Текст книги "Солдат (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 6

– Ыу-у-ым… – из бурьяна выполз на коленях утробно подвывающий Салманов. – Уби-и-л, сука немецкая, уы-ы-ым… – Санинструктор шатался, словно неваляшка, из носа ручьем текли сопли, а лицо кривилось в некрасивой плаксивой гримасе. Увидев майора Черного, он завыл с утроенной силой и принялся тыкать в Ваню дрожащей рукой. – Эта сука… эта сука диверсант! Хотел убить, немецкая тварь… у-у-у, застрелите суку. Да я сам его…

Майор досадливо поморщился и коротко бросил сопровождающему.

– Разберись, Сильверстов…

Крепыш в кубанке, подскочил к санинструктору и, приобняв за плечи, повел в сторону, что-то успокаивающе ему говоря.

Иван вообще никак не прореагировал на появление Салманова. Во-первых, он не понимал, как оправдываться, а во-вторых – на него опять напало полное равнодушие к своей судьбе. События последних дней сильно искорежили психику, а запас волнений и переживаний просто иссяк.

– Ну, пойдем, поговорим, красноармеец Куприн… – Черный, не оборачиваясь, пошел к машине, в кузове которой Иван спал.

Ваня было подумал, что его ведут расстреливать, но потом сообразил, что у смертников для начала должны отбирать оружие и мысленно обругал себя за глупость.

Майор присел на ящик, неспешно закурил и внимательно посмотрел на стоящего перед ним Ивана.

– Есть мнение, что ты немецкий диверсант, – майор сделал внушительную паузу. – Некоторые моменты действительно свидетельствуют в пользу этой версии. А что ты сам можешь сказать по этому поводу?

Причисление к немецким диверсантам показалось Ивану оскорбительным. В голове созрела гневная отповедь, но, вовремя спохватившись, он просто отрицательно мотнул головой.

Черный хмыкнул.

– Так я сразу во всем и признался, да? Да ладно, ладно, не хмурься. Немцы далеко не идиоты, чтобы засылать такого простофилю как ты. Да еще с ранцем полным немецких консервов, с немецким оружием и в немецком белье…

Иван скосил глаза и увидел, что через расстегнутый ворот гимнастерки выглядывает немецкая нательная рубашка.

– Для профилактики и во избежание, так сказать… – продолжил майор госбезопасности, – стоило бы тебя нейтрализовать, но… но я решил все-таки рискнуть. Разбрасываться кадрами не в моей привычке. Да и где я сейчас возьму другого спортсмена европейской внешности, знакомого с техникой, да еще владеющего немецким. Черт… ты же онемел. Но ничего, будем надеяться, что скоро отойдешь…

У Вани слегка отлегло от сердца. Но ощущение того, что все самое пакостное еще впереди, никуда не делось.

– Куришь? – майор протянул ему пачку немецких сигарет.

Ваня мотнул головой.

– Это правильно, – одобрил Черный, потом достал из кармана блокнот, открыл его и начал перечислять. – Чемпион Москвы по бегу, серьезно увлекался боксом и мотоциклетным спортом, владеет основами немецкого языка…

Иван догадался, что гебешник успел навести о нем справки. А точнее, не о нем, а о его прадеде. О том, что прадед был хорошим спортсменом, Ваня знал, но о мотоспорте и владении немецким языком даже не подозревал.

– Не понимаю, как тебя пропустили ответственные товарищи? – Черный удивленно пожал плечами. – Готовый же кадр. Хотя да, лишенцы[10]10
  лишенец – неофициальное название гражданина РСФСР, Союза ССР, лишённого избирательных прав в 1918–1936 годах согласно Конституциям РСФСР 1918 и 1925 годов. Ограничение в правах было обусловлено мерами социального разделения для того, чтобы обеспечить ведущую роль рабочего класса и бывших «эксплуатируемых слоёв населения» в создаваемом социалистическом обществе.


[Закрыть] в родственниках тебе биографию подпортили, ничего не скажешь. Да и охомутал ты себя слишком рано…

Иван почти ничего не понял, о чем говорит майор и только ругнулся про себя.

«Сам ты лишенец, мудак гебешный!»

– Однако, – продолжил размышлять Черный вслух. – Исходя из обстоятельств, мы можем опустить некоторые моменты твоей биографии и исправить оплошность кадровиков. Кстати… – он достал из записной книжки сложенные квадратиком листочки. – Здесь наградные документы на медаль и выписка из приказа. Не потеряй, тебе в дальнейшем все это пригодится. Итак, красноармеец Куприн… – голос Черного стал официальным. – С настоящего момента вы причислены к отдельной специальной группе при Особом отделе Второй ударной армии…

– Товарищ, майор, пора… – непонятно откуда появился крепыш в кубанке и показал рукой на палатки. – Прибыли уже…

Иван посмотрел туда, куда он показывал и заметил большую группу командиров в окружении солдат в маскировочных халатах и с автоматами.

– Жди меня здесь! – резко приказал Черный Ивану, а сам встал и быстро пошел к палаткам.

– Держи нос пистолетом, боец! Мы еще повоюем, – Сильверстов подмигнул Ване и побежал за ним.

Иван посмотрел им вслед и пожал плечами. Новости о своем причислении к какой-то отдельной группе при Особом отделе целой армии он встретил равнодушно. По большей части из-за того, что не понимал, что такое этот самый «Особый отдел».

«Твою же мать… – спокойно думал он. – Ну ничего же не делаю, вообще плыву по течению, а оно все само случается. Медальку дали, героем сделали, а теперь вон, куда-то еще причислили. Знать бы еще, куда…»

– Вот ты где! – рядом раздался обрадованный голос военфельдшера Курицыной. – А я тебя ищу, с ног сбилась.

Ваня поднял голову и посмотрел на Машу. Честно сказать, она выглядела сейчас еще более уставшей и растрепанной, чем раньше, а грязный, порытый бурыми пятнами засохшей крови, некогда белый халат на ней, делал военфельдшера Курицыну похожей на безумного врача-садиста из фильмов ужасов.

– Вот, смотри, что я тебе принесла… – Маша достала из кармана халата сверток, развернула тряпочку и протянула Ивану большой, аппетитно пахнувший кислинкой, ржаной сухарь. – Держи и ешь! Небось голодный.

Ваня невольно улыбнулся. В голосе Маши было столько гордости, словно она презентовала ему ящик безумно дорогого швейцарского золотого шоколада.

– Ешь, давай! – категорично приказала Маша, примащиваясь радом с ним на ящик. – Не переживай, я не голодная. Правда-правда, совсем-совсем не голодная.

Ваня переломал сухарь пополам и сунул второй половину военфельдшеру.

Маша попробовал отнекиваться, но все-таки взяла, сразу отломила кусочек и сунула его в рот.

Ваня тоже откусил и чуть не замычал от наслаждения – сухарь показался ему вкусней любых деликатесов. Он успел дико проголодаться, а перекусить было нечем, так как Иван сгоряча отдал врачихе, вообще все припасы.

Некоторое время они ели молча, а потом Маша положила ему голову на плечо и пошмыгивая носом, тихо пожаловалась.

– Допрашивали меня. О тебе спрашивали. Кричали, угрожали трибуналом. Но не переживай, я говорила, как есть и как было. Не пойму, что им от тебя надо? Глупость какая-то. И этого… ну… твоего друга детства, тоже распытывали. Я видела, как его к Черному заводили. А вот что он рассказал – я не знаю…

Иван положил прикрыл ладонь Маши своей ладонью и осторожно пожал ее.

– Медикаментов нет… – продолжила рассказывать Курицына, – перевязочного материала нет, антисептика нет, обезболивающего тоже нет, вообще ничего нет. На бинты рвем белье умерших. Смотрю, деревья обглоданы, думала зайцы… а это раненные кору жуют. Слез уже не осталось… а тут поговаривают, что завтра пойдем на прорыв к своим. А куда раненных? – Маша посмотрела на Ивана. – Куда? Вывезти их нет возможности, узкоколейку немцы перерезали. А с ними… с ними никуда не уйдешь. Знаешь, что… – она еще раз всхлипнула и решительно заявила. – Я с ними останусь. Я слышала, что начальник санитарного управления армии, военврач первого ранга Барабанов, тоже остается. И остальные врачи…

У Вани чуть волосы дыбом не стали. Он быстро замотал головой и сунул кулак под нос военфельдшера Курицыной. Насчет немцев и того, что они могут сделать с Машкой он уже, не обольщался.

– Что? – Маша зло насупилась. – А тебе какое дело до меня? – а потом вдруг ойкнула и ткнула пальцем в сторону палаток. – Ой, смотри, сам командующий армией генерал Власов. Он проводил совещание на базе санбата…

Ваня глянул на длинного, худого мужика в очках, но никакого волнения как у Курицыной не почувствовал. Ну генерал, ну командующий или как там его. Хотя фамилия генерала показалась ему странно знакомой. Слегка поломав голову, он вспомнил, что Власова упоминали его новые «друзья», как героического борца с коммунистическим режимом.

Впрочем, он уже давно понял, что слова «друзей» для начала надо делить на трое и иронично подумал:

«Исходя из окружающих меня реалий, этот героический борец получается вовсе не борцом с коммуняками, а самым обычным предателем, а сам я оболваненный пропагандой зомби, или вообще, приспешник режима…»

Развить мысль он не успел.

Раздался нарастающий дикий вой: жуткий и пронзительный, заставляющий застывать кровь в венах.

– Воздух! Всем укрыться… – заорали у палаток. Люди суматошно забегали, генерала Власова обступили солдаты в камуфляжных халатах и куда-то потащили.

– Мамочки… – пискнула Курицына и шмыгнула под полуторку.

Ваня растерянно закрутил головой в надежде разглядеть, что это воет. Команду «воздух», он вообще не понял.

А еще через несколько мгновений, вой сменился чудовищным грохотом.

В сотне метров от Ивана вспухла длинная череда взрывов. В воздух полетели люди и стволы деревьев. По лесу словно прошлись гигантскими граблями, все вокруг затянуло пылью и дымом.

Иван так и остался сидеть на ящике, не успев среагировать на взрывы. До него, наконец, дошло, что это бомбили с воздуха, но это случилось только сейчас.

Лес заполнили крики боли, остервенелая ругань и беспорядочные команды.

Маша на коленках выкарабкалась из-под машины и припустила бегом в сторону палаток, на ходу крича Ивану.

– Я тебя найду еще, Ваня, обязательно найду…

– Блядь… – Иван обхватил голову руками и тихо простонал. – За что мне это все…

В мозгах опять закрутился клубок лихорадочных мыслей. Да, война, да, все понятно. Но что заставляет всех этих людей идти на смерть, защищая тоталитарный коммунистический режим? К примеру – Машка. Ведь она искренна, никто ее не заставляет. Что за идиотизм?

Ответов на свои вопросы он не нашел, а потом вдруг уловил знакомый голос, вдруг прорвавшийся из общего галдежа в санбате.

– Это последний самолет! Последний, вы понимаете? Больше их не будет! – орал майор госбезопасности Черный. – Я приказываю вам, товарищ военврач первого ранга!

– Вы не можете мне приказывать! – отвечал ему спокойный баритон. – Разговор окончен, товарищ майор госбезопасности. Я и мои врачи остаемся с ранеными. Не мешайте мне работать…

Ваня присмотрелся и разглядел в суете возле палаток худого, невысокого мужчину в форме и очках, стоявшего рядом с гебешником.

– О себе не думаете, подумайте на что вы обрекаете женщин! Эх… да что с вами разговаривать, – Черный махнул рукой и быстрым шагом направился в сторону Ивана, а проходя мимо, резко скомандовал следовать за ним.

Иван подхватил автомат с ранцем и поплелся за майором.

Черный привел его к немецкому мотоциклу и скомандовал.

– Садись за руль. А то Сильверстов меня раньше времени угробит.

Крепыш в кубанке весело осклабился.

Ваня озадаченно ругнулся про себя. Мотоцикл он водить умел, в свое время даже стритрейсил и владел парочкой аппаратов, гоночной «Ямахой» и раритетным «Харлеем», но с такой древней конструкцией никогда дела не имел.

Впрочем, как очень быстро выяснилось, ничего сложного в немецком мотоцикле не оказалось.

Черный сел в коляску, Сильверстов позади Ивана и уже через полчаса они приехали в небольшое расположение, состоявшее из нескольких палаток.

– Экипируй бойца, – приказал Черный, вылез из коляски и куда-то ушел.

Вокруг мотоцикла появилось четверо бойцов в маскхалатах. Выглядели они несколько получше, чем остальные солдаты, которых видел Ваня. Следов особого истощения на бойцах не было заметно, обреченности в глазах – тоже.

– Прошу любить и жаловать, – Сильверстов подтолкнул Ивана в плечо. – Красноармеец Курин. Тот самый, я вам рассказывал. Он пока немой, контузило сильно, но будем надеяться, что скоро заговорит.

Особой приветливости на лицах солдат Иван не заметил.

– Ах да… – крепыш в кубанке хлопнул себя по лбу. – Давай знакомится. Я Сильверстов Николай Ильич, лейтенант госбезопасности, командир группы. Остальные сами скажут. Попов, накорми бойца и выдай все, что положено. Я в штаб…

Лейтенант тоже ушел, оставив Ивана наедине с бойцами группы.

– А что ему положено? – буркнул здоровенный усатый гигант. – Выдай, выдай, кто-нибудь спросил бы, что тебе выдать, Попов. Ну да ладно… – он сунул широкую как лопата ладонь Ивану. – Я старшина Попов Валерий Степанович. Выдавать мне тебе особо нечего, но кое-что подкину. Саня, набери в котелок каши, там немного осталось. А ты боец садись, в ногах правды нет.

– Саня… – сунул руку ему еще один боец с обожженной щекой. – Симонов Саня. Я из Воронежа.

– Кондрат, – представился второй, с некрасивым, попорченным оспой лицом, – Кондрат Наумов. С Кубани я.

– Сергей Иванович Науменко, – вежливо поздоровался третий, низкорослый, широкоплечий крепыш. – Ленинград.

Ивану отчего-то показалось, что они называют ненастоящие имена и фамилии, но он быстро прогнал эту мысль в сторону.

Через пару минут в руки Ване сунули котелок, на треть заполненный непонятным варевом из крупы. Почти безвкусным, сильно недосоленным, но теплым и сытным.

– Маскхалат… – старшина положил рядом с Иваном пятнистый сверток, – пилотка, чистое белье, мыло и портянки. Перед там как переодеваться – вымойся. Вон там, ручей. Ранец свой сдай, вот вещмешок. С оружием и боеприпасами у тебя все в порядке. Но вот еще три полных магазина к твоей трещотке и пара гранат. Сунешь в мешок. – Попов хохотнул. – Патронов бывает мало или совсем не унести. Что до сухпайка – выдам чуть позже, обещались выделить на группу.

– И это держи, – Науменко ловко подбросил в воздухе и сунул Ване рукояткой вперед длинный и узкий нож в потертых кожаных ножнах. – Пригодится…

Иван доел, заметил, что бойцы потеряли к нему интерес и пошел мыться и переодеваться. Портупею с магазинами к автомату и кобурой, Ваня приладил поверх маскхалата, но и этим он не отличался от бойцов отряда, так как они тоже были вооружены немецким оружием.

Полностью экипировавшись, Ваня впервые с момента своего попадания почувствовал себя комфортно. А если точнее, то он почувствовал хоть какую-то определенность.

«Сытый, оружием обвешан, даже в какую-то особую группу зачислили… – подумал он, смотря на себя в лужицу возле ручья. – Расстреливать не собираются. Как там в той песне… Значит не все так плохо на сегодняшний день? Ага… один хрен шансов на выживание нет, так что радуемся каждому дню. А что до пособничества кровавой гебне… да идите все нахрен… ничего кровавого я пока не заметил…»

Только Ваня вернулся в расположение отряда, как прибежал лейтенант Сильверстов.

– Через час сядет самолет. Обеспечивать посадку будут комендачи, но и нам дело найдется. Шевелитесь лентяи. Куприн, чего застыл? Бегом ко мне…

Ваня с готовностью кивнул, вскочил с ящика, но Наумов вдруг зачем-то подставил ногу, Иван зацепился за нее и плашмя грохнулся на землю, больно ударившись локтем.

Над поляной пронеслось отчетливое, русское:

– Блядь!!!

Лежа на земле Ваня про себя обматерил себя самыми последними словами и приготовился к неприятностям. Но их не последовало. Во-всяком случае – сразу. А вот странности повалили табуном.

– О, заговорил! – лейтенант протянул ему руку и на чистом немецком языке скомандовал. – Вставай, солдат…

Остальные молчали, только старшина ворчливо буркнул на том же языке:

– Понабирают зеленое дерьмо, а мне им задницы вытирать…

Ваня похолодел, так как понял, что зачисление в отряд ничем хорошим ему не светит. Он вообще подумал, что вокруг немецкие диверсанты, потянул руку к кобуре, но тут же убрал ее, заметив, что автоматы остальных членов группы смотрят на него.

– Ты собираешься вставать, солдат? – в голосе лейтенанта проскользнули недовольные нотки, он властно прикрикнул. – Отвечать на немецком!

«Ну и что делать? – лихорадочно мелькнуло в голове Вани. – Проверяют или действительно немцы? Вряд ли немцы, у старшины сильный акцент. Значит проверяют, суки гебешные…»

Он еще немного помедлил и спокойно бросил на русском.

– А шел бы ты нахрен, лейтенант…

Глава 7

– Краснопузая сволочь, я тебя сейчас научу вежливости… – Сильверстов гнусно усмехнулся и кивнул подчиненным. – Придержите его…

Ваню мигом разоружили и подняли на ноги.

– Только без шума, красные рядом… – старшина вынул из ножен кинжал и подал его лейтенанту. Они оба говорили по-немецки, остальные молчали.

«Да ну нахрен… – ошарашенно подумал Ваня. – А если они действительно немецкие диверсанты? Твою же мать!!! Да хоть бы кто, так просто сдыхать я не собираюсь…»

Симонов сдернул с себя пилотку и ловко зажал ей рот Ивану. Сильверстов картинно крутнул нож в кисти и шагнул вплотную к Ване. Лицо лейтенанта закаменело, в глазах плеснулись зловещие, злые огоньки.

«Да идите вы нахрен!..» – взвыл про себя Иван, обмяк, повиснув на руках Симонова и Наумова, а потом, спружинил ногами и вылетел вперед коленом в классическом Кхао Яо, ударом под немудрящим названием «бомба».

Колено с глухим стуком впечаталось в грудь Сильверстова, лейтенант опрокинулся навзничь и покатился кубарем по земле.

Ваня крутнулся и диагональным ударом, снизу-вверх, под руку, хлестнул ногой Симонова.

Боец охнул и стал заваливаться, Иван переступил и успел въехать прямым локтем старшине в ключицу, но на этом его успехи закончились – Науменко поймал его в захват и жестко бросил с прогибом.

От удара разом выбило воздух из груди, глаза затянул розовый туман. Почти теряя сознание, Ваня забарахтался, пытаясь выбраться из захвата, но подоспели остальные бойцы скрутили его и так заломили руки, что захрустели суставы, а сам Иван не удержался от стона.

– Шустрая русская свинья… – прохрипел Сильверстов, задрав клинком кинжала Ивану подбородок. – Прощайся со своими коммунистическими идолами, дерьмо…

– Да иди ты нахер, собака сутулая… – прохрипел в ответ Ваня. Лейтенант жутко переигрывал, Иван сразу понял, что это просто жестокая проверка, но оттого дикая злость на гебешника никуда не делась.

– Отставить! – позади раздался спокойный, уверенный голос Черного. – Отставить, я сказал! Вам не кажется, лейтенант, что вы немного увлеклись?

– Я уж как-то сам разберусь, как проверять своих бойцов, товарищ майор госбезопасности… – огрызнулся Сильверстов. – Это моя прерогатива.

– Ваша, – согласился Черный и с язвительной улыбкой поинтересовался. – Ну и как, проверили?

Лейтенант болезненно сморщился, потер грудную клетку и уже виновато буркнул.

– Ага, проверили, черт бы побрал этого шустрика…

Науменко и Симонов отпустили Ваню и, одобрительно кивая, похлопали его по плечам. Старшина скорчил огорченную рожу, приобнял Ивана, ткнулся ему лбом в лоб и одобрительно пробухтел, обдавая густым табачным запахом:

– Молодчага, братик. Ты уж не злись, надо так было. Мы же должны понимать, чего ты стоишь. А стоишь ты многого…

– Безобразие, о чем вы думаете, лейтенант? Я вас спрашиваю, о чем вы думали? – улыбка исчезла с лица майора, а в голосе появились стальные нотки. – Проверки-проверками, но у вас рейд на носу. А если бы он покалечил кого-нибудь? Или вы его? Срыв выполнения боевой задачи? Что стоит на кону понимаете? Что за такое бывает, знаете?

– Виноват, товарищ майор госбезопасности… – Сильверстов вытянулся. – Больше не повторится! Ей-ей, не повторится. Мы аккуратно…

– Аккуратно… Думать надо головой!.. – зло рыкнул Черный, а потом, смягчив голос, уже спокойней поинтересовался. – Все целы?

Бойцы закивали, Иван тоже кивнул, хотя чувствовал себя хуже некуда – тело все ныло, вдобавок снова дико разболелась голова.

– Ну и что скажешь, Коля? Подходит нам боец? – майор Черный подмигнул Ивану.

– Резкий и дерзкий парень, – сухо отозвался Сильверстов. – Физически подготовлен великолепно. Сами видели, как раскидал нас. Руками и локтями машет залюбуешься. Но меня очень настораживает его стиль. Я с таким еще не встречался. У нас такому не учат, у немцев тоже, насколько мне известно. Азиатчина? Но откуда?

– Так пусть сам скажет, – Черный пристально посмотрел на Ваню. Взгляды остальных тоже сошлись на нем.

Иван почувствовал, что сейчас ему придется сдать экзамен почище липовой проверки на прочность. Правда, он уже успел придумать, как оправдаться насчет знания муай-тай, но все равно было очень страшно.

– По книге, – после недолгого промедления, тихо и спокойно начал отвечать Ваня. – По книге, учился. Старой, еще… – он запнулся, подбирая термин, – еще до… дореволюционной. Как борьба называется – не знаю, книга не на русском языке была. Что-то азиатское… – Иван нарисовал в воздухе пальцем замысловатую загогулину. – Вот такие завитушки. Но рисунки понятные. Там все очень подробно было, по движениям. А кое-что, я сам додумал. Хотелось бокс усовершенствовать. Тренировался дома и на даче. Боялся, что засмеют.

– Где взял книгу? – как бы невзначай, бросил Черный.

– От деда осталась… – сухо ответил Иван. Историю своей семьи он знал великолепно, так что связать гипотетическую книжку с одним из родственников получилось с легкостью. Прапрапрадед Вани был состоятельным коммерсантом и объездил весь мир, в том числе Азию. С красными он не ужился, но прежде чем его расстреляли, успел сам умереть. Ваня прекрасно понимал, что проверить все это у гебешников сейчас не получится, поэтому врал совершенно не стесняясь.

Черный удовлетворенно кивнул, видимо ответ Ивана в чем-то сошелся с показаниями Сидорова, друга детства настоящего Куприна.

– Покажешь потом, – лейтенант хлопнул Ваню по плечу и обернувшись к майору убежденно заявил: – Со спецподготовкой у него, скорее всего, все очень плохо, но мы подтянем по возможности. А дальше видно будет – бой учит быстро. Выживет – далеко пойдет.

– Хорошо, – Черный посмотрел на часы и поинтересовался у Вани. – Что у тебя с германским языком? Сильверстов, быстро проэкзаменуй его.

– Неплохо, говорю с акцентом, понимаю все, – быстро ответил Ваня на немецком. – Но настоящие немцы поймут, что язык для меня не родной.

– На силезский говор похоже, – сделал вывод Сильверстов. – Я ему чуть поставлю произношение, товарищ майор госбезопасности. Во всяком случае, за фольксдойча с легкостью сойдет.

Черный еще раз кивнул и скомандовал.

– Готовьтесь к выходу, а мы с тобой, Куприн, отойдем на пару минут.

Ване опять стало не по себе. Если в «немом» состоянии, еще были какие-то шансы выйти сухим из воды, то сейчас ситуация становилась вовсе критической. Несмотря на наблюдательность, Иван по-прежнему толком не понимал, что такое служить в армии. Вопросы о службе, сразу бы вывели его на чистую воду.

– Когда речь вернулась? Сейчас или… – майор присел на пенек и показал Ване на поваленный ствол березы рядом. – Присаживайся.

Иван на мгновение задумался и честно ответил:

– Днем еще. Дальше прикидывался, потому что боялся. Вы же сами говорили, диверсант и все такое. У меня после контузии провалы в памяти странные. Тут помню, а там не помню. И башка страшно болит.

– Хорошо, что признался, – Черный одобрительно кивнул. – Теперь рассказывай. Как в плен попал, что в плену случилось и так далее.

Ваня обреченно вздохнул.

– Да я толком ничего не понял, товарищ майор госбезопасности… – с того момента, как Ваня попал к своим, он очень внимательно слушал и немного научился разбираться в обращениях со старшими по званию и в самих званиях. – Вроде бомбили, а очнулся уже у немцев, вместе… – он запнулся, – вместе с капитаном госбезопасности и него три… три шпалы – вот здесь, были. Но кто он, я узнал уже потом. Что было дальше? Нас собрались расстрелять. Вытащили из бронетранспортера, но товарищу капитану удалось освободиться. А потом… потом он лопаткой порубил немцев, а часть их пострелял из пистолета. Девять человек… то есть, фашистов… я глазам не поверил. Но и сам… сам был сильно ранен… в грудь.

– Иван Иваныч, мог… – Черный тяжело вздохнул, а потом поинтересовался у Вани. – А ты сколько убил немцев?

– Нисколько… – Ваня отрицательно мотнул головой. – Меня развязал капитан, уже после того как всех поубивал.

– А что тебе рассказывал капитан Семак?

Ваня почувствовал в вопросе подвох и поэтому ответил очень кратко.

– Да ничего толком. Сказал, собирай оружие и провизию боец, и беги к своим, пока немцы не появились. Показал в какую сторону. Вроде все. Он уже умирал. Я так и сделал.

– И не похоронил его? – притворно осуждающе хмыкнул майор. – Так и бросил человека, который тебя спас?

– Не было времени, – резко отрезал Ваня. – Немцы подъезжали. Второй раз в плен я попасть не хотел. А принимать бой не видел смысла. Чего бы я добился? Лучше к своим, живым. Тут я больше пользы принесу. Поэтому убежал.

– Не кипятись, красноармеец Куприн, – мягко оборвал его Черный. – Ты все правильно сделал. А чего бельишко немецкое натянул? Своего, что ли, не было?

– Обосрался я, – зло ответил Ваня. – Вот и сменил… – а потом, совершенно неожиданно для себя схохмил. – Но не от страха, а от лютой ненависти к фашистам.

– Н-да… – майор весело хмыкнул. – С тобой не соскучишься, Ваня. Но ладно, мы позже еще поговорим. А сейчас иди к своим. Сильверстов введет тебя в курс дела.

Ваня побежал в расположение отряда. Бойцы уже стояли, выстроившись в ряд. Лейтенант Сильверстов показал Ивану место в строю, подошел к нему и, поправляя на Ване портупею, начал рассказывать:

– Запомни накрепко, боец. Обращение в боевых условиях – только по позывным. Я – Сокол, Науменко – Батя, Симонов – Симон, а Наумов – Ботаник. Фамилии – забудь, все равно они не настоящие. Вне боя – по званию и имени, но в бою – только по псевдониму.

Наумов кивнул, весело ухмыльнувшись.

– А ты у нас будешь… – лейтенант задумался. – Будешь…

– Может, Бычок? – предложил старшина. – А что, подходит. Крепкий парень – как раз Бычок.

– Да не… – отмахнулся Сильверстов. – Ты у нас, Куприн, будешь…

– Дятел? – влез Симонов.

– Сам ты дятел! – рыкнул лейтенант. – Ваня у нас будет Шустрый. Вон какой резвый, оттого и Шустрый.

Ивану позывной не понравился, но он смолчал. Остальным бойцам, похоже, было все-равно.

– Теперь слушай внимательно, – продолжил лейтенант. – Скоро на полевой аэродром сядет самолет, для того, чтобы эвакуировать часть высшего командного состава армии.

Наумов демонстративно сплюнул, но Сильверстов сделал вид, что не заметил и продолжил инструктаж.

– Есть сведения, что немцы попытаются захватить или ликвидировать командиров. Месторасположение аэродрома им уже давно выдали. Время эвакуации – тоже. Наша задача – не дать им это сделать и нейтрализовать немецкую диверсионную группу. Работать будем в связке с комендачами. Примерное направление подхода немецких диверсантов известно, но могут быть неожиданности. Огонь вести на поражение, немцев в плен брать только по возможности, особенно не старайтесь. Для усиления нашей группы, сейчас к нам примкнут еще два бойца – люди проверенные, знающие, пограничники. Комендантская рота будет страховать. Но там от роты остался едва взвод. Остальное на месте…

Ваня стал сильно нервничать – рубиться с немецкими диверсантами, да еще ночью, ему не очень хотелось. А точнее, совсем не хотелось. Из танка он стрелял по таким же обезличенным бронированным машинам, да и то, машинально, с перепугу, а убивать людей в зрячую ему еще никогда не приходилось. Возможная предстоящая схватка приводила его в тихий ужас.

– Стрелял из такого? – лейтенант показал на автомат Ивана.

– Мало, – признался Ваня.

– Смотри… – Сильверстов сбросил с плеча свой МР-40[11]11
  МP 40 (сокр. от нем. Maschinenpistole) – пистолет-пулемёт, разработанный Генрихом Фольмером и использовавшийся в качестве личного оружия. Состоял на вооружении вермахта во время Второй мировой войны. Бытующее в массах название «Шмайссер», не имеет к нему никакого отношения.


[Закрыть] и вскинул его к плечу. – Видишь? На ходу – так. Ноги слегка подгибай. Чуть боком движешься. Старайся отсекать очереди по три-четыре патрона. Длинными не пали. Лежа из него неудобно, магазин длинный, приходится приподниматься, поэтому лучше занимай позицию за каким-нибудь укрытием. Машинка надежная, но тыкать ее в грязь не рекомендуется. Когда последний раз чистил? Понятно…

Инструктаж прервало появление пополнения. Прибыли два бойца в таких же камуфляжных маскхалатах, как Ивана и остальных в группе. Один из них, громадный, похожий на медведя, великан, с немецким пулеметом МГ-34[12]12
  MG 34 (нем. Maschinengewehr 34) – немецкий единый пулемёт, созданный еще до Второй мировой войны.


[Закрыть] с барабанным магазином, представился Мишей, второй – худощавый парень среднего роста, был вооружен советским ППД[13]13
  ППД (пистолет-пулемёт системы Дегтярева) – различные модификации пистолета-пулемёта (ПП), разработанного советским оружейником Василием Дегтярёвым в начале 1930-х годов. Первый пистолет-пулемёт, принятый на вооружение ВС Союза ССР.


[Закрыть] – он назвался Сеней.

Лейтенант Сильверстов быстро ввел их в курс и отдал команду выдвигаться, а сам продолжил инструктаж Вани на ходу.

Лейтенант показал Ивану, как удобней быстро менять магазин, вкратце обрисовал тактику действия в группе и тактику немецких диверсантов. Рассказчиком он был замечательным, объяснял очень просто и доходчиво, но Ваня все никак не мог отвлечься и очень скоро, от дикого, неконтролируемого ужаса, едва не стучал зубами. Попытка представить себя в компьютерной игре, где предстоит убивать не живых людей, а неодушевленных неписей, полностью провалилась. Подводило осознание того, что в настоящей жизни перезагрузить сохранение не получится.

Очень скоро начало темнеть, Ивану стало еще страшней, за каждым кустом и деревом чудился злобный фашистский диверсант с тесаком в зубах, а ветки то и дело норовили выколоть глаза. Остальные бойцы скользили по лесу словно призраки, но у Ивана так не получалось, хотя лейтенант подробно объяснил, как это делать. Вдобавок сбились портянки, а времени их перемотать не было.

Самого аэродрома увидеть не получилось, очевидно его обошли стороной.

Остановку сделали в неглубоком овраге.

Лейтенант взял Ваню за рукав и, заставив пригнуться, отвел его к большому поваленному дереву, сухие корни которого в темноте были похожи на вставшего на дыбы медведя.

– Занимай позицию здесь… – шептал Селиверстов. – Слева от тебя – Ботаник, справа – Симон. Еще дальше справа – Миша с пулеметом. Твой сектор – от сих до сих. Запомнил? Увидишь любое движение с той стороны – сначала бросай гранату, потом стреляй. Гранату положи рядом с собой и сразу свинти колпачок. Вперед сам не лезь – только по команде. Понял?

Лейтенант дождался кивка и исчез в темноте.

– Да идите все нахрен… – злобно прошептал Ваня и полез в яму от корней дерева. Снял пистолет-пулемет с предохранителя, пристроил рядом с собой гранату и начал тихонько звереть от собственного бессилия.

Да и как тут не озвереешь. Кроны деревьев зарывали луну, уже в паре десятков метров ничего не было видно, а маскхалат мгновенно промок – яма была забита липкой жидкой грязью. Убивать никого не хотелось – но и умирать тоже. Мелькнувшую было в голове мысль о том, чтобы затихариться и пересидеть предстоящий бой – Иван сразу загнал куда подальше. Трусом он никогда не был и не собирался им становится. Впрочем, как и убийцей. Слегка подбодрил тот факт, что он уже волей-неволей отправил на тот свет не меньше десятка живых людей, но только слегка.

А еще, ни с того ни с сего, дико хотелось курить, несмотря на то, что Ваня за всю свою жизнь выкурил всего пару сигарет.

Немцы никак не хотели появляться, хотя время ушло далеко за полночь. Иван было понадеялся, что они вообще не придут, как послышалось негромкое приближающееся жужжание.