Текст книги "Кикимора и другие (Сказки-притчи)"

Автор книги: Александр Богаделин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 10. ИСПЫТАНИЕ КИКИМОРЫ

Как Барон Иероним Карл Фридрих фон Мюнх дальше по землям русским путешествовать отправился, Кикимора дом свой предсказательный заперла и решила другое занятие себе подыскать. Как-то раз зашла к Бабе Яге насчет идеи очередной посоветоваться, а та и спрашивает, когда, мол, прибавление семейства ожидается.

Кикимора и сама заметила, тянет ее в последнее время кору ивовую пожевать. Но подумала, что телу ее молодому не хватает чего-то. Да и в мыслях у ней никаких детей и в помине не было.

Так за нее все и порешилося. Терентий, муж её, как узнал, сразу о делах всяких и думать запретил. Главное – наследника крепкого и здорового родить.

Слух о том, что в семействе беса прибавления дожидаются, быстро лес Заповедный облетел. И сразу же пересуды всякие пошли. Лешачихи да русалки, Кикиморе завидовавшие, перешептываться начали. Мол, и не Терентия вовсе наследничек это. Но тут Яга в дело вмешалась и предупредила настрого. Кто и дальше болтать попусту будет, обратит того в гадюку болотную. Сразу все и притихли.

По правде сказать, слухи эти не на пустом месте завелись.

Как черт Иосиф в мир подземный возвернулся, Стас решил жизнь свою поэзии посвятить. И такие складные стихи у него получалися, что духам не меньше сказаний Кота Баюна по нраву пришлись. Молодежь баллады любовные аж наизусть заучивала, и не раз русалки и девы водяные женить его на себе хотели. Только Дамой сердца своего он Кикимору объявил и никого кроме нее видеть не хотел.

Стал Терентий перешептывания да насмешки за спиной замечать. И для верности чертей болотных за женой следить приставил. Только та тоже у Бабы Яги кой-чему научилася. Исчезнет вдруг посреди бела дня, и нигде ее соглядатаи разыскать не могут.

* * *

Рано ли, поздно ли, но пришел срок Кикиморе рожать. Терентий с самой Ягой сговорился, что примет она наследника долгожданного. А то, что чертенок будет, все приметы и гадания предсказывали.

Велела Яга баню затопить да рожаниц на подмогу звать. Банник лесной котел целый воды ключевой разогрел и пару умеренно напустил. А вскоре и Терентий с женой пожаловали. Оставила Яга беса снаружи дожидаться, а сама с мамкой будущей за дверь ушла.

Бес поначалу неподалеку на пеньке сидел, но как Кикимора кричать начала, вкруг бани кругами бегать принялся и в окна заглядывать. Войти даже внутрь порывался, но Банник дело свое хорошо знал и дверь держал крепко. Только когда писк детский послышался, и успокоился малость.

Звери с птицами тем временем слух по лесу разнесли, что вот-вот детки малые на свет появятся. И стали к бане духи местные подтягиваться. Терентий, чай, не последним бесом был, и каждый хотел его с наследником первым поздравить.

А у Кикиморы целых два сыночка народилося. Яга, как взглянула на них, сразу поняла, только один на Терентия похож.[54]54
  А у Кикиморы целых два сыночка народилося. Яга, как взглянула на них, сразу поняла, только один на Терентия похож. Рождение двойни у славян считалось дурным знаком и свидетельствовало о явной измене женщины. И хорошо еще, если дети были близнецами. А если разнополыми или вообще тройня – и подумать страшно, какие обвинения могли быть предъявлены жене.


[Закрыть] И мамку спрашивает, что, мол, делать будем? Может, спрятать одного в месте надежном, да и пара бездетная у нее на примете имеется. А та схватила обоих детишек своих, ни за что, кричит, кровинушку родненькую на сторону не отдам.

Вздохнула только Баба Яга на слова эти, ибо знала – Кикимора на судьбе своей большой узелок завязывает.

Как прибрались немного, Яга Терентия внутрь допустила, но в предбаннике сразу предупредила, мол, радуется пусть – двойня у него. Бес хоть и видел, что чертенята разные народились, но виду не подал. Крикунов обоих на руки взял и к духам лесным вышел.

* * *

Время своим чередом потекло. Росли, подрастали сыночки шаловливые. Целый день по дому бегают, играми своими забавляются.

Кикимора все время с ними проводить старалась. Но как только часть забот большую нянькам передать смогла, сразу натура ее деятельная проявляться начала. И порешила она, что знаний да мудрости ей сильно не достает. Терентий, как услышал, что жена в Школе Велеса учиться собралась, аж копытами затопал.[55]55
  Терентий как услышал, что жена в Школе Велеса учиться собралась, аж копытами затопал. У духов Заповедного леса имелась двухступенчатая система образования.
  Дети обучались в лесной Школе, а высшие знания постигались в Школе Велеса. Как уже упоминалось в главе 5 «Змий Огненный», при обучении в лесной академии широко использовалась практика средневековых европейских университетов, в частности, диспуты между духами.
  Лучший выпускник Школы Велеса зачислялся в штат помощников бога всего живого на земле – см. главу 26 «Велес, Задумчивый и Змий Огненный».


[Закрыть] Да только кто ж упрямство её победить может.

Год прошел, два пролетело. Кикимора день каждый на занятия отправляется, а придет домой – над книжками сидит и лучшей ученицей давно числится. В лесу ею даже завистники восхищалися. Но опять за спиной Терентия шушукаться принялись. Мол, при такой жене-умнице увалень необразованный состоит.

Злиться он стал на супругу свою. Все ему не так да не эдак было. Уговаривал даже Школу ненавистную бросить да за детьми побольше присматривать. Только Кикимора ни о чем и слышать не хочет. Решил тогда бес с другой стороны зайти. Как третий год, последний, учебы наступил, почувствовала Кикимора, что еще ребеночек у ней будет. Но все равно уговорам мужниным не поддалась и учебу свою не бросила.

Диспут выпускной с животом огромным вела, но Школу Велеса с отличием закончила. А вскоре родилась у ней девочка, мама вылитая.[56]56
  А вскоре родилась у ней девочка, мама вылитая. Интересный вопрос – кто рождается у духов в смешанных браках?
  Путем логических рассуждений, можно придти к выводу, что мальчики продолжали линию отцов, а девочки – матерей.
  Таким образом, старшие дети Терентия и Кикиморы были чертенятами, а младшенькая – кикиморой.


[Закрыть] Но Кикимора сидеть с ней долго не собиралася, и как начала та пищу лесную есть, думать стала, где знания полученные применить можно.

Не очень-то у ней поначалу получалося. День-деньской по лесу Заповедному носится, все дела какие-то сладить хочет. Терентий чертей своих к ней подсылал, выяснить пытался, чем она таким занимается. Только Кикимора опять пропадать куда-то стала. Пробовал он и так и эдак с ней заговаривать. Дом справный поставили, от добра всякого сундуки ломятся, мол, чего еще ей не хватает. Живи и радуйся, малышей воспитывай. А она в ответ ему – сама хочу в жизни этой всего добиться, а не просто нянькой при детях своих состоять.

Ссориться они часто начали. Терентий, чуть что не так, на старших кричит, подзатыльники направо и налево развешивает. А как те подросли немного, с собой брать на драки чертей повадился. Кикимора поначалу уговорами его образумить пыталася, но когда он детей в Школу лесную не отпустил, скандал закатила. Только Терентий твердо на своем стоял. Мол, у них и так все для жизни счастливой имеется. А от мудрости большой только голова болеть начинает и характер портится.

А тут еще стал он часто с бесами лесными да лешими по вечерам засиживаться, медовухой неумеренно баловаться.[57]57
  …медовухой неумеренно баловаться. Самые любимые напитки наши предки приготовляли из меда, и медовуха была в их числе. Существует множество рецептов приготовления медовухи – от быстрого в течение 15 минут до полуторагодовалой выдержки.
  Приведем несколько рецептов.
  В чугунную емкость наливался мед и разбавлялся живой родниковой водой в соотношении примерно один к двум. Все это нагревалось, и добавлялись травы и ягоды – ромашка, чабрец, шиповник, мята и т. п. Затем кипятилось в течение 10–15 минут и подавалось к столу в братинах (чашах) в горячем виде.
  Другой способ больше схож с производством вина.
  Подогретую меру меда вливали в три меры вскипяченной и остуженной воды. Затем добавляли дрожжи и оставляли в теплом месте бродить. По окончании брожения еще две недели выдерживали в прохладе, процеживали и шесть месяцев настаивали в бочках. По истечении этого срока напиток разливали в бутыли и выдерживали еще не менее года.


[Закрыть] Ночью придет, спать завалится и храпит на весь дом.

Не выдержала Кикимора соседства этого и в другой конец, к детям поближе, перебралась. А Терентий и рад поначалу был, никто ночью не пилит и волком свирепым не смотрит.

Но все равно обидно ему стало, что никак он женушку подчинить не может себе. И решил испытанным способом верх над ней взять. Для храбрости три ковша медовухи огненной принял и в покои супруги отправился. А та ни в какую, настроения, мол, сегодня нет, устала очень. Так слово за слово, стали они обиды свои друг другу выкладывать, а когда у Терентия слова закончились, ударил он женушку не сильно так.

А та на весь дом как заголосит, что дети с испугу прибежали. Терентий опомнился сразу, прощение просить бросился. Но вытолкала она его взашей и дверь заперла.

Наутро проспался бес, вечернее припомнил и мириться пошел. Да поздно уже было. Жена детей в охапку сгребла и к Стасу, любимому своему, сбежала. Тот каждый раз, когда она волшебством своим от соглядатаев мужниных исчезала, да в избушке его появлялась, твердил, что жить без нее не может. Чтоб бросала все и к нему перебиралася.

Вот Кикимора и поверила словам его.

Домишку Стасову с хоромами Терентия не сравнить было, но и не такое ей терпеть приходилося. Верила она, что образуется все со временем. Детишек старших в Школу лесную сразу отвела, а с младшенькой Стасу сидеть пришлось, пока она по лесу с делами своими носилась.[58]58
  Детишек старших в Школу лесную сразу отвела… В Школе маленькие духи получали практические навыки и необходимые знания для жизни в лесу. Они учились созерцать природу, слагать стихи, рисовать ягодными красками, ставить спектакли и еще много чему другому.


[Закрыть]

Хотела Кикимора сперва к Бабе Яге за советом сходить, только стыдно ей стало, что ничего она сама добиться не может. И решила погодить, пока дело первое сладить не получится.

* * *

Терентий как узнал, куда жена от него с детьми сбежала, да что слухи давнишние подтвердились, дома крушить все подряд начал. Только после бочонка медовухи и успокоился. Ничего, думает, пускай после роскоши такой в избушке вшивой поживет малость. Быстро назад проситься начнет и шелковой станет.

Неделя, другая прошла, третья началася, а Кикимора возвращаться и не думает. Беспокойство стало Терентия одолевать, вдруг жена его к черту этому навсегда ушла. Попросил он брата – Федора сходить с ней поговорить. Сожалеет, мол, о поступке своем и на учебу детей согласен полностью будет.

Кикимора беса главного леса Заповедного внимательно выслушала и мужу передать попросила. Только сейчас она кикиморой настоящей себя почувствовала, а что роскоши прежней нет, так со временем добьется всего трудом да умением своим.

* * *

И все бы хорошо было, только стал Стас по вечерам пропадать где-то. А однажды, и вовсе под утро возвернулся.

Отправила Кикимора детей в Школу и разговор с ним спокойно завела. Тут он ей всё и выложил. Сил нет, говорит, никаких от жизни такой. Целый день то одним, то другим занимаешься. Стих простенький написать и то времени нет. А под конец добавил зачем-то, мол, и сама она на Даму сердца его прежнюю мало походить стала.

Ничего Кикимора на слова обидные не ответила. Встала и молча в лес ушла.

Поняла она, не готов Стас к жизни семейной оказался. Одно дело издали поклоняться, баллады писать да встречаться изредка. А другое – рядом друг с дружкой жить, детишек воспитывать.

Как проревелась она в чаще дремучей, так к Бабе Яге совета просить отправилась.

Видит Старая, от девы прежней, что по шабашам шастала, только воспоминания одни осталися. Глаза красные, растрепана вся, платье домашнее на скору руку заштопано.

За стол ее посадила и рассказать все подробно заставила.

Поведала та без утайки о житии своем, а под конец просит Ягу недолю треклятую отвести.[59]59
  …а под конец просит Ягу недолю треклятую отвести. Славяне верили, что каждый человек при рождении наделяется долей – частью общего блага, и недолей – своей порцией несчастий, которые ткут на полотне его судьбы младшие сестры Мокоши – богини Доля и Недоля.
  И хотя человек должен, не пытаясь уклониться, пройти весь своей предначертанный путь, считалось, что от недоли можно временно избавиться, поймав и выбросив её или заточив в какой-нибудь предмет или сосуд.


[Закрыть]

Посмотрела Старая грустно на нее, да и говорит:

– Ты же в Школе Велеса самого обучалася, мудрости божественной набиралась, а истину простую осилить не смогла. Некому недолю на жизнь нашу насылать. Узелки-испытания сами мы на судьбе руками собственными завязываем.

А потом еще и добавила:

– Недолю сдюжить – это все равно, что водицы сильной испить. Все тебе по плечу становится, и на жизнь будущую без страха смотреть можешь.

– Это хорошо слова правильные сказывать, – Кикимора ей отвечает. – А делать-то мне чего? Неужто к Терентию возвращаться назад придется?

– Дорога твоя только тебе одной предназначена. К сердцу своему прислушивайся. Оно, чай, дурного не присоветует.

* * *

Поняла Кикимора, как от Яги домой воротилася, что только на себя, да силы собственные надеяться надобно. А ежели и поможет кто, то спасибо ему великое, но в расчет этого брать никак нельзя.

На день следующий надела она платье, полевицами сшитое, волосы гребнем русалочьим расчесала и к бесу Федору в гости пошла. Разойтись, говорит, хочу с мужем своим Терентием, и богатств три сундука на воспитание детей потребовала.

Долго Федор её уговаривал, о будущем подумать просил, но только Кикимора твердо на своем настаивала. Пришлось ему старейшин леса Заповедного созывать, просьбу разводную рассматривать.

Терентий, как прослышал о женушкином желании, в неистовство буйное пришел. Вихрем стремительным по лесу пронесся, а как поостыл малость, сразу заявил, мол, не получит она ничего. Пусть к Стасу своему проваливает, а детей, так и быть, он и сам воспитать сможет.

Не знаем уж, как его Яга с Федором уговаривали, только согласился-таки он с просьбой жены бывшей. А взамен с детишками время проводить потребовал. На том и порешили.

Кикимора сразу от Стаса в домик небольшой съехала. А вскоре слух до нее дошел, мол, Василиса Прекрасная чудеса невиданные в краях заморских творит. Поручила она лешачихе знакомой за детишками присмотреть, а сама в гости к ней отправилась.

Василиса полевиц искусных собрала, полотен тонких понаделала и платья красивые шить принялась. А из трав душистых и водицы дождевой благоуханий для волос да шерсти сотворила. Как увидела Кикимора все это, сразу два сундука, от мужа полученных, в дело вложила.

Но здесь уже другая сказка начинается.

А этой конец пришел.

Почему у Стаса жизнь с Кикиморой не сложилась, в главе тринадцатой сказывается.

А дальше нас соловьята, что во дворец отцовский возвернулись, дожидаются.

Глава 11. НЕУДАВШАЯСЯ ОХОТА

Недолго дворец Соловья-Разбойника в дремучестях, близ леса Заповедного, пустым оставался. Вернулись в него вскоре дети его и жизнью своей зажили.

Забеспокоилась Баба Яга, смогут ли внучата одни с хозяйством целым управиться. Хотела даже мать их, Чернавку, разыскать. Может, перебесилась она со временем и к детям своим возвратиться надумает. Только слух до нее дошел, что сгинула непутевая в Пекле давно, и след ее на земле простыл.[60]60


[Закрыть]

А вскоре соловьята и сами к бабушке наведались. Заверили они Старую, что с домом да хозяйством вполне справиться могут. Чай, не маленькие уже.

Посоветовала им Яга в дремучестях своих не затворяться и на пляски шабашные сходить. Те к словам её прислушались и раз ввечеру в лес Заповедный отправились. Стоят в сторонке, на духов смотрят, подойти стесняются.

Златогорка, дочь Соловья-Разбойника, от дев и русалок лесных отличалась сильно. Видать, сказывались в ней корни матери смертной. Краса ее неброской, но притягательной была. Волосы золотистые острижены коротко, украшений и румян почти никаких нет, а одеяние больше на мужеское смахивает.

Начали вкруг нее вскоре черти с водяными увиваться. В вихре по поляне покружить приглашают. Только не всем это, видно, понравилось. Жених русалки одной подле Златогорки времени больше, чем с невестой, проводить стал. Осерчала та сильно и заявила во всеуслышанье. Не дело, мол, духам лесным с полукровками, от смертной рожденными, водиться.

Соловьята в долгу не осталися и обидчице дружно ответили. А черти, не разобравшись, дев своих защищать бросились, так что завязалась у них вскоре потасовка не шуточная. И сильно бы гостям из леса соседнего досталося, если б лешие чертей за хвосты да рога не оттащили.

Поняли соловьята – не получилось у них с духами лесными подружиться, и опять в дремучестях родных ото всех отгородилися. А чтоб черти злопамятные врасплох не напали, ловушек, как отец учил, понаделали.

* * *

Сын князя Владимира, которого ещё Соловей-Разбойник по лесу дремучему гонял, после смерти отца сам князем стал.[61]61
  Сын князя Владимира, которого ещё Соловей-Разбойник по лесу дремучему гонял, после смерти отца сам князем стал. О том, как Соловей-Разбойник гонял по лесу молодого княжича, сказывается в главе 3 «Продолжение истории Соловья-Разбойника».


[Закрыть] Больше всего в жизни он охоту любил. Бывало, мчится с дружиной по лесам да полям, дороги не разбирая, и все, что на глаза попадается, подстрелить норовит. Дичи порой столько набьет, что гниет она, на подворье брошенная, и в землю её потом закапывают.

Духи домашние уж не раз образумить его пыталися, только не слушал он никого. И до того дошел, что волчат молодых поймал и на цепь посадил.

Порешили черти лесные отомстить князю неразумному. Узнали, что на зверя Перунова – вепря дикого, охотиться тот собрался, и план хитрый придумали.[62]62
  Узнали, что на зверя Перунова – вепря дикого, охотиться тот собрался… Вепрь – дикий кабан, считался зверем бога-громовержца Перуна.
  И в сегодняшние времена охота на него является самой опасной. Если промахнуться с первого выстрела, то встреча с вепрем может закончиться увечьем или даже гибелью. А что говорить о древних временах, когда огнестрельного оружия не было и в помине.
  Славяне верили, что сам бог спускается на землю в обличье этого свирепого животного.


[Закрыть]

Был средь них черт могучий – Верзилой все его прозывали. Должен он был зверем этим оборотиться и дружину князеву в лес дремучий заманить. А там уж другие бесы за работу свою примутся – криками дикими пугать начнут, в чащах непроходимых поплутать заставят и в болота топкие не раз заведут.

В начале все по намеченному шло. Собаки след быстро взяли и за вепрем-Верзилой бросились. Показался он для приманки на опушке лесной и в чащу самую понесся. Только не учли черти, что дух раненый назад обернуться не скоро может. А стрела каленая как раз в бок ему и угодила.

Волкодавы по следу кровавому быстро вепря настигли. Окружили кольцом, на хребет и шею бросаются. Не до князя уж стало чертям горемычным. Впору Верзилу от зубов собачьих да охотников спасать.

* * *

Князь на лай псов гончих вглубь леса дремучего помчался. И так погоней своей увлекся, что вокруг ничего не замечал.

А тем временем дружинники его пропадать один за другим начали. То дерево ветвями обхватит, из седла выдернет, да так висеть вниз головой и оставит. То яма под копытами вдруг разверзнется. А как свалится всадник туда, сразу дерном и покроется. То тропка вдруг в топь болотную заведет.

Это соловьята ловушки свои в дело пустить решили. А как с князем всего пятеро осталось, загнали его в бурелом непроходимый и сзади все дорожки-тропочки завалили.

Приказал князь мечами путь прорубить, только ничего у дружинников не получилося. Продвинулись на десяток шагов каких-то, а тут и солнце за деревьями скрылося. Стали соловьята свистом да криками ужасными их пугать. Дружинники вкруг костра тлеющего в кучу сбились, мечи наготове держат, нападения внезапного ждут. Так всю ночь глаз и не сомкнули.

А наутро с силой утроенной пробиваться начали. Только вместо дерев порубленных новые за ночь нападать успели.

* * *

На пятый день посчитали соловьята, что созреть пленник должен уже. Дружинника из ловушки достали и говорят:

– Иди к князю своему и передай на словах. Ежели даст он клятву великую – на дичь и волков не охотиться, отпустим мы его.

Князь, услышавши такое, на ратника сразу набросился:

– Ни пред кем я голову свою не склонял, даже ворогами могучими. А перед духами лесными и подавно не собираюся.

Надеялся он, сыщут его слуги верные и из плена лесного освободят. Только не ведомо ему было, что спасатели уж какой день дальше опушки пробиться не могут.

На день седьмой, всю воду выпивши и траву вокруг обглодавши, князь на попятную пошел. Поклялся торжественно, что забавы охотничьи позабудет навсегда и волчат отпустит обязательно. А наутро проход сам собою открылся. Вскочили всадники на коней своих и без оглядки прочь понеслись.

Соловьята тем временем дружинников из ловушек освободили и вслед за князем из леса выпроводили. Но на всякий случай силу клятвы данной проверить решили. Верзила, в шкуре вепря еще бегавший, на опушке лесной показался. Так князь, как увидел его, еще сильнее коня взмыленного погнал.

Зауважали черти врагов своих бывших и в гости к себе зазывать стали. А Верзила, как назад чертом обернулся, сразу всех предупредил – кто соловьят обидеть посмеет, с ним лично дело иметь будет.

* * *

Порадовалась Баба Яга за внучат своих – хоть с чертями лесными язык общий найти сумели. А вскоре случай представился и с другими духами подружиться.

После Дня Перуна дожди проливные зарядили надолго.[63]63
  После Дня Перуна дожди проливные зарядили надолго. У каждого славянского бога был свой праздник. День Перуна приходился на середину лета – 20 июля. В честь бога-громовержца жрецы закалывали дикого тура или домашнего быка, после чего устраивалась ритуальная трапеза.
  Традиция отмечать этот праздник существовала на Руси вплоть до начала XX века.


[Закрыть] Болота с озерцами лесными из берегов вышли. А как плотину, что речку-невеличку сдерживала, прорвало, так пол леса и затопило.[64]64
  А как плотину, что речку-невеличку сдерживала, прорвало, так пол-леса и затопило. Более подробно о лесном наводнении сказывается в главе 16 «Дело Кикиморы».


[Закрыть] Схлынула вскоре водица большая, но грязи да домов разрушенных после себя много оставила.

Лешие с чертями в первую голову жилищами духов занялись, а речку почистить водяным поручили. Но у тех сил только на берега хватило, и до ключей с родниками руки не сразу дошли.

Прослышала Яга, что русалкам да ключевицам в водице грязной жить приходится, и к Федору, бесу главному, жаловаться ходили они. Вот и порешила внучат своих призвать, да девам водяным пособить заставить.

Может, думает про себя, и приглянется какая старшеньким. Все полегче им жить будет.

Соловьята, конечно, ни в какую соглашаться не пожелали.

– Они нас, – говорят, – за духов не считают и полукровками обзывают. И с чертями из-за них мы поссорились.

Но Яга иных слов от внучат и не ждала.

– С другими, – говорит, – надобно так поступать, как хочешь, чтоб с тобой поступали. Тех любить легко, кто добро тебе делает, а вы тех полюбить попробуйте, кто обижает вас.

Думают соловьята, совсем Старая умом тронулась. Только разговаривать Яга с ними больше не захотела и пригрозила в конце. Коль просьбу ее не выполнят, дверь избушки для них навсегда закрыта будет. Так и пришлось им в руки лопаты брать и родники с протоками малыми чистить.

Молва о том быстро по лесу разнеслась. А когда они русалкам с ключевицами в ручьях да речушках дремучестей своих пожить предложили, и вовсе Лешие с Водяными уважать их начали.

А Бабе Яге радость. Духи лесные внучат её за своих признали и обижать больше не собираются. А там, глядишь, и вторые половинки им сыщутся.

И как всегда Старая, как в воду глядела. Русалки две в лесу дремучем надолго осталися. Видать, сумели они в соловьятах души добрые разглядеть.

Но здесь уж другая сказка начинается.

А этой конец пришел.

Кто хочет повествование о дочери Соловья сразу дослушать, тому в главу четырнадцатую – «Златогорка и Серафим» путь лежит.

А дальше речь о Марфе – дочери Водяного пойдет.

Глава 12. ДОЧЬ ВОДЯНОГО

У Водяного, что на болоте в дальнем углу леса Заповедного жил, три сына и три дочери народилося. Но самой любимой – младшенькая была. В честь прабабки Марфой её прозывали. Старая в свое время рукодельницей известной слыла, и эта не могла без дела на месте одном усидеть. Иль по дому, иль в болоте обязательно занятие себе сыщет.

А то, бывало, сядет на кочке и запоет – просто заслушаешься. Одарила ее матушка-природа голосом ворожительным. И часто духи, песни ее заслышав, с окрест собиралися. А были они то про любовь великую, то про путь дальний, а то и озорные про леших да водяных соседских.

Рядом с болотом тем черти себе избушек да норушек понастроили. Водяной их гонял иногда, когда уж сильно бузить начинали да живность местную распугивали. А так, хлопот особых они не доставляли. Как за дочерьми и сыновьями вечером зайдут, копыта о стебли травы почистят обязательно и поздороваться не забудут.

Был среди них черт Иван. И силушкой не обделен, и ростом вышел, только вот робок не по годам. На пляски ночные со всеми пойдет, а сам средь дерев затеряется и смотрит оттудова потихоньку. Очень он ущерба своего стеснялся.

Черти его давно уж по имени не кликали – Однорогий, да Однорогий. Хоть и не было у него полрога всего.

В детстве Иван сказания страсть как слушать любил. Про сражения великие и богатырей могучих. И часто себя в доспехах блестящих с мечом и щитом представлял. А тут, как раз, князья опять не поделили чего-то и аккурат у леса Заповедного силой меряться принялись. Иван, как шум сечи услыхал, сразу поглядеть бросился. Видит, конный, сраженный, у самой опушки лежит. Заволок его в лес по быстрому, латы на себя пристроил и на поляне во всей красе этой и появился. Глядят ратники, что за чудо такое из леса выползло. Одет, вроде, как свой, только ноги странные больно из-под кольчуги виднеются, да и рога из шлема торчат.[65]65
  Одет, вроде, как свой, только ноги странные больно из-под кольчуги виднеются, да и рога из шлема торчат. Черти могли принимать любой облик – людей, животных, вихря, огненного столба или даже целого войска.
  Но всегда их можно было отличить по какой-то необычной черте. Вроде бы человек, а на ногах копыта, зубы железные и на теле шерсть. Или как заяц, но хромой, большой и очень тяжелый.


[Закрыть] Порешили в пылу битвы, что враг это переодетый со спины к ним зайти хочет, и всей гурьбой на него набросились. Иван и меч поднять не успел, а один строптивый уж полрога ему снес.

Хорошо еще чертенята, что с ним вместе были, сразу к мамке с папкой рассказать обо всем побежали. Как увидели те, что сыночка ихнего, того и гляди, на кусочки мелкие порубят, вид чудовищ лесных приняли да из-за дерев и показалися.

Ратники с испугу наутек бросились, а только Ивана с тех пор Однорогим и кличут.

* * *

Полюбились Ивану песни Марфины, да что сама она тихая и работящая такая, ему под стать. Стал он к ней наведываться временами – ил на дне помесить поможет, клюкву вдоль берега проредить. Но заговорить все никак не решается. Пару слов в начале пробурчит и молчит, будто камней целый рот набрал. Только Марфе черти болтливые и самой не по нраву были.

Стала она со временем ухажера своего уж с нетерпением ожидать. Чуть задержится, волноваться начинает. А как придет Иван, за руки возьмутся и весь вечер на солнышко закатное любуются. Черти над ними посмеивались. Однорогий, мол, под стать себе тихоню такую же нашел.

А Водяной с супругой и рады-радешеньки. И младшенькой наконец-то жених подыскался. Глядишь, через годик-другой все детишки пристроены будут, а там и внуки пойдут – развлеченье старикам новое.

* * *

Как-то раз пошли старшие черти с чертенятами молодыми на опушке леса Заповедного трав целебных и благовонных насобирать. А тут гроза и приключилася. Попрятались они от ока Перунова. Кто под камень придорожный схоронился, кто в дупло залез, а кто и под осиною пристроился. Бог-громовержец, ежели с небес беса разглядит, обязательно норовит молнией ударить.[66]66
  Бог-громовержец, ежели с небес беса разглядит, обязательно норовит молнией ударить. Любимое развлечение Перуна – поражать молниями чертей. Зная крутой нрав бога-громовержца, те всегда стараются спрятаться от него во время грозы. Именно поэтому и опасно укрываться от молнии в излюбленных местах нечистой силы – под деревьями (особенно под ракитовым кустом) и в воде.


[Закрыть]

А один малец растерялся видать и в чисто поле со всех копыт бросился. Иван ближе всех к опушке под ракитовым кустом сидел, и, не раздумывая, за чертенком припустился.

Но полыхнуло тут с небес сильно, и на месте, где Однорогий стоял, только земля задымилася. Как гроза кончилась, черти сразу в поле побежали. Глядят, малец без чувств оглушенный лежит, а рядом только ямка небольшая осталася.

Как Марфе сказали, что Перун Ивана к себе забрал, взвыла она и три дня и три ночи навзрыд плакала. А потом одежды черные надела и разговаривать совсем перестала.

Бывало, отцу траву проредить помогает, да так и застынет с пучком в руке и на солнце клонящееся смотрит неотрывно. А раз лешие молодые еле успели её в лес затолкать, когда она по полю тому злосчастному в грозу бегала.

Но и тогда Марфа слова единого не проронила, сколько ни уговаривали её мамка с сестрами жизнь новую начать.

* * *

Объявился в ту пору в лесу Заповедном черт приблудный. Странником прозывался. Отнеслись к нему настороженно сперва, чего это ему на месте своем не сиделося? Да только истории всякие рассказывать большой он мастак был. Выходило со слов его, что везде он побывать успел и много чего слыхивал. И Перуну-то в битве с Велесом пособлял, и на пиру богов небесных сурьей опивался, и заклятья всякие страшные читывал, и даже к Чернобогу захаживал. Духи местные, хоть и смекнули сразу, что привирает черт сильно, но уж больно складно у него все получалося, и стали его в гости к себе приглашать.

Познакомился он на плясках с сестрами Марфиными, а вскоре и сам к ним на обед пожаловал. Выпил да закусил хорошенько, и, как всегда, понесло его. Мол, с Перуном самим давно на короткой ноге состоит, и Змеи летучие у него в услужении ходят. А тут Марфа в горницу по делам своим заглянула. Посмотрела на всех и дальше пошла.

Сестры гостю про сестрицу всё и выложили. А черт и говорит в ответ, что ж она к любимому своему не слетает? Марфа как слова эти из-за двери услышала, сразу к щелке припала и слушает внимательно. А Странник и продолжает, мол, способ верный есть на небеса попасть. По осени надобно в мир подземный не схораниваться, а, человеком обернувшись, Кащея-мороза дожидаться.[67]67
  …Кащея-мороза дожидаться. Кащей (Кощей) Бессмертный – когда-то прекрасный юноша, был убит и воскрешен. Получил долгую жизнь, но без молодости, и со временем превратился в демона зимы. Славяне его часто представляли старым колдуном, который зачаровывает (замораживает) героев, а то и целые царства.


[Закрыть] А как появится тот, сразу в ноги ему броситься и на небеса с собой взять упрашивать. Он дядька добрый, всех уваживает. И говорит уверенно так, будто сам на себе не раз испробовал.

Разговор потом на другое переметнулся, а Марфа в уголке затаилась и все про себя слова Странника повторяет. Очень уж они ей в душу запали.

* * *

Осень прошла. Духи лесные на зиму в мир подземный потянулися.[68]68
  Духи лесные на зиму в мир подземный потянулися. Большинство лесных духов плохо переносит холод и на зиму уходит в Пекло, где хоть и было темно и смрадно, но зато тепло от огня, постоянно поддерживаемого чертями в огненных пещерах. Возвращаются они весной, когда молодой бог Ярила побеждает Кащея-мороза.
  Одна Баба Яга вынуждена оставаться на земле и продолжать сторожить границу между миром мертвых и живых.


[Закрыть] Хоть темно и смрадно там было, но зато в тепле до весны переждать можно.

Водяной напоследок болото обошел и с семейством своим к лазу отправился. Лазовики путь через лабиринт пузырями прозрачными со светляками обозначили. Только Марфа в закутке у входа спряталась и, как духи прошли, назад со всех ног бросилась.

Одиноко и страшно ей было в лесу пустынном. Ночью вода у берегов ледком тонким подергиваться начала, а вскоре и мухи белые налетели. Зябко Марфе в болоте своем приходилось, но упрямая она была и мыслью, что увидит Ивана любимого, согревалася.

Тем временем морозы первые ударили, и водица, льдом не схваченная, только посреди болота осталася. Марфа, как Странник учил, на берег выбралась и девою обернулась. Под иву плакучую села и Кащея дожидаться принялась.

День прошел, другой кончился. Незаметно Марфу в сон клонить стало, а на морозе ежели заснуть, то и замерзнуть недолго.

Кащей, владения лесные объезжая, подивился сильно, на болоте дальнем смертного увидав. Заблудился что ль ненароком, думает, и душу свою отдал. Но как поближе подошел, сразу понял – дух это, девой обернувшийся.

Не раздумывая долго, бросил он Марфу в сани и к Бабе Яге помчался. Та у печки её оттаивать посадила, а потом водичкой живой спрыснула и встряхнула малость.

Пришла Марфа в себя, видит – Кащей перед ней стоит. В ноги к нему бросилась и на небеса с собой взять умоляет. Все про Перуна да любимого черта Ивана, без которого жить не может, лопочет.

Успокоила ее Яга еле-еле. На лавку посадила и подробно все рассказать заставила. Как услышали они историю дочери Водяного, Странника-пустобреха нехорошими словами помянули. Да и объяснили ей, легковерной, что нету у них лестницы на небеса. Кащей разве что морозу напустить может или в мир подземный забрать. А к Перуну через сферы небесные добираться надобно.

Залилась тут Марфа слезами горючими, но делать нечего. Отправилась она с Ягой к лазу подземному и вслед за семейством своим в Пекло до весны ушла.

* * *

Как только солнышко землю пригрело, да на проталинах зелень первая показалася, духи лесные из-под земли возвращаться начали.

Марфа хоть и проспала остаток зимы во тьме кромешной, но ничего не забыла. И как в доме отцовском да на болоте порядок навели, сразу к Бабе Яге в гости отправилась.

Пожалела Старая деву непутевую. Лешие молодые давно уж ей сказывали, как ловили ее средь поля в грозу страшную. Не захотела Яга грех на душу брать, Марфу в ступу посадила, и понеслись они от леса Заповедного прочь.

Объяснила Яга ей наскоро, что в деле этом только Змей Двенадцатиглавый помочь может.[69]69
  …Змей Двенадцатиглавый помочь может. О Двенадцатиглавом и прочих летучих Змеях см. комментарий к главе 2 «Как Змей Горыныч к девам смертным летал».


[Закрыть] Властвует он над ветрами буйными, и сферы небесные доступны ему. Но чтоб духов лесных не пугать, да дерев ненароком не повалить, повстречаться с ним лучше подальше от мест Заповедных.

Прилетели они на гору высокую. Яга Марфу пониже оставила, а сама на вершину поднялась. Но наперед научила:

– Духам небесным по цветочку из венка своего отдавай. Вспомнят они землю цветущую и, глядишь, помочь тебе захотят.

Видит Марфа – сияние от вершины исходить начало, и уж не Баба Яга посреди него стоит, а богиня неведомая в одеждах серебряных.[70]70
  …и уж не Баба Яга посреди него стоит, а богиня неведомая в одеждах серебряных. По всей видимости, в Бабе Яге иногда все-таки могла проявляться ее прежняя божественная сущность Ясуни.


[Закрыть] Как руки та вскинула, вихри быстрые вкруг неё закружились, и воздух сгущаться стал. Камни огромные вниз покатились, а снег с хребтов горных в долины сорвался.

Дочь Водяного от страха на землю повалилася. Глаза зажмурила и лежит ни жива, ни мертва. Только чувствует – подхватило её что-то и вверх подняло. А как глаза раскрыть осмелилась, видит – несет её Змей огромный, сферы небесные одну за другой пронизывая.

Вскоре и дворец Перунов, на туче стоящий, показался. Слезла Марфа с возничего летучего и к конюшенным сразу отправилась. Предупредила её Баба Яга, мол, те наверняка больше других знать и слышать могли.

По ржанию коней богатырских нашла Марфа слуг Перуновых и выспрашивать их об Иване принялась. Нет ли среди них черта с рогом отломленным.

А те в ответ, мол, хозяйство у Перуна большое стало, разве упомнить всех можно. Но вспомнил один, что однорогий точно был. Громовержец его в тучу градовую определил, а больше они ничего не ведают.[71]71
  Громовержец его в тучу градовую определил… Славяне имели проверенную временем практику борьбы с грозовыми тучами.
  Сначала они старались отвести или отогнать их заклинаниями, испугать шумом и криком, «рассечь» топором или косой. Когда это не помогало, в ход шли более действенные методы – выкидывание во двор хлебной лопаты, кочерги и другой печной утвари, а также раскусывание градин и бросание их через плечо или в огонь.


[Закрыть] Лети, говорят, к грозовой горе. Там все они до поры до времени вкруг вершины ходят.

Отблагодарила Марфа конюшенных цветочками из венка своего и к Змею обратно направилась. Понес он ее к горе заветной. Только глядит – кружит вкруг нее туч видимо-невидимо. Как же нужную-то средь них отыскать можно?