего месяца ухватились за нить этого предсказания.

– А... моя сестра... – начал было Сегель, но оракул оборвала его жестом.

– Жива.

Наёмник кивнул ей. Это было самое важное, что он хотел знать. Стоит ли спрашивать, сможет ли он её спасти? Поджав губы, мужчина почувствовал, как в горле пересохло, и подавил малодушное желание расспросить о грядущем. Ему всегда хотелось верить в то, что не вечно отсутствующие божества определяют то, что случится, а они сами – люди.

– И каково это? Лгать всем, что богов нет, и прекрасно осознавать, что это – неправда? – Словно уловив ход мыслей Сегеля, заинтересованно спросила Оракул.

– Не очень-то и тяжело. – Пожал он плечами. – Всё одно божества людям не помогают настолько,насколько те на них молятся каждый раз – ну, быть может, кроме служителей Ваканта. Откровенно говоря, я никогда не видел смысла в том, чтобы жертвовать других и себя им. – Сегель потер ладонь. – Думаю, это оправдано: мы сами должны уметь жить, не надеясь на помощь по ту сторону. – Он позволил себе улыбнуться. – В любом случае, – Сегель осторожно сел на единственный свободный стул, и продолжил. – Вы ведь хотели меня видеть, чем очень рассердили, кажется, одну из Жриц.

– Ах, Элеонора. Славная девочка была во времена прошлого первого Жреца, Йотира.

– Я помню его. При нем в Храм хлынули прихожане. Говорили, что он ведет проповеди открыто, не разделяя священнослужителей, и простых людей вроде нас, но не уповает целиком на божеств. Призывает становиться людей сильнее... но, – Сегель усмехнулся, – мне никогда не удавалось побывать на них. Времени не было. Да и не хотелось. Максимализм, знаете ли...

– Основатель ордена... – со всем уважением протянула Назая. – Он мог привести Гротенберг по Пути к Свету. Жаль, что зло добралось до него раньше. – Женщина тяжело вздохнула. – В любом случае, я пригласила тебя не просто так, чтобы увидеть воочую каждого из Просветленного Вакантом, а чтобы предупредить тебя. Ритуал на вас действует как яд, а боги говорят мне, что выжечь тебя слишком рано, выжечь твою сущность должно мнимое правосудие, направленная злоба, а не вера.

Сегель поджал губы. Вот теперь эти пророчества ему снова казались такими, какими он видел прорицательниц на улице. Это не радовало его, но что поделать? Кроме того, что ритуал опасен, Сегель ничего и не почерпнул из слов.

– Что же мне, бежать теперь надо?

Госпожа Назая покачала головой с улыбкой.

– Принять ритуал и слушать голос.

3.8

* * *

Сегель глубоко вздохнул. Тут, в этом ритуальном кругу ему было не по себе. Не от того, что это ему казалось все еще глупостью, а от того, что чем дольше он находился в нем, тем сильнее чувствовал, что снова погружается в свои страхи. Он вспомнил ледяные объятия оков, он вспомнил, как нестерпимый голод мешал ему сосредоточиться хоть на чем-то. Как время потеряло всякое значение в этих катакомбах. Как утекала жизнь капля за каплей. Это место беспощадно ломало его. Ломало волю, ломало жажду жизни. Все, чего он желал тогда – выжить.

Однако этот страх остался с ним на всю жизнь.

Звучали тихие удары по барабанам, приглушённые, сверху. Флейты подыгрывали им, а хор голосов извергал из себя горловое пение. Если бы он закрыл уши, то всё равно бы слышал их голоса. Женская партитура зачитывала древние тексты. Потерянный язык, который знали только служители божеств. Чем больше он слушал музыку, тем больше ощущал слабость.

То, что скрывала от него его память, словно в этом круге вскрывалось. Медленно и болезненно. Он упал на колени, и обхватил голову руками, слыша в ушах уже не молитвы фанатиков, а крики заключённых под пытками, и последние слова своих товарищей. Он кричал с ними, срывая, как ему казалось, голос. Силы покидали его. Он слабел, он чувствовал свою правую руку бесконечно тяжелой, и неподатливой.

Часы наполнялись. Он слышал через крики агонии и песнь, как сыпется песок. Часы нависали над ним. Он чувствовал, что его силы на исходе. Чувствовал, что с ними по капле начинает утекать и жизнь.

Это было неправильно.

Нет, все правильно. Ты совершал ужасные поступки. Это – твоя расплата. Справедливый суд Киран. Ты заслужил это. Нужно приклонить колени, и отдать себя во власть божеств, надеясь, что они смилуются над ним. Может, так и должно быть.

Нет. Это место убьёт его, если он просто сдастся.

Сегель чувствовал, что не хочет умирать здесь. Его страшила пустота, которая ждала его, раскрывающая свои радушные объятия. Наемник ощутил, как испуганной птицей колотится его сердце, а воздуха начинает не хватать. Задыхаясь, он поднял взгляд вверх, протягивая тяжелую руку едва-едва. Спастись. Спрятаться. Остановить это безумие. Может ли он верить Оракулу? В подсознании скрипели шестерни механизмов вверху.

«Этот чёрный ритуал убивает просвещённых Вакантом, и тебя должен убить, но дар твоего покровителя тебя сбережёт»

Ему хотелось верить, что его не обманули.

Он терял силы, и слышал ропотливые шепотки о том, насколько темна была его душа. Нужно восстановить дыхание, попытаться. Медленный вдох, выдох. Лёгкие заполнял воздух, пропитанный смрадом благовоний, трав, и крови, он почувствовал кровь на губах – кровь пошла из носа. В глазах начало плыть и темнеть, а уши заполнил звон, постепенно нарастающий. Песня прорывалась сквозь него.

«Пролей кровь клинком Пустоты»

Нащупав ножны, парень вытащил клинок. Пение и музыка заглушали все звуки. Боль от раны отрезвляла его. Похожа была на ведро холодной воды, вылитой на голову. Прочистила её, разогнав панические мысли прочь. Несколько капель крови упали на камень, словно тут же, соединяясь со следующими, по своей воле очертили тонкой линией круг. Кажется, он надрезал чуть глубже, чем хотел.

На мгновенье всё стихло, и скрежет конструкции в следующее стал невыносимо громким. Жрецы в замешательстве оглядывались, перешёптываясь, не понимая, что им делать, почему ритуал не работает. Почему всё прекратилось?

Металл заскрежетал вновь, стекло песочных часов оглушительно треснуло, и частицы чёрного песка потекли нескончаемым потоком, просачивались через щели, засыпая сигилы, напитывая их силой Ваканта. Сегель ощутил, как его силы к нему возвращаются, а рана от клинка зарастает. Жрецы и жрицы, меж тем, пришли в себя, и вытащили оружие, собираясь явно его прикончить на месте. Всё не по плану, значит, просто убить и всё? Нехорошо...

Сжав клинок ещё крепче, наёмник понял, что едва ли справится с десятком человек, окружающих его. Хватка клинка пустоты стала крепче. Так, по крайней мере, он попытается пробиться к выходу. Ни у кого из его противников не было копий, как у Сиолы ранее, и сейчас он, не дожидаясь, пока на него нападут первым, побежал, перемахивая через несколько ступеней прочь из круга. Он не беспокоился о том, что наступал в песок, в отличие от жрецов, которых он словно отталкивал.

Сегель про себя усмехнулся, зачерпывая механической рукой его в горсть. Он привык уже драться больше левой рукой. Теперь бросив песок в лицо ближайшего, без промедления всадил клинок ему в шею. Единственное доступное для быстрого удара место. Никаких лишних мыслей. Никакой жалости. Интуитивно отклонившись назад, он поднял руку с клинком вверх. Чёрный сплав столкнулся с металлом. Парировав удар, он ударил под дых протезом, и тут же отклонился назад снова, полоснув снова по горлу клинком. Кровь хлынула на пол, пока жрец пытался безуспешно перекрыть рану. Никаких шансов, дар Ваканта был слишком острым.

Сегель рванул к выходу, используя возможность. В лёгких всё ещё было мало воздуха, он быстро задыхался, и, вдобавок, не заметил, что там есть ещё несколько жрецов, и одна из жриц, успевших схватить копьё. Сунув клинок в ножны, он вытащил меч. Выпад – Сегель еле ушёл от него, но оступился. Нога соскользнула с порожка, утонула в песке, и он покатился по ритуальной лестнице вниз, обратно в круг. Боль прожгла спину, и руку, которыми он приложился о камень. Клинок Пустоты пульсировал в предвкушении свежей крови. Протезированной рукой наёмник пытался найти хоть какую-то опору, чтобы подняться на ноги, но похож был, разве что на жука, перевёрнутого на его панцирь. Тут, оглушённый, и опрокинутый, он заметил, что конструкция с песочными часами еле держится.

В следующий миг она снова заскрежетала.

Когда он моргнул, то увидел словно в замедлении, как она падает на него.

Только ожидаемой смерти не случилось. Металл снова заскрежетал. Балки впились в камень, словно колонны, а дно часов неожиданно стало плавиться по краям, создавая подобие крышки. Сегель замер в недоумении. Его голова горела так, словно внутрь влили раскалённый металл. Почти в трансе он протянул руку. Он чувствовал, что внутри него есть что-то. Что-то, что рвалось наружу в осознании смерти, а теперь снова свернулось клубочком.

Сегель тяжело выдохнул, и, не особо понимая, что делает, завалил металлическую балку, прижимая часть подкрепления храмовников к стене её тяжестью. Он не хотел думать о том, что они едва ли смогут самостоятельно и без потерь выбраться из-под неё. Осталось не так много противников, но голова болела так, как никогда ранее. Мало того, но травмы тоже не уставали о себе напоминать. Наёмник еле стоял на ногах, и, отложив клинок, вытащил из ножен меч, стиснув его обеими руками.

Подниматься приходилось осторожно. Несколько раз его чуть не отбросили обратно, но он чудом отбивал удары, и отточенными годами службы выпадами выводил из строя тех, кто рискнул подойти слишком близко. Один из жрецов таки полоснул его по живой руке, и меч приходилось нести протезом. Кто-то повалил подсвечник, а порыв ветра задул какие-то из свеч, нагоняя полумрак.

Грохот наверху никак не отвлёк тех, кто пытался задержать еретика, продолжавших его не выпускать из круга. Внезапно всю комнату заволокло темнотой. Сегель почувствовал себя потерянным в этой тьме. Не менее потерянно, чем его противники. Его что-то дёрнуло со спины на себя. Попытка замаха – руку выкрутили, беспощадно отбирая меч с нечеловеческой силой.

«Идём» – услышал он незнакомый голос, и его дёрнули вперёд. Шаг, и он ощутил, как погружается в странную вязкую субстанцию. Словно желе, если погружаться в него напрямую всем телом. Он не мог дышать, хотя и захлёбываться было нечем. Когда они вынырнули в центральном зале церкви, под перепуганный ропот горожан, Сегель глубоко вдохнул. Яркий свет в основном помещении ослепил его, глаза защипало, но привыкнуть они не успели. Его руку крепко стискивал мужчина в тёмном плаще. Он тут же согнулся, словно готовясь к прыжку. Миг – и Сегель почувствовал, как ноги оторвались от каменных плит пола и ощутили деревянную опору балок под крышей собора. Ещё миг – толстая оконная рама. Так они двигались и покинув собор.

Словно делая огромные шаги по городу. От здания церкви, к аркбутанам, затем к внешним стенам церкви, оттуда – на крышу одного из ближайших домов. Выше и выше. Сегель ничего не понимал, и от этих перемещений был в ужасе. Такие пропасти и провалы, в которые он падал, означал лишь смерть. Поэтому, когда они остановились на одной из крыш, и его, наконец, отпустили, Сегель чуть не рухнул на черепицу, чувствуя, как ноги подкашиваются.

– Как-то ты слабоват для просвещенного. – С ехидством заметил незнакомец, наблюдая за его страданиями с насмешливо-наглой улыбкой. Правда, о ней пареньку оставалось только догадываться – лицо незнакомца закрывала маска безо рта, исписанная странными письменами.

Сегель жадно глотал воздух, держась за горло.

– Это было ужасно. – Заключил, наконец, Сегель, и выпрямился, настороженно приглядываясь к незнакомцу. Он потянул руку к ножнам, но понял, что его меч забрали, а вернее, он кое-как был прикреплён к поясу мужчины. – Кто ты?

– Асари. – Представился спаситель, без утайки. – Оракул сказала, что у нас общие цели, несмотря на разные мотивы. Не буду копаться в том, почему ты решил убить герцогиню, но я ожидал чего-то... другого.

– Например?

– Не знаю, – честно развёл руками Асари, а потом наступил ногой на край крыши, и глянул вниз. – У меня её не получилось убить. Она как-то питается за счёт обитателей замка, и магия в ней поддерживает жизнь. Чёрт возьми, несколько лет назад это казалось пустяковой задачей!

Сегель тоже подошёл к краю крыши и огляделся.

– Где это мы?

– Между Верхним городом, и Старым Гротенбергом, конечно же. – Спокойно объяснил новый знакомый, и взглянул на собеседника. – Ты никогда не был до этого здесь?

– Был. Давно. За эти годы город удивительно изменился. – Он чуть нагнулся вперёд, и понял, что они на сумасшедшей высоте. Церковь отсюда была далеко, и он обомлел, не понимая, как они могли преодолеть это расстояние в считанные минуты. Только если... – Вакант дал тебе магию?

– Как и всем просвещённым, мне кажется. – Пожал плечами Асари, и, махнув рукой, отправился к толстым водосточным трубам. Они, подобно венам, охватывали городские постройки. – Не то чтобы их было много, но те, кто мне встречались, обладали удивительными силами, и более того, у каждого они были свои. – Думаешь, все умеют сгибать тяжёлые металлические конструкции? Не-а. Это было впечатляюще. Разрушить часы, с наполнением из зачарованных пустынь, это нужно постараться.

– Не то чтобы я это контролировал... – буркнул Сегель.

Осторожно ступив на трубу, он двинулся по ней, вдоль крыш, которые в скором времени и вовсе ушли вверх и вниз, и Сегелю пришлось следовать за ним, молясь богам, чтобы он не потерял равновесие. Осторожно балансируя, он не рисковал смотреть вниз, следя взглядом лишь за трубами, и своим проводником. Он не боялся высоты, он боялся упасть, и чувствовал, как ноги предательски трясутся от осознания, насколько высоко они находятся над городом. И от страха, и от усталости.

Асари оказался достаточно ловким. То, что наёмник выполнял долго, он выполнял за долю секунды. Перепрыгнуть с трубы на трубу, забраться вверх по карнизам и выступам. Он походил на паука, или на опытного скалолаза. Более того, ориентировался на высотах попутчик удивительно легко, и Сегель едва за ним поспевал.

– Куда мы идём?

– В убежище, конечно! Ты выглядишь усталым. – Крикнул ему Асари, снова скрываясь из поля зрения мужчины за новым выступом. – Тем более, уже светает, и надо бы затаиться, пока жрецы ордена прочищают город. Они свой квартал вверх дном перевернут, что б тебя найти. Ах, да!

В очередной раз Сегель отстал, и поморщился, когда понял, что придётся снова лезть наверх. Повреждённая рука уже просто молила о том, чтобы перестать над ней издеваться. Рана вновь кровоточила, и двигалась уже плохо, чисто на силе воли хозяина. Такое ощущение, что его кровь была гуще в этом месте. Может, на лезвии было что-то?

– Я и забыл, что тебя ранили. – Асари возник будто из воздуха, и он почувствовал лёгкий потусторонний холод, который принесло его появление. Он протянул руку ему, и Сегель, едва схватил её, вновь почувствовал, что они движутся. Всего мгновенье, и они стояли на узкой крыше со стеклянным фонарём. Асари выпустил руку, и, слегка пошатываясь, прошёл к окну, оттаскивая его створку в сторону, прежде чем спрыгнуть вниз. Сегель последовал за ним, и осмотрелся.

Небольшое пыльное помещение. Из чистого здесь был расчищенный уголок, где находились только кровать, и обеденный стол, на котором в вазочке что-то было, накрытое тканью. Хотя это не совсем правда. Усталый взгляд не позволял ему трезво осмотреться. Более того, ему казалось, что помещение размывалось.

– Располагайся пока что. – Услышал он голос юноши. – Поспи. После такого выброса энергии, наверное, ты с ног валишься.

Сегель лишь кратко кивнул, садясь на кровать. Видимо, Асари знал о магии куда как больше него, и ему хотелось бы о многом расспросить его, но пока что только вытащил полоску ткани из сумки, чтобы наспех перевязать рану. Этого будет достаточно, пожалуй. Он ощущал, что в душе находится что-то постороннее. Что-то тёмное. Стоило прикрыть глаза, как он начинал слышать шёпот. Здесь он всё ещё был неразборчив, сбивчив. Что-то на душе скрежетало, требовало вырваться. Сегель раскрыл глаза – всё стихло. После он завалился на бок, и смотрел в окно. Там небо едва-едва раскрашивалось в рассветные краски.

– Ты где-то остановился? Есть у тебя где-то вещи? – Осведомился снова знакомый. Сегель снова смежил веки, но голоса уже были значительно тише.

– М? – Сегель чувствовал, как проваливается в сон. Оникс пел ему колыбельную, но он сам этого не понимал. Сознание хотело уплыть куда-то далеко. – В «Обжигающем пламени» в предместье, – пробормотал он, и, наконец, провалился в сон.

4.1

Акт II

4

День второй. Полдень

В золоте солнца танцевали частички пыли. На улице слышались приглушённые крики рабочих, и скрип повозок и телег, катящихся по улице. Сегель поначалу решил, что прошлая ночь, и весь этот визит в Гротенберг были простым сном. Кошмарным и тяжёлым сном. Он вслушивался в звуки улиц, и его сознание было чисто. Он будто бы не существовал, а был везде и всюду. Слышал, как ветер гуляет на высоте меж зданий, как поют птицы.

Хлопнула дверца, где-то на пол уровня ниже, и наёмник распахнул глаза. Он слабо себе представлял, как выглядит вся квартира, и приподнялся на локтях, невольно поморщившись от ран прошлой ночи.

Дверь в комнату открыли уже значительно тише. Асари удивился, когда увидел его в сознании, но усмехнулся. Сейчас маски на его новом знакомом не было. К тому же, он снял рюкзак и сдвинул на макушку капюшон.

Смугловатый парень со светло серыми глазами, с лёгким отливом в золото, и светлыми волосами. Короткая небрежная стрижка, которая явно служила одной цели – не мешать своему хозяину во время вылазок. Чем бы он ни занимался, внешность у него была примечательная. Неудивительно, что он носил маску. Более того, его черты лица были аристократичными, и, неожиданно, чем-то даже знакомыми Сегелю. Только вот голова никак не могла вспомнить, кого он ему напоминает.

– Что? – Недоуменно мотнул головой юноша. Удивительно, что он был немного моложе Сегеля. – Что-то не так?

– Нет, нет... просто ты мне кажешься смутно знакомым. – Честно ответил наёмник, и осторожно сел на кровати. Асари поджал отчего-то губы, и хмыкнул себе под нос.

– Наверное, ты меня спутал с кем-то... – После этого парень взял из сумки стеклянную баночку, и натянул задорную улыбку на лицо. – Я тут прогулялся до знакомого-алхимика, надо тебе руку подлатать. Ты, случаем, никаких больше ран не получал, а то знаешь, чума ж на улицах. Своеобразная, конечно, но хотелось бы верить, что мы оба не заразные.

– Ты о монстрах, которые бродят по улицам?

– Монстры! Ха-ха, да. Они самые. Ужасно не убиваемые существа. С ними, сколько не дерись, будут снова и снова подниматься. Что же, у каждого же своё проклятие, не правда ли? – Асари подошёл с баночкой и парой чистых кусков ткани. – Так что... ранения были?

Сегель отрицательно покачал головой.

– Славно! – Он выдохнул будто бы облегченно, и ощутимо расслабился.

Асари снял повязку и приложил марлю с травяной мазью. Пахло вещество дурно, и Сегель очень хорошо помнил этот состав. Язвы на теле больной матери обрабатывались теми же составами, и он тяжело вздохнул от этого воспоминания.

– Чего это ты?

– Да так... слушай, ты сказал, что эти существа не убиваемые, но вчера я, кажется, убил одного из них.

Глаза Асари раскрылись от удивления, а руки, накладывающие повязку, замерли. Он поднял взгляд на наёмника. Сегель кратко рассказал о том, что произошло с ним в предместьях храма, а тот лишь изумлялся сильнее, и, едва закончил с раной, вскочил, спрашивая, где этот клинок находится.

Неловко извернувшись – многочисленные падения на спину теперь дали знать о себе – он оглянулся в поисках ножен, и потянулся за ними в изголовье кровати. Там же, к его удивлению, находились и все его немногие вещи, которые он привёз в город. В следующий миг нож сам выскользнул из ножен, и лёг ему в руку. Лоб залило лёгким жаром, как вчера в церкви, только теперь оно не хотело выжечь его мозг.

– А вот и способности проявились. Хм... не видел ничего подобного раньше. Может, это вроде телекинеза? Очень похоже по виду. – Сегель перехватил клинок за острие. Металл был очень тёплым, и словно раскалялся от прикосновения, но прежде чем обжечь руку, Асари, наконец, бережно взял его.

– Вот это – мастерски выточенное оружие! – Воскликнул он. – Переплетение магической силы и кузнечного мастерства. Где ты его достал? Хотя, о чём это я? Конечно же, Вакант!

– Он многие годы меня преследовал после... вынужденного отъезда из Гротенберга. Мне дали его как награду за одно дельце в городе. – Опуская все неудобные детали, произнёс Сегель, и поднялся, наконец, с кровати.

Усталость от насыщенной ночи давала о себе знать, но и валяться дальше без дела он не мог уже себе позволить. На мгновение его голова закружилась, а в глазах потемнело. Опершись на стол, он услышал отголосок мелодии. Не так ярко, как в церкви, но различимо. Ему показалось, что эта музыка постоянно играет на грани слуха. Асари, кажется, так был увлечён осмотром клинка, что не заметил его приступа боли.

– Знаешь... – на мгновение блондин помрачнел, и вернул клинок тут же в руки наёмника. – Что-то мне дурно его держать. Сначала я будто почувствовал в нём силу и пульсацию, а потом стал чувствовать, что оно будто забирает мою магию. Не знаю, откуда у тебя это, но будь поосторожнее с ним. – Тут же он снова сменил тон, и усмехнулся коварно. – Выпить хочешь, а может, поесть? Ты ж, наверное, давненько уже не ел. Я обещал к алхимику заскочить с тобой, но там пока народа много. Заодно и послушаем, что в городе творится. Твои вещи я перенёс, так что...

– Я понял, – кивнул Сегель, и сунул клинок обратно в ножны. После порылся в вещях, выискав в них запасной походный плащ. На самом деле, этот чёрный плащ из тонкой кожи с тканевой подбивкой он использовал, когда задания были сложнее. Тут были и пластины, оберегающие владельца от глупых ранений, да и сама кожа была прочнее. На внутренней стороне всё ещё были закреплены два десятка метательных ножей. «Слишком хорошая вещь, чтобы носить её просто так» – подумал Сегель, тяжёло вздохнув, и надел его.

4.2

Улицы дневного Гротенберга разительно отличались от того, чего он ожидал. Во-первых, здесь были люди. Много людей, которые спешили по своим делам, таскали торговые обозы, спешили на работу. Если бы не уборщики, оттирающие мостовую от бурых пятен крови, и освобождающие от свежих трупов, и матерящиеся себе под нос за то, что «тварьё никто никак не перебьёт», то он бы решил, что события ночи ему попросту приснились в кошмаре. Индустриальный район был похож на муравейник. Словно кольцами возрастающий вокруг рыночной площади город в городе примыкал максимально близко к водам реки Ревен. Отсюда уже можно было почувствовать холодные ветра со стылой свежестью горной реки, но он чуть рассеивал этот запах смрада горелой плоти, стоящий от ночных костров, и дневных погребальных – благо их было не так много – и машинного масла. Оттуда же несло рыбой. Такие обыденные запахи сейчас встречали его лёгкой тошнотой. Отвык, видимо. Стоки – это ерунда, к ним привычные все уже.

Сегель чувствовал, словно он попал в совершенно другой город. Некоторые улочки преобразились до неузнаваемости. Из неплотно застроенного небольшими домиками, район превратился в нагромождение многоэтажных домов, тянущийся ввысь на пять, а то и больше этажей, насколько хватало средств строительных бригад. Издательские дома, и доходные здесь соседствовали с одним из трёх банков, и магазинчиками, какие-то улочки были значительно уже, и расходились, подобно капиллярам в стороны, петляя. Теперь отчасти он даже радовался, что путь по высоте, должно быть, куда как проще. После он вспомнил ту высоту, на которой они бродили, и его кинуло в дрожь. Нет, не проще. Лицо Асари выражало примерно те же мысли. Видимо, прогулки по верхотуре для него были значительно привычнее, чем блуждания среди людей. Сегель усмехнулся, видя это насупленное лицо.

Он натянул капюшон посильнее. Сегодня Сегель, помимо плаща, вытащил и длинные по самый локоть перчатки из такой же плотной чёрной кожи, как и его доспех. Теперь проблем не должно возникнуть. К тому же, события прошлой ночи совершенно не испортили протез, и когда он сел его проверять инструментами, выяснил, что это, кажется, и не потребуется, пока Асари настойчиво пытался разузнать об истории появления этого «чуда» механики. Разумеется, Сегель проговорил заученную легенду: есть некий мастер протезист в городе у подножья горы, и ему посчастливилось получить его даром. Асари это слопал с восторгом человека, никогда не покидавшего Гротенберг, и твёрдо пообещал, что как только это закончится – самолично объедет весь Торок. Сегель ему лишь мысленно мог пожелать удачи.

Теперь же Асари шёл впереди, также прикрыв голову капюшоном, и надев другую маску, закрывающую нижнюю часть лица от любопытных глаз. Город жил – или пытался жить – своей жизнью, как будто забывая о том, что ночью снова воцарится кошмар.

По пути к трактиру им встретилось несколько отрядов из ордена Литании. Они развешивали объявления, где были два эскиза художников. Один из них изображал достаточно подробно Сегеля, а вот второй... этот человек ему был незнаком.

Трактир «Хромой Гусь» был простеньким заведением, расположившимся аккурат в одном из трехэтажных зданий на углу, где сливались воедино две узкие улицы. Идеальное место, чтобы собирать побольше людей внутри. Асари огляделся вокруг, и, подыскав место потише в глубине здания, тащил за собой и Сегеля. Он подметил на косяке две печати, выписанные кровью. Они были знакомы ему ещё с детства. Защита от зла, и от злонамерения. Проходя мимо них, мужчина почувствовал, что какая-то сила от них всё-таки исходит.

Проходя мимо зеркала, он заметил ещё кое-что. Они с Асари изменились внешне. Его спутник теперь похож был на обычного паренька. Растрёпанные грязные волосы непонятного оттенка – выцветший блонд – и неприметные черты лица, заметно побледневшая кожа, и карие глаза. Сегель же теперь походил на обычного портового рабочего. На них он насмотрелся в своё время вдоволь, всё-таки старший брат там тоже работал какое-то время. Пока его не убила одна из банд, когда он отказался провозить контрабандный груз. «Весёлый Сэм» – глава контрабандистов – на следующую ночь «неудачно» выпал с балкона своего здания. Чистая случайность, и причуды судьбы, как думали в городе. Сегель же в этот день не пришёл к своим друзьям в паб, чтобы обсудить дело. Само собой, они на утро, услышав о таком «несчастном случае», всё поняли, и вопросов не задавали, когда он, мрачный как грозовая туча, пришёл к ним. Выразили соболезнования, похлопали по плечу. Об его убийцах разговор не заходил.