Текст книги "Гротенберг. Песнь старого города (СИ)"

Автор книги: Александр Деворс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Внутри меня было пусто и холодно.

* * *

Сегель распахнул глаза, едва морок памяти его отпустил. К его собственному удивлению, он не сидел, не лежал, а стоял. Стоял напротив двери, ведущей к выходу из темницы. Её он распахнул практически машинально. Та скрипнула старыми петлями, и с тихим гулом отворилась. Ноги ступили на выцветшую траву.

Внутренний двор замка представлял собой круглое пространство, огороженное подобием веранд по обе стороны. Каменное очарование, испорченное только полумертвыми цветами. Они тянулись к солнцу, но его свет, видимо, не оказывал на них никакого влияния. В центре внутреннего двора был каменный, высохший фонтан. Местами он порос таким же пожухлым мхом, словно скромно отобравшим кусочки камня.

«Иди ко мне»

Услышал в подсознании тихий, красивый голос.

В этот миг Сегель почувствовал удар, выведший из транса, и мужчина покатился по траве. Удивленно моргнув, он обнаружил идущего к нему Асари.

– Из-за вас, твар-р-р-ри... – его голос стремительно терял человеческие нотки, раздваиваясь на глубокий бас, словно эхо, и настоящий голос юноши. Вокруг него будто бы полыхал костер силы, подкрепленный старым горем, и яростью.

Сегель вскочил на четвереньки, и тут же скользнул в сторону – из тени юноши будто бы сформировалось копье, врезавшееся в то место, где ещё мгновение назад был Сегель. Драться он не хотел, но чувствовал – взывать к доводам разума сейчас бессмысленно. Маг уже несся к нему, и мужчина рывком вытащил меч, парировал удар, и размашисто ударил перед собой, заставляя Асари разорвать дистанцию. Против мечника с двумя кинжалами было явно некомфортно, и они оба это знали.

И все равно снова сошлись в бою. То сходясь в клине, пока юнец пытался добраться до мечника напрямую, то рассекая воздух магией: вокруг Сегеля танцевали метательные ножи. Сиола не вмешивалась в бой. Впрочем, противопоставить обоим, ей было попросту нечего: на территории замка все её благословение от церкви было разрушено. В один момент Сегелю удалось выбить один из клинков, отправляя его со свистом в воздух, и отрезая путь к нему, едва стоило тому дернуться. Оба держали дистанцию. Оба могли друг друга убить с одинаковой вероятностью.

– Опомнись... – негромко проговорил Сегель. Голос его звенел сталью. Нет, убивать наследника не было в его планах. Бок уже стягивало от боли, а по телу проходила дрожь – браслет Нерла уже значительно потемнел. Горящие четыре руны из шести уже погасли.

Тогда юноша сменил хват оставшегося клинка, и рванулся вперед, Сегель был готов принять удар. Кинжалы опоясывали его. Однако мальчишка исчез на расстоянии удара. Исчез! Куда?

Сегель обернулся. Подсечка повалила его в траву, а маг застыл на расстоянии менее чем удара до шеи наемника. Однако замер он не от того, что опомнился, а от того, что кинжалы Сегеля также замерли в смертельной близости от груди – это он скорее чувствовал, конечно же – и шеи.

– Нам нужно закончить с Мэйнард. – Проговорил Сегель как можно спокойнее. Он едва дышал, хотя воздуха не хватало.

– Ты же понимаешь, что если бы вы... – прошипел холодно Асари. – Не было бы, никакой магички во главе Гротенберга!Вы погубили город! Вы!

– Не была она тогда настолько сильным магом, Асари. И ты же сам видел – не было у нас выбора! – Сегель попытался сдвинуться, но тут его тело стянули собственные тени. По протезированной руке прошел разряд. – Ладно... – Сегель облизнул пересохшие губы, и отвел взгляд на клинок. – Ладно! Убьем Мэйнард – можешь делать, что хочешь. Хоть вешай, хоть убивай. Делай, что посчитаешь нужным.

Сегель чувствовал неладное.

Метательные ножи чуть подрагивали.

– Ты не сможешь воспользоваться Клинком Пустоты без меня, Асари... – привел он последний довод.

Асари на миг закрыл глаза. В отличие от Сегеля, он дышал тяжело, но скорее от того, что пытался взять над собой контроль.

«Иди ко мне...»

Снова услышал Сегель, и простонал от головной боли. Два клинка бесконтрольно упали в траву. Слова песни ворвались в сознание. Чистая песня, складным хором голосов заглушала реальность, застилала глаза пеленой. Где-то на периферии мужчина почувствовал, как падают оставшиеся клинки. Чувствовал, как он сам, как сущность, словно пытается исчезнуть, раствориться во Тьме.

Иди к нам во Тьму.

Нет. Нет, ещё рано...

Гнать, гнать прочь этот Зов! Гнать прочь эту песню, закрыться от неё, закрыть уши. Закричать так, чтобы собственный крик можно было услышать. Он не слышал. Он не кричал? Или кричал недостаточно громко? Почти наяву он услышал, как с шепотом спадает ещё одна печать на браслете.

Почувствовал, как его голову приподнимают, открывают рот.

Сквозь хор голосов слышно эхо реальности, словно через толщу воды.

–...эт-... зде-...?

– Он же.... се-...!

В этот миг по горлу прошло что-то холодное. Такой же волной прокатилось по сознанию, выгоняя гомон голосов, выгоняя песню на задворки сознания. Реальный мир в этот раз звуками вползал медленно. Чувства постепенно «оживали», становясь ярче. Сегель откашлялся, утирая рот.

– Сдохнуть мне тут собрался... – проворчал Асари. – Только я тебя убить могу, понял? Я! – Сегель смотрел на юнца с недоумением, и тот дополнил. – Только сучку эту убьем сначала!

И Сегеля переложили на траву. У неё не было того привычного запаха, никакой горечи, сырости земли тоже не ощущалось. Словно это была иллюзия. Несмотря на то, как незримый ветер заставлял её трепетать, поглаживать щеки. Как и весь замок с его высокими стенами, утопающие в неестественных тяжелых облаках, как и туман, мягко обволакивающий внутренний двор.

Солнце не имело такого обжигающего света, и на его туманный лик можно было смотреть без рези в глазах. По небу проходила рябь потустороннего мира. Будто бы невидимый огонь разлили по земле, и теперь от температуры этого незримого костра само небо плывет.

Сегель прикрыл глаза. Новое видение прошлого обрушилось на него.

* * *

Бежать по коридору! Бежать, бежать, не оглядываясь по сторонам! Рука уже не кровоточила, но я все ещё стискивал её. Боль была невыносимой, но страх смерти гнал куда быстрее, чем тормозила агония.

Огюст резко развернулся.

Танцующим движением, плавным и грациозным, вскинул руки, растопыривая пальцы рук, будто бы перехватывал невидимые поводья, или нити. Преследовавших пол десятка стражников резко скрутило. Темная магия, разумеется, была порождением Восточной магократии. Самой страшной из них была магия крови. Она подчиняла, она ломала, она позволяла творить заклинателю самые страшные вещи, заживлять худшие раны, и раскрывать мельчайшие, будто портной вспарывал ткани ножницами. Я был лишь наслышан страшных историй о местных магах.

Сейчас Огюст попросту ломал этих людей. Слышен был и хруст костей, и тела их изгибались. Однако худшее было в том, что никто не кричал – просто не мог этого сделать. Чародей словно впал в транс, и его движения сделались ещё грациознее, плавнее, он поднял руки ещё выше – над головой: и лица, скрытые под шлемами, стали багровыми, глаза налились кровью; а потом обрушил их словно ударом вниз. Одним, резким, и смертоносным.

Покачнулся.

Мы стояли позади. Я никогда ранее не видел такого рода заклинаний в действии, но они по-настоящему ужасали, потому что то, что осталось от людей, уже сложно было распознать – месиво крови и плоти, отчего-то нелепо облаченное в доспехи. Легко было понять, почему Огюст не стремился их применять раньше.

– Они не последние. Бежим! – Скомандовал чародей. На нем не было лица. Один его глаз словно потерял весь цвет, стал блекло-серым. Оставалось гадать, видел ли он что-то им.

Мы промчались через тюрьму, спускаясь на уровень ниже. Пролет за пролетом. Мимо преступников, любопытствующих о том, кто это такой оказался смелый, что решил сбежать из замка, мимо стражников, которых мы без колебаний убивали. Мимо надзирателей, желающих, кажется, вообще раствориться и сбежать подальше от этой суматохи.

Мимо нас свистели стрелы и болты.

Со вскриком рухнул Огюст. Мы обернулись. Диор, крутанувшись, прыгнул к подступающим стражникам. Несмотря на тяжелую рану – рубашка была обильно залита кровью, и если бы не движения капитана, я бы не догадался, что его ранили, – орудовал мечом он, казалось с легкостью. Словно зверь, не позволяющий подобраться ближе. Он легко парировал один удар клинком, тут же поменял направление удара, и проткнул одного из двух. Мне было непривычно драться левой рукой, однако выбора никакого не было, хотя бы потому, что и руки второй тоже уже не было. Я кое-как блокировал, нанося ответные удары. Но то ли мне так повезло, что попался не матерый воин, то ли боги были на моей стороне (или вернее сказать одно божество?), и я кое-как, заработав себе ещё одно ранение плеча и без того пострадавшей руки, отбился, а к тому моменту, подоспел и капитан.

Едва мой противник рухнул, Диор подбежал к Огюсту.

– Отравленная... проклятие! – Выругался Огюст. Он был весь в поту, но стрелу не решался вытащить.

– Может... может, магией? – Я осел рядом с магом. Он покачал головой.

– Какой толк? Если даже успеть вывести яд из крови, то рана никуда не денется, и я буду лишь замедлять вас...

– Огюст... мы тебя здесь не оставим! – С нажимом проговорил Диор. Правда, кажется, он и сам уже не верил. Огюст лишь улыбнулся ему.

– Полно тебе, дуалэ, полно... мы знали, на что шли.

Мы слышали приближающиеся шаги.

– Вахна! – Выругался-таки Огюст, и пересел на колени. – Бегите, дуалэс, бегите. Я их задержу. – Он вытянул руки перед собой. Вокруг его тела словно бы разливалось пламя. Диор отшатнулся, и меня дернул за собой. – Гвалата туэ... – почему-то он посмотрел на меня, и улыбнулся. В уголках его глаз блеснули слезы. – «Сожжение души», – пояснил он мне, – когда-то мой мастер также закончил свою жизнь. Теперь за ним уйду и я, во Тьму.

– Светлой дороги, Огюст. – Проговорил Диор. Он не стал обращаться к нашим верованиям.

– И по ту сторону все мы когда-нибудь свидимся, друзья. – Тихо проговорил Огюст. В его груди словно росла сфера, переливаясь всеми оттенками, наливалась силой.

– Прощай, Огюст. – Прошептал я.

В этот миг на этаж вышла ещё группа стражников, и Диор поволок меня ниже, увлекал в глубины подземелья, к подземному ходу. Там, на отдалении, я слышал громкий голос Огюста. Звонкий, и певучий. Он пел на родном ему языке заклинание.

Уже через два этажа мы почувствовали, как тряхнуло тюрьму. Что-то взорвалось, отрезая нас от верхних слоев. Диор шел уже кое-как, держась за окровавленный бок, и прихрамывая на одну ногу. Я плелся следом. Уже скоро... скоро мы подойдем к печати. Слова Ваканта звучали в моей голове «ты должен покинуть замок один». Что он имел в виду? То ли, что я выживу один, или то, что мне придется предательски воткнуть нож в спину того единственного выжившего, помимо меня?

Диор остановился, привалившись к одной из колон. Дышал он тяжело, а с руки, пережимающей рану, уже капала кровь. Нас так легко будет найти... если они, конечно, перейдут через завал. В этом я, впрочем, уже сомневался.

– Сэм...

Я смотрел на Диора.

– Минуту... я... мне надо перевести дыхание.

Я сжал кинжал. Нет... такой раной, увы, он не уйдет далеко.

– Конечно, Диор... думаю, Огюст отрезал нас от погони. У нас полно времени. – Впрочем, и в это я тоже не верил. Сделал шаг к Диору. Рана выглядела ужасно на самом деле. Я искренне удивился, когда понял, что все это время он дрался, он бежал, и не рухнул на землю. Как?

– Выглядит дерьмово, да? Ха... ха... – смех смешивался с ритмом дыхания. Лоб его был обильно залит холодным потом, намокла и повязка, прикрывающая один глаз. – А я, знаешь, почти поверил... что мы уйдем. – Я молчал, поджав губы. – Ты только не расстраивайся, ладно? Ты прыткий, ты сбежишь... – губа предательски дрогнула, как и голос Диора в этот момент. – Только... просьба у меня к тебе есть. Ты не подумай, я ведь просто не хочу долго-долго истекать кровью.

Диор сполз по стене, плавно оседая на каменный холодный пол. Я знал, о чем он меня хочет попросить. Я вздохнул, присаживаясь рядом.

– Кто, Диор?

Капитан бросил на меня удивленный взгляд, его брови стали «домиком», а потом он усмехнулся, поймав мою мысль.

– Брат. Младший был. Славный мальчишка... и ты тоже славный. – Он потрепал меня по голове, словно юнца. Тошно. Просто тошно стало в этот миг, и я опустил голову.

– Прости, Диор... я подвел нас.

– Ты? – Капитан усмехнулся снова. – Брось, Сэм, никто в этом не виноват. Никто, кроме, разве что, меня. – Он медленно и осторожно втянул воздух. Сырой, стылый воздух, пропитанный страданиями пленных. – Ты же поможешь мне?

* * *

Сегель осторожно сел. Голова болела так, будто кто-то очень здорово приложил её о дубовую столешницу. Трижды. Он простонал от боли, сжав виски руками. Пожалуй, никакая боль за всю его жизнь не сравнится с тем, сколько её подарило их «приключение». И все-таки он неловко поднялся. Песня все ещё шумела. Сегель взглянул на запястье. Последняя руна на браслете горела неярким светом, переливалась в отблесках силы.

Только бы сработала.

Впереди, за фонтаном, высились двустворчатые двери. Тяжелые, древние. Сам камень дышал магией, металл был им пропитан, и пронизывал дерево, довершая контур. Все они слегка опасались её, но Сегель положил руки на двери, и тихо прошептал: «впусти нас».

Двери распахнулись легко, будто от порыва воздуха. Только никто его не ощутил. Лишь поднялись частицы пыли в коридоре.

– Асари...

– Чего тебе? – Недружелюбно отозвался юноша.

– Да так, просьба есть. – Проговорил Сегель.

Они шли все равно рука об руку. На миг ему почудилось, что злоба Асари напускная. Что Хирем сейчас расслабится, но этого не происходило. Что ж... у него есть право на эту злобу. Пусть... Юноша бросил взгляд на наемника, но он только продолжал смотреть вперед. Лицо у него было удивительно расслабленным, взгляд – отрешенно пустым, и бесконечно печальным. Асари внутренне ужаснулся этому умиротворению.

– Слушаю... – устало выдохнул юноша.

– Что бы со мной не стало, не мог бы ты позаботиться о моей сестре?

– Не дави на жалость, а... – поморщился Асари. – Может, я ещё передумаю на счет тебя, и все будет хорошо.

– Я серьезно.

Юноша взглянул снова на своего спутника. Глаза Асари расширились от осознания. Только тогда Сегель посмотрел на него, вымученно улыбнулся, машинально потеребив браслет на руке. Протез стал работать странно, с перебивками, то подергивал пальцами, отчего дрожали кинжалы, то повисал безвольной рухлядью. Сначала мужчина попытался вправить это с помощью инструментов, но, кажется, проблема была уже за гранью его понимания. Тогда он сдался, и больше, будто бы, не обращал внимания на эту проблему.

Сегель остановился.

Асари тоже. Хотелось что-то сказать, поспорить, но также Асари молчал, поджав губы, бессильно сжав руки в кулаки. После – плавно выдохнул, плечи его опустились.

– Хорошо.

Сегель кивнул ему. Теперь улыбка стала искренней, теплой.

18

Время и день неизвестны

Последняя песня

Из тронного зала звучала музыка. Та же, что звучала в голове Сегеля. Только бессловесная, зазывающая, словно зов сирены. Наемник поморщился. Руна на его браслете горела ярко, вкладывая последние силы в его защиту. Асари же вслушивался в приглушенный неспешный ритм с интересом и настороженностью. Сиола шла чуть позади. На самом деле, Сегель несколько раз задавался вопросом, зачем она рискует собой, идя вместе с ними.

Длинный коридор в какой-то момент казался бесконечным. До того момента, как они подошли к огромным двустворчатым дверям. Дуновение потустороннего мира вновь мягко их распахнуло, впуская в огромную залу.

Все оставалось так, как запомнил много лет назад Сегель.

– Ах, наши гости и в самом деле явились. – Мягко произнесла Мэйнард. Её голос пробежался по залу, и подхваченный эхом, порождал множество отголосков.

Лиора сидела на троне в роскошном черном платье, словно волнами спускающемся по лестнице. Кожа правительницы была бледной, практически белой. Синие губы словно бы запечатлели поцелуй смерти, а её голову, вплоть до глаз, венчало подобие короны: металлические зубья высились вверх, скрепляемые серебряными ободками. Под короной тонкими нитями сплеталась кружевная вуаль, из-за которой разглядеть глаза наместницы было невозможно.

– Я знала, что вы придете. Я ждала вас. Подходите... ближе.

Они переглянулись, но двинулись к ней. Впрочем, и наместница мягко поднялась с трона.

– Страшно предвидеть будущее. Я знала, что в один день явится мальчишка, и погубит меня. Но отчего-то мне казалось, что это пророчество уже сбылось. – Лиора мазнула взглядом по Асари – он теперь напрягся ещё больше. – Однако пророчества всегда туманны, знаете ли. Я знала, что меня погубит юноша. Но отпрыск это будет Гранвиля, или юный наемник – кто бы мог подсказать? – Мэйнард пожала хрупкими плечами. – Оба улизнули. Как ревностно относится Он к исполнению судьбы.

– Быть может, тогда просто позволишь исполниться своему предвидению? – Предложил тихо Сегель. – Все закончится. Закончится страдание людей, закончится кровопролитие на улицах.

– Чем плохо мое желание даровать бессмертие всем жителям города? – Поинтересовалась девушка.

– Наверное, тем, что все стали монстрами, а не остались людьми! – Вскипел Асари.

Мэйнард лишь пожала плечами равнодушно.

– Пару лет, и все свыклись бы с новым порядком вещей. Свыклись же они с тем, что по улицам уже столько лет ходят монстры по ночам? Люди боялись того, что могут стать частью проклятых. Если будут прокляты все – никому не придется сражаться. Чем плоха вечная жизнь? Ходили по Эллизиуму когда-то вечные, дети Творцов. Ходили когда-то прекрасные в своем бессмертии дети Луны, эльфы. А то, что они обращаются каждую ночь? Велика потеря. Живут оборотни под луной на западном континенте. Живут перевертыши. Ко всему можно адаптироваться. Невелика плата за вечную жизнь, на мой взгляд. – Она сложила руки на груди. – К тому же, прецедент потустороннего королевства есть. Некрополис, воссозданный по похожему принципу, процветает, и наслаждается собой. Почему бы и Гротенбергу не стать величайшим вольным городом? Таким, чтобы торокскому корольку не потребовалось вмешиваться в нашу жизнь?

– Никому не получится покинуть город, если все умрут и возродятся. Только песнь города удерживает сущность в душах. – Проговорил Сегель. – Стоит выйти за пределы, и труп станет трупом.

– Это верно... только и для этого можно найти решение. Больше бы времени.

Асари собирал силы. Это было едва заметно, но он напрягся, словно готовясь к прыжку.

– Знаете, я не хочу умирать. – Она взглянула на Сегеля. – Ты ведь тоже не хочешь.

– Не хочу. – Признал Сегель. – Но я мертв... ты, кстати, тоже уже давно мертва. Я пришел сюда не ради себя. Ради живых. Я свое уже отжил, многим сверх положенного. Долги же когда-то нужно возвращать.

– Значит, близкий тебе человек... я понимаю. Правда, понимаю. – Лиора улыбнулась. – Но ведь все можно решить и другим путем. Не соблазнительный ли мир, где все, пусть и имеют другую ипостась, но «живы», пусть и не в классическом понимании слова? Задумайся, не стоит ли просто отойти от плана. Открыться другому пути.

– Сегель... не позволяй... этой ведьме морочить тебе голову. – Тихо и настороженно проговорил Асари.

– Помолчал бы лучше, Хирем! – Легко рассмеялась Мэйнард. – Это ведь по твоей вине город утопает в проклятии. – Она обвела всех взглядом, читая недоумение в глазах спутников «принца». – Ах, так ты ничегошеньки не рассказал! Какая прелесть.

– Молчи. – Прошипел Асари.

– О чем она, Асари? – Сиола подошла к нему, в настороженности.

– Наш друг верно подметил. Я мертва. Но как так получилось? – Теперь её взгляд был нацелен исключительно на юношу. – Из мстительности он методично убил весь Совет. А потом – явился за мной и моим супругом.

Что оставалось делать бедной девочке, когда её ждала смерть? Только молиться, молиться и просить о жизни. Проклинать судьбу и рок. Я слишком хороша была в магии... – тут она опустила голову. – Слишком хороша и сейчас, чтобы чувствовать твою жалкую попытку! – Она быстрым движением вскинула руки, отбрасывая всех назад. – Явитесь, вестники! Явитесь, и придите на помощь! – Она запрокинула голову, раскинув руки по обе стороны. Вихри магии расходились вокруг неё.

Сегель едва устоял на ногах. Сиола тоже удержалась, а вот Асари отбросило, впечатывая в одну из колонн, к какой он был ближе всего. По ней тот со стоном сполз, и кое-как поднялся на четвереньки. Правда и вихрь сил вокруг него рассеялся в миг от нарушенной концентрации. Пожалуй этого она и добивалась. Вокруг некромантки поднимались рыцари. Трое, облаченные в черный доспех, словно сошедшие с шахматной доски ожившие фигуры.

По сторонам из воздуха приходили тени, натягивающие луки с наложенными на них стрелами. Стрелами, существующими не только в мире реальном, но и в Потустороннем, и на Пограничье.

Тронный зал, с пассами, похожими на танец, Мэйнард, также стремительно преображался. Обрастал будто бы нитями, как паутиной, по которой разливалась сила.

Клинок пустоты сходил с ума от кипящей вокруг магии. Раскалился до такой степени, что его черное лезвие побелело, и даже зачарованные ножны не в силах были сдержать его силу. Сегель вытянул его, отдавая мысленный приказ. В тот же миг расстроенное лезвие вытянулось, преображаясь, сплетаясь, и меняя форму. Входило в полную силу, врастая в руку владельца так стремительно, что Сегель не мог этому противиться. Впрочем, он и не стал бы. Не стал бы кричать от того, как металл вспарывает кожу, соединяясь с кровью, как потоком раскаленных частиц несется прямо по телу.

Что ж, будь он живым, такой симбиоз его бы погубил, подумал он про себя.

Взмахнув рукой, он лишь приготовился к нападению. И не зря! Тяжелой поступью надвигался рыцарь, только вот до него было далеко. Сам камень, казалось, взорвался, шиповидными осколками двигаясь к нему. Отпрыгнул. Снова. И снова. Тело ускорилось, разогнало свои возможности. Он прыгал в тот миг, когда плитка вскидывалась, и надолго не задерживался на следующей. Рыцаря он ударил первым. Зачарованный доспех не поддался его магии. Быть может, потому что он и не был металлом? Сегелю приходилось двигаться. Промедление стоило бы ему жизни.

Лучники выстрелили в следующее мгновение. Дождь из стрел незамедлительно ранил бы его, но приходилось принимать такой удар, как есть. Отчего-то сейчас ему чудилось, словно бы это ему ничуть не помешает.

Правда, стрелы так и не достигли своей цели.

Над ними словно мягким покрывалом, возникло теневое полотно, отпружинило снаряды (а может, и отзеркалило), и вернуло в сторону лучников, не позволяя им подготовить новый залп. Асари успел придти в себя, и уже схлестнулся с другим меченосцем, правда, позицию свою проигрывал в значительной степени. Его оттесняли к линии обстрела, и, что хуже, на поврежденную область пола, все ещё периодически выкидывающую свои каменные шипы.

Сиола же оказалась подвижной и ловкой, несмотря на массивный доспех. Она разложила копье, и теперь, удерживая дистанцию, методично выводила противника из рабочего состояния. Частые колющие удары частенько достигали своей цели. То, выбив наплечник, то угодив в руку создания. То и вовсе, нащупав прореху в обороне, с силой пробила доспех насквозь, и следующим ударом поразила своего врага.

Сегель закончил в следующее мгновение, отсекая голову создания. Она покатилась, истлевая в воздухе. В очередной раз отпрыгнул в сторону от шипов, и двинулся на помощь наследнику, уже попавшему в откровенно неудачную ситуацию – пятки «ласкали» шипы, и любое отступление обрекало его, если не на смерть, то хотя бы на серьёзную рану, с которой подняться на ноги уже было бы невозможно. Магию отчего-то он не использовал. Сегель с размахом ударил по одной из рук рыцаря, напрочь отсекая её – клинок Пустоты словно бы только заострялся с ходом боя – а следующий удар нанес сбоку, налег на рукоять, позволяя рассечь тело пополам.

– Спасибо, Сегель. – Пробормотал Асари, когда мужчина перехватил его руку, и резко дернул на себя. За его спиной с треском рванули вверх шипы, а за ними и следующий ряд. Плит. Тут уже мальчишка сам отпрыгнул, исчезая в воздухе. Он рвался к своей единственной цели – Мэйнард, колдующей в центре зала. Изолирующей замок от внешнего мира. Если ты не можешь победить, то сделай так, чтобы победители не смогли насладиться своей победой. Герцогиня это понимала. Понял и Асари, ускоряя свой бег, и огибая препятствия.

Стена выросла буквально перед его носом, но это лишь на время его замедлило, когда юноша побежал огибать препятствие. Дотянуться до высоты он не мог заклинанием, да и магия отчего-то ему не поддавалась. Теперь и он явственно слышал песню. Незримые музыканты словно вдыхали в неё жизнь, и даже до его души пыталось дорваться проклятие. Стиснув зубы, Асари бежал через каменный лабиринт, стискивая клинки в руках. Поворот, ещё один, и... вот он! Центр!

Вырвавшись в центр, юноша понял, что Мэйнард здесь не было. Оглядываясь по сторонам, он слышал стремительные шаги позади. Друг, или враг? Развернулся к проходу, слыша скрип плит позади. Куда? Куда ему стоит повернуться?! В панике метались мысли, но он не обернулся.

Ему навстречу выбежал запыхавшийся Сегель.

– Берегись! – Крикнул он, и тут же бросился вперед, отпихивая юношу в сторону. Его снова отбросило, словно тряпичную куклу, на потрескавшийся камень. Запах крови ударил нос, а ещё – запах горелой плоти. Подняв голову, он заметил, как оседает на одно колено Сегель. Из его груди торчал белый, искрящийся клинок. От него шел пар. Мэйнард в удивлении, отступала к каменному ограждению. Асари, тут же рывком последовавший за ней, уперся лишь в очередную каменную стену. Выругался. Развернулся. Сегель осторожно пытался вынуть лезвие из раны. «Идиот!» – в сердцах подумал юноша.

– Ты что творишь?! – Взорвался он, подбегая к нему.

– Так... надо... – с уголка губ до подбородка побежала струйка крови. – Не бойся... я не причиню вреда. А умирать? – Он сдавленно усмехнулся, и с усилием потянул меч. – Так... я итак уже мертв. Что терять то?

– Человечность. – Упрямо заметил Асари. Мазнул взглядом по браслету. Последняя руна истлевала. Сегель только покачал головой. Его лицо уже побледнело. Меч с глухим стуком упал на камень, и тут же растворился в воздухе.

Сегель оперся на меч, словно приклоняя колено перед юношей, и закрыл глаза.

– Хирем, я прошу прощения. – Тихо проговорил Сегель. Голос его совсем стал слаб. – Я прошу прощения от всех «полуночников»: от всех своих мертвых соратников, сгубивших твой род. Считайте, что я несу наказание за всех них. Искупаю и грех за них. Исполняю волю Ваканта, потому что ему, отчего-то, был угоден этот кошмар в городе. Вряд ли у меня представится ещё возможность просить.

Сегель слышал песню старого города. Песню всех обращенных, что врывалась в сознание. Она не причиняла ему никакой боли сейчас, она лелеяла его, словно укрывала в кокон. Нечто незримое, будто бы представляющее ему волю всех проклятых, протягивало руку. Теперь – пора. Он взялся за неё, и его сознание на миг оборвалось, и объятия смерти – холодные и сдержанные, чужие, охватили все его существо.

Миг его не существовало.

А после – он открыл глаза.

Отчего-то мир вокруг казался ему меньше. Однако он быстро понял, почему. Это он стал выше. Асари теперь казался низеньким. Лабиринт вокруг перестал существовать для Сегеля. Вернее того, чем он стал. Развернулся, четко видя грани иллюзии. Мэйнард сидела на троне все это время. Все ли происходящее было мороком? Едва ли. Однако он точно знал – здесь, в центре, её никогда и не было. Тяжелыми шагами, он двинулся к ней. Её попытки окутать его были жалкими – клинок Пустоты был на пике своих возможностей, и поедал всю магию, будто прожорливый зверь.

– Я не хочу умирать. – Упорно повторила герцогиня. Её голос выражал, меж тем, усталое смирение.

«Я тоже не хочу» – подумал Сегель.

На лице некромантки возникла печальная улыбка.

– Я думала, ты лишишься разума. Думала, так защититься от своих творений. Кто?

– «Кладбищенский чудак» – отчего-то с насмешкой ответил черный рыцарь. Мэйнард медленно кивнула.

– Ах, вот как... братья оказались неразлучны даже после изгнания одного из них. Теперь все стало ясно. – Она взглянула на существо перед ней, и пояснила: – Унрель. Всегда был слишком близок к людям, как и его брат, Вакант. – Немного подумав, она запрокинула голову. – Тогда неудивительно, как мальчишка достиг такого мастерства. Столько лет мучилась, и пыталась понять.

Сегель чувствовал, что кульминация Песни уже давно прошла, и они оттягивают лишь завершение, заставляя последние ноты перебирать раз за разом. Больше они не произносили ни слова. По ступеням он взошел к трону, опустился на колено, и пронзил тело наместницы клинком Пустоты.

Пространство будто бы глубоко вдохнуло, и вмиг отпустило воздух. Опустила свою голову эта с виду юная красавица, рядом рухнул и черный рыцарь. Проклятие развеивалось. Уходило мягко, и бесшумно.

Перед троном стояли двое, словно ошеломленные, и не могли проронить ни слова.

Эпилог

Замок Гранвиль. Три дня спустя

Хирем поднимался неизменно рано. Не от того, что у него было много дел – хотя их и впрямь было предостаточно – а от того, что просто привык встречать рассвет, каким бы он ни был. Пасмурным, или же солнечным, дождливым, или снежным – все это радовало его много лет назад, радовало и несколько дней назад. Сейчас он стоял в тронном зале. Вернее в том, что от него осталось. Бой с Мэйнард превратил его в разрушенное, ужасное помещение. «Оно и к лучшему» – в очередной раз решил Хирем. Все равно он ему никогда не нравился.

За последние дни у него было не так и много свободного времени. Едва они отошли от шока – кинулись в город. В городе царил хаос. Несмотря на то, что ткань реальности стремительно сшивалась, люди все ещё не понимали, что произошло. Улицы устилали трупы тех, кто посмертно был обращен. Те же, кто заболел, не отпуская души, возвращали себе человеческий облик. Болезненно, и тяжело, но возвращали. Пожалуй, ни одна ночь не дарила им такой боли, как этот день. Впрочем, достаточно быстро все почувствовали, что все закончилось.

Едва на улицах умудрились восстановить хоть подобие порядка – чему Церковь активно способствовала, хоть какой-то толк от Верховных, быстро смекнувших, что к чему! – выживших попросили в меру своих сил явиться на площадь божеств. По крайней мере, за тем, чтобы подтвердить, что «Черный кинжал», все это время бывший опасным – многие считали, что «опаснейшим!» – преступником, оказался преемником семейства Трейвас. Некоторые об этом в бандах подозревали, единицы – знали. Большинство – ожидаемо сомневалось. Многие успокоились, едва «основатель города» признал кровь черного мага. Да так, что его ладонь на фоне остальных впиталась и проявилась мгновенно, что было на памяти историков единожды – при приходе сына Гротери Трейваса на пост наместника.