Текст книги "Солдат (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 21

– Кто вы, откуда?

Лейтенант не отвечал, молча стоял на коленях, опустив голову.

– Он в шоке, – Варвара Сергеевна взяла его за подбородок, заглянула в глаза, потом влепила несколько пощечин.

Лейтенант никак не прореагировал, голова опять безвольно повисла.

– Сейчас, – Ваня сходил к своему вещмешку, взял оттуда трофейную бутылку, а потом, силой разжав лейтенанту зубы, влил в него коньяк.

Лейтенант дернулся, зашипел, обвел невидящим взглядом Ваню с женщинами и прохрипел.

– Представьтесь.

– Военврач второго ранга Елистратова, – сухо ответила Варвара Сергеевна. – Со мной группа медицинских работников и бойцов. Вы кто?

– Младший лейтенант Семенов, – тихо ответил лейтенант. – Командир взвода связи…

И опять замолчал, не сводя взгляда от котелка на костре.

– Я разберусь, – Ваня взял крышку от котелка, набрал в нее немного кашицы, прихватил бутылку, а потом, подхватив Семенова под руку, увел его в сторону. Посадил на пенек и скомандовал: – Теперь ешь, но не спеши. Стоп… сначала выпей…

Придержал бутылку, пока лейтенант пил и сел рядом с ним.

– С-спасибо… – лейтенант попробовал взять ложку, но сразу выронил ее.

– Не спеши, я помогу, – Иван сам зачерпнул каши и поднес ложку к губам Семенова. – Вот…

Ване было очень жалко его и еще очень стыдно за самого себя. Оттого, что он сытый, а этот маленький и щуплый лейтенант – голодный.

Накормив Семенова, Ваня вытер ему губы, словно маленькому ребенку и дал еще хлебнуть коньяка.

– Лучше?

Лейтенант молча кивнул.

– Тебя как зовут?

– Иннокентий… – едва слышно ответил лейтенант.

– А меня Ваня. Если хочешь – расскажи, что случилось.

Семенов немного помолчал, зажмурился и с трудом выдавил из себя:

– Я их всех убил…

Ваня хотел спросить, кого он убил и за что, но лейтенант сам начал сбивчиво рассказывать.

– Бродили по болоту, вышли на остров, сидели там неделю. Пробовали выйти, но не нашли дорогу. Осипенко и Пятницкий умерли от ран, Хохлов и Лялин хотели идти сдаваться, я запретил. Они попытались меня убить. Но я сам убил их, а потом пошел куда глаза глядят. Понимаешь… – голос Семенова задрожал. – Одно дело фашистов… а тут своих…

Он закрыл ладонями чумазое лицо и замолчал.

– Какие же они свои… – начал Ваня.

– Свои! – зло отрезал Семенов. – Они воевали. Хорошо, воевали! Хохлов мне жизнь спас… Это все голод… голод заставил… сделал их нелюдями…

Ваня не нашелся что сказать и вместо ответа подсунул лейтенанту бутылку.

Тот отхлебнул и поинтересовался у Ивана.

– А ты как сюда попал? Фамилия, звание?

Ваня немного помедлил, подбирая слова.

– Красноармеец Иванов. Спецгруппа при Особом отделе армии. Выполнял свое задание, наткнулся на женщин. Они все военные медики. Бросить не смог. Вот, пробую вывести… – Иван подумал и предложил Семенову. – Принимай группу под командование.

Семенов грустно покачал головой.

– Я студент. Никогда оружие в руки не брал, даже на охоту не ходил. Пошел добровольцем, хотя родители сделали бронь. Закончил ускоренные курсы командирского состава. Присвоили младшего… но какой из меня командир? Командовать – не получается, воевать не умею, вывести людей тоже не смог. А они на меня надеялись. Не-ет, это ты принимай меня в подчинение…

Голос лейтенанта начал заплетаться, он опять опустил голову.

Ваня опять подхватил его под руку и отвел в балаган, устроил на куче лапника, где лейтенант мгновенно заснул.

– Как он? – спросила Варвара Сергеевна.

– Будет жить, – коротко ответил Ваня.

– Что он собирается делать? – Елистратова подозрительно посмотрела на Петруху, присевшего рядом с Динарой.

– Зачем? Куда ты ее тащишь? – Маша налетела на якута, словно квочка защищающая своих цыплят.

– Я сам снаю, сто делать, – коротко ответил Петруха, небрежно отстраняя Курицыну. – Уйди, сенсина, не месай.

– На месте! – тоже взвилась Варвара Сергеевна. – Отставить, боец.

– Не мешайте, – мягко попросил Ваня, став на пути женщин. – Пусть попробует. Хуже все-равно не станет. У него может получится, народные методы и все такое.

– Под твою ответственность! – зло прошипела Елистратова. – И только попробует навредить, я его сама… – недоговорив, женщина резко развернулась и ушла.

Маша тоже сникла и замолчала.

– Помогай… – бросил якут Ивану. – Тясолый она…

Ваня взял на руки Динару и пошел за Петрухой.

Якут привел на дальний мыс островка, где приказал положить Хусаинову в центре маленькой полянки, окруженной странными тотемами, сплетенными из коры и веток.

– Камлать буду… – серьезно сказал он Ване. – Нисего у меня нет, дюнгюр[32]32
  дюнгюр (якут.) – шаманский бубен.


[Закрыть] нету, былайях[33]33
  былайях (якут.) – колотушка для бубна.


[Закрыть] нету, ничего нету, но буду плобовать. Деда буду плосить помось. Твоя не уходить, сиди сдеся, смотли. Только не месай, сиди и молси…

Петруха поджег вокруг Динары маленькие костерки, сразу закурившиеся остро пахнувшим, густым дымом, а потом, постукивая по полому куску деревяшки палочкой пошел по кругу.

Над поляной зазвучал низкий, вибрирующий, горловой говор.

Ваня не собирался вмешиваться, исходя из принципа, хуже уже не будет, хотя в пользу камлания тоже не верил.

«Какие в жопу, шаманы и шамания, тьфу ты, то есть камлание? – думал он. – Двадцатый век на дворе. Хорошая порция антибиотиков – это да. Да где же ее возьмешь. Впрочем, пусть камлает. Когда вокруг сплошная жопа, все равно надеяться на что-то надо, так что духи или как там их, ничуть не хуже…»

Однако, когда дым, совершенно необъяснимым образом, стал сплетаться в вихрь над лежащей Динарой, Иван невольно проникся.

Петруха шел по кругу, приплясывая и кружась вокруг себя, пение срывалось то на визг, то на рычание.

Хусаинова лежала неподвижно, у Вани от едкого запаха начала кружиться голова, а в клубах дыма чудиться призрачные фигурки.

«Только бы не отравил девку… – вяло подумал Иван. – Меня тогда бабы своими руками удавят…»

Динара неожиданно резко вскочила и застыла, вздернув руки к небу.

В рычание Петрухи вплелся тоненький женский визг.

Ваня хотел рвануться к ней, но не смог встать, ноги словно парализовало.

А потом все перед глазами затянуло туманом, а сознание куда-то ускользнуло.

Когда Иван очнулся, уже была глубокая ночь. Голова была странно пустой, туман и тучи рассеялись, на черном небе сверкали россыпи звезд. Костерки перестали дымить, Дина лежала, а рядом с ней застыл на коленях Петруха.

– Бля, угорели все-таки… – Ваня попытался встать, но сразу повалился на бок – ноги совершенно свело.

Добраться к Динаре получилось только на коленках. Но она никак не напоминала угоревшую, девушка тихо и глубоко дышала, лицо оставалось бледным и изнуренным, но при этом, оно выглядело спокойным и умиротворенным.

А вот якут напоминал собой живой труп.

– Петруха, мать твою!!! – заорал Ваня, тряся его. – Да что за хрень такая!!!

– Не лугаися… – слабо огрызнулся Петруха, открывая глаза.

– Бля! – в сердцах ругнулся Иван. – Ты живой или как, шаман хренов?

– Сивой… – слабо улыбнулся якут. – Много сил усел, тясело было, сють дуса не усол. Больсе нелься камлать, никогда нелься… – он быстро замотал головой, – накасут меня…

– Ну и что сказали? Ну… будет жить?

– Будет, – якут кивнул. – Но уходить надо, быстло уходить. Этот места плохой, абасы злой, сиснь сабилай у девки. Уходить – сить, остаться – умелеть. Плохое место…

– Куда уходить? – по инерции возмутился Ваня, но сразу замолчал. Дождался пока отойдут ноги, отнес Динару обратно в лагерь, лег в балагане и задумался.

Заснуть получилось всего на пару часов, но, когда Иван проснулся, он уже знал, что будет делать.

Динара выглядела лучше, уже разговаривала, кашель тоже утих, но выглядела она все равно очень слабой. Лейтенант тоже немного пришел в себя и даже выпросил у Вани бритву, чтобы побриться. Никаких попыток перехватить руководство группой он не предпринимал.

Елистратова и Курицына все еще дулись на Ваню и Петруху, но делали вид, что вчера ничего не произошло.

Иван после завтрака собрал всех и сказал:

– Оставаться здесь нельзя. Динаре снова станет хуже. Воздух очень нездоровый. Поэтому будем уходить.

Женщины и Семенов смолчали, но в их глазах читался один вопрос: куда? Даже Петруха недоуменно уставился на Ивана.

– Недалеко есть немцы с машинами, – объяснил Ваня. – Попробуем одну захватить и будем ехать сколько получится. А там видно будет. Других вариантов у нас нет. Сегодня попробуйте отдохнуть и набраться сил. Завтра с утра выходим. Петруха, а мы с тобой сходим на разведку сейчас…

Возражений не последовало. Женщины и Семенов смолчали, а якут просто кивнул.

Ваня быстро собрался, с собой взял только оружие, остальное оставил.

Дальше последовала прогулка, которую нельзя было назвать простой, но к болоту Ваня уже немного привык и перенес переход гораздо легче чем раньше. Через два часа они вышли к небольшому хутору.

Возле здоровенного грузового «Богварда[34]34
  Главной военной продукцией фирмы «Боргвард» были трёхтонки серии В3000, выпущенные в 1938-1944 годах в количестве 30 тысяч экземпляров. Их комплектовали разными бензиновыми и дизельными двигателями мощностью 65-78 л.с., пятиступенчатой коробкой передач, гидроприводом тормозов, цельнометаллической или открытой кабиной с мягким верхом.


[Закрыть]» с поднятым капотом возились несколько немцев. Ваня насчитал десять человек, офицеров среди них Ваня не заметил. А еще, им помогали четверо пленных, в советской форме без знаков различия. Чуть поодаль стояла еще одна машина – уже знакомый Ивану «Опель-Блитц».

Немцы вели себя беспечно, охраны на постах видно не было. Да и сами солдаты выглядели не особо серьезно. Разного роста и разной комплекции, разболтанные и расхлябанные, они смахивали на новобранцев. У Ивана мелькнула мысль приступить к делу немедленно, но чувство благоразумия вовремя остановило его. За себя Ваня совершенно не боялся, все еще веря в то, что после смерти здесь, попадет если не в свое время, то куда-нибудь еще – сдерживала мысль о том, что женщины без него пропадут.

Понаблюдав за немцами, Ваня подал знак якуту отползать, а потом поинтересовался у него:

– Что думаешь?

– Ты командила – ты и думать, – меланхолично ответил Петруха.

– Тьфу ты… – Ваня стал закипать.

– Носью блать надо, – выдал якут. – Тихо лесать всех.

– Ночью – так ночью, – успокоился Иван. Идея вырезать фрицев ночью показалась ему здравой.

А чтобы не лишний раз не щастать по болотам в темноте, решил еще засветло перебазировать личный состав поближе к хутору на один из встреченных по пути клочков суши.

Динару пришлось нести на носилках, идти она не могла. Семенов добрался сам, но после упал почти без сил.

Иван дал ему немного отдохнуть, после чего потащил за собой на операцию. Вечер Ваня месте с Петрухой и Иннокентием встретили уже в осоке возле хутора.

Немцев стало больше, но всего на одного человека. Появился полноватый обер-лейтенант в очках. Солдаты выстроились в рядок возле сарая, а офицер, расхаживая вдоль строя, распекал их густым баском.

– Безобразие!!! – орал он. – Мне уже надоели ваш мерзкие, ленивые рожи. Вы похожи не на солдат, опору фюрера и нации, а на зеленое дерьмо! Я сделаю из вас стальные штыки или угроблю.

Правда, офицер устраивал разнос как-то лениво и несерьезно, да и сами солдаты, судя по всему, не особо боялись его.

– Смирно! Линдеманн, я вас спрашиваю, когда вы отремонтируете эту сраную машину?! – обер лейтенант остановился возле высокого и сутулого пожилого мужика. – Отвечать!!!

– Господин обер-лейтенант, – виновато забубнил солдат. – Со сцеплением сегодня закончили. А завтра за мосты возьмемся. Это все русские виноваты, ленивые скоты, ничего не умеют и ничего не хотят, только жрать…

– Молчать!!! – завопил офицер. – Хватит меня дурачить! Я знаю, почему вы возитесь словно сонные мухи! Вы не хотите воевать! Надеетесь отсидеться. Но ничего…

Поорав еще несколько минут, офицер убрался в хату, солдаты разбрелись по территории хутора, машину ремонтировать они так и не начали.

Пленных нигде не было видно.

Дело представлялось Ивану не особо сложным. Правда, помня, чем закончилась его прошлая инициатива, он боялся что-то планировать.

Понаблюдав за немцами, он отполз в осоку и собрал личный состав.

– Когда стемнеет – приступим. Какие есть предложения?

Семенов пожал плечами.

– Снимем часового, если его поставят. А потом гранату в избу. Только… только на меня особо не рассчитывайте, я сейчас и курицу в руках не удержу.

– Моя стлелить могу, – спокойно заметил якут. – Ноза лезать тозе могу. Но луссе стлелить.

– Понятно… – Иван снова разозлился, поняв, что лезть к немцам предстоит ему. – Хорошо, ты, Петруха, будешь страховать нас отсюда, мы с Иннокентием пойдем снимать часового.

Когда начало темнеть, в окнах избы зажегся свет, а во дворе появился часовой – длинный, нескладный парень с карабином. Он поставил табуретку возле машины, уселся на нее и принялся уныло гудеть на губной гармошке. Остальные время от времени выскакивали во двор, оправится по нужде.

Пленных заперли в сарае, туда один из немцев относил котелок с едой.

Офицер вообще не показывался на глаза.

Иван без неожиданностей переполз под мостки, а потом под камышами проскочил за машину.

Привлекать лейтенанта для снятия часового он не стал – Семенов остался под берегом.

Немец беспечно гудел на гармонике, Ваня сначала хотел его просто придушить, но потом передумал и достал из ножен кинжал.

Резать живых людей ему никогда не приходилось, но особого волнения он не испытывал, уже успев привыкнуть к смерти.

– Сраные комары, сраная Россия!!! – часовой звонко шлепнул себя по лицу. – Когда уже эта сраная война закончится!!! Хочу домой, к маме и Эльзе…

«Ну, давай! Делов-то, зарезать паршивого дохляка! – подбодрил себя мысленно Ваня. – Куда там его пырнуть… в сердце или в артерию? Пожалуй, лучше прямо в сердце, для надежности! Долбанные егеря, отобрали мой Наган с глушаком…»

Обогнув кузов под заунывное гудение гармошки, Ваня замер. До немца уже можно было дотянуться рукой. Иван примерился, но тут из избы появился еще один немецкий солдат.

– Хватит гудеть, Вальтер! – хохотнул он. – Тебе играть только на похоронах.

– Пошел в жопу, Отто, – спокойно отозвался часовой. – Ты угадал, я репетирую, как раз для твоих похорон…

– Больной ублюдок! – обиженно отозвался немец, но скандалить не стал, отлил под угол дома, после чего убрался обратно.

Ваня про себя выругался, еще немного помедлил, после чего выскочил и захватил часового под шею сгибом левой руки, а правой, изо всех сил ударил его кинжалом в грудь.

Но немец почему-то не умер, мало того, начал извиваться как уж, сучить ногами и мычать, да еще свирепо вцепился зубами в руку Ивана.

– Блядь… – зашипел Ваня, уволок его за кузов, после чего принялся тыкать кинжалом уже куда попало.

Но немец все никак не хотел умирать.

Иван от отчаяния всадил ему кинжал под подбородок и принялся судорожно пилить шею.

В лицо ударили теплые, соленые струйки, солдат бурно обосрался, замолотил ногами, встал на мостик и чуть не вырвался.

Смрад дерьма и крови вызвал дикую тошноту, Ваня не удержался и выблевал на немца все содержимое желудка, а потом, вбил клинок по гарду немцу в глаз.

И только после этого, солдат стал затихать.

– Бля… – стоя на коленях, Ваня помотал головой, немного подождал, а потом достал из-за пояса гранату и перебежал под стену избы.

В открытых окнах все еще горел свет, солдаты мирно беседовали.

– А мне здесь нравится, – рассуждал кто-то, слегка шепелявя. – Эта Россия настоящая сокровищница. Все есть, абсолютно все. Эх, прикупить бы здесь земельки…

– Дерьмо, а не страна, – возразили ему. – А русские ленивые сволочи. Даже в качестве рабов не годятся.

– Сам ты ленивая сволочь, Берни, – хохотнул первый. – Люди как люди. Две ноги, две руки и голова, как у тебя.

– И жопа!

– Кто, о чем, а Берни о жопе…

– Заткнитесь ублюдки…

– Тише, обер-лейтенанта разбудишь…

Иван ругнулся про себя, дернул за шнурок, а потом забросил гранату в приоткрытое окно и принялся отсчитывать секунды.

«Раз, два, три, четыре, пять, твою же мать!!!»

Но взрыва так и не произошло…

Глава 22

– Дерьмо, это граната!!!

– Матерь божья!..

– Ложись…

– Это русские!!!

Изба взорвалась перепуганными воплями.

– Твою же мать… – Ваня выдрал из-за пояса вторую «колотушку», но не успел даже сдернуть шнур – из окна рыбкой вылетел немец в подштанниках и свалился прямо на Ивана.

– Дьявол, он здесь, здесь… – солдат забарахтался, пнул Ваню ногой и принялся суматошно отползать на заднице.

– Сука… – в воздухе мелькнула граната и с хрустом влепилась немцу в башку.

Ваня саданул его еще раз, после чего все-таки сорвал чеку и забросил «колотушку» в окно.

Но она почти сразу вылетела обратно.

Бабахнул негромкий взрыв, звонко застучали осколки по бревнам.

Не успев даже перепугаться, Ваня быстро переполз за сруб колодца.

Следом за первой из окон полетела вторая и третья гранаты. Лопнули шины «Богварда», грузовик накренился, двор заволокло едким дымом.

– Ах вы гандоны, – Ваня быстро прицелился и дал очередь по окнам.

От сарая гулко стреканул автомат Семенова.

– Это русские партизаны!!! – заорал обер-лейтенант в избе. – Держите окна! Не высовываться…

Ваня понял, что дело затягивается надолго. Гранат у него уже не осталось, как по-другому выковырять немцев из избы он даже не представлял.

И от отчаяния заорал по-немецки.

– Вы окружены, сдавайтесь! Иначе сожжем вместе с домом.

– Матерь божья… – ахнул кто-то в избе, после чего наступило молчание.

– Думайте быстрее, – гаркнул Иван. – Время пошло! Если сдадитесь, гарантирую жизнь!

– Господин обер-лейтенант… – заблажили в доме. – А что если…

– Молчать!!! – бешено заорал офицер. – Кто откроет рот, сам застрелю. Огонь, огонь, засранцы…

Окна избы расцвели вспышками, правда немцы палили наугад и пули попадали в основном в грузовик и сарай.

– Блядь… – Ваня пошарил взглядом по двору и заметил прикрепленную на подножке «Блитца» канистру.

Немного помедлил, несколько раз глубоко вздохнул, решаясь, а потом пополз к «Опелю». Очень кстати, Семенов начал палить по окнам, и немцы перестали стрелять.

Добравшись до машины, Ваня выдернул канистру из креплений, встряхнул ее, радостно выругался, когда услышал бульканье, а потом метнулся к углу дома.

Сдернул крышку и бросил канистру под стену.

В воздухе повис едкий запах бензина.

– Бензин, бензин!!! – перепугано завопили немцы. – Это бензин!

Через крыльцо ломанулась фигура в белье, коротко пролаял автомат Семенова, и немец рухнул в палисадник.

Иван отбежал за колодец и снова заорал:

– Сдавайтесь, иначе зажарю как гусей! Живо, время пошло! Раз, два, три…

– С кем я говорю? – отозвался офицер.

– Гм… – озадачился Иван, помедлил и подпустив в голос властности, отчеканил: – С вами говорит полковник Куприн!

– Какие вы нам даете гарантии? – в голосе немца поубавилось решительности.

– Гарантирую жизнь! – нагло ответил Ваня. – В противном случае, вы будете уничтожены! Выходим по одному, бросаем оружие и выстраиваемся лицом к стене, подняв руки. Нет? Красноармеец Бердымыхаммедов, поджигай!

– Мы сдаемся, сдаемся! – поспешно выкрикнул обер-лейтенант.

– Выходим!!!

Первым вышел сам офицер, он смирно бросил себе под ноги автомат, потом кобуру с пистолетом и застыл у стены с поднятыми рукам.

Через несколько минут рядом с ним выстроились восемь солдат в исподнем. Немцы жались друг к другу, нерешительно топтались, но молчали.

– Ф-фух… – выдохнул Ваня. Он откровенно обрадовался тому, что не пришлось поджигать избу, правда, что дальше делать с немцами он придумать еще не успел.

Из-за сарая появился Семенов. Младший лейтенант сделал несколько шагов к немцам и остановился. Его мертвенно бледное лицо исказила жуткая гримасса.

Иван сразу заподозрил неладное, но ничего сделать не успел

Семенов вскинул автомат и полоснул по строю длинной очередью.

Ваня оцепенел от неожиданности и ужаса.

Сухо щелкнул затвор, возле стены вповалку лежали окровавленные солдаты, офицер еще был живой и быстро дергал левой ногой, словно ехал на велосипеде, еще один солдат надрывно стонал.

Семенов дерганой походкой подошел к нему и, держа автомат как дубину, за ствол, принялся молотить немца по голове.

– Да что ты творишь!!! – Иван, наконец, пришел в себя, обхватил лейтенанта сзади и отбросил назад.

Семенов сразу сник, сел на землю, обхватил голову руками и застыл.

– Твою же мать… – Ваня растерянно оглянулся, словно боялся увидеть свидетелей произошедшего или полицию.

Ему стало очень стыдно, как будто это он сам нарушил свое слово. Дикая злоба плеснулась в мозгах, резко развернувшись к Семенову, Иван положил палец на спусковой крючок.

Но нажать на него он так и не смог. А потом злоба, стыд и растерянность прошли.

«И что теперь? – мелькнула мысль. – Убить за это Семенова? Да этот лейтенантик настрадался от фрицев так, что подумать даже страшно. Досадно, обидно, но… ладно. Все проблемы решились разом…»

Иван подошел к лейтенанту, присел и рядом и приобнял его за плечи.

– Ты в порядке?

Семенов молча кивнул.

– Тогда бери автомат и обойди хутор. Давай, давай…

А сам пошел в избу.

В доме ничего особенного не нашлось. Немудрящий скарб хозяев, домотканые половички, самодельные кружевные салфетки на грубой мебели, люлька в углу. Создавалось такое впечатление, что хозяева хутора просто отлучились ненадолго. От немцев остался только недоеденный ужин на столе и форма.

Ваня снял со стены фото в рамке, на которой была запечатлен бравый молодой мужчина с лихо закрученными усами и полная женщина в белом платье. Мужчина сидел, женщина стояла, положив руку на его плечо.

– Ну и где вы сейчас? – задал вслух вопрос Иван и бережно повесил фото на место.

Позади раздались тихие шаги.

Ваня развернулся, вскидывая автомат, но сразу же опустил его.

– Чисто, немцев нет… – безразлично сообщил Семенов, немного помедлил и добавил: – Там еще женщина в компостной яме. Там, за сараями…

– Что? Показывай… – Ваня подхватил фонарь и выбежал из избы.

Лейтенант не обманул, в яме просматривалось обнаженное женское тело, забросанное мусором. Рядом с ней лежала окровавленная пеленка.

Ваня очень сильно пожалел, что не сжег немцев живьем. Стиснув зубы, он вернулся к избе и подошел к телам немцев.

Офицер все еще был живой. Он таращился на Ивана и беззвучно кривил губы.

Иван наклонился, вытащил из валявшейся на земле кобуры «Люгер», повозился, снимая пистолет с предохранителя, а потом прицелился обер-лейтенанту в голову и нажал на спусковой крючок.

Резко щелкнул выстрел.

Офицер дернулся и замер.

Ивану стало гораздо легче на душе, словно он выпил мгновенно подействовавшее сильное обезболивающее.

Из темноты появился якут и молча застыл рядом.

– Надо идти за женщинами… – тихо сказал Ваня. – Вы идите, а я разберусь с машиной…

Неожиданно от сарая донесся громкий шепот на русском языке:

– Братишки, вы там как? Эй, вы меня слышите? Положили немца? Мы здесь, здесь мы…

Ваня ругнулся, вспомнив что в сарае сидят пленные.

Времени искать ключ не было, поэтому замок сбили прикладом трофейной винтовки.

– Выходим по одному, руки держать на виду… – скомандовал Ваня, держа автомат наготове.

– Эй-эй, не надо, мы свои… – из сарая медленно вышел худой, нескладный парень, в замызганной солдатской форме без петлиц и ремня. – Братишки, не стреляйте. Я Титов… красноармеец Титов Сашка, артиллерист…

Следом появилось еще трое пленных: босой коротыш с кривыми ногами, пожилой мужик с побитым оспой лошадиным лицом и высокий парень в черной спецовке, выглядевший менее истощенным чем остальные.

Он сразу же шагнул к Ивану и радостно затараторил:

– Спасибо, товарищи, спасибо! Я ефрейтор Мартынов. Мартынов Рудольф Валентинович! Сто восемьдесят пятая полевая хлебопекарня, триста двадцать седьмая стрелковая дивизия. Спасибо! Наши начали наступление? Немцы отступили? Я знал, знал…

Остальные молчали, неприязненно косясь на пекаря.

– Нет наших, только мы… – тихо сказал Ваня.

Мартынов замолчал, растерянно хлопая глазами.

– Решайте, как дальше… – мрачно продолжил Иван. – Хотите – оставайтесь, хотите – пробивайтесь сами, хотите – пойдем вместе к своим.

– Я Нечаев Федор, иду с вами… – просипел кривоногий. Артиллерист и пожилой молча кивнули. Пекарь почему-то сильно вздрогнул и попятился.

– Пока разбирайте оружие… – Ваня показал на винтовки.

– Ага, сейчас, только кое-что доделаю, – Нечаев еще раз кивнул, шагнул к пекарю и приобнял его за плечи.

Локоть правой руки кривоногого быстро задергался, Мартынов отчего-то прерывисто заскулил, начал медленно оседать, повалился на землю боком и, зажимая живот руками, нервно засучил ногами.

Нечаев брезгливо плюнул на него, показал Ване длинный заточенный штырь и спокойно объяснил.

– Сука он, фрицам зад лизал. В начальство выбивался. Из-за него Мишку расстреляли.

У Вани не нашлось ни слов, ни эмоций, чтобы ответить. Он просто пожал плечами и скомандовал:

– Нечаев, ты останешься со мной, остальные помогут донести сюда раненую. Петруха, забирай людей. Надо успеть до рассвета.

Якут поманил рукой пленных, развернулся и ушел.

Ваня посмотрел им в след и мрачно спросил у Нечаева.

– Почему раньше не удавили, суку?

– Так… – Федор досадливо поморщился. – Так положили бы всех фрицы. Пришлось терпеть и ждать. С нами еще был политрук, Мишка Гинсбург, нормальный, несмотря на то, что жид. Так эта мразь выдала его немцам. Мишку расстреляли сразу же, а этой бляди… – Нечаев пнул корчащегося на земле Мартынова. – Банку тушенки выдали за старание. Сам сожрал, даже не поделился, блядина…

– Помоги-и-ите, бра-а-атики… – жалобно заскулил Мартынов. – Я жи-и-ть хочу-у-у, маменька-а-а одна останется…

– Тьфу, блядь! – Нечаев подхватил карабин с земли, крутнул его в руках и несколькими ударами разбил голову пекарю.

Ваня мрачно посмотрел на Федора.

Тот быстро положил карабин обратно, опустил взгляд и торопливо пробормотал:

– Вы уж простите, товарищ командир, что без приказа… просто… просто… погань он. Я таких с детства давил…

Ваня не стал объяснять, что он не командир и повелительно бросил.

– Рассказывай с самого начала. Начни с того, как в плен попали.

А сам пошел в избу.

Нечаев зачастил, семеня рядом с Иваном.

– Так что рассказывать… я из автобата… бензин давно закончился, машины сожгли… пробовали выйти, так куда там… я отбился от своих, бродил… потом наткнулся на Мишку, Сашку и Михалыча. И этого… вышли сюда на хутор, а здесь Валюха, добрая, справная баба. Муж евоный в армии, она одна с дитем малым. Подкормила нас, в сарае прятала. А тут немцы приехали. Я так понял, они заплутали, не туда выехали… – он замолчал.

Ваня вошел в избу, прошел в закуток, уставился на аккуратно повешенный на спинку стула офицерский китель и приказал:

– Дальше.

– Нас сразу нашли. Чутка побили, несильно, но Рудик сразу Мишку сдал – замполита на месте шлепнули. Валюху и дитя, – Федор ткнул пальцем в китель, – фриц тоже застрелил. Просто застрелил и все, вывел за избу и застрелил. Не сильничал, не бил – просто застрелил. Зачем – не знаю. Странный фриц. Если бы пил, так нет, не пил… Затем приказал своим машины ремонтировать. Там в кузовах провизия, ящики с консервами. Нас тоже заставили помогать. Так в порядке машины, а он все недовольный. Приказал все перебрать чуть ли не по винтику. А сам своих каждый вечер дрючит. А с утра опять приказывает разбирать. Словно сам не хочет уезжать. Так и солдатики рады, всяко лучше, чем воевать, как мне думается…

Ваня ковырнул пальцем светло-красную петлицу на кителе, потом вытащил из кармана пачечку документов. Через пару минут стало ясно, что группа немцев из интендантской службы, а офицер – обер-интендант Макс Лютцов. В документах еще нашелся наряд на доставку полевых пайков куда-то там…

В голову пришла слегка диковатая мысли.

– А что дальше, товарищ командир? – Нечаев помялся. – Куда мы теперь?

Ваня молча вышел в комнату, взял немецкое солдатское кепи и примерил на Федора.

Тот ошарашенно уставился на Ваню.

– А тебе идет, – Ваня хмыкнул и приказал. – Найди бритву и побрей морду. Волосы на башке тоже сними. А потом подбирай себе форму.

– Зачем это? – Нечаев набычился.

– Затем, – отрезал Ваня. – Дальше на машине поедем.

– А-а-аа! А наши нас за это потом… – Федор вдруг осклабился и махнул рукой. – Да и хер с ним. Будем банковать. Не свои так фрицы шлепнут. Я даже пару слов на фрицевском знаю. Хайль! Хенде хох, русишь швайн!!! – парень горделиво задрал нос.

Иван кивнул и пошел собираться сам.

Сначала аккуратно отскоблил пушок на подбородке, набрал воды в колодце и вымылся. После чего, начал одеваться. С немецкой формой пришлось повозится, но в итоге Ваня полностью экипировался. К счастью, сапоги пришлись впору.

Приладив фуражку на голову, Ваня глянул в старое, потускневшее зеркало на комоде и скривился от отвращения к себе. Немцев Иван уже успел возненавидеть до глубины души, а сейчас, он сам выглядел как чистокровный ариец.

– Бля… – матюгнулся от восхищения Нечаев. – Вылитый фриц, уж простите, товарищ командир.

Сам Федор смотрелся похуже, но, в целом, тоже не выбивался из образа расхлябанного, неряшливого немецкого солдафона.

– Обер-интендант фон Лютцов! – отчеканил Ваня по-немецки. – Повторить, солдат!

Нечаев сконфузился, Ваня хмыкнул и вышел во двор. И сразу сильно пожалел, потому что Семенов вскинул автомат и чуть не пристрелил его.

– Тьфу ты… – младший лейтенант сплюнул. – Ну и рожа у тебя, Куприн. В тебе случайно немецких кровей не присутствует? Я все понял, но меня заставить переодеваться даже не надейся. Лучше пулю в висок.

– Погоди с пулей, – спокойно ответил Ваня. – Тебе фрицевская форма без надобности. Поедешь с нами как пленный. Пока время есть отдохни и перекуси. Там в доме кое-какая жратва на столе.

Семенов молча кивнул и побрел в избу.

Ваня подошел к «Опелю»

– Что с машинами?

– Этот – на ходу! – Нечаев хлопнул по крылу «Блитца». – Зверь – аппарат. А вот с тем… – он покосился на «Борхард» – уже все. Сам видишь, потыкали пулями как решето. – Федор пожал плечами, а потом задрал руки и заорал: – Эй-эй, мы свои!!!

– Вису, сто молда свой… – лаконично ответил якут, появляясь из темноты, он подошел к Ивану и восхищенно поцокал. – Класивая немса ты Ванюска. Мосет ты не Ванюска, мосет стлелить?..

– Не вздумай, – серьезно буркнул Иван.

– Как это понимать? – Елистратова медленно обошла Ваню, оправляя на нем ремни портупеи. – Ты словно родился в этой форме. Даже лицо изменилось.

– Ничего не изменилось, – ревниво фыркнула Маша. – И не идет ему совсем фашистская одежка.

– У вас всего пару часов отдыха, – Ваня поспешил разрядить обстановку. – Отдыхайте, ешьте. А вы… – он посмотрел на бывших пленных. – Живо мыться, бриться и переодеваться в немецкую форму. На все час времени.

– Как это немецкая? – растерялся артиллерист. – Да я не в жисть…

– Да куда ты денешься, – пожилой зло дернул его за рукав. – Как на «гансов» батрачить – так с радостью, а как для дела надо – сразу кочевряжится? Пошел, салабон. Я ефрейтор Суслов Георгий Николаевич, товарищ командир. Пулеметчик. Только приказывайте, все что надо сделаем…

Ваня ему кивнул, присел на завалинку и достал пачку немецких сигарет из планшета. Закурил, прислушался к себе и неожиданно понял, что совершенно не боится. Мало того, даже с нетерпением ждет прогулки по немецким тылам.